Текст книги "Девушки для диктатуры сионизма"
Автор книги: Михаил Маковецкий
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 29 страниц)
– Вдали от подлинных очагов культуры, – сознался Рабинович. В его голосе явно звучало сожаление за бесцельно прожитые годы.
– А вы не могли бы рассказать нам что-нибудь жизнеутверждающее, лучше всего из вашей богатейшей практики, – предложил он видной деятельнице театра.
– Охотно, друзья мои, охотно, – чистым глубоким голосом произнесла видная деятельница театра и глубоко вздохнула обнаженной глубоким декольте пышной грудью. – Если я в чем-то я буду не верна, меня поправит милейший Шпрехшталмейстер, который был не только свидетелем, но и живым участником описываемых событий. Итак, во время своего кратковременного пребывания в психиатрической больнице мне посчастливилось познакомиться с милейшей, хотя и чуточку озорной девушкой-эфиопкой, которая имела довольно странное для уроженцев Эфиопии имя. Ее звали Надежда Крупская. Девушку поместили в психбольницу в связи с обвинением в краже кредитных карточек у трех законопослушных граждан, с которыми она находилась в любовной связи на Тель-авивском пляже.
Половой акт, в котором принимали участие девушка-эфиопка и её законопослушные партнеры, был бестактно прерван мужественными Тель-авивскими спасателями. Ранние купальщики обратили внимание героических спасателей, заступивших утром на трудовой пост, на необычную суету в полосе прибоя. Во время объяснений с полицией законопослушные граждане сообщили по существу дела, что пытались спасти бросившуюся в бурные воды обнаженную девушку, которая, несомненно, из-за несчастной любви, хотела покончить с собой. То, что все трое бросились спасать обезумевшую от безответной любви девушку обнаженными, они объясняли волнительностью момента и просили понять их как мужчин. После чего и были отпущены с миром.
При обыске совершенно голой чистой эфиопской девушки было найдено несколько не принадлежащих ей кредитных карточек и чековых книжек. Это обстоятельство и привело ее в заслуженно пользующееся доброй славой отделение судебно-психиатрической экспертизы.
Через несколько дней после прибытия новой пациентки, с интересом глядя на её безукоризненную фигуру, главный врач и заведующий отделением пришли к единодушному мнению, что в целях дальнейшего проникновения в ее подсознательное эфиопская девушка нуждается в кардиографическом исследовании.
ЭКГ она отказалась делать категорически, мотивируя это тем, что это обследование ей однажды уже делали и, после этой лечебной процедуры, ей еще долго было больно какать. Главный врач, с большой теплотой отозвавшись о душевных качествах врача проводившего ЭКГ девушке-эфиопке прошлый раз, и с жаром убеждал ее, что в его исполнении это будет совершенно безболезненное обследование работы сердца. И что ради этого обследования он готов заставить себя ждать видного израильского ученого, пришедшего для проведения сеанса психотерапии.
Прибывший на частную консультацию Антонио Шапиро дель Педро, в беседе с находящимся на очередном боевом дежурстве Рабиновичем, оживленно комментировал происходящее. Длительное ожидание всегда толкало маститого израильского ученого на поступки дерзкие, но тщательно продуманные и подготовленные. Вот и в этот раз крупный израильский ученый задумал что-то недоброе. Он раздобыл где-то провод со штепселем, аккуратно зачистил концы этого провода и привязал их к ножкам кровати, на которой делают ЭКГ.
Тем временем девушка-эфиопка, малодушно поддавшись уговорам главного врача, согласилась на предложенное ей обследование. Когда процедура подходила к концу, и главный врач менторским тоном начал объяснять своей пациентке, что таким молодым девушкам, как она, всегда необходимо прислушиваться к советам главного врача, а не размениваться на общение со всякого рода проходимцами, ничего не понимающими в медицине. И что если главный врач сказал, что больно не будет, то больно не будет.
