Текст книги "Сухой закон 4 (СИ)"

Автор книги: Михаил Дорохов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

– Эх, могли бы ещё с ним работать… – кисло протянул Чарли, убирая в кобуру ствол, – Сколько мы его знает, Мейер? Год?

– Полтора, – сухо буркнул Лански, выруливая на небольшую улочку – Но это дело важнее всех предыдущих. Рисковать нельзя. Ничего. Мы найдём другого охранника, который очень-очень любит денежки…

– Это же на сколько бабла потянет «порошок» в тех ящиках? – мечтательно протянул Лучано.

– Рано считаешь прибыль. Сначала надо сделать так, чтобы весь Нью-Йорк передрался из-за пропавшего товара… – отрезал Мейер.

– Да помню я… – отмахнулся Чарли.

Лански облизнул пересохшие от волнения губы и добавил:

– Нужно выждать время. И пока спрятать товар. Я говорил с ДиДарио. Узнавал у него: как обстоят дела на улицах у барыг? Думаю, мы сможем толкнуть через него часть груза мелким продавцам из Бронкса спустя какое-то время. Соколов прижал к ногтю некоторых барыг опия, и им пришлось залечь на дно. Но многие до сих пор горят желанием заработать. Мы пригрозим ДиДарио, что если он расскажет кому-то: откуда «порошок», то он не жилец. Хотя этот тип не дурак и знает, когда нужно помалкивать.

– Уверен, что сработает?

– Ну, в том, что к нашему русскому сразу появятся вопросы у тех, кто привёз сюда этот «порошок» – я не сомневаюсь.

– А потом Массерия?

– Именно. Когда станет жарко, сделаем так, будто это Джо подставил Соколова. И тогда между ними точно возникнет война. Пусть грызутся. Не забудь: как только ДиДарио продаст часть «порошка» – его сразу в расход. Обрубаем все нити, что могут привести к нам. Если на ДиДарио выйдут, то будут пытать. Он запоёт и сдаст нас. А с Ротштейном я знаю – что делать…

Лучано посмотрел на своего напарника:

– Да… заварили мы кашу… Как бы не прогореть.

– Если будем действовать осторожно, то всё получится, – нахмурился Мейер.

– А если нет, то устроим большой аттракцион! – ухмыльнулся Лучано и похлопал по цевью винтовки…

Примечание: в реальности Лучано и Лански «поднялись» на этой гадостной теме несколькими годами позже. И естественно, в реальности никакого Соколова в «уравнении» у них не было)))

Глава 8

Медленная смерть

2 дня спустя. 19 февраля 1920 года. Центральное управление полиции Нью-Йорка.

– Вы разобрались – как вообще получилось, что всех застрелили на месте?

Шеф полиции Калэханн на глазах раздувался и краснел от злобы.

– Скорее всего, информацию про груз слил человек, который отвечал за транспортировку «порошка» по морю. Его имя Финн, – ответил первый заместитель, – Только он из посторонних мог знать о том – что везли на сухогрузе. Финна выловили там же. Его тело зацепилось за опоры пирса…

Порученец «по особым» щепетильным делам вступил в разговор:

– В любом случае мы выполнили свою часть сделки перед Фалько и его людьми. Ни один патруль в ту ночь не был в старых доках. И судно отвели на дальний причал.

Калэханн посмотрел на него, как на идиота. Его ноздри раздулись от возмущения:

– Выполнили? Люди Фалько лежат в морге! Он в бешенстве. А дальше ты что будешь делать, Пит? Дальше что? Ты забыл про вторую часть сделки? Как мы обеспечим защиту от конкурентов, чтобы помочь в распространении товара? Продавать теперь НЕЧЕГО! Ты теперь не получишь бабки. Он не получит бабки! – Джим Калэханн тыкнул пальцем в первого зама, – Я не получу эти чёртовы деньги тоже! И наши «компаньоны» очень недовольны, что такое вообще возможно на МОЕЙ территории!

Оба посетителя скисли и превратились в предметы мебели, не отсвечивая. Джим чуть поостыл и тихо добавил:

– Фалько планировал продавать здесь свой товар с нашей помощью. Но теперь рвёт и мечет. Если он начнёт искать «порошок» и перетягивать сюда своих «солдат», то Нью-Йорк умоется кровью. Мне это перед выборами совсем ни к чему. Поэтому найдите пропавший груз. Пусть ваши информаторы на улицах следят в оба. Если где-то начнут продавать «порошок» в больших количествах – я хочу сразу узнать об этом. Вам понятно?

