Текст книги "Мир лабиринта и костей (СИ)"

Автор книги: Mikki Host

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 37 страниц)

Звуки битвы отошли на второй план. Свет, разрезавший тьму, вспыхивал и гас. Отовсюду лилась кровь. Звон, стоящий в ушах Андера, и образы, проносившиеся перед его глазами, никак не желали исчезать.

Миры умирали один за другим, а он был здесь, в этой тюрьме, за тысячью печатями, которые кто-то разбил, и видел, как Алеандро вновь разил своих врагов.

Серебро в волосах, зелень в глазах – да, это точно был он. Бог, вместе с Айриноул породивший эльфов, гордый воин с посеребрённым копьём.

Вот только Андер не видел этого копья сейчас.

***

– Ваше Величество, – несмело начал Беро, сложив ладони перед собой, – я думаю, что…

– Закрой рот! – рявкнула Ариадна, метнув на него дикий взгляд. – Пошёл вон! Убирайся и займись делом!

Беро без лишних пререканий поклонился и, так и не подняв головы, вышел из маленькой гостиной. В самый последний момент Данталиону показалось, будто маг бросил на него сочувствующий взгляд.

Хотя, может быть, это было не сочувствие, а осуждение. Данталион никогда не умел угадывать эмоции Беро, да и было совсем не до них.

– А ты что мнёшься?! – Ариадна обернулась к Сионию, который, кажется, старательно делал вид, что крики королевы – это вполне нормальное явление. – Отдельное приглашение нужно?

– Ваше Величество… – начал было Сионий, но Ариадна, вскинув руку, заставила его замолчать.

Данталион впервые видел, чтобы королева была так зла. Её чары пропитывали воздух до того сильно, что становилось трудно дышать. Где-то мерцали искажения, вызванные чрезмерным использованием магией Сионием, Беро и магами-целителями, теперь подчёркиваемые чарами Ариадны.

Данталион понятия не имел, почему она была настолько разгневанной. На изучение туннелей они потратили от силы пару часов, и за это время, кажется, ничего сверхъестественного не случилось. Ничего, кроме Минервы, которая едва не убила Шераю.

Так как именно она была единственным целителем в особняке Гилберта, Сионий и Беро доставили их к феям, где Шерае тут же оказали помощь, окружили чарами и магией, которые спасли ей жизнь. Но королева была зла вовсе не потому, что из-за простого мага многие феи переполошились и были вынуждены в срочном порядке помогать целителям. Ариадна, вообще-то, поступила так, как и должен поступать лидер коалиции, и лишний раз доказала, что именно за ней закреплено главенство. Но с чего она так злилась?..

Всё, вообще-то, обошлось. Да, Шерая едва не умерла, но не умерла же. Тень Эйкена и магия Сиония привели Данталиона к ней очень даже вовремя. Сам Сионий позаботился о Шерае сразу же, как она вытащила их из туннелей, а Беро организовал лечение у фей. Магия медленно, но верно восполнялась, и больше жизни Шераи ничего не угрожало. Ни Ариадне, ни Данталиону не было смысла и дальше торчать в этой гостиной, соединённой со спальней, где феи и расположили Шераю.

Но королева, как и всегда, имела свои планы, которыми ни с кем не делилась. Она, должно быть, даже не помнила, что не может силой удерживать Данталиона во дворце, не может приказать ему остаться или убраться восвояси. Но она смотрела на него так, будто действительно имела власть над ним. Будто она – единственная из коалиции, кто ещё сохранил разум.

Хотя, может, так оно и было.

– Вы все просто идиоты… – прошипела королева, приложив пальцы к виску. – Если бы могла, задушила бы вас собственными руками!

Данталион ей не ответил. Ариадна могла злиться, сколько угодно, но в её злости не было смысла. Это не она была в туннелях. Не она видела то, что столько лет отравляло душу и разум.

Данталион ущипнул себя за переносицу.

Он так и не сумел вытравить воспоминания, разрывавшие его сердце. Демонам хватило лишь нескольких секунд, чтобы убедить его в том, что он так рьяно отрицал.

Тереза и Беатрис знали, что это был он. Они умерли, зная, что виноват Данте, и Данталион ничего не мог с этим поделать.

