Текст книги "Возвращение мастера и Маргариты"

Автор книги: Мила Бояджиева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 35 страниц)

Желчная веселость сатурналиста не нравилась сосредоточенному на внутренних импульсах астрологу. Устав отвечать молчанием на прямую провокацию, порочащую древнюю науку о светилах, бородач сильной рукой прихватил уфолога за грудки и прошипел сквозь крупные зубы:

– А почему твои гуманоиды хреновы в баксах берут и непременно из Швейцарского банка? Причем, накануне конца света? – Он с брезгливой поспешностью оттолкнул шарлатана и отряхнул соприкасавшуюся с ним ткань темного пиджака: – Гуляй пока, козел.

В холле тем временем начались спонтанные дискуссии и запланированные интервью.

– Уважаемые целительницы, – обратилась к магиням репортерша из журнала "Духовное тело", – Наши читатели пишут, что пройдя лечение в вашем салоне, не дождались желаемых результатов, несмотря на высокие цены. Как вы можете объяснить такие печальные случаи?

– Какие такие случаи? – переглянувшись с коллегами взяла инициативу на себя самая плотная и солидная – ясновидящая Пелагея. – Мало платить, здоровью вредить. Вот вам в пример бесплатное медицинское обслуживание. Одни жертвы. В Древней Ассирии говорили, чем больше вложишь в здравоохранение, тем дольше протянешь. У нас не выздоравливают только больные или бедные.

После настырной репортерши с ясновидящими, стоявшими за прилавком, начал деликатно беседовать ведущий телерубрики "Глаз внутри нас", а к Травиате привязался бойкий репортер программы "Туточко". Цветущая красавица, щедро покрытая разметанными по монументальному торсу локонами, придав лицу выражение одухотворенной доброжелательности и старательно избегая бытовых рыночных интонаций, заученно вещала:

– Мой магический салон предлагает все виды помощи в житейских и деловых ситуациях. А так же много другого, о чем, порой, вы и не можете помыслить в своих фантазиях.

Брови крепкого малого, знавшего буквально все, хотя и понаслышке, удивленно взлетели, он решительно растерялся от недооценки магиней своих фантазий.

– И что ж я такого еще не помыслил? – не удержался он от уточнения. Мадам Аххи посмотрела с ласковой снисходительностью:

– Лично вам нужна Золотая энергетическая защита. Обратитесь к нашему лучшему специалисту в это области – Мавре. Все ваши проблемы исчезнут сами собой.

– Да, дело интересное, – заметил телеведущий совершенно двусмысленным тоном и прищурил любопытные глаза начитанного хулигана:

– Я вот заметил, что паранормальные способности передаются, в основном, половым путем.

– Совершенно верно. Я и все мои коллеги – потомственные ворожеи.

– Нет, не генетическим, а половым, – любезно поправил собеседник. Ну, как отдельные неприятные заболевания.

– Кто с кем спит, тот о том и говорит! – вставил, вынырнув к объективу уфолог и с отвращением посмотрел на мадам. Мадам отвернулась, сочтя своевременным побеседовать с репортером собственной передачи. В суете она упустила из вида события, разворачивающиеся в дальней части холла. Там, стоя у собственной, спонтанно установленной витрины, человек непритязательной инженерной наружности размахивал перед носом администратора Клуба бумагой, из которой свидетельствовало, что директор Клуба – лично господин Пальцев – пригласил господина Дупова А.Г. выступить с докладом на отделении секции "Эротика и плюрализм". Но послезавтра и в конференцзале. Господин же Дупов, являвшийся владельцем известного в столице секс-шопа, резонно утверждал, что завтра улетает в Штаты для просмотра новой коллекции вибраторов, а без выставки своих товаров ему и говорить в докладе не о чем. За спиной сексспеца был развешен транспарант, выполненный орфографически не безукоризненно: "Капитализм есть президентская власть плюс сексуализация всей страны! Билл Клинтон".

