Текст книги "Любимая мафиози (ЛП)"

Автор книги: Мила Финелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

Она может вести себя как угодно спокойно и скучно. Это не поможет. В ней не было ничего, что могло бы мне наскучить. Разве Франческа этого не знала?

Сев в машину, она стала изучать улицы через окно, не обращая на меня внимания. Но мне было все равно. Во время поездки мне предстояло сделать множество рабочих звонков. В том числе – связаться с Тони, который курировал легальную сторону моей бизнес-империи. Во время разговора он говорил о сделках и нашей папке, а я слушал в пол-уха. Уголком глаза я наблюдал, как Франческа дрыгает ногой, ее плоская туфля болтается на кончиках пальцев. Это было непреднамеренно и сексуально, и мне хотелось притянуть ее ноги к себе, провести ладонями по ее икрам...

– Перестань смотреть на меня, – сказала она, не сводя с меня взгляда. – Это жутко.

Она наклонилась в другую сторону, закрывая от меня свои ноги, и я постарался не рассмеяться. Жутко? В таком случае, почему ее соски торчали сквозь лифчик и рубашку? Она не могла скрыть от меня реакцию своего тела.

Я закончил звонок, как только мы подъехали к зданию. Она потянулась к ручке двери, но я схватил ее за руку. – Ожидай здесь. Не вылезай, до тех пор, пока тебя не окружит охрана.

– Фаусто, единственный человек, от которого я в опасности, это ты. – Она открыла защелку и вышла из машины, а я был вынужден отпустить ее. Черт побери.

Я поспешил выйти и быстро пришел в себя. Мужчины окружили нас, и мы все направились к двери. – Cristo (перев. с итал. гопроди), Франческа! Тебе небезопасно бегать по улицам Сидерно.

– Я прошу прощения. – Она надела на лицо солнцезащитные очки и скрыла глаза от меня. – В другой раз я подожду.

Ее голос был напряженным, как будто согласие чуть не убило ее. Я должен был отдать должное ее актерскому мастерству. Если бы я не знал ее так хорошо, я бы, возможно. поверил бы, что она говорит серьезно.

Один человек уже был в лифте, когда в него вошла наша свита. Он бросил взгляд на больших солдат и выпуклости под нашими пиджаками и быстро вышел, прежде чем двери лифта закрылись. Франческа вздохнула, но ничего не сказала.

Охрана ждала у главной двери в кабинет врача, а мы с Марко проводили Франческу внутрь. Две женщины за стойкой регистрации оживились, увидев нас, их глаза метнулись ко мне, затем обратно к моей женщине. Я приложил руку к пояснице Франчески, когда мы шли вперед, не обращая внимания на то, как напряглась ее маленькая фигура от моего прикосновения.

Она сняла солнцезащитные очки. – Франческа Манчини к доктору Руссо, пожалуйста.

Администратор сглотнула и осмелилась еще раз взглянуть на меня. – Ciao (перев. с итал. здравствуйте), мисс Манчини. – Она на мгновение оторвалась от своего компьютера, а я оглядел других пар в приемной. Они все смотрели на меня, но быстро отвели глаза, когда я повернулся.

– Слухи распространятся, – пробормотал Марко. – Это была ошибка. – Он говорил об этом, неодобрительно хмурясь, с тех пор как мы покинули замок.

– Это то, чего она ожидает, – тихо сказал я. – Но я не буду относиться к этому так, как раньше.

Я не был уверен, имел ли я в виду Люсию или то, как я относился к Франческе раньше. Может быть, я имел в виду и то, и другое. Известие о ребенке Раваццани сделает Франческу еще более уязвимой, но я, конечно, буду ходить с ней повсюду вместе с командой охранников.

Подошла пожилая женщина в халате, которую я узнал. Это была жена одного из моих людей, который вышел на пенсию два года назад. – Синьор Раваццани, – сказала она, сцепив руки вместе. – Buona sera (перев. с итал. добрый день).

Я поцеловал ее в щеки. – Синьора Манкусо. Вы хорошо выглядите.

– Мы не догадывались... То есть, синьорина Манчини...

