Текст книги "Мир лабиринта и костей (СИ)"

Автор книги: Mikki Host

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 37 страниц)

Глава 11. Улицы города во власти мертвецов

Их небольшой лагерь просыпался достаточно медленно, однако Фортинбрасу казалось, будто секунды бегут слишком быстро.

Он всю ночь поддерживал барьеры, защищавшие их, следил за обстановкой вокруг и предпочёл бы и дальше заниматься именно этим. Он не хотел говорить и даже думать о том, что они видели, хотя всю ночь только и делал, что вспоминал об иллюзиях, показанных им. Лабиринт ещё поддерживал разделение на дни и ночи, и у Фортинбраса было несколько крайне мучительных часов, когда он остался один на один со своими мыслями.

Как они и договаривались, ближе к утру к нему присоединился Энцелад, но они не говорили между собой, предпочитая делать вид, будто ничего не произошло. Того же мнения придерживалась Твайла, которая, как только Николас уснул, забралась на самую высокую стену и оттуда наблюдала за местностью.

Они нашли укрытие в развалинах, которые не менялись в течение нескольких часов. С помощью Движения и Времени они также сумели удержать их в достаточно стабильном состоянии, но, к сожалению, роскоши или хотя бы комфорта достичь не удалось. Они спали практически на земле, прислонившись к разрушенным стенам или друг к другу. Даже сейчас Пайпер и Кит спали, уткнувшись друг в друга висками, укрытые одеялом, которое Джонатан отдал им.

О вещах и еде они также не беспокоились, по крайней мере, пока. Движения и Время вместе создавали идеальные манипуляции, позволявшие скрывать и перемещать любые предметы из карманов между двумя мирами. В сущности, именно так Фортинбрас и хранил корону великанов до тех пор, пока во Втором мире не отдал её Гилберту, и теперь он использовал эту же магию, чтобы облегчать им путь и предоставлять любые вещи, которые были нужны им, в подходящее время.

Подобные манипуляции были легче, чем если бы Фортинбрас разделил стороны своего проклятия между всеми: да, тогда бы никто из них не нуждался во сне и еде, но и Фортинбрасу было бы хуже. Проклятие могло бы развиться сильнее, перебороть его магию и распространиться на остальных, чего Фортинбрас ни за что не простил бы себе. Поэтому им приходилось обходиться тем, что они имели. Но Кит, кажется, был рад тому, что не нужно постоянно таскать что-то ещё, кроме оружия.

По крайней мере, Фортинбрасу казалось, что он был рад. Вчера вечером, – пока что они придерживались стандартных временных отрезков, которые Лабиринт воссоздавал в соответствии со временем, текущем в Диких Землях, – Фортинбрас практически не обращал внимания на чужие разговоры. Он сразу же занялся барьерами и даже попытки Гилберта узнать, что конкретно они видели, игнорировал.

Фортинбрас не хотел об этом вспоминать, но ему казалось, будто каждый раз, когда кто-то смотрел на него, они видели только его изуродованную спину и попытки разодрать себе руки.

Фортинбрас хотел вытравить это воспоминание из своей головы, однако Лабиринт не мог предоставить ему подобную роскошь. Он просыпался вместе с ними, перестраивался за лиги от них, распространял магию и хаос так, что Фортинбрас чувствовал её движение в воздухе. Из-за этого Николас, должно быть, просто сходил с ума: они с Рейной могли отследить и прочувствовать мельчайшее изменение, будь то создание иллюзий, образы из прошлого, как, например, дети, бывшие у высокого дерева, или же воссоздание и разрушение Некрополей.

Фортинбрас всю ночь ждал, когда Некрополь, располагавшийся под Омагой, вернётся, но этого так и не произошло. Лабиринт не желал, чтобы они входили в древний город, и изменения, читавшиеся во всём вокруг, лишь подтверждали худшие опасения Фортинбраса.

Медленно выдохнув, он повернулся обратно к лагерю и едва не вздрогнул, наткнувшись на внимательный взгляд Пайпер, подкравшейся слишком близко.

– Есть что-нибудь? – как ни в чём не бывало спросила она.

– Нет, – быстро ответил Фортинбрас, не понимая, почему не то что не слышал её шагов, даже не почувствовал запаха. – На пару лиг вокруг ничего не изменилось.

