Текст книги "Любимая мафиози (ЛП)"

Автор книги: Мила Финелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

О, Господи.

Я наблюдала, как пуля настигла еще одного солдата, а потом Мариэлла закричала. Образовался хаос, и я спряталась под стол. Когда все мужчины разбежались, Энцо последовал за мной, явно не заботясь о Мариэлле, которая по-прежнему кричала там.

Очередной солдат упал на террасу, мертвый. Я закрыла рот рукой, стараясь удержать свою пасту. Что это было? Какие-то враждующие банды напали?

Я поняла, что это был не Фаусто. Он вряд ли мог более четко говорить по телефону в машине Энцо, тем более после того, как игнорировал меня в течение трех недель в доме на пляже. Если спасательная команда и приехала за мной, то не из Сидерно.

Мой отец?

И это тоже казалось маловероятным. Папа ненавидел меня больше, чем Фаусто.

Энцо вцепился мне в руку. – Сбрось эти туфли. Нам нужно бежать.

Я подчинилась, оставив туфли на террасе. Энцо был необходим мне сейчас, чтобы сохранить мне жизнь... несмотря на то, что я все равно буду искать способ сбежать.

Он подтащил поближе меня, но вокруг нас все еще свистели выстрелы. – Стой! – крикнула я, не двигаясь. – Разве сейчас безопасно бежать?

– В основной комнате есть комната безопасности. Я тебя отведу туда.

О, только не это. Ни за что на свете. Это вызовет у меня клаустрофобию на полную катушку. А что, если он меня закроет? Он может умереть, а у меня не будет возможности сбежать. – Я не могу войти в комнату безопасности.

– Dai (перев. с итал. давай), женщина. У меня нет на это времени. – Держа пистолет в одной руке, он резко дернул меня вверх другой, даже не заботясь о том, что я споткнулась.

Затем его рука прижала мою голову вниз и заставила меня принять полусогнутое положение, и затем он затащил меня внутрь.

В комнатах было жутко пусто. Я думала, что все солдаты Энцо противостоят вооруженным людям снаружи. Энцо ругнулся и толкнул меня к лестнице. – Двигайся.

– Позволь мне спрятаться в шкафу, – умоляла я. – Я не сдвинусь с места, клянусь. – Имею в виду, я бы убежала, как только он отвернулся, но Энцо не нужно было этого знать.

– Нет, я должен сохранить тебя в безопасности. Ты – часть моего плана по уничтожению Фаусто.

– Фаусто плевать на меня! – Господи, разве он еще не понял?

– Оглянись вокруг. Он беспокоится очень сильно. А теперь тащи свою задницу наверх.

Пока он затаскивал меня на ступеньки, я озиралась по сторонам в поисках способа избежать кошмара комнаты безопасности. Что-нибудь, чем я могла бы отвлечь его или ударить. Должно было быть что-то, чтобы выбраться. Спасателей не было – я должна была спастись сама.

Мы оказались на вершине лестницы, и я притворилась, что споткнулась. Когда я выбралась из его хватки, я перекатилась на спину, а затем воспользовалась своими ногами, чтобы со всей силы ударить ногой в боковую часть его правого колена. Сустав болезненно хрустнул, и он застонал в агонии, наклоняясь, чтобы ухватиться за железные перила для поддержки.

Я не стала ждать. Я поднялась на ноги и слетела вниз по лестнице так быстро, как только могла, торопясь к входной двери. Энцо кричал мне, чтобы я остановилась, но я продолжала идти, молясь, чтобы его поврежденное колено задержало его достаточно долго, чтобы я смогла выбраться наружу.

У входной двери никого не было. Открыв дверь, я увидела Range Rover, который ждал на дороге, и я помчалась к нему. Неожиданно меня подняли с земли. – Отпустите меня! – Я попыталась освободиться, брыкаясь и извиваясь, пока кто-то тащил меня обратно к дому. – Стоп. Отпусти меня, ты придурок.

