Текст книги "Посланники Великого Альмы (СИ)"

Автор книги: Михаил Нестеров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 47 страниц)

Кертис на мгновение закрыл глаза и беспомощно опустил руки.

Шислер налил две рюмки коньку.

Ричард, отказываясь, покачал головой.

– Сейчас мне нужна свежая голова, – тихо сказал он, избегая взгляда директора.

– Пейте, Ричард, одной головы в этом деле мало. – Шислер опрокинул в рот рюмку и промокнул губы тыльной стороной ладони. – Это хорошо, Ричард, что со своими проблемами вы пришли именно ко мне. Вы называете свою дочь прежним именем?

– Да.

– Когда он взял Лори?

– Позавчера.

– И вы привлекли к этому моих старых знакомых – Джулию и… кого еще?

– От вас, Артур, действительно трудно что-либо скрыть. – Полковник почувствовал внезапное облегчение. Глядя на Шислера, вернее, на его таранную голову, он вдруг понял, что с Лори все будет хорошо. Надо было с самого начала прийти к Артуру, все рассказать. Но страх потерять дочь больше подталкивал его к активным действиям, оставляя лишь маленькую толику для анализа. С Шислером же было все наоборот, теперь он снова ставил все на свои места: у него начальная фаза, у Кертиса – завершающая.

Полковник посмотрел на тяжелые шторы, за которыми, наверное, стояли сумерки; в кабинет Шислера, как в казино, не проникал дневной свет, но ощущение времени не терялось: часы, которых нет ни в одном игровом доме, постоянно находились перед хозяином. «Да, сумерки, – думал Ричард. – Так же темно сейчас в душе Лори и в помещении, где её держат». Он скрипнул зубами.

– Артур, вы только не подумайте, что я отдал бы полученную информацию террористам. Конечно, что-то пришлось бы сообщить им, но только за тем, чтобы…

– Не оправдывайтесь, Ричард, я уже давно просчитал все варианты и каждый ход в них. И шансов вернуть Лори у вас не было. Поэтому в делах такого рода идет тщательно анкетирование – нет ли родственного или другого фактора, который так или иначе может повлиять на работу в дальнейшем. Если таковой фактор присутствует, он принуждает к некой локализации, ставя во главу эмоции, нервы и так далее. Они в свою очередь блокируют доступ к хладнокровию и спокойному анализу, принуждая к неорганизованной активности, что приводит к печальным последствиям.

– Вы прочли мои мысли. Несколько минут назад я думал об этом.

– Это называется прозрением. И хорошо, что оно наступило.

Для подобного вопроса время было неподходящим, но Кертис неожиданно для самого себя спросил:

– Скажите, Артур, вы когда-нибудь… ругаетесь?

– Что? – Шислер несколько секунд смотрел на полковника, а потом рассмеялся. – Не дай вам Бог, Ричард, услышать это… А если серьезно, то я избегаю ругани. Мусор, в виде бранных слов, засоряет голову. Это микробы, вирусы, которые в той или иной мере мешают мне нормально думать. Но есть люди, слова которых либо нецензурны, либо ошибочны. А вы-то сами часто ругаетесь?

– Приходится.

– Бросьте. Потому что результат налицо. Но это опять шутка, а нам сейчас не до веселья. Значит, вы берете меня в компанию?

Кертис не верил своим ушам.

– Я?! Вас?! Вы шутите, Артур!

– Нисколько. Перед тем как вы расскажите мне все с самого начала, я хочу, чтобы вы уяснили следующее. Сужди не будет брать приступом тюрьму спеццентра, он поручит это вам, специалисту. Для освобождения Сеифа аль-Харби вы задействуете один из диверсионных отрядов, и уже после этого начнутся основные торги: Лори Кертис – Сеиф аль-Харби. Надо отдать должное Сужди, он очень точно просчитал все ходы в этой игре. Поэтому мы не будем ждать от него предложения освободить из тюрьмы своего родственника. Вы совсем немного потянете время, и начнете готовить людей к операции. Если мы выиграем день-два, это будет здорово. И еще. Пожалуй, я был несправедлив к Лайнэллу Игану. – Шислер выдержал паузу. – Готовьте «амазонок», Ричард. Мы возьмем сначала аль-Харби, потом этого fucking Сужди.

Кертис приоткрыл рот.

– Мне послышалось, или вы действительно выругались?

Шислер басовито рассмеялся.

