Текст книги "Любимая мафиози (ЛП)"

Автор книги: Мила Финелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Когда она откинулась назад, я сказал: – Подожди. У меня есть еще один компромисс.

– Что?

– Ты женишься на мне как можно скорее. Завтра. Я разрешу твоим сестрам остаться на церемонию, но сразу после нее они должны вернуться в Торонто.

Она вздохнула, вырвалась из моих объятий и отодвинулась от меня. – Фаусто, нет! Они только что приехали. Я не готова их отпустить.

– Это мое последнее требование, Франческа. Каждый человек в моем подчинении будет спрашивать, почему я до сих пор не убил Энцо. Это заставит меня выглядеть слабым, capisce (перев. с итал. понимаешь)?

– А если...?

– Нет. Я не буду оттягивать неизбежное дольше, чем это необходимо. Каждый день его жизни – угроза для меня, для тебя. Для всего, что я построил. Ты можешь увидеть своих сестер в другой раз.

Слезы навернулись ей на глаза, но я не поддался, даже когда слезы пролились на ее ресницы и потекли по щекам. Она вытерла лицо. – Я буду скучать по ним.

Я придвинулся и обнял ее, проводя руками по ее позвоночнику. – Я знаю, dolcezza (перев. с итал. милая). Я заглажу свою вину перед тобой.

На следующее утро я спустился в подземелье один. Я желал, чтобы мой враг увидел меня в свадебном костюме, увидел мое счастье и понял, что у него никогда не будет того же самого. Он никогда больше не увидит свою семью, никогда не будет стоять под итальянским солнцем. Он скоро умрет от моей руки, и я не мог, черт возьми, ждать.

Я считал это свадебным подарком самому себе.

Он прищурил один опухший глаз, когда я вошел со стулом и сел.

Разглаживая галстук, я не торопился, давая ему понять, почему я здесь.

Марко, благодаря своей подготовке в качестве медика в армии, мог поддерживать жизнь человека едва живым, достаточно, чтобы тот страдал, а Энцо находился на этой грани. Он был худым и слабым, оболочка самодовольного, улыбающегося засранца, который пришел на мою яхту и пялился на задницу моей женщины.

Это было прекрасное зрелище.

– Buongiorno, D'Agostino (перев. с итал. доброе утро, Д'агостино). – Я одарил его своей самой безвкусной улыбкой. – Come stai (перев. с итал. как дела)?

Он ничего не сказал, просто смотрел на меня, его дыхание гулко отдавалось в груди.

– Сегодня хороший день. Хочешь знать, почему? – Когда он не ответил, я впечатал носок своей парадной туфли в его вывихнутое колено. Он хныкнул, и я улыбнулась шире. – Сегодня день моей свадьбы. Я женюсь на Франческе через несколько часов под солнечным светом, в окружении моей семьи и друзей. Затем я проведу остаток ночи, трахая ее. Ты ведь помнишь, каково это? Трахать свою жену?

Его дыхание участилось, но в остальном он никак не отреагировал.

– Ты знаешь, что она беременна, моя женщина?

Это вызвало у него реакцию. Он несколько раз моргнул.

Я сложил руки на коленях. – Все время, пока ты держал ее в багажнике, когда ты засунул пистолет ей в рот, она носила моего ребенка. Сын или дочь Раваццани. – Я позволил этому прозвучать. Мы оба знали о важности наследия и детей. – Жаль, что ты не знал, – сказал я с притворным сочувствием.

– Ее сестры здесь. Возможно, ты встречался с ними прошлой ночью? Франческа попросила меня сохранить тебе жизнь, пока ее семья гостит. Замечательно, правда?

Несмотря на то, что ты похитил ее и напугал, моя женщина достаточно добра, чтобы попросить меня сохранить твою жалкую жизнь еще на несколько часов. Так что каждым своим сегодняшним вздохом ты должен благодарить ее.