Кто бы он ни был, он был слишком силен, и я опять оказалась в фойе пляжного домика. Энцо ждал внутри, его яростные глаза были устремлены прямо на меня, обещание возмездия горело в темной глубине. – Ты гребаная шлюха. Я готов свернуть тебе шею за это. Отведите ее в комнату безопасности, – сказал он охраннику. – Я разберусь с ней позже.

Стражник начал вести меня к лестнице, а потом я услышала хлопок, как раз перед тем, как он упал вперед, и мне пришлось выдернуть свою руку из его хватки, чтобы не не рухнуть на пол. У охранника теперь не было головы, кровь на кафеле, и я сдержала крик. Я повернулась к двери, чтобы посмотреть. кто нападает, и обнаружила там Фаусто.

О. Мой. Бог.

Его белая футболка и черные брюки были в крови, огромный нож пристегнут к его бедру. Плоские, холодные глаза окинули меня на мгновение, прежде чем он сделал шаг внутрь, его пистолет нацелился на Энцо. Это был il Diavolo, ангел смерти. Человек, которому нравилось убивать. Меня пробрала дрожь, и я забыла, как дышать.

Фаусто приехал за мной. Как? Почему?

В то время как я застыла на месте как идиотка, рука обхватила мое горло и рывком прижала меня к твердой груди. Холодный металл уперся мне в висок. Я старалась не двигаться, убежденная, что умру. Даже если Фаусто удастся застрелить Энцо, существует шанс, что пистолет Энцо выстрелит и продырявит мне череп.

Над моим ухом раздался голос Энцо. – Тебе понравились фотографии, которые я послал, Фаусто?

Фаусто ответил, его голос был холодным и отстраненным. – Отпусти ее. Ты проиграл, Энцо.

Глава шесть

Франческа

Энцо резко притянул меня ближе и начал двигаться назад. – Я ничего не потерял. I все еще держу твою puttanella. Я убью ее.

Фаусто двинулся вперед, его пистолет был нацелен на Энцо. —Ты сдохнешь в любом случае.

– Убери пистолет или я ее пристрелю. Прямо сейчас, блядь! – Энцо встряхнул меня, его рука обхватила мое горло, и я задыхалась.

Что-то мелькнуло на лице Фаусто при этом слове, но он не убрал свой пистолет у Энцо. —Вряд ли. Ты собираешься отпустить ее.

– Нет, я собираюсь оставить ее у себя. Думаю, что позволю ей смотреть, как я убиваю тебя.

– Марко! – громко сказал Фаусто, его голос эхом отдавался в большом помещении.

Марко вышел в дверной проем, но он был не один. С ним была женщина и двое маленьких детей. Их рты были заклеены скотчем, руки связаны, а глаза широко раскрыты от страха. Выглядело так, будто их вытащили из кроватей, причем дети все еще были в пижамах. Пистолет Марко был нацелен на детей.

Энцо остался совершенно неподвижным позади меня. Его голос был низким и злым, когда он медленно сказал: – Ты осмелился похитить мою семью?

У меня сжался живот. Жены и дети должны были быть под запретом.

О чем думал Фаусто? Неужели он хотел, чтобы меня убили?

– Опусти оружие и отпусти ее, – прорычал Фаусто. – Я не стану просить тебя больше. В противном случае ты знаешь, что произойдет. Я не стану медлить, Д’агостино.

Прохладное металлическое покрытие покинуло мой висок, и я увидела, как Энцо опустил пистолет. Затем его рука разжалась, и он отступил назад. Я не была уверена, что делать, поэтому стояла и ждала. Неужели это все? Действительно я свободна?

Джулио и двое других солдат бросились вперед и быстро удержали Энцо. Дети Д’агостино прижались к матери, которая пыталась обнять их, защищая своим телом. Мое сердце отдалось ей. В скором времени и я стану такой матерью, защищающей своего ребенка ценой собственной безопасности.

