Текст книги "Любимая мафиози (ЛП)"

Автор книги: Мила Финелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

Глава двадцать два

Енцо

Я понятия не имел, как долго я был заключен в подземелье Раваццани.

Дни? Недели? Время больше не имело никакого значения, пока я то погружался в сознание, то выходил из него.

Все мое тело кричало от боли. Я был почти уверен, что мое левое легкое было пробито, что могло случиться, если ребра были сломаны, как у меня. Я не мог поднять голову вверх и при этом не испытывать головокружения. Мое правое плечо было вывихнуто, как и левое колено. Каждый вдох был агонией.

Но я не сломался.

Каким-то образом я выдержал жестокость Фаусто. Я думал о своей жене и детях, о своей семье. Я думал о пляже в Неаполе, о своем доме, который я так любил. Я думал о своих любимых местах, о своих любимых блюдах – о чем угодно, что позволило бы мне вырваться из этого кошмара, хотя бы мысленно.

Я просто должен был держать язык за зубами и выжить.

У Фаусто все еще не было того, чего он хотел – доступа к моей империи. Я умру, прежде чем передам ее кому-либо. У меня ушли годы на создание схемы компьютерного мошенничества, и другие боссы высмеивали меня на этом пути.

Потом, когда я начал делать большие суммы евро, они все захотели поживиться за мой счет. Пошли они.

И к черту Фаусто. Он годами держал удушающий контроль над европейским рынком наркотиков, никогда не делясь с остальными. А если кто-то еще пытался заниматься контрабандой, он отвечал быстрым наказанием, как хулиган в начальной школе.

Так что я был умнее. Креативнее и прогрессивнее. Я один привел ндрангету в двадцать первый век. Возможно, наркотики лучше понимают люди старой школы, но я зарабатывал сотни миллиардов каждый год с помощью мошенничества. Фаусто Раваццани тоже никогда не попадет в руки.

В металлическом замке наверху лестницы повернулся ключ, и я застыл на месте.

Этот звук преследовал меня. Он означал часы и часы ужасных страданий, и я не был уверен, сколько еще смогу выдержать.

Кроме того, он обещал убить меня, когда приедет в следующий раз.

Когда я отправлю ее сестер обратно в Торонто, я приеду и закончу начатое.

Мое сердце начало бешено колотиться, пока я пыталась втянуть воздух. В любую секунду тяжелая дверь распахнется, и я услышу скрежет их обуви по каменным ступеням. Их смех и ликование, когда они предвкушали, как будут причинять мне боль снова и снова.

Но ничего.

Была только тишина. Я ничего не понимал. Где был Фаусто? Его консильери, Марко, или его сын, Джулио?

Я вспотел. Я хрипел, пытаясь набрать достаточно воздуха в поврежденные легкие. Мне привиделся этот звук? Или это был еще один способ пытать меня, нагнетать страх, пока я не стал почти кататоником.

Cazzo (перев. с итал. блядь). Я больше ничего не знал.

Комната поплыла, несмотря на то, что глаза были закрыты, темнота поглощала меня. И я приветствовал это.

Фаусто

Когда мы ехали на прием к врачу, лицо Франчески было почти прижато к окну машины, ее широко раскрытые глаза рассматривали город. Казалось, она никогда раньше не видела магазинов и ресторанов.

Потому что она мало что видела в Сидерно.

Чувство вины поселилось в верхней части моего позвоночника, сожаление тяжело давило на меня сегодня днем. Если бы я был нормальным мужчиной, я бы пригласил ее на ужин, на шоу. В ночные клубы и на вечеринки. Все, чего заслуживает девушка ее возраста.

Но я не был нормальным мужчиной, и наша жизнь всегда будет протекать в тени. Она и наши дети должны были держаться за поместье, как и я. Иначе было слишком опасно, а Франческа со временем привыкла беспрекословно выполнять мои приказы. Моя первая жена погибла от рук моих врагов. Я бы не пережил этого, если бы потерял и Франческу.