И именно в этот, полный благородной патетики момент, бездушный дель Педро включил штепсель в розетку. В результате, согласно всем законам физики, девушку-эфиопку ударило током.
Придя в себя, готовая ко многому, но не к удару током, чистая эфиопская девушка употребила применительно к замечательным врачам психиатрической больницы ряд в высшей степени выразительных и звучавших чрезвычайно экзотично эфиопских ругательств. Далее, по совету все того же Антонио Шапиро дель Педро, который шумно выражал свое сочувствие несчастной девушке, которая постоянно подвергается изощренному издевательству со стороны изуверов-врачей из-за своего цвета кожи, чистая эфиопская девушка сделала официальное заявление для печати. Суть заявления сводилась к тому, что «as a result of barbarous experiments on the part of the doctor she has received an impact by an electric current and now is dying» (в результате варварских экспериментов со стороны главного врача она получила удар электрическим током и в настоящее время находится при смерти).
Растерявшийся главный врач в резких тонах потребовал от пробегавшего мимо Шпрехшталмейстера, чтобы тот срочно отправлялся с пациенткой Крупской в приемный покой больницы общего профиля.
Врач приемного покоя был давно приучен ко всяким неожиданностям со стороны пациентов, поступающим из психиатрической больницы, но прибытие оттуда Надежды Крупской, пусть в сопровождении хорошо ему знакомого санитара Шпрехшталмейстера, даже для него было большим потрясением.
– Это, по вашему мнению, Надежда Крупская? – спросил врач приемного покоя, с интересом разглядывая юную эфиопскую девушку. – Разве она ещё жива?
– Вам виднее, вы врач, – дипломатично ответил Шпрехшталмейстер.
– А почему она такая черная? – не мог прийти в себя врач приемного покоя. «Какой же он тупой, а еще масон. Даже не вериться», – подумал Шпрехшталмейстер, но вслух сказал совершенно другое: – Её ударило током, наверно, она обуглилась.
Врача приемного покоя смелая диагностическая находка санитара психиатрической больницы полностью удовлетворила. По крайней мере, к этой теме он больше не возвращался, хотя расспросов не прекращал.
– В направлении написано, что ей восемнадцать лет, – врачу приемного покоя никак не удавалось соединить теоретические знания с суровой правдой жизни, – вероятно, это ошибка.
– Нет здесь никакой ошибки, – в этот день Шпрехшталмейстер был неумолим, – когда Крупская, перед выездом в Израиль, покупала свидетельство о рождении, в котором было указано, что она еврейка, она попросила заодно изменить и свой возраст.
Но в сердце врача приемного покоя всё ещё оставалось место для скептицизма. В СССР он был членом партии и всю жизнь активно выполнял общественные нагрузки. Выехав из Советского Союза в зрелом возрасте, врач приемного покоя морально был не готов встретить Надежду Константиновну Крупскую, находящуюся в восемнадцатилетнем возрасте и поступившую из психиатрической больницы после удара током.
– И все же мне как-то не вериться, что это Крупская, – сказал врач приёмного покоя, с мольбой и надеждой глядя на Шпрехшталмейстера.
– В тот момент, когда её ударило током, Ленин перевернулся в своём стеклянном гробу и теперь лежит в мавзолее на животе и без фуражки. Вы можете сами поехать в Москву и убедиться, – пожал плечами бывший работник псковского цирка. Шпрехшталмейстер посещал мавзолей первый и последний раз в пионерском возрасте. Тогда ему было жалко дедушку Ленина до слёз. Теперь же ему хотелось отомстить вождю мирового пролетариата за ту давнюю детскую обиду.
– Факты, которые даются нам в ощущениях, являются реальностью, – философски заметил врач приемного покоя. В течение многих лет он свято верил, что, произнося эту фразу, цитирует Энгельса.
Шпрехшталмейстер тонко уловил его настроение и охотно добавил: «Жизнь – это способ существования белковых тел».