– А дальше?

Фортинбрас на мгновение задумался. Дальше – хуже, и ему следовало сказать об этом как можно скорее, но он почему-то не мог выдавить ни слова.

Пайпер ждала ответа, не обращая внимания ни на кого вокруг. Только-только разлепивший глаза Николас пытался понять, куда делась Твайла. Джонатан пытался растолкать Кита, медленно съезжавшего на Стеллу, свернувшуюся клубочком рядом. Клаудия из-за чего-то спорила с Энцеладом, а Стефан то ли пытался вклиниться между ними, то ли проклинал обоих и требовал, чтобы они шли ругаться в другое место. Марселин, как и вчера вечером, осматривала Гилберта. И судя по тому, что успел выловить Фортинбрас из их разговора, Гилберту не терпелось избавиться от повязки на глазу.

Если бы не давление, оказываемое Лабиринтом, Фортинбрас бы поверил, будто они всё ещё в Омаге.

– Эй?

Он моргнул, опустил взгляд на Пайпер и насторожился, когда она взяла его за руку. Точно как вчера, когда Лабиринт показывал им иллюзии, которые Фортинбрас не хотел видеть.

– Всё будет хорошо, – сказала Пайпер, улыбнувшись ему. Фортинбрас почти поверил ей, но спустя всего секунду она, изменившись в лице, продолжила: – И насчёт вчерашнего…

Фортинбрас вырвал руку скорее инстинктивно. Пайпер вскинула брови и опустила плечи, жалостливо уставившись на него.

– Извини, – пробормотал Фортинбрас, покачав головой. – Извини, я просто… Я не хочу об этом говорить.

– Но…

– Нет, Пайпер, – настойчивее произнёс он. – Я не хочу об этом говорить.

Он не сомневался, что Пайпер лучше кого-либо другого поймёт его, если он решит рассказать обо всём, что мучило его, но даже сам разговор был испытанием, с которым он бы ни за что не справился. Фортинбрас не хотел, чтобы Пайпер видела худшее в нём, слышала о слабости и ненависти, хотя рациональная часть него говорила, что Пайпер не испугается. Она верила ему и верила в него, однако проблема была в том, что Фортинбрас не верил в самого себя.

– Не надо, – на выдохе произнёс Фортинбрас, посмотрев ей в глаза. – Пожалуйста.

– Всего одно предложение! – выпалила Пайпер, вскинув указательный палец. – Или не одно, может, два. В общем, как пойдёт. Но я быстро и абстрактно, обещаю! Пожалуйста, – чуть тише добавила она, шагнув к нему. – Всего одно предложение. Или два. И всё, больше ничего не скажу, клянусь.

Фортинбрас сглотнул, едва ли не чувствуя, как начинают болеть все старые шрамы. Вчера утром, когда они ещё были в Омаге, Пайпер целовала его шрамы так, будто они были величайшими драгоценностями всех миров, и Фортинбрас почти убедил себя, что они не так ужасны. Всего несколькими поцелуями и лёгкими касаниями Пайпер вернула ему уверенность и спокойствие, которые исчезли, стоило Лабиринту начать давить на него.

Может, не так уж и плохо, если она скажет всего одно предложение. Или два. В конце концов, она не желала ему зла. Она любила его и хотела помочь.

Фортинбрас выдавил из себя вялую улыбку, взял её ладонь и прислонил к своей щеке, поцеловав запястье. Пайпер улыбнулась и, набрав в грудь побольше воздуха, сказала:

– Может, ты не хочешь говорить о том, что мы видели, сейчас, но когда захочешь, – если, конечно, вообще захочешь, – я тебя выслушаю. Я буду рядом.

Фортинбрас считал странным это уточнение, – в конце концов, как можно не быть рядом, если два человека разговаривают?.. – но ничего не сказал. Лабиринт мог давить на него, показывать худшие его стороны и моменты слабости, раскрывать его секреты другим, но благодаря Пайпер Фортинбрас знал, что он в этом не виноват.

– Я очень хочу тебя поцеловать, – тихо произнёс он, на этот раз улыбнувшись совершенно искренне, – но господин Сандерсон смотрит, и мне немного неуютно.