Я подумал, не был ли я слишком снисходителен, согласившись на сегодняшнюю встречу. Однако ее забота о ребенке убедила меня. В последнее время я был груб с ней, так что было бы неплохо успокоить нас обоих.

Для выезда были приняты дополнительные меры предосторожности, включая утроение числа сопровождающих нас солдат. Машину, как обычно, проверили на наличие жучков и следящих устройств, а маршрут был охраняемым. Хотя Энцо больше не представлял угрозы, у меня все еще были другие враги. Я не собирался рисковать Франческой и нашим ребенком. Телефон Марко зазвонил, прервав тишину. Он ответил и заговорил тихими загадочными фразами, как мы всегда делали в наших делах, когда пользовались телефонами. Когда он закончил, то повернулся ко мне. – Ничего страшного. Я расскажу тебе позже.

Потому что Франческа была в машине. – Что-нибудь серьезное?

– Нет. Мне пришлось сегодня перетасовать людей, пока тебя не было, и мужчины были в замешательстве. Кроме того, я разобрался, кто поедет в Пьемонт.

– Хорошо. Ты держишь Джулио в курсе? – Мой сын был в машине позади нас, ехал с другими моими людьми.

– Я напишу ему сейчас.

– Это из-за Энцо?

На вопрос Франчески Марко поморщился и медленно повернулся лицом вперед, словно отстраняясь от разговора. Я повернулся к жене. – Ты знаешь, что я не могу обсуждать с тобой такие вещи.

– Но ты только что обсуждал это передо мной.

– Хорошая жена сделает вид, что ничего не слышала, – поддразнил я, зная, что это ее разозлит, и провел пальцами по ее руке.

Она понизила голос и наклонилась ко мне. – Тебе не нужна хорошая жена. Она тебе надоест через день.

Возможно, она была права. Я сдвинулся, чтобы поцеловать ее, моя грудь вздымалась от величины того, что я чувствовал к этой женщине. Я любил ее так чертовски сильно.

Мне было все равно, что сидящие впереди мужчины знали, что я целую свою жену, в то время как губы Франчески были такими страстными, а рот таким горячим. Ее сиськи были прижаты к моей руке, ее нога беспокойно перемещалась по моей, как будто она пыталась подойти ближе. Я скользнул рукой по ее голому бедру, желая услышать ее хныканье.

Затем ее желудок заурчал. Громко.

Я отстранился и увидел, что ее лицо стало ярко-красным. Она прикусила губу. – Прости. У меня не было возможности пообедать.

– Почему?

– Не хмурься на меня, – огрызнулась она. – В тот момент ничего хорошего не прозвучало. Ничего страшного.

– Это очень важно. Ты нужна моему сыну или дочери, чтобы оставаться здоровой, жена.

– У меня все под контролем. Мне не нужно, чтобы ты лез в мои дела.

Ее легкомысленное отношение не успокоило меня. – Твои дела – это мои дела. Или ты забыла?

Через несколько дверей от здания, где находился кабинет ее врача, был магазин джелато. Я взглянул на жену и быстро принял решение. решение. —Остановись, Несто.

Енцо

Меня разбудил шум. Но в подземелье никого не было. Теперь я был уверен, что мне что-то послышалось.

Мой мозг пытался сосредоточиться, но это было похоже на движение по зыбучим пескам. Я онемел и ослаб, и каждая секунда, проведенная в сознании, казалась часом.

Вот. Я снова услышал звук. Это была дверь.

Cristo (перев. с итал. христос)! Нет, нет, нет.

Я задрожал, страх наполнил мои вены, как ледяная вода. Я попытался вспомнить слова молитвы, которые еще мог вспомнить. Пожалуйста, помоги мне.

На этот раз их было больше. Я насчитал по меньшей мере восемь человек, спускающихся по лестнице. Они двигались медленнее, чем обычно. Но зачем спешить, подумал я? Я никуда не собирался уходить.