Под высказыванием популярного у россиянок президента ярко светилась витрина с самым ходовым товаром магазина в виде половых членов разного художественного, конструктивного решения и технических показателей, трогательно натуралистических вагин, бутафорских наручников, поясов и плеток. К спорящим поспешили люди с камерами и протиснулась приглашенная Дуповым дама – африканской стати блондинка в сопровождении молодого мужчины. Во внешности последнего не было бы ничего предосудительного, если бы не спонтанное передергивание плечами и винтовые повороты шеи, словно стремящейся освободиться из воротничка. Руки нервозный субъект прятал, но можно было заметить, что его пальцы непроизвольно проделывали движение, означавшее у местного населения вполне определенный акт.

Блондинка вела на телевидении передачу "Про то самое", рассчитанную на мгновенную и скандальную популярность. В качестве собеседников она выставляла на обозрение нездорово заинтересованной аудитории больных, страдающих половыми извращениями и недержанием речи, но выдавала их за нормальных, вроде бы раскрепостившихся в условиях свободы граждан. Пациенты взахлеб делились с многомиллионными зрителями тем, что продвинутый репортер "Туточко" мог бы подсмотреть в замочную скважину и то в фантазиях, развитых салоном мадам Аххи. Приглашенная гражданином Дуповым в качестве эксперта продукции его торгового дома, темнокожая дама привела с собой очередного пациента, раскрепостившегося до степени замены жены собственной собакой. Поделившийся своим открытием с телеэкрана, киноложец не собирался скрыться в психушке, а, окрыленный нахлынувшей популярностью, объявил о намерении баллотироваться в Госдуму и создать собственную фракцию имени академика Павлова. Оба они – ведущая и пациент – провели серьезную работу по экспертизации продукции Дупова.

Отбившись от администратора и глядя в объектив строгими глазами школьного учителя, Дупов растолковал преимущества имеющихся на витрине образцов, перечислил технические параметры электроприборов и очертил возможную сферу их применения. Затем передал слово африканской блондинке. Интеллектуально и строго, как на защите докторской диссертации, та сообщила, что испытала на себе действие широкого ассортимента вибраторов, стимуляторов, механических возбудителей и удовлетворителей и остановила свой выбор на вполне традиционной модели. Телеведущая взяла с витрины, демонстрируя камере, пластиковый фаллос устрашающих размеров.

– Этот прибор, изготовленный на основе новейших военных технологий под названием "Билл Клинтон", предлагается в комплекте с открытками Белого дома, Овального кабинета и компьютерными вариациями изображения американского президента при исполнении служебных и личных обязанностей. Возможен аналогичный отечественный вариант.

Хочется думать, что "Билл" получит широкое признание аудитории. Поможет увидеть многим и многим нашим женщинам свет в конце тоннеля! оптимистично завершила речь экспертка и Дупов обратился к известному киноложцу. Тот, вертя беспокойными руками искусственную вагину, мямлил что-то насчет профилактики СПИДа с помощью заменителей и вдруг, блеснув очами, с энтузиазмом выкрикнул в объектив:

– А живая собака лучше! Прошу не вырезать заявление из передачи! – И сделал строгий, но крайне неприличный знак камере.

В объектив рванулся уфолог, стремясь напомнить о скором конце света и необходимой инопланетянам сумме в Цюрихском банке. Его деликатно проводили на свежий воздух, где нервно курил что-то вонючее астролог. Дискуссия двух выдающихся эзотериков перешла на новый виток.