Ответом были молчаливые кивки подчинённых.

– Идите!

* * *

В это же время. Павуска, округ Осейдж, штат Оклахома.

«Кровавая нефть округа Осейдж»

' …В редакцию «Вашингтон Геральд» поступили тревожные и шокирующие известия из округа Осейдж, штат Оклахома. Наша газета считает своим долгом рассказать об этом, дабы привлечь внимание властей и общественности к чудовищному произволу, творящемуся в сердце так называемой «цивилизованной» Америки.

От наших источников мы узнали, что среди коренного населения – индейцев осейджей, продолжается череда таинственных убийств. Жертвами становятся владельцы нефтяных паёв, приносящих баснословные доходы с богатейших земель, которые арендуются у этого народа. Смерть приходит нежданно: выстрелы в спину, подстроенные «несчастные случаи». Последнее убийство трёхдневной давности, когда был зарезан богатый осейдж Дин Шикоба, лишний раз подтверждает это.

Также странными выглядят сообщения о необычных смертях от болезней, которыми до этого никогда не болели умершие, прежде здоровые осейджи. Здравомыслящему человеку может показать, что это не совпадение, а хорошо спланированное злодеяние. Так как все убитые поголовно являются владельцами крупных нефтеносных месторождений. После их смерти право владения и распоряжения паями перешло их супругам, чаще всего пришлым «белым» американцам. Либо было выставлено на открытые торги.

Все инциденты происходят в окрестностях Павуски и Фэрфакса.

Именно политики штата Оклахома являются одними из самых ярых сторонников законопроекта «Об опекунстве», который обсуждается уже полгода.

Напомним, что одним из активных защитников проекта являлся убитый сенатор Билл Хотфилд, что был замешан в недавно прогремевшем деле с убийствами в поселении Аунего, а также связан с попыткой самосожжения секты Пророка. Ведь сам Пророк являлся подельником Билла Хотфилда.

Редакция видит в этих делах схожий почерк: индейцев всячески выживают или истребляют, чтобы завладеть их землями и богатствами. В отличие от мохоков из резервации близ Аунего, у осейджей уже есть неотъемлемое право на их земли. Однако, по нашим данным, в о́круге Осейдж штата Оклахома часто используется порочная практика объявления индейцев недееспособными, чтобы управлять их активами. Закон «Об опекунстве» лишь закрепит эту гнусную практику.

«Вашингтон Геральд» требует ответа: сколько ещё жизней нужно принести в жертву алчности? Когда будет положен конец систематическому истреблению и ущемлению прав индейцев? Мы требуем немедленного и самого тщательного расследования, пока любители быстрой наживы и коррупционеры не уничтожили последних из народа Осейдж!

Редакция направила в Павуску специальных репортёров и будет держать читателей в курсе событий…'

– Отличная статья! – воскликнул Артур Бонникасл, когда я закончил читать разворот «Вашингтон Геральд», – Никогда не сомневался в Макбрайде!

Я согласно кивнул. Барни действительно очень хорошо постарался. Признаться, мне пришлось приложить все силы, а Блум – всё своё обаяние, чтобы убедить его задействовать свои связи в Вашингтоне и «пробить» этот материал в печать. Нефтяник вступил в борьбу на два года раньше, чем это случилось «в моей реальности». Он обзвонил всех, кого мог, и статья вышла.

– Это – первая птичка, Артур, – обратился я к вождю, – Если эта информация полыхнёт в газетах хотя бы на четверть от того, как обсуждали Аунего, то мы получим большой общественный резонанс. Два скандала в резервациях за один месяц – это уже не простое совпадение.

Шумиха с Аунего действительно не утихала. Вслед за статьями «Нью-Йорк. Таймс» и выступлением кандидата в президенты Уоррена Гардинга – весть о произошедшем у подножия гор Адирондак покатилась по всей стране.

Бонникасл даже заходил по большому залу люкса взад и вперёд:

– Если всё это «раскрутится» как надо, то мы получим ещё один инструмент против принятия «Закона об опекунстве»! Вы просто гений, мистер Соколов!

