Текст книги "Мир лабиринта и костей (СИ)"

Автор книги: Mikki Host

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 37 страниц)

– Я думал, что ты погиб, – тихо ответил Фортинбрас.

– Но продолжал искать меня по всем Диким Землям?

– Да.

– Ещё Киллиан сказал, что Карстарс проклял всех, кто выжил, и никто не мог покинуть этого мира. Это правда?

Фортинбрас скованно кивнул.

– Ты пытался? – задал новый вопрос Гилберт. – Пытался открыть Переход?

– Да, но…

Он хотел сказать что-то ещё, но осёкся, отвёл взгляд и затих. Гилберт раздражённо бросил:

– Что? Если есть, что сказать – говори.

Фортинбрас опустил плечи, на несколько секунд задумался и едва слышно сказал:

– Герцог наложил проклятие на весь мир, но некоторым удалось его избежать. Я не знаю, почему, но… Только им я и смог открыть Переходы. Эти люди ушли из Диких Земель, а я остался.

Злость внутри Гилберта вспыхнула с новой силой. Он подскочил на ноги, ударив ладонями по столу. Слова жгли горло вместе с обвинениями, которые Гилберт был готов выплеснуть – но, наткнувшись на взгляд Фортинбраса, он остановился.

– Их было всего трое, – отстранённо продолжил сальватор. – Я не был уверен, что получится, но я… Я должен был спасти Свет Арраны, поэтому сделал то, что должен был.

Гилберт рухнул обратно на стул.

– Сонал была здесь, в Диких Землях?..

– Она помогала своей двоюродной тёте, которая взяла на себя управление домом Арраны. Её Высочество была крайне слаба, она едва пережила Вторжение, и твари охотились за ней. Свет Арраны манил их, и на Артизар часто нападали. Но Её Высочеству повезло: проклятие Герцога не коснулось её, и мы решили рискнуть.

– Вот почему она спутала меня с тобой, – пробормотал Гилберт, закрыв лицо руками.

– Что?

Гилберт не ответил. Он злился на Сонал за то, что она спутала его с Фортинбрасом в тот день, когда они с Шераей и Енохом нашли её, злился, что она заговорила о нём уже после того, как проснулась в особняке. Сонал утверждала, что видела его, говорила с ним, что он обещал ей помочь, и, оказывается, не лгала. Она была здесь, в Диких Землях, откуда Фортинбрас открыл ей Переход, потому что только так они могли спасти Свет Арраны, которым желали завладеть тёмные создания.

– Но Сонал была в плену у демонов, – напомнил Гилберт, подняв глаза на Фортинбраса. – Разве они не смогли бы забрать Свет?

– Разделённый Свет Арраны намного слабее. К тому же, его практически невозможно украсть, если он не являет собой цельный дар. Мы разделили Свет Арраны, и во Втором мире Её Высочество появилась уже с…

– Часть Света была у Диего Зальцмана, верно?

Фортинбрас, ничуть не возмущённый тем, что его перебили, кивнул.

– Невероятно, – со смешком выдал Гилберт, покачав головой. – Вот о каком ритуале она говорила… Вот почему потребовала, чтобы Диего всюду сопровождал её. Он отдал часть Света, который был заключён в нём, Сонал, да? Выходит, теперь весь Свет у неё?

– Полагаю, что так.

– Полагаешь? – недоверчиво повторил Гилберт. – Есть кто-то ещё, с кем она разделила дар?

– Я бы не хотел называть тебе имя, не имея гарантий того, что этот человек не пострадает.

Гилберт, не сдержавшись, рассмеялся.

– Прекрасно! Знаешь, мне плевать, кто там ещё связан со всей этой ерундой. Мы в Диких Землях, откуда, оказывается, ты мог уйти, но не стал и…

– Я не мог, – стиснув зубы, возразил Фортинбрас. – Проклятие Герцога не коснулось лишь трёх человек. Я был заперт здесь до тех пор, пока Пайпер не разрушила Башню и не открыла портал.

– Но ты пытался? Ты пытался хотя бы раз?