Он так отчаянно хотел, чтобы это было ложью.

– Приведите ко мне мальчишку! – вдруг выкрикнула королева, неизвестно для чего топнув ногой.

Двери тут же раскрылись, но в помещение вбежал не Эйкен, ждавший выговора под наблюдением двух рыцарей, а Беро в сопровождении Айше, с ног до головы испачканной в крови. Быстрее, чем он успел что-либо осознать, Данталион поднялся с дивана и приготовился к атаке.

– В-ваше Величество, – запнувшись, начал Беро, – госпожа Айше прибыла с посланием от короля Джулиана.

Из-за спины Беро выглянул стоящий в дверях Эйкен. Данталион был уверен, что мальчишка сбежит, – ведь Шерая, которая должна была позаботиться о нём, временно выбыла из строя, – но он даже не возразил, когда Беро и Сионий сказали, что ему лучше отправиться к феям, а не вернуться в особняк. Он и теперь не предпринимал попыток сбежать. Стоял на месте, смотря на них из-под упавших на глаза тёмных волос, и почёсывал маленькую Змею, лежащую у него на руках.

– Ваше Величество, – поклонившись, начала Айше после того, как королева взмахнула рукой, позволяя ей говорить. – Мы выследили место, где скрывались демоны, взявшие госпожу Сибил под контроль.

– И? – требовательно выдала королева.

– Мы застали их врасплох, Ваше Величество. Минерва, напавшая на госпожу Мур, мертва. Наш король лично обезглавил её и сжёг её тело.

Вплоть до этого момента Данталион и не представлял, насколько сильно он был напряжён. От слов Айше всё его тело будто расслабилось, с губ сорвался совсем тихий облегчённый вздох.

Данталион не понимал, что с ним. Переживать за Шераю бессмысленно, как и сокрушаться из-за того, что Минерва оставила ему парочку ран. И всё же…

– Мы спасли пленника, – несмело продолжила Айше, смотря себе под ноги. – Мы не знаем, кто он. Наш король обращается к вам за помощью и просит, чтобы ваши чары помогли.

Ариадна кивнула, но будто машинально, совсем не вникнув в услышанное. Эйкен, всё ещё стоящий в дверях, крепче обнял Змею, и та, как кошка, прильнула к нему.

– Это Андер, Ваше Величество, – едва слышно произнёс Эйкен. Все разом обернулись к нему, но он, ничуть не смутившись, добавил: – Когда моя тень нашла госпожу Мур и привела к ней господина Данталиона, я отправил Змею следить за… За Минервой, Ваше Величество. Я нашёл их укрытие и привёл туда короля Джулиана с его охотникам.

Данталион против воли усмехнулся. Мальчишка-то, оказывается, был смекалистым и вовремя подсуетился, чтобы не только поймать Минерву, но и доказать, на чьей он стороне.

На слабый след Минервы маги напали сразу же, как Шерая вывела их из туннелей, и король Джулиан лично возглавлял своих охотников. Однако если бы не Эйкен, неизвестно, сумел бы хоть кто-то отыскать укрытие тёмных созданий.

Это было так просто и логично: использовать хаос, чтобы отыскать ещё больше хаоса.

Но если Шерая и Марселин узнают, какому риску себя подвергал Эйкен, их обоих хватит удар.

– Разве ты не должен был следовать приказам госпожи Мур, мой мальчик? – обманчиво сладким голосом уточнила королева. – Она доверилась тебе, попросила о помощи, а ты её предал. Разве ты должен был отправлять тень вслед за Минервой, которая, позволь тебе напомнить, едва не убила одного из наших сильнейших магов?

– Я… – растерянно начал Эйкен, но Данталион, чертыхнувшись, тут же прервал его:

– Я ему приказал.

Эйкен испуганно уставился на него. Змея, ютившаяся на его руках, вдруг повернула голову в их сторону.

– Когда его тварина привела меня к Шерае, я приказал, чтобы он отыскал следы Минервы. Разве не в этом был смысл, а? Найти Минерву. Узнать, кто ещё стоит за порабощением и убийством Сибил. В конце концов, спасти какого-то там Андера, как завещали нам наши славные сальваторы.