Я слышал шепот, но не мог его разобрать. Это было странно. Обычно Фаусто кричал на меня, дразня, как только входил в подземелье.

Они подошли ближе, но я не стал смотреть. Мне не нужно было видеть его самодовольное удовлетворение, увидев меня, голого и обмякшего, на полу подземелья. Я молился, чтобы он убил меня быстро, но я знал, что он этого не сделает.

Пожалуйста.

– Дон Д'агостино.

Никто не называл меня этим именем уже довольно долгое время. Я открыл свой здоровый глаз и прищурился, пытаясь разглядеть лицо.

Я знал это лицо.

Это был один из моих людей.

– Дон Д'агостино, – вздохнул он, окидывая взглядом мое изуродованное тело. – Благодарение Богу, вы живы.

От переполнявшего меня облегчения на глаза навернулись слезы, я закрыл глаза и расслабился на грязном полу. Dio santo (перев. с итал. черт возьми)! Они пришли за мной. Наконец-то, блядь.

Раваццани не знал, что у меня есть близкие люди, которые будут работать, чтобы вытащить меня, и я молился каждое утро, чтобы этот день настал. Я уже почти потерял надежду. После последнего визита Фаусто я был уверен, что мое время вышло.

Но я продержался достаточно долго. Скоро я буду свободен.

Вокруг меня раздавались голоса. – Он не может идти. Нам придется нести его.

– Но я думаю, что у него вывихнуто плечо.

– Мы не можем вправить его сейчас. У нас нет времени.

Послышался шорох, и я почувствовал, как мое тело сдвинулось, когда они встали на место. Когда меня подняли, я издал жалкий скулеж, больше похожий на раненое животное, чем на человека. Боль была мучительной.

Поднимаясь по лестнице, я, должно быть, потерял сознание, потому что в следующий момент мы оказались на свежем воздухе. Вдалеке раздались выстрелы, и я приоткрыл веко, чтобы посмотреть, где мы находимся.

Они несли меня по бокам замка Фаусто. Тела усеивали землю, грязь под ними была темной и влажной. Мои люди окружили меня, по крайней мере, десять человек, одни держали меня, другие защищали.

От толчков и перемещений меня чуть не стошнило, не то чтобы у меня что-то было в желудке.

Один из моих людей выстрелил из пистолета, звук был одновременно знакомым и странным после столь долгого пребывания в изоляции. Я едва мог дышать, когда раздалось еще несколько выстрелов, надежда и ужас застряли в моем горле. Если бы меня остановили сейчас, когда я был так близок к свободе, это было бы хуже, чем вообще не иметь шанса. Им пришлось бы пустить мне пулю между глаз прямо здесь, потому что я ни при каких обстоятельствах не вернусь в эту темницу.

Они начали кричать, но я был слишком слаб и испытывал тошноту, чтобы понять, что что мне говорили.

Вместо этого я начал молиться.

Фаусто

Несто бросил обеспокоенный взгляд на Марко, а затем посмотрел на меня в зеркало заднего вида. – Но, дон Раваццани…

– Здесь, – повторил я резким тоном, который, как знали мои люди, был приказом. Я ценил его осторожность, но мы хорошо вооружены, а акушер находится всего в нескольких дверях. Не было причин, по которым я не мог бы прямо сейчас угостить свою женщину джелато.

Несто сбросил скорость, направляя машину к обочине, затем остановился.

Франческа заглянула мне через плечо. – Что происходит? Почему мы здесь остановились?

Я открыл дверь и вышел. Машина позади нас тоже остановилась, и мои люди поспешили на тротуар, чтобы предложить защиту. Марко был рядом со мной, его внимательный взгляд изучал улицу, его тело было напряжено и готово. Я слышал, как зажужжал его телефон, но он проигнорировал его.

– Что случилось? – спросил я его.

– Нет, но давай сделаем это быстро.

