Текст книги "Мир лабиринта и костей (СИ)"

Автор книги: Mikki Host

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 37 страниц)

Глава 5. Возьмёшь ли ты мою руку

Твайла внутренне напрягалась каждый раз, когда мимо её комнаты кто-то проходил. Она была защищена только магией и чарами Фортинбраса и Николаса, и хотя Твайла верила им, страх никак не желал уходить её. Киллиан и Джинн знали, что она тёмное создание, и могли в любой момент раскрыть её всей Омаге. Пока что их молчание держалось исключительно потому, что Твайла была ракатаном Николаса. Помимо магии сальваторов, это также было её единственным средством защиты.

Рога отрастали очень медленно, и Твайла не могла использовать хаос для смены облика до их полного восстановления. Она оказалась заперта в собственном теле, и впервые ей было так страшно. Из-за невозможности стать хотя бы кошкой или птицей она постоянно сидела в своей комнате и обо всех новостях узнавала лишь после того, как Николас, Фортинбрас или Кит сообщали ей об этом.

Сегодня Фортинбрас вместе со своими ракатанами и Катоном, вождём Дикой Охоты, проверяли Некрополь под Омагой. Пайпер и Николас порывались пойти с ними, но в результате должны были только проследить, чтобы врата Некрополя не закрылись окончательно. В этом им помогал Джинн, который, если Твайла поняла отрывочные сведения, которые до неё доходили, не доверял Катону. Ему, кажется, вообще никто в Омаге не доверял.

Твайла хотела во всём разобраться самостоятельно, но не могла даже переступить порога комнаты. До тех пор, пока сальваторы не найдут стабильный вход в Некрополь, ей следовало сидеть тихо и не привлекать к себе внимания. Твайлу эту бесило, но сегодня – особенно. Сальваторы вернутся только через пару часов, и единственным, кто мог составить ей компанию, был Кит.

И он, должно быть, просто караулил под дверью: та сразу же распахнулась, едва Твайла подумала, что в это время Кит всегда заглядывает к ней.

– У тебя в голове что, часы? – проворчала Твайла, покосившись на поднос в его руке. Ещё один огромный минус: ела она в комнате и, следовательно, еду приносил либо Николас, либо Фортинбрас.

Ногой закрыв дверь, Кит бросил на неё хмурый взгляд.

– Могла бы и повежливее, – сказал он, поставив поднос на стол.

– Мог бы и не быть таким придурком… Почему тут на двоих? – спохватившись, спросила Твайла. – Нико вернулся?

– Нет, но он попросил составить тебе компанию.

Твайла с трудом в это верила. Николас знал, что она не в восторге от того, что Пайпер решила, будто в Лабиринте Кит будет ей полезен. Твайла считала, что несмотря на все свои достоинства, которые она выделила, стараясь быть объективной, он недостаточно силён, чтобы действительно помочь сальваторам.

– Точно? – сощурившись, уточнила Твайла.

Кит сел за стол, расчистив немного пространства от старых книг, – Твайла убивала время, читая всё, что попадалось под руку, – и принялся расставлять тарелки и чашки, раскладывать столовые приборы.

– Кит, – процедила Твайла. – Я вышвырну тебя отсюда, если ты не…

– О, боги милостивые, да чем я вам всем не угодил? – выпалил Кит, всплеснув руками. – В этом дворце меня гоняет каждый, кому не лень! Не надоело?

– Я тебя ещё никуда не гоняла, – с умным видом напомнила Твайла, всё же сев напротив него. – Но если хочешь, начну. Всё равно тут скука смертная.

– Ты просто не слышала, как спорят Джонатан и король Киллиан. Быть рядом всё равно что быть на минном поле.

– Ты поэтому сидишь здесь?

Кит растерялся всего на долю секунды, но этого хватило, чтобы понять: она угадала.

– О-о-о, – протянула Твайла, в притворной жалости приподняв брови и посмотрев на Кита. – Боишься короля великанов?

– Тебе бы тоже следовало его бояться! – горячо возразил он. – Нас приняли только из-за того, что мы с сальваторами.

– Именно поэтому я не боюсь. Форт и Нико защитят меня, а я защищу их.