Во время их содержательной беседы, оставленная без присмотра Надежда Крупская пошла прогуляться и забрела в травматологическое отделение. Там, на спор, она пыталась совершить половой акт с больным, который поступил на лечение по поводу свежего перелома таза, но была безжалостно отловлена медперсоналом. Далее, после обследования в приемном покое, была выписана с диагнозом «Superficial scratchs of a back and between foots» (Поверхностные царапины спины и промежности) и рекомендациями впредь не направлять её в приемный покой больницы общего профиля ни при каких обстоятельствах.
Тем не менее, при расставании, врач приемного покоя, на всякий случай решил крепко пожать ей руку и попросил передать горячий привет супругу. После чего отвел Шпрехшталмейстера в сторону и шепотом заявил ему, что больше эту революционерку видеть не желает.
– Почему? Крупская, это еще скромная, щепетильная девушка, – продолжал нагнетать атмосферу неумолимый Шпрехшталмейстер, – к нам недавно поступила на лечение пациентка по имени Роза Люксембург, между прочим, из очень приличной еврейской семьи. Так вот ей удалось поднять на коммунистическое восстание жителей города Mnchen (Мюнхен).
– А La Pucelle dans (Орлеанская дева) у вас от запоев не лечиться? – поинтересовался врач приемного покоя, в которого вновь вселился бес скептицизма.
– От запоев? – переспросил Шпрехшталмейстер, – нет, не припоминаю.
Глава 18
Сны в летнюю ночь
– На следующее утро Пятоев пришел на работу с сильной головной болью и в скверном расположении духа.
– Слушай, Рабинович, видная деятельница театра опять несла какую-то ахинею с сексуальным оттенком, и Шпрехшталмейстер ей поддакивал. Наверняка у него окончательно поехала крыша на почве борьбы с масонами. Какая может быть Надежда Крупская в Эфиопии? Бедная Настенька, после всего того, что она пережила, у нее еще муж с ума сошел.
– Известная хранительница моральных устоев, видная деятельница театра, всегда говорит правду, – возразил ему Рабинович, – Я однажды спросил ее, почему она так поступает, а она мне ответила, что правду говорить легко и приятно. А так как это приятно, то воздерживаться от этого она и не может, и не хочет. В свое время она много мне рассказывала о своем боевом пути в искусстве.
Ещё в школе я охотно давала списывать, – рассказывала мне она, – но ни коим образом не означает, что я давала повод распускать руки. После окончания школы я поступила в техникум тяжёлого машиностроения и поселилась в общежитии. Однажды мальчишки, смеясь, затащили меня в свою комнату. Но мы, уроженки Казани, так просто не отдаёмся. Сначала им пришлось сбегать за вином, а потом петь песни всё ночь. Когда я перешла на последний курс, скончался работающий в нашем техникуме преподаватель научного коммунизма. В его жизни, как оказалось, было много страстных женщин. Об этом мы узнали, когда они устроили драку на кладбище. Так я познакомилась с Димой. Судьбе было угодно свести нас в кладбищенском туалете. Дима был человеком контраста. О своей любви он говорил то матом, то стихами, впрочем, также матерными. Высокого роста, с прекрасной реакцией, он мог отжаться от пола 80 раз и в постели оказался просто вундеркиндом. Когда-то гадалка ему нагадала, что у него на половом члене будет родимое пятно в виде сердца, он попросил меня разыскать его и во время одной из наших встреч. Я человек от природы человек добросовестный. Дима светил мне фонариком и осмотрела всё очень внимательно, но найти мне ничего не удалось.
– Цыганка наврала, зараза, – разочарованно констатировал Дима после окончания поисков. Он часто говорил, что во мне его привлекает удивительное соединение тонкой души и пышного телосложения. До Димы у меня был один молодой человек, с которым я познакомилась вечером и рассталась на следующее утро.
– Перед тем, как открыть глаза, я пытался себе представить ту, которая сопела рядом, – сказал он мне при пробуждении, – но действительность превзошла мои самые жуткие ожидания.