Ариадна разъярённо сверкнула глазами, посмотрев на него, но Данталион не был напуган, нет. Весь его страх остался в Неаполе, в простой маленькой квартирке, где им едва хватало места, которую хаос Минервы воссоздал в мельчайших подробностях. Брызги крови, истерзанное тело Беатрис, крики Терезы и её ужас – всё было точно таким, каким помнил Данталион.

– Это правда? – властно спросила Ариадна, обратившись к Эйкену.

Тот быстро закивал. «И впрямь смышлёный», – подумал Данталион.

Выждав мгновение, королева, презрительно фыркнув, махнула Беро рукой и скомандовала:

– Верни мальчишку домой.

– Как прикажете, Ваше Величество.

– А как же госпожа Мур? – робко поинтересовался Эйкен, ещё крепче прижав к себе тень.

– Пусть пока побудет под нашим присмотром, – тихо ответил Беро, положив ладони ему на плечи. – Господин Сионий пообещал остаться в особняке, и с ним вам ничего не угрожает. Как только госпожа Мур проснётся, она, я уверен, захочет вернуться. Но пока ей лучше побыть у нас.

Он продолжал убеждать Эйкена, уводя его как можно дальше от королевы, Данталиона и Айше, всё ещё смотрящей себе под ноги.

– Если твой король желает моей помощи, – сказала Ариадна, и Айше, вздрогнув, обратилась во слух, – пусть сам явится ко мне. Я не намерена бежать к нему по первому же зову. Свободна.

Поклонившись, Айше вышла, и двое рыцарей, до этого следивших за Эйкеном, тихо закрыли двери.

– А я что, реально дождусь особого приглашения? – фыркнув, уточнил Данталион.

Не то чтобы у него были силы на глупые шутки или споры. В чужих словах и шагах он слышал крики Терезы, звук, с которым нежная шея Беатрис ломалась, и рычание, вырывавшееся из груди.

Но то был Данте, и королеве плевать на него. Она – лидер коалиции, такая же, как и Данталион, и они должны были решать проблемы, свалившиеся на их головы. Даже если король Джулиан действительно убил Минерву и спас Андера, – в чём Данталион, честно говоря, сомневался, – они всё ещё не знали, где прячутся предатели.

– Завтра состоятся похороны, – вдруг сказала королева. Тихо, безжизненно, будто и не она всего минуту назад была готова растерзать каждого, кто просто смотрит на неё.

– Меня, если честно, не волнует, сколько эльфов погибло сегодня. Пусть с этим разбирается их король.

– А я и не об эльфах.

Данталион насторожился.

– Знаешь, мы едва не лишились ценных ресурсов. Шерая. Йозеф. Сионий. Сам Джулиан, в конце концов. Даже этот мальчишка с тенями. Демоны дышат нам в затылок, убивают нас, точно насекомых, а мы ничего не можем с этим поделать. Сальваторы исчезли. Демоны лезут из всех брешей. Кто-то зовёт их, я знаю, но для чего? Кто командует ими?

– Понятия не имею, – нетерпеливо выпалил Данталион, опустив плечи. – Ты долго будешь терроризировать меня своей тупой философией? Я, если ты не забыла, тоже чуток ответственный. У меня есть дела.

– Твоё дело заключалось в том, чтобы никто не пострадал, – резко ответила Ариадна. – Шерая едва не погибла, а Джулиана никто не сумел остановить. Ты отправил ребёнка в логово к демонам!

– Во-первых, ему тринадцать, он ни хрена не ребёнок! Во-вторых, я отправил его тень, а не его самого.

– Это не отменяет того факта, что ты пренебрёг своими обязанностями! Мы ведём коалицию, Данталион! – неожиданно громко и властно продолжила королева, приблизившись к нему. – И если это будет продолжаться, мы приведём её к войне. Не к столкновениям, преследованиям или охоте. К настоящей войне. Если мы не справимся, этот мир падёт, как и все остальные, и ничего не останется.

На последних словах её голос понизился до шёпота, а по щекам полились слёзы. Данталион окончательно растерялся.

Королева фей не плачет. Она использует чары Сердца и меч, чтобы уничтожить любого, кто посягнёт на жизни или гордость её подданных. Не зря говорят, что феи куда опаснее эльфов и что оружие, которое они создают, намного сильнее.