Я протянул руку Франческе, и ее пальцы встретились с моими. – Dai, andiamo (перев. с итал. давай, пойдем). – Я помог ей выйти из большой машины. – Я хочу тебя накормить. Давай купим тебе джелато.

– Ты купишь мне джелато. Прямо сейчас? – Она одарила меня своей тайной дразнящей улыбкой, которая говорила, что она знает, как сильно я ее люблю. Ради этой улыбки я готов на все.

– Для джелато никогда не бывает плохого времени, правда? – Я обнял ее за талию и притянул к себе, пока мы шли внутрь. – Я знаю, как сильно ты его любишь. И я знаю, что ты голодна.

В магазине было пусто, поэтому она не торопилась с выбором, попросив на пробу три или четыре разных вкуса. Когда она остановилась на мятной шоколадной стружке, она улыбалась и смеялась. Марко и Несто ждали снаружи, как защитная стена, и я открыл ей дверь. Она подождала меня на дорожке, затем протянула ложку. – Вот, попробуй.

– Ты уверена? – Я усмехнулся ей. – Мне говорили никогда не отбирать еду у беременной женщины.

Она закатила глаза, но захихикала. – О, женоненавистничество. Ты безнадежен, муж.

Ее счастье пропитало мои кости, став бальзамом для всего того насилия и жестокости, с которыми я сталкивался ежедневно. Как будто темные тучи, нависшие над моей душой, расступились только для нее, чтобы впустить ее дерзкий рот и стойкий дух.

Я схватил ее за руку и наклонился за джелато.

Енцо

У меня сильно кружилась голова, поэтому пришлось держать глаза закрытыми. Крики и стрельба становились все громче, интенсивнее, пока мы шли. Один из мужчин, тащивших меня, споткнулся, и ужасная боль пронеслась по всему телу. Я почувствовал, как мой желудок взбунтовался, но мне каким-то образом удалось удержаться от рвоты.

Если бы они уронили меня, я не уверен, что пережил бы это.

– Почти пришли, дон Д'агостино, – сказал один из моих людей.

Я услышал гул автомобильного двигателя, самый прекрасный звук, который я когда-либо слышал, не считая первых криков моих детей, когда они родились.

– Откройте дверь!

Еще выстрелы рядом, а потом меня уложили на прохладное кожаное сиденье.

Кто-то набросил на меня одеяло.

– Dai, andiamo (перев. с итал. ладно, поехали)!

Дверь машины захлопнулась. Dio (перев. с итал. господи), я действительно собирался выбраться из этого места? Это казалось слишком приятным, чтобы быть правдой. Я пытался прислушаться к происходящему, улавливая обрывки то тут, то там.

– Подожди!

– Что такое?

– Поступило сообщение о выстрелах, и карабинеры уже в пути. Они подойдут с севера, так что вы должны направиться на юг, чтобы избежать их.

– Grazie (перев. с итал. спасибо). Мы не смогли бы сделать это в одиночку без твоей помощи.

– Просто убедитесь, что он будет знать, когда проснется. Я хочу получить обещание, что моя семья будет в безопасности.

А, так это был человек Фаусто, тот самый, который поможет мне уничтожить империю Раваццани.

Хотя он был полезен мне в течение последнего года, я должен был задуматься, почему он не предупредил меня о нападении на мой дом на пляже. Хотел ли он, чтобы Фаусто схватил меня?

– Конечно, конечно, – сказал мой солдат. – А теперь позвольте нам уйти.

Еще двери захлопнулись, а потом заскрипели шины, когда машина уехала.

Они держали меня, чтобы я не шатался, но с каждым ударом и поворотом я боролся за сознание.

– Может, отвезти его в ближайшую больницу?

– Нет. К докам, как мы и договаривались.

– Но...

– Нам просто нужно доставить его на корабль. Там им займется врач.

– Я думаю, ему нужен не только врач.

– Нет... больница, – прохрипел я.

Это было едва ли больше, чем вдох, но они услышали меня. Нам нужно было уехать как можно дальше от Сидерно – и как можно быстрее.