Если, конечно, они и впрямь найдут вход в Лабиринт. Как бы сильно Твайла ни хотела верить в успех, она была реалисткой и знала, что впереди ещё много трудностей. Нельзя просто пройти Лабиринт, охваченный хаосом, и по щелчку пальцев освободить богов.

– Но твой хаос ограничен.

– Это не значит, что я слабачка. Я не такая, как ты, – добавила Твайла, широко улыбнувшись.

Кит, уже взявший вилку, сжал её так крепко, что Твайла услышала, как хрустнули костяшки его пальцев. Вся его злость, однако, быстро исчезла, на её место пришло смятение и, что сильно насторожило Твайлу, смущение.

– Слушай, – тихо произнёс Кит, старательно пялясь на низкую тумбочку у стены, – я всё хотел кое-что уточнить…

– Валяй, – бодро отозвалась Твайла, накалывая прожаренный кусочек мяса на кончик ножа и отправляя его в рот.

Кит был настолько смущён, даже покраснел, что Твайла не могла не заинтересоваться происходящим.

– Зачем ты меня поцеловала на аукционе?

Твайла поперхнулась, но, быстро проглотив вставший в горле кусок, посмотрела на Кита. В числе достоинств, которые она выделила, не было сдержанности: прямо сейчас Кит будто готовился провалиться сквозь землю, но всё же смотрел на неё выжидающе, крепко сжимая вилку.

– Понравилось? – улыбаясь, предположила Твайла.

– Нет! – едва не выкрикнул Кит, покраснев до кончиков ушей.

– Как жаль, а ведь я так старалась впечатлить тебя…

Кит удивлённо уставился на неё, округлив глаза.

– Правда?

– Нет, – не выдержав, Твайла засмеялась. Краем глаза она заметила, как Кит покраснел ещё сильнее, что казалось ей просто невозможным. – Только не говори, что ты никогда не целовался.

– Представь себе, не целовался, – пробормотал он едва слышно.

Всё веселье Твайлы мигом пропало.

– Ты серьёзно?

– Что, так трудно в это поверить? – с большей злостью уточнил Кит.

– Нет, вообще-то, совсем не трудно. Но я удивлена, что тебя так волнует этот поцелуй.

– У нас был чёткий план, которому мы должны были следовать, а ты… Ты всё испортила! Что, умерла бы, если бы не поцеловала меня?

– Слушай, – решительно начала Твайла, отложив нож – ещё бы чуть-чуть, и она бы точно швырнула его в Кита, прямо в глаз, чтобы он, наконец, отвлёкся на что-то другое. – Я не в восторге от того, что сделала, но нужно было отвлечься, понимаешь? Я только узнала, что Форт жив! И да, ты прав, у нас был план, но я запаниковала. Ты бы мог убить меня, так что я предпочла сделать единственное, что пришло мне на ум, и ударить первой!

– Думаешь, я бы убил тебя? – пробормотал Кит спустя несколько секунд, в течение которых озадаченно смотрел на неё.

– Ты постоянно об этом говорил, – на выдохе произнесла Твайла, откинувшись на спинку стула, и закрыла глаза. Хайбарус, как же её достало это всё…

– Я не такой уж и идиот. Я не стал бы убивать тебя тогда.

– О, да, конечно! – саркастично отозвалась Твайла, махнув рукой в сторону Кита. По крайней мере, она думала, что сделала именно так. Твайла всё ещё сидела с закрытыми глазами и планировала не открывать их до тех пор, пока этот глупый искатель не уйдёт. – Я была единственным перевёртышем, который мог помочь вам. Себастьян и Зельда, наверное, прикончили бы тебя на месте, если бы ты сказал, что заколол меня, пока я…

Всего за мгновение её накрыла тень. Твайла тут же распахнула глаза, встретилась глазами с Китом, который навис над ней, и ощутила его мягкие губы на своих губах.

«Хайбарус!» – мелькнуло в её голове.

Кит взял её лицо в ладони и притянул ближе. Твайла слышала, как громко бьётся его сердце, чувствовала, как он растерян и напуган одновременно, и не понимала, почему он не отступал. Это точно тот самый Кит, который клялся, что обязательно убьёт её?