Я встал и отодвинул стул из его камеры, затем вернулся и склонился над его головой. – Но не волнуйся, stronzo (перев. с итал. убюлдок). Когда я отправлю ее сестер обратно в Торонто, я спущусь и закончу начатое. – Я понизил голос. – И я обещаю тебе следующее: ты перепишешь все на меня, прежде чем я убью тебя.

Выпрямившись, я повернулся и вышел из его камеры. Через плечо я крикнул: – Наслаждайся своими последними часами на Земле, Д'агостино.

Глава девятнадцать

Фаусто

Я женился прямо в виноградниках.

Когда она связала себя со мной узами вечности, ряды растений, наследие моей семьи, протянулись в нашу честь. Франческа была босиком, в кремовом платье Celestina, которое я выбрал для нее еще тогда, когда мы думали, что она выйдет замуж за моего сына. Оно было тесновато в груди из-за беременности, но в остальном все было впору. В ее руках красовался простой букет из белых роз и лилий, а на голове красовалась изящная корона из ландышей и виноградных листьев, светлые волосы были уложены на спину.

Она никогда не выглядела так прекрасно.

Мы повторили наши клятвы перед небольшой группой, собравшейся для наблюдения за церемонией. Здесь были моя семья и ее сестры, а также Эмилия и Винченцо. Томмазо был приглашен, и он привез Ламборджини.

Несколько дней назад, когда я подарил ей кольцо моей матери, я начал оформление документов на брак в государственных органах. И хотя сегодняшний день показался моей невесте сюрпризом, я планировал его уже давно. После церемонии мы были бы супругами в глазах людей и Бога, пока один из нас не покинет эту землю.

Мэр Сидерно, Антонио Вольпе, председательствовал на нашей службе. Это было самое малое, что он мог сделать, поскольку я отдал ему победу на выборах три года назад. – Vi dichiaro marito e moglie (перев. с итал. провозглашаю вас мужем и женой)! – объявил мэр в конце церемонии.

Я выдохнул с облегчением и повернулся к своей невесте, от счастья мое сердце заколотилось. Я положил одну руку ей на бедро, другую на затылок, а затем наклонился, чтобы поцеловать ее. Аплодисменты были едва слышны, когда я взял рот своей жены, не заботясь о том, кто видел, как сильно я ее хочу. Ее губы были мягкими и податливыми, и она позволила мне командовать поцелуем, даже когда он превратился в жадный.

– Dai, andiamo (перев. с итал. давайте, пойдем)! – наконец окликнул Джулио. – Разбей бокал, отец, и пойдем есть.

Я отстранился от рта жены, прижавшись к нему еще несколькими маленькими поцелуями, просто чтобы продлить этот момент. Я не чувствовал и доли такой радости, такого сильного удовлетворения от своей невесты на своей первой свадьбе. Мне никогда не хотелось забывать об этом.

Когда я выпрямился, Франческа прижалась ко мне, ее губы были припухшими и влажными. Madre di Dio (перев. с итал. матерь божья), она была прекрасна. Марко передал мне бокал с красным вином и покинул небольшой деревянный помост вместе со всеми остальными. – Что мы делаем? – спросила она.

– Разве ты раньше не была на итальянской свадьбе?

– Нет. Мы вместе пьем вино?

Я часто забывал, насколько она была молода, и насколько ограждена. Я убрал прядь волос за уши. – Нет, mia bella moglie (перев. с итал. мою очаровательная жена). Мы разбиваем их. Количество осколков означает количество лет, в течение которых мы будем счастливы в браке.

– О. – Ее щеки приобрели очаровательный розовый оттенок. – Весело. Я готова.

Мы оба держали изящный бокал с вином. – Uno, due, tre (перев. с итал. один, два, три), – сказал я, затем мы уронили бокал.