Гилберт уже знал ответ. К тому же, он помнил, о чём говорил Киллиан: Фортинбрас не всесилен. Сальватор делал всё возможное, чтобы защитить людей, запертых в этом мире, и, как оказалось, даже помог троим счастливчикам, которых не тронуло проклятие Карстарса. Умом Гилберт понимал, что это требовало колоссального количества магии, которую не так-то просто восстановить. И даже несмотря на то, что Фортинбрас был заперт здесь и постоянно отдавал свою магию, он искал какие-либо следы Гилберта, веря, что тот выжил. Всё, что когда-либо делал Фортинбрас, он делал ради сигридцев и ради своей семьи – так сказал Киллиан.

Это было похоже на того Фортинбраса, которого помнил Гилберт, но он всё равно хотел услышать чёткий ответ.

– Я пытался, – всё-таки произнёс Фортинбрас, казалось бы, через силу. – Тысячи раз. И когда Пайпер сказала, что встретила тебя во Втором мире, я хотел попытаться ещё раз.

– Так почему не попытался? – торопливо выпалил Гилберт.

– Думал, что сначала должен спасти Розалию.

Гилберта пробрала дрожь. Когда Розалия умерла из-за болезни, ему было больно, но он смирился. Порой, уже после Вторжения, даже тешил себя мыслями, что младшей сестре повезло, раз она не застала всех ужасов, которые пережили сигридцы. Но Киллиан сказал, что демоны воскресили Розалию, сделали из неё проклятие, и что она едва не убила Фортинбраса.

– Потом уже можно было и не пытаться, – с неуместным смешком добавил сальватор, покрутив между пальцами кристалл в серьге. – Портал, который открыла Пайпер, оказался Переходом и привёл к твоему особняку. А потом ты так сильно пытался добиться моей казни, что я… – Фортинбрас вновь выдавил смешок и развёл руками, смотря на него. – Ну, остальное ты знаешь.

Гилберт, не выдержав направленного на него взгляда, отвёл глаза.

Его отношение к Фортинбрасу менялось едва ли не каждый час. В один момент сальватор делал нечто, что шло всем на пользу, заступался за остальных или помогал магией, а в другой напоминал Гилберту, каким жестоким и сильным может быть. Он едва не придушил его на месте, когда Гилберт согласился сразиться с Катоном, а после был готов отдать всю магию, чтобы спасти его жизнь. Даже после того, как они оказались в этой крепости, Фортинбрас несколько раз спрашивал, как Гилберт себя чувствует и не нужна ли ему помощь.

Он знал: если бы не Время и Сила, его глаз не удалось бы спасти. Даже тот факт, что он лишь ходил с повязкой, которую мог совсем скоро снять, говорил о том, как сильно Фортинбрас старался помочь ему.

Если бы он хотел убить Гилберта, уже давно убил бы, верно?

Если бы Фортинбрас был Предателем, он бы не пытался помочь ему. Не сказал бы, что не отречётся от Гилберта. Не искал бы его следы в этом мире, не пытался бы открыть Переход, зная, что ничего не выйдет.

Фортинбрас был его братом, и Гилберт не знал, как с этим смириться.

Он так ничего и не сказал. В голове было пусто, а сердце до сих пор болело. Фортинбрас, выждав ещё немного, поднялся на ноги.

– Даже если ты отрёкся от меня, – повторил он, пока Гилберт старательно избегал его взгляда, – это не значит, что я отрекусь от тебя.

***

Пайпер не было неприятно общество Джинна, однако она рассталась с ним едва ли не сразу же после того, как они вышли из зала встреч. Кит, как оказалось, крутился неподалёку. Пайпер понимала, что он пытается помочь не столько ей, сколько самому себе, потому что ему было страшно и больно. Пайпер – тоже, но только в первые часы. Сейчас она ощущала только пустоту. Поэтому сказала Киту, чтобы он не оставлял Твайлу одну, хотя знала, что рядом с демоницей мог быть Николас, Клаудия или Стелла. Кит неуверенно кивнул и, казалось бы, хотел уточнить, точно ли он может оставить Пайпер одну, но так ничего и не сказал.

Пайпер не избегала его и понимала, что ему не легче. Но ей хотелось побыть одной и, наконец, подумать над тем, что делать.