Глава IV1

Эверглейдс, 7.00

На этот час полковник Кертис располагал всеми данными относительно спеццентра ангольской службы «Мерак» – теми, что хранились в информационном центре ЦРУ. Между полковником и Артуром Шислером, сидящим сейчас в своем кабинете, наладилась невидимая связь. Кертис, напряженно глядя на топографическую карту местности и пытаясь решить почти неразрешимую задачу – диверсионным отрядом в 10–15 человек освободить из застенок «Мерака» Сеифа Аль-Харби, – был уверен, что директор ЦРУ занят сейчас тем же. Хотя Шислер со своей стороны сделал все, что мог: у него начальная фаза, у Кертиса – завершающая. Но прав был Шислер, когда перечислил полковнику ряд факторов, которые так или иначе могли бы повлиять на работу, блокируя доступ к хладнокровию и спокойному анализу, принуждая к неорганизованной активности, и как результат – печальные последствия.

Ричард смотрел на карту, но видел перед собой Лори, видел близорукого человека с лицом интеллектуала и невольно представлял себе черты лица незнакомого Сеифа Аль-Харби. Если бы не ключевой момент в предстоящей операции, который представлял из себя условие или требование – исключение жертв со стороны ангольцев, – то операция носила бы обычный штурмовой акт. Несколько мин направленного действия, и здания спеццентра сдует как картонные коробки. Затем штурм тюрьмы, стоящей особняком от центра, несколько выше. Потом стремительный отход к пограничной реке Кунене. А там уже Намибия и надежный тыл, который гарантировал Шислеру шеф африканского отдела ЦРУ. Но все упиралось в условие, которое требовало исключение жертв.

Спеццентр «Мерака» находился к северу от реки Кунене, на берегу безымянной стремительной речки, которая бросала свои воды с тридцатиметровой высоты. Водопад. Опять водопад. Джулия, изучая карту, заметила: «Наверное, это навек. От водопадов нам никуда не деться».

Два года назад здания спеццентра принадлежали фабрике по производству бумаги. К этому времени власти страны приняли закон, запрещающий вырубку леса в бассейне реки Кунене, а точнее – севернее её берегов, так как она разделяла две страны – Анголу и Намибию. Для руководства фабрики возить лес издалека стало накладно, плюс издержки на обслуживание небольшой ГЭС, которую эта компания в начале 60-х годов сама и возвела, используя водопад. Тогда столб падающей воды измерялся всего 15–20 метрами, но возведенная водосливная плотина увеличила это расстояние. Именно последняя причина ГЭС – и стала дополнительным и решающим фактором: гидроэлектростанция, рассчитанная на определенный объем мощности, перестала удовлетворять требованиям фабрики, которые не могли не возникнуть из-за роста объема выпускаемой продукции. Оборудование было снято и перевезено в наспех возведенные корпуса близ города Байшу-Лонга, а спецслужбы выложили энную суммы за брошенные здания, и в них расположился «Мерак».

Джулия и Сара разложили на столе фотографии центра, сделанные со спутника-разведчика, и скрепили их между собой скотчем.

– Веселые картинки. – Джулия подтолкнула локтем Сару. – Ну что, голова, ничего на ум не идет?

– Не мешай. – Сара почти целиком распласталась над столом, сосредоточив внимание на южной части общей панорамы. Она закашлялась и махнула рукой. – Открой окно, дышать нечем.

Джулия шагнула к окну; над перистыми облаками табачного дыма виднелась только её голова. Полковник курил одну сигару за другой, иногда добавляла Джулия. Жаркий октябрьский воздух с улицы быстро очистил комнату от дыма. Проветрив помещение, Джулия закрыла окно и включила кондиционер.

– Сэр, – подала голос Сара, – вы говорите, что раньше эти здания принадлежали бумажной фабрике?

– Фабрике по производству бумаги, – поправил её Кертис. Он приподнял несколько листов бумаги на краю стола и вынул тощий пакет. Джулия передала его Саре.

– Ага, – Сара кивком головы поблагодарила полковника, вынимая из пакета листы бумаги. Сверяясь с фотографиями, лейтенант водила пальцем по панораме. – А место было неплохое…

– Ты о чем?

– О той же бумаге. Практически для её производства нужны две вещи: древесина и много-много воды. Так, судя по записям, вот это здание – бывший древомассный корпус. Сейчас там казарма. А вот это целлюлозный, он же административное здание. А здесь, вверху, здание тюрьмы, которое нас интересует больше всего. Раньше это был цех по обработке бревен. Плотина водосливная, после обработки бревна пускали в воду, и они прыгали с двадцатиметровой высоты. Очень умно и экономично. А вот здесь…

Паола Бенсон встала со своего места и с хрустом потянулась, на лице решимость.

– Через два дня выходной, – сообщила она. – Суббота. Самое время порезвиться.

