Текст книги "Мир лабиринта и костей (СИ)"

Автор книги: Mikki Host

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 37 страниц)

На секунду замолчав, она посмотрела на место, где только что была Ветон, но Киллиан не шелохнулся. Он по запаху чувствовал, что он неё ничего не осталось – хаос поглотил её, полностью уничтожив, и Киллиану было ровным счётом наплевать на это. Предательница должна была умереть ещё в утро, когда пыталась убить Джинна. Она изводила их молчанием, хаосом, который защищал её, и бессмысленной болтовнёй, и Киллиан был бы рад, что она, наконец, умерла, если бы неё её слова.

Первая убьёт Третьего. Третий убьёт Первую.

– Эйлау, – требовательно повторил Киллиан, чувствуя, что готов вот-вот сорваться.

– Карстарс, – выдохнул Эйлау, медленно опустив голову на его плечо. – Это был его хаос.

– То, что она сказала, правда?

– Не знаю.

– Ракс тебя подери, неужели твоя хвалёная магия настолько бесполезная?!

Эйлау выпрямилась, свернула глазами, ставшими белыми, и резко схватила его за челюсть.

– Смеешь сомневаться во мне и моей магии? – нарочито медленно прошептала она. – Думаешь, мне самой нравится, что мы узнали так мало?

Киллиан рыкнул, готовый ответить, но вовремя понял, что это бессмысленно. Не Эйлау его враг, не её магия, которую она с таким трудом сумела отыскать в Твердыне Кродоу. Киллиан знал, что эта магия была чрезвычайно древней, что знаний о ней осталось катастрофически мало, и даже не понимая в полной мере, что она из себя представляет, верил, что она может помочь, но чувствовал не благодарность или облегчение, а злость и усталость.

Карстарс подобрался ближе, чем кто-либо мог представить, и неизвестно, сколько лет следил за ними через Ветон. Приказывал ли он ей вредить тем, кто обращался к ней за помощью? Пытался ли узнать больше, вынуждая Ветон рыскать по замку и совать свой нос в чужие дела? Заставил ли её говорить то, из-за чего Киллиан медленно умирал внутри?

Первая убьёт Третьего.

Третий убьёт Первую.

Что, ракс его подери, это означает на самом деле?

Киллиан выдохнул, опустив плечи, и уткнулся лицом в плечо Эйлау. Её пальцы соскользнули с его подбородка и переместились на волосы, которые она слегка пригладила, будто хотела, чтобы он даже сейчас выглядел величественным. Магия не искрилась в воздухе, и Киллиан не ощущал чар, только тепло тела Эйлау и её тихое дыхание над своим ухом.

– Им ничего не угрожает, – прошептала она, невесомо, будто бы случайно мазнув губами ему по виску. – Они сальваторы, а не неразумные дети.

– Они там вдвоём, – выдохнул Киллиан, надеясь, что Эйлау поймёт, что он говорит вовсе не о Первой и Третьем. Его совершенно не волновала Пайпер, пусть даже он понимал, что Фортинбрас был бы расстроен таким отношением. Киллиана волновали только его племянники, которых он, как идиот, отпустил. – Я не должен был их отпускать. Они же…

Они едва могли нормально разговаривать. Гилберт ненавидел Фортинбраса, тогда как Фортинбрас любил его всем сердцем. Ветон было достаточно бросить всего одно слово, чтобы уверенность, которую Киллиан старательно взращивал в себе, рухнула, будто карточный домик.

Почему он согласился и позволил Фортинбрасу войти в Лабиринт, а Гилберту – стать его ракатаном для души? Почему не пошёл с ними? Они были лишь детьми, глупыми, уставшими и запутавшимися детьми, и он должен был их защищать, как и обещал когда-то Жозефине.

– Они сальваторы, Киллиан, а Гилберт и вовсе стал лидером… коалиции, – последнее слово Эйлау произнесла осторожно, словно оно до сих пор жгло ей язык. – Они справятся.

Он хотел возразить, но в этот момент Эйлау вновь едва ощутимо провела губами по его виску, и внутри Киллиана что-то окончательно сломалось.