Если честно, до встречи с Макбрайдом я даже не думал, что всё так завертится. Идея пришла сама собой. Затормозить обсуждение законопроекта в Конгрессе Соединённых Штатов, приложив «куда надо» усилия и каких надо людей? Почему бы и нет, раз судьба свела меня с нефтяником Макбрайдом.

– Похвалите Барни сами, Артур. Он обещал зайти с минуты на минуту, – улыбнулся я вождю и поймал одобрительный взгляд Блум.

Мистер Макбрайд вошёл в мой люкс не один. Вслед за ним в номере оказался и худой как палка человек. На его длинном крючковатом носу покоились огромные роговые очки. Портье внёс следом два огромных чемодана. Парень поставил их около стола и с облегчением выдохнул. Потоптался несколько секунд, и, поняв, что не дождётся от «человека-очки» чаевых, с разочарованием удалился.

– Прошу любить и жаловать, господа, Герман Кляйн, кандидат химических наук, доцент кафедры прикладной химии университета Остина штата Техас. Герман, разрешите представить: мистер Алекс Соколов из Нью-Йорка, вождь племени осейджей Артур Бонникасл, а эта очаровательная мисс – Блум Брауни… – объявил Макбрайд.

Химик кивнул, даже не удостоив взглядом красавицу. Впрочем, Блум не повела на это и бровью.

– Рад знакомству. Мне сказали, что дело будет очень важным, и здесь… в этой Богом забытой дыре, нужен научный подход для спасения людей, – учёный повёл носом так, будто принюхался, а затем скривился, словно вся Павуска смердела как навозная куча.

– … И мистера Кляйна ждёт приличное вознаграждение за его труды, – подхватил Макбрайд.

– Разумеется! – серьёзно кивнул Герман, – Иначе бы я не оторвался от своих трудов и лекций. Учебный год в самом разгаре. Мне пришлось взять незапланированный отпуск…

Я смерил взглядом немца-химика. В свою бытность преподавателем я таких людей повидал немало. Помешанные на работе, они не видели ничего вокруг. Жизнь как бы проплывала мимо, недостойная их внимания.

– Мистер Макбрайд сказал мне, что он найдёт лучшего химика на несколько штатов вокруг… – с сомнением протянул я, сбивая с нового знакомого спесь.

– Он не ошибся! – возмущённо заявил учёный, – Я консультирую учебные заведения, две лаборатории и предприятия в Техасе, Луизиане и Арканзасе.

Меня этот ответ устроил. Я кивнул Макбрайду и обратился к Герману:

– Герр Кляйн, нам нужно произвести химический анализ лекарств, которые дают индейцам-осейджам, что наблюдаются у местных врачей.

– У всех? – ужаснулся немец.

– Нет, – усмехнулся я, – Круг лиц ограничен.

И переглянулся с Бонникаслом. Мы заранее составили сначала список тех осейджей, что состояли в браке не с индейцами, или имели «опекунов» из-за признания судом их недееспособными. А затем сократили его до тех, кто долго болел, а их симптомы и диагнозы росли как снежный ком. Получилось чуть меньше десяти человек. Эту цифру я и назвал химику. Тот подумал и ответил:

– Это несколько дней работы…

– Погодите, герр Кляйн, для начала достаточно лишь первичного анализа. На инородные примеси. Сколько времени у вас займёт забор материала и выявление того, что в лекарстве может быть простая отрава? Мышьяк, стрихнин, или что-то подобное.

– Послушайте, мистер Соколов, варианты дилетантского простого анализа для меня оскорби…

– Мистер Кляйн, – «лишил» я немца уважительной приставки к фамилии, – Сколько вы получайте в год в университете Остина?

Химик удивлённо захлопал глазами:

– Что?

– Сколько. Вам. Платят. В год. В Остине, – холодно повторил я, сверля глазами учёного.

– Почти две тысячи долларов, – с достоинством произнёс Герман.

Действительно, приличная сумма. А он ещё и в лабораториях дополнительно трудится. И консультирует химпромышленность. Богатенький немец.

– Мистер Макбрайд огласил вам сумму вознаграждения?

– Тысяча долларов.

– … и пятьсот свыше за молчание, пока всё расследование не будет закончено! – поправил его я.

