Текст книги "Любимая мафиози (ЛП)"

Автор книги: Мила Финелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Глава шестнадцать

Фаусто

Франческа блистала за ужином. Редко когда я видел ее такой оживленной, такой счастливой, и мне нравилось видеть ее такой. Пока мы ели, она развлекала нас рассказами о том, как росла, а также о своих приключениях в Италии, разумеется, уже приведенной в порядок. Ее сестры не знали о похищении, и мне было интересно, расскажет ли она им когда-нибудь о том, что произошло.

– Джелато в Риме лучшее, которое я когда-либо ела, – говорила она им.

– Ты, конечно, попробовала его вдоволь, – сказал мой сын с ухмылкой, отчего Франческа взяла булочку и притворно бросила ее в него.

Зия игриво отчитала их обоих по-итальянски, что вызвало всеобщий смех.

Я молча наблюдал. В столовой было оживленно и многолюдно, такого я не испытывал уже давно. Это было приятно. Если бы у меня была такая большая семья, как у Марко, каждый ужин напоминал бы такой хаос.

Мой взгляд метнулся к Франческе, сидящей справа от меня. Она родит мне ребенка следующей весной, и я с трудом мог ждать. Я хотел иметь столько детей, на сколько она согласится. Будучи сам единственным ребенком, я не планировал, что Джулио останется один, поэтому меня радовала перспектива, что по замку будут бегать еще сыновья и дочери Раваццани. Надеюсь, я проживу достаточно долго и не попаду в тюрьму, чтобы это увидеть.

Гвардия затихла после того, как подошла к Франческе. Как мы и предполагали, Ринальдо была никем, вероятно, надеялась сделать себе имя перед выходом на пенсию. Однако это не означало, что правительство не работало над делом против меня. Только вот дело наверняка было не очень весомым, если они оказались настолько глупы, что попытались склонить Франческу.

Босая нога скользнула по моей голени, и я постарался скрыть свое удивление. Мои мышцы сжались, и я старался не шевелиться, не желая напугать ее. Если моя dolcezza (перев. с итал. милая) хотела поиграть, то я был более чем готов.

Франческа наклонилась ближе, ее голос был низким. – Могу ли я взять своих сестер в Рим? Мы могли бы остановиться в твоей квартире для траха.

– Это может быть и твоя квартира, если ты наденешь кольцо.

Она прикусила губу и подняла ногу выше, дразня меня пальцами. Искры пробежали по моей коже. – Это не ответ на мой вопрос, – сказала она.

– Куда направлена твоя нога, piccolina (перев. с итал. малыш)?

– Куда бы ты хотел, чтобы она направлялась?

– Мой ответ зависит от того, злишься ты на меня или нет.

Она откинула голову назад и рассмеялась, от этого зрелища у меня свело живот, как у чайки на пляже. Мадонна, я любил ее. Я всегда хотел, чтобы она была такой счастливой. Я должен был пригрозить ее отцу несколько недель назад, чтобы Эмма и Джиа сели на мой самолет. Вместо этого я ждал до вчерашнего дня. Урок усвоен.

Я придвинул свою ногу ближе к ее ноге, отчаянно желая большего контакта. Отчаянно желая, чтобы она простила меня. Хотя я понимал причины этого, мне было неприятно, что она мне не доверяет. Но я бы измотал ее. На самом деле, это уже началось.

Еще несколько дней назад она не стала бы теребить меня пальцами ног и улыбаться мне.

Я должен был довольствоваться теми небольшими успехами, которых добивался каждый день.

В конце концов, я бы получил ее всю.

– Никаких поездок в Рим, – сказал я ей. – Частью моего соглашения с твоим отцом было то, что девочки останутся здесь, нигде больше.

– Черт. – Она убрала прядь волос за ухо. – Как тебе это удалось? Я не могу поверить, что он согласился.

У меня было много сведений на Роберта Манчини, которые он предпочел бы сохранить в тайне. Не говоря уже о том, что я могу лишить его дохода одним щелчком пальцев. Думаю, эта угроза пугала его больше, чем публичный позор из-за его привычки употреблять наркотики и оказывать эскорт-услуги. Проведя кончиком пальца по тонким косточкам ее запястья, я сказал: – Я могу быть очень убедительным. Или ты забыла?

Мурашки пробежали по ее коже, и мне захотелось лизнуть их, укусить.