Если я был прав, то весь ад был готов разразиться.

Фаусто

Когда я слизывал джелато с губ, Франческа лукаво ухмылялась. – Ты ведь хочешь сейчас, не так ли? Я вижу это в твоих глазах.

– И чего же, по-твоему, я хочу, amore (перев. с итал. любимая)? – спросил я, наклонившись ближе.

– Стоп. Ты не получишь этого, пока мы не вернемся домой. – Она оглянулась на магазин джелато. – Хотя я немного жалею, что не купила шоколад.

– Cioccolato, – поправил я.

Ее глаза остекленели, как тогда, когда я говорил с ней на грязном итальянском в постели.

– Боже, мне нравится, как ты это говоришь.

Я поцеловал ее в лоб. – Возвращайся в машину с Марко. Я принесу тебе немного на потом.

– Правда? – Она накормила меня еще одной ложкой мятного шоколадного мороженого.

– Ты самый лучший муж, который у меня когда-либо был.

Я игриво шлепнул ее по заднице прямо на прогулке. – Единственный муж, который у тебя когда-либо будет.

Повернувшись в сторону магазина, я вдруг почувствовал сильную боль в боку, но не увидел никого, кто мог бы ударить меня. Cazzo (перев. с итал. блядь), это больно. Удар отбросил меня на шаг назад, затем я упал на одно колено. Я не мог управлять своим телом, настолько сильной была боль.

Затем я понял, что произошло. Что происходило. Я предполагал, что это было неизбежно.

Мой мозг не мог функционировать, но мой рот все еще работал. – Франческа, – прохрипел я, желая, чтобы они доставили ее в безопасное место. В этот момент важна была она, а не я. Она была единственным, что имело значение.

Я видел, как ее рот открылся в крике, но ничего не вышло. Мои люди бросились вокруг меня, их шаги затихли, когда я рухнул на твердую землю, и голубое небо заполнило мое зрение. Я ничего не слышал, боль в нижней половине тела ревела в моем сознании, в ушах звенело. Я увидел Марко, который, казалось кричал на меня... и затем я ускользнул.

Глава двадцать три

Франческа

Я кричала.

Они оттаскивали меня от него, а я не могла перестать кричать.

Я царапалась и ныряла, изо всех сил пыталась вернуться к нему, весь мой мир лежал на земле, его кровь просачивалась на цемент.

Нет, этого не может быть. Они не могут забрать его у меня.

– Фаусто! – Я плакала. И плакала, и плакала, его имя повторялось на моих губах, единственной мыслью было быть с ним. – Нет, пожалуйста! Я должна быть там!

Они не слушали. Трое солдат упаковали меня в Range Rover и кричали, чтобы я не высовывалась. Я была в истерике, плакала и дрожала. Марко был с Фаусто, прижимаясь к его боку, а мой муж – о, господи. Его глаза были закрыты, и он был бледен как смерть. Нет, пожалуйста. Не забирайте его у меня.

Марко начал отдавать приказы, и они быстро подняли Фаусто, неся его к моей машине. Я придвинулась, освободив как можно больше места. Несто сел за руль, Джулио – на пассажирское сиденье, а мужчины положили Фаусто на заднее сиденье вместе со мной. Я обхватила его за плечи и потянула со всей силы, чтобы помочь ему забраться в машину, устроив его голову у себя на коленях, а Марко тоже забрался на заднее сиденье.

– Vai, vai (перев. с итал. давай, давай)! – Марко ударил кулаком по спинке водительского сиденья, чтобы поторопить Несто.

Машина рванула с места, но я не могла обращать внимания ни на что, кроме лица моего мужчины. Слезы текли по моим щекам, и я едва могла дышать сквозь рыдания. Он не мог умереть. Не здесь, не сейчас.

Я погладила лоб моего мужа и обняла его. Он был так неподвижен, его грудь едва шевелилась. Его оливковая кожа была тусклой, как будто кто-то отключил свет внутри него. – Paparino, – прошептала я. – Ты не можешь оставить меня.