Она не помнила, где находилась выделанная ей комната, и потому, пересилив себя, попросила помощи у первого попавшегося слуги. Юноша молча провёл её на третий этаж и указал на нужную комнату, после чего очень тихо спросил, может ли он ещё чем-либо помочь ей. Пайпер набралась сил, поблагодарила за помощь и уже хотела открыть дверь, когда расслышала знакомые шаги. Поступь была тихой, но уверенной, ровной, и больше – ни единого звука. Даже юноша, который ушёл буквально только что, ступал громче, Пайпер даже слышала его дыхание до тех пор, пока он не спустился по лестнице в конце коридора.

Магия затаилась. Пайпер сжала кулаки и направилась в ту же сторону, откуда пришла. Энцелад, с которым она едва не столкнулась, вовремя отошёл на два шага и выпрямился. Пайпер озадаченно уставилась на него.

– Я искал Гилберта, – для чего-то сказал он.

Выходит, Гилберту выделили комнату рядом с ней.

– Он был внизу. На собрании леди Эдон.

Энцелад кивнул, но не сделал ещё один шаг назад, не развернулся и не ушёл. Он смотрел на Пайпер, она смотрела на него и, казалось бы, напряжение, возникшее между ними, можно было ощутить физически. Пайпер казалось, что с Энцеладом что-то не так: он был менее собранным, чем обычно, и будто бы волновался. Короткие русые волосы всклочены. Один из оружейных ремней перекручен и наверняка неприятно впивался в плечо. Пайпер даже показалось, что глаза Энцелада лихорадочно блестят, чего никогда прежде с ним не было.

С другой стороны, они никогда и не были особо близки, чтобы она замечала что-то подобное.

– Я не злюсь.

Энцелад удивлённо распахнул глаза, уставившись на неё сверху вниз. Пайпер не знала, что вынудило её сказать это, и тем не менее уточнила:

– Я не злюсь за то, что ты не отпускал Иснана.

Энцелад сжал челюсти и отвёл взгляд.

– Я знаю, что ты хочешь убить его, и понимаю тебя. Я не злюсь. На твоём месте я бы поступила точно так же.

Самое удивительное, что эта мысль была первой, которая родилась в её голове, когда она, наконец, смогла немного успокоиться. Она знала, что Иснан убил Диону, и понимала, почему Энцелад хотел убить его – точно так же она хотела убить Карстарса. Если бы он оказался перед ней, она бы не медлила, сразу же бы отсекла ему голову или разорвала сердце.

Но Энцелад медлил, будто думал, что, убив Иснана, в ту же секунду Карстарс убьёт дядю Джона. Будто считал, что есть шанс спасти его.

– Я не злюсь, – повторила Пайпер, зная, что это правда. Не Энцелад отрубил её дяде голову, а Карстарс, и он ответит за это.

– Мне жаль, – тихо произнёс Энцелад, как если бы не был уверен, как произносятся эти слова и что они означают. – Я не… думал, что всё так закончится.

– Сомневаюсь, что ты тогда вообще о чём-то думал, кроме того, что нужно убить Иснана.

Энцелад вздрогнул и, выждав секунду, выдавил кривую улыбку.

– Даже об этом не думал. Просто действовал.

– Жаль, что ты так и не убил его.

– Думаешь, следовало?

– Я уже ни о чём не думаю.

И это было правдой: до того, как выйти во внутренний двор, чтобы зажечь погребальный костёр дяди Джона, Пайпер выплакала всё, что могла. В ней бурлила ярость, которую она едва могла удержать, и Сила то и дело рвалась наружу. Пайпер не знала, кто помог ей удержать магию под контролем. Может, Николас или Фортинбрас. Она совершенно этого не помнила. Даже не помнила, как, выбравшись из комнаты, вышла во внутренний двор. Не помнила, что было на собрании, о чём говорили Джинн и Фортинбрас. Помнила только боль, которая впоследствии переросла в пустоту и отрешённость.

Какой-то частью своего сознания Пайпер знала, что у них полно проблем, которые нужно решать. И на неё, Первого сальватора, рассчитывают. Но думать она могла лишь о том, как убьёт Карстарса.

– Карстарс пожалеет о том, что сделал, – сказал Энцелад, привлекая её внимание. – Не сомневаюсь, что ты разорвёшь его на кусочки.

– Не сомневаешься? – медленно повторила Пайпер.

– Я видел, как ты сражаешься. Грубовато, но всяко лучше того, что было, когда мы только начали.