В зале между тем произошло всеобщее смятение. Физическое тело Травиаты Аххи схватилось в непримиримой борьбе с физическим телом незаконно проникшего на торжество сексслужащего. Их астральные тела, очевидно, обменивались энергетикой на высшем уровне, отчего в магических кристаллах заметались тревожные отсветы, а карты Таро рассыпались в страшном сочетании. Прикрывая спиной свою витрину, Дупов обеими руками вцепился в плечи напиравшей красавицы. Он и не думал бить даму, а лишь защищал честь фирмы и свой задумчивый фейс от ее зеленых ногтей. Но дама взвыла, откидывая голову, словно с не сдирали скальп. Нет, не рекомендуется персонам с накладными локонами, вставными челюстями и прочими отдельными протезами вступать в единоборство с директорами секс-шопов. Успев выхватить из витрины фаллос модели "Майкл Джексон", отличающийся, кстати, особой жесткостью, Дупов с ловкостью американского копа принялся дубасить им потерявшую шиньон магиню. Борющихся кинулись разнимать и настолько усугубили дело, что мирное фойе превратилось в поле брани Бородинской панорамы. Юбиляры в куче с кем попало катались по мраморному полу среди рассыпавшихся амулетов, самоучителей магического искусства, кристаллов, мохнатых вагин и разноцветных половых членов. Пользуясь случаем, бородатый астролог притиснул лысого уфолога к подножию гигантской икибаны и отвесил звучного щелбана. Сухие цветы и натуральные фрукты осыпали соперников.

Темнокожая блондинка рухнула на пол с целью защитить визжащую мадам, но была остановлена треснувшим по шву платьем. Поза стоящей на четвереньках дамы и факт отсутствия под платьем белья, смутили киноложца настолько, что он, махнув рукой на камеры, едва не изменил своей собаке. И изменил бы, если бы не визги скатившихся вниз по лестнице официантов.

– Горим! – кричали они, прорываясь к выходу. Тут многие заметили то, что упустили ясновидящие: на втором этаже Клуба бушевало пламя...

... Один из жильцов цековской башни – опальный кинорежиссер Касьян Тарановский, в длинных полосатых трусах и шерстяном свитере жены с изображением целующихся голубков, вышел на лоджию и почесал темя. Как человек творческий и несправедливо обиженный, он не мог не испытать чувства глубокого удовлетворения от творящегося внизу безобразия. Там бушевали два очага пожара, не поддающихся удержу. Одетые в космические скафандры пожарные, судя по всему, были крайне озадачены результатами своей деятельности. Получалось так, как если бы из брандспойтов била не вода, а чистый керосин. Лишь только ложилась на стену растекающаяся по штукатурке струя, ее тут же прихватывало летучее жадное пламя.

– Пророчил ведь. Пророчил, мать их так! – сокрушался Тарановский, осуществив на лице выражение мудрого страдания. Киноэпопея "Пламя страсти", застрявшая на эпизоде чердачного пожара, жгла душу беспокойного художника. Всякий раз, как Таран брался за дело, его сражали неподдельные уже приступы астмы и сквозь удушье знакомый противный голос рокотал: "Непотребство снимать нельзя! Нельзя, засранец, запомни!" Тогда Таран трясущимися руками натягивал до подбородка теплые кальсоны и бормотал, приходя в себя: "Помню. А как же, помню".

Никому не признавался Касьян в подлинных причинах творческого простоя, а разглашал свою сердечную боль: будто бы "закрыли" фильм по указанию с самого верха, опасаясь нового, спровоцированного остро идейной лентой, путча.

– Помешали договорить сокровенное! Заткнули рот... Подлинных художников в этой стране всегда боялись. Дай они вовремя высказаться Солженицину, обеспечь моему фильму финансовую поддержку, не было бы всего этого! – Касьян махнул в сторону Кремля.

– Да пусть их горят, Коза Ностра хренова, – отозвалась из глубины комнаты поглощенная венесуэльским сериалом супруга. Она безошибочно ориентировалась в окружающем благодаря дружбе с консьержкой – политологом, доктором наук, принимавшей участие в написании многотомного труда "Истории КПСС".

– Закрой двери и марш в комнату! Гарью несет. Давно у тебя приступа не было?! – командовала снабжавшая столицу ножками Буша жена, не отрываясь от экрана.

Убедившись, что "Музу" отстоять не удалось, Тарановский неохотно покинул наблюдательный пост и не узнал самого интересного: внизу события разворачивались в прямом соответствии с его незабвенным сценарием.