Он не мог точно понять, что с ним происходило. Не мог облечь в слова то, что чувствовал, и объяснить, почему присутствие и поддержка Эйлау стали так важны для него. После того, как исчезла Башня и они потеряли всякий след сальваторов, Эйлау навещала Омагу так часто, как только могла. Когда магия стала возвращаться, она могла без предупреждения открыть портал и пробыть у них всего пару часов, максимум полдня, после чего возвращалась в Тоноак. Пока феи следили за местом, где стояла Башня, а Джинн то и дело срывался в разные уголки Диких Земель, проверяя выбросы магии, Киллиан изо всех сил пытался наладить жизнь в Омаге и успокоить людей, испуганных исчезновением Третьего сальватора.

Эйлау была рядом намного чаще, чем позволяло её положение.

Грань между служебными делами, деловой перепиской и дружескими разговорами между ними стёрлась слишком быстро, и Киллиану какое-то время даже казалось, что его зачаровали. Несмотря на мир, в который возвращалась магия, но который рушился для Киллиана, несмотря на незнание, где Фортинбрас и что с ним, рядом с Эйлау было хорошо и спокойно. Настолько, что Киллиан и не заметил, как впервые показал слабость, сказав, что больше не может выдерживать груза ответственности, не может изводить себя мыслями о том, что он не знает, где Фортинбрас. Рядом с Эйлау было настолько хорошо и спокойно, что Киллиан и не помнил, в какой момент посчитал, будто позволить ей остаться на ночь – это нормально.

Он не понимал этого даже сейчас. И тем не менее крепко обнял её, чувствуя, как бьётся её сердце, слыша её мягкий, бархатный голос, и зная, что она не отвернётся от него.

– Всё будет хорошо, – произнесла Эйлау, обняв его в ответ, – и ты это знаешь.

Киллиан поднял на неё глаза, чувствуя себя идиотом и совсем ещё юнцом, которого впервые выпустили в свет. Он не мог точно понять, что происходило между ним и Эйлау, и сомневался, что сможет когда-нибудь понять. Вряд ли это была любовь: Киллиан никогда не любил кого-то по-настоящему, а Эйлау не клялась ему душой, не говорила, что может сделать это.

Это было бессмысленно. Всего лишь утешение, найденное в том, кто оказался рядом. Киллиан был уверен.

И тем не менее он коснулся губами губ Эйлау и сказал:

– Твоя магия, оказывается, не такая уж и бесполезная.

Эйлау рассмеялась, покачав головой, и поцеловала его ещё раз.

***      Николас завершил последнюю линию и, наконец, представил схему Лабиринта, которую сумел изучить и запомнить с помощью Движения. Структуры во внутреннем устройстве Лабиринта не было: здания, улицы и целые города могли появиться в любом месте, могли обрушиться и восстать вновь всего за секунду. Безжизненные пустыни соседствовали с тёмными коридорами, которые переплетались между собой, а те – с огромными пустыми залами, через которые была проложена одна-единственная прямая дорога. Николас едва успевал отслеживать изменения, происходящие в Лабиринте, и понимал, что дальше будет только хуже.

В момент, когда Лабиринт вышвырнул их обратно в Дикие Земли, Николас почувствовал искажение в пространстве, разлом, который и стал новыми вратами. Те бесследно исчезли сразу же после того, как они оказались в Диких Землях, и Николас довольно быстро сообразил, что это из-за нарушенного равновесия. Ни Райкер, ни Фортинбрас не солгали – чтобы пройти Лабиринт, сальваторам нужны были оба ракатана. Николас, однако, сомневался, что и Карстарс в полной мере осознавал это, и тем не менее он сильно замедлил их.

Николас не понимал только одного: неужели и Иснан нашёл ракатанов? Не могли же Маракс и Карстарс стать ими…

Тряхнув головой, Николас постарался загнать мысли о демонах как можно дальше. Сейчас им нужно было понять, как вернуться в Лабиринт, как ориентироваться в нём и как найти источник силы, сковавшей богов.

– Мы можем создать трёхуровневую связь с помощью Движения, Времени и Силы, – начал Николас, оторвавшись от очертаний Лабиринта, которые расплывались в воздухе фиолетовыми линиями, и поверх них посмотрев сначала на Пайпер, потом – на Фортинбраса, которые сидели напротив него.

После довольно тихого завтрака и собрания с леди Эдон Фортинбрас сказал, что им нужно поговорить, и нашёл тихое место, коей оказалась дальняя часть библиотеки, куда леди Эдон пустила их скрепя сердце.