– Именно так, – потерялся химик.

– Мне кажется, это достаточная сумма за то, что вы чётко выполняете условия заказчика. То есть – мои условия! Дело идёт об убийствах людей. Мы не можем терять время! Если вы найдёте хоть какие-то ядовитые примеси – мы будем делать анализ этих проб уже лабораторным методом. Полный анализ, мистер Кляйн. Все как вы любите… Вы готовы поступиться жизнью кого-то из пациентов и затянуть этот процесс?

– Конечно, нет! Я всё понимаю. Прошу прощения, господа, я, видимо, не с того начал наше знакомство… – торопливо пролепетал учёный, – Простейший анализ на токсичные алкалоиды я смогу сделать за несколько часов. Благодаря полевой лаборатории, что я привёз с собою, – и он указал на огроменные чемоданы, с которыми пять минут назад надрывался портье.

– Отлично! Тогда вы сейчас переоденетесь с дороги. Приведёте себя в порядок. Соберётесь с мыслями и приложите все свои усилия. Потому как мы начнём уже сегодня.

– Понимаю, мистер Соколов. Но разрешат ли больные взять их лекарства для пробы?

– За это не беспокойтесь. С нами будет вождь Бонникасл. Ему они не откажут.

Артур важно кивнул, подтверждая мои слова.

– Дайте мне немного времени на сборы, – уже стал совсем сговорчивым вредный химик.

* * *

К добротному одноэтажному дому, расположившемуся под тремя раскидистыми вязами, мы подъехали на одной из машин моих людей. За руль я сел сам, получая удовольствие от езды. А указания – куда ехать, мне давал Бонникасл, сидящий рядом. Позади расположились Блум и Кляйн.

Около дома был припаркован новёхонький красный Додж.

Артур нахмурился и произнёс:

– Интересно, у Степсона[1] гости? Он в последнее время не любит лишние глаза.

– Почему? – полюбопытствовала Блум.

– У них с женой разногласия. Ругаются постоянно. На людях – ещё сильнее, – объяснил вождь.

Мы вчетвером поднялись на высокое, выкрашенное в белый цвет деревянное крыльцо, и позвонили в колокольчик.

Через некоторое время раздались гулкие шаги. Дверь отворилась, и на пороге нас встретил рослый осейдж.

– Кто тут… О! Кто к нам пожаловал? Тилли, у нас высокие гости! Добрый день, вождь, – сердечно затряс руку Артура индеец.

– Уильям, это мистер Соколов, Кляйн и мисс Блум. Мы к тебе по делу.

– По какому? – прокряхтел индеец, ведя нас вглубь дома.

По нему было видно, что некогда этот человек был очень мощного телосложения. Но сейчас хворь словно «высушила» здоровяка. Кожа приобрела синюшный оттенок и кое-где висела складками: на руках, на лице, на шее. Круги под глазами Степсона были настолько большими, что казалось, будто тот полжизни спит по три часа, не более.

– Мы надумали провести инспекцию лекарств в Павуске. Слишком много «наших» болеет. Хотим открыть здесь новое представительство. Ещё две аптеки, – проговорил вождь.

– Ох, эти лекарства скорее меня в гроб загонят. И доктора. Лучше бы и не лечился вовсе… Тилли, накрывай на стол!

Невысокая женщина засуетилась, тут же скрывшись на кухне. А в гостиной за столом сидел худощавый темноволосый человек.

– Келси Моррисон. И ты здесь? – в голосе вождя послышались раздражённые нотки.

– Да вот зашёл к своему другу выпить рюмочку – другую, – ответил визитёр.

А я напрягся, пока нас представляли. Келси… Что-то такое я помню. Но не могу ухватиться за мысль. Всё же я читал об осейджах вскользь, так как мой научный интерес лежал в области истории экономики. А всего, как известно, упомнить нереально…

– Заодно и лекарства мне завёз, – похлопал товарища по плечу Степсон, – В отличие от многих, у нашей семьи лучший «опекун»! – похвалился индеец.

Я увидел на полке над камином много кубков. На одном из них значилось: «Чемпиону родео…»…

И это чемпион? За сколько же Степсона съела болезнь? Блум тоже заметила награды и быстро сделала выводы. Она посмотрела на угасающего осейджа, и в глазах её мелькнул ужас.