После этих слов я не могла с ним встречаться чисто физически, хотя он несколько дней и пытался поймать меня у дверей техникума. Дима был совсем другой. Даже когда он, пьяный, в шляпе и галстуке, но без одежды шёл по скверу возле нашего дома, его лицо расплывалось в улыбке, и он раскрывал свои объятия при моём появлении. Я вообще считаю, что фраза «хорошие мужики под забором не валяются» в корне неверная. Бывают ведь всякие объективные обстоятельства, выдали премиальные, подвернулась халтура, знакомые угостили. Но когда моей дочери исполнилось два года, Дима нас бросил. А ведь когда он предложил мне выйти за него замуж, я забрала из милиции своё заявление об изнасиловании. Расставание я переживала очень тяжело, и умные люди посоветовали мне лечиться сексуальным голоданием. После этого я собиралась начать свою половую жизнь заново. Но однажды я нарушила спортивный режим, о чём впоследствии сожалела. Секс в машине – это такая дурь… Шофер хихикает, тесно, неудобно. На следующий день мы хотели пойти в концертный зал им. Чайковского, но он потащил меня в постель. И правильно сделал. Никакой Шуберт там и рядом не валялся. Потом он познакомил меня со своей дочкой Ирочкой, которую мы пришли забирать из детского сада. Когда мы зашли в помещение садика, дети занимались лепкой. То, что слепила Ирочка, лежало отдельно от остальных поделок на столе воспитательницы и отдалённо напоминало морковку. Сама Ирочка стояла в углу. В тот же день я познакомилась с его женой, хотя гороскоп советовал не выходить в этот день из дома. Теперь я отношусь к советам звёзд более уважительно, что, в конечном итоге, и привело меня в искусство.
– О видной деятельности театра достаточно, – взмолился Пятоев.
– Не хочешь о деятельности театра, могу рассказать о чернокожей девушке-эфиопке по имени Надежда Крупская, – в этот день Рабинович был безжалостен, – Приятно отметить, что фигура реальная, человек в плоти и крови. И ее история по-своему примечательна.
В одной высокопоставленной и не имеющей никакого отношения к евреям семье случилось несчастье. Пятнадцатилетняя дочка, до этого не создающая никаких проблем, начала вести себя неадекватно, убегать из дома, вести беспорядочный образ жизни. Её даже видели в среде уличных проституток. Родители были в ужасе и не знали что делать. В отчаянии они решили отправить её в Израиль, надеясь, что резкая перемена обстановки приведет их дочь в чувство. Высокопоставленный папа сделал ей документы о том, что она еврейка и что её зовут Надежда Крупская. Один его сослуживец, закончивший в свое время в Москве высшую партийную школу и вышедший оттуда с глубоким убеждением, что «Надежда Крупская» – это характерные для евреев имя и фамилия, – продал ему эту идею за две козы.
Но по прибытии в Израиль Надежда Крупская в чувство не пришла и довольно быстро пошла в поле зрения психиатров. Ей был выставлен диагноз «Manic-depressive psychosis» (маниакально-депрессивный психоз), и она была помещена в подростковое отделение Офакимской психиатрической больницы. На третий день лечения тонкая и гибкая, как змея, девушка почувствовала некоторое томление и, преодолев решетки, перелезла через забор и оказалась в прогулочном дворике отделения судебно-психиатрической экспертизы. Увидев там сумрачных, покрытых татуировками мужчин, она, ни минуты не раздумывая, вступила в интимную связь с несколькими из них.
Все смешалось в отделении судебно-психиатрической экспертизы, когда об этом узнал главный врач. Скандал получился отменный. После этого случая чернокожая Надежда Крупская систематически радовала своим появлением сотрудников и пациентов психиатрической больницы своими далекими от целомудрия свершениями.
– Черт с ней, с Крупской. Эвенку звонить надо, – мрачно сказал Пятоев.