– Франческа, – рявкнул Марко. – Мне нужна твоя помощь.

Я глубоко вдохнула. – Скажи мне, что делать.

– Мне нужно, чтобы ты поддерживала давление на его рану, пока я буду работать.

Я осторожно положила голову Фаусто на сиденье и присоединилась к Марко на подножке. Я дотянулась до середины Фаусто и положила руки на окровавленные полотенца, закрывающие рану. Было так много крови. Крови Фаусто. Она просочилась сквозь ткань и попала на мои руки. Мои руки дрожали, когда я надавливала, надеясь, что смогу остановить поток красного цвета.

– Просто продолжай крепко, равномерно давить на него, Фрэнки. Я не буду знать, с чем мы имеем дело, пока не увижу рану, – сказал Марко, доставая кейс из-под переднего сиденья.

Фаусто застонал, и я начала ослаблять давление. – Не обращай на него внимания, – огрызнулся Марко. – Лучше, чтобы он жил. Продолжай делать то, что делаешь.

О, Господи. Я не шевелилась, просто продолжала давить на окровавленные полотенца.

Не умирай, не умирай, не умирай. Это была мантра в моей голове, молитва отчаяния в мой самый темный час.

Теперь, надев хирургические перчатки, Марко раскрыл нож. – Вот, пусти меня туда.

Когда я отступила, Марко отодвинул в сторону окровавленную ткань, затем быстро разрезал жилет и рубашку Фаусто, обнажив рану. Кровь реками вытекала из тела моего мужа, и я закрыла рот рукой, стараясь не завыть от ужаса.

Марко не дрогнул, выражение его лица было спокойным. Он облил Фаусто водой из набора и ввел в рану Фаусто пластиковую трубку, наполненную белым веществом. Затем он надавил на шприц и ввел в Фаусто все, что было в трубке.

Я видела, как белое вещество мгновенно расширяется, а кровь замедляется.

– Что это было?

– Физраствор для очистки области и специальные губки. Они расширяются, чтобы заполнить рану и остановить кровотечение.

– Откуда ты знаешь об этих вещах?

Он вернулся к делу. – Я был медиком в армии.

Я почувствовала прилив надежды. Слава Богу, Марко был здесь. – И что теперь?

Он достал большую пластиковую упаковку, разорвал ее и наложил повязку на живот Фаусто. К ней прилагалась большая подушечка и что-то похожее на странную пластиковую ручку. – Мы должны обмотать этим его середину. Я немного приподниму его. Держи эту подушечку и подведи другой конец бинта под него.

Марко просунул руки под Фаусто и приподнял, а я быстро проделала то, что он описал.

– Теперь подними бинт вверх, перекрути его один раз и просунь через пластиковую защелку.

Присмотревшись, я поняла, что то, что я приняла за ручку, имело небольшой зазор, и мне удалось просунуть бинт через него.

– Теперь иди в другую сторону. Тяни крепко, не слишком сильно, в противоположном направлении. Как будто ты затягиваешь ремень.

Я поняла и потянула к себе, проталкивая бинт спереди.

– Хорошо, продолжай. Это компрессионная повязка. Она будет поддерживать давление. Оберни его вокруг себя столько раз, сколько сможешь.

Когда я закончила, Марко уложил Фаусто обратно на сиденье и взял конец бинта из моих окровавленных рук. Он заправил два маленьких крючка под завернутые края бинта. – Это удержит ее на месте. Ты хорошо поработала, Фрэнки. Теперь больница должна сделать все остальное. Сколько времени? – крикнул он вперед.

– Пять минут, – ответил Несто.

О, Господи. Этого было достаточно? Неужели у Фаусто было столько времени? Слезы снова хлынули ручьем, я схватила мужа за руку и сильно сжала, пытаясь передать ему силу через свои пальцы.