Она прошептала: – Я предпочитаю называть это властностью.

– Это следствие того, что ты босс, – пробормотал я, завороженный формой ее губ. Я скучал по ее поцелуям. Ощущение и вкус ее губ не покидали меня весь день после нашего поцелуя в коридоре, и воспоминание об этом усиливало мой член в самые неподходящие моменты сегодня.

– Они хотят пойти в клуб сегодня вечером.

Страх и раздражение сжали мои лопатки. – Ни в коем случае, Франческа.

– Успокойся. Я уже сказала им «нет».

Я слегка расслабился. Мне придется следить за этими сестрами Манчини, особенно за Джией. Смутьянка, если я когда-либо видел такую. Она весь день строила глазки каждому из моих охранников моложе тридцати лет. Я не хотел, чтобы она расстроила Франческу.

– Отец, – сказал Джулио. – Эмма и Джиа хотели бы увидеть ночную жизнь в Сидерно. Я могу взять их с собой.

– Нет. – Я бы не разрешил Франческе пойти, и я не доверял сестрам в клубе.

– Может быть, завтра, – сказала Франческа Джулио, подмигнув ему. – Пусть сначала девочки отдохнут хотя бы одну ночь.

Я напрягся, готовый возразить, но тут я почувствовал, как ее нога обхватила заднюю часть моей икры и стала гладить взад-вперед по моим брюкам. Этот простой контакт заворожил меня, и я подумал, смогу ли я заставить ее подняться выше. Мой член так отчаянно нуждался в ее внимании.

Однако ее намерения не могли быть более очевидными.

– Я знаю, что ты делаешь, – тихо сказал я. – Это не сработает.

– Посмотрим, – сказала она с дразнящей улыбкой, от которой у меня пересохло во рту.

Хм. Возможно, она была права. Я бы согласился почти на все, если она встанет передо мной на колени еще один раз.

Скоро.

Если бы мы были одни, я бы притянул ее к себе на колени и целовал до тех пор, пока она не стала бы умолять меня заставить ее кончить.

– Жаль, что у тебя не было с собой телефона, когда ты отдыхала в Неаполе, – сказала Джиа Франческе. – Я хотела посмотреть фотографии. Ты ходила в катакомбы или в Помпеи?

Наступила неловкая тишина. Мне не хотелось лгать, но Франческа явно предпочитала держать похищение в секрете от своих сестер. Правда могла только разозлить и напугать их. – У нас не было возможности, – сказал я, когда никто не заговорил. – Allora (перев. с итал. тогда). В следующий раз.

Франческа подарила залу натянутую улыбку, которая не достигла ее глаз.

– Верно. Мы едва покинули пляж.

Вошел Марко и направился ко мне. Он ждал, когда проснется Энцо. Мой кузен наклонился и сказал мне на ухо: – Он говорит, что готов передать его тебе.

Удовлетворение пронеслось во мне. Это было то, чего я ждал, прежде чем убить его. Вся империя Энцо становилась моей. – Я иду.

Марко кивнул на стол, направляясь к выходу. Я встал и положила салфетку рядом со своей тарелкой. Наклонившись, я поцеловал Франческу в щеку. – Я должен идти.

– Но ты еще не ел десерт, – сказала она, сжимая мой галстук.

Я взял ее подбородок в руку и некоторое время ласкал ее нежную кожу.

– Ты его съешь. Увидимся завтра.

Выпрямившись, я поймал взгляд Джулио и поднял подбородок. Он встал и извинился перед Зией и сестрами, а затем последовал за мной из комнаты.

Мы вдвоем молча двинулись по старому дому. – Почему я не могу взять девочек в клуб? – спросил он. – Ты думаешь, я не смогу обеспечить их безопасность?

У него была такая же гордость, как у меня, поэтому мне пришлось действовать осторожно. – Конечно, думаю, но я обещал Манчини, что его дочери не покинут поместье.

– А. Ну, скажи мне в следующий раз. Ты выставил меня дураком перед всеми.

Старые инстинкты поднялись, но я подавил их. Он был прав, как бы я не любил объясняться с кем-либо. – Прости меня. Я постараюсь держать тебя в курсе.

Мой сын остановился, и я сделал то же самое. Он странно изучал меня.

– Что? – спросил я.

