Текст книги "Любимая мафиози (ЛП)"

Автор книги: Мила Финелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Ухмыляясь, она облизала губы, пробуя густую кашицу. – Вкусно.

С рычанием я поднял ее на ноги и прижался ртом к ее рту. Я не мог дождаться, чтобы сначала вымыть ее. Вместо этого я размазал жидкость по ее сиськам, целуя ее, соленый вкус на ее губах лишь напомнил мне о том, как чертовски сексуально она выглядела минуту назад на полу. Моя. Моя возлюбленная, моя игрушка. Вся моя жизнь.

Ухватив ее подбородок обеими руками, отстранился и прижался лбом к ее лбу. – Лишь ты одна способна уничтожить меня. Но без тебя я ничто, совершенно ничто. Никогда, слышишь, никогда я тебя не отпущу.

Ее ладони обхватили мои запястья. – Прекрасно, поскольку ты уничтожил меня, il Diavolo. Полностью разрушил, поэтому теперь от меня не избавиться. Что означает, мы с тобой будем вместе владеть этим чертовым миром.

Франческа

Фаусто отступил назад, и в его глазах мелькнуло удовлетворение, когда он оглядел мое обнаженное тело, покрытое его спермой. Он сдвинул брюки с бедер, затем вылез из ботинок. – Хочешь помыться, прежде чем я тебя трахну, грязная девчонка?

– Нет, paparino.

Я не хотела. Мне нравилось липкое, потное беспорядочное месиво нас, и я понимала, что он тоже получает от этого удовольствие.

– Dio (перев. с итал. господи), ты великолепна, – прохрипел он, ущипнув один из моих сосков. – Я хочу пометить тебя и укусить, чтобы все знали, что ты моя.

Я подняла большое кольцо на пальце. – Чем оно хуже другого?

Его губы изогнулись в таком свирепом, доминирующем взгляде, что у меня задрожали колени.

– Я всегда буду хотеть отшлепать тебя, monella (перев. с итал. шалунья). Справишься со мной сегодня? – Он начал расстегивать рубашку.

Мои бедра сжались, когда по венам разлилось еще больше тепла. Он уже шлепал меня раньше, и мне это нравилось. Шлепки заставляли мою кожу чувствовать себя живой, невероятно чувствительной.

Я определенно была согласна на это, особенно если он трахнет меня после этого. – Я люблю, когда ты грубый.

Он шлепнул меня по попе один раз. – Ложись на кровать. Наклонись, подними задницу вверх.

Я повиновалась.

Я слышала, как он хихикал позади меня. – Так не терпится. Мне это больше всего в тебе нравится.

Когда я заняла удобную позу на краю кровати, он подошел ко мне сзади, теперь на нем были только черные трусы-боксеры. Он зарычал и сжал одну из моих булочек. – Я собираюсь отшлепать тебя, сильно. А потом я тебя трахну. Сильно. Тебе это нравится?

Я заерзала, едва сдерживая свое возбуждение, когда адреналин хлынул в организм. – Да.

– Хорошо. Allora (перев. с итал. тогда), я предоставлю тебе выбор. Ты бы хотела мою руку или ремнем по заднице?

О, Господи. Я закрыла глаза, по мне пробежала дрожь. Одно из двух? И то и другое?

– Следует ли применять пояс к беременности?

– Я спросил у врача в тот день на приеме. Она сказала, что все в порядке, пока я не задеваю твой живот.

Я вспомнила, как в тот день он говорил с доктором Руссо по-итальянски. Он спрашивал о шлепках? Господи, как ужасно.

Тем не менее, эта идея меня заинтриговала. В первый раз, когда мы трахались, речь зашла о ремне, и я вспомнила, как он ласкал кожу своими длинными пальцами. Смогу ли я воспользоваться им? – Ремень.

– Perfetto (перев. с итал. отлично). Поставь ноги на пол.

Я переместилась в нужное положение, а он подошел к своим отброшенным брюкам и поднял их. С размаху он вытащил кожу из петель для ремня, и звук свиста вызвал эхо пульсации между моими ногами. Почему это было так горячо?

Он вернулся, стоя чуть в стороне. – Я думаю, dieci (перев. с итал. до десяти). Ты будешь считать.

Проводя рукой по моей спине, он спросил – Готова?