– Он не будет смотреть вечно.

– Я буду смотреть вечно, – достаточно громко возразил Джонатан.

Пайпер покраснела, но, приподнявшись на носочках, быстро поцеловала Фортинбраса.

– Когда мы закончим с Лабиринтом и я лично раскрошу черепа всем демонам, устрою нам самое потрясающее свидание на свете.

– Что такое свидание?

– Тогда будет тебе сюрпризом.

– А это что?

Пайпер рассмеялась, вновь поцеловала его и, улыбаясь от уха до уха, сказала:

– Давай как можно скорее найдём источник силы, который удерживает богов в плену, и я покажу тебе, что такое сюрприз.

– К слову, об источнике силы… Я больше ничего не чувствую.

Пайпер нахмурилась.

– Что-то мешает?

– Не знаю, это как-то… Странно. Раньше, когда мы с Клаудией спускались в Некрополи, я всегда чувствовал эту магию, даже если Лабиринт пытался её спрятать. Чувствовал чары и барьеры, потоки чужой силы, которые должны были меня запутать, но сейчас… Ничего этого нет. Я даже не чувствую давления самого Лабиринта.

– Может, он просто решил не мешать нам, – пробормотала Пайпер, криво улыбнувшись.

– Но источник силы пропал. Я нигде его не ощущаю, и не думаю, что даже Николас сумеет быстро найти его.

– Тогда будем искать Блуждающие Души. Уж они-то точно знают, в чём тут дело, да?

Фортинбрас не ответил. Ощущение, которое неустанно преследовало его каждый раз, когда он оказывался в Некрополе, исчезало медленно, и он никак не мог ухватиться за него, надеясь отыскать место, где скрывался источник. Обычно магия давила, сковывала разум и тело, но теперь этого не было, что сильно беспокоило Фортинбраса.

Он не понимал, как устроен Лабиринт и что можно ожидать от него. В одно мгновение он показывал им иллюзии, построенные на воспоминаниях, в другой выводил к древним развалинам, которые были поглощены магией этого места тысячелетия назад. Лабиринт перестраивался по своему усмотрению, путал их и одновременно подталкивал к нужному пути, как если бы его первозданную магию контролировали сразу двое существ, которые никак не могли прийти к соглашению. Настоящее чудо, что место, где они остановились этой ночью, так и не изменилось.

– Эй! – вдруг закричала Твайла, подскочив на месте. Она едва не свалилась со стены, на которой сидела всё это время, но Николас, тут же прыгнувший к ней с помощью магии, подхватил демоницу. – Я видела тень!

Фортинбрас напрягся, проследив за тем, куда указывала Твайла. Примерно в лиге от них начинался склон, за которым была уже знакомая им пустыня. Совсем далеко, практически за линией горизонта, Фортинбрас разглядел очертания зданий, которые медленно выстраивались и тут же разрушались. И при этом – никакого ощущения магии, даже намёка на неё. Будто Лабиринт сам по себе воздвиг барьеры, которые ограждали только определённые места.

– Вон там! – снова крикнула Твайла.

Из-за пелены высоких облаков, разрывая их крыльями, появилась фигура, опустившаяся как раз за только что воздвигнутой стеной. Всего на мгновение, но Фортинбрас, казалось бы, услышал, как далеко-далеко дрожит земля.

– Чёрт возьми! Я вижу! – истерично выпалил Николас. Он спрыгнул со стены вместе с Твайлой и, даже не убедившись, что она твёрдо стоит на ногах, подбежал к Пайпер и Фортинбрасу. – Всё очень и очень плохо!

– Да, вот об этом я и хотел рассказать, – немного опешив, сказал Фортинбрас.

– Да не в этом дело! То есть, да, конечно, я тоже не понимаю, почему вдруг источник той силы пропал, но, может быть, дело в Иснане?

Краем глаза Фортинбрас заметил, как Энцелад резко вскинул голову и уставился на Николаса. Тот, начав заламывать руки, нервно продолжил, едва не зажёвывая слова:

– Я пытаюсь отслеживать изменения Лабиринта, и их так много, что порой мне становится просто тяжело, но…

– Николас! – разъярённо рявкнул Энцелад, мгновенно нависнув над ним.