Фаусто не сводил глаз с Энцо. – Франческа, машину. Сейчас же.

Он думал, что может приказывать мне? Неужели он сошел с ума за последний месяц?

– Франческа, – огрызнулся мой папочка, когда я не пошевелилась.

Я задрала подбородок и посмотрела на него. – Я не уйду, пока не узнаю, что ты планируешь.

– Тебя это не касается. Иди. Сейчас же.

– Что ты намерен делать, Фаусто?

– Cazzo (перев. с итал. блядь), – шипел он. – Выполняй, что тебе говорят. Иди в машину, которая ждет у входа.

– Если ты хочешь убить этого человека на глазах у его детей, я этого не допущу. Если ты планируешь причинить вред этим детям, я не позволю.

Его губы сжались, и он шагнул ко мне, проникая в мое личное пространство.

Широкие плечи и широкая грудь наполнили мое зрение.

Приблизившись, он тихо сказал мне на ухо: – Неужели ты думаешь указывать мне, что делать, dolcezza (перев. с итал. милая)? Так не бывает, если ты помнишь.

У меня пересохло во рту, поскольку знакомое напряжение между нами разгорелось с новой силой, но я стояла твердо. Он лишился права называть меня «dolcezza», как только выгнал меня.

– Это вовсе не действует, если ты помнишь. Между нами все закончено. И да, я скажу тебе, что именно нужно делать.

От удивления край его рта слегка приподнялся. – Я счастлив видеть, что похищение не сломало твой дух.

– Возможно, вы, итальянцы, просто не умеете похищать.

Он провел костяшкой пальца по моей щеке. – Dio (перев. с итал. боже), я скучал по тебе.

Я отбросила его руку. – Не надо.

Его взгляд потерял свою теплоту, и казалось, что в комнате температура упала на сорок градусов. Отойдя назад, он сказал: – Мы поговорим об этом позже. Садись в эту чертову машину.

Я не сдвинулась с места, лишь скрестила руки на груди.

Энцо захихикал, что, очевидно, не помогло ситуации. Фаусто подошел к другому дону и ударил его по лицу. Голова Энцо дернулась в сторону, но Джулио и другие солдаты удержали его на ногах.

– Фаусто, его семья, – шипел я. Ни одному ребенку не следует быть свидетелем такой жестокости, даже если их отец заслужил ее. – Думай о том, что ты делаешь, хотя бы одну чертову минуту.

Взгляд Фаусто переключился на меня, и мы несколько мгновений смотрели друг на друга. Я не дрогнул. Женщины и дети были под запретом, и точка. Если Энцо нарушил это правило в отношении меня, это не значит, что Фаусто тоже его должен нарушать. Он был властным засранцем, но уважал традиции и правила. Он знал, что жена и дети Энцо были невиновны. Если поменять роли местами, то как бы Фаусто хотел, чтобы поступили с его собственной женой и детьми?

Выругавшись, Фаусто схватил Энцо за волосы и откинул его голову назад. Кровь хлынула изо рта Энцо, но его глаза оставались непоколебимыми. Подвинувшись, Фаусто говорил тихо, негромко, чтобы семья Энцо не услышала, но я улавливал каждое слово. – Я собираюсь разделать тебя, как рыбу, и отдать твои внутренности на корм свиньям в моем имении.

Энцо плюнул на землю у ног Фаусто.

Джулио качнул головой, как будто знал, что это только ухудшит ситуацию.

Фаусто поднял подбородок в сторону сына. – Тащи его на яхту.

Джулио и два солдата вытащили Энцо из домика на пляже.

Я подошла к семье Д’агостино и сначала встала на колени перед детьми. – Я знаю, что вам страшно, – прошептала я на своем самом лучшем итальянском. – Но ваша мама здесь, чтобы защитить вас. Всегда.

Они ничего не ответили, просто прижались ближе к матери, и я встала лицом к жене Энцо. Дотянувшись до клейкой ленты, я сказала ей: – Будет больно. Мне жаль.