– Я запомнил ощущение, которое возникает, когда Лабиринт перестраивается, – продолжил Николас, когда Фортинбрас кивнул ему. – С помощью Времени я смогу отслеживать эти изменения, а вместе мы научимся предугадывать их. В результате мы создадим собственную карту и будет знать, когда и где Лабиринт будет перестраиваться, и сможем вычислить, какие участки перестраиваются чаще, а какие – реже. Рано или поздно, но мы найдём место, где окажется нужный нам источник силы, и сможем до него добраться.

– А Сила? – глухо уточнила Пайпер.

– Сила будет удерживать Время и Движение в равновесии и питать их, позволяя мне всегда чувствовать даже мельчайшее изменение.

Немного подумав, Пайпер качнула головой.

– Круто. Это всё?

– Ну-у… Я немного изучил место открытие последних врат, а ещё запомнил, какие сигилы рисовал Катон, так что, думаю, я смогу найти врата, которые откроются нам.

– Ближайшие находятся недалеко от дома Бехар, – добавил Фортинбрас, постучав пальцами по столу, разделявшему их. – И нам следует проверить их.

– Ла-адно.

– Вдвоём. Только ты и я.

Николас, удивлённо округлив глаза, активно закивал головой.

– Перенесёшь нас туда, проверим, откроются ли нам врата, и вернёмся обратно, обсудим, что узнали. Мы ненадолго, – добавил он чуть тише, наклонившись к Пайпер, когда та уже была готова возмутиться, – и двоих заметить намного труднее. Демонам не нужно знать, что мы вновь пытаемся попасть в Лабиринт.

Возведя глаза к потолку, Пайпер кивнула. Фортинбрас улыбнулся, и Николас заметил, как его рука скользнула под стол и легла на руку Пайпер. Всего на мгновение, но ему захотелось исчезнуть.

Иногда он и впрямь чувствовал себя лишним, но потом понимал, что зря накручивает себя. Может, ему всего пятнадцать, но он сальватор, и он, в отличие от Иснана, не пытался убить Пайпер и Фортинбраса. Он с ними на одной стороне, и, как оказалось, они доверяли ему достаточно, чтобы позволять себе проявлять чувства в присутствии Николаса.

Он бы не то чтобы против, но уж точно задавался вопросом, откуда Фортинбрас знает, что делать. Может, если Николас спросит его, он ему подскажет?..

– Есть ещё кое-что, – добавил Фортинбрас, и Николас, поняв, куда ушли его мысли, постарался отмахнуться от них. – Иснан.

– Иснан, – повторил Николас, тогда как Пайпер скрипнула зубами и собрала руки на груди. Николас даже услышал, как затрещали рукава её кожаной куртки. – Что с Иснаном?

– Не могу понять, как он мог попасть в Лабиринт и пройти так далеко, не имея ракатанов. Есть ли у демонов душа? – как бы вскользь спросил Фортинбрас, откинувшись на спинку скрипнувшего стула. – Если и есть, то поглощает ли она человеческую душу? А если её нет, то переходит ли человеческая душа в тело демона? Как Иснан сумел зайти дальше нас?

Николас опустил плечи и сжал край стола. На прошлом собрании Фортинбрас сказал, что Иснан, вероятнее всего, раньше был человеком, и Николас до сих пор не мог уложить эту мысль в голове. Неопровержимых, стопроцентных доказательств у них не было, но слишком много различных фактов указывали на это.

Сакрификиумы выбирали лишь достойных, и Николас сильно сомневался, что Ренольд выбрал бы чистокровного демона. Как бы сильно его ни ругала Рейна, она говорила, что Ренольд был мудрейшим из них. Он точно знал, что делать. И даже если демоны каким-то образом пленили его, Ренольд мог сопротивляться достаточно долго и не позволить им связать себя с демоном. А если бы это всё же случилось, демон должен был поглотить Слово, как и любую другую магию. Николас боялся даже представить, насколько Слово могло продлить жизнь тёмному созданию, насколько бы сильным он стал. Этого, однако, не случилось – Иснан мог свободно использовать Слово, и связь между сальваторами это доказывала.

Но что, если Иснан, будучи человеком, связал себя с Ренольдом, а уже после стал демоном?