Но королева фей плакала, и Данталион не понимал, из-за чего. Его сердце всё ещё билось в горле, где застряли крики и слова, которые он не мог произнести из-за хаоса Махатса и Кемены. Воспоминания всплывали одно за другом, не оставляя ему ни секунды на передышку. Пугающее прошлое кусало за пятки, кровавое настоящее смотрело в глаза, а тёмное будущее, окрашенное только хаосом, дышало в затылок.

– Это была Камилла, – выдохнула Ариадна, смотря ему в глаза.

Данталион замер.

– Что?

– Фея, чьи видения становились лишь сильнее. Это была Камилла, – шёпотом повторила Ариадна, её тело начала бить мелкая дрожь. – Я увидела это в её душе. Хаос сломил её, запер внутри, и я видела, как она кричала. Она была рядом, а я не смогла этого понять… Она убила себя сегодня. Перерезала себе горло, перед этим сказав, что видит, как сальваторы сражаются друг с другом. Она…

Голос королевы сорвался, и она, прижала ладонь ко рту, подавив всхлип. Данталион понятия не имел, что ему делать.

Утешать королеву – не его задача. Он помог только один раз, и то потому, что больше никто не мог. Они, кажется, даже друзьями не считались. Всего лишь сигридцы, которые пытаются выжить.

Кое-как выровняв дыхание, королева посмотрела на него, – будто этой мучительной минуты не было, будто Данталион лихорадочно не думал о том, следует ли ему сделать хоть что-то, – и прошептала:

– Моя милая Камилла… Моя милая Камилла видела, как Третий убивает Первую. Сказала, что золото обагрится кровью, и убила себя, сдавшись под натиском хаоса. Всё это время моя Камилла была во власти демонов, а я…

Не выдержав, королева упала на колени и, вцепившись в ткань платья на груди, громко, отчаянно закричала.

Глава 9. Мертво и пустынно кругом

– У нас нет времени на твои фокусы, – проскрежетал Маракс, хлопая крыльями.

– Это не фокусы, – огрызнулся Иснан, протянув руку к древней фреске, возле которой и остановился. – Ты разве ничего не слышишь?

– Только твою болтовню, щенок.

– О, Хайбарус, вы и пяти минут не можете провести в тишине? – раздражённо пробормотал Карстарс.

Маракс тут же ответил ему, но Иснан мгновенно потерял интерес к только-только начавшемуся спору. Обычно ему даже нравилось наблюдать, как Карстарс придирался к Мараксу при любой возможности, как доказывал, что тот владеет хаосом далеко не так хорошо, как сам Карстарс, однако сейчас Иснану было не до этого.

Лабиринт пугал его, – в чём он, разумеется, никогда бы не признался, – но и завораживал. Здесь не было ничего из привычного ему мира, и хаос сплетался с магией, принося тысячи голосов, ощущения чужих взглядов и запах горящего дерева.

Вход в Лабиринт отыскали демоны Карстарса, которые начали собираться вокруг него едва не с первой минуты после их появления в этом мире. Дикие Земли и впрямь были его территорией, где он знал каждый сантиметр. Несмотря на то, что последняя Башня, воздвигнутая им, была уничтожена, а Карстарс пострадал из-за сальваторов, он ни на мгновение не показывал слабости или сомнений. И он без лишних вопросов последовал в Лабиринт вслед за Иснаном, тогда как Маракс пытался выбить из Второго подробные объяснения.

Их, в сущности, практически не было. Иснан шёл вслед за своей магией и хаосом, который тонкой нитью тянулся к самому Хайбарусу. Король ждал его в недрах Лабиринта, направлял и помогал, закрывая и открывая другие входы по своему усмотрению. Это доказывало, что Хайбарус был достаточно силён, чтобы противостоят сразу трём сальваторам, что, в свою очередь, ставило Иснана в тупик.

Это место отзывалось на его магию. Некрополи показывали свои истории, отстраивались и рушились, пока Иснан брёл по их улицам, ведомый хаосом. Из глубин океанов и морей поднимались горы, верхушками касавшиеся небес, усеянных звёздами. Дороги переплетались между собой, складывались в один длинный широкий путь, со всех сторон окружённый туманом, бездной и гробовой тишиной. Лабиринт менялся по собственной воле и чуть реже – по воле Слова. С Лабиринтом произошло или до сих пор происходило нечто, что раз и навсегда изменило его основную структуру и что оставалось для Иснана загадкой.