Несто вел машину с бешеной скоростью, прорываясь через пробки, а Джулио разговаривал по телефону, лая на кого-то по-итальянски. Когда он положил трубку, он сказал: – Больница готова для него.

Это заставило меня плакать еще сильнее. Люди умирали в больницах. Моя мать умерла в больнице.

– Привезите туда и Дэвида, – огрызнулся Марко. – Он оценит хирургический персонал и выяснит, нужно лететь из Рима.

Чтобы поработать над Фаусто. О, Господи.

– Фрэнки, крепись. – Голос Марко был тихим и успокаивающим. – Ему сейчас нужен твой огонь. Твой дух, а не слезы.

Я кивнула. Марко был прав. Я не могла развалиться на части. Я была замужем за самым опасным человеком в Европе, поэтому я должна была быть готова к крови и насилию, которые с этим связаны. Это было просто...

– Я не могу его потерять, – прошептала я. Господи, а ведь мы не были женаты и двадцати четырех часов.

– Ты не потеряешь. Он крепкий. Уже в пятый раз кто-то пытается его убить. Он выживет.

Я уставилась на красные пятна на своих руках, на кровь вокруг нас. Она испачкала платье, кожаные сиденья. Ее было так много. Почему я настояла на том, чтобы приехать сегодня? Вот почему он был таким скрытным, почему держался поближе к замку. Но он согласился, потому что я попросила. Он остановился, чтобы купить мне джелато, потому что я не пообедала. Как я могла быть настолько эгоистичной, чтобы требовать этой поездки?

Моя грудь раскалывалась, переполненная муками и чувством вины, я едва могла дышать. Я никогда не смогу оправиться, если с ним что-то случится. Я хотела трахаться в виноградниках, видеть, как он держит на руках наших детей, пить вино и принимать душ вместе. Мне нужна была целая жизнь воспоминаний с ним.

Мне нужно было больше времени.

Пожалуйста, не забирай его у меня.

Мы подъехали к больнице через несколько минут, шины завизжали, когда Несто свернул на дорогу. Команда медсестер и врачей ждала нас, пустая каталка была наготове. Ужас вцепился мне в горло. Я не была готова отпустить его. Если эти люди заберут его, я могу больше никогда его не увидеть. Так же, как и маму.

Я тяжело сглотнула. Будь сильной. Они вылечат его. Он не умрет. Я повторяла эти слова снова и снова, пока они забирали моего мужа из машины, клали его на каталку и везли в здание. Мои ноги были прикованы к земле, взгляд был устремлен на закрытые двери. Рука скользнула вокруг моих плеч.

– Пойдем внутрь. – Это был Джулио. Ему тоже должно быть больно.

Я бросилась в его объятия, обхватив его. – Скажи мне, что все будет хорошо.

Он обнял меня, его тепло и сила окружали меня. Прошло много времени, прежде чем он ответил, его голос был тихим. – Я не могу. Ты и я, мы никогда не лгали друг другу.

О, Господи. Я прижалась к нему, из глаз потекли слезы. Я не знала, что могу так сильно плакать.

– Это моя вина, – всхлипывала я в его рубашку. – Он пытался отговорить меня от этого, но я не слушала. Я не могу...

Я не смогу жить с мыслью, если с ним что-то случится.

– Мы были очень осторожны. – Джулио крепко сжал меня. – Этого не должно было случиться.

Марко встал рядом с нами. – Вам двоим нужно зайти внутрь. Я должен идти. Мне нужно найти стрелка.

Несто подошел, прижав телефон к уху. – Энцо сбежал, – сказал он Марко. – Его люди напали на замок.

Я задохнулась, когда Джилио закричал: – Figlio di cane.

Марко провел рукой по лицу, его глаза были серьезными. – Отвлекающий маневр. Конечно.

Я не была уверена, что это значит, но знала, что это плохо.

– Я буду держать тебя в курсе его состояния, – пообещал Джулио Марко.