– Не могу поверить, что я добился от тебя извинений. Она действительно оказывает на тебя какое-то влияние, il Diavolo.

– Следи за языком, – прорычал я, а затем снова направился в подземелье. – Я все еще твой отец.

Он шел рядом со мной. – Она уже ответила тебе?

– Она сказала тебе, что я попросил ее выйти за меня замуж?

– Да.

– Что она сказала?

– Ты же знаешь, я не могу тебе сказать. Это было бы неправильно. – Раздражение сжалось в моем нутре. Мне не нравилось, что он так охотно принимает ее сторону вместо моей, как это сделала она, когда скрывала от меня его секрет. Но мне нужно было смириться с этим. Эти двое были близки, они были частью моей семьи, и я напоминал себе, что должен быть благодарен за то, что они есть друг у друга. Преданность семье была важна, даже если она не включала меня.

Он продолжил: – Если это поможет тебе успокоиться, я назвал ее la bella matrigna (перев. с итал. красавица мачеха).

Это вызвало у меня смех. – Держу пари, она это возненавидела.

– Дай ей время, отец. За последние несколько месяцев она многого натерпелась.

– Я знаю. И я терплю. Даже несмотря на то, что это меня чертовски убивает.

– В конце концов, это будет того стоить. – Он похлопал меня по плечу. – По крайней мере, один из нас будет счастлив в браке, не так ли?

– Джулио...

Он поднял руки, как бы останавливая меня. – Пожалуйста, не говори мне, что брак не будет таким плохим. Я был влюблен, и я также видел тебя и Фрэнки. Я знаю, как выглядит настоящее счастье. То, что будет у меня, так далеко от этого, это просто шутка.

Он шел впереди меня, когда мы проходили через дверь подземелья, а я выбросил страдания сына из головы. У меня был Энцо, чтобы сосредоточиться на нем.

Франческа

– Подожди минутку, – сказала Джиа, тряхнув головой, как бы очищая ее. – Тебя похитили под дулом пистолета, держали неделю в Неаполе, пока Фаусто не ворвался, как герой боевика, и не спас тебя?

– Да, – сказала я. – Примерно так.

– Какого хрена, Фрэнки? – огрызнулась она. – Почему ты нам не рассказала?

Мы были в моей старой комнате, где спала Эмма, а Джиа находилась по другую сторону коридора. Я решила, после высказывания о Неаполе во время ужина, рассказать им правду об Энцо и похищении. – Я не хотела, чтобы вы волновались.

– Почему этот другой дон мафии похитил тебя? – спросила Эмма, всегда практичная и уравновешенная.

– Он пытался шантажировать Фаусто. Я не знаю точно, чем, но это похоже на долю в торговле наркотиками.

– Фаусто торгует наркотиками?

Это не могло быть сюрпризом ни для одной из моих сестер. – Он импортирует их, другие люди торгуют ими. Как наш отец.

– Ты меня разыгрываешь? – спросила Джиа. – Я думала, папа только заправляет казино и ограблениями банков.

– И наркотики, – добавила я. – Он потерял товар и задолжал Фаусто много денег, поэтому папа и обменял меня в первую очередь.

– Этот другой дон мафии причинил тебе вред? – спросила Эмма.

– Он напугал меня до смерти. Это считается?

– Мне нравится, что Фаусто пришел и спас тебя, – сказала моя милая сестра. – Это должно было быть, захватывающе.

Скорее ужасающе. Мужчины стреляли прямо на моих глазах, Энцо приставлял пистолет к моей голове. Конечно. Хорошие времена.

– Значит, они убили другого дона, того, который похитил тебя, – сказала Джиа.

– Вообще-то, нет. Он сейчас в темнице Фаусто.

У обоих отвисли челюсти. – У Фаусто есть темница, – сказала Джиа. – О, господи. Ты должна отвести меня туда!

Эмма толкнула Джию ногой. – Ты же знаешь, она не любит подвалы и погреба. Кроме того, тебе не нужно спускаться туда и видеть, как пытают кучу несчастных мужчин.

– Насколько я знаю, там только Энцо – и не надо его жалеть. Он запер меня в багажнике и засунул мне в рот гребаный пистолет. Он назвал меня шлюхой. Он ужасный человек.

– Я ничего не могу с этим поделать, – сказала Эмма. – Мне не нравится мысль о том, что какая-то беспомощная душа страдает там внизу, пока я здесь наверху пью вино и ем тирамису.