У нее была другая фамилия, поэтому никто не знал, что этот ребенок мой. Я поднял бровь. – Это радостная новость, не так ли?

– Конечно, конечно. Поздравляю с благословением. Пойдемте со мной. Я провожу вас в одну из смотровых комнат.

– Уже моя очередь? – спросила Франческа, когда я вела ее за синьорой Манкусо. – Обычно приходится сидеть в приемной.

– Раваццани не ждет.

Звук отвращения вырвался из ее рта. – Именно поэтому я не хотела, чтобы ты приходил.

– Ты должна благодарить меня. Я сохранил несколько часов твоего времени.

Я устроился в кресле в смотровой, а Франческа села на большой мягкий стул. Синьора Манкузо протянула Франческе пустой пластиковый стаканчик, из которого берут мочу на анализ. – Вы знаете, в каком месте находится туалет?

Франческа кивнула и начала выходить из комнаты с чашкой. Я встал, готовый последовать за ней. – Это всего лишь за углом, Фаусто, – шипела она. – Будь здесь.

– Я иду туда, куда ты идешь. – Я этих людей не знал. Потому я не выпускал Франческу из виду, пока мы были за пределами поместья.

Закатив глаза, она вышла в коридор, и я двинулся за ней. Я не был в кабинете врача много лет, но, похоже, они не сильно изменились. Скучная мебель, стены в пастельных тонах. В этом кабинете повсюду были фотографии младенцев, улыбающихся матерей и отцов в больничных халатах. Хм. Для безопасности, мой сын или дочь должны были бы родиться в замке, а не в больнице. Но сейчас было не время для такого разговора с Франческой, однако.

Мы вернулись в комнату для осмотра. Синьора Манкусо велела Франческе надеть халат, и вскоре к нам подойдет врач. За дверью мы остались одни, а Франческа стояла, не двигаясь, словно ждала, что я что-то сделаю.

Я положил руки на колени. – Я видел, как ты раздевалась. Именно так мы оказались в этой ситуации, если я помню.

– Это было раньше, – огрызнулась она. – Сейчас все по-другому.

– Правда?

Она развела руки в стороны, как будто я ее раздражал. – По крайней мере, обернись.

– Тебе известно, как я отношусь к твоим приказам. – Я окинул ее тело горячим взглядом. – И я также знаю, что ты бы скорее выполняла мои приказы, чем отдавала их.

– Господи, ты хуже всех.

Задыхаясь, она повернулась и начала раздеваться. Она игнорировала меня, но это не мешало мне смотреть.

Cazzo (перев. с итал. блядь), она была великолепна. Ее кожа стала золотистой от солнца, а длинные стройные ноги вели к круглой попке, которую я так любил покусывать. Ее талия пока не увеличилась из-за беременности, и я не мог дождаться, когда увижу ее всю круглую и пышную с моим ребенком. По ее спине рассыпались темно-русые волосы, и я жаждал провести пальцами по ним, намотать их на кулак и потянуть, оседлав ее сзади.

После этого она вылезла из трусиков, сдвинув шелк и кружева вниз по бедрам, и выпустила обрывки ткани на пол. Она наклонилась, чтобы поднять их.

Madonna santa (перев. с итал. пресвятая дева), то еще зрелище.

Я почти задыхался, мой член был наполовину твердым. Сердце колотилось в груди, словно я бежал наперегонки, и я забыл о больной ране на боку и о своем отвратительном сне. Я был сосредоточен только на ней и ненасытной потребности прикоснуться к ней и трахнуть ее. Войти в нее и никогда не выходить. Она была в моих венах лихорадкой, навязчивой идеей, которую я не был уверен, что когда-нибудь преодолею.

Я должен был получить ее как можно скорее, иначе я сойду с ума.

Накинув хлопковый халат, она подошла и протянула мне свою одежду. – Вот. Для твоих коленей. – наклонила подбородок к выпуклости в моих брюках.

Я развел руки, но не сделал никакого движения, чтобы взять одежду. – Положи их, – мягко приказал я, не в силах сдержаться.