– Я тренировалась.

Говорить о Магнусе она не хотела, да и не была уверена, что сможет. Перед её глазами всё ещё плясали языки пламени, пожиравшие погребальный костёр и завёрнутое в саван тело дяди Джона.

– Если…

Энцелад замолчал, но Пайпер, уже вынырнув из своих мыслей, вопросительно подняла брови.

– Если тебе нужна помощь, – осторожно продолжил он, смотря ей за плечо, – я готов её оказать.

– Помощь с чем?

– Со всем. С тренировками, с советами или… Ну, например, с убийством Карстарса.

Пайпер показалось, будто при этом он затаил дыхание, как если бы сам осознал, какую глупость сказал. При всех своих качествах, Энцелад был человеком, а Карстарс – одним из сильнейших демонов. В Башне Фортинбрас, Магнус и Стелла не смогли победить его даже втроём. С другой стороны, тогда в мир не возвращалась магия.

Пайпер чувствовала, как Сила откликается на её малейшее желание, как готовится сорваться с пальцев после одного-единственного приказа. Чувствовала, что магия наполняет тело, разум и душу, и знала, что именно благодаря ней она была на ногах. Сила удерживала её в относительно стабильном состоянии, позволяла двигаться, говорить и думать, подавляя боль.

Ничего хорошего из этого не выйдет, но Пайпер было плевать.

– Заманчиво, – наконец сказала она, даже не пытаясь ответить Энцеладу более дружелюбно. – В таком случае, я могу помочь тебе с убийством Иснана.

– О. Славно, – на секунду растерявшись, выдал он. – Прекрасно. Станем партнёрами по убийству демонов.

– Мы же, типа, друзья, да?

– Мы друзья? – уточнил Энцелад. Пайпер уже подумала, что сморозила глупость, когда рыцарь, приподняв уголки губ в улыбке, повторил: – Да. Да, мы, типа, друзья. Друзья и партнёры по убийству демонов.

– Класс, – сказала Пайпер, впервые за весь день улыбнувшись. Слабо, неуверенно, неискренне, но даже для этого ей потребовалось много сил.

Она думала, что будет злиться на Энцелада, но вместо злости чувствовала лишь понимание и благодарность, которую она распознала только сейчас. У него был шанс убить Иснана, но он остановился. Всего на мгновения, но замешкался. Это не спасло дядю Джона, но всё же. Энцелад остановился.

Пайпер подняла на него глаза и, поддавшись неожиданному порыву, подошла ближе и обняла Энцелада. Он застыл, но после очень осторожно приобнял её.

– Убьём парочку демонов? – предложила Пайпер.

– С огромным удовольствием, – ни на секунду не задумавшись, ответил Энцелад и несмело потрепал её по плечу.

Глава 16. Пока живы – быть войне

Себастьян давно потерял счёт времени, но помнил, что останавливаться нельзя. Даже если изнутри карман между мирами казался стабильным, неизвестно, в какой момент и где именно откроется брешь, что после этого случится. Может, им удастся выбраться. Может, на них нападут демоны.

Те и так уже напали пару раз, но Зельда и Иллард довольно быстро с ними справились. От кинжалов и пистолетов было мало толку, лишь раз Себастьян смог всадить лезвие в глотку ноктису, да и то Зельда потом снесла голову Бальмунгом и назвала Себастьяна идиотом, который не должен лезть ей под руку.

Чем дальше они шли, тем реже встречались демоны. Здесь были только ноктисы и перевёртыши, которые пусть и держались достаточно долго, всё равно проигрывали. Иллард предположил, что они что-то охраняют, но Кристин возразила ему, сказав, что в таком случае здесь были бы куда более сильные демоны.

У Себастьяна не было сил ни на споры, ни на какие-либо другие мысли. С той самой минуты как они выбрали одно направление, туннель ещё ни разу никуда не свернул, и это начинало действовать на нервы. Было темно, сыро и холодно. Магия Зельды и Илларда лишь немного освещала дорогу, она же то и дело распространялась дальше, но так ничего и не находила. Себастьяну казалось, что они топчутся на одном месте.