Юноша пискнул, растворился в воздухе и, оказавшись за спиной удивлённого Стефана, пролепетал:

– Я чувствую, как Иснан использует магию. Я вижу её потоки и знаю, что он здесь, в Лабиринте.

***

Иснану уже порядком надоели постоянные изменения, происходившие с Лабиринтом. Однако он считался с ними, искал новый путь, если Лабиринт вдруг заводил их в тупик, и стойко терпел насмешки Маракса и его споры с Карстарсом. Честное слово, Иснан скорее умрёт из-за их глупой болтовни, чем сумеет добраться до Хайбаруса.

Голос короля демонов то затихал, то становился громче. Несколько часов назад, – хотя Иснан не мог точно сказать, сколько времени прошло на самом деле, – Хайбарус кратко рассказал ему о том, что попытался испытать Третьего сальватора. Иснана ничуть не обрадовало, что тот полез в Лабиринт, однако своего разочарования он не показал. Вскоре после этого Хайбарус сказал, что «глупая защитница людей вновь мешает ему», но Иснан его не понял.

С тех пор Хайбарус молчал. Не ответил он и после того, как Иснан начал отчаянно взывать ему. Лабиринт менялся, испытывал его, но в этот раз он зашёл слишком далеко.

Вокруг них возводился и рушился древний город, поглощённый Лабиринтом тысячелетия назад, когда Иснан впервые увидел Аннабель, пробежавшую по соседней улице.

Поначалу он решил, что это лишь игра его воображения. Образ Аннабель всегда существовал где-то на задворках его сознания, но никогда не становился более реальным. Иснан помнил, как жизнь покидала её изломанное тело, как фейская кровь текла по его губам, а Ренольд, запертый внутри него, беззвучно кричал. Иснан считал это абсолютно нормальным: Аннабель оказалась слабой, и они её убили, украли Слово и поместили его в Иснана.

Но теперь она казалась слишком реальной. Аннабель пробежала совсем рядом, коснувшись его руки. Её светлые волосы всколыхнулись, точно от ветра, и карие глаза блеснули, когда она всего на мгновение посмотрела на Иснана. Она был так близко, что он мог пересчитать каждую веснушку на её лице. Он инстинктивно попытался ухватить её за руку, остановить, но Аннабель побежала вперёд и и скрылась за поворотом. Иснан рванул за ней, проигнорировав предупреждение Маракса.

Переулок, в котором он оказался, был весь в крови. Та стекала со стен и подоконников открытых окон, скапливалась в огромные лужи на земле. Аннабель стояла в самом конце, возле небольшой лестницы, ведущей вправо, и выжидающе смотрела на него. Её босые ноги были по щиколотку в крови. Иснан тряхнул головой, но фея никуда не делась.

– И что ты стоишь? – крикнула она, гордо задрав голову. – Тебе же нравится кровь. Давай, иди сюда!

Иснан против воли сделал шаг назад, а потом понял: голос Аннабель был не таким, каким он его помнил. Иснану потребовались мгновения, чтобы понять ещё кое-что – он совершенно не помнил, каким был голос Аннабель на самом деле.

Это воспоминание просто исчезло или хаос вытравил его, посчитав ненужным? Может быть, это сделал Ренольд, пытавшийся хоть как-то защитить память своей обожаемой феи? Иснан впервые за долгое время обратился к нему, но сакри не ответил.

– Иди сюда! – громче повторила Аннабель, махнув ему рукой. – Тебе ведь так нравилось пить мою кровь!

Иснан качнул головой, чувствуя, как магия Лабиринта давит на него. Древний город всё ещё возрождался и рушился вокруг него, но переулок, в котором стоял демон, оставался неизменным. Кровь всё ещё мерно стекала по стенам и капала в особом раздражающем ритме.

– Что происходит, мой король? – совсем тихо спросил Иснан, прожигая Аннабель ненавистным взглядом.