Она кивнула, и я максимально быстро сорвала с ее рта плотную ленту. На удивление, она не издала ни звука, хоть я и знала по опыту, что это чертовски больно. – Спасибо, – сказала она. Каким-то образом я поняла, что она имела в виду, что не вынуждают ее детей смотреть, как жестоко убивают их отца.

Я сжала ее связанные руки. – Prego (перев. с итал. пожалуйста).

Фаусто велел Марко вывести семью Д’агостино на улицу, оставив меня наедине с ним. Он убрал пистолет за пояс на пояснице и сложил руки на груди. – Ты злишься на меня. – Я хотела наброситься на него за такой глупый вопрос, но, честно говоря, я устала. – На самом деле, я с этим смирилась. Точно так же, как и с тобой. Посади на самолет и отправь меня обратно в Торонто. Немедленно.

– Никогда. Не позволю тебе уйти.

– Снова, хочешь сказать. Что ты не отпустишь меня опять. Потому что ты отпустил меня, Фаусто, и ты не можешь решить, что хочешь вернуть свою игрушку только потому, что кому-то другому сейчас досталась она. Ты же сам отказался от своей игрушки, эгоистичный засранец.

Очертания его лица заострились, в тусклом освещении на скулах появились резкие прорези. – Ты мать моего ребенка и моя mantenuta (перев. с итал. любовница), так что я могу решать все, что захочу, если это касается тебя. Я понимаю, что ты разгневана, но со временем ты меня простишь.

Он произнес это с такой уверенностью, с таким надменным видом, что я рассмеялась.

– Ты невероятен. Больше я тебе не mantenuta (перев. с итал. любовница), и ты потерял все права на этого ребенка, когда выкинул меня из дома!

– Я извиняюсь за свою вспыльчивость. Не стоило так резко реагировать, когда мы поссорились. Если бы можно было вернуться назад, я бы повел себя по-другому.

– То же самое ты говорил о прошлых двух случаях, во время которых ты прогонял меня. Хватит, Фаусто. С меня достаточно.

Его правый глаз дрогнул. – Я развязал войну, чтобы спасти тебя, Франческа. Я пошел на сделку с Cosa Nostra, чтобы они помогли мне освободить тебя от Д’агостино.

Как бы он лестно ни говорил, я знала, как все было на самом деле. – Бред. Ты ненавидел Энцо с той встречи на яхте. Он оскорбил тебя, отказавшись впустить тебя в свою схему компьютерного мошенничества. – Я не знала всех подробностей, но мой скудный итальянский позволил мне уловить по крайней мере это. На лице его промелькнуло удивление, так что я одарила его самодовольной улыбкой. – Я очень хорошо умею подслушивать. Тебе следует помнить об этом.

Из глубины дома появился солдат с застывшей Мариэллой на руках. – Дон Раваццани, что будем с ней делать?

Взгляд Мариэллы встретился с моим, и я увидела, что она умоляет о помощи. Сучка, умоляет. Она помогала Энцо на каждом шагу. – Оставь ее, – сказала я Фаусто.

– Без его средств она завянет и умрет, как старая слива.

Фаусто повернулся к солдату. – Ты слышал мою женщину. Оставь ее.

Моя женщина. Я закатила глаза. Что за шутка.

– Сейчас, – сказал он, оказывая мне все свое внимание. – Возвращаемся в замок. Самолет ожидает.

– Пошел ты, Фаусто. Я не твоя женщина и не собираюсь никуда с тобой ехать.

Ох, ему это ни капельки не понравилось. Его тело, казалось, вздулось, злость исходила от него волнами. – На этот раз я не могу накачать тебя наркотиками из-за ребенка, но я могу связать тебя, Франческа. Я могу заставить тебя пойти со мной.

– Зачем тебе это? Я никогда больше не буду спать с тобой и буду при каждой возможности пытаться сбежать. Это напрасная трата твоего времени.