Туннель никак не менялся. Появлялись тени, отделявшиеся от стен, которые формировались в демонов, а те быстро уничтожались магией Зельды и Илларда. Останки, что странно, тут же растворялись, исчезала даже кровь. Хаос не клубился в воздухе – он просто испарялся, и Зельда никак не могла уцепиться хотя бы за частицу, чтобы взять след. Из-за этого она бесилась сильнее всего.

– Дебильный карман, – в очередной раз бросила она, когда голова ноктиса, лежащая у её ног, распалась на частицы хаоса, а те – исчезли. – Всё тут дебильное!

Иллард удивлённо оглянулся на неё и уже был готов что-то сказать, когда Кристин похлопала его по плечу и молча подтолкнула вперёд.

– Это из-за вашего дебильного Ордена, – прошипела Зельда, ткнув в Себастьяна пальцем. – Так и передай своим.

– Конечно.

Зельда возвела глаза к потолку, которого они даже не видели, и молча убрала меч в ножны за спиной. Она нервничала, и это было заметно невооружённым глазом. Себастьян был уверен, что она каждые два шага будет высказывать своё недовольство, поливать грязью всю коалицию и Орден в том числе, особенно Саула, который обратился к ней за помощью, однако Зельда молчала, и это было хуже всего.

– Если ты хочешь поругаться, – всё-таки начал Себастьян, прекрасно зная, что Иллард и Кристин его слышат, – то ругайся со мной.

Зельда посмотрела на него, как на умалишённого, и вдруг рассмеялась.

– Ты что, издеваешься? Хочешь сказать, что вообще ничего не чувствуешь?

– А должен?

– Зельда, – чуть повысил голос Иллард, даже не оборачиваясь, – люди не такие чувствительные.

– Ну а сам-то? – тут же обратилась к нему Зельда и в три шага поравнялась с ним. – Что скажешь?

– Тут какие-то чары, но я никак не могу понять их природу. Такое чувство, будто они исчезают сразу же, как только я их касаюсь.

– Чары? – удивлённо переспросила Кристин. – Здесь? Кто вообще мог их наложить?

– Может, не только нас сюда затянуло. Тристан довольно талантлив в области зачарований, а Айрас…

– Ясно, круто, ищем друг друга, – кисло отозвалась Зельда, заработав недовольный взгляд Илларда. – Ещё что-нибудь?

– В том-то и дело, что ничего. Только слабое ощущение чар. Пространство тут везде одинаковое, ни одного искажения. Даже не знаю, с чего начать.

Зельда открыла рот, чтобы ответить ему, но остановилась, нахмурилась и повернулась в сторону, в которую они шли.

– Слышите? – тихо спросила она.

– Что? – уточнил Иллард.

– Кто-то поёт.

Себастьяна пробрала дрожь. Он знал, что слух эльфов намного лучше человеческого, что они воспринимают мир немного иначе, и всё равно был неприятно удивлён и, возможно, даже напуган.

– Кто-то поёт, – повторила Зельда, прикрыв глаза и наклонив голову, будто хотела как можно лучше расслышать песню. – Не могу разобрать слова, но… Ещё что-то капает. Где-то течёт вода.

– В карманах могут быть водоёмы? – недоверчиво спросил Себастьян.

– Здесь может быть всё, что угодно, – поучительно ответил Иллард. – Карманы – это хаос, а хаос способен принимать любую форму, как и демоны. Ты слышишь что-то ещё?

– Нет, – тихо ответила Зельда. – Только песню и текущую воду.

– Сомневаюсь, что кто-то из наших стал бы петь, чтобы дать о себе знать, – нахмурившись, сказала Кристин. – А демоны? Только самые сильные из них способны петь на древнем языке во время призыва. Если пойдём дальше, столкнёмся с демоном, который нам не по зубам.

Себастьян привык видеть, что его мать не колеблется: что в делах Ордена, когда речь шла про особо сложный поиск, что в жизни их семьи, когда, например, Рокси опять забыла загрузить посудомоечную машину. Кристин начинала сомневаться лишь в тех случаях, если жизни её родных оказывались под угрозой. Так было после аукциона-бойни, когда она ещё думала, что демоны могут вернуться. Так было сейчас, когда она, перестав вглядываться в темноту туннеля, повернулась к Себастьяну.

– Нам лучше вернуться, – объявил Иллард, подняв руку и начав чертить один из сигилов. – И чем скорее, тем лучше.