– Только без меня, – вставила Сара, продолжая колдовать над снимками.

– Да, Голду Меир[53]53
  Голда Меир – конец 60-х начало 70-х гг премьер-министр Израиля.


[Закрыть] придется оставить здесь.

Кертис отреагировал только на замечание Паолы: «Самое время порезвиться». Он недовольно оглядел её.

Казалось, Паола читала его мысли.

– А что, сэр, рванем центр, а в тюрьме на выходные останется только с десяток солдат.

– Вот именно останется. – Он продолжал смотреть на Паолу. – А мне трупы не нужны. Вот здесь, – он ткнул карандашом в карту, – и здесь два основных узла связи. С сигнализации мы их снимем, здесь проблем нет. Учитывая психологию и собственно наш опыт, со стороны охранников вначале будет попытка включить сигнализацию, что они и сделают, будучи уверенными, что она сработала. Потом все как один схватятся за оружие. На какое-то время рации останутся нетронутыми, а дальше мы и сами не дадим ими воспользоваться. Задача вроде бы и несложная, но мы упираемся в два фактора, один маленький, другой большой. Маленький – это ответный огонь. Большой – это спеццентр, будь он не ладен. Любая осечка, и сигнал из здания тюрьмы пойдет на пульт центра. Вроде бы все условия есть, операция будет происходить на удалении от центра, практически нас не видно.

– Зато слышно.

– Да уж… Не пройдет и пяти минут, как на нас уставятся триста стволов боевиков «Мерака», а над головами затарахтят винты четырех вертолетов.

– Они стоят вот здесь, – Сара указала на снимок, – на бетонированной площадке. – Она снова сверилась с записями по фабрике. – Здесь дефибрер, вот тут бывший сгуститель, а это, наверное, сгустительный бассейн. Сейчас он представляет из себя бетонированную площадку. И вот на ней – раз, два, три. Три вертолета, сэр.

Кертис махнул рукой: от этого не легче.

– Я предлагаю использовать «ви-кси».

Джулия, глядя на Фей Грант, покачала головой.

– Это был бы оптимальный вариант, с меньшей токсичностью использовать нервно-паралитический газ бессмысленно. А у «ви-кси» слишком убойная концентрация. Про паралитик придется забыть.

Паола настаивала на своем:

– Тут нечего думать. Обычный прямолинейный штурм, безо всяких там хитростей. Мы уложимся в три-четыре минуты и будем отходить. На отход нам понадобится ещё 15–20 минут. Эх, была бы здесь Лори, она бы сказала, что это прогулка по лесу, а не работа. В этом деле главное – отход. Как у нас с тылами, полковник?

Кертис снова проигнорировал выступление бойца, но он понимал ее: Паола ради Лори могла рискнуть головой. Да все они готовы рискнуть. Он поблагодарил Паолу глазами, раскрыл ещё одну карту и подозвал Фей.

– Как бы то ни было, давай посмотрим. Сто метров сюда и сто двадцать сюда. – Кертис установил на карте острие карандаша. – Самое удобное место вскрыть кабель. Посмотри-ка его характеристики, Фей.

Фей Грант была самой миниатюрной в отряде – рост сто шестьдесят три сантиметра, вес пятьдесят два килограмма. Она родилась в Бостоне в семейном особняке на Бикон-Хилл, окончила Океанографический институт в Вуде-Холле, штат Массачусетс, работала акустиком на авианосце «Америка». В отряд «Нью-Эй» попала по рекомендации Бесси Нильсен, имеет правительственные награды.

Фей извлекла из документации схему коммуникационных систем.

– Тут два кабеля, сэр. Один высоковольтный, заключенный в свинцовую оболочку, заполненный минеральным маслом.

– Его мы трогать не будем. Давай другой.

– Вот он. Довольно современный герметичный коаксиальный кабель с вмонтированными в него усилителями, практически не излучает электромагнитных волн. Я думаю, что это уже спеццентр проложил его.

– Понятное дело. Давай дальше.

– А все, сэр. Судя по схеме, ничего лишнего. У меня есть два варианта – грубо отрубить кабель или применить заграждающий фильтр. Если первое, то системы контроля, слежения и оперативного оповещения вырубятся. Но на центральном пульте разведки и полиции быстренько протестируют возникшие неполадки и установят обрыв. Для них в первую очередь это запахнет диверсией. Поэтому я предлагаю второе. Кабель несет в себе полосы частот… одну секунду… полосы частот от довольно низких – три килогерца и двадцать килогерц до довольно высоких – шесть мегагерц. Последняя частота примерно равна телевизионному каналу. Я сама могу собрать заграждающий фильтр несколько параллельно и последовательно включенных катушек индуктивности и конденсаторов. Частоты я знаю, выбор значений катушек и конденсаторов практически ясен. Или могу взять на складе готовый полосовой фильтр и соответственно настрою его. Он будет задерживать все интересующие нас сигналы, но пропускать сообщения с центральных пультов. Протестировать наличие такого фильтра практически невозможно. Во всяком случае, для этого потребуется очень много времени.