– Прости, – на выдохе произнёс он, отстранившись секундой позже. – Я… Я хотел сделать это с тех пор, как понял, что ты, кажется, нравишься мне.

Твайла не верила своим ушам. Должно быть, это какой-то хитрый план, основная задача которого – ослабить её бдительность. Твайла не была настолько глупой, чтобы не понимать, что в этом мире её обязательно попытаются убить, пока её рога не восстановились полностью.

– Прости, – пролепетал Кит, сделав ещё один шаг назад.

Твайла точно знала, что делать, но Кит вдруг предстал перед ней в совершенно ином свете, и она не была к этому готова. Она, вообще-то, давно заметила, что для человека, который никак не может изменить своего облика, он довольно симпатичный. Большое количество родинок на лице казалось ей даже милым – у неё самой, как и у любого демона, лицо было абсолютно белым, чистым. К тому же, Кит, если хотел, мог быть внимательным и вежливым. Пусть и не по отношению к ней, но всё же. И он был далеко не таким глупым, каким его считала Твайла, однако он сказал, что она ему нравится.

– Ты понимаешь, что я демон? – на всякий случай уточнила Твайла, секундой позже поразившись, как тихо и взволнованно прозвучал её голос.

Кит кивнул, не смотря на неё, и покраснел ещё сильнее.

– И я не буду постоянно носить чужое лицо, лишь бы тебе или твоей коалиции это было удобно, – жёстче добавила Твайла.

– Я знаю! – едва не подпрыгнув на месте, сказал Кит. – Я знаю, правда, и это… Ну-у, вообще-то, это именно то, что мне в тебе нравится. Из-за этого дурацкого поцелуя я постоянно думал о тебе, а ещё ты всё время была рядом, но ни на кого не нападала и… – Кит выругался, взъерошив волосы, и посмотрел на неё едва не щенячьими глазами. – Я запутался. Я думал, что здесь ты точно попытаешься на кого-нибудь напасть, потому что… Ну, ты демон, и я убеждал себя, что ты просто ждёшь подходящего момента и думаешь, как бы нас убить. Я думал, что потом, когда ты всё же нападёшь, так будет легче и я не буду ненавидеть себя за то, что думаю о тебе.

Твайла моргнула, очень медленно пропуская через себя услышанное. Кит, должно быть, просто бредил. Не может такого быть, чтобы она, чистокровная демоница, нравилась ему, обычному человеку без капли сигридской крови в жилах.

– Я демон, – повторила Твайла, поняв, что Кит ждёт хоть какого-то ответа.

– Я знаю, – пробормотал он смущённо. – И я обещал себе, что обязательно убью тебя, но теперь я не могу даже думать об этом. Чувствую себя отвратительно.

Твайле, на самом-то деле, было бы спокойнее, если бы он и дальше пытался убить её. Это звучало очень странно, но было правдой. Так она хотя бы точно знала что делать – защищать себя, отвечать не менее яростно, не позволять загонять себя в угол. Она всю жизнь только и делала, что боролась с людской ненавистью, и была, можно сказать, мастером в этом деле. Никогда прежде ни один человек не говорил, что она ему нравится. Не так, как это сказал Кит.

Йоннет, конечно, признавалась, что Твайла ей нравится. Масрур, Фортинбрас и Аннабель – тоже, как и господин Илир с Николасом. Но это никогда не было тем, о чём говорил Кит. Ни один человек ни то чтобы не говорил прямо, даже ни разу не намекал Твайле, что её можно полюбить.

– Я демон, – в третий раз повторила Твайла, окончательно растерявшись.

Она ведь всегда была собранной и решительной. Никогда не волновалась из-за Кита, потому что это было глупо. Это же Кит, искатель, который не смог бы победить её в честном бою. Он был навязчивым, невоспитанным, агрессивным и…

– Я знаю, – снова ответил Кит, смотря ей в глаза, – и меня это не волнует. Прости, что говорил, будто убью тебя. Прости, что действительно пытался убить. Я был уверен, что ты лишь используешь Николаса, и даже не думал, что ты не сражаешься на стороне Маракса и всех остальных.

– О… Вау, – только и смогла выдавить Твайла.