Даже если Ренольд этого не говорил, Иснан знал: сакри считает Аннабель единственной достойной Слова. Он выбрал её незадолго до Вторжения, был уверен в ней и знал, что она никогда не использует магию кому-либо во вред. Иснан не был таким великодушным. Познавая Слово и его возможности, он испытывал магию на ноктисах, низших демонах, которых ему отдавала госпожа, и людях, которые изредка попадали к ним живыми. Он поглощал чужую кровь, учился правильно отмерять дозы и проверял пределы своих возможностей, чего Аннабель, как он знал, никогда не делала. Она была слишком бесхребетной для этого. Считала, что может использовать Слово лишь в том случае, если тот, чью кровь она собиралась выпить, согласен на это.

Как отвратительно. В её руках была едва не сильнейшая магия, а она отказывалась её применять. Неудивительно, что она умерла от рук Иснана.

Он моргнул, вдруг ощутив острую боль в солнечном сплетении, и сжал ткань одежды на груди, впившись в неё когтями. Где-то глубоко внутри скреблось чувство, которое Иснан никак не мог побороть. Хайбарус молчал, как и Ренольд, а Аннабель не исчезала, из-за чего противное ощущение только возрастало. Будто о рёбра Иснана что-то скреблось, а его лёгкие медленно сжимались, наполняясь дымом.

Иснан моргнул ещё раз. Аннабель оказалась в двух шагах от него, – подкралась, как тень, а он и не заметил, – а переулок уже был охвачен огнём. Слышался треск дерева, которого здесь не должно было быть, чей-то далёкий голос, эхом отскакивающий от стен. Вокруг метались тени.

– Тебе же нравится кровь, – прошипела Аннабель, сделав шаг к нему. – Нравится, да?

Иснан хотел вцепиться ей в горло, разорвать его, как много лет назад, но не мог пошевелиться. Руки и ноги будто сковало невидимыми цепями, которые тянули его вниз, к земле, в лужи крови и горстки пепла, в языки пламени, начавшие лизать его кожу прямо через одежду.

Аннабель схватила его лицо и притянула к себе. В свете пламени её глаза казались совсем чёрными, что было просто невозможно – Иснан помнил, что они у неё светло-карие.

– Почему ты отрицаешь свою память? – неожиданно тихо прошептала Аннабель, заглянув ему в глаза. – Почему? Ты завладел великой силой, был избран, но пресмыкаешься перед ними, как животное. Ты сальватор, Карлос, а не цепной пёс. Вспомни, как именно магия заструилась по твоим венам, и выполни обещание, данное много лет назад.

Иснан закричал, когда огонь хлынул по его венам. Аннабель резко отпустила его, отошла на шаг и растворилась в тенях – в тот самый момент, когда сверху на неё спикировал Маракс. Он едва не проехал по земле, залитой кровью, мгновенно выпрямился и вновь взмыл в воздух. Иснан судорожно дышал, чувствуя, что лёгкие всё ещё полны дыма, и вглядывался в точку в небе, становящуюся всё меньше.

– Ты совсем из ума выжил?! – яростно заорал кто-то над ухом Иснана. – Вставай, идиот!

Судя по тому, что в опасной близости от его лица блеснули когти, Карстарс был очень зол и мог разорвать ему глотку. Иснана это не волновало. Боль исчезла, будто её и не было, исчезла и кровь, окрасившая всё вокруг в алый. Маракс приземлился рядом, раздражённо рыкнул и передёрнул крыльями. Иснан прекрасно знал, что сейчас тот попытается отыграться на нём, – вот только не знал, из-за чего, – однако успел прежде, чем Иснан призвал хотя бы одну крупицу хаоса:

– Что это было? – обратился он к королю, прикрыв глаза и чувствуя, как тонкая нить, соединившая их, едва зашевелилась. – Что это было?

«Та защитница людей, о которой я говорил, – тихо и скучающе произнёс Хайбарус, всё же ответив на мысленный зов Иснана. – Глупая… Всё пытается помешать, да только неизменное проигрывает. Сил у неё совсем не осталось».

– Кто она? – нетерпеливо спросил Иснан, сжимая кулаки. Карстарс пялился на него, как на умалишённого, хотя прекрасно знал, почему Иснан говорил сам с собой

Пожалуй, это было ещё одной причиной, из-за которой Маракс постоянно испытывал его. Их король говорил только с Иснаном, ни Маракс, ни Карстарс ещё ни разу не услышали его с тех пор, как оказались в этом мире.