Марко положил руку на плечо Джулио. – Ты за главного. Пока он не поправится, все будут подчиняться тебе. Будь готов, Джулио. —он кивнул. – Grazie, Zio (перев. с итал. спасибо, дядя).

– Он гордится тобой. Он знает, что ты справишься, хорошо? И проследи, чтобы она ела и пила. Для ребенка.

– Обязательно.

Марко забрал Несто и уехал, а Джулио привел меня в больницу. Нам помахали рукой и сразу же отправили в отдельную комнату ожидания. Я думала, что нужно будет заполнить бумаги, но никто не задавал нам никаких вопросов. Я полагала, что все они знали моего мужа. Предъявлять удостоверение личности было необязательно.

Я села рядом с Джулио и уставилась на кровь на своем платье. Неужели это последняя частичка его жизни? Засохшая кровь на дорогой ткани? Я не хотела мыть руки. Я не хотела переодеваться. Мне нужно было держать его рядом, даже если это была всего лишь его кровь.

Вскоре пришла Зия, выглядевшая на десяток лет старше, чем утром. Она задавала Джулио вопросы на быстром итальянском, но я была слишком выбита из колеи, чтобы следить за ней.

Все, что я могла делать, это сжимать бутылку с водой в своих окровавленных руках и уставиться на стену.

Что я буду делать, если он умрет? Наш ребенок никогда не встретит своего отца.

Я бы никогда больше не услышала, как Фаусто называет меня «dolcezza» или «piccolina monella».

Никаких больше шаловливых игр. Я бы прожила остаток жизни без его грозного присутствия, без пустоты, которую никто другой не смог бы заполнить. Я бы не пережила этого.

Так много крови. Его кожа была такой бледной.

Я начала дрожать, зубы стучали. Внезапно Джулио оказался рядом, набросив на мои плечи свой пиджак. Он встал передо мной на колени, его руки поглаживали мои руки вверх и вниз. – У тебя шок, – сказал он. – Сделай глубокий вдох.

Я покачала головой. Я не могла. Воздух не помог бы исправить его.

– Фрэнки, дыши, bella (перев. с итал. красавица). Думай о своем ребенке. Ребенке Фаусто. Он бы очень не хотел, чтобы с кем-то из вас что-то случилось.

Я глубоко вдохнула, и Джулио подбодрил меня. – Вот так. Продолжай дышать. С ним все будет хорошо.

– Ты сказал, что не будешь мне лгать.

– Это было до того, как я подумал, что ты упадешь в обморок. Продолжай. Вдох и выдох. Я попробую найти одеяло.

Потом он ушел. Я смахнула слезы и попыталась сосредоточиться на своем дыхании, пока Зия сидела рядом со мной. Она молчала, и вскоре Джулио вернулся с больничным одеялом, которое он обернул вокруг моих плеч.

Зия указала на Джулио и начала быстро говорить, а Джулио переводил мне. – Хватит, Франческа. Ты должна быть сильной. Ты теперь Раваццани, его королева. Ты не можешь сидеть, хныкать и падать в обморок, как слабая маленькая женщина. Все будут смотреть на тебя, его жену, чтобы узнать о его состоянии. Если ты покажешь силу и власть, все будут уверены... – Джулио резко остановился и сказал: – Зия, basta (перев. с итал. хватит).

Он жестом показал на мои руки и платье, видимо, защищая меня, но Зия осталась непреклонной. Она сказала ему заткнуться и продолжать переводить.

Вздохнув, Джулио продолжил. – Ты – его жена, та, кто несет в себе будущее семьи. Он будет ждать, что это будущее, что бы ни случилось, ты будешь нести с изяществом и мужеством. Как Раваццани.

Я села прямее, зная, что она права. Сейчас не время падать духом.

Я должна была быть сильной. Ради Фаусто. Ради нашего ребенка.

– Отлично, – сказала Зия, на этот раз медленно. – Покажи им, Франческа.

Покажи им, что Раваццани нельзя победить.