– Никогда – это надолго, dolcezza (перев. с итал. милая). Может, поспорим на это?

Учитывая то, как сейчас колотилось мое сердце, категорически нет. – Если ты не отпустишь меня, я сделаю все возможное, чтобы сделать твою жизнь адом.

Он уменьшил расстояние между нами и большой ладонью обхватил мою руку. – Нет нужды, поскольку я уже там. Я нахожусь там с того момента, как приказал тебе убираться.

В это время, пока я старалась осмыслить это заявление, он достал из кармана брюк пару наручников. До меня слишком поздно дошло, что он задумал.

В считанные мгновения он застегнул наручники на моем запястье, а другой застегнул на своем.

Прекрасно. Прикована к Фаусто. Снова.

Фаусто

Я наблюдал, как она притворялась, что уснула рядом со мной в самолете. Разве она думала, что я не замечу, как учащается пульс у основания ее горла? Разумеется, она не спала, но я позволил ей это. Она была в ярости. Чтобы снова добиться ее расположения, потребуется время.

Но у меня получится. Наши отношения были слишком сильными, слишком дикими, чтобы их отрицать.

Энцо сделал ей больно? Я не представлял, как она страдала от рук моего врага, кроме фотографии, на которой она стояла на коленях с проклятым пистолетом во рту.

Д’агостино поплатится за это в тысячу раз, до того как я покончу с ним.

Есть ли еще что-нибудь? Я должен был выяснить, что произошло во время ее плена – не только для того, чтобы отомстить Энцо, но и для того, чтобы оказать ей поддержку и утешение.

Я осматривал ее как только можно, но не заметил ни синяков, ни порезов. Ни шрамов, ни сломанных костей. Может быть, повреждения находятся там, где я не вижу. При этой мысли моя кровь похолодела. Неужели Энцо изнасиловал ее? Или навредил каким-то образом моему ребенку?

– Перестань смотреть на меня, – пробормотала она. – Это пугает. И перестань ерзать. Я пытаюсь заснуть.

– Cazzata (перев. с итал. глупость). Ты спишь не лучше, чем я. – Мой уровень адреналина все еще был высок после атаки, и переживания за нее затуманили мой мозг. – Помимо этого, лететь всего чуть больше часа. Когда ты уснешь, мне придется заставить тебя проснуться.

– Господи, как я тебя ненавижу.

Я сдержал улыбку. Пусть она и ненавидела меня, она все-таки испытывала какие-то чувства, и с таким положением вещей я мог справиться. Но прежде нужно было разобраться с другими делами, например, с человеком, который посмел отнять ее у меня. – Энцо сделал тебе больно?

– Волнуешься, что сломалась твоя игрушка?

– Франческа, – огрызнулся я. – Это серьезно. Он прикасался к тебе или причинил тебе боль? Или нанес какой-либо вред нашему ребенку?

– Если не считать того, что он провел рукой по моей груди, он меня не трогал. Не беспокойся. Он не обидел меня так сильно, как ты.

Я вздрогнула, не в силах сдержаться. Идея причинить ей боль мне не нравилась. Раньше меня не волновали чувства mantenuta’s (перев. с итал. любовниц), но почему-то чувства Франчески были мне важны. Это было очень странно.

Когда мы с Люсией поженились, я не особо заботился о ее чувствах. Она занималась моим домом и ухаживала за моим ребенком, для чего и была воспитана. Между нами не было никаких разногласий или споров. Она бы не осмелилась. Моя жена выполняла все мои прихоти, все мои запросы. Новость о ее смерти не повергла меня в смятение.

Тогда почему похищение Франчески так сильно повлияло на меня?

Я не желал об этом думать. Она была со мной, и это было главное.

Она простит меня, и все станет как прежде: секс, смех и наши шаловливые игры.

Я прочистил горло. – Все же я попрошу доктора осмотреть тебя, когда мы прибудем домой.