«Всего лишь глупая маленькая мятежница, – ответил Хайбарус, потянув за нить и вынудив Иснана подняться на ноги и выпрямиться. – Тебе не следует беспокоиться из-за неё».

– Кто она? – повторил Иснан. – Она пыталась меня убить. Она знала, что…

«Осторожнее, Иснан, – перебил Хайбарус, и на мгновение в его голосе, которое слышалось демону многократным эхом, проскользнули сталь и ярость. – Не забывай, с кем ты говоришь».

– Если Лабиринт и дальше будет сталкивать меня с чем-то, чего я не понимаю, но что хочет меня убить, я хочу знать об этом. Я хочу знать, с чем имею дело.

За такие слова король вполне мог его убить. Чего ему стоить потянуть за нить, связавшую их, и взять под контроль хаос, благодаря которому Иснан жил? Нужно приложить лишь чуть больше усилий, и его снова подчинят, загонят в самую глубину сознания, откуда ему не выбраться, отрежут воспоминания, которые…

Иснан замер, заметив, что совершенно не понимает, куда бегут его мысли. Разве его кто-то подчинил себе? Да, Хайбарус, Маракс и даже Карстарс нападали на него, испытывали, брали под контроль, но ведь это естественно. Они – одни из сильнейших демонов, а Иснан лишь перевёртыш. С другой стороны, он был сальватором, и потому иногда они даже жалели его.

Разве это не естественно?..

«Тебе не стоит беспокоиться из-за глупой мятежницы, – наконец сказал Хайбарус. – Думай лишь о том, чтобы прийти ко мне. Помни, что я щедро вознагражу тебя».

Иснан сжал челюсти, но кивнул, прекрасно зная, что Хайбарус этого не поймёт – поэтому ему нужен был чёткий ответ. Однако Иснан не мог его дать.

Что-то внутри него скреблось, и лёгкие всё ещё были полны дыма.

Иснан затих, вслушиваясь в далёкий шум ветра, и ждал, когда король упрекнёт его в отсутствии ответа. Но Хайбарус вновь оставил его, и Иснан вдруг почувствовал себя идиотом. Карстарс смотрел на него так, будто готовился живьём содрать с него кожу.

– Что? – наконец бросил Иснан, подняв на него глаза. – Я говорил с нашим королём.

– Маракс сказал, что учуял знакомый запах, – процедил Карстарс. – Используй магию, чтобы…

Договорить он не успел: дёрнулся, захрипев, когда бронзовая стрела вонзилась ему в шею. Точно на том же уровне, где находилась голова Иснана. Сальватор быстро обернулся и вскинул руку, воздвигая барьер, в который врезалась ещё одна стрела.

Сердце Иснана билось, как птица в клетке, и страх перед неизвестным вдруг стал сильнее. Карстарс отступил ему за спину и выдернул стрелу из шеи, вновь захрипел. Иснан совершенно инертно протянул левую руку назад и коснулся дыры в шее Карстарса, зачерпнул немного крови и быстро слизнул её с пальцев.

– Asret, – бросил он, призывая магию и хаос. На языке демонов это означало что-то вроде «стать прежним» – точного перевода на человеческий Иснан не смог бы дать.

Целительство никогда не было его сильной стороной, – у Иснана просто не было причин для его изучения, как и подопытных, – но ему было достаточно крови, Слова да притянутого хаоса, чтобы быстро залечить шею Карстарса. Не хватало ещё, чтобы тот умер. Иснан, конечно, был совсем не против, как и Маракс, но вот госпожа Ситри или Хайбарус…

Ещё одна стрела врезалась в барьер, и Иснан, наконец, заметил, откуда та прилетела – с крыши полуразрушенного здания в конце улицы. Туда же метнулся Маракс, и там же вспыхнул фиолетовый свет. По телу Иснана побежали мурашки.

Он чувствовал их здесь, в Лабиринте. Троих сальваторов, которые подобрались слишком близко и теперь окружали его. Тонкие нити связи, которую Ренольд старательно подавлял так долго, постепенно становились ощутимее. Одна из них тянулась к месту, где был Маракс, и вспышки фиолетового подтверждали – это Николас, Четвёртый, который когда-то помешал Иснану забрать Пайпер и то и дело закрывал бреши, которые Иснан какое-то время прятал. Другая нить вела в сторону переулка, который ещё недавно был весь в крови. Иснан никак не мог понять, кого именно он чувствует, Первую или Третьего. Ощущение сальваторской магии было общим, иррациональный страх возрастал, мешая ему, и Лабиринт, кажется, мог в любой момент перестроиться, запутать его.