– Тогда не думай об этом, – сказали мы с Джией одновременно.

Эмма посмотрела на меня, нахмурив губы. – Наш отец никогда не приносил свою работу домой в таком виде. Как ты можешь это терпеть?

– В Италии все по-другому, – сказала я им. – Мы были ограждены от многого из того, что происходило в Торонто, хотя мы и выросли в этой жизни. Но мужчины здесь более жестокие, более женоненавистнические. Так что не вешайте головы. Не создавай проблем. Хорошо?

– Хорошо, – сказала Эмма.

–Я постараюсь, – сказала Джиа в то же время.

– Я серьезно. —Я указала на Джиа. – Оставь людей Фаусто в покое. Поверь мне, ты не захочешь связываться с одним из них.

– Ты говоришь о них так ужасно. – Эмма указала жестом на мой живот. – Но у тебя будет ребенок от одного из них. Они не могут быть совсем плохими.

– Господи, у тебя такое чистосердечное сердце, – сказала Джиа своей близняшке. – Тебе лучше надеяться, что твоего мужа нет в этой жизни. Он съест тебя живьем.

Эмма подняла плечо. – Это не моя вина, что я думаю, что все заслуживают сострадания и понимания. Посмотри на Фрэнки. Она простила Фаусто после всего, что он с ней сделал.

– Стоп, – сказала я, подняв руку. – Я не простила Фаусто.

Джиа хихикнула. – Конечно, да. Вот почему вы двое шептались и прикасались друг к другу весь ужин, ты все еще злишься на него.

– Именно, и я видела, как вы смотрели друг на друга, – добавила Эмма.

– Он влюблен в тебя.

– Может быть, но я не могу ему доверять. Откуда мне знать, что он не причинит мне боль снова?

– Ты не знаешь. И никогда не будешь. Доверие – это не то, что можно показать или купить. Оно здесь. – Эмма указала на свою грудь, затем на голову. – И здесь.

– Он попросил меня выйти за него замуж, – пробормотала я.

Мои сестры завизжали и захлопали в ладоши. – Где кольцо? – сказала Джиа, приподнявшись на коленях. – Мне нужно увидеть камень.

Я подошла к шкатулке, которая еще не была убрана в комнату Фаусто.

Я достала коробочку с кольцом и вытащила из ткани кольцо с бриллиантом и платиной. – Оно принадлежало его матери, – сказала я и передала его Джии.

– Ох, Фрэнки, – сказала Эмма со вздохом, положив руку на сердце. – Это красиво и сентиментально.

– Бриллиант мог бы быть и побольше. – Джиа надела кольцо на палец. – Хотя на мне оно смотрится хорошо.

– Отдай мне его, – сказала я, снимая кольцо с пальца Джии. – Бриллиант идеального размера. Я не Кардашьян, черт возьми.

– Почему ты его не носишь? – спросила Эмма.

– Потому что. – Я плюхнулась на кровать. – Я еще не определилась с ответом.

– У тебя будет его ребенок. Ты должна выйти за него замуж, – сказала Эмма. – Пусть даже только ради ребенка.

– Так романтично, – пробурчала я.

– Ты любишь его? – Джиа сузила свой пристальный взгляд на меня. – Действительно любишь его?

Хотелось ли мне отвечать на этот вопрос? Я смотрела в потолок и думала об этом.

Как могла полюбить человека, причинившего мне такую боль? Что со мной было не так, если я все еще жаждала его прикосновений и доминирования?

Я не могла объяснить это. Единственное, что я знала, это то, что я его люблю.

Я закусила губу. – Да, это так.

– В таком случае собирайся с духом и выходи за него замуж, – сказала Джиа. – Для себя и своего ребенка.

– Тебе легко говорить. Брак означает навсегда. Я никогда не думала, что останусь здесь навсегда.

– И для него это тоже навсегда, – добавила Эмма.

Зазвонил телефон Джии. Она разблокировала его и начала писать кому-то сообщение. – Я все понимаю, но раз ты не можешь заставить себя уйти, позволь ему надеть кольцо и наслаждаться благами.

Хм. Возможно, они правы. Я могла многое выиграть от брака с Фаусто. Деньги, статус, защита... он. Ты действительно принадлежишь мне. И если ты согласна с этим, то я тоже принадлежу тебе. Мне так хотелось принадлежать ему, я просто не хотела, чтобы снова было больно.