Он подпрыгнул, но не разбился. Ножка отломилась, но в остальном бокал остался цел и покатился в сторону, пока не остановился. Франческа задохнулась, а Зия быстро сделала mano cornuto – знак рога, в сторону бокала, чтобы отогнать злых духов.

– Фаусто! – В голосе Франчески звучал ужас. – Оно должно разбиться.

Я обнял ее за талию и тихо сказал ей на ухо. – Это ничего не значит, глупая традиция из прошлого.

– Нет, нет. – Она вцепилась в мой галстук. – Это плохо. Очень, очень, очень, очень плохо.

Дикие глаза уставились на стакан, как будто он был предвестником гибели, в то время как это была просто чепуха.

Я должен был успокоить ее. – Франческа, бокал разбился на сотни осколков на моей первой свадьбе, но мы с Люсией никогда не были счастливы в браке, и наш брак не продлился долго. Не верь в сказки глупых жен.

Ее кулак сжался вокруг моего галстука, сминая шелк, когда она притянула меня ближе. – У вас родился здоровый сын, и вы прожили так долго. Дом ндрина процветает. Плевать на удачу – это неправильно.

– Ты слишком много времени проводишь с Зией, – пробормотал я.

Она толкнула меня в живот. – Я серьезно. Давай сделаем это снова. На этот раз мы действительно устроим это.

Гости ждали, переговариваясь между собой, с нетерпением ожидая, когда все закончится, но я знал, что моя невеста этого так не оставит. Я не хотел, чтобы Франческа думала об этом во время свадебного ужина или, что еще важнее, во время брачной ночи.

Подойдя к бокалу, я поднял ногу, опустил ее и разбил чашу о кожаный ботинок. Осколки стекла разлетелись повсюду, крошечные осколки, сверкающие на позднем полуденном солнце.

– Вот. – объявил я толпе, – Пойдемте есть.

Франческа не двигалась, ее рот был открыт. – Я не могу поверить, что ты это сделал. Это даже хуже, Фаусто!

Покачав головой, я подхватил ее на руки, чтобы она не порезала босые ноги о стекло. Оказавшись на земле, я с неохотой отпустил ее. Я продолжал идти, а она уткнулась лицом в мое горло. – Мы женаты, – вздохнула она, как будто только что осознала это.

– Мы женаты, Франческа Раваццани.

– О, черт, – прошептала она. – Почему это так возбуждает?

Я хихикнул. Если ей это понравилось, значит, ей понравится и то, что я запланировал на потом.

Я понес ее в сторону винодельни. Когда она поняла, куда мы идем, она подняла голову. – Подожди, мы не будем есть в замке?

– Нет. – Я переступил порог и поставил ее на ноги, затем поцеловал в губы. – Жаль, что не было времени устроить тебе большую свадьбу и праздник. Это то, чего ты заслуживаешь. Но я надеюсь, что тебе понравится то, что я приготовил для тебя сегодня вечером.

– Я не нуждаюсь в большой свадьбе и шикарной вечеринке. Только ты.

Моя грудь расширилась, слова легко сорвались с губ. – Ti amo, cuore mio (перев. с итал. я люблю тебя, мое сердце).

Она приподнялась на носочки и прижалась своими губами к моим. – Ti amo, paparino (перев. с итал. я люблю тебя, папарино).

Я улыбнулся, чувствуя себя легче, чем когда-либо за последние годы. – Пойдем. Твой paparino хочет тебя покормить. – Я взял ее за руку и повел в дегустационный зал, который был преобразован для свадебного ужина.

Прозрачная ткань и крошечные светильники пересекали потолок, а по всему залу горели свечи, их мягкое сияние отражалось от бочек с вином и кирпичных стен. Столы были сдвинуты вместе, образуя полый квадрат, стулья стояли снаружи, а свечи и цветочные композиции были расставлены через каждые несколько мест. Самшитовые деревья и еще больше цветочных композиций усеивали края, придавая дегустационному залу романтическую, интимную атмосферу. Я надеялся, что ей это понравится. Джулио и Винченцо сегодня вместе много работали над этим, зная, как сильно моя жена любит виноград и процесс изготовления вина.