– Идём, – подхватила Кристин взволнованным голосом.

Себастьян уже сделал шаг назад, но вовремя понял, что Зельда не двигается. Она стояла, замерев на месте, и смотрела вперёд, будто что-то видела.

– Зельда, – позвал Себастьян.

Она не ответила.

– Зельда, – немного громче позвала Кристин.

Она вновь не ответила.

Иллард, обернувшись к ним, чертыхнулся и что-то пробормотал себе под нос. На мгновение Себастьяну показалось, что дышать стало труднее, что тело сковало невидимыми цепями, а после пришли облегчение и спокойствие. Магия Илларда разлилась в воздухе, коснувшись каждого из них, и подтолкнула Зельду назад.

Она дёрнулась, как от удара, резко развернулась и едва не столкнулась с Себастьяном лбами. Зельда будто бы инстинктивно сделала шаг назад, но он схватил её за руку, – за что обычно обязательно бы получил в челюсть, потому что Зельда никому не позволяла так хватать себя, – но вместо этого увидел, как она широко распахнутыми уставилась на него.

Зельда была напугана.

***

– Ва-ау, – нарочито восхищённо протянул Эйс, выдавив широкую улыбку. – Очень вкусно. А что это такое тут плавает?..

– Лепестки старруанских роз, – отчеканил Эйкен, посмотрев на него поверх чашки. – Растут в мерцающих садах и…

Эйс громко фыркнул.

– Ладно, я понял, не умничай.

Эйкен обиженно поджал губы. Он и так чувствовал себя максимально неловко, распивая чаи во дворце эльфов вместе с Андером, так ещё и Эйс над ним издевался. Неужели не понимал, как это трудно – казаться уверенным, тщательно взвешивать каждое своё слово, быть милым и вежливым? Эйкен был уверен, что после недавней ссоры они с Эйсом заключили мир.

Однако в глубине души Эйкен понимал, что его волнуют не правила этикета, которым он старался следовать, а сам Андер, который почти за час ещё не сказал ни слова.

Всего за три дня ему стало гораздо лучше: щёки уже не казались такими впалыми, тени под глазами почти исчезли, а чёрные волосы даже были аккуратно причёсаны. Если верить Йозефу, Андер стал есть и даже изредка выходил гулять в сад, однако ни с кем не разговаривал. Он лишь один раз обратился к Йозефу, сказав, что хочет пообщаться с Эйсом и Эйкеном наедине, и всего через пару часов Сионий привёл их обоих в эльфийский дворец.

Король Джулиан был не очень-то приветлив: смотрел так, будто они были грязью под его ногами, и весь его вид кричал о том, будто он делает огромное одолжение, позволяя провести время с Андером. Он также несколько раз сказал, что они обязаны вытянуть из него как можно больше информации, но даже болтливому Эйсу это давалось с трудом. Поначалу они оба не знали, как себя вести, и то и дело переглядывались, пытаясь мысленно помочь друг другу. Потом Эйс всё же осмелел и попытался узнать, как Андер себя чувствует. Не получив ответа, он начал говорить обо всём на свете: погоде, столовой, где они были, предметах интерьера, еде, чае. Он едва не каждую травинку в чае рассмотрел, спросил, что это и какой вкус даёт, пока, наконец, не остановился на лепестках старруанских роз. Эйкен был уверен, что после этого Эйс перейдёт к маленьким пирожным, которые также были украшены ещё более маленькими бутонами цветов. Однако Андер удивил их, хрипло и тихо сказав:

– Расскажите о ваших семьях.

Эйкен заметил, как Эйс стушевался. Собственно, из-за этого они и поссорились: в библиотеке Ордена, куда их пустили под ответственность Алекса Гривелли, Эйс нашёл информацию о магии, связывающей кровь. После этого он не меньше сотни раз пытался убедить Эйкена, что эта магия реальная и никогда не ошибается, следовательно, они являются родственниками.

Но Эйкен в это не верил. Мало ли, что там наплела эта древняя магия. Три дня назад никогда даже не был уверен, что Андер жив – а теперь Эйс почему-то верит ему. Подумаешь, королева фей подтвердила, что всё это правда. Эйкен ей не верил. Таких чудесных совпадений не бывает. Даже Время Арне не смогло узнать прошлое Эйкена, так почему какая-та магия, связывающая кровь, смогла сделать это?..