Я кивнула – и боль взорвалась по моей голой заднице. – Вот дерьмо! – Я попыталась отодвинуться, отталкиваясь ногами. Кожу жгло, как будто на меня сзади напали пчелы.

Боль ослабла, и место стало теплым, покалывающим. Сверхчувствительным. Я втянула воздух.

– Считай, или получишь больше десяти.

Я не была уверена, что смогу выдержать даже десять. – Один, – быстро сказала я.

– По-итальянски, – огрызнулся он, огонь полоснул по моей коже с очередным ударом. – Сейчас, Франческа.

– Due (перев. с итал. два), – прохрипела я, впиваясь пальцами в мягкое одеяло.

Три, четыре и пять повторялись в быстрой последовательности, каждый шлепок пришелся в разные места на моей заднице и верхней части бедер. Я выкрикивала каждое число, мой мозг с трудом поспевал за мной. Мои легкие с усилием втягивали воздух, и я не была уверена в этом. Совершенно.

Затем он сделал паузу и нежно провел кончиками пальцев по коже...и я вздохнула. Боль ярко сверкнула, моя задница вся сжалась, и легкое прикосновение отозвалось эхом в моем клиторе. Черт, это было приятно. Больно, но приятно.

– Va bene (перев. с итал. хорошо), – прошептал он, возбуждение было заметно в его голосе. – Ты на полпути, любимая. Ты так близка к своей награде.

– Пожалуйста, – сказала я с протяжным хныканьем. Мне нужно было, чтобы он трахнул меня, прямо сейчас. – Ti prego (перев. с итал. пожалуйста).

– О, как мне нравится слышать твою просьбу. Мой член уже снова тверд для тебя.

Моя киска сжалась вокруг пустого места, и я почувствовала, как влага стекает по моим внутренним бедрам. – Ti prego (перев. с итал. пожалуйста), – повторила я. Грубый палец вошел в меня, растягивая меня, и моя спина прогнулась. Господи, да. – Еще.

Он лениво провел несколько раз, но этого было недостаточно, чтобы доставить мне то, в чем я нуждалась. Я попыталась толкнуться назад, побуждая его продолжать, но он отстранился. – Скоро. Очень скоро.

Следующий звук ремня по коже перехватил мое дыхание. Это было больнее, чем первые пять вместе взятые. – Черт! Черт! Sei (перев. с итал. шесть)!

– Этот грязный рот. Повтори, Франческа.

Еще один удар, на этот раз по верхушкам моих бедер. Я задыхалась, пот выступил по всему телу. Я не могла этого сделать. – Sette (перев. с итал. семь), – хныкала я.

– Еще три, – сказал он. – Я быстро это сделаю.

– Подожди, пожалуйста...

Ремень ударил три раза подряд, и я застонала. Затем ремень упал на пол, и рот Фаусто оказался между моих ног, пожирая меня, как одержимый. Он провел языком по моей щели, засунул кончик в мой вход, затем потрепал мой клитор. Его руки держали меня за задницу, разделяя половинки, и это легкое давление на мою больную кожу было восхитительным, плоть пульсировала и была живой. Как будто он оживил ее.

Это продолжалось и продолжалось, его рот мучил меня самым лучшим образом. Он лизал везде, даже кольцо мышц между моими половинками. Когда мои ноги начали дрожать, он обвел плоским языком мой клитор, и оргазм ворвался в меня, сильнее, чем я ожидала, и я закричала, когда мое тело забилось в конвульсиях. Святые угодники. Он продолжал и продолжал, его язык растягивал ощущения, пока я не обмякла на кровати. Мой мозг поплыл, каждый мускул стал жидким.

Он встал, и тут я почувствовала его кончик, твердый и прямой, у своего входа. Его член толкнулся внутрь, влажность облегчила ему путь, хотя это все еще было трудно.

Ему потребовалось несколько толчков, чтобы войти полностью, и я вздохнула от полноты, от сладостного вторжения его тела в мое. – О, господи, – задыхалась я. – С тобой так хорошо.

Опустившись на меня, он поцеловал мой позвоночник и начал говорить на итальянском языке, который мой измученный мозг не мог понять. Но я поняла: – Mi fai impazzire (перев. с итал. ты сводишь меня с ума), – то, что он говорил мне раньше.

– Ты тоже сводишь меня с ума, – мечтательно сказала я, потянувшись сзади, чтобы схватить его за задницу.