Прошлым вечером в спортзале мучения и сожаления Фаусто были настоящими. Если верить Джулио и Зии, Фаусто страдал все время, пока я была в пляжном домике, не говоря уже о том, как меня похитили.

– Тебе хуже всех удается принимать решения, – сказала Джиа, изучая мое лицо.

– Жизнь так коротка, Фрэнки.

– Ты не умеешь принимать решения, – добавила Эмма. – Поэтому мы с Джией всегда выбирали, в какой ресторан пойти поесть в Торонто. Тебе нравится, когда кто-то другой принимает решения.

Правда? Может, поэтому меня привлекала властность Фаусто?

Хотя на этот раз он позволил мне решать. Это, должно быть, убивало его.

Он не был человеком, привыкшим ждать. Вместо этого он быстро принимал решения и жил с последствиями.

Даже когда он ошибался.

Я уставилась на кольцо. Я хотела его и любила его. Он тоже любил меня. Если что-то пойдет не так, договор защитит меня и ребенка. Ничто не мешало мне взять то, что мне нужно, даже если мы расстанемся. Все деньги принадлежали мне.

Я отдаю тебе почти все.

Кажется, я наконец-то была готова принять это.

Посмотрев на свою руку, я надела кольцо на палец. Мне нравилось, как оно выглядит. Еще лучше было то, что оно ощущалось как право собственности. Собственность Фаусто.

Да, я была в полной заднице. Но и он тоже.

– Оно тебе очень идет, Фрэнки, – сказала Эмма, ткнув меня ногой в бедро. – И могу сказать, что оно тебе нравится. Твое лицо покраснело.

Неужели? Я убрала волосы с лица. – Я должна идти. Увидимся утром. Зия выпекает самые замечательные пирожные. Они вам понравятся. – Я поцеловала каждую из их щек. – Выспитесь.

– Погоди, не уходи пока, – сказала Джиа. – Я хочу поговорить об этом подземелье. Это, типа, реальное подземелье с клетками и цепями? Или это больше похоже на это? – Она достала свой телефон и показала мне фотографию сексуальной темницы.

– Мило, Джиа. И это настоящее подземелье, с клетками, крысами и, возможно, призраками. Не понимаю, почему тебя это так заинтересовало.

– Фрэнки, ты обязательно должна сводить меня туда. Я хочу это увидеть.

– Это мы уже проходили. Ни за что, – ответила я.

– Почему нет? – сказала Джиа, явно раздраженная.

– Мне туда больше ни за что не спуститься.

– Тебе не нужно идти. Просто отведи меня туда и скажи, куда идти.

– Джиа, – сказала Эмма, – это подземелье. Там убивают людей. Это не для развлечения.

– Я знаю. – Старшая близняшка закатила глаза. – Как ты думаешь, почему я хочу увидеть это? Когда еще у меня будет шанс увидеть настоящее живое подземелье? Пожалуйста.

– Забудь об этом, – сказала я. – Мужчина, который сейчас там, внизу, похитил меня, держал в плену и пытался навредить Фаусто и его семье. Если он до сих пор жив, то он в очень плохом состоянии.

– Я буду быстрой. Только один взгляд! – умоляла Джиа.

Раздосадованная, я положила руки на бедра. Зачем все так сложно?

– Не вынуждай меня сожалеть о том, что ты здесь. Прошло слишком много времени, и я не была уверена, что вообще когда-нибудь увижу тебя снова.

Выражение лица Джии мгновенно прояснилось. – Мне жаль. Конечно, ты права. Я веду себя как грубиянка. Просто забудь, что я вообще спрашивала.

– Ладно, хорошо. – По крайней мере, мне больше не нужно было спорить. – Я собираюсь найти Фаусто. Если тебе что-нибудь понадобится, попробуй найти Джулио или Зию. Я встречусь с вами завтра.

– Повеселитесь, потрахайтесь, – пропела Джиа, когда я выходила, и я покачала головой. Я и забыла, какой занозой в заднице она может быть.

Я сразу спустилась вниз, в комнату охраны. Трое охранников сидели за столом, пристально глядя на экраны. – Ciao (перев. с итал. здраствуйте), – сказала я. – Не мог бы кто-нибудь из вас передать дону Раваццани, что мне нужно встретиться с ним наверху. Это очень важно.