Почему он не мог пройти Лабиринт, хотя был сальватором? Почему вынужден изучать каждое новое место с Мараксом и Карстарсом, надеясь отыскать подсказки? Почему Хайбарус, открывший для них вход, не может провести сразу к себе?

Почему он вообще зовёт Иснана к себе?

«Думай, – терпеливо повторял Ренольд, игнорируя протесты Иснана и его требования не подавать голоса. – Все ответы давно перед тобой».

Иснан не был в этом так уверен. Да, Хайбарус привёл его в этот мир, помог войти в Лабиринт, но что ему нужно от Иснана на самом деле? Они, вроде как, заключили сделку: Иснан поможет королю, а тот назовёт имя, которое сальватор слышал, но никак не мог запомнить.

Здесь, в Лабиринте, мерзкое ощущение, будто за ним постоянно наблюдают, стало только сильнее. Иногда краем глаза Иснан видел размытые силуэты, предметы интерьера, яркие, колышущиеся мазки. Слышал чужие голоса, крики и смех, чувствовал запах человеческих тел и горящего дерева. Какое-то имя постоянно повторялось, но Иснан никак не мог его запомнить.

Маракс и Карстарс ничего не замечали.

Им, в отличие от Иснана, в Лабиринте было значительно хуже. Несмотря на старания Хайбаруса, Лабиринт по большей части всё ещё был местом, где когда-то ходили боги. Их магия и ихор пропитали собой каждый клочок этого таинственного пространства, а Блуждающие Души, изредка появляющиеся, но никогда к ним не приближавшиеся, напоминали, что власть Хайбаруса над этим местом хрупка.

Он король демонов, но не бог. Зато Иснан благодаря связи с Ренольдом был близок к богам, и его Слово – ключ, который был нужен Хайбарусу.

Вот только Иснан не понимал, для чего.

Он искал подсказки везде, даже во фреске, которая появилась перед ним всего несколько минут назад. Длинный пустой коридор казался бесконечным, вместо потолка – тёмное звёздное небо, а вместо пола – стекло, за которым скрывалась бездна. Лабиринт вновь изменился, оставив позади один из мёртвых городов, который они изучали, и сформировался в нечто, что заинтересовало Иснана.

Фреска была абсолютно белой и изображала две высокие башни с окнами, на которых были решётки. Иснан бы и не обратил на них внимания, если бы не услышал, как из башен доносятся чьи-то голоса: юные, тихие и отчаянные. Кто-то был заперт внутри, и Иснан слышал, как неизвестные стенали, просили прекратить что-то и отпустить их.

Маракса и Карстарса, всё ещё спорящих, фреска совершенно не интересовала.

«Думай, – вновь проговорил Ренольд, поднимая его руку и кладя на изображение одной из башен. – Все ответы давно перед тобой».

«Это просто фреска», – возразил Иснан.

«Разве? Это фреска, которая появилась в Лабиринте. Ты ведь слышишь голоса, запертые внутри, верно?»

«Я не понимаю, что они кричат».

«То же, что кричал ты».

– Эй, щенок! Долго ещё будешь пялиться в пустоту?

Иснан моргнул и озадаченно уставился на пустую белую стену. Фреска исчезла, ничего после себя не оставив. И судя по разъярённому взгляду Маракса, произошло это не мгновение назад.

Иснан нервно сглотнул. Пытался ли Хайбарус таким образом передать ему какое-то послание? Или же сам Лабиринт общался с ним, чувствуя в нём магию сакри?

Он ничего не понимал. В Лабиринте смешались магия богов и хаос демонов, но Иснан не чувствовал, чтобы они боролись между собой или пытались склонить его на одну из сторон. Они словно изучали его, действуя сообща, подкидывая подсказки и проверяя, сумеет ли Иснан разгадать их.

Одно он сумел понять наверняка: в Лабиринте крылось нечто, что могло полностью изменить его представление о магии и хаосе. Нечто, что могло помочь ему избавиться от контроля демонов. Маракс и Карстарс ничего не чувствовали и не видели, но Иснан был особенным.