Из особняка Клуба, словно испуганные тараканы, посыпались врассыпную люди. Среди них были дамы, причем, почему-то – полуголые. Они не вступали в страстные отношения с пожарными и посторонними наблюдателями лишь по причине сопротивления последних. Магические силы салона, слившись в огне с эротической энергетикой сек-шопа, породили в пострадавших необузданные настроения. Наиболее активными в толпе, запрудившей переулок, оказались мадам Аххи и смуглокожая блондинка. Одна появилась на людях в тугой грации, другая – без ничего. И обе, проявляя странную в их положении чувственную озабоченность, бурно склоняли к интиму отбивавшихся уфолога, астролога и представителей сочувствующей общественности.

– Во дает! – взвизгнул Батон, налегая грудью на парапет. – Кошмарная женщина! Он имел в виду телевизионную даму, ухитрившуюся повалить на асфальт санитара "Скорой" с целью завладеть его телом.

– Для ведьмы не пройдет. Амбиции не украшает резвящуюся женщину, отсутствие бескорыстия портит харизму. Ведьмачество – это искусство ради искусства. Чистой воды эстетизм. И, между прочим, не для дураков, – Шарль вздохнул. – Хотя, размышляю я, а что ж им – подъезды мыть? – Он все еще пребывал в меланхолии, созерцая вечернее пасмурное небо.

– А хотя бы чердаки чистили, – оглушительно чихнул вылезший из чердачного окошка Амарелло. Треуголкой, отороченной белым пухом, он сбивал грязи и паутину с лосин, а в другой руке держал за лапки пяток голубей со свернутыми шеями, прихваченных во время обхода чердака в качестве гастрономического трофея. Его ворчливость стимулировал усиливающийся аппетит.

– Куда ни глянь – везде нужник. А потому что леди, остро нуждаются в деньгах, тряпку в руки не возьмут, как им по уму положено, а в свою собственную личность плюнут и размажут, лишь бы стать вот такими мадамами и репортерками, – при помощи кривых пальцев, он стильно высморкался, явно гордясь знанием местного колорита.

– Признаюсь, вышло совсем недурственно, – согласился Шарль. – По улицам, как в былые времена, бегают дамы в подштанниках... Правда, не совсем в подштанниках и не совсем дамы... Что в данной исторической ситуации однохренственно.

– Может их надо спасать? – засомневался кот, встревоженный доносящимися с места происшествия воплями.

– Пусть живут, – меланхолически отмахнулся Шарль.

– Тогда проверим объекты, подсобим пожарным и – пора! Нас заждался экселенц, – проявил дисциплинированность Амарелло и возглавил дальнейшую операцию.

Глава 22

– Так все и случилось, экселенц, – завершил горестным вздохом свой рассказ кот. – Наш флигелек и "Муза" сгорели дотла.

Все сидели за столом, Маргарита между Роландом и Батоном, но экселенц не давал команды приступить к трапезе. Блюдо с поросенком и яства в золотых тарелках и соусниках казались картинкой к репортажу о торжественном ужине в Виндзорском дворце. Окружавшие же стол персоны держались с независимостью профсоюзных лидеров, объявивших политическую голодовку.

– Это был не простой день, экселенц, – с достоинством поднял узкое лицо Шарль. – Мы не станем жаловаться. Истинные герои не нуждаются в саморекламе. Нас будут помнить потомки.

– Короче, мы здесь и ждем ваших приказаний, – хмуро глядя в тарелку прорычал Амарелло.

– Мы изо всех сил пытались спасти материальные ценности клуба, и вот все, что удалось отстоять, – смиренно склонил голову кот. – Вот окорок и ваш кальян, экселенц, а так же обрывок ценной бумаги из директорской папки... Как только пламя охватило офис наших партнеров, я прямиком рванулся в кабинет Пальцева. Там все пылало. Схватил со стола бумаги остался один клочок. Огонь опалил мне усы и грудь. Я побежал на кухню спасти удалось лишь этот окорок. В холле горели ценнейшие экспонаты! Хотел принести вам чрезвычайно важное заявление, подписанное американским президентом. Но, увы, экселенц, бумага порвалась. – Батон разложил на столе мятый кусок ватмана с жирно прописанными красным фломастером словами "...плюс сексуализация всей страны!"

– Дай сюда! – Роланд требовательно протянул руку. Батон с готовностью протянул ему окорок и обрывок плаката.