Чем больше Николас думал о том, что вчера говорил Фортинбрас, тем сильнее болела его голова.

– Иснан наверняка поймёт, когда мы пройдём через врата, и может попытаться догнать нас. Если, конечно, Лабиринт позволит ему. Я всё ещё не понимаю, как он мог обойтись без ракатанов, но… Вряд ли он так просто сдастся. Он может попытаться использовать связь между нами, чтобы найти нас.

– И что нам делать? – растерянно спросил Николас.

– Втроём мы сильнее, и Иснан это знает, так что вряд ли он рискнёт нападать в одиночку. Ему нужно пройти Лабиринт так же, как и нам, вот только я не понимаю, почему. Как и любой демон, он верен Хайбарусу и не станет освобождать богов.

– Ну, он нам вряд ли скажет.

– Можем убить его, – тихо предложила Пайпер.

Николас в ужасе уставился на на неё, но Фортинбрас только шумно выдохнул.

– Ренольд избрал его, и мы не можем это отрицать.

– Может, Ренольд ошибся, – продолжила Пайпер.

Николас вжал голову в плечи, когда заметил, как блеснули глаза Фортинбраса. Голубые зрачки стали светлее, плечи великана расправились, а брови сошлись на переносице. Всего на мгновение, но Арне, недовольный такими словами о Ренольде, взял Фортинбраса под контроль. Это длилось всего секунду, в течение которой, однако, Николас почувствовал, как и Рейна беспокойна зашевелилась.

– Мы не узнаем этого, пока не поговорим с Ренольдом, – ущипнув себя за переносицу, сказал Фортинбрас. – Но если рядом с Иснаном будут Маракс и Карстарс, у нас не будет даже шанса.

– Зачем нам говорить с ними? – не отступала Пайпер, резко выпрямившись.

– Не с ними, а только с Ренольдом, – терпеливо повторил Фортинбрас. – Как бы это странно ни выглядело, Иснан – его сальватор, и он будет защищать его. Но если мы хотим понять, почему Иснан был выбран, нам нужно вынудить его отдать тело Ренольду.

– Это опасно, – заметил Николас, всё ещё вжимавший голову в плечи. – Нам не стоит так рисковать.

– Разумеется, не стоит. Я не позволю Иснану даже пальцем вас тронуть, обещаю, – произнёс Фортинбрас с лёгкой, едва заметной улыбкой. – Но мы не можем игнорировать тот факт, что один из демонов стал сальватором.

Пайпер громко фыркнула.

– Помогать я ему не стану.

– Я не прошу, – тихо, но настойчиво произнёс Фортинбрас, взяв её ладонь в свою, из-за чего Пайпер, казалось, растерялась. Николас, право слово, тоже. Однако Фортинбрас совершенно спокойно продолжил, обращаясь к ним обоим: – Пусть он сальватор, пусть между нами есть связь, он всё ещё демон, который пытался убить нас и тех, кто нам дорог. Он сражается за своего короля и вряд ли станет нас слушать. Всё, что о чём я вас прошу, так это не рисковать зря, думая, что вы справитесь с ним в одиночку. Может, и справитесь. Но Иснан – ценный ресурс для демонов, и Маракс с Карстарсом будут его защищать. Лучше не пытайтесь убить его, пока мы не придумаем достаточно надёжный способ сделать это так, чтобы никто больше не пострадал.

Глава 18. Ведь пока тебе есть куда

– Что это ты читаешь?

Эйкен вскрикнул и попытался прикрыть книгу руками, но алые всполохи магии остановили его, заставили замереть на месте. Шерая, обойдя стол, взяла книгу и скептически уточнила:

– Ты уверен, что это то, что тебе нужно?

– Да, госпожа Мур, – пролепетал покрасневший Эйкен.

– С каких пор ты интересуешься древнесигридским?

Он неопределённо пожал плечами и посмотрел на неё исподлобья. Шерая, выдохнул, опустилась за стол.

– Как ваше самочувствие? – невинно хлопая глазами, уточнил Эйкен.

– Не переводи тему, – строго сказала Шерая. – Зачем тебе древнесигридский? Да ещё и легенды о том, что было до сотворения миров?

– А вы… не будете ругаться, если скажу?

Шерая едва не рассмеялась.

– Почему я должна ругаться?