– Я знаю, что ты брат Первой, – так же тихо продолжил Андер.

Взгляд его тёмно-карих глаз был отсутствующим, направленным на чашку с нетронутым и уже остывшим чаем. Но Эйс встрепенулся, будто Андер уставился прямо на него, и даже расправил плечи.

– Магия мне рассказала, – едва слышно добавил Андер.

– Поэтому вы захотели меня видеть? – осторожно уточнил Эйс.

– У тебя лицо Матео.

Эйкен сильнее сжал фарфоровую чашку.

Когда магия, связывающая кровь, коснулась каждого из них, Эйкен будто бы отключился, забыл обо всём на свете. Однако он слышал, как Андер кричал и требовал сказать, где его сын Матео.

Эйс пытался найти информацию о нём, но у него был не тот уровень доверия в Ордене и в коалиции. Он и без того скрыл, что обладает магией, и теперь за ним следили куда тщательнее. Даже несмотря на то, что он был племянником мистера Сандерсона, старшие искатели отказались предоставлять ему доступ, посчитав, что следует дождаться возвращения главы. Эйс пару раз пытался уговорить их, но всё заканчивалось тем, что его отправляли к Сионию, который до сих пор учил его магии.

Эйс отлично скрывал своё разочарование, но не любопытство.

– Что такое магия, связывающая кровь? – спросил он, слегка подавшись вперёд.

– Древнее искусство, которое открывалось не каждому, – спокойно ответил Андер.

– И в чём суть этой магии?

– Она требует огромного количества сил, однако взамен открывает знания, которые не так-то просто получить. Эта магия способна коснуться нитей, которые пронизывают сам мир, открыть тайны сотворения и даже язык богов.

Эйкен нервно сглотнул. Звучало как-то слишком устрашающе.

– Ей сложно овладеть? – не отставал Эйс.

– Сложно. Эта магия не поддастся тем, чьи помыслы нечисты.

– Сколько ещё людей может использовать её, кроме вас?

– Не знаю. Когда я в последний раз видел солнце, нас было около десяти.

Эйкен ещё крепче сжал чашку. Десять – это очень маленькое число. В коалиции было в сотни раз больше самых обычных магов, и никто из них, судя по всему, не владел магией, связывающей кровь.

– Что произошло? – осторожно спросил Эйс.

Он говорил не о магии, а о том, как Андер оказался пленён – Эйкен понял это под взгляду Эйса и его напряжённым плечам.

Йозеф настоятельно рекомендовал им не задавать Андеру слишком сложных вопросов и ни в коем случае не напоминать о плене. Он опасался, что Андер сорвётся, попытается навредить себе или одному из них. На этот случай за дверями дежурили двое стражников, готовые в любой момент ворваться в комнату.

Но Андер, наконец скользнув по Эйсу затуманенным взглядом, ответил:

– Махатс.

Эйкена пробрала дрожь. Он мало что знал о Махатсе, однако тени принесли несколько старых слухов о том, как он досаждал коалиции. Один из Соколов даже сумел узнать, что пару месяцев назад Махатс сумел пленить Твайлу и Соню, но больше – ничего.

Махатс был проблемой, и Андер, очевидно, не хотел говорить о нём. Как бы сильно Эйкена ни настораживал Андер, он всё же проникся к нему жалостью. Пусть и плохо, но он помнил, каково это, быть в плену и не знать, что происходит во внешнем мире, даже не знать, где конкретно находится тюрьма и сколько людей о ней знаю. Но у Эйкена хотя бы были его тени, а что было у Андера? Только магия, которая безжалостно подавлялась годами.

– У тебя лицо Матео, – повторил Андер, возвращаясь к предыдущей теме. Судя по озадаченному взгляду Эйса, он не хотел говорить об этом, однако и о Махатсе напоминать не решился. – Кем тебе приходится мой сын?

– Честно говоря, я не знаю. Не помню, чтобы мама рассказывала о ком-либо с таким именем, но, может быть, я просто невнимательно слушал…

– Кем тебе приходится мой сын? – требовательнее повторил Андер.