Теперь она чувствовала себя идиоткой, которая зациклилась исключительно на плохом. В этом, разумеется, не было ничего удивительного. Если бы Твайла хотя бы на мгновение ослабила бдительность, её бы убили. Пусть даже она исполнила волю Йоннет и сохранила её кристалл, Твайла не была готова расставаться с жизнью. Она любила Сигрид, любила Землю и любила людей несмотря на то, что многие из их расы пытались её убить. Неудивительно, что она везде и всюду искала подвох.

Твайла пыталась защитить людей, потому что того бы хотела Йоннет, но чаще всего не верила им. Господин Илир и Николас долгое время были единственными людьми, которым она могла доверять. Твайла не думала, что это когда-нибудь изменится.

– Я демон, – ещё раз повторила она, и Кит, как и в прошлые разы, спокойно ответил:

– Я знаю.

– И я не буду постоянно носить чужое лицо, скрываясь.

– Я знаю. Я, вообще-то, – неуверенно продолжил Кит, почесав в затылке, – просто хотел, чтобы ты знала, потому что я… Ну, я не представляю, что такое Лабиринт и что нас там ждёт. Просто хотел хотя бы ненадолго перестать переживать. Если хочешь поиздеваться надо мной – ладно, пусть будет по-твоему. Я идиот, раз думал, будто вообще могу хоть чего-то добиться, и я заслужил…

Твайла быстро подошла и заткнула его поцелуем.

– Ты всё ещё глупый искатель, – выдохнула она в губы Кита. – И если ты обманешь меня, я раскрошу тебе череп.

Кит нервно рассмеялся, но Твайла, надеявшаяся, что не совершает очередную ошибку, вновь поцеловала его.

– Поверить не могу, что ты мне понравился, – пробормотала она, запуская пальцы в его волосы.

– Что? – пискнул Кит, едва не вытянувшись в струнку. – Я? Тебе? Я же…

– Глупый искатель, – напомнила Твайла, растянув губы в хищной улыбке. – Да, очень глупый. Зато честный. Никто никогда не говорил мне, что его не волнует, что я являюсь тёмным созданием.

– А как же Николас? – непонимающе уточнил Кит. – И господин Илир?

– Николас мой друг, а господин Илир был союзником. Они не говорили мне то, что говорил ты.

Кит улыбнулся так широко и искренне, что Твайла поверила, будто его лицо треснет от счастья.

– Чувствую себя очень странно, – вдруг признался Кит, всё ещё улыбаясь. – Я был уверен, что ты прикончишь меня прямо здесь.

– Если ты меня выбесишь или предашь, обязательно прикончу, – пообещала Твайла, вновь целуя его.

Это было чем-то совершенно новым для Твайлы, и она надеялась, что не совершала ошибку.

***

Гилберт был уверен, что в этот раз всё пройдёт как надо. Не то чтобы он знал, как вообще должна была проходить проверка Некрополя, но предполагал, что врата действительно откроются. Однако этого не произошло.

Под дворцом Омаги была целая система туннелей, которые вели к вратам Некрополя. Фортинбрас очень долго объяснял, что пространство, скрытое за вратами, не поддаётся привычным законам, и что ожидать их может как тесная комната, так и территория, на которой может разместиться целая страна. Если верить Катону, врата омагского Некрополя должны были открыться им, но этого не случилось. Туннели окончились тупиком, и как бы Фортинбрас и Катон ни искали врата с помощью магии, те не появлялись, хотя ещё недавно точно были на месте. Даже Клаудия, в течение долгих часов прислушивавшаяся к мёртвым, ничего не услышала.

В Омагу они вернулись ни с чем, и только Стелла, казалось бы, не была этим расстроенная или хотя бы озадачена. Поначалу Гилберт решил, что она совершенно не способна быть серьёзной тогда, когда это нужно, но потом вспомнил, что этим вечером Киллиан приказал устроить пир в их честь. Их официально приветствовали в Омаге спустя неделю после прибытия, и Стелла была вне себя от радости – Гилберт прекрасно это видел.

Сам же он был чрезвычайно зол, поэтому сразу же, как только они рассказали остальным о том, что омагский Некрополь оказался закрыт, а Фортинбрас и Катон удалились, чтобы обсудить поиск другого Некрополя, Гилберт потребовал разговора с Киллианом. Ему надоело прятаться от дяди, когда тот хотел поговорить, и сбегать, когда, казалось бы, он уже готовился начать первым. Гилберт устал, запутался и хотел, чтобы Киллиан, наконец, объяснил, какого ракса здесь творится.