– Марк Абрамович, здравствуйте, это вас Рабинович из сумасшедшего дома беспокоит. Как ваше психическое здоровье?
– А Мишенька, рад вас слышать, – пропела телефонная трубка голосом Эвенка, – недавно я встречался с господином Ругальским. Он сказал мне, что именно такие работники наших психиатрических больниц являют собой гордость и красу отечественной психиатрии. Именно на них все мы должны равняться. Просто сфинктеры сжимался от прилива чувств, слушая такое. Вы же знаете, Мишенька, мы, оленеводы, так впечатлительны.
– Мой светлый образ наставляет колеблющихся и воодушевляет верных, – не стал лицемерить Рабинович, – и с равной силой являет свои дарования в самых разных науках, искусствах и ремеслах. Впрочем, что мы все обо мне, да обо мне? Скажите лучше, каковы ваши планы на сегодня?
– Планы трудящихся Крайнего Севера просты и понятны – все в закрома Родины-матери. Именно потому сейчас я делаю укол в попу страдающей ревматизмом Леночке, – сообщил Эвенк, – после чего я свободен как птица, парящая над тундрой, и буду рад нашей встрече. Приезжайте, побеседуем. А то после общения с Леночкой есть, что вспомнить, да нечего детям рассказать.
– Так вы считаете, что «новые» используют девушек для транспортировки наркотиков между Россией и арабскими странами? – переспросил Эвенк, выслушав умозаключения Пятоева, – ну что же, теоретически это возможно. Цена на наркотические препараты в нефтедобывающих странах Персидского залива достаточно высока. Полиция там хорошо оснащена и мало коррумпирована. За торговлю наркотиками там практикуют смертную казнь без всяких сантиментов. Если вести наркотики с какого-нибудь среднеазиатского государства, граничащего с Афганистаном, то это дело выгодное. Но тут возникает несколько чисто технических вопросов. Вы считаете, что наркотики они собираются перевозить в желудке. Ход не новый, но возможно они придумали какую-то оригинальную упаковку, которая никогда не рвется. Наркокурьеры, которые так перевозят свой товар, обычно умирают именно от отравления наркотиком при нарушении целостности упаковки.
– Все, что вы говорите, это рассуждения многолетних импотентов, которые давно забыли, чем мужчина отличается от женщины, – неожиданно вмешалась Леночка, – если бы наркотики прятали в желудке, то «новым» в одинаковой степени были бы нужны и мужчины, и женщины. А они ищут только женщин, значит, и прячут наркотики они не в желудке, а совсем в другом месте. Вот помню однажды я, со свой училкой английского…
– Леночка, – радостно воскликнул Эвенк, – какая ты умница! Как гласит старинная мудрость народов Севера: «Устами больного ревматизмом ребенка глаголет истина».
– Да ну тебя, старый песец, перестань, – от похвалы Эвенка Леночка настолько смутилась, что ее бледные щеки залил румянец, – И не надо смеяться над моей болезнью, это не красиво. И потом моя постоянная простуда мне очень мешает. Эвенк иногда берет меня с собой на важные встречи и требует, чтобы я себя вела там весело и непринужденно. Якобы появление его в компании очень юной и очень красивой девушки поднимает его деловой авторитет. При этом сам Эвенк одевается с соседней помойки, меня же визажист одевает во все эксклюзивное, очень открытое и обвешанное брильянтами. Во время одной из таких встреч пушинка попала мне в нос. Я весело рассмеялась, смешно сморщилась и чихнула. Шума было столько, что все подумали, что я преодолеваю звуковой барьер. Пушинка вылетела из носа вместе с соплями, а еще из моего правого уха упала сережка с сапфиром редкой красоты. При этом Эвенк поступил как истинный оленевод. Он медленно достал носовой платок, аккуратно вытер мне нос, после чего разрешил мне попросить прислугу поискать сережку.
– Нашли? – поинтересовался Шпрехшталмейстер.
