Текст книги "Сухой закон 4 (СИ)"

Автор книги: Михаил Дорохов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

Келси, когда его прижали к стенке, сдался очень быстро, и вот тогда пошли новые интересные фамилии. Полгода назад Хэйл притащил на аукцион «Вяза на миллион долларов» банкира Бёрта, который активно пользовался услугами отравителей и оформил на себя опекунство над несколькими отравленными осейджами. Покрывал это безобразие местный судья.

Потянулись муторные допросы. Я уже не участвовал во всём этом, ведь моё дело было сделано. В том, что Короля Хэйла будут «колоть» ещё долго, я не сомневался. Не думаю даже, что он сознаётся в своих злодеяниях.

Павуска уже гудела вовсю. Как бы ни старались агенты Бюро везти арестованных втихаря, в маленьком городке такое не получится. Через час всё поселение было в курсе – кого и как взяли законники. Похоже, даже узнали про меня и моих людей.

Зато Бонникасл заверил, что после такой помощи Совет племени точно одобрит идею с моим охранным агентством в округе Осейдж. И покупку месторождения Бербанк тоже. А это значит, что самые большие местные залежи нефти с сырьём на триста миллионов долларов станут моими! Что ж, эта неделя того стоила…

Уже стемнело, когда мы с Вольгой наконец-то прибыли в гостиницу. Мой телохранитель толкнул дверь и зашёл внутрь. Усталый, я не сразу заметил, как странно на меня смотрит администратор, торчащий за стойкой пустого холла. Обычно слегка поддатый в это позднее время, он застыл как соляной столб, широко раскрыв глаза и глядя на меня.

Вольга среагировал быстрее. Когда сбоку из тени служебного коридора шагнул человек, телохранитель бросился ко мне. Он закрыл меня своим телом, выхватывая Кольт из кобуры.

Выстрел раскатился эхом по большому залу. Вольга выронил пистолет, так и не успев направить его на киллера. Боец рухнул на пол и завалился набок, зажимая рану. Ладонь его тотчас стала красной от крови.

– Нет! – гаркнул стрелок, когда я дёрнулся за стволом под пальто.

Я медленно отвёл руки в стороны и рассмотрел ублюдка.

Эрнест Беркхарт стоял посреди зала и целился прямо в меня. На его пьяном лице дрожали скривившиеся губы, а в глазах застыли слёзы.

Глава 11

Цена «черного золота»

Вольга лежал на полу и еле слышно стонал. Если уж такой здоровяк не мог даже пошевелиться, то рана была очень серьёзная. Администратор спрятался за стойкой и не отсвечивал.

Я же стоял посреди холла, держа руки на виду.

– Эрнест, если сейчас ему не помочь, он истечёт кровью. Не сто́ит брать на себя убийство… – медленно, с расстановкой проговорил я, – Опусти револьвер, и просто поговорим.

– Это всё ты! – буквально с ненавистью выплюнул слова Беркхарт, – Из-за вас, приезжих, дядю арестовали агенты Бюро.

Значит, он уже в курсе. Плохой расклад… На лице Эрнеста застыла маска обречённости.

– Он заботился о нас. Он помогал мне, когда я вернулся с войны! Он всю жизнь мне помогал… – скривил губы пьяный стрелок.

– Бюро просто делало свою работу. Возможно, всё будет в порядке, Эрнест! – начал я забалтывать Беркхарта, лихорадочно соображая.

– Не будет! – он тыкнул в мою сторону револьвером, словно обвиняя, – Не будет! Меня посадят в тюрьму! А я не хочу туда…

Слёзы новым потоком брызнули из его глаз, и он закачал головой.

– Молли останется одна! Кто будет заботиться о ней? У неё диабет! Кто станет колоть ей лекарства?

Похоже, дядюшка Хэйл ещё не «обработал» племянничка насчёт того, чтобы смешивать лекарства и яд для собственной жены. На суде, если мне не изменяла память, Беркхарт клялся в вечной любви к Молли Браун. Да и она не верила, что именно он стал для неё гонцом смерти. И действительно чуть не убил.

– Эрнест, с ней всё будет хорошо, даю слово. Опусти пистолет и помоги мне с ним, – я указал на стонущего Вольгу, – Ты его ранил, но не убил. Если он умрёт, то суд будет к тебе строг, Эрнест! Давай же! Ты же не убийца, ты хороший парень! Просто запутался! Вокруг тебя столько всего происходило! Ты просто не знал – как быть! – продолжал я «грузить» племянника Короля, лихорадочно соображая – что делать дальше?

Бронежилеты мы с Вольгой сняли ещё когда возвращались из гор в Талсу и везли арестованных. Таскать эту тяжесть весь день – так себе удовольствие. Если Эрнест выстрелит в меня, то положит рядом с телохранителем. И тогда моя история в этом мире закончится очень быстро.

– За что его арестовали? – глупо спросил Беркхарт, – Говорят, он теперь сядет надолго, или его даже казнят на электрическом стуле!

– Это нужно узнать у агентов Бюро…

– Не заговаривай мне зубы! – проорал Эрнест, брызжа слюной, и поднял пистолет выше на уровень моей головы.

Интересно, в таком состоянии он попадёт в меня? Одно дело: будучи пьяным, целиться в торс, другое – стрелять в голову. Но проверять это мне никак не хотелось.

А племянник Короля, тем временем, продолжал орать на весь холл:

– На дяде! На нём держалась вся семья! На нём строился весь порядок в Павуске! Ты ничего не понимаешь! Приехал и решил, что можешь диктовать здесь свои условия!