Пир должен был начаться на закате, а скрытое неплотными тучами солнце, если верить Джинну, только недавно вошло в зенит. У Гилберта было полно времени, чтобы вытрясти из Киллиана всю душу, и он был намерен не отступать до тех пор, пока не узнает правду.

Судя по угрюмому выражению лица дяди, кто-то уже изрядно потрепал ему нервы. Гилберт, однако, не собирался сдаваться. Он потребовал разговора с Киллианом сразу же, как предоставилась возможность, и теперь у него было несколько минут, чтобы придумать, с чего начать. Киллиан сказал, что хочет показать ему одно место: Гилберт, наступив себе на горло, согласился.

Он думал, что Киллиан найдёт уединённое место, где их никто не потревожит, но он привёл их в разрушенный тронный зал, из-за одного вида которого Гилберт едва не лишился чувств.

Вокруг было пыльно и грязно, где-то виднелись въевшиеся в пол и стены пятна синей крови. Колонны были разрушены, огромные куски белого мрамора с причудливыми лепнинами валялись то тут, то там. Выцветшие портьеры и гобелены были изодраны. На полу остались глубокие борозды от острых когтей. На возвышении в дальнем конце зала валялись обломки семи тронов.

– Нет, – выдохнул Гилберт, замере на месте.

Киллиан прошёл к тронам, обогнул их и, бегло оглядев стену, коснулся её рукой. Каждый миллиметр пространства вспыхнул голубыми сигилами: стены, пол, потолок, колонны, лестницы, перила балконов. Всё сияло магией.

– Фортинбрас оставил здесь подсказку для меня. – Киллиан говорил тихо, но в пустом зале его голос разнёсся многократным эхом. – Только его магия может явить все эти имена, но он зачаровал один из сигилов так, чтобы это мог сделать и я.

– Что? – кое-как выдавил Гилберт, практически не слыша сердцебиения за испуганным воплем у себя в голове.

– Он записал здесь имена всех, кто пал во время Вторжения, – продолжил Киллиан, обернувшись к Гилберту. – Этот зал сильно пострадал из-за хаоса, и даже Фортинбрас не сумел восстановить его. Но он приходил сюда каждый раз, когда узнавал об ещё одной жертве, и записывал имя на стене. Он записал здесь ваши имена.

У Гилберта в голове будто прогремел взрыв. Все попытки быть сдержанным, но настойчивым, просто испарились. Гилберт рванул вперёд, подбежал к напряжённому Киллиану и уставился на несколько имён на стене, на которые тот указывал.

Имена родителей, короля Роланда и королевы Жозефины, были записаны рядом, как и имена Алебастра, Гвендолин, Розалии и Марии. Чуть дальше были имена Персиваля, Эмануэль, Минервы и Горация. Имя Уалтара почему-то было зачёркнуто, а рядом с ним оставалось ещё два пустых места.

– Он узнал, что Шерая и Фройтер живы, – пояснил Киллиан, заметив его озадаченный взгляд, – и стёр их имена. Он также стёр твоё имя, – добавил он, указав на небольшое пустое пространство между именами Гвендолин и Розалии. – Сразу же, как вы вернулись.

– Почему имя Уалтара зачёркнуто? – торопливо спросил Гилберт, запрещая себе зацикливаться на том, что Фортинбрас считал его мёртвым.

– Он переродился в тёмное создание, – немного помолчав, ответил Киллиан. Гилберт только-только начал возвращать себе былую уверенность, но тут же, услышав дядю, удивлённо уставился на него. – Уалтар служил Герцогу, Карстарсу, напал на Элву и пытался убить Фортинбраса и Пайпер. Он предал нас, и Фортинбрас зачеркнул его имя.

– Почему не стёр, как моё?

– Потому что Уалтар, который много лет служил ему и которого он знал, и впрямь стал жертвой Вторжения и умер много лет назад.