Он был близок к богам, как никто другой.

***

Пайпер чувствовала себя обманутой, видя не Некрополь, простиравшийся внизу, а белую пустыню и абсолютно чистое небо. Огромные врата, ещё минуту назад бывшие за их спинами, исчезли.

– Это Лабиринт, – напомнил Фортинбрас, в последний момент схватив за воротник куртки ринувшегося вперёд Николаса. – И он может перестраиваться так, как ему угодно. Я, честно говоря, и не рассчитывал, что мы окажемся сразу в Некрополе.

– Но в прошлый раз здесь был Некрополь, да? – уточнил Стефан.

– Именно.

– Что ж, ладно. Не то чтобы я сильно удивлён. Кто-нибудь удивлён?

Гилберт покосился на него, как на умалишённого. Хотя, может быть, он просто пытался убить Стефана взглядом. За всё утро Гилберт не произнёс ни слова, и Пайпер не представляла, что у него на уме и какие планы он вынашивает.

– Как тут ориентироваться? – проворчала Твайла, прикрыв глаза от палящего солнца.

– Магия подскажет, – ответил Фортинбрас.

– Чудесно, – фыркнув, Твайла закатила глаза. – Обожаю, когда ваша магия решает все наши проблемы.

– А я обожаю, – достаточно резко произнесла Клаудия, и все взгляды тут же обратились к ней, – когда все молча стоят на месте и не мешают мне.

Стелла едва не подпрыгнула – то ли от нетерпения, то ли от страха.

– Что-нибудь чувствуешь?

– Желание бросить вас здесь, если вы сейчас же не заткнётесь.

Стелла заулыбалась и активно закивала головой. Клаудия покосилась на Фортинбраса, и тот, кивнув, сложил руки на груди. Все звуки будто разом стихли.

Пайпер почувствовала себе обманутой дважды.

Думая о Некрополях, она представляла себе настоящие подземные города, от которых к Лабиринту вели туннели. Пайпер и мысли не допускала, что они окажутся в пустыне, что гигантские врата из белого камня исчезнут сразу же, как Стефан, замыкавший их небольшую процессию, перейдёт границу.

Это произошло мгновенно, будто по щелчку пальцев. Пайпер даже не успела осознать, что Джинн, Киллиан и Эйлау, сопровождавшие их до врат, остались по ту сторону. Что они остались фактически в другом мире, а за вратами простирался ещё один, таинственный и опасный, всё это время граничащий с Дикими Землями.

Пайпер было страшно. И как только Фортинбрас столько лет справлялся? Зная, что совсем рядом скрыто нечто настолько пугающее, он добровольно прошёл через врата вместе с Клаудией, следуя за зовом Блуждающих Душ…

– Эй.

Пайпер пискнула и едва не подскочила на месте. Фортинбрас, аккуратно взяв её руку, наклонился, чтобы их глаза оказались на одном уровне, и сказал:

– Лабиринт будет давить на твой разум, запутывать, показывать то, чего ты не хочешь видеть. Но пока мы с Николасом рядом, тебе нечего бояться. Мы справимся.

Пайпер постаралась выдавить уверенную улыбку.

– Просто это как-то…

– Что?

– Это… Странно, – всё-таки подобрала Пайпер подходящие слово. – Я всё ещё не могу поверить, чтобы мы, люди, смогли спасти богов.

– Люди, великаны и тёмное создание, – уточнил Фортинбрас.

– Хватит умничать, – пробормотала Пайпер.

– Но я не умничаю…

Пайпер закатила глаза.

На самом деле вот это было страннее всего: осознавать, что привычный мир никогда не выстроится в единую картину, что новые детали будут появляться постоянно, и при этом делать вид, что она готова к этому. Притворяться, будто она не хотела продлить единственный час спокойствия, бывший этим утром, на целую вечность.

Всё было так хорошо, но теперь они в Лабиринте, и надеяться могут только на магию сакри да на проклятие Клаудии. И Пайпер, как бы сильно ни храбрилась, не была уверена, что выдержит это.

– Мне очень страшно, – совсем тихо произнесла она, боясь, как бы её не услышал дядя Джон. Он и так то и дело косился на них, будто был уверен, что может случиться что-то странное или что Фортинбрас ни с того ни с сего решит убить её.