Выпрямившись, он взял мои руки и сложил их за спиной. Его хватка была карающей, когда он держал меня, но я не замечала. Я чувствовала себя легкой и воздушной, мое тело было податливым и наполненным ощущениями. Тогда он начал трахать меня, удары его бедер вызывали скрежет зубов, когда он снова и снова насаживал меня на свой член. Затем его большой палец скользнул между моих ягодиц и начал ласкать мою дырочку. Я даже не могла пожаловаться, потому что все, что он делал, было так чертовски приятно.

– Думаю, я должен заново познакомиться со всеми твоими дырочками, – сказал он, когда палец погрузился внутрь. – Тебе бы это понравилось? Член твоего paparino’s снова в твоей заднице?

Я могла только кивнуть, предвкушая все то грязное, что он мог мне дать. Не было смысла притворяться, что я не хочу этого, когда мы оба знали, что это так.

Этот мужчина собирался стать моим мужем. Срань господня.

Он прошипел сквозь зубы, когда мое тело прижалось к нему.

– Cazzo (перев. с итал. блядь). Да, сожми мой член снова.

Я сделала это еще раз, и он застонал. – Ты пытаешься заставить меня кончить, да? Это получается.

Когда я сделала это в третий раз, он шлепнул меня по ягодице и вышел.

Обессиленная, я не могла ничего сделать, кроме как повернуть голову и посмотреть, как он полез в ящик рядом с кроватью и достал бутылочку со смазкой. Он открутил крышку и налил щедрое количество в руку, прежде чем начать дрочить, покрывая свой член и делая его скользким. Я наблюдала, как двигаются мышцы его предплечья, когда он работает, и о, это было горячо. Я мысленно отметила, что скоро попрошу видео, где он мастурбирует.

Двигаясь позади меня, он капнул жидкость в мою щель и массирующими движениями ввел ее в мою дырочку. – Я хочу, чтобы ты оседлала меня. Я хочу видеть твое лицо, когда я снова буду пользоваться твоей задницей.

Фаусто расположился на кровати, лежа на спине, затем приподнял меня над собой, пока я не оказалась на его бедрах. Приблизив меня к своему лицу, он крепко поцеловал меня, его язык проник в мой рот и дал мне почувствовать вкус его отчаяния. Кончики его пальцев исследовали тугое кольцо мышц, разглаживая, массируя, открывая меня. В нетерпении я крутила бедрами, перетаскивая бугорок по его стволу.

– Так нуждаешься, – пробормотал он мне в рот, когда я застонала. – Не волнуйся, малыш. Я собираюсь наполнить тебя.

Его пальцы скользнули внутрь, но там было только давление. Казалось, что болевые рецепторы в моем теле в данный момент находятся в отпуске, а центр удовольствия в моем мозгу уверенно руководит. Он медленно двигал рукой, расширяя меня, в то время как его рот оставался требовательным. Я с радостью приняла это, позволяя ему использовать меня. Я всегда буду его puttanella (перев. с итал. любовницей), даже с кольцом на пальце.

Он прервался и схватил меня за бедра. – Вставай, piccolina (перев. с итал. малыш). Возьми меня внутрь.

Я уперлась одной рукой в его живот, а другой взяла его толстый член, расположив его у своего заднего прохода. Его теплая кожа была гладкой и твердой, и я начала надавливать, шипя, когда головка проскользнула внутрь. Он откинул голову назад, выражение его лица было почти одичавшим в своей интенсивности, и мне нравилось наблюдать за тем, как этот сильный мужчина разрушается от моего тела. От нашей связи. Я опустилась еще немного, давая себе время привыкнуть, а затем продолжила, продолжая двигаться непрерывно, и все это время большая грудь Фаусто вздымалась. Кончики его пальцев погрузились в мою кожу, надавливая на кости бедер, и я знала, что завтра у меня там будут синяки.

Эта мысль послала удар возбуждения по моей серединке, и я опустила бедра вниз, встречаясь с его тазом. Господи, это было так приятно, моя больная задница терлась о его грубую кожу. От ширины его тела я раскрылась, и я задыхалась, наслаждаясь тем, как он переполняет меня. Люблю его, и все тут. – Малыш, – прошептала я, надеясь, что он понял.

Он понял. Конечно, он знал. Никто не мог читать меня лучше, чем Фаусто.