– Не это. Еду на кухню, бумагу в мусорник. Где документ из директорского кабинета?

Роланд взял извлеченный котом из-за уха обгоревший листок письма, оставленного на имя Альберта Владленовича уфологом и прочел следующее:

"...вследствие чего возможна головная боль, расстройство сна и аппетита, диспепсия, уремия, летальный исход. Рекомендации: в целях предотвращения означенных выше искажений в информационном коде планеты, советую немедленно принять следующие меры (по устремлению души): а) заняться фермерством в районе Байкало-Амурской магистрали б) нанести деловой визит в Прокуратуру, в) осуществить эмиграцию астрального тела на орбиту Сатурна. Контактный телефон... Факс... Оплата наличными аванса в размере 20 000 долларов, столько же по прибытии на орбиту ( У Брандохлыстова возьмут дороже). Магистр Всенебесного братства, профессор Манчестерской академии международного права – подпись витееватая..."

– Да-а-а... – нахмурился Роланд. – Ценные, но, увы, запоздавшие советы. Так что за лица? Откуда эта мировая скорбь? Секреты? Хотите объясниться? Не сейчас, не сейчас, честные вы мои. Мы катастрофически выбиваемся из графика. Поросенок стынет.

Обратившись к блюду, Роланд ловко разделал аппетитно поджаренную тушку маленькой шпагой. На блюдо заструился ароматный сок, орошая разнообразный гарнир. Свита не могла не заметить, что экселенц, несмотря на строгость тона, выглядел чрезвычайно моложаво и бодро.

– Извольте жевать и поменьше галдеть, – распорядился он.

Все тут же выполнили указание и несколько минут в комнате не было слышно ничего, кроме позвякивания столовых приборов и чавканья Амарелло. Маргарита сидела с прямой спиной и гордо развернутыми плечами, ощущая всем телом бодрящее прикосновение прохладной и нежащей ткани сказочного платья. Ткань оказалась непростой – бархатные розы зацвели на ней по-настоящему, наполняя воздух благоуханием. Чудесное платье, словно новая кожа преобразило Маргариту. Так чувствует прилив властности, величия и хмельной решимости актриса, облаченная в наряд Марии Стюарт – королевы, идущей на эшафот. Новая роль Маргарите пришлась впору. Опасность дышала в затылок и кровь вскипела, ядовитая кровь отчаяния и ярости – пьянящая удаль боя. "Муза" сгорела, Пальцев исчез! А следовательно – война объявлена, объявлена всемогущественными противниками! Иная женщина сидела в гостиной, с вызовом вздернув подбородок и нетерпеливо постукивая о стол золотым ножом. Почувствовав это, Роланд, обратился к гостье с подчеркнутым почтением.

– Внесу разъяснения для Маргариты Валдисовны, – знакомый вам, милейшая, господин Пальцев провел сегодня нелегкий, можно сказать, судьбоносный день. С утра он посетил подземную сокровищницу и задумал избавиться от соучастников – наглых, мешавших ему иностранцев.

– Это его ребята явились к нам – такие бесшумные, такие черные и открыли пальбу! – пояснил кот. – Мы с Шарлем сразу рухнули на ковер, обливаясь кровью. Девять дыр, леди, вы не поверите! Можно весь мех попортить.

Роланд положил на тарелку Маргариты самые аппетитные куски мяса:

– Извольте есть Не стоит утруждать себя голоданием. Вам понадобятся силы. – Так вот, Пальцев сделал все возможное, что бы заложить фундамент будущего величия. Организовал террористический акт на окружной, предал своих бывших соратников и дал распоряжение о поголовном истреблении нашей симпатичной компании. Причем весьма хитро запутал госчиновников и отвлек от предотвращении катастрофы. Скоро случится нечто ужасное, грандиозно подлое. А в это самое время герой будет находиться далеко отсюда – на Лазурном берегу в сопровождении верных друзей, с которыми и собирается разделить руководство страной.

– Простите, экселенц... – насторожилась Маргарита, – о какой ужасной катастрофе вы говорите?