– О, господи. Фаусто, – сказала она со вздохом, принимая все это. – Это прекрасно. Я не могу в это поверить. Как...?

– Джулио и Винченцо позаботились об этом. Для тебя.

– Это идеально.

Все вошли и начали занимать свои места. Мы с Франческой сели во главе стола, где нас ждала корзинка с завернутыми в нее бомбоньерками.

Она наклонилась ко мне. – Что это?

– Это свадебные сувениры. Их раздают гостям.

– А что внутри каждой маленькой коробочки?

– Конфетти. Пять засахаренных миндалин.

– Это еще одна примета?

– Да, они символизируют здоровье, богатство, счастье, плодородие и долголетие для молодоженов.

Она показала жестом на свой живот. – Я думаю, что с плодовитостью у тебя все в порядке, папочка.

Я наклонился и поцеловал ее. – У нас еще три таких впереди.

Она закатила глаза, хотя меня это не смутило. Я видел, как блестели ее глаза при этой мысли.

Готовый покончить с этим ужином, я встал, чтобы поприветствовать наших гостей. Я бы очень хотел, чтобы жена осталась одна.

Франческа

Я была замужней женщиной.

Несмотря на то, что на мне было свадебное платье, это казалось нереальным. Замужем.

За Фаусто Раваццани.

Ни хрена себе.

Я была женой мафиози – роль, которой я поклялась избегать. Когда я украдкой взглянула на своего красавца-мужа, то не смогла об этом сожалеть. Я бы провела остаток жизни рядом с ним, в его постели, слыша его сексуальное рычание и играя вместе в наши грязные игры. Да, пожалуй.

Пока я раздавала подарки немногочисленным гостям ужина, все они продолжали пихать мне деньги. Я знала, что это итальянский обычай, но не была готова к такой сумме. Мэр дал мне десять тысяч евро, черт возьми. Джулио сказал, что в ближайшие недели, когда новость о женитьбе Фаусто распространится по всему миру, придут еще деньги и подарки.

Наверное, так и бывает, когда выходишь замуж за крутого международного преступника.

Когда я закончила с подарками, я вернулась к своему стулу, который теперь занимал Марко. Вместо того, чтобы удержаться, я скользнула к мужу на колени и обвила руками его шею. Он так приятно пах и чувствовала себя еще лучше. Фаусто поглаживал мое бедро и прижимал меня к себе, а они с Марко тихо разговаривали друг с другом. Я не спешила двигаться.

Весь день и большую часть вечера я провела с сестрами. Хотя я была рада их приезду, их визит был горько-сладким и слишком коротким.

Эмма и Джиа тоже грустили, но им нужно было возвращаться к своей жизни в Торонто.

Я буду скучать по ним, в этом не было никаких сомнений. Я вспоминала, как хотела уехать из Италии и вернуться домой, но теперь у меня не было такого чувства. Теперь я была в команде Раваццани. Я была предана Фаусто и его ндрине. С его семьей и нашими детьми. Когда-нибудь я снова увижу своих сестер. Мы найдем способ воссоединиться.

– Он слаб, но все еще держится за нас. Мы должны проследить за деньгами, – говорил Марко. – Эти тридцать миллионов куда-то делись.

Они говорили об Энцо?

– Его люди будут слишком умны, чтобы потратить их сейчас, – сказал Фаусто. – Кроме того, когда он перепишет все на меня, это уже не будет иметь значения.

Подождите, они обсуждали Энцо. Святые угодники, значит ли это, что он украл у Фаусто тридцать миллионов долларов?

Что там говорила Мариэлла? Кроме того, Фаусто скоро потеряет все.

Мой Энцо очень хорошо разбирается в компьютерах, у него везде есть глаза и уши.