Он обхватил мою грудь обеими руками, пощипывая соски. – Скажи мне, красавица. Оседлай меня и скажи мне. Ничего не скрывай от меня.

Тогда я начала двигаться, медленно вращая бедрами, втягивая и вытягивая его ствол из своей задницы, все это время наблюдая за его лицом. Его глаза пылали жаром, пробегая по моему телу, на его чертах была запечатлена одержимость, и я позволила словам вырваться наружу. – Ti amo, bello (перев. с итал. я люблю тебя, красивый).

Его реакция была мгновенной. Подхватив меня на свои большие руки, он наклонился и притянул меня к себе, чтобы поцеловать. Затем он уперся ногами в матрас и начал вбиваться в меня, его тело поднималось вверх короткими толчками, от которых мои сиськи подпрыгивали вверх и вниз. Его руки поддерживали мои бедра, наши тела напрягались и работали вместе. Точка, в которую он ударял глубоко внутри меня, посылала искры вниз по моим ногам, вдоль позвоночника, посылая меня все выше и выше.

Когда я начала дрожать, он сказал: – Твой клитор, dolcezza (перев. с итал. милая). Поиграй с ним и заставь себя кончить. Прямо сейчас.

Я не стала ему отвечать. Моя рука просунулась между ног, и я стала тереть свою набухшую плоть, отчаянно желая разрядки. Освобождение было мгновенным, волна цвета и света взорвалась за моими глазами. Мои мышцы сжались вокруг него, сжимаясь, и я услышала, как Фаусто застонал, когда его движения стали нескоординированными. Затем он прижал меня к себе, выгнув спину, его член пульсировал в моей заднице, горячими струями заполняя меня. Господи, он был чертовски сексуальным.

И он был моим.

– Madre di Dio (перев. с итал. матерь божья), – задыхался он. – Я не ожидал, что ты это скажешь. – Он потянул меня вниз, чтобы я легла на него сверху, и обхватил меня руками, его член все еще был погружен в мой зад. Он поцеловал меня в макушку. – Я не заслуживаю тебя, любимая.

Я взглянула на сверкающее кольцо на левой руке, массивное украшение, доставшееся мне от его матери. Сказанное было правдой, я действительно любила его. С того самого дня, когда он сказал, что я могу оставить себе Ламборджини, я в него влюбилась. Возможно, даже раньше. Он нравился мне своей темнотой, своей жестокостью, которая едва сдерживалась. Он был наиболее влиятельным человеком в Европе, более состоятельным, чем король, и он трахал меня так, как не сможет никогда насытиться.

Я склонила голову, чтобы встретиться с его глазами. – Я тебя люблю, но если снова разобьешь мое сердце, я вырву твое из груди и скормлю его твоим свиньям.

Выражение его лица сказало мне, что ему понравились мои слова. – Вот моя кровожадная королева. – Он осторожно снял меня со своей размягчающейся эрекции и перевернул на спину. Его рука прижалась к моему лицу. – Ты – все для меня. Я пытался выжить без тебя, но не смог. Что бы ни случилось, я всегда буду любить тебя. Я хочу, чтобы ты была рядом со мной, пока я не испущу свой последний вздох.

Мое сердце сильно забилось, когда моя грудь расширилась от эмоций. – Я никогда не думала, когда ты накачал меня наркотиками и тащил за собой в Италию, что я выйду за тебя замуж.

– Я могу быть очень убедительным, когда чего-то хочу. – Он прижал быстрый поцелуй к моим губам. – Кстати говоря, я хочу жениться как можно скорее.

Я закатила глаза и оттолкнула его от себя. Уступи этому мужчине хоть дюйм... – Помедленнее, Раваццани. – Я поднялась на ноги и направилась в душ. – Я знаю, что у нас будет свадьба по залету и все такое, но дай мне минуту, чтобы отдышаться.

Он подошел ко мне сзади и шлепнул меня по заднице. – Это тебе за твой дерзкий рот, monella (перев. с итал. паршивка). Иди в душ, и я посмотрю, смогу ли я убедить тебя.

Глава восемнадцать

Франческа

Фаусто все еще был в душе, а я проголодалась.

Беременность и трах с этим мужчиной выбили из меня все силы. Накинув халат, я вышла из нашей спальни. Где-нибудь в холодильнике должны были остаться остатки макарон.