Не то чтобы Пайпер было неуютно под взглядом дяди Джона. Но их разговор никак не шёл у неё из головы, и казалось, будто он точно знает, что этой ночью она спала не у себя в покоях.

А может быть, он просто догадался – немного понаблюдал за тем, как на неё косится Гилберт, сопоставил это с тем, что Киллиан вдруг захотел поговорить с ней наедине перед тем, как они отправились к вратам, и пришёл к вполне логичному выводу. Но если это было так, и если дядя Джон был этим недоволен, он не вмешивался.

– Всё будет хорошо, – так же тихо ответил Фортинбрас. – Но если хочешь, ты можешь вернуться и…

– Вот только не надо меня отсылать, – перебила Пайпер. – Да, я хочу вернуться, но вас я не брошу. Мы одной магии, и мы сделаем это вместе.

Хотя, конечно, ей не очень этого хотелось. Но Пайпер уже привыкла игнорировать свои желания и, притворяясь, делать то, чего она совершенна не понимала.

Отправиться в другой мир и пройти магический Лабиринт? Боги, да пару месяцев назад её главной проблемой был сломавшийся фотоаппарат. Прошлая Пайпер ни за что бы не поверила, что бывают проблемы и похуже.

Судя по всему, только она и была напугана происходящим. Вокруг, не считая их самих, – ни души, только растрескавшаяся земля, далёкие невысокие барханы и палящее солнце, жара которого Пайпер совсем не чувствовала. Даже напряжение, до этого витавшее в воздухе, куда-то исчезло. Николас нетерпеливо прыгал на месте, оглядываясь по сторонам, и о чём-то переговаривался с Твайлой. Стелла уже устала ждать, когда Клаудия заговорит, и начала спрашивать Стефана о том, чувствует ли он что-то странное. Дядя Джон, – кто бы сомневался, – всё ещё поглядывал в их сторону, тогда как Кит косился на Марселин, которая пыталась вытянуть из Гилберта хотя бы одно слово.

Благодаря магии целителей и стараниям Марселин в частности Гилберт вновь был на ногах, и многочисленные синяки и кровоподтёки, оставшиеся после боя с Катоном, его совершенно не волновали. Он, казалось бы, даже не обращал внимания на повязку на левом глазу, которую Марселин запретила снимать до её особого распоряжения. И все делали вид, будто это нормально.

Никто не задавал вопросов. Никто не пытался помочь. Исключением была разве что Марселин, но таков был её долг, и с этим, пожалуй, никто не мог поспорить. Только она вилась вокруг Гилберта, будто его жизнь до сих пор висела на волоске, и отказывалась отступать.

Пайпер была уверена, что именно поэтому Гилберт до сих пор молчал и предпочитал делать вид, будто ничего сверхъестественного не произошло.

– Я слышу, – наконец сказала Клаудия и, не давая никому даже секунды на размышления, шагнула вперёд.

Пайпер огляделась. Вокруг всё ещё было пусто и мертво, на многие мили вокруг – ни единого признака жизни. Но Клаудия уверенно прошла на несколько метров вперёд, остановилась и, задумавшись на секунду, повернула голову вправо. Пайпер повторила за ней, но ничего и никого не увидела.

– А что конкретно ты слышишь? – всё-таки спросил дядя Джон.

– Блуждающие Души, – невозмутимо ответила Клаудия.

– Но ведь здесь никого нет, – возразил Кит.

Клаудия посмотрела на него, как на недоразумение, и возвела глаза к небу. Затем вдруг нахмурилась, запрокинула голову и застыла.

Пайпер всё ещё ничего не чувствовала. Разве её магия не должна была хоть как-то реагировать на это место? Минуты назад Пайпер чувствовала страх, была готова разрыдаться из-за него, но теперь – ничего. Будто они и не в Лабиринте, который, если верить Райкеру, пытался подавить магию сакри.

– Я слышу голоса, – сказала Клаудия, повернувшись к ним, – но не понимаю, о чём они говорят. И я слышу треск огня.

– Это же просто маленький костёр, да? – перепуганно уточнил Николас.