Кертис внимательно выслушал Фей. Она разбиралась в этом больше, чем он, и не раз блокировала подобные системы.

Сегодня полковник был особенно раздражительным, в разговоре с Фей он все время морщился и никак не мог понять, что именно его раздражает. Наконец он повернул голову в сторону Сары, которая, не обращая ни на кого внимания, продолжала бубнить:

– …А вот и сама плотина. Что мы тут имеем?.. Понятно, водохранилище, бетонированная площадка, фильтр, затвор. Ниже – гидротурбина и трансформаторная подстанция с распределительным устройством…

Рядом с Сарой стояла Джулия, она подозрительно смотрела на подругу. Командир группы на сто процентов была уверена, что Сара нашла решение задачи. Просто невозможно было вообразить, что немногословная Сара в такой ситуации позволила бы себе излишнее словоблудие.

Сара Кантарник выглядела бледнее обычного. Под утро она вскочила в постели, по телу бежали прохладные ручейки пота, её знобило. Паола Бенсон, делившая с ней домик на базе, стояла возле подруги. Она включила свет и присела на край кровати.

Кошмар. Саре снова приснился кошмар, который преследовал её на протяжении вот уже почти девяти месяцев.

Одно и то же.

Желтые языки коптящих светильников, незнакомые озабоченные лица, всепроницающий взор Альмы. Атмосфера помещения удушливо-приторная, она имеет вес, многотонным монолитом прижимая Сару к чему-то твердому и плоскому, дальние предметы ей кажутся расплывчатыми.

Близорукость.

Сара с трудом приподнимает тонкую руку с отвисшей дряблой кожей. Ослабевшее зрение ловит у виска седую прядь; иссохшая грудь трепещет под неровными ударами сердца.

Сара – главная жрица. Старая, дряхлая жрица с износившимся до предела сердцем. Шепелявя беззубым ртом и каркая горлом, она выбрасывает в душную атмосферу пророческие слова:

«Я – дух пророчицы…»

Сара торопится, чувствуя, как онемение с правой стороны распространяется по всему телу льдом вечности; торопится, маня к себе скрюченным посиневшим пальцем призраков давно умерших людей. Они вливают ей в рот воду, но вода не идет в горло, стекая по отвисшим щекам.

«Громом и молнией будут они убивать ваш народ, под холодной сталью клинков падут воины…»

Здание вперило в Сару темные глазницы низких оконных проемов; там, за каменными стенами, нарастал шум второго вала грозы. Блеклые глаза старой жрицы наполнились слезами.

«Я плачу сейчас и буду плакать тогда».

Это последние слова Сары. Рука падает и застывает, невероятно длинно вытянувшись вдоль туловища.

Яркая вспышка, боль в глазах, впереди – невидимая пока толща времени. Издалека кто-то зовет ее:

«Сара, Сара!»

Она слышит призыв, но…

И вот тут начинается самое ужасное.

Альмы нет. Она не видит его. Ее дух натужно вылезает изо рта и нет сил удержать его. Сара чувствует его, пытается беззубым ртом прикусить, навсегда остановившимися легкими, помогая щеками, старается втянуть его обратно. Но тело уже мертво. Дух визжит, боясь остаться в застывшем теле, извивается, придавленный мертвой хваткой изжеванных десен. В глазах уже нет движенья, только плоская черно-белая картина; стремительно ссыхаясь, с неё осыпаются мрачные мазки.

«Сара! Сара!»

Она снова слышит манящие, призывные голоса, и ответ её звучит визгливо и истерично. Вопли придушенной субстанции режут пространство:

«Альма!»

«Сара! Сара!»

И – о, чудо! – она видит Альму. Непостижимо, но она видит его! Только… Что это, господи!

Всемогущий идол стоит к ней спиной. И… удаляется. Сара видит его короткие, отдающие синевой стали ноги. Делая короткие шажки, он уходит.

Куда!!

Стой!!

Мертвое лицо Сары дернулось запоздалой конвульсией, рот приоткрылся, и душа юркнула внутрь.

Полная темнота и стремительное давление со всех сторон. Боли нет уже давно, но происходит что-то невообразимое – что-то, бывшее когда-то большим, с огромной скоростью сжимается в ничто.