Иснан не понимал, почему боится.

Король демонов на его стороне. Он, в отличие от сальваторов, использует не только магию, но и первозданный хаос. Карстарс и Маракс, одни из сильнейших тёмных созданий, на его стороне. Как бы сильно он ни действовал им на нервы, они не бросят его на произвол судьбы, не отдадут в руки сальваторам, лишь бы спастись самим. Они нуждались в Иснане так же, как он – в них.

Ещё одна стрела врезалась в барьер, но уже с другой стороны. Иснан вздрогнул от испуга, поразившись самому себе, и вскинул руку, посылая волну хаоса. Четвёртый слишком хорошо скрывал того, кто стрелял, и Иснану это не нравилось. Было в этих стрелах что-то знакомое и чужое одновременно, что-то, из-за чего по его коже бежали мурашки, а Ренольд, казалось бы, начинал беспокойно шевелиться.

«Ты посмел забыть?!» – отчаянно закричал сакри – Иснан впервые слышал, чтобы тот повышал голос. Ренольд всегда говорил спокойно, сдержанно, очень редко показывал раздражение или разочарование. Если и появлялся на какой-нибудь зеркальной поверхности, то и вовсе не открывал рта, предпочитая общаться мысленно. Такой раздражённый тон совсем не в духе его слабовольного сакри.

Иснан отвёл одну руку за спину и сжал кулак, надеясь открыть портал. Ему одному против двух сальваторов не выстоять, а Карстарс когда-то уже проиграл. К тому же, Иснан слабо верил, что сальваторы пришли одни. Четвёртый защищал кого-то, значит, и они…

«Думаешь, если поймёшь, скольких людей скрывает их магия, станет лучше? – не унимался Ренольд. – Тебе бы сейчас головы не лишиться, идиот!»

«Тогда сделай всё возможное, чтобы защитить меня!» – мысленно огрызнулся Иснан.

«Ты хочешь, чтобы я сражался против смертных, которые пострадали из-за тебя? Не я убил его сестру. Не я использовал её кровь, чтобы отравить хаосом тело. Ты заставил меня сделать это».

«Ты принадлежишь мне, – упрямо продолжил Иснан, всё ещё пытаясь стянуть магию в одну точку. Ренольд не может быть настолько сильным, чтобы мешать ему, просто не может. Не здесь, где Хайбарус всячески подпитывает его хаосом, а сам Лабиринт, казалось бы, благоволит любому его действию. – И ты будешь делать всё, что я прикажу!»

«Глупый мальчишка. Ты дал мне обещание, которому я поверил, и посмотри, к чему это привело. Мы оба умрём, если ты не перестанешь отрицать свою память».

Иснан стиснул зубы, изо всех сил стараясь притянуть как можно больше магии. Ему нужно понять, где прячутся сальваторы на самом деле и скольких людей скрывает их магия. Нужно получить преимущество и предоставить Карстарсу возможность напасть. Нужно сделать всё возможное, чтобы не умереть от рук глупых смертных людей.

Он был сальватором, связанным с сакрификумом, и был близок к богам, как никто другой. Он, фактически, и был богом.

Магия откликнулась, будто препятствие, которое стояло у неё на пути, исчезло в одном мгновение. Иснан развёл пальцы в стороны, открывая портал, и быстро шагнул назад, потащив Карстарса за собой.

Иснан убеждал себя, что это не бегство. Ему нужно было изучить территорию, понять, где прячутся сальваторы и как именно их магия ощущается практически всюду, создать хотя бы мало-мальскую возможность для неожиданной атаки. Он, конечно, не Четвёртый, не умеет прыгать из одной точки пространства в другую, но умеет открывать порталы и знает, что в состоянии использовать даже столь ограниченный способ перемещения. Иснан был уверен, что откроет портал и проведёт их на пару улиц дальше, туда, где стрелы не достанут их, что Карстарс сразу возьмёт хаос под контроль, а сам Иснан сосредоточится на ощущении сальваторской магии.