– Дом, – усмехнулась она. – Здесь не мой дом.

– Ламборгини и Винченцо скучали по тебе. Зия, Джулио. Даже Марко.

– Вот теперь я знаю, что ты лжешь. Марко меня ненавидит.

Мой кузен не любил Франческу, это правда. Он считал, что она делает меня более уязвимым. Что отвлекает меня от дел ндрины. Может быть, так оно и было, именно поэтому мне нужно было, чтобы наши отношения как можно скорее вернулись к тому, что было раньше. – Я скучал по тебе.

Это вынудило ее открыть глаза, но в них не было огня. Искры не было, только лютая ненависть. Но даже когда я похитил ее в Торонто, в ее взгляде была вспышка, а между нами было тепло. – Тебе не хватало теплого отверстия, в которое ты мог бы засунуть свой член.

Я услышал бормотание, которое напомнило мне, что в самолете мы были не одни. Для защиты на борту находилось около дюжины солдат. – Потише, – сказал я ей.

– Зачем? Я не совершила ничего такого, за что мне было бы стыдно. Это не я обрюхатила свою любовницу, потом отослала ее и посадила под домашний арест, одну. И тебе было наплевать на то, что будет со мной и нашим ребенком.

– Так ты так думаешь? За тобой ежесекундно следили охранники и камеры.

Мой сын приносил тебе еду и давал читать книги. Имбирные конфеты от тошноты.

Ее брови взлетели вверх. – Ты следил за мной.

– Ежедневно мои люди присылали мне отчеты. Я каждую секунду был в курсе того, что ты делаешь.

– За исключением того, когда меня похищали.

Я заскрипел задними зубами. – Да, с этим неприятным промахом мы разобрались.

– Неприятный промах. – Она закатила глаза. – Ты придурок.

– Осторожнее, – наклонился я, чтобы сказать. – Мне нравится, что ты проявляешь характер, dolcezza (перев. с итал. милая).

Она отпрянула от меня настолько далеко, насколько позволяли наручники, и закрыла глаза. – Заметано. Я больше так не буду.

Я решил не давить на нее. Только когда врач осмотрел ее и заявил, что она и ребенок целы и здоровы. Лишь тогда я смогу привести Франческу в чувство. В конечном счете, я бы победил в этой битве.

Она была в порядке. Намного лучше, чем я помнил. Никакого пузика еще не было, но сиськи стали больше, а кожа светилась. Я так хотел ее, что у меня болели зубы.

Я сдвинулся на своем сиденье и попытался сосредоточиться на сегодняшнем вечере. Я должен был разобраться с Энцо. Марко и Джулио были на яхте и везли его в подземелье замка, в котором я планировал держать его долгое время. Энцо не грозила легкая смерть. Он осмелился похитить мою женщину и стал шантажировать меня. Я догадывался, что у La Provencia будет что сказать по поводу такого отмщения другому клану, но мне было все равно. Другие боссы ндрины не увидели свою женщину на коленях, связанную, с засунутым в рот пистолетом. Нет, Энцо будет оставаться моим пленником, пока я не устану его мучить.

Как только мы наконец приземлились в Сидерно, я подвел ее к ожидающему нас Range Rover и помог ей подняться. Она молчала, ее передвижения были медленными. Машина отъехала от посадочной полосы, и я достал свой телефон. Приказав доктору ехать в замок, набрал Марко.

– Где ты? – спросил я, с тревогой ожидая начала работы.

– Мы должны приплыть рано утром, – сказал мой кузен.

Я постучал пальцами по колену. Я должен был взять Энцо с собой в самолет. Так было бы быстрее. Но я хотел защитить Франческу от него. – Продолжай держать меня в курсе событий в течение ночи. Я не буду спать.

Я положил трубку до того, как он успел отчитать меня за сон. Я не хотел этого слышать.