Гилберт сглотнул, и ощущение было такое, будто он проглотил кусок наждачной бумаги. Он был уверен, что непременно начнёт разговор первым, настоит на своём и добьётся всех объяснений, и потому был совершенно растерян. Впервые с тех пор, как они оказались в Омаге, Киллиан показался ему уставшим и сломленным. Ни серебряный венец, обозначавший его статус, ни тёмно-синий камзол военного покроя, ни кольцо рода Дасмальто не говорили о том, что он был королём. Стоя здесь, среди имён мёртвых, которые Фортинбрас запомнил и записал сигилами, в Киллиане Гилберт видел только великана, который безмерно устал.

– Я знаю, что ты не доверяешь Фортинбрасу, – тихо начал Киллиан, встретившись с ним глазами. – Когда он и Магнус прислали письмо, в котором говорилось, что Пайпер встретила тебя во Втором мире, я подумал, что это жестокая шутка. Я думал, что ты погиб во Вторжении, и даже не надеялся встретить тебя. Но Фортинбрас не сдавался. Он искал тебя по всем Диким Землям, цеплялся за любой слух и…

– Хватит, – зло прервал его Гилберт, сжав кулаки так, что у него хрустнули костяшки. – Ты не понимаешь, о чём говоришь.

– Я понимаю это лучше, чем кто-либо другой, – совершенно спокойно продолжил Киллиан, на мгновение прикрыв глаза. Он, казалось бы, собирался с силами, чтобы сказать что-то, и спустя пару секунд это всё же случилось: – Ты знал, что твари воскресили Розалию?

– Что?..

Это точно жестокая шутка. Киллиан целиком и полностью был на стороне Фортинбраса – значит, был против Гилберта. Иное он отказывался принимать.

– Твари воскресили Розалию, – дрогнувшим голосом повторил Киллиан. – Она была проклятием, которое могло убить Фортинбраса. Карстарс связал её с собой и с её помощью удерживал Фортинбраса и остальных в Башне. Но Розалия отказалась от хаоса, когда поняла, что он убивает Фортинбраса. Она пожертвовала собой и отдала ему корону великанов, чтобы та не попала к Карстарсу. Она сказала…

Голос Киллиана вновь дрогнул, и Гилберт с ужасом заметил, как заблестели его глаза. Тот дядя Киллиан, которого он помнил, никогда не плакал. Впервые Гилберт увидел его слёзы в день смерти Розалии, но больше – ни разу.

– Розалия просила Фортинбраса позаботиться о тебе, – всё же произнёс Киллиан через силу. – Она последовала за зовом, зная, что ты жив.

Гилберт не мог выдавить ни слова. «Это не могло быть правдой, – думал он, вспоминая, как держал корону великанов в руках, как вместе с Шераей прятал её за барьерами и сигилами. – Корона была у Розалии?..»

– Всё, что Фортинбрас делал, – между тем продолжил Киллиан, не отрывая от него взгляда, – он делал ради нас. Ради своей семьи. Он никогда не предавал тебя, Гил, и никогда не переставал любить.

«Это не может быть правдой», – думал Гилберт, беспомощно открывая и закрывая рот. Что ему делать? Что говорить? Он пытался разобраться во всём, узнать как можно больше информации, но даже не предполагал, что всё будет… вот так. Киллиана нельзя было назвать сентиментальным, легко поддающегося чужому влиянию. За дни, проведённые в Омаге, Гилберт лишь убедился, что никто не мог сломить Киллиана или сбить его с пути к цели, которую он поставил перед собой. Его дядя просто не мог сдаться перед ложью Фортинбраса – значит, лжи и не было.

– Он бросил меня, – несмело возразил Гилберт, уцепившись за первую мысль, которая успела сформироваться из хаоса, царящего в его голове.

– Он никогда не бросал тебя, – твёрже произнёс Киллиан. – Он не мог покинуть Дикие Земли, как и все мы, из-за проклятия Герцога. Фортинбрас искал тебя по всему миру, веря, что ты выжил, и когда Пайпер сказала, что это ты помог ей во Втором мире… Не могу даже представить, какое облегчение он испытал.

– Это не может быть правдой, – наконец сказал Гилберт, чувствуя, как глаза начинает жечь из-за слёз. – Он бы нашёл способ открыть Переход, если бы захотел. Он бы сумел остановить демонов!