В ничто…

Она не сумела выбраться. И знала, что конец, который придет через короткое мгновение, трансформируется в черную безмолвную пустоту – без границ и времени.

Вот этот миг.

Все. Существо Сары умерло.

Только отголосок её безумного крика догоняет Альму. Она не видит и не слышит этого, но её крик змеей обвивает идола, вяжет его по уродливым рукам, хлыстом подсекает под ноги. Индейский бог падает, сейчас он выглядит беспомощным, он абсолютно недвижим, из его холодной груди вырывается плач. Детский плач. Альма кажется новорожденным.

– Сара. – Кто-то тронул её за плечо.

Она подскочила в кровати. Липкий пот, озноб. Рядом – Паола.

– Опять?

Сара кивает, подрагивающими пальцами убирая со лба намокшую прядь волос.

– Который час? – спрашивает она.

– Шесть утра. Только что звонил полковник. Он ждет нас у себя.

– О'кей. – Сара, опираясь о колено Паолы, встала. – Приведу себя в порядок. Я скоро.

Полковник только сейчас заметил недужную синеву по глазами лейтенанта. «Нездорова? – и покачал головой. – Только этого не хватало». Ричард, мысли которого метались от родного образа Лори до ненавистного – Кирима Сужди, пытался сосредоточиться на работе, но не мог этого сделать в полной мере. На ум пришло правильное определение: деморализован. Что касается Сары, полковник возлагал на неё большие надежды. Однажды Джулия объяснила полковнику, как она подбирала людей в свой отряд и как в его состав вошла Сара Кантарник. «Потому, что я вспомнила свою «ненормальную» соседку по комнате, с которой училась в университете. Эта «ненормальная» оригинально сморит на вещи, разбирается там, где другой ногу сломит. И, что важно, этому нельзя научить. Нельзя, Ричард, научить мыслить абстрактно, видеть то, чего не видят другие. Это от природы».

Сейчас все взоры были устремлены на Сару.

– Что, есть?

– Пока не знаю, – ответила она, – пока не знаю. – И перешла к топографической карте.

Полковник уступил ей место.

Сейчас Сару интересовала прилегающая к спеццентру местность. Ближайший населенный пункт находился в пятнадцати километрах к западу от центра. Тюрьма за пятьсот метров предупреждала забором из колючей проволоки и запрещающими табличками, что впереди военный объект – это было видно со снимков спутника. Сама зона тоже огорожена колючей проволокой и с наступлением темноты превращалась в ярко освещенный прямоугольник двести на триста метров. На расстоянии трех километров от зоны дорога разветвлялась, уходя строго на юг и восток; по обе стороны южной дороги – привычные джунгли.

Само здание тюрьмы выглядело на снимках приземистой коробкой примерно четырех метров в высоту, фундаментом служили старые опоры цеха по обработке бревен. По распоряжению спеццентра старые стены были снесены, а вместо них возвели железобетонную коробку.

В задачи личного состава тюрьмы входила чисто караульная служба. Штат насчитывал двадцать человек, не считая начальника, его помощника и интенданта. В верхних помещениях располагались комнаты отдыха для караульных, оружейная комната, комнаты следователей, приезжавших в тюрьму для допросов арестованных, ряд бытовых и служебных помещений. Сами же камеры, или, лучше сказать, каменные мешки, были в подвале. В основном заключенных содержали отдельно, но были камеры, где находилось до десяти человек. Системы контроля, слежения и оперативного оповещения на центральные пульты разведки и полиции дополняли основную характеристику тюрьмы.

Что касается коммуникационных систем, то для проведения силовой операции они оказались совершенно непригодными, хотя в отличие от старых подвалов были современными. Канализационные трубы, как показывали чертежи и схемы, были маленького диаметра. Их врезка в основной сток, ведущий на очистные сооружения, находилась в ста метрах к югу от здания тюрьмы. А на самой территории ни одного колодца.

Пожалуй, Сара слишком долго и, как показалось Джулии, бесцельно смотрит на топографическую карту, и капитан повторила вопрос:

– Ну что, есть?

– Погоди. – Сара взяла циркуль и долго шагала им по карте, занося цифры в чистый лист бумаги. Наконец она сказала:

– Я «за» предложение Паолы: возьмем тюрьму штурмом и освободим Аль-Харби.

– Ты уверена?

Сара не ответила. Она смотрела на полковника.

– Готовьте нас к заброске, сэр.

– А как же триста боевиков «Мерака? – спросила Джулия. – А вертолеты?

Сару опередила Паола. Коренастая, внешне чем-то похожая на мужчину, она отрезала:

– Мы засунем их в дефибрер.