– Мало ли…

Шерая и впрямь не понимала, с чего ей ругаться. Эйкен не сделал ничего противозаконного, разве что сам решил отправить тени за Минервой и тем самым поставил себя под удар. Если бы Минерва обнаружила его тени, если бы нашла способ отследить их перемещения, она бы вышла на Эйкена, в этом Шерая не сомневалась – как и в том, что на самом деле Данталион не приказывал ему, а лишь решил выгородить Эйкена перед королевой фей.

Всего за пару дней, которые Шерая потратила, чтобы вернуться в строй, произошло так много, что теперь она чувствовала себя потерянной. Казалось бы, всего лишь лишилась пальца, едва не убила себя, исчерпав магия до дна… Мелочи. Она же жива. Но из-за того, что она позволила ранить себя и истощила, она не могла помочь искателям тогда, когда любая капля магии не была лишней.

– Вы уже говорили с Андером? – спустя непродолжительную тишину спросил Эйкен, вновь посмотрев на неё исподлобья. Будто боялся.

– Нет, он не хочет меня видеть. Говорит, что не знает меня, значит, нам не о чем разговаривать.

– Он говорит только со мной и Эйсом, – пролепетал Эйкен. – Ну, знаете… Магия, связывающая кровь, говорит, что мы родственники, но я как-то слабо в это верю. Эйс обратился к господину Бергенсену, чтобы найти все архивы, которые связаны с его семьёй, но сейчас…

Шерая кивнула, показывая, что прекрасно поняла его. Пусть даже Саул и был одним из старших искателей, сейчас ему было не до помощи Эйсу. Похороны Кристин Гривелли были только вчера, и вряд ли Саул успел вернуться к привычному ритму жизни.

– Ищешь доказательства родства? – уточнила Шерая.

– Нет. Королева сказала, что эта магия никогда не врёт, но я… В общем, сомневаюсь. Но доказательства ищет Эйс, а я пытаюсь понять, что такое иллумэ барал.

Шерая насторожилась. Древнисигридский, говорят, использовался ещё элементалями, а уже после стал сигридским – и хотя у них было больше схожестей, чем отличий, Мур потребовалось время, чтобы перевести сказанное Эйкеном.

– Бесконечное знание?

– Андер сказал, что Махатс любит собирать диковинки и изучает их, надеясь отыскать хотя бы частицу иллумэ барал, но я совершенно не понимаю, что это значит. В смысле, какая-то всеобщая мудрость? Тайны всех миров? Я думал, что если изучу происхождение этих слов, найду какую-то связь, а потом…

Эйкен вдруг затих, побарабанил пальцами по столу и даже отпустил Змею, которая кольцами обвила его руку.

– Эйкен.

– Андер сказал ещё что-то, – нервно протараторил он. – Какое-то слово, и я точно запомнил его, но сейчас… Ничего не понимаю. Не могу вспомнить.

– Почему не спросишь у Андера?

– Спрашивал, но он не отвечал. Сказал, что если я не понимаю, значит, время ещё не пришло, а цепи не спали.

– Цепи? – настороженно повторила Шерая. – Случайно не цепи, которыми сковали богов?

– Не знаю. Мы не говорили Андеру, где сальваторы, и он не спрашивал. К тому же, королева запретила.

– Есть ещё что-то, что показалось тебе странным?

– Ну-у… Моё проклятие, – смущённо пробубнил Эйкен себе под нос, вжав голову в плечи.

– Что с ним?

– Недавно оно стало сильнее. Будто вернулось к моменту, когда я обрёл его, и я видел женщину с белыми волосами и что-то красное, похожее на реку. Андер сказал, что, вероятнее всего, это из-за повышенной концентрации хаоса, которую использовал демон, проклявший меня. А потом…

В голове Шераи будто щёлкнуло.

– Ситри прокляла тебя, – выдохнула она.