– Он не всесилен! – повысил голос Киллиан, нависнув над Гилбертом, точно скала. – Но он делал всё возможное, чтобы защитить этот мир и его людей! Он пожертвовал огромным количеством магии, чтобы спасти столько сигридцев, сколько может!

Гилберта словно под дых ударили.

– Что?

– Фортинбрас превратил Дикие Земли в то, чем они являются сейчас. Он перенёс целые территории Сигрида, использовал магию, чтобы сохранить тысячи людских жизней, и поплатился за этим сотнями проклятий, которые день и ночь терзали его. Но он ни на мгновение не забывал о тебе, Гил. Он всегда искал тебя.

«Это не может быть правдой!»

Гилберт столько лет жил, веря в ложь. Когда речь заходила о Третьем, первым и единственным словом, приходившим на ум, всегда был «предатель». Все факты, все воспоминания и рассказы очевидцев говорили о том, что Фортинбрас предал миры. Но Гилберт не первый день слышал о том, что Третий сальватор не был Предателем. Шерая просила быть терпеливее, внимательнее и сильнее, потому что верила, что Гилберт способен на это. Киллиан привёл его в разрушенный тронный зал, стены которого были исписаны именами мёртвых, потому что знал, что тот увидит правду. Гилберт ведь не идиот: понимал, что ошибался, и знал, что нужно признать это. Слишком многие говорили о том, что Фортинбрас не виноват во Вторжении. Слишком часто сам Фортинбрас доказывал это.

– Это не может быть правдой, – скорее инстинктивно пробормотал Гилберт, не представляя, как быть.

Как признать свои ошибки? Как жить, зная, что он потратил двести лет на ненависть, которая лишь разрушила его? Как смотреть в глаза Фортинбрасу, зная, что Гилберт виноват перед ним? Как быть его ракатаном?

В чём смысл всего, что Гилберт делал, чтобы исправить ошибки Фортинбраса, если ошибок-то и не было?

Гилберт был уверен, что теперь, когда не осталось ни Ребнезара, ни великанов, когда многовековое наследие его народа было уничтожено, единственное, что он может делать – это помогать тем, кто пострадал не меньше, чем он. Исправлять ошибки Фортинбраса. Объединять людей. Вдохновлять их. В конце концов, именно король служил народу, а не народ – королю, а Гилберт привык считать себя королём, пусть даже мнимым. В Омаге же едва не каждый напоминал, что он лишь принц, у которого нет прав на корону. Киллиан занял трон согласно всем законам их народа, и это не должно было злить Гилберта, но злило.

Неужели он настолько бесполезный?

– Я не… – начал было Гилберт, но, поняв, что совершенно не понимает, за какую мысль ухватиться, сдался: – Я не знаю.

– Тебе не обязательно всё и всегда знать, – чересчур мягко ответил Киллиан.

Гилберт бы насторожился, – помнил, что его дядя никогда не бывает настолько мягким, – но был слишком растерян и разбит, чтобы тратить оставшиеся силы на какие-либо подозрения. Если Киллиан столько лет управлял Омагой, неудивительно, что он хотя бы немного, но изменился – и это при том, что он терпеть не мог управление и высокие должности при ребнезарском дворе.

За все эти дни Гилберт узнал о Киллиане и его методе управления Омагой больше, чем ожидал, из-за чего его начали терзать сомнения: если бы корона великанов была у них в руках, кого бы она выбрала? Гилберта с кровью Лайне, но не прошедшего Матагар и всё ещё считавшегося лишь принцем, или Киллиана, который, согласно их законам, имел полное право занять трон?

Ответ был очевидным, и Гилберту он не нравился. Выходило так, что он и впрямь был бесполезным.

– Я ничего не понимаю, – признался он, ощущая лишь пустоту внутри, которая с каждой секундой захватывала всё больше. – Какой смысл мне быть здесь, если никто не принимает меня как своего короля? Я – законный наследник, но никто…

– Никто и не примет тебя, пока ты не докажешь, что готов сражаться за Омагу и все Дикие Земли, – жёстко подвёл Киллиан, вновь став самим собой. Ни следа мягкости и понимания, которые Гилберт видел секундами ранее. – Я не хотел править, но великаны выбрали меня, потому что я доказал, что буду сражаться за них до последнего вздоха. И поверь мне, я бы с радостью отказался от этой власти, но Омага не примет того, кто двести лет скрывался в другом мире и ничего не сделал для того, чтобы помочь нам здесь.