– О взрыве, естественно. Будет уничтожено вон то строение, – он кивнул на окно. – Под прикрытием археологических подземных работ люди Пальцева начинили его фундамент взрывчаткой. Да какой! Супер! Разнесет в крошку – можете не сомневаться.

– Взорвать Храм!? О, нет! – Маргарита вскочила, просительно сжав ладони. – Это никак, никак не может произойти! Этого невозможно допустить!

– Не слушайте ее, экселенц, – ввернул кот. – Она не из религиозных фанаток. В своего Бога верит. И вообще девушка хорошая – выращивает котов.

– Не имеет значения в какого Бога! – вспыхнула Маргарита. – Дело не в церковных ритуалах, а в людях! Они мечтали, верили, ошибались, погибали... А потом захотели исправить ошибки, искупить вину... И построили собор заново!

Роланд расхохотался.

– Полагаете, экселенц, это невозможно? – с вызовом посмотрела в насмешливое лицо Маргарита. – Невозможно исправить ошибки?

– Исправление ошибок – весьма прибыльная статья. Взять хотя бы того же Альберта Владленовича. Организованный им телемарафон взволновал общественность. Граждане России, вплоть до старушек-пенсионерок, сдавали деньги на восстановление Храма. Все они попало в карман самого организатора, – с назидательной интонацией отчитался Шарль. – Если вы еще этого не поняли, детка.

Маргарита вымолвила горестно:

– Я так и знала...

– А вы только что призывали к терпению, к справедливости и при этом заявляли о желании стать ведьмой. Нонсенс! У ведьм, милейшая, иной взгляд на мир, другой моральный кодекс. Ненавидеть и мстить, – Роланд строго взглянул на гостью.

– Ненавидеть, мстить и еще – веселиться! – к столу с подносом в руках подошла стройная обнаженная брюнетка в белом фартучке и хрустальных "шпильках". Копну буйно вьющихся волос озаряли отсветы пламени, шею обезображивал багровый шрам.

– Белла!? – поразилась Маргарита, осмысливая лишь сейчас природу их странной дружбы. Но та, глянув с изумлением, подругу, кажется, не узнала. Сверкнув изумрудными глазами, водрузила на стол старые запыленные бутылки.

– Из вашего погреба, экселенц.

– Весьма кстати, – одобрил Роланд. – Нам предстоит хорошо повеселиться.

– Бал?! – догадалась Маргарита.

– А разве непременно должен быть бал? Батон, пригласи даму на танец. Какую музыку изволите? Утесов, Козловский, Лемешев? – в руках у Роланда оказались пластинки. – Здесь даже есть американский джаз.

Батон вскочил и церемонно предложил даме согнутую лапу.

Маргарита отрицательно покачала головой.

– Мне не нужны танцы. Дело совсем в другом...С тех пор, как стало известно про ваши балы полнолуния, экселенц, обойтись без бала просто невозможно. Поверьте, – она вскинула голову и взглянула твердо в лицо демона: – Без этого никак нельзя.

– Не хитрите, милая, вы жаждете вовсе не бала, а вознаграждения за него. Вам известно, конечно, что ничего нельзя просить, особенно у тех, кто сильнее. Но вы печетесь не о себе. Вы надеетесь вернуть своего Мастера, уныло проговорил Роланд. – Только почему непременно – бал?

– Если бал не состоится, то останется разочарование и пустое место. Маргарита встала из-за стола и отступила к окну, словно заняла место в центре сцены. Ее цветущее платье источало теперь терпкий аромат увядания розы роняли лепестки.– Бал – это не только развлечение для вас и повинность для его королевы, за исполнение которой вы щедро награждаете. Бал – эта вершина судьбы, главное, что может свершить женщина ради своей совести, своей гордости, ради своей любви... Если не будет бала – не будет ни возмездия, ни упоения, ни чуда! Женщины будут стареть и умирать, не испытав своей власти! Они так и не узнают, что были рождены королевами.