– Куда там, – махнула тонкой рукой Леночка, – он заставил меня четыре раза высморкаться, потом любовно вытирал мне нос, потом аккуратно складывал грязный носовой платок, потом долго опускал его в карман. За это время сережку сперли. Публика то вокруг была избранная. Толк в драгоценных камнях понимающая.
– Не переживай, деточка, – утешил ее Эвенк, – сапфир там уникальный, продать его все равно нельзя, всплывет он где-нибудь рано или поздно, и я тебе его верну. А длительное вытирание твоего носика произвело должный эффект на публике. В моем деле репутация – это все. А ты дивно выполнило поставленную перед тобой задачу. Все получилось очень солидно и трогательно.
– А что у тебя с училкой английского за случай был? – как всегда не сдержался Рабинович, – мы тебя на полуслове прервали. Это не вежливо. Закончи свой рассказ пожалуйста.
– Да ерунда, я совсем не обиделась, – ответила Верочка, и ее ангельское личико расплылось в улыбке, – Однажды меня и мою училку английского на несколько дней заказал псковский олигарх. Я связывала с ним большие надежды, но меня ждало страшное разочарование. У него во дворе есть танк, где мы вместе с ним смотрели порнуху. Насмотревшись эротики, он начал обмазывать моё тело сгущённым молоком и засовывать в меня и в училку фрукты и орешки. А когда я делала ему минет, он сказал, что моя училка английского делает это гораздо лучше. А я, якобы, делаю минет без души. В тот раз я просто промолчала, стиснув в ярости зубы, но после этого случая в душе у меня сохранился какой-то неприятный осадок. Далее он напился как свинья и стал приставать к женщинам. При этом его не интересовали не внешность женщины, ни возраст, ни её пол. Я попросила его этого не делать. Слова, которыми он меня характеризовал, называть не буду. В этот раз я тоже не сдержалась. Разразился мощный и трагический скандал, и меня совершенно голую и полную фруктов и орешков бросили в озеро. А в Чудском озере вода всегда холодная, а у меня ревматизм. Пока я из воды выбралась, пока до будки лодочника добралась, пока обогрелась… А на следующий день с температурой слегла. А псковский олигарх позвонил мне и сказал: «Приятно иногда полежать на холодном полу, особенно если этот пол противоположный». Приходи мол, я тебе все простил. И с намеком на мое купание в холодной воде. А куда я пойду, температура 39° и слабость страшная. Ну, я его и послала. А он меня выздоравливать на Колыму отправить пообещал. И отправил бы, если не пожилой следователь.
– Мне почему-то кажется, – сказал Пятоев, – что купал вас в холодной воде псковский олигарх напрасно. Вы со мной согласны, Марк Абрамович?
– Бросить мою Леночку в холодную воду мог только законченный самоубийца, – сказал Эвенк мягко улыбаясь, – собственно, поэтому я вам так активно и помогаю.
– А вы считаете, что мы его убьем, Марк Абрамович? – спросил его Пятоев.
– А куда вы денетесь, голубчики, – сложив руки на животе проговорил Эвенк, – вашу Наташу он заказал убить. Хорошо, что Гришину, а если бы кому-нибудь другому? Пожилого следователя он чуть не подвел под десять лет лагерей, но его отмазали строители наркопровода Афганистан-Европа. А если бы не отмазали? Шпрехшталмейстер пламенный борец с масонами, но за свою Настеньку он голову проломить готов кому угодно. Но это так романтика. Другое дело Саранча. Он человек не злопамятный, но желающих обложить его налогом долго он терпеть не будет. А рэкетиры псковского олигарха плотно обложили все очаги восточной кухни, которые Саранча открыл в Пскове. Что из себя представляет Саранча, и кто за ним стоит, псковский олигарх не понимает и понимать не хочет. Так что мне просто нужно кому-то из вас немного помочь, и мы не будем плакать на его могиле. Да и меня он, признаться, обидел. Моя покойная мама всю жизнь мечтала о том, что у меня будет красивая жена. Пусть не еврейка, но хотя бы русская. Невестки экзотических национальностей всю жизнь вызывали в ней острое раздражение. Очень жаль, что моя мама не дожила до этого дня. Мамочка умерла в тот год, когда родилась Леночка. А к Леночке у меня отношение совершенно особое. Я хочу познакомиться с ее родителями. Наверно вы думаете, что старый Эвенк выжил из ума, но это не так. Я действительно стар, но мудр не по годам. И постараюсь сделать все от меня зависящее, чтобы псковский олигарх плескался в холодных водах Чудского озера со своими яйцами в боковом кармане пиджака.