– Не знаю, правда. Но когда дядя Джон вернётся, я спрошу у него. Вы также сможете использовать свою магию, чтобы помочь в этом. Здорово, правда?

Андер посмотрел на него так, будто впервые увидел. Эйкену захотелось провалиться сквозь землю.

Он с трудом верил, что Андер говорил с ними исключительно из-за того, что показала его магия. Должно быть что-то ещё, что-то более понятное, чем кровь, которой Эйкен не верил.

Если бы он действительно был связан кровью с Марселин или Эйсом, он бы понял это намного раньше, разве нет? Его тени были умны, быстры и незаметны, но даже они не могли отыскать зацепок. Магия Арне не видела прошлого Эйкена до Башни, а он сам с трудом вспоминал то время. Потом, в Башне, которую возвёл и контролировал Карстарс, Эйкен видел нескольких демонов, среди которых был мужчина с крыльями, который несколько раз преграждал ему дорогу, и женщина с белыми волосами и голубыми зрачками. Но Эйкен никак не мог вспомнить их лиц, да и не был уверен, что женщина и впрямь была из демонов – у тех зрачки всегда красные.

Одним словом, он запутался. Не знал, чему верить. Не мог даже ни с кем поделиться своими мыслями. Каждую ночь Эйкен засыпал, слыша шум волн, тихие шаги слуг, которые работали даже после захода солнца, обнимая тени, которые укрывали его со всех сторон и защищали. Соколы и Вороны сидели на изголовье кровати, вцепившись когтями в дерево. Змеи обвивали его руки и ноги. Один Лев обязательно занимал почти всю кровать и ложился так, что Эйкен чувствовал его спиной. Мышь всегда была возле его лица, так близко, что Эйкен видел крохотные частицы хаоса, которые клубился в её теле.

Он скорее поверит, что является родственником теней, чем живых людей из плоти и крови.

Задумавшись, Эйкен не сразу заметил, как одна из Ланей, которая всегда располагалась на его левой лопатке, отделилась от тела, выскользнула из-под одежды и, встав рядом, положила голову ему на ладонь.

– Простите, – смущённо пробормотал он, убрав ладонь и приготовившись вернуть Лань обратно.

– Стой, – попросил Андер, слегка наклонившись к тени. – Это проклятие.

Он не спрашивал, а констатировал, но Эйкен всё равно кивнул.

– Невероятно. Ты полностью контролируешь их?

– Это… не совсем контроль, – немного подумав, ответил Эйкен. – Я могу приказывать им, но на самом деле они слушают только мои желания. Они сами знают, что мне нужно.

Будто прочитав его мысли, Змея, окольцовывавшая его большой палец, скользнула по его руке вверх, разрастаясь, и потёрлась головой о щёку Эйкена. От стыда он покраснел до корней волос.

– Они никогда не пытались убить тебя? – задал новый вопрос Андер.

– Нет. Но они попытаются убить тех, кто попытается убить меня.

Лишь секундой позже он понял, что его слова могут принять за угрозу, и поспешно извинился. Андер пропустил это мимо ушей. Он рассматривал Змею, мягко касавшуюся лица Эйкена, и Лань, которая, не шевелясь, смотрела на него в ответ.

– Как Махатс ещё не нашёл тебя?

Вопрос едва не выбил весь воздух из груди Эйкена. Он невольно съёжился, чувствуя, как тени рвутся на свободу. Укрыть, спрятать, защитить – они были готовы на всё ради него.

– Такой дар может заинтересовать его.

– Дар? – переспросил Эйс. – Это же проклятие.

Эйкен обиженно уставился на него. Да, поначалу он и сам воспринимал проклятие исключительно как проклятие, которое отравляло его жизнь. Но Фортинбрас показал, что тени – его сила, которую он может использовать в своих целях. Может, он и не мог поднять сокрушителя, зато мог добавлять в свою коллекцию бесконечное количество теней любых животных и с их помощью узнавать то, что ему нужно.

– Махатс любит диковинки, – отстранённо продолжил Андер будто сам для себя. – Магия, связывающая кровь, дар, позволяющий подчинять тени, nacido en la sangre… Он изучает это, думая, что сумеет отыскать хотя бы частицу иллу́мэ бара́л и тем самым приблизиться к истине, которой живут уранионы.