Отдернув вздувшиеся парусом шторы, Маргарита распахнула створку окна и легко вспрыгнула на подоконник. – Я знаю, что такое любовь. И я умею летать. Мастер сделал меня летучей! – Она стояла, прислонившись спиной к раме. Ветер развевал ее туманное платье и длинные волосы, на лице играли отсветы прожекторов. – Смотрите, я не боюсь! – Отделившись от рамы, Маргарита повернулась к открывшейся под ее ногами пропасти. Внизу по блестящему от дождя асфальту скользили маленькие автомобили, в смоляных водах реки чешуйчато отражался желтый свет фонарей. Маргарита вдохнула влажный, горчивший вредными примесями воздух столицы, поднялась на цыпочки, протянула перед собой руки и встряхнула волосами: – Глядите же!

– Решено! Бал, бал! – ударил ладонями Роланд. – Да снимите ее от туда.

Коротышка Амарелло оказался хорошо натренированным в балетных поддержках партнером. Легко и даже изящно подхватив девушку, он поставил ее перед Роландом, раскрасневшуюся, осыпанную вновь посвежевшими алыми розами.

– Впечатляющая смелость. Вы тронули меня, – улыбнулся Роланд. – Прошу прощения за это испытанье.

Маргарита опустила глаза. Слезы покатились градом, осыпая ткань платья. Там, где они падали, на туманном шифоне распускались нежные незабудки. Шарль усадил ее в кресло и подал бокал гранатового вина:

– У вас разыгрались нервишки, голубушка!

– Ну и чем же мы повеселим гостей на нашем торжестве? – Роланд переместился в кресло. Стол очистился, явив взору костяную инкрустацию на красном дереве в виде зодиакального круга. – Подумайте сами, друзья. Гробы с подгнившими мертвецами, вылетающие из камина, ушли в прошлое вместе с нейлоновыми париками, накладными ресницами, девичьей скромностью, твистом и другими атрибутами непуганых совдеповских шестидесятых. Встающими из могил покойниками, байками из склепа, похождениями очередного серийного убийцы сегодня не проймешь даже школьника.

– А монстры, извращенцы, инопланетяне... – заведомо кислым голосом предложил Шарль.

– Маски уродов и прочие страшилки продаются для сеха в ближайшем магазине, – парировал Роланд. – И кого сегодня, скажите мне, приведет в трепет нагая женщина в праздничной компании? Я заметил здесь в Москве такие места...

– Осмелюсь напомнить, экселенц, такие места всегда и везде были в разном количестве и качестве, естественно, – компетентно заверил Шарль. Голые женщины – тоже. Но застенчивая красавица, тем более – королева, к тому же обнаженная и на представительнейшем из балов – это пока еще нетленная ценность.

– Похоже, с королевской кровью у Маргариты Валдисовны нет никаких проблем? – вскинул косую бровь Роланд.

– Высшей пробы, – доложила явившаяся у освещенного стола Зелла. – От самых Нибелунгов. По дальней, но прочной ветви.

– Я так и знала, – с облегчением выдохнула Маргарита.

Глава23

– Решено, – Роланд поднялся. – Даме необходимо отдохнуть, а мы займемся подготовкой бала. Надо разослать уведомления, пригласить наблюдателей. Ждите нас здесь, Маргарита Валдисовна. И ни за что никуда не ходите.– Он поднялся, развевая складки черного плаща. Тотчас встала и свита.

– А полет, экселенц? – тихо, но требовательно произнесла Маргарита. Он ведь не будет обычной волшебной прогулкой?

– "Обычное волшебство" – вот до чего уже договорились, – Роланд усмехнулся. – Что же требуется – необыкновенное чудо?

– Чудо, экселенц. Чудо возмездия, чудо справедливого наказания, чудо сострадания и воздаяния. Есть много несчастных людей, незаслуженно обиженных, экселенц, и множество тех, кто не имеет права называться людьми. И те и другие должны получить по заслугам – по преступлению и по страданию своему.

– Эти давно занимаются компетентные небесные департаменты. Но вы не надеетесь на высшую справедливость и хотите осуществить ее немедля, сейчас, собственными руками, – Роланд вздохнул, обращаясь к свите: – М-м-да... в смысле смирения и терпимости человечество безнадежно.