– Если верить тому, что сказали Зельда и господин Иллард. Она проводила какой-то ритуал, призвала так много хаоса, а я почувствовал это и… Она к чему-то готовится. Зачем-то копит хаос, и я думаю, что рано или поздно, но я снова почувствую её. А я не хочу, – жалобно добавил Эйкен, шмыгнув носов. – Не хочу быть связан с ней через проклятие. Мои тени – только мои…

Тихо выдохнув, Шерая поднялась, подошла к Эйкену и аккуратно приобняла его, погладив по волосам. Гилберту это всегда помогало, и Шерая искренне надеялась, что Эйкен не станет её отталкивать. Она пообещала Фортинбрасу и Марселин, что позаботиться о нём, и уже допустила ошибку, позволив ему участвовать в поисках места, где могли держать Андера. Пусть даже Минерва не обнаружила его, риск был слишком велик. Больше Шерая не позволит Эйкену ставить себя под удар.

– Если бы Ситри хотела, она бы уже обнаружила тебя.

– Это-то меня и пугает, – пролепетал Эйкен, когда Шерая немного отстранилась. Он не поднял на неё глаза, только тихо продолжил: – Если я сумел почувствовать, значит, она меня – тоже. Так почему она медлит? Она может узнать, где я, и напасть.

– Ты сказал, что она проводила ритуал, верно?

– Да… И Зельда с господином Иллардом сказали, что видели тело и огромный бассейн крови. Может, я видел его часть, вот и подумал, что это река. Но зачем ей столько крови? И почему она отпустила их, а госпожу Гривелли…

Эйкен замолчал, опустив голову, и быстро провёл ладонью по лицу.

– Не знаю, что делать, – признался он, начав теребить рукава тёмного свитера. – Что, если пока я тут голову ломаю, Ситри готовит демонов к нападению? Или проводит ещё один жуткий ритуал? Я не хочу, чтобы ещё кто-нибудь погиб.

Эйкен поднял на неё глаза, и у Шераи сжалось сердце: точно так же на неё смотрел Гилберт, когда только начинал участвовать в делах коалиции. Он не понимал, что происходит, отчаянно брался за всё сразу и ничего не мог довести до конца. Паниковал, если встречал преграду, и чувствовал себя бесполезным. Даже с поддержкой Шераи он едва справлялся с давлением, а Эйкен только сейчас позволил себе признаться в этом, причём даже не полностью. Он всё ещё не доверял Шерае достаточно, ведь она служила Гилберту, а тот требовал смерти Фортинбраса.

– Возможно, твоя связь с Ситри намного слабее, чем ты думаешь, – наконец сказала Шерая, стараясь звучать мягко, но уверенно. – И тогда ты почувствовал её лишь из-за ритуала. Я постараюсь узнать всё, что можно, а ты лучше помоги Эйсу. Попросите Сиония, если нужно. С Саулом я как-нибудь договорюсь.

– Но я…

– Не бери на себя слишком много, особенно то, с чем не справишься и чего не понимаешь. Договорились?

Эйкен поджал губы и покраснел, и Шерая не поняла – то ли он злился, но не мог сказать об этом, то ли чувствовал стыд. Тем не менее он, достаточно быстро взяв себя в руки, покорно кивнул.

***

Рокси проснулась из-за крика и глухого удара о стену. Она соскочила на пол, едва не придавив хвост Салем, растянувшейся на ковре, и пулей вылетела в коридор. Алекс, застывший на другом конце, поднял брови, а после указал на дверь, из-за которой был слышен шум. И как бы сильно Рокси ни любила Себастьяна, она не была готова первой стучаться к нему.

– Давай ты, – сказала Рокси, когда они с Алексом замерли напротив его двери.

Алекс поджал губы, но, кивнув, осторожно постучался. Рокси заметила, как дрожали его пальцы, как он нервно покусывал нижнюю губу и слегка притоптывал ногой. Он и выглядел неважно – с растрёпанными волосами, в мятых футболке и штанах и с тёмными кругами под глазами. Рокси, должно быть, выглядела не лучше, но ей хотя бы удалось заснуть на пару часов, в отличие от Алекса. Она знала это, потому что ночью Салем специально пробралась к нему и почти час не возвращалась, а когда всё же вернулась, через свой особый язык общения рассказала, что Алекс даже не ложился.

Должно быть, Себастьян – тоже. Вчера вечером, сразу после того, как они вернулись с похорон, он ушёл к себе и больше не спускался. Когда Салем пробралась к нему, Себастьян выставил её за дверь. Когда Рокси спросила, не хочет ли он выпить с ней какао, сказал, что слишком устал.