– Sì (перев. с итал. да), синьорина Манчини. – Один из охранников взял свой сотовый и стал писать сообщение.

– Grazie (перев. с итал. спасибо), – сказала я и помчалась по замку, пока не оказалась в крыле Фаусто. Войдя в его спальню, я немедленно сняла с себя всю одежду и надела шелковый халат. После этого я не знала, что с собой делать. Нервозность бурлили в моем животе, но пути назад не было. Выбор был сделан.

Я села на постель и стала ждать. Я приготовилась встретиться со своим женихом.

Глава семнадцать

Фаусто

Энцо был гораздо глупее, чем я предполагал.

Несмотря на то, что он сказал Марко, Энцо не захотел передавать мне свой бизнес. Это было бессмысленно. Он был слаб, у него были сломаны кости и внутреннее кровотечение. Из его легких воздух выходил со свистом. Как он еще держался после всего пережитого, было просто гребаным чудом.

Но я устал от этого. Я должен был завоевать женщину, а ночи, проведенные в подземелье с Энцо, не помогали мне в этом. Я планировал добиться его сотрудничества сегодня, независимо ни от чего.

Он должен был умереть.

Марко привязал Энцо в камере цепями к потолку.

Пальцы его ног едва доставали до каменного пола, а плечо было вывихнуто несколько часов назад. Я надавил на плечевой сустав, и Энцо вздрогнул, с его губ сорвался хнык. – Ты собираешься подписать? – спросил я, снова надавливая. – Хотя я полагаю, что тебе придется использовать другую руку, чтобы писать.

Он задыхался, его голова свесилась вперед на шею. Никакого ответа.

– Зачем ты делаешь это с собой, Энцо? Боль уйдет, как только ты подпишешь. Это было бы здорово, чтобы боль ушла, нет?

Ответа не последовало.

Я вздохнул. – Может, сжать твои яйца, пока они не лопнут? Мне сказали, что это мучительно больно, и после этого ты долго не проживешь. Ты этого хочешь? – Я впился пальцами в его плечо, и он застонал. – Подписывай гребаные бумаги, Энцо.

– Рав, – сказал Марко, положив трубку. – Тебе нужно наверх.

Я напрягся. – Что такое?

– Франческа пришла в комнату охраны и попросила тебя. Сказала, что ей нужно тебя увидеть.

Я не колебался. Она не вмешивалась, если это не было важно. Марко я сказал: – Оставь его в подвешенном состоянии на всю ночь. Может быть, это сделает его более сговорчивым утром.

Марко кивнул, а я направился вверх по лестнице и вышел в темноту. Зачем я понадобился Франческе? Это как-то связано с ребенком? Мое сердце колотилось, когда я вошла в темную кухню, страх гнал меня вперед. Я предположил, что она наверху. Нужно ли звонить Дэвиду, чтобы он пришел ее осмотреть? Он ничего не знал о младенцах. Если понадобится, мы найдем ее акушера, независимо от времени. Франческа и ребенок были важнее всего остального.

Когда я добрался до своей спальни, я был почти в панике.

Потом я увидел ее.

Одетая в халат, она сидела на нашей кровати, ее светлые волосы волнами рассыпались вокруг лица. Я закрыл дверь. – Что случилось? Ты заболела?

Ее нижняя губа скрылась между зубами. – У тебя кровь на рубашке.

Я посмотрел вниз. На моей белой рубашке был толстый след крови Энцо, вероятно, от того, что я прислонился к нему. Я оскалился.

– Perdonami (перев. с итал. прости меня), – сказал я и начал растегивать запонки. Я бы переоделся в другую рубашку, чтобы не обидеть ее.

– Нет, оставь это.

Ее голос, задыхающийся от волнения, заставил мои пальцы замереть. Ее грудь быстро поднималась и опускалась, и соски четко выделялись на фоне тонкого шелка. Ах, я понял. Воздух в комнате изменился, и моя кожа затрещала, как будто я находился в разгар грозы. – Тебе нравится видеть доказательства моей работы?

– Не стоит, – прошептала она.

Это не ответ на мой вопрос, но я оставил его без внимания. – Зачем я здесь, Франческа?

Медленно, она подняла левую руку, и я увидел его. Кольцо моей матери. Мадонна, это видение.

Моя.