– Когда я рассказала об этом случае Эвенку, он тут же позвонил псковскому олигарху и сказал: «Здравствуйте, дорогой, я ваш патологоанатом. Как вы себя чувствуйте?». Тогда я подумала, что Эвенк шутит, но сейчас, выслушав его признание в любви, я поняла, что…
– Старый охотник на голубых песцов с тобой никогда не шутит, Леночка.
– А у нас в психбольнице недавно был пациент, которого мы вылечили от мании преследования, но в день выписки его застрелил наёмный убийца, – почему-то вспомнил Шпрехшталмейстер.
– В жизни бывают всякие неожиданности, – согласился с ним Рабинович, – помню как-то в новостях сообщили, что президент Грузии Эдуард Амвросиевич Шеварднадзе узнал о безвременной кончине своего азербайджанского коллеги Гейдара Алиевича Алиева. Шеварднадзе немедленно позвонил по прямому проводу в Баку и выразил свои глубокие соболезнования руководству Азербайджана и всему азербайджанскому народу. Потрясённый Гейдар Алиев, которого телефонный звонок Шеварднадзе разбудил в два часа ночи, был тронут до слёз, сердечно поблагодарил президента Грузии за заботу и немедленно привёл свою охрану в состояние повышенной боевой готовности.
– Да человека иногда за ерунду могут убить, – сообщил Шпрехшталмейстер, – вот у нас в псковском цирке работал жонглер по фамилии Раппопорт. Однажды он ушёл в поликлинику сдавать анализ кала. Кал Раппопорт хранил в спичечном коробке. Ушёл жонглер сдавать анализ кала и не вернулся. Взволнованная его исчезновением его жена Алла бросилась в милицию, больницы, вытрезвители, побывала в морге, встречалась с сектантами и неформалами, навещала народных целителей и ясновидцев. Всё было безрезультатно. Как-то позвонили из поликлиники и спросили: «Где кал?». Алла не выдержала и расплакалась в телефонную трубку. Наконец в одной из больниц обнаружился мужчина похожий на жонглера, но после травмы головы потерявший память.
– Раппопортя, родненький, – рыдала над его кроватью Алла, – неужели ты меня забыл?
И жонглер вспомнил почти всё! Он вспомнил, как к нему подошла подвыпившая компания, обозвала его жидовской мордой и попросила закурить. Вспомнил, как достал из кармана заветный коробок с калом…
Впрочем, с этими врачами и у меня встречались всякие недоразумения. Одно время мне было необходимо быстро нарастить мышечную массу, и я начал принимать анаболики. Из-за этого у меня появились проблемы с потенцией. Отношения с женой у меня и до этого были плохие, а после того как у меня это дело нарушилась, она до того замордовала меня насмешками, что я вообще в себя веру потерял. Потом мы разошлись, и у меня долго никого не было. Потом у нас в цирке начала работать Настенька. Я как ее увидел, совсем голову потерял. И подойти к ней боюсь и отойти от нее не могу. Накнец решился я пригласить ее в ресторан, а сам в то утро порошки принял, что мне доктор прописал. Честно сказать я в них сначала не очень верил, и насыпала в суп сразу три порошка. Очень хотелось, чтобы подействовало наверняка. Но волновалась я зря.