После обеда мы приступили к делу. Уильям толкнул в бок Келси и произнёс:

– Видал, проверяют лекарства. Может, будут новые аптеки. А то в нашей, единственной, уже цены такие заломили, что половине Павуски страшно туда заходить…

Моррисон пристально посмотрел на Кляйна, что уже возился со своим чемоданом и доставал какие-то склянки.

– Не надо, доктор! – махнул рукой хозяин дома, – У меня теперь этих ампул куча. Спасибо Келси! Возьмите одну. Деньги у нас есть, купим ещё. На благое дело не жалко!

Химик взял из кожаного футляра одну из ампул, посмотрел её содержимое на свет и довольно хмыкнул.

Мы ещё посидели, поболтали с хозяином дома. Бонникасл много шутил и смеялся. А вот Келси был задумчив. Жена Уильяма так и не показалась после того, как накрыла на стол, поэтому всё обошлось без семейных драм.

Уже когда мы шли к машине, Блум спросила:

– Алекс, вы заметили: как странно вёл себя мистер Моррисон? Мне показалось, что ему не понравился наш визит. На мистера Кляйна он вообще волком глядел. Если бы не присутствие Бонникасла…

– Заметил, – кивнул я девушке, – Думаю, этот «опекун» не просто так здесь трётся…

Так мы проездили почти пять часов. Я был очень благодарен вождю за то, что он составил нам компанию. Было видно, что он беспокоится за исход этого «расследования». Одной из последних мы посетили одинокую индианку, жившую в небольшом домике на отшибе около Грей-Хорс.

Форд остановился в небольшом дворике. Вокруг царило запустение. Артур озабоченно осмотрел покосившуюся ограду, облупленные столбы на крыльце, и решительно направился к двери:

– То-ми! Хлу-а-то-ми![2] Ты дома?

Из открытого окна послышался очень слабый голос:

– Открыто. Заходите.

Надо же. Даже дверь не запирает. Внутри нас встретил полумрак. В доме было холодно. Вся четвёрка прошла в небольшую комнатку, где на кровати, закутанная в множество одеял, сидела трясущаяся женщина.

– То-ми, почему у тебя открыто окно? Ты же и так болеешь? – в сердцах вымолвил вождь и широкими шагами пересёк комнату.

Он захлопнул ставни и повернулся к хозяйке. Та лишь слабо улыбнулась и произнесла:

– Заезжал «опекун». Забыл закрыть окно. Экономлю силы, мистер Бонникасл. Мне ещё вставать, чтобы поесть. Тогда бы и закрыла…

– Хлу-а-то-ми! Почему ты не оповестила Совет? Я срочно пришлю работников, и они все тут утеплят. И обязательно приведут дом в порядок.

Он развернулся к нам и развёл руки, словно извиняясь:

– Всё время и силы отнимают эти разборки в Комиссии по делам индейцев, не могу уследить за всем.

– Женщина племени осейдж может позаботиться о себе сама! – гордо произнесла больная и вскинула подбородок.

Сейчас с неё можно было лепить статую или писать картину. Настолько горделивой и пронзительной была эта поза, да ещё и в окружающих То-ми условиях.

– Но вы же дадите нам возможность добрым делом искупить грехи? – мягко улыбнулась Блум.

Взгляд То-ми смягчился. Она с одобрением посмотрела на мисс Брауни, и та молча ушла на кухню. Оттуда послышалось позвякивание посуды. Я внутренне подивился такту девушки. Как перевернула ситуацию!

Вождь тем временем объяснял в очередной раз – зачем мы прибыли, а Кляйн открывал свой большой саквояж, в который он переложил всё необходимое ещё перед выездом из гостиницы.