Наслаждение и одержимость пронзили меня, темнота, которая заставила меня жаждать прижать ее к полу и трахать до тех пор, пока она не закричит. Мой половой член начал наливаться, удлиняясь в такт биению моего сердца.

Я не старался скрыть свои мысли, так как медленно рассматривал ее с головы до ног.

– Ты знаешь, что это значит?

– Да.

– Тогда скажи это.

Она вдохнула и выдохнула. – Я принадлежу тебе.

От этих слов мои мышцы напряглись, приготовившись к тому, что она будет в моей власти. Ее киска была моей до конца наших дней. – Верно. Так и есть. И сделаешь все, что я скажу, находясь в этой спальне, нет?

Немного поколебавшись, она кивнула.

Это сомнение беспокоило меня. Возможно, она все еще злилась? Или сомневалась в том, что может выйти за меня замуж? Я стремился доказать, что она готова полностью отдаться мне. Что готова приступить к нашим играм. – Встань. Сними халат.

Грациозно дёрнув ногами, она уперлась пальцами в пол и оттолкнулась от кровати. Ее пальчики ослабили пояс, и шелковый халат упал с ее плеч на ноги. Я видел ее обнаженной в своем кабинете несколько ночей назад, но все еще был ошеломлен ее красотой. Madre di Dio (перев. с итал. матерь Божья), я никогда не устану от этой женщины. Сливочная кожа и спелые сиськи, длинные ноги и тугая, горячая киска...

Не было никого, кто мог бы сравниться с ней.

Я провел языком по зубам, зверь внутри меня завывал, требуя выхода. Вместо этого я постарался сохранить спокойный и ровный тон. – Ты великолепна, любимая. Как образ. Я так чертовски скучал по тебе. – Она победно улыбнулась и сделала шаг ко мне. Я поднял руку. – Но я думаю, тебе нужно напоминание о том, кому ты принадлежишь. Иди сюда. – Я указал на свои ноги.

Когда она попыталась сделать еще один шаг, я сказал: – Нет, Франческа. Ползи ко мне.

Ее улыбка померкла, но глаза оставались темными от вожделения. Ее руки сжались в кулаки, и я видел, как она прокручивает в голове этот приказ. Пять недель назад она бы не колебалась, и мне снова нужно было это согласие.

В противном случае я бы ждал, когда получу его, пока она не будет готова подчиниться мне.

Меньшее меня бы не устроило.

Прошло несколько секунд. Как только я подумал, что она откажется, что мне нужно дать ей больше времени, она сделала то, о чем я мечтал в течение пяти долгих проклятых недель.

Теперь она отдала мне все.

Она аккуратно опустилась на колени и начала ползти ко мне.

Ее волосы взметнулись вперед, закрывая лицо, но ее глаза все время смотрели на меня. От волнующего предвкушения у меня под кожей загудело, яйца потяжелели, а я набрался терпения и стал ждать. Кольцо сверкало на ее пальце, когда она двигалась, но мне нравилось видеть на ней знак моей собственности. Я бы разорвал на части любого мужчину, осмелившегося прикоснуться к ней, уничтожил бы любого, кто причинил ей хоть минуту боли.

Когда она добралась до моих ног, она села и посмотрела на меня. И стала ждать.

Улыбка искривила мои губы, когда я погладил ее по макушке. – Ti amo, dolcezza (перев. с итал. люблю тебя, милая). Какая ты хорошая девочка. – Я потянулся к поясу, расстегнул его, затем расстегнул брюки. Она не двигалась, но ее губы приоткрылись от силы ее дыхания, и моя освобожденная эрекция подпрыгивала между нами, головка была направлена прямо ей в рот. – Ты знаешь, чего я хочу, не так ли?

Она облизала губы и кивнула, не отрываясь от моего члена.

– Тогда начинай, – сказал я ей, не двигаясь, чтобы помочь.

Сцепив руки за спиной, она переместилась вперед на коленях, придвигаясь ближе, из ее губ вырвался легкий стон разочарования, когда она приспосабливалась.

Затем кончик ее языка высунулся и проник в мою щель, слизывая капельки влаги, и я зашипел. Cristo (перев. с итал. Христос), моя жадная девочка.