– Но я понятия не имел, что кто-то выжил!

– Вот именно, Гил. Ты не знал, что выжили мы, и мы не знали, что выжил ты. Пойми, для всех ты лишь принц, буквально восставший из мёртвых. Неважно, что ты изменился. Великаны видят в тебе тринадцатилетнего принца, который не прошёл Матагар и не доказал, что достоин владеть короной. Они не знают, чего ты добился во Втором мире, и просто не верят, что ты можешь помочь кому-то здесь.

Гилберт сжал челюсти, подавляя желание начать оправдываться. Правда была в том, что он понимал, о чём говорил Киллиан, и не собирался с ним спорить. Гилберт пришёл к таким же выводам едва не сразу же, как они оказались в Омаге, а он сам лично встретился с несколькими советниками и представителями древних и новых родов. Они хоть и были вежливы, ни разу даже не намекнули, что считают его действительно сильным великаном, которого они примут как своего короля.

Киллиан был прав во всём. Гилберт – лишь ненужный принц, трус и беглец, не имеющий ни единого шанса завладеть тем, что принадлежало ему по праву крови. Пока священные олени Инглинг не вернутся в Омагу, Гилберт не сможет пройти Матагар и доказать, что он достоин короны великанов.

– Тебе не нужно лезть из кожи вон, чтобы доказать всей Омаге, кто ты на самом деле, – сказал Киллиан, вновь привлекая его внимание. – Не нужно подставляться под удар, чтобы доказать, что ты лучше меня или Фортинбраса.

– Это мой город! – в сердцах крикнул Гилберт, против воли отступив на шаг, тогда как Киллиан, наоборот, приблизился. – Я должен защищать его и править им!

– Это наш город! – возразил Киллиан. – И мы будем защищать его вместе. Мы на одной стороне, Гил. Всегда были и всегда будем на одной стороне. Тебе не обязательно лезть на рожон, чтобы доказать, что ты не бросал Омагу на произвол судьбы. Достаточно того, что ты вернулся и помогаешь Фортинбрасу. Некрополи – опасное место, про Лабиринт и говорить не стоит. Если бы великаны знали, что ты собираешься войти в них, они бы поняли, что ты куда сильнее и храбрее, чем они говорят.

Гилберта такой расклад не устраивал: о Некрополях знали немногие, Лабиринт и вовсе считался легендой. До тех пор, пока о них станет известно, может пройти не один месяц – и это с учётом того, что сальваторы и их ракатаны, возможно, не сумеют пройти Лабиринт полностью. Никто не знал, что в нём скрывается, и никто не был готов к опасности, поджидающей там, по-настоящему.

У Гилберта не было столько времени. Он должен был доказать, что имеет право находиться в Омаге и править ей в том случае, если корона всё же выберет его.

Шерая верила, что он поступит правильно, и Гилберт не хотел её разочаровывать.

– Я не знаю, – повторил он совсем тихо, опустив плечи и голову. – Я ничего не понимаю.

Каждый раз, когда Гилберт признавался в слабости или в страхах, которые терзали его, он хотел удавить себя собственными руками. «Ты из рода Лайне, – шептал голос отца в его голове. – Лайне никогда не боятся». Гилберт же был огромным исключением из правил: постоянно боялся, пусть и не показывал этого. Когда во время суда Фортинбрас заявил, что желает жить в его особняке, Гилберт едва не умер от страха прямо на месте. И каждую ночь он просыпался из-за кошмаров, иногда и вовсе не спал. Он постоянно боялся, и все его страхи были связаны только с Фортинбрасом.

Он знал, что делать, несмотря на изгнание из рода и всеобщую ненависть. Он использовал магию и чары, чтобы добиться желаемого, и вознамерился найти врата в Некрополь, чтобы через него провести их в Лабиринт.

Всё, что Фортинбрас делал, он делал ради сигридцев, в том числе ради своей семьи. Ради Гилберта.