У нее перехватило дыхание, и она облизнула губы. Ее взгляд метнулся к моей промежности, где мой член настойчиво упирался в молнию. На секунду я подумал, что она собирается подыграть мне, что она наклонится и положит одежду на мой пах, и, возможно, при этом коснется рукой моего члена.

Вместо этого она отвернулась и бросила сверток мне на колени, не заботясь о том, что он упадет на пол.

Я был слегка разочарован, но по большей части доволен ее реакцией. От меня у нее не было иммунитета.

И все же я не переставал думать о том, как все было бы по-другому, если бы я с ней не облажался. Мы могли быть вместе на каждом приеме, подшучивать и смеяться в ожидании врача. Она сидела бы у меня на коленях и целовала меня, а я рассказывал ей, с каким нетерпением жду встречи с нашим ребенком, но при этом беспокоился о своей способности обеспечить их безопасность.

Я не переживу, если потеряю кого-то еще.

Франческа запрыгнула на смотровой стол. – Не говори ни слова, Фаусто. Ты здесь только в качестве наблюдателя. Я не хочу, чтобы ты кидался своим авторитетом мафиозного босса на моего врача.

Еще приказы?

Мой член дернулся от ее дерзости. Хотя я страстно желал взять ее на колени и отшлепать ее по заднице, я поднял ладони. – Ты даже не узнаешь, что я здесь, dolcezza.

Глава девять

Фаусто

Это, должна быть, прекрасная Франческа, – воскликнул мой кузен Тони, выходя вперед. Он поцеловал Франческу в обе щеки: – Ты такая красивая, как мне говорили.

– Спасибо, – сказала она, затем посмотрела на меня в поисках объяснений.

Мы как раз приехали в один из ресторанов, которым я владел в Сидерно, после приема у акушера. Мне не нравилось, что она худая, и врач выразил беспокойство по поводу того, что Франческа потеряла вес. Хотя ребенок был в полном порядке, врач посоветовал Франческе есть больше, все, что она сможет вместить. Поэтому я решил пригласить ее на обед, а также пригласил Тони, чтобы обсудить дела. Он уже несколько месяцев добивался от меня личной встречи. Два зайца, один камень.

– Знакомься, это Антонио, мой двоюродный брат, – сказал я. – Он занимается многими моими бизнесами вместо меня.

– Называй меня Тони, – сказал мой двоюродный брат. – Зио Тони, если угодно.

Я выдвинул для нее стул, и она села. – Ты очень хорошо говоришь по-английски, – сказала она Тони.

– Я вырос в пригороде Коннектикута, когда мне было двенадцать лет. Потом моя мама перевезла нас обратно в Сидерно, и я познакомился со своими итальянскими кузенами.

– А, понятно.

– Я был приятно удивлен, что он согласился встретиться лично сегодня. – Тони жестом указал на меня, все еще разговаривая с Франческой. – Несомненно, это благодаря твоему влиянию.

– О, вряд ли это моя заслуга, – сказала она, когда официант раздал меню.

– Фаусто всегда поступает так, как ему вздумается.

Я попытался скрыть улыбку. – Этим утром Франческа была на приеме у своего акушера. Мы пришли сюда сразу после этого.

Она заерзала на своем сиденье, несомненно, разъяренная тем, что я упомянул о беременности. Но бесполезно было скрывать это. Слух о моем присутствии в кабинете врача распространился бы по всему Сидерно к заходу солнца. Кроме того, Тони был семьей. Он был достоин услышать это от меня.

– О, это прекрасная новость! – воскликнул Тони и наклонился вперед, чтобы хлопнуть меня по плечу. – Complementi, cugino (перев. с итал. Это комплимент, мой кузен)!

Франческа закатила глаза, затем подняла руку, чтобы привлечь внимание официанта. Когда он появился, она сказала: – Мне тирамису и пирожное с франжипаном.

– Нет. – Затем я дал официанту длинный список того, что нужно принести на стол. Сначала она должна была есть нормалную еду с витаминами и минералами.

– Ты просто невозможен, – сказала она, когда официант ушел.

Облокотившись на спинку ее стула, я наклонился к ней. – На десерт ты можешь взять все, что пожелаешь, не так ли? А курицу я намеренно не заказывал.