Спустившись по лестнице, я услышала спор из другого крыла. Судя по звуку, это были Джиа и Эмма. Господи, эти двое ссорились – меньше всего, что мне сейчас было нужно. Я поспешила к спальне Эммы и распахнула дверь.

Они сразу же вскочили и повернулись ко мне. Но тишина не продлилась долго, и они обе начали говорить одновременно. Вскинув руку, я прервала их и шикнула: – Потише, пожалуйста.

Эмма пролепетала: – Фрэнки...

– Молчи, – приказала Джиа своей сестре.

Я вдохнула и медленно выдохнула. – Что с вами двумя происходит?

– Мне нужно с тобой поговорить, – сказала Эмма, выражение ее лица было обеспокоенным.

– О чем? Что случилось?

– Ничего, – сказала Джиа.

– Мы видели, что было внизу, – сказала Эмма.

Джиа выругалась, но я все еще была в замешательстве. – Где внизу? – О чем, черт возьми, они говорили?

Джиа бросила на Эмму взгляд, от которого мог бы засохнуть весь виноградник. – Ничего страшного, Фрэнки. Мы просто заглянули в подземелье.

Моя челюсть упала, мой кайф после оргазма испарился. – Какого хрена? Я говорила, что вниз нельзя. Как это у вас получилось?

Эмма сложила руки на груди и посмотрела на Джию, делая их двойное слияние разума, когда они беззвучно говорили друг с другом.

– Мы знали, что ты не хочешь туда идти, и не хотели тебя заставлять. – Джиа села на кровать и пожала плечами. – Так что мы просто решили, что попросим Джулио взять нас.

– И он согласился?

– Джиа сказала Джулио, о том, что ты разрешила, – категорично заявила Эмма.

– Какого хрена? Я не могу поверить, чтобы ты так ему врала.

– Мне жаль. Не злись.

– Поздно. Я не на шутку разозлилась. Я в ярости. Они убивают и пытают людей там, внизу, Джиа!

– Я знаю. Мы видели кровь.

О, господи. Немудрено, почему Эмма выглядела расстроенной. – Ты в порядке? – спросила я, внимательно изучая ее лицо.

Она не ответила, а сказала: – Я должна поговорить с тобой. Наедине.

– Джиа, уходи, – сказала я. – Я разберусь с тобой через минуту.

– Хорошо. – Джиа приблизилась и поцеловала меня в щеку. – Прости, Фрэнки, я не смогла удержаться.

В Торонто нет подземелий, это точно. По крайней мере, ни одного, о которых я знаю.

Это меня не покоробило. Джиа определенно была из разряда «сначала действуй, потом извиняйся», однако она знала лучше. – Это все еще не делает это правильным.

Потом мы подождали, пока Джиа уйдет, и Эмма положила руки мне на плечи.

– Ты должна что-то сделать.

– Что?

– С тем мужчиной там внизу.

Я моргнула на нее. – Прости?

Она отошла и начала вышагивать. – Ему... очень плохо, Фрэнки. Я не могу поверить, что он еще жив. Здесь повсюду кровь. Остроконечные инструменты и цепи. Врачебные инструменты. Это как в фильме «Пила», только в реальной жизни.

Она сейчас шутила? Неужели я всерьез должна была жалеть Энцо?

– Эмма, это плохой человек. Я уже говорила тебе, как он поступил со мной. У меня нет абсолютно никакой сочувствия к нему.

– Ну же. Не будь такой. Ты не одна из этих мафиози. Понимаешь, что то, что там происходит – неправильно.

Правда? Я не сомкнула глаз над судьбой Энцо с тех пор, как возвратилась в замок. Я более чем удовлетворена тем, что позволила Фаусто разобраться с этим так, как он считает нужным.

– Энцо тоже убийца, дорогая. Кто знает, что могло бы случиться, если бы Фаусто не спас меня? Энцо, возможно, убил бы меня.

– Ты этого не знаешь.

– О, конечно. Он позволил бы мне просто выйти за дверь в Неаполе. Задумайся, Эмма. Если он выйдет на свободу, я буду в опасности. Фаусто будет в опасности. Джулио, Зия, все и каждый здесь в опасности.

Эмма скрестила руки и сгорбила плечи. – А они не могут, например, заключить мирный договор или что-то в этом роде?