Почему я не вспомнила об этом раньше?

Я выпрямилась, наклонился так, чтобы видеть их лица, но голос при этом оставался низким. – Когда я была с Мариэллой, она сказала мне, что ты скоро все потеряешь и что у ее мужчины везде есть глаза и уши.

Пальцы моего мужа крепче сжали мое тело, когда он обменялся мрачным взглядом с Марко. – Что-нибудь еще ты можешь вспомнить? – спросил он. – Какие-нибудь упоминания о том, кто может ему помогать?

Я порылась в своих воспоминаниях. Большая часть того времени прошла в панике, да еще и с утренней тошнотой в придачу. На то, чтобы остаться в живых и держать себя в руках, у меня уходила большая часть энергии.

Вот почему ты – идеальный отвлекающий маневр.

Да, в этом был смысл. Тогда я не поняла слов Энцо, но он явно взял меня, чтобы отвлечь Фаусто. Когда я повторила эти слова своему мужу, он нахмурился.

– Неправильное направление, – сказал Марко, потирая глаза. – Cristo (перев. с итал. христос).

– Этот brutto figlio di puttana bastardo (перев. с итал. гребаный ты сукин сын), – ругнулся Фаусто, а затем вернул свое внимание к кузену. – Завтра с утра я хочу, чтобы вы с Джулио первым делом были в моем кабинете. Нам нужно разработать стратегию.

– Можно я тоже приду? – Я прижалась к его горлу. – Раз уж я так помогла тебе сегодня?

– Нет. Я хочу, чтобы ты спала и отдыхала.

– Но...

– Достаточно. – Он похлопал меня по бедру. – Иди и попрощайся со своими сестрами. Они сейчас уезжают в аэропорт.

Мое сердце упало, когда он помог мне встать на ноги. – Хорошо.

Я начала уходить, но его теплые пальцы обхватили мое запястье, останавливая меня. Он поднес мое запястье ко рту и поцеловал внутреннюю сторону, отчего по моей руке побежали мурашки. – После того, как ты закончишь, я оставлю тебя в покое.

– Хорошо, – повторила я, но на этот раз с придыханием. Не знаю, как ему удается возбудить меня простым прикосновением.

Он отпустил меня, и я направилась к близнецам, которые стояли возле бочек с вином и пили. Джиа, как и положено, сегодня флиртовала с каждым, казалось бы, свободным мужчиной, а Эмма наблюдала за происходящим с расстояния вытянутой руки.

– Уже пора? – тихо спросила Эмма, увидев мое приближение.

Я кивнула. – Я буду очень скучать по вам обеим.

Удивительно, но Джиа обняла меня первой. Обычно она не проявляла демонстративного внимания. – Пока, сестренка. Я тоже буду по тебе скучать.

– Держись подальше от неприятностей, Джиджи, и не забывай делать противозачаточные уколы, – сказала я со смехом, хотя слезы уже начали течь из моих глаз. – Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю. Надеюсь, мы видимся не в последний раз.

В моей груди стало пусто, и еще больше слез скатилось с моих век. – Конечно, не в последний. Мы все выясним.

Наконец, я отпустила ее и повернулась к своей второй сестре. – Милая Эмма, – сказала я и обняла ее. Она крепко прижалась ко мне, уже тоже плача.

– Я люблю тебя. И ты тоже должна держаться подальше от неприятностей.

– Я буду, – прошептала она.

Я отстранилась и взяла их за руки. – Помни, что я говорила о папе и колледже. Он может сказать, что ты можешь учиться четыре года, но он может лгать. Так что используй этот первый семестр в школе по максимуму.

Бенито подошел и встал позади нас, его лицо выражало недовольство тем, что ему поручили это задание.