Алекс собирался постучаться ещё раз, когда дверь резко открылась. Алекс вздрогнул и едва не постучался по лбу Себастьяна, который мгновенно окинул их быстрым взглядом и выпалил:

– Книга упала.

– А по звуку, целый шкаф, – заметила Рокси. У неё не было привычки заглядывать в чужие комнаты, но сейчас она просто не могла удержаться: привстала на носочках, пытаясь выглянуть из-за плечо Себастьяна, но тот резко повернулся, закрывая ей обзор. – Ну Себ!

– Книга упала, – повторил он, собрав руки на груди. – Если уже проснулись, идите умываться и ждите, пока я приготовлю завтрак.

Алекс подозрительно сощурился.

– С каких пор ты готовишь завтрак?

– С тех пор, как Рокси начинает ныть, что хочет свои любимые вафли.

Рокси вспыхнула.

– Никогда такого не было! Просто…

Просто вчера, когда пустой гроб опустили в землю, Рокси, не сдержавшись, заплакала, а Себастьян сказал, что приготовит вафли, если она не будет плакать.

Это ведь нормально, да? Плакать, когда близкий человек уходит. Знать, что ничего нельзя исправить. И нормально, что Себастьян пытался её поддержать. Он не умел иначе, хотя за последние месяцы не раз показывал, что старается стать более открытым. Может, так на него влияла Зельда. Рокси понятия не имела – она не видела её уже несколько дней и не могла спросить, правда ли это.

– Так мне не готовить завтрак? – уточнил Себастьян.

– Ну-у… – неуверенно протянул Алекс, уставившись на Рокси.

– Эй! Мне не пять лет, не надо со мной нянчиться.

– Жаль, я ведь действительно думал приготовить твои любимые. Со сливками и яблоками.

– Это нечестно, – пробормотала она, всплеснув руками.

– Ты сама отказалась.

Рокси развернулась, отошла на два шага и, выждав секунду, ринулась обратно, протолкнулась мимо Себастьян и сразу же наткнулась на то, из-за чего был такой шум. Разбитая настольная лампа лежала на полу, стол был сдвинут, а несколько книг и впрямь упали с полок. Рокси, обернувшись к Себастьяну, наткнулась на его недовольный взгляд.

– Салем мешала спать, – сказал он прежде, чем она успела открыть рот.

– Она всю ночь была со мной.

– Боги, – выдохнул Алекс, замерев на пороге. – Ты что, сам устроил этот погром?

Себастьян, издав какой-то странный звук, – то ли фырканье, то ли рычание, то ли вовсе вздох разочарования, – всплеснув руками.

– Хорошо, ладно. Да, это я. Довольны?

– Не то чтобы, – пробормотал Алекс, тогда как Рокси зло выпалила:

– Нет! Зачем ты…

Она осеклась, заметив, как Алекс, стоящий за спиной Себастьяна, отрицательно мотает головой.

– Мы, вообще-то, в соседних комнатах, – не слишком уверенно продолжила Рокси, смотря на Алекса, который тут же начал медленно кивать. – Так что, если нужно…

Алекс вдруг начала махать руками, и Рокси зависла, не понимая, что он пытается ей сказать.

– Хватит говорить с помощью его подсказок, – даже не оборачиваясь на Алекса, сказал Себастьян. – Если хочешь меня в чём-то упрекнуть – давай, упрекай.

– Я не хочу тебя упрекать, – возмущённо возразила Рокси, уперев руки в бока. – Просто… Не надо страдать в одиночку, ладно?

Алекс вскинул брови, но когда Рокси с вызовом посмотрела на него, молча опустил голову. Даже если у него и были какие-то мысли, озвучить он их не мог – просто не понимал, как правильно сделать это, не задев никого из них, и при этом донести то, что хотел сказать на самом деле.

Рокси и сама не знала, как облечь мысли в слова. Ей было шестнадцать, и она была достаточно взрослой, чтобы самой принимать множество серьёзных решений, решать, какой поиск взять, но, оказывается, даже не могла найти слов, чтобы поддержать брата. Она любила Себастьяна, любила Алекса, любила их отца, но просто не понимала, как ей разговаривать с ними, особенно сейчас, когда их мамы больше не было рядом.

Рокси знала, что Себастьян злится на себя, но не думала, что он начнёт вымещать злость на своей комнате, из-за чего была растеряна. Это Себастьян всегда поддерживал их, брал на себя всю самую сложную работу и никогда не позволял им сомневаться в себе и своих силах. Рокси так не умела.