Я не была уверена, что Энцо заслуживает мира в любом виде.

Я смягчила свой голос. – Помнишь, я говорила, что здесь все по-другому?

Это не ООН. Эти люди – жестокие убийцы. Это очень старомодная школа.

Она зажмурила глаза. – Я знаю. Я просто... Я не могу оставаться здесь, зная, что этот человек может быть убит в любой момент.

– Тогда зачем ты спустилась туда? Ты знала, что увидишь.

– Потому что я должна была знать. Говорю тебе, я не могу праздновать твою помолвку и проводить здесь хороший отпуск, когда прямо у меня под носом убивают человека.

Я потерла лоб, в висках зародилась головная боль. – Эмма, ты ведешь себя как заноза в заднице.

Ее глаза стали стеклянными, и на них навернулись слезы. Вот дерьмо. Я заставила ее плакать.

– Мне очень жаль, – задыхалась она, когда я обняла ее. – Просто отправь меня домой.

– Я не отправлю тебя домой. Ты только что приехала.

– Но я не могу остаться, Фрэнки. Если они собираются убить его, пока я здесь, я не могу остаться.

– А что если…? – Я тяжело сглотнула. – Что, если я смогу убедить их повременить с Энцо до твоего отъезда? – Фаусто должен будет согласиться, но я смогу убедить его. Надеюсь.

– О, пожалуйста, Фрэнки. Прошу тебя, поговори с Фаусто.

– Я поговорю с ним, хорошо? Но ничего не могу обещать.

– Хорошо. – Она снова обняла меня. – Прости меня. Хотелось бы мне быть такой, как ты и Джиа, но...

– Но она не была.

– Не извиняйся, – сказала я.

– Спасибо, Фрэнки. – Она отступила назад и вытерла лицо. – Люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю. Давай пока об этом забудем и спустимся вниз, чтобы поесть.

Как только мы ушли, фигура сместилась со своего места у стены. Фаусто.

Черт побери.

Я изобразила на лице улыбку. – Привет, малыш. Что ты задумал?

Он оттолкнулся от стены и пошел вперед. – Я мог бы спросить тебя о том же, но меня уже предупредили люди в комнате охраны.

Вот болтуны. Я дотронулась до руки сестры. – Возвращайся в свою комнату, Эм. Увидимся позже.

– Хорошо. Спокойной ночи.

Эмма вернулась в комнату, но я не сводила глаз с Фаусто. Я не могла понять, злится ли он, раздражается или просто обеспокоен путешествием по подземелью. Так что я прикинулась дурочкой.

Обнимая его за шею, я лизнула мочку его уха. – Не хочешь пойти со мной на кухню? Я тебя накормлю.

– Для чего мой сын привел твоих сестер в мое подземелье?

Вздохнув, я отпустила его. Похоже, теперь мы это делали. – Я должен поговорить с тобой.

Ох, какое сомнение промелькнуло на его красивом лице. – Так ли это, любимая? О чем?

– Может быть, мы сначала пойдем в нашу комнату?

– И для чего нам это нужно? Неужели ты собираешься сообщить мне плохие новости?

– Нет, конечно, нет. Но по-моему, это не тот разговор, который ты хочешь вести на людях.

Он нагнулся, схватил меня за бедро, приблизил к себе и прильнул ртом к моему уху. – Уходи прямо сейчас, monella (перев. с итал. шалунья), пока я не отшлепал тебя по заднице здесь, в коридоре.

Фаусто

Направляясь за своей будущей женой в наше крыло, я не знал, что испытываю. Злость – да. Но по большей части я был очень смущен.

Люсия никогда не осмелилась бы пустить свою семью в мою темницу. Она не спросила бы и даже не подумала об этом. В нашем мире есть четкие границы, и моя первая жена прекрасно их осознавала.

Франческа, казалось, не волновалась и даже не знала об этих границах. Не только позволила своим сестрам пробраться в подземелье, но и каким-то образом убедила моего сына провести экскурсию.

Ma che cazzo (перев. с итал. (перев. с итал. что за хрень)?

Я бы побеседовал с Джулио завтра, а тем временем мне нужно было разобраться с Франческой. Если мы собирались пожениться, это не означало, что она могла распоряжаться моими людьми и моим поместьем. Я был боссом, а не она, и должна была заботиться о наших детях и доме, а не о делах мафии.