Мы с сестрами обнялись, проливая слезы и шепча о необходимости поддерживать связь. Я взяла с них обещание написать мне, как только они приземлятся в Торонто. Затем Бенито прочистил горло, и мы были вынуждены отпустить друг друга. Всхлип подкатил к моему горлу, когда они отвернулись.

Смотреть, как Эмма и Джиа выходят из винодельни, было одним из худших моментов в моей жизни. Было ощущение, что часть меня уходит вместе с ними, как, возможно, прежняя Фрэнки, та версия меня, которая надеялась на нормальную жизнь, наполненную колледжем, выпивкой и случайными мальчиками. Теперь ничего этого не будет. Я собиралась начать новую главу в качестве жены и матери. Королевы мафии.

Руки обхватили меня за талию, и я почувствовала за спиной сильное присутствие Фаусто, которое немного смягчило тяжесть в моем сердце. Он поцеловал макушку моей головы. Я вздохнула и прильнула к нему, вытирая слезы. Я уверена, что выглядела как сумасшедшая.

– С ними все будет хорошо, – мягко сказал он. – Te lo prometto (перев. с итал. я обещаю).

Повернувшись, я обняла его за шею и прижалась к нему. Моя косметика, вероятно, потекла и испортила его рубашку, но это было слишком плохо. Сейчас мне было позволено плакать. Когда я затихла, он наклонил мой подбородок вверх. Его глаза были нежными и обожающими, такими, какие он хранил только для меня. – Готова ли ты к своему сюрпризу, mia bella moglie (перев. с итал. моя очаровательная жена)?

Мои пальцы ног загибались в туфлях, которые я надела на ужин, и я согласилась взять платок, который он мне протянул. Настоящий хлопковый, потому что мой мужчина был модным. – Я не могу ждать. – Я вытерла лицо и постаралась привести себя в порядок как можно лучше.

– Va bene (перев. с итал. хорошо). Пойдем. – Он повернулся к гостям и заговорил по-итальянски слишком быстро, чтобы я могла перевести. Что бы он ни сказал, все засмеялись и разразились аплодисментами. Все кричали – Auguri (перев. с итал. удачи )! – выражая свои наилучшие пожелания, пока он вел меня к двери.

– Что ты сказал?

– Я говорил, что настало время, чтобы взять мою невесту, и только собственная кровь будет на этих простынях, если не удовлетворю тебя должным образом.

– Господи, Фаусто.

Он усмехнулся и поцеловал мою руку. – Скажи мне, что я ошибаюсь.

– Если ты не удовлетворишь меня, я просто позабочусь о себе.

Он хмыкнул глубоко в груди. – Я по-прежнему просматриваю видео, в котором ты примеряешь нижнее белье в гримерке из Рима. Меня это так заводит.

Мы ушли в темноту. Я ожидала, что он повернет направо, но он пошел налево, как будто мы шли к виноградникам. – Подожди, разве мы не должны направиться к замку?

– Это сюрприз, amore (перев. с итал. любимая). Это означает, что ты не задаешь вопросов.

– Ты – заноза в заднице, ты знаешь это?

– Тебе это понравится. Поверь мне.

Ночь была идеальной. Не слишком бодрящая, чистое небо и яркая луна в три четверти. Вокруг нас не было ни звука, кроме наших шагов по гравийной дорожке. Казалось, что мы здесь совершенно одни, только два человека в целом мире.

– Мы идем в виноградники?

Он не ответил, просто повел меня вдоль рядов виноградных лоз. Взгляд на его лице был хищным, темным... тот самый мужчина, который наблюдал, как я в конюшне делала ему глубокую глотку и каталась на нем в красном боди. То было лицо одержимого человека, который хочет заполучить меня любой ценой. Ради него я отдала все, следовала за ним по пути тьмы, в которой он устанавливал правила, и при этом никто не смел его оспаривать.