Ее губы приоткрылись, а на щеках и горле появился румянец. – Хорошо.

Довольный, я выпрямился. – Теперь мы должны обсудить дела, – сказал я ей. – Надеюсь, ты не возражаешь.

– Да, прости нас, Франческа, – добавил Тони. – В последнее время он был слишком рассеянным, хотя теперь я понимаю, почему.

– О, он отвлекался не из-за ребенка. Это произошло потому, что он отослал меня, а потом меня похитили. – Она посмотрела на меня равнодушным взглядом, который не обманул меня ни на секунду. – Верно, paparino?

Во мне закипала ярость, хотя я знал, что она пытается отомстить мне за то, что я забрал у нее десерт и пошел на прием к врачу. Я прикоснулся губами к ее уху и прошептал: – Я счастлив, что тебе лучше, piccola monella (перев. с итал. маленькая шалунья). Я беспокоился, что тебе понадобится больше времени на восстановление. Я смотрю теперь это не так.

Франческа промолчала, вместо этого потянувшись за куском хлеба из корзины на столе. Пока она ела, мы с Тони обсуждали различные вопросы, которые я игнорировал в последний месяц.

Обед затянулся, и я исподтишка рассматривал, как Франческа наслаждается нокли, когда Тони толкнул меня в руку.

– Ты слушаешь? – спросил Тони. – Я понимаю, что она красивая, но, я же не настолько скучный.

Я хмуро посмотрел на него, хотя был раздражен на самого себя. Мне следовало быть внимательнее. – Я слышал. На медиаконгломерат нашелся покупатель, а ты хочешь продать. Так продавай.

–Нет, Фаусто, – сказала Франческа, откусывая еще кусочек нокли. – Он хочет разделить медиаконгломерат на части и сформировать две компании. Менее прибыльная половина будет продана.

Тони протянул к ней руку, как бы говоря: – По крайней мере, хоть кто-то обратил на это внимание. – Я проигнорировал его и сосредоточился на своей женщине. – Ты думаешь, это хорошая идея?

Она подняла плечо. – Нужно будет узнать, за что каждая половина компании отвечает.

– Прибыльная половина, – объяснил Тони, – будет заниматься сбором данных для рекламодателей через социальные сети, приложения для знакомств и онлайн-магазины. Часть которую я хотел бы продать, – это телевидение и печатные издания.

– Поскольку доходы от рекламы снизились, – добавил я, чтобы убедиться, что она поняла.

– Все сейчас смотрят потоковые каналы и получают новости через приложения.

– Верно, но если последние несколько лет и продемонстрировали нам что-то, то только то, что каждый, кто контролирует поток информации, имеет наибольшую власть. Поэтому люди поверят чему угодно.

Мы с Тони обменялись взглядами. Это была правда. – Так что, вместо этого продать добычу данных? – спросил я.

– Это было бы ошибкой, – сказал Тони. – Потенциал дохода невероятен.

Франческа отложила вилку и потянулась за газированной водой. – Вы должны разделить компании, но сохранить обе. Переименуйте компанию по сбору данных, но так, чтобы никто не ассоциировал ее со СМИ. Людям не нравится думать, что за ними шпионят их компьютеры. Несколько лет назад был большой скандал, когда один из сайтов социальных сетей занимался этим.

– Это было? – спросил Тони. – Я не помню.

– Ага. Все удаляли свои аккаунты. Тот сайт был в основном для пожилых людей. Как Фаусто.

Не задумываясь, я провел костяшками пальцев по мягкой коже ее предплечья. – Древний, значит.

Замерев, она уставилась на то место, где я прикасался к ней. Однако она не отстранилась, не сразу. Я воспользовался этим, нежно лаская ее, не беспокоясь о том, что Тони находится через стол. В конце концов, она сдвинулась и переместилась из зоны моей досягаемости.

Ее руки оказались на коленях, пальцы сцепились в узел.

– Значит, мы приняли решение, да? – спросил Тони.

– Да, и Франческа выберет название для новой компании.

Она моргнула мне. – Я?

– Это справедливо, ведь ты помогла принять решение.