Она должна уважать наши границы.

Я закрыл дверь спальни и смотрел, как она садится на кровать. Я оперся и скрестил руки на груди. – Объясни.

Закусив губу, она сложила руки на коленях. – Я не могу понять, злишься ты или нет.

Я тоже не был уверен. – Франческа.

– Мои сестры хотели посмотреть подземелье. Джулио согласился отвести их вниз. Ничего страшного.

Слова подтвердили то, что я думал, и я почувствовал, как в груди стало жарко от разочарования. – Это очень важно, amore (перев. с итал. любимая). Очень большое. Это же не парк развлечений или игровая площадка. Это опасное место с опасными людьми. Здесь случаются плохие вещи. Понимаешь, нет?

Ее брови опустились. – Конечно, я понимаю. Я не ребенок, Фаусто. Они спросили, и, откровенно говоря, я сказала «нет».

– И как все получилось?

Я видел чувство вины в ее выражении лица. Это был взгляд, который я видел много раз.

Она скорчила гримасу. – Очевидно, они меня не послушали.

Я жестикулировал руками. – Видишь?

– Думаю, я должна была этого ожидать, – сказала она с легкой усмешкой. – Они мои сестры, в конце концов. Но они больше не будут проситься вниз.

– А что произойдет, когда они попросят о чем-то другом, о чем не должны?

– О чем ты? – Она подтянула одну длинную ногу под противоположную коленку, отвлекая меня на секунду своей золотистой кожей.

Я снова сосредоточился на ее лице. – Мне нужно, чтобы ты поняла, как это будет работать, dolcezza (перев. с итал. милая). Будешь моей женой, а не боссом. Не будешь приказывать моим мужчинам и не будешь вмешиваться в мои дела. Все будет проходить через меня, касается ли это поместья, ндрины или моей семьи.

У нее отвисла челюсть. – Ты шутишь?

– Ни капельки.

– У меня нет желания вмешаться в твои дела, но ты говоришь о нашей семье. Неужто ты думаешь, что я стану такой женой, которая ходит по магазинам, обедает и не задает вопросов? Разве ты меня совсем не знаешь?

– А ты меня совсем не знаешь? – возразил я. – Если да, то ты должна знать, что я не буду управляемым, Франческа. Я не позволю, чтобы моя жена отрезала мне яйца.

– Не хочу отрезать тебе яйца. Так уж получилось, что они мне очень нравятся.

Я поднял на нее бровь. – Это замечательно, так как они остаются там, где они есть, а это значит, что ты отвечаешь передо мной. Так это работает.

– Все не так, Фаусто. Наш брак будет партнерским. Мы будем равны. Я уважительно отношусь к тебе, а ты ко мне. И точка.

Я глубоко вздохнул, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие и выдержку. – Мы не равны. Я принимаю решения и соглашаюсь с опасностью. Если кто-то должен умереть или сесть в тюрьму, то это буду я. Это чтобы защитить тебя и наших детей.

– Это не защита; это бред итальянского женоненавистника. Что случилось с «я отдаю тебе почти все, Франческа» и «я не могу жить без тебя, Франческа?

Я проигнорировал ее ужасную имитацию моего акцента, который звучал как американская реклама пиццы. – Тебе не стоит вмешиваться в мои дела. Слишком опасно. Не обращайте внимания на то, что происходит, и дай мне возможность вести дела так, как я считаю нужным.

– Фу! – Она схватила с кровати квадратную подушку и бросила ее в меня. Я не шелохнулся, когда она отскочила от меня. Она сказала: – Я не собираюсь быть хорошей маленькой домохозяйкой, ожидающей тебя в конце каждого дня с коктейлем и ужином на столе. Если ты так представляешь себе наш брак, то можешь забрать свое кольцо обратно.

– До этого я так не думал, – сказал я с лукавой улыбкой, – но теперь думаю.

Сделаешь ли ты это голой? – Я позволил своему взгляду пройтись по ее телу. – Да, мне это очень нравится.

– Прекрати, ты, сексуальный извращенец. Ты хочешь жениться на мне?

– Ты знаешь ответ на этот вопрос.

– Значит, у меня к тебе просьба – и твой ответ покажет, готов ли ты относиться ко мне как к равной или нет. Потому что я говорю тебе, что этот брак не выживет, если ты будешь думать обо мне как о подчиненной. Я рассчитываю на партнерство, Фаусто. Если ты не хочешь дать мне его, тогда я не хочу выходить за тебя замуж.