Но он ступил на другую улицу и сразу же напрягся, когда магия внутри него едва не взвыла. Портал закрылся, и в десяти метрах от них оказалась Первая вместе с двумя людьми, которые тут же наставили на них оружие.

Карстарс, в отличие от него, расслабленно повёл плечами и с улыбкой сказал:

– Здравствуй, Первая. Желаешь закончить то, что мы начали ещё в Башне?

***

Никто, кроме сальваторов, не понимал сути их магии. Даже Иснан, будучи Вторым, многого не знал – поэтому, наверное, и выглядел таким удивлённым, когда портал привёл его прямо к Первой. Карстарс предположил, что всё дело в магии, которую Лабиринт пытался украсть, в его попытках свести всех сальваторов вместе и постоянным внутренним изменениям. Но если Иснан, судя по его лицу, собирался вновь открыть портал и сбежать, как трусливый щенок, то Карстарс намеревался воспользоваться подвернувшейся возможностью.

Он прекрасно помнил, как сильно Первая портила ему всё веселье: как ломала барьеры Уалтара и печати из хаоса, наложенные Карстарсом; как развеивала морок и разбивала зеркала Гасион; как сжигала Уалтара и как отрубала ему голову. Не будь девчонка такой упрямой, Карстарс бы позаботился о том, чтобы обратить её в тёмное создание. Её Сила, стремление и чистый гнев, который он с наслаждением вдыхал прямо сейчас, могли стать чрезвычайно ценным ресурсом.

Карстарс, возможно, и попытался бы склонить её на их сторону, если бы Гасион не начала мучить её раньше срока и не перегнула палку. Хорошо хоть, в первый раз госпожа не подпустила её к сальватору. Над Иснаном работали только трое: Ситри, Маракс и сам Карстарс, успевший изучить каждый уголок его сознания.

Но этого оказалось недостаточно. Карстарса заперли в чужом мире, Маракс был растворён в хаосе, а Иснан остался под надзором госпожи. Как именно она воздействовала на него? Что делала, что говорила? Предполагали ли, что когда-нибудь он окажется в Лабиринте, из-за которого его изменённое сознание начнёт восстанавливаться?

Карстарс не мог этого допустить. Даже если он ослаб из-за Третьего, едва не убившего его, он всё ещё был в состоянии сильно усложнить жизнь Первой. Запутать её, напугать. Показать то, что её ожидало, и сделать это реальным. Не позволить Иснану вмешаться раньше срока.

Карстарс медленно вдохнул, чувствуя привкус клубящегося в воздухе хаоса и магии, которой Иснан отчаянно ограждал их от людей, и улыбнулся, показав клыки.

– В чём дело, Первая? – ласково спросил он, когда девушка вскинула руки, вены на которых тут же засветились золотым. – Ты не рада меня видеть? Но ведь это вы искали нас.

Он услышал, как нервно сглотнул человек, бывший на шаг позади сальватора: щуплый на вид, перепуганный. Смертный. В его жилах, должно быть, от страха застыла кровь. Карстарс впервые его видел и понятия не имел, есть ли у него имя. Может, он был лишь псом для Первой, как ноктисы – для него. Может, он сломается даже быстрее, чем Карстарс успеет проникнуть в его разум.

– Не молчи, Первая, – промурлыкал он, сделав шаг вперёд. Сальватор не сдвинулась, зато Иснан зашипел на него, требуя остановиться. Карстарс его проигнорировал. – Я скучал по твоему сознанию.

Удар достиг цели: девчонка вздрогнула и едва не опустила руки, но в последнюю секунду лишь крепче стиснула кулаки. Воздух вокруг неё слабо замерцал – магия ограждала двух смертных защитными барьерами, отделяла от неё, чтобы Карстарс не мог до них добраться.

Прекрасно. Карстарс любил, когда ему немного сопротивлялись.

И всё же, он старался быть осторожным. Лабиринт принимал их короля и Иснана, но всё ещё присматривался к Карстарсу и Мараксу. Неизвестно, что будет, если он надавит слишком сильно: может, мир вокруг вновь изменится? Может, Лабиринт убьёт его, ведь сальваторы – его добыча?