Ее рот растянулся в широкой ухмылке, прежде чем она смогла сдержать себя. Ее вид удовольствия поразил меня, как удар в солнечное сплетение, и мне пришлось сдерживать себя, чтобы не наклониться и не поцеловать ее. Я хотел ощутить вкус ее радости, утонуть в ее счастье. Я тосковал по тому, чтобы раствориться в ней, в единственной женщине, которая смела враждовать и бороться со мной на каждом шагу.

Мгновение прошло, и она отступила, ее маска снова была на месте до конца застолья. Мы с Тони перешли к хедж-фонду, который он вел, а также к недвижимости. Легальная сторона империи Раваццани, разработка стратегий на основе цифр и данных доставляли мне удовольствие. Если бы меня не тянуло к крови и насилию, я мог бы быть счастлив в качестве инвестиционного банкира или генерального директора.

Тони прочистил горло и наклонился. – Рав, твоя бывшая подруга обратилась с просьбой по поводу дома.

Я отвлекся, наблюдая, как Франческа слизывает тирамису с ложки. – Подруга?

– Катарина, – неохотно сказал он, имея в виду мою предыдущую mantenuta (перев. с итал. любовница).

Франческа остановилась, ложка была на полпути ко рту. – А что с ней?

Сейчас это уже не скрыть. Я махнул рукой, показывая, что Тони должен все объяснить.

Моя кузен бросил на меня извиняющийся взгляд, а затем сказал: – Она решила продать дом в Портофино.

Я усмехнулся. – Мы уже оформили документы? Она еще даже не владеет им, а уже пытается быстро заработать евро.

– Вот почему ей нужна наша помощь. Я хотел сначала посоветоваться с тобой сначала.

– Разве есть причина не позволить ей продать его? – спросила Франческа, обратив свое внимание на меня.

Я пожал плечами, негодуя, что наш день был испорчен этим неприятным разговором. Я не хотел, чтобы Франческа помнила о женщинах из моего прошлого.

– Помимо ее ужасающего чувства жадности? Нет.

– Ты не можешь винить ее, Фаусто, – сказала она, ее голос был спокоен. – Вы оба пошли на это соглашение с широко открытыми глазами. Не осуждайте ее за то, что она использовала его в своих интересах теперь, когда она сама по себе.

Моя добросердечная dolcezza (перев. с итал. милая). Именно этой ее стороны мне не хватало больше всего, именно она заботилась о своих сестрах. Она настаивала на спасении ягнят. Женщина, которая отстаивала моего сына, несмотря на то, что это стоило ей всего.

Dio cane (прим. от. редакт. Традиционный способ поклясться богом, довольно распространенный на северо-северо-востоке Италии. перев. с итал. бог-собака, собачий бог), я поклонялся ей.

Приподняв ее руку ко рту, я поцеловал внутреннюю сторону ее запястья.

– Пусть Катарина продаст дом, – сказал я Тони, не сводя взгляда с Франчески.

У нее участилось дыхание, и она облизнула губы. Я не мог сказать, о чем она думает, но ее опущенные веки дали мне хорошую идею. Если бы здесь не было Тони, я бы поинтересовался, не намокли ли ее трусики. Пожалуй, я бы даже проверил сам.

Без всякого предупреждения она отпрянула от меня и оттолкнулась от стола. – Извините. Отойду в туалет.

Мы с Тони остались, а Франческа поспешила прочь. Я напугал ее, и это было очень хорошо. Взглянув на стоявшего в углу Бенито, я жестом руки показал, чтобы он следовал за ней. Поскольку ресторан принадлежал мне, я не беспокоился, что кто-то может причинить ей вред. Они бы не посмели.

Но я беспокоился, что она может попытаться сбежать.

Франческа

Я была слабой.

Я ощущала, как моя решимость рассыпается, словно однодневный хлеб. Эти его темные глаза, этот сексуальный голос. Как будто Фаусто подключился напрямую к моим гормонам и мог по своему желанию дергать за струны, наполняя мой организм такой похотью, что я не могла дышать.

Между моими ногами был беспорядок. Мое предательское тело явно забыло все, что Фаусто сделал плохого, и никакие напоминания не могли уберечь меня от него.