Парадная дверь замка открылась, как только мы подъехали к дому. Зия стояла там, наблюдая, как внедорожник останавливается. Я спустил Франческу на землю и взял ее за руку, словно мы все еще не были скованы наручниками. Мы поднялись по ступенькам, и Зия едва отступила назад, чтобы пропустить нас внутрь.

Моя тетя протянула обе руки к лицу Франчески и начала быстро говорить по-итальянски. – Хвала Богу, что он избавил тебя от ужасной участи. А ребенок! Ты должна отдохнуть, красавица.

– Хорошо, я поняла почти все, я надеюсь, – сказала Франческа с усталым смехом.

– Ciao (перев. с итал. привет), Зия.

Зия поцеловала ее в обе щеки. – Не подвергай Фаусто таким мучениям снова, пожалуйста. – Держа Франческу за запястье, она прошипела мне: – Открой ее, свинья.

Я вытащил ключ и снял наручники. Зия взяла Франческу за руку и повела ее в сторону кухни. – Доктор придет ее осмотреть, – сказал я тете.

– Придется подождать. Она очень худая, а ребенку нужна еда, чтобы быть здоровым.

Я пошел следом. Несмотря на то, что мне нужно было принять душ, я не верил, что Франческа не выскочит через заднюю дверь. Она уже делала это однажды. Нужно будет приставить к ней охрану. Пока Марко не вернется и не сможет наладить ее охрану, я должен был оставаться рядом.

Как только я вошел на кухню, Зия ставила перед Франческой тарелку с курицей, печеным картофелем и спаржей. На столе стояла бутылка газированной воды. Я потянулся за ней, но Зия шлепнула меня по руке. – Это не для тебя.

– Дай, старушка. Это ведь я спас ее.

– А еще ты тот, кто ее выгнал.

– Люблю, когда Зия кричит на тебя, – сказала Франческа. – Ведь ты этого заслуживаешь.

Опустившись на табурет рядом с Франческой, я сдержал стон. Моя спина болела, и, похоже, были глубокие ссадины на ребрах. – Могу я тоже взять тарелку? – спросил я Зию.

В ответ она проигнорировала меня. Тогда она отрезала кусок орехового торта и положила его рядом с блюдом Франчески. Вздохнув, я поднялся и поставил тарелку с едой себе.

Вернувшись на свое место, я посмотрел на Зию. – Ты забываешь, кто помог тебе, когда ушел Зио Дарио.

– Насколько я помню, твой отец. А ты был занят своими женщинами и ростом по карьерной лестнице.

Неправда. Мой отец планировал подложить Зию отцу Марко, до тех пор, пока я не пока я не вмешался. В детстве она всегда нравилась мне больше всех, я постоянно прижимался к ней, когда был маленьким мальчиком после смерти матери. Без меня Зия жила бы в крошечном домике в пятнадцати милях отсюда, в глуши.

Теперь, проголодавшись, я начал есть. Откусив несколько кусочков, я заметил, что Франческа ковыряется в еде. Зия стояла у плиты, помешивая суп, поэтому я наклонился и тихо спросил: – Тебе не нравится?

– Мне плохо, но я не хочу ранить чувства Зии.

– Ешь, что можешь. Я прослежу, чтобы Зия поняла.

Она взяла в рот кусок курицы, но быстро отпрянула, ее лицо побелело. Я выхватил вилку из ее руки и положил ее на место. – Значит, ты не хочешь есть курицу. Это из-за вкуса?

– Вкус, запах. Внешний вид. На самом деле, единственное, что я хочу съесть сейчас – это торт.

Встав, я взял две наши тарелки и убрал их в раковину. После этого я передал Франческе блюдо с тортом и воткнул в него вилку. Ее брови сошлись в замешательстве. – Ты даешь мне весь торт?

Вместо ответа я поднял ее с табуретки и поднял на руки – торт и все остальное. – Отправь доктора в мою комнату, – сказал я Зии. – Франческа неважно себя чувствует.