– Да, я не сумела смириться, – согласилась Маргарита и заговорила горячо, сжав руки: – Столько раз, перед тем, как уснуть, я воображала, как несусь над Москвой на швабре. И я изобретала месть, экселенц...

Роланд изучающе смотрел на худенькую молодую женщину в цветущем платье:

– Неужели на пороге второго тысячелетия здесь для мести в самом деле необходима швабра?

– Традиция, экселенц. Ведьмы испокон веков пользовались метлами и у них должны быть длинные, развевающиеся по ветру волосы, – уточнила Маргарита.

– Ага. Мы уже заговорили об оформлении! А этим ребятам, – он кивнул на изображавших цирковых униформистов спутников. Вытянув руки по швам, члены свиты застыли в торжественном молчании. – Так этим парням, полным нежности и сострадания, показалось, что вы сильно горевали. И я застал вас здесь, как помнится, не в самом лучшем расположении духа.

– Да, я страдала, я невыносимо страдала. Но сейчас я счастлива! Ведь вы пришли на помощь, экселенц!

– Так... – скрестив на груди руки Роланд встал у буфета, который мгновенно обратился в жарко пылающий камин. – Давайте уточним наши позиции, Маргарита Валдисовна. Во-первых, я не приходил на помощь. Я пришел в принадлежащую мне квартиру. Поскольку мой особняк, как вы слышали, сгорел. Следовательно, наша встреча случайна.

– Но вы упомянули Мастера, а я называла Максима так. Значит, вам не безразлична его судьба, – глаза Маргариты вспыхнули опасной решимостью:

– И вам, экселенц, что бы вы не говорили, далеко не безразлично, что случиться сегодня в этом городе!

Роланд несколько секунд в полном молчании созерцал взбунтовавшуюся женщину, сумевшую угадать его потаенную заинтересованность. Потом взглядом погасил камин и, перебросив через плечо полу плаща, направился к двери. Звякнули серебряные шпоры высоких сапог, в руке, обтянутой перчаткой с раструбом, появился хлыст – он явно готовился к путешествию. Маргарита замерла в ожидании. В проеме бархатных портьер, как в распахе театрального занавеса, Роланд остановился:

– Ничего не могу обещать вам заранее, уважаемая леди. Внимательно ознакомьтесь с инструкцией на столе кабинета. Постарайтесь не отклоняться.

Свита молча последовала за господином, в прихожей стихли шаги, квартира погрузилась в тишину, Маргариту охватило лихорадочное беспокойство. Вдруг стало зябко, по спине побежали мурашки. Обхватив плечи руками, она поспешила в кабинет. С появлением Маргариты на столе сама по себе зажглась лампа под зеленым колпаком. Придавленный тяжелым мраморным пресс-папье на сукне лежал лист гербовой бумаги. В его центре с эффектом галографии был впечатан герб: щит и меч. Типа нашивок на мундирах стражей государственной безопасности. Но меча оказалось два – огненный и серебряный – карающий и защищающий. По овалу размещалась надпись готическим шрифтом: "Ненависть – моя обязанность. Мщение – моя добродетель".

На чистом поле листа лиловела только одна фраза, размашисто накарябанная пером: "Выпейте это и постарайтесь уснуть". "Это" в виде пузырька с чернильной жидкостью, стояло тут же. Обычный пузырек темного стекла с притертой пробкой, из породы тех, что толпились в старых аптечках с торчащими ярлыками рецептов.

У Маргариты мелькнула догадка, что не придуманный фантастический Воланд, а вполне реальные лица подсунули неугодной свидетельнице вначале нечто наркотическое, вызвавшее галлюцинации, а теперь яд. Но сомнений почему-то не было. Открыв пробку и зажмурившись, она сделала пару больших глотков, замерла, прислушиваясь к ощущениям. Открыла глаза и перевела дух. Ни смертельных конвульсий, ни даже горечи во рту. Розыгрыш! Обычная вода, чуть подкрашенная чернилами. Печально...