Она облизала набухшую головку, язычком провела по нижней стороне, и полоска удовольствия пробежала по моим ногам. Чтобы не шевелиться, я сцепил колени вместе, пока она с благоговением целовала ствол, словно скучала по нему. Я очень надеялся, что это правда, потому что мой член определенно скучал по ее рту и горлу. Пришло время заново познакомиться и с тем, и с другим.

– Открой, – прорычал я. – Возьми меня глубоко.

Она повернулась, чтобы занять более удобное положение, захватывая мой член ртом. Для меня было приятно видеть, как она пытается сосать мне без помощи рук. Заведя руки за спину, она наклонила свое тело, что выпятило ее сиськи, их вес покачивался, когда она двигалась. Я не помогал ей. Я наслаждался тем, что унижал ее, а Франческа получала удовольствие от того, что ее унижают. Именно по этой причине мы так хорошо работали вместе. Готов поспорить, что ее киска сейчас текла.

Она наконец-то взяла головку в рот, и тугой жар заставил меня удовлетворенно хрюкнуть. – Еще, – рявкнул я.

Ее челюсть раздвинулась, и она подалась вперед, позволяя мне скользить по ее языку. Когда я коснулся вершины ее горла, она приостановилась. У меня чесались пальцы, чтобы взять ее затылок и просунуть внутрь, но я позволил ей сделать это. Она знала, чего я хочу, и мне нужно было увидеть, как далеко она готова зайти, чтобы дать мне это.

Она раздвинула бедра, меняя угол, и расслабила мышцы горла настолько, что я смог проскользнуть внутрь. – Вот так, – промурлыкал я. – Я дам тебе подышать через мгновение. Смотри на меня, малыш.

Ее широкий, почти панический взгляд встретился с моим, и я увидел страх и решимость. Это заставило мой член пульсировать, и я сделал короткий толчок бедрами, чтобы войти глубже. Мы действовали вместе несколько секунд, пока я не оказался полностью внутри, именно там, где хотел остаться. – Расслабься, – приказал я. – Не отстраняйся.

Слезы собрались и пролились на ее ресницы – самое прекрасное зрелище, которое я когда-либо видел. Мой член заполнил ее рот и горло, ее губы прижались к копне волос у основания. – Глотай, Франческа. – Мышцы ее горла заработали, сжимая меня, и я задыхался. – Va bene (перев. с итал. отлично), – сказал я, отстраняясь, чтобы она могла вдохнуть воздух. Через несколько секунд я вопросительно поднял бровь, молча спрашивая, готова ли она, и она кивнула один раз.

На этот раз я не стал ждать, не в силах удержаться от того, чтобы схватить ее голову и вогнать свой член ей в горло. Когда я вошел так глубоко, как только мог, я замер, любуясь тем, как она стоит на коленях, страдая, чтобы доставить мне удовольствие. Я чувствовал, как нарастает оргазм, как сильно напрягаются и тяжелеют мои яйца, как мне хочется излить свое семя ей в рот. Должно быть, она увидела это на моем лице, потому что проглотила дважды, потом еще раз, пытаясь заставить меня кончить, и мысль об этом была такой горячей, что я начал грубо трахать ее рот. Каждый третий или четвертый удар входил в ее горло, и я был как одержимый. Это было намного лучше, чем я помнил: ее сладкий язык теребил нижнюю часть, в то время как ее губы тянулись, всасывая меня. Как будто она не могла дождаться, пока выпьет меня до дна.

Сейчас мне хотелось не этого.

– Я хочу кончить тебе на лицо, – задыхаясь, говорил я. – И на твои сиськи.

Она застонала во все горло, словно ей понравилась эта идея, и от этого звука мой ствол завибрировал. Тонкая нить моего самоконтроля оборвалась, и мои яйца зашипели от надвигающегося оргазма. Вытащив ее изо рта, я сжал в кулаке свой член, когда толстые струи вырвались импульсами, и я покрыл ее рот и подбородок, а затем сливочные холмики ее грудей. Она терпеливо сидела, принимая это, позволяя мне разрисовывать ее своей смазкой, а я рычал от удовлетворения, желая утопить ее в своей сперме.

Когда я кончил, сперма стекала с ее подбородка на пол, стекая по буграм ее сисек. – Cazzo (перев. с итал. блядь), – сказал я, прислонившись к двери. – Я хотел бы оставить тебя в таком состоянии. Вот так, моя порочная девочка. У моих ног, вся в моей сперме.