– Я не знаю, – достаточно резко ответила Клаудия. – Треск огня – это не голоса мёртвых. Я не должна была его услышать, но услышала.

– Думаешь, Лабиринт раскрывает твоё проклятие с новой стороны? – отрешённо спросил Фортинбрас, сосредоточенным взглядом обводя линию горизонта и барханы, возвышающиеся вдалеке.

– Или пытается его подавить. Здесь были Блуждающие Души, но они исчезли, как только я поняла, что слышу треск огня. Звук был такой, словно… Словно что-то горело, какое-то здание. Мне показалось, что я слышу крики и…

Неожиданно она дёрнула головой и, вновь повернувшись, замерла на месте. Краем глаза Пайпер заметила, как Стефан, сжав кулаки так сильно, что хрустнули костяшки, начал оглядываться. Энцелад напрягся и снял со спины лук Дионы, так и не дождавшись какой-либо команды от Гилберта, – Пайпер видела, как рыцарь смотрит на него, и знала, что Гилберт тоже это видит, но почему-то продолжает делать вид, будто мира вокруг и людей в нём просто не существует.

– Клаудия, – тихо, но настойчиво позвал Фортинбрас, встав рядом с ней. – Что ты слышишь?

– Голоса, – неуверенно ответила Клаудия, закрывая глаза и прислушиваясь. – Я слышу два детских голоса, один – взрослой женщины и… Не понимаю. Они спорят из-за того, может ли мальчик залезть на дерево? Это очень странно.

Поймав озадаченный взгляд Марселин, Пайпер смогла только пожать плечами. Обычно Клаудия не расщедривалась на объяснения, а Фортинбрас понимал её с полуслова, иногда даже с одного взгляда. Сейчас, однако, даже он выглядел растерянным – смотрел на Клаудию так, будто она вдруг заговорила на совершенно другом языке, из которого он ни слова не знал.

– Высокое дерево, – продолжила Клаудия, помолчав немного. – Много детей, они спорят о чём-то…

– Я чувствую, – вдруг встрял Николас, подскочив к Клаудии. – Их действия, магию и хаос. Я чувствую то, что ты слышишь.

– И что это значит? – устало спросил дядя Джон.

Николас быстро оглянулся на него, тряхнул ладонями и, выдохнув, закрыл глаза. Вокруг него разлилась магия, поначалу едва светившаяся: тонкие фиолетовые нити оплетали руки, ноги и тело Николаса, мягко касались его лица и вытягивались во все стороны, плавно огибая каждого из них.

Постепенно нити стали стягиваться в разные точки, и всего через несколько мгновений сформировали отдельные образы и предметы, которые Пайпер пусть и с трудом, но узнала. Огромное дерево метрах в трёх от них состояло из тончайших светящихся нитей магии, вспышки фиолетового на ветвях напоминали крохотные листья. Под деревом было несколько невысоких фигур, также сформированных магией. Одна из фигур отделилась и, запрыгнув на ствол дерева, полезла вверх.

– Дети просто лезут на дерево, – раздражённо пробормотал Энцелад, первым нарушив тишину.

– Одна из Блуждающих Душ говорила, что здесь скрыт давно похороненный страх.

– А Блуждающая Душа не могла сказать что-то более конкретное?

Позади дерева стали вырисовываться и другие очертания: невысокий забор, несколько кустов, возвышающийся наподалёку дом и человека, появившегося на пороге. Кажется, он что-то крикнул: рот его открылся, но до них не долетело ни звука. Однако дети тут же бросились врассыпную, и ребёнок, почти долезший до верха, спрыгнул вниз, зацепившись за ветку, дёрнул рукой и, подскочив на ноги, побежал. Нити магии распались, едва только образ ребёнка пронёсся мимо Николаса.

– Это всё, – сказал он, открыв глаза. – Дальше Движение не видит.

– И в чём тут смысл? – вновь спросил Энцелад.

Пайпер впервые за долгое время видела, чтобы он был так заинтересован в происходящем – но, похоже, он просто задавал вопросы, которые Гилберт решил не озвучивать, предпочитая игнорировать всех и вся.

– Здесь скрыт давно похороненный страх, – задумчиво повторила Клаудия, постучав пальцами по подбородку.

– Спасибо, это мы уже поняли, – огрызнулся Энцелад.