Вскоре мы уже ехали обратно в Павуску. Теперь рядом сидела Блум. Брови красавицы были нахмурены. Позади Бонникасл что-то обсуждал с химиком. Девушка протянула ладонь и прикоснулась пальцами к моей руке, лежащей на руле Форда:

– Я верю в вас, Алекс…

[1]Осейдж Уильям Степсон был предположительно отравлен Келси Моррисоном. Травили его до 1922 года. Келси затем женился на Тилли – вдове Степсона, а потом, когда она начала подозревать его в отравлениях – отравил и её в 1923 году. Подложные документы по этому делу в 2015 году обнаружил внук Уильяма – Марвин Степсон (сам судья по профессии), а затем сличил их с отчётом агента бюро расследований 1926 года по делу Анны Браун (её тоже убил Моррисон) и показаниям на Моррисона других фигурантов. Так и стало известно о ещё одном умышленном отравлении. Девушка – осейдж Анна Браун была родной сестрой Молли Браун. Молли являлась женой Эрнеста Беркхарта – племянника Короля Хэйла. А Эрнест травил Молли. Вот такая вот абсолютно реальная жесть…

[2]По одной из версий иммунитет Хлу-а-то-ми был доведён до нижайшего состояния ядами. После чего она заболела туберкулёзом. Её «опекун» не разрешил ей лечиться в больнице, и она сгорела очень быстро. А «опекун» переписал на себя в наследство её паи. Видимо, за взятку было возможно даже такое. Эту гипотезу выдвинул детектив Е. Е. Шепперд, передав дело на рассмотрение в прокуратуру США в 1926 году.

Глава 9

Тайное всегда становится явным

Германа Кляйна я разместил через одну дверь от своего люкса. Ему принесли ужин в номер, и химик засел за работу. Я строго-настрого запретил персоналу гостиницы мешать немцу. Доцент получил указание будить меня, как только он закончит со всеми необходимыми манипуляциями. Результаты проб были готовы уже к поздней ночи.

Стук раздался в половину третьего. На пороге стоял взъерошенный химик. Я еле сдержался от смеха, когда увидел его. Герман воистину был похож на сумасшедшего учёного.

– Как успехи, герр Кляйн?

– В трёх пробах обнаружились токсичные вещества! – взволнованно зашептал он.

– Проходите! – я потянул немца за собой, осмотрев напоследок коридор. Здесь всё было слеплено из всем известного материала и палок. Хоть внутреннее убранство и было весьма неплохим, гостиница всё же являлась двухэтажным деревянным строением с такой слышимостью, что лучше поберечься.

– Говорите! – потребовал я и налил Кляйну воды.

Он упал в глубокое кресло и жадно выхлебал весь стакан. Откашлялся и продолжил уже более спокойно:

– Индеец в том, первом доме…

– Уильям Степсон, – кивнул я.

– Да! На первый взгляд, ампула была запаяна неплохо. И лекарство сделано не здесь, не в частной аптеке. Но для меня сразу стало очевидно, что её вскрывали…

Я ободрительно махнул рукой, подгоняя его рассказ. О том, что местные лекарства часто выпускались в запайке, а не в сплошном стекле, как в двадцать первом веке, я знал и без химика.

– В растворе обнаружилась очень малая доля алкалоидов, которые могут быть производными от стрихнина. И это очень странно.

– Почему? Я же говорил, что индейцев здесь травят…

– Потому что это вещество очень токсично, – Герман посмотрел на меня как на нерадивого студента-первокурсника.

– Значит…

– Значит, чтобы травить Уильяма «вдолгую», нужен весьма качественный раствор токсина. И в таких маленьких количествах, что дома на коленке его просто не приготовить. Если чуть переборщить, то человек умрёт сразу.

– Понял. Какие ещё пробы оказались смешаны с токсинами?

– Хлу-а-то-ми, женщина осейдж, к которой мы приезжали в самом конце. Возможно, там обычный мышьяк. И тоже в очень малой дозе. При этом её организм, судя по всему, «расшатали», как на волнах.

– Объясните! – потребовал я.

– Для поддержания иммунитета ей обязательно нужно лекарство. Но вчера в разговоре, после того, как я взял пробу, она сообщила, что «опекун», бывает, не приезжает к ней целую неделю и не привозит ампулы. Если мышьяк принимать в очень малых количествах, то организм может привыкнуть к нему. Однако «рваный» режим приёма лекарства перегружает нервную и почечную системы Хлу-а-то-ми. А мышьяк в этот момент «взрывает» её. Поэтому никакого привыкания не происходит.

– Для такого нужно, чтобы человек хорошо имел представление о действии этой «адской» смеси… – задумался я.

– Именно! Это может быть тот, кто прекрасно разбирается в этом и понимает в дозировках. Или имеет медицинское образование, – с жаром зашептал Кляйн.