Однако я знала, какой силой обладаю, знала, как он страдал без меня. Он склонился бы по моей просьбе, как в случае с Пауло и Энцо. От одной мысли о том, что великий человек может изменить свое мнение ради меня, своей супруги, во мне разгорался жар и безрассудство, и я была готова выполнить любую его просьбу, независимо от того, насколько развратной она была. Мне было легко и радостно, и я была готовой склониться к его ногам.

Я хотела играть.

Скинув свои босоножки и побежала.

Не было необходимости оглядываться, чтобы проверить, преследует ли он меня, – я знала, что он там, прямо за мной. Я чувствовала его дыхание, его вожделение, когда поднимала свои тяжелые юбки и неслась по голой земле. Прохладная грязь смягчала мои пальцы ног, а ветер развевал мои волосы, как знамя. Я была свободна и находилась на свободе, с единственным человеком, которого любила до безумия. Голод по нему был похож на эти виноградные листья – устойчивые, сильные и прочные.

Он поймал меня, его большие руки нашли мою талию и притянули к себе, а он прижал меня к своей груди, обхватив руками. Я жалко сопротивлялась, отчего его мышцы напряглись, и он прижал меня крепче. – Куда это ты собралась, piccola monella (перев. с итал. маленькая паршивка)?

О, черт. Я услышала это в его голосе. Это грубое доминирование, такое, какое у него было, когда он хотел завоевать меня.

А я отчаянно хотела быть завоеванной.

– Ты не должен этого делать, синьор, – задыхалась я. – Я буду для тебя хорошей, обещаю.

Его тело слегка дернулось, затем он закружил меня. Его сверкающий взгляд искал мое лицо, как бы проверяя, что происходит, поэтому я добавила с мольбой: – Пожалуйста, просто отпустите меня.

Я услышала его быстрый вдох и увидела, как раздуваются его ноздри. Его пальцы впились в мои ребра, сила, которую он обычно сдерживал, вспыхнула с новой силой.

М-м-м, да. Я хотела почувствовать эту силу, утонуть в ней сегодня ночью. Чтобы завтра проснуться с его отпечатками пальцев и следами укусов по всему телу.

Мы играли в такие игры и раньше, хотя и не совсем в эту, но все же он знал свою роль. Он знал, чего я хочу от него, потому что никто не мог проникнуть в мои мысли лучше, чем Фаусто.

Его рука обхватила мое горло, не перекрывая воздух, но сжимая мою плоть настолько, что пульс участился. – Теперь ты принадлежишь мне, девочка, и я никогда не отпущу тебя.

– Нет, пожалуйста...

Я потеряла дар речи, когда он наклонился и перекинул меня через плечо.

Он шел сквозь лозы, не обращая внимания на мои полусерьезные попытки и протесты, пока не нашел нужный ему ряд. Растения окружали нас, параллельные линии коричневого и зеленого цвета, и это был целый мир вдали от солдат и оружия. Более простое место, где мужчины получали своих женщин в грязи и под открытым небом.

Он поставил меня на ноги, но не отпустил. Вместо этого его рука просунулась под мой подбородок, чтобы удержать меня в неподвижном состоянии. – Ты собираешься быть очень хорошей для меня, capisce (перев. с итал. понимаешь)? Будешь делать то, что я скажу, не так ли?

Я скривила губы, возбужденная больше, чем могла терпеть. – Но я никогда не делала этого раньше. Я боюсь, что ты сделаешь мне больно.

Его хватка ослабла, а акцент стал более отчетливым, его голос потемнел от желания. – Я не причиню тебе боли, милая девочка. Я подготовлю тебя, растяну твою тугую киску, чтобы она приняла мой член. – Его ладонь провела по моей груди, и мой сосок запульсировал от его прикосновения. – Ты будешь стараться для меня. Ты хочешь сделать меня счастливым, нет?

Господи, да. Мои колени были как желе, когда я кивнула. – Sì, Signore Ravazzani (перев. с итал. да, синьор Раваццани). Я постараюсь.