– Всё? – уточнил Себастьян, когда она так ничего и не сказала. – Ради этого вы оба ворвались ко мне, да?

– Но…

– Либо идите спать, либо спускайтесь к завтраку. Я буду готовить твои любимые вафли.

Рокси обессиленно опустила плечи. Неужели она настолько бесполезная, что даже не может поддержать старшего брата? Она ведь знала, что ему тяжелее, потому что он видел, как демоны убили их мать. Он был там и ничего не смог сделать, из-за чего винил себя. Рокси думала, что его самобичевание достигло пика после аукциона-бойни, и даже не представляла, что всё может быть ещё хуже.

– Ты не виноват, – с трудом выдавила Рокси, отчего-то чувствуя себя глупо. – Демоны…

– Я убил её! – выкрикнул Себастьян, вцепившись себе в волосы.

Рокси замерла, краем глаза заметив, как Алекс вновь поднял брови.

– Что? – тихо спросил он.

– Вы что, серьёзно не знаете? – вдруг рассмеявшись, продолжил Себастьян. – Никто вам не сказал?

– Зельда и Иллард отчитались, что…

– Демоны, да? – перебил он Алекса. – И Ситри, одна из сильнейших. Да, она там была. Это правда. Она приказал убить её. Но выстрелил-то я.

Алекс выдавил нервный смешок.

– Что?

– Из-за чего вы орёте?

Алекс едва не вжался в дверной проём, когда в коридоре остановился отец. Несмотря на то, что он всегда вставал рано, едва не в шесть часов, – как, собственно, и Алекс с Себастьяном, одна Рокси всегда спала до обеда, – он выглядел так, будто не спал уже несколько ночей. Наспех приглаженные волосы, щетина на лице, усталый, мутный взгляд и мятая одежда. Та же самая, что была на нём вчера. Рокси не решилась спросить, отдыхал ли отец вообще, хоть и отчаянно хотела этого. Может, если он скажет, что всё же сумел немного поспать, и Себастьян сдастся и…

– Ты не сказал им? – с вызовом бросил он.

– Хочешь обсудить это прямо сейчас? – холодно уточнил Август.

– Да, чёрт возьми! Они имеют право знать…

– А что, боишься случайно сорваться и навредить?

Рокси отчётливо услышала, как Себастьян скрипнул зубами.

– Я сделал то, что должен был, – прошипел он, в два шага преодолев разделявшее их расстояние и едва не столкнувшись с отцом лбами.

– Ты действительно думаешь, что должен был убивать родную мать?

– Хватит, – неожиданно громко сказал Алекс. – Успокойтесь. Оба.

– Знаешь, почему я ничего не сказал? – как ни в чём не бывало продолжил Август, полностью проигнорировав Алекса. Рокси, чувствуя, как атмосфера становится всё более напряжённой, взяла Себастьяна за руку и попыталась оттащить в сторону, но ни на сантиметр его не сдвинула. Себастьян вырвал руку, расправил плечи и бросил на отца изничтожающий взгляд. Август же, сжав челюсти, процедил: – Неужели не понимаешь, что, если бы они потеряли мать, а потом узнали, что их старший брат – убийца, им стало бы легче?

– Убийцей меня считаешь только ты, – тут же ответил Себастьян. – Я сделал то, что должен был. Ты бы не смог. Никто из вас не смог.

– Разумеется, я бы не смог. Я бы никогда не навредил своей жене и матери моих детей. А теперь убирайся из моего дома и не смей возвращаться.

Рокси, должно быть, ослышалась. Она оглянулась на Алекса, но тот выглядел не менее удивлённым и, казалось бы, едва сдерживал себя, чтобы не заорать и не потребовать от всех спокойствия.

– Ты шутишь? – кое-как выдавила Рокси.

– Милая, пожалуйста, не лезь.

– Не затыкай её, – выпалил Себастьян.

– Просто выдохните ненадолго! – попытавшись протиснуться между отцом и братом, крикнула Рокси. – Вдох – и выдох, давайте!

– Рокси, милая, – с железными нотками повторил Август, – пожалуйста, не мешай.

– Ты не можешь выгнать его! – наконец вмешался Алекс.