Я прошла в женский туалет и вошла в пустую кабинку. После того как я облегчилась, я вышла, чтобы вымыть руки и побрызгать водой на лицо. Мне нужно было взять себя в руки. Я не могла простить его или снова начать спать с ним. И одно, и другое было ужасной идеей.

Господи, а выражение его лица, когда он увидел нашего одиннадцатинедельного ребенка во время УЗИ. Казалось, что это он был эмоциональным, его глаза стали стеклянными, когда он уставился на экран компьютера. Я едва не схватила его за руку, желая хоть на мгновение разделить с ним радость и волнение, но почему-то решила не делать этого.

Ты была моей шлюхой – и очень хорошей.

От этих слов все еще было больно. Он был так жесток, так холоден. Зачем говорить о том, что подобное не повторится, когда я сделаю что-то, что ему не понравится? Я не могла рисковать, когда у меня был ребенок, о котором нужно было думать. Я не могла больше никогда оказаться во власти Фаусто Раваццани.

Дверь в дамскую комнату открылась, и вошла пожилая женщина. Я вежливо улыбнулась ей и закончила сушить руки. Когда я собирался пройти мимо нее, она подняла руку. – Франческа Манчини?

Откуда она знает мое имя? – Кто вы?

Она достала карточку из кармана пальто. – Я Миа Ринальдо.

Я посмотрела на карточку. Guardia di Finanza (перев. с итал. финансовая гвардия). Ни хрена себе. Я даже знала, что это полиция, занимающаяся контрабандой и финансовыми преступлениями.

В общем, все, чем занимался Фаусто.

То, что они подошли ко мне, здесь, в женском туалете, не могло быть ничего хорошего.

Если бы не мой гнев на Фаусто, я бы никогда не встала на сторону полиции. Это было заложено во мне с рождения. Я бросила ей карточку и отступила на шаг. – Нет.

– Вы даже не услышали, что я хочу сказать.

Я попыталась обойти ее. – Это не важно, – шипела я. – Не хочу это слышать.

Она заблокировала мой выход. – Вы находитесь в очень опасной ситуации, мисс Манчини. И я подозреваю, что любовница Фаусто Раваццани не настолько счастлива, как вы об этом говорите. Особенно после того, как Энцо Д’агостино похитил вас. – Господи Иисусе. Откуда она все это знала? Она знала, что я беременна? – Прекратите шпионить за мной.

Агент рассмеялась. – Если вы находитесь на орбите Раваццани – за вами следят. Только глупая женщина будет считать иначе, а я подозреваю, что вы не глупа, мисс Манчини.

– Вы ничего обо мне не знаете.

– Я знаю, что вы были воспитаны в этой среде, хотя и в Торонто. Это делает вас для него ценностью, так как другие женщины были просто игрушками для рук. Он уделял вам больше внимания. Даже дошел до того, что оплодотворил вас.

Я не могла скрыть шок на своем лице. Да, они действительно все знают.

Она подошла ко мне, пока я стояла, оцепенев, и сунула карточку в мою сумочку.

– Вы этого хотите для своего ребенка? Целую жизнь гадать, когда отца арестуют? О крови, убийствах и наркотиках? Подумайте, мисс Манчини. Мы можем помочь вам, если вы поможете нам. Мы можем сделать все, чтобы вы и ваш ребенок были в безопасности. Мы можем упрятать Фаусто Раваццани туда, где он никогда не сможет до вас добраться.

Разве она всерьез думала, что это сработает? Я подняла голову и откинула плечи назад. – Вы знаете, что я умная, но все равно пытаетесь мне впарить эту чушь. Мы обе знаем, что безопасности нет, и даже если бы я хотела сотрудничать с вами – а я не хочу. Отвалите, агент Ринальдо.

Я толкнула ее плечом, чтобы отодвинуть с дороги, и захлопнула дверь. Бенито разговаривал по телефону в коридоре, ожидая меня и не обращая на меня ни малейшего внимания. Я усмехнулась его неуклюжести. Агент GDF (прим. от редакт. Guardia di Finanza – финансовая гвардия) только что пыталась заставить меня выдать Фаусто, а Бенито, видимо, искал себе пару на Tinder.