– Вы говорили, что есть третий случай…

– Здесь имеются следы токсина, но в таких малых количествах, что нужен подробный анализ. Это… – химик достал из кармана небольшой листок и сверился с ним:

– Ивс Толчиф[1]. Пробу из его лекарств нужно отправить в хорошую лабораторию. И желательно получить ещё материал для хорошего количественного анализа.

Я сел в кресло и нахмурился. То, что говорил учёный, указывало на общий почерк для предумышленных убийств. А Герман, тем временем, произнёс:

– Мистер Соколов, предварительно, я могу сказать, что всё это мог провернуть человек, имеющий нужное медицинское оборудование и знания.

Я поднял на него глаза:

– А мог ли это сделать аптекарь?

– Если его аптека хорошо оснащена всем необходимым для изготовления лекарств по рецепту, то вполне, – кивнул химик.

– Здесь одна большая аптека на всю Павуску и Фэрфакс. Сдаётся мне, герр Кляйн, мы с вами напали на след убийцы. Или его сообщника.

– Я готов отправиться в Остин, и провести дополнительный анализ, – с жаром ответил учёный, – Это просто вопиющий случай! Если врачи здесь травят индейцев, то это срочно нужно выносить на комиссию…

О как его проняло! А Герман не такой уж и сухарь. Проникся всем этим делом.

– Не просто на врачебную комиссию, герр Кляйн! Здесь нужна прокуратура и детективы. Причём желательно, не местные.

– Нужно сообщить в полицию!

– Никакой полиции! – отрезал я, – Я не доверяю местным властям. Вы читали свежую прессу?

– Нет, когда? Я был в пути, а потом мы сразу занялись работой.

– Читайте! – я передал ему статью «Вашингтон Геральд», сделанную с помощью Макбрайда.

Химик быстро пробежался по ней глазами и нахмурился:

– Теперь понимаю, почему всё в такой строгой секретности. Но как тогда нам быть?

– Думаю, надо связаться с вождём Бонникаслом. Чтобы в его присутствии арестовать врачей, что держат местную аптеку. Как подозреваемых в умышленном отравлении осейджей.

– Но сейчас половина третьего ночи!

– Он дал распоряжение звонить ему, если вскроется что-то серьёзное. Думаю, это именно тот случай. Поэтому одевайтесь. Не забудьте результаты анализов. Вы готовы подтвердить их под присягой?

– Конечно. И провести лабораторный анализ.

– Отлично! Тогда я сейчас спущусь вниз и позвоню Артуру домой.

Администратор гостиницы, сонный как муха, долго соображал и не мог выполнить простого требования пустить меня к телефону. От мужика на километр разило спиртным. М-да, обслуживание здесь, конечно, не нью-йоркское. Тем не менее мне удалось связаться с вождём осейджей, и он обещал быть через полчаса в Павуске. И даже проехать через гостиницу.

Разбудив Вольгу, я дал распоряжение готовиться, чтобы к приезду Артура авто было уже готово.

Бонникасл появился в компании молодого индейца Джозефа, что «просвещал» меня на Совете. Студебекер вождя остановился около входа в гостиницу, и он пригласил меня к себе в машину. Герман с Вольгой поехали за нами в Фордике.

– Кто те врачи, что держат местную аптеку? – тут же спросил я у Артура.

– Братья Джеймс и Дэвид Шоуны[2]. Они живут здесь достаточно давно. Но за ними никогда не замечали ничего необычного, – озабоченно произнёс вождь, пока Джозеф крутил баранку.

– С кем они общались ближе всего? Вы в курсе? – полюбопытствовал я.

– Да с ними много кто хотел быть в хороших отношениях. Как-никак, врачи. В местном захолустье такие специалисты – дефицит. Но больше всего они водились с Уильямом Хэйлом. Ещё с местным судьёй… И с Моррисоном тоже. Дэвид Шоун часто играет с ним в бильярд. А на всех праздниках они зажигают вместе. Оба ещё те весельчаки-холостяки… – пожал плечами вождь.

– Келси Моррисон? Тот, которого мы видели в доме Степсона? – я ухватился за эту ниточку.

– Да, именно он.

– Хорошо. Вы связались с Уильямом Хэйлом?