Мои мышцы напряглись. Спустя столько времени, после всего, чем мы поделились, она все еще испытывает меня? Я зарычал: – Не люблю ультиматумы и угрозы.

– Мне не хочется угрожать тебе еще больше, чем приказывать. Но мы должны все уладить до свадьбы – если мы поженимся. Ты готов выслушать мою просьбу? – Я лишь кивнул ей, слишком взбешенный, чтобы что-то уточнять, и она сказала: – Я хочу, чтобы ты пообещал мне, что Энцо не будет убит, пока мои сестры здесь.

Я не двинулся с места. Я даже не моргнула. Будто лед наполнил мои вены, спокойствие омывало меня. – Ты думаешь диктовать мне будущее Энцо?

– Я не диктую. Я прошу. И это временно.

– Но если я не соглашусь, ты не выйдешь за меня замуж.

– Вот что значит быть женатым. Идти на компромисс, даже когда тебе это не нравится. Уступать временами своему партнеру. Если ты не способен на это, зачем мне вообще выходить за тебя замуж?

– Я не пойду на компромисс, когда дело касается Д'агостино.

– Я не прошу тебя освободить его. Я просто прошу, если ты планируешь убить его, то подожди, пока мои сестры не вернутся в Торонто. Эмму травмирует мысль о том, что убийство может произойти во время ее приезда.

Мои губы искривились в усмешке. – Меня не волнует, что ее травмирует. Никто не говорит мне, как поступать с моими врагами.

– Повторяю, я спрашиваю. Но очень хорошо подумай, прежде чем ответить, Фаусто.

Негодование и яд хлынули в мою кровь, как река, поток негодования по поводу того, в какое положение она меня поставила. Энцо был близок к смерти, и как только я получил от него то, что мне было нужно, я захочу его убить. Я не хотел давать ему дополнительное время на этой земле из-за того, что Эмму Манчини может задеть . – Я могу заставить тебя выйти за меня замуж, – прорычал я.

– Нет, не можешь. Я никогда не произнесу клятву, если не поверю, что ты меня уважаешь.

Я подошел к кровати. Если она хотела договориться до нашей свадьбы, хорошо. У меня было несколько вещей, о которых я хотел бы попросить. – Встань.

Она услышала сталь в моем голосе и не колебалась. Облизнув губы, она соскользнула с кровати и встала. Не боясь, она встретила мой взгляд, и я понял, что дам ей только одно.

Я схватил ее за бедра и притянул к себе, упираясь лбом в ее грудь. Она обвила руками мою шею, прижимаясь ко мне грудью. Мы замерли на мгновение, вдыхая друг друга, и это простое объятие успокаивало меня, как бальзам на мою израненную душу. – Я тебя люблю и не могу жить без тебя. Если я должна согласиться на это, то я соглашусь. Ради тебя. Но не стоит давить на меня слишком сильно. Мы будем партнерами, нет?

– Grazie (перев. с итал. спасибо), малыш. – Она прижала поцелуй к моей челюсти. – Я собираюсь сделать тебя самой лучшей женой. Тебе никогда не придется об этом жалеть.

– И если я иду на компромисс ради тебя, то ты пойдешь на компромисс в ответ ради меня. – Я почувствовал, как ее тело напряглось в моих руках, поэтому я схватил ее крепче.

– Подожди, пока ты не услышишь, о чем я прошу.

– Хорошо.

Я держал ее лицо в своих руках нежно, как будто это был драгоценный подарок. – Ты подаришь мне еще как минимум троих детей в дополнение к этому. – Я наклонил подбородок к ее животу.

Ее глаза расширились. – Дети? Это то, что ты хочешь в обмен?

Затем ее глаза расфокусировались, как будто она думала об этом. Думала о том, что я буду глубоко входить в нее, наполнять ее своей спермой, чтобы она забеременела. Когда она прикусила губу и слегка качнулась в мою сторону, я понял, что был прав.

Madre di Dio (перев. с итал. Матерь божья), моя женщина была горячей.

– Хорошо, – прошептала она.

Вспышка собственничества пронзила меня. Cazzo (перев. с итал. блядь), я не мог дождаться, чтобы сделать побольше детей с ней.