Я прошла мимо него и пошла по коридору. Как только я вошла в нашу отдельную комнату, Фаусто перевел взгляд на меня и обвел мое тело горячим взглядом, словно проверяя, все ли со мной в порядке. Во всем моем теле появилось покалывание, и в этот момент на меня обрушилась вся чудовищность того, чем я занималась.

Я выбрала Фаусто.

О мой чертов бог. Я выбрала этого человека, того, который причинил мне боль и бросил меня. Того, кто говорил ужасные вещи и вынуждал своего сына притворяться натуралом. Шанс сбежать представился через итальянское правительство несколько минут назад, но я отбросила его.

Что со мной было не так?

На затылке у меня выступил пот, когда я садилась. Я проигнорировала изгиб брови Фаусто и доела тирамису, все это время обдумывая свое решение в уборной. Действительно ли я хотела уйти от Фаусто или я обманывала себя? Чего я хотела?

Если бы мне действительно хотелось уйти от него, то, несмотря на ненависть к полиции или нет, я должна была бы ухватиться за эту возможность.

Но я этого не сделала. Почему?

В своей душе я была принцессой мафии. Я выросла в этом мире и понимала его. Даже будучи огражденной от повседневных дел отца, я знала, как работает эта организация и люди, которые ею управляют. Фаусто много раз говорил, что мне нравится опасность, называл меня кровожадной.

Никогда не пытайся сказать мне, что ты не создана для этой жизни, что ты не рождена для того, чтобы править как королева.

И хотя я сомневалась в этом, тем не менее, я бы никогда не опустилась до сотрудничества с полицией.

За это меня убьют быстрее, чем за что-либо другое. Фаусто не смог бы оставить это предательство без внимания, несмотря на беременность, а его влияние распространялось по всему миру. Не было такого места, куда бы я могла пойти, чтобы он не смог меня найти, будь то гвардия или нет.

Я отложила ложку, мне стало плохо от осознания этого. Из этого не было выхода, если только он не отпустит меня по своей воле. А учитывая, что сегодня утром он чуть не расплакался при виде ребенка, можно было с уверенностью сказать, что он этого не сделает, по крайней мере, пока ребенок не родится. Но я точно не собиралась оставлять ребенка одного в Италии под присмотром Фаусто, так что я застряла здесь.

Также существовала проблема моего либидо. Я пыталась сопротивляться ему – и безуспешно. Что это означало? Обманывала ли я себя, пытаясь держаться на расстоянии? Больше всего на свете мне нужно было, чтобы он страдал, чтобы он сожалел о своем поведении по отношению ко мне, чтобы это никогда не повторилось.

Что подразумевало, что я уже намеревалась простить его.

Черт.

Я потерла лоб, крайне измученная беспорядком в своей жизни.

Фаусто отодвинул стул и встал. – Мы закончим позже, Тони. Мне нужно вернуть Франческу в замок, чтобы дать ей отдохнуть.

Я подумывала возразить ему, но я устала. Поэтому я не стала протестовать, когда он вывел меня из ресторана и помог сесть в Range Rover. Он расположился рядом со мной, положив свою ногу рядом с моей. Я не стала отталкивать его. Моя голова была слишком туманной. Я просто закрыла глаза и позволила себе забыться.

Он положил что-то на мои колени.

Посмотрев вниз, я увидела пакет из ресторана. – Что это?

– Я попросил их упаковать два порционных тирамису, так как тебе, кажется, понравилось. Только не говори Зие. Она подумает, что тебе не нравится ее.

Я любила тирамису Зии, так что шансов на это не было, но его забота все равно тронула меня. – Ты невозможен, ты знаешь это?

Его рот дернулся, отчего он стал еще более великолепным.

– Значит ли это, что ты больше не сердишься на меня, dolcezza (перев. с итал. милая)?

Я устало вздохнула и решила не отвечать. Вместо этого я открыла сумочку, покопалась в ней и протянула карточку агента Ринальдо. – Пока я была в туалете, ко мне пришли из финансовой гвардии.