– Да, и шериф, и он должны быть на месте и арестовать Шоунов.

– Нужно проследить, чтобы в участке были представители племени, пока врачи будут сидеть под замком. Кто-то может устроить там дежурство? – спросил я.

– Вы что? Думаете, Хэйл даст Шоунам сбежать? – изумился Бонникасл.

– Нет, я думаю, что их могут убить… – вполне серьёзно возразил я.

– Что? Прямо в полицейском участке? Вы шутите, Алекс?

– Я вовсе не шучу, Артур. Для меня любой человек, который может что-то иметь с «опекунства» или аукциона «Вяза» – подозреваемый. Что вы знаете о Короле Хэйле?

– Он живёт здесь уже много лет. У него большое ранчо. Несколько сотен голов скота. Скоро, наверное, будет полтысячи. Он богатый человек и всегда защищал Фэрфакс и Павуску.

– А как он связан с «Вязом на миллион долларов»?

– Хэйл иногда поручается за некоторых арендаторов. К нему прислушиваются. Особенно сейчас, когда среди приезжих нефтяников много жуликов.

– И его племянники и друзья живут в браке или встречаются с девушками-осейджами?

– Да.

– Видите ли, для меня уже этого достаточно, чтобы включить его в круг подозреваемых. Если уж судьи здесь поголовно признаю́т осейджей недееспособными, а врачи – травят, то почему вы решили, что шериф или его помощники обязательно честные люди? Шоунам здесь тоже доверяли.

На это Бонникасл не нашёл – что ответить. Он нахмурился и ушёл в свои мысли. А затем произнёс:

– В любом случае нам придётся арестовывать Шоунов только вместе с полицией. У нас нет на это полномочий.

– Понимаю, – вздохнул я.

– Однако я оставлю двух людей в участке. Шериф не откажет.

– Надеюсь, этого будет достаточно.

– Вождь, там впереди пожар! – вдруг сказал Джозеф, тыча пальцем в лобовое стекло.

За ближайшими домами поднимался столп пламени, объявший крышу двухэтажного строения. Свет от него освещал улицу, по которой носились люди. Нас обогнала пожарная машина. Обычный грузовик с бочкой и рычажным насосом.

Мы подъехали к дому и остановились. Бонникасл вылез из Студебекера. Местные жители носились с вёдрами. Кто-то в спешке рубил заборы и соседние деревянные пристройки-сарайчики, чтобы огонь не перекинулся на соседние дома. Все постройки в Павуске лепились друг к другу там близко, что подобная угроза была абсолютно реальна. Двухэтажка горела полностью, и попытка войти в огонь стала бы очень изощрённым способом самоубийства.

Я вышел из машины и подошёл к Артуру. На его лице застыла гримаса злости. Не волнения, не озабоченности происходящим. А именно всепоглощающей ярости. И тут до меня дошло:

– Это аптека? Дом братьев Шоунов? – спросил я.

– Да…

Неподалёку тушившим пожар раздавал команды сухощавый человек. В его круглых очках блестели отсветы пламени.

– Уильям! Как это случилось? Где Шоуны? – окликнул его вождь.

Король Хэйл обернулся и встретился на мгновение глазами и со мной. Разыгрывает заботливого помощника шерифа? В том, что пожар устроили именно его подручные – я не сомневался. Но кто донёс ему? Кто рассказал о том, что мы посещали осейджей и забирали пробы лекарств?

– Не знаю. Мы только что прибыли. Надеюсь, Джеймс и Дэвид не внутри!

– Думаю, они как раз там… – спокойно произнёс я, понимая, что от врачей мы вряд ли уже что-то узнаем.

Уильям нахмурился и возразил:

– Побойтесь Бога, мистер! Это были уважаемые люди!

Но я заметил, как он пристально посмотрел на вождя, который и не скрывал своей злости. Затем перевёл взгляд на меня, но обратился к Бонникаслу:

– Вы прибыли на пожар, Артур?

Глаза Хэйла, внимательные и изучающие, вернулись к вождю.

– Да.

– Далековато пришлось ехать. Как узнали про него?

Артур отвлёкся от созерцания рушащихся перекрытий и балок второго, жилого этажа дома Шоунов. На первом этаже располагалась объятая пламенем аптека.