– Представляю себе, к вам было неудобно, – предположила Леночка.
– И не говори, деточка – подтвердил его догадку Шпрехшталмейстер, – Потом я этот ресторан за три улицы обходил. Но Настенька сказала, что был поступок гусара, а в ее роду гусарам никогда не отказывали. Потому она за меня замуж и вышла. Семейная традиция у них такая, за гусаров замуж выходить, чтобы породу не испортить.
– После того, как Гулливер переболел дизентерией, его долго вспоминали в стране Лилипутов, – бестактно вмешался в беседу Рабинович, – вот вы тут, милейший Эвенк, упоминали разных людей и в разном контексте. И лишь один наш общий знакомый остался обделенный вашим вниманием. Беднягу зовут Шай Ругальский.
– Ругальский действительно бедняга, – рассмеялся Эвенк, – человек пришел на пляж с целью окунуться и взглянуть на девушек. Вдруг к нему подходят два атлета и Рабинович мягко обнимают за плечи и радостно сообщают, мол, мы наемные убийцы, собираемся вас сегодня утопить в соленой воде. Рады встрече и приятно познакомиться. Но вначале давайте побеседуем. Так сказать вначале сто раз покрыться потом от смеха, а потом один раз инеем в холодильнике морга. На хрупкую психику Ругальского эта встреча произвела неизгладимое впечатление. Когда он рассказывал встрече с вами мы играли в шахматы. Неожиданно Ругальский склонился над доской и начал подбадривать свои фигуры. Леночка даже решила, что он рехнулся.
– Кстати, – спросил Пятоев, – каким образом заслуженный оленевод мог не только познакомиться, но и подружиться с высокопоставленным израильским полицейским?
– Ну, милейший майор, ничто не ново под северным сиянием. Когда старый погонщик северных оленей прибыл на постоянное место жительство в государство Израиль, а было это лет пятнадцать назад, первым делом он направился с явкой с повинной в полицию. Дело тут вот в чем. Если вам кто-нибудь скажет, что в природе встречаются люди, занимающие высокое положение в уголовном мире и при этом не являющимися информаторами правоохранительных органов, то вы должны твердо знать что вас пытаются обмануть. Такого рода уголовники встречаются в книгах, кино, стихах, песнях о родине, любовной переписке, народном эпосе, пословицах и поговорках, а также в трагедиях античных авторов. Но в живой природе такого рода необщительный нарушитель уголовного кодекса выжить не может. Согласно теории Дарвина, а так же заметам моей мудрейшей мамочки. И всех воров в законе в действительности коронуют пожилые следователи. А если это не так, то значит перед вами жулик, аферист и проходимец, который выдает себя не за того, кем он является на самом деле. Потому то я, сразу после приезда на родину предков, направился на встречу с Ругальским. Между прочим, пост, который он занимает в полиции, вовсе не высок. Но принципиально важен. В его функции входит прием посетителей, обращающихся в центральный аппарат полиции. С жалобами на укус соседской болонки туда, как правило, не обращаются. Иногда приходят будущие пациенты психиатрических больниц, которые готовы грудью встать на защиту родины от инопланетных агрессоров четверых полов размножающихся почкованием. Но иногда туда приходят люди в высшей степени достойные, которые готовы внести посильный вклад и оказать значительную поддержку. В ответ на маленькие, не стоящие выеденного яйца Фаберже услуги. Так мы и познакомились с Ругальским. Я официально записался на прием, и меня внимательно выслушал сотрудник центрального аппарата полиции Шай Ругальский. Мы быстро нашли общий язык и иногда, к обоюдному удовлетворению, обмениваемся советами и делимся знаниями.
– Опять по нудистскому пляжу бегают евреи, пугая всех своими обрезами, – резюмировал услышанное Рабинович, – Но так было не всегда. В древности отдыхающие на берегу моря не знали о существовании евреев и все происходящие с ними беды пытались объяснить природными катаклизмами.