Я краем глаза увидел на лестнице какое-то шевеление. Но поворачивать голову не стал, чтобы не привлекать внимание Эрнеста. Кто там? Хотелось бы, чтобы мои люди. Часть из них ещё в городе. Но часть я отослал в гостиницу, когда мы справились со всеми делами. Беркхарт так шумел, что должен перебудить всех постояльцев выстрелом и своими выкриками.

– Какая мне разница – сколько сидеть в тюрьме? Я выйду нищим! Нищим! – взвизгнул Эрнест.

Звон монет он любил больше выпивки, насколько я помнил. Лучший вариант для Короля Хэйла, чтобы посулить барыши и вертеть им как хочешь. Ещё и недалёкий в плане ума.

– Эрнест, не делай этого. Твой выстрел слышали. Скоро здесь будут копы. Или агенты Бюро. Они могут пристрелить тебя не разобравшись. Опусти револьвер, и мы спокойно поговорим…

– Грохну тебя, и дело с концом! Сдамся сам, – облизнул пересохшие губы Беркхарт.

В его глазах блуждали огоньки безумия.

Вольга застонал совсем уже слабо. Он вдруг упёрся лбом в пол и медленно потянулся дрожащими пальцами за пистолетом, что лежал перед ним на паркете.

– Эй! – взвизгнул Эрнест, – Не шевелись!

Ствол в его руке предательски дрогнул, словно жил своей жизнью и выбирал – в кого пустить смертоносный заряд: в меня или в телохранителя? Пальцы Вольги остановились сантиметрах в двадцати от Кольта. Бойца била крупная дрожь. Он шумно выдохнул и со стоном потянулся дальше. Я напрягся как струна, гипнотизируя револьвер в руке Беркхарта. Только дёрнись! Дай мне малейший шанс, и я всажу в тебя весь магазин моего девятнадцать-одиннадцатого! Вот только мне ещё надо достать его из-под пальто. Времени может и не хватить…

– Не дёргайся! – заревел Беркхарт, и всё же опустил ствол на Вольгу, подавшись вперёд.

И тут раздались два выстрела с лестницы. Глаза Эрнеста удивлённо расширились. Его словно толкнуло в сторону. Палец киллера рефлекторно нажал на спусковой крючок револьвера, но пуля ушла в сторону мимо меня и Вольги.

А я уже летел в прыжке в сторону Беркхарта, подобно ядру из пушки. Всем весом я снёс Эрнеста, падая вместе с киллером на пол и перехватывая его руку с оружием. Поднял её и со всей дури впечатал в пол. Револьвер бахнул ещё раз и упал со стуком на паркет.

Тело убийцы обмякло, и он уже не сопротивлялся. Лишь забирал воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег. Удерживая его, я повернулся в сторону лестницы.

На ступенях стояла Блум. Она двумя руками держала «дамский» Браунинг перед собой. Глаза красавицы были широко открыты. Бледная как мел, она превратилась в изваяние, будто не могла поверить в то, что совершила.

Из-за стойки медленно поднялся администратор, в ужасе осматривая холл.

– Опустите пистолет, мисс Брауни… – как можно спокойнее произнёс я, – Эрнест уже никому не причинит зла.

На лестнице послышался топот. За спиной Блум показался Матвей. Он затормозил и начал осторожно обходить мисс Брауни. Затем мягко положил руку на её пистолет и надавил, опуская оружие. Девушка «отмерла» только через несколько секунд.

– Матвей, помоги мне! – рявкнул я, бросаясь к Вольге.

Револьвер Эрнеста я пнул в сторону, и он закатился в угол. Судя по всему, жизнь уже покидала тело племянника Короля. Одна пуля вошла в плечо, а вот вторая попала в шею, и сейчас он захлёбывался кровавыми пузырями.

Мы с водителем быстро перевернули моего телохранителя. Я уже заметил, что на спине Вольги одежда была в порядке. Значит, пуля осталась в теле. Раненый тихо сипел, не в состоянии подать других звуков. Я распахнул полы пальто телохранителя. На груди расплывалось красное пятно.

– В Павуске ещё есть врачи, кроме Шоунов? – спросил я у администратора.

– А-а-а…

– Быстрее соображай! – прорычал я на недотёпу.

– Мистер Филс.

– У него есть телефон?

– Есть. Но он в получасе езды! И он это…

– ЧТО?

– Уже совсем старый, редко занимается пациентами… Плохо видит.

– Так звони! Скажи, что моего бойца нельзя сейчас перемещать! Пуля осталась внутри!

На лестнице показался Кислов, и я указал на него администратору:

– Если сейчас доктор не возьмёт трубку, то поедешь к нему вместе с ним!

Рубашку на Вольге разорвали в одно движение.

– Зажми рану, Матвей, – скомандовал я, видя, как кровь очень слабой пульсацией выходит из раны.

Плохо дело. Очень плохо! Неужели, задето сердце? Как Вольга вообще смог двигаться с таким ранением?

Администратор побежал к телефону.

– Вот здесь зажми! – прикрикнул я на Матвея.

Руки мои уже были полностью в крови.

– Он всё, Лексей Иваныч… – будто издалека послышались слова водителя. Он прижал пальцы к шее Вольги.

Я, тяжело дыша, поднял глаза выше.

Вольга смотрел остекленевшими глазами в потолок. Лицо его застыло в восковой маске. Настолько безмятежной, что молодое тело Алексея Соколова, в котором я был, пробил озноб от всплеска адреналина. Кровь уже давно перестала выходить из раны телохранителя. Сердце остановилось и больше не перекачивало её по организму.

– Держи, говорю! – рявкнул я на Матвея в отчаянии.

В то, что всё кончено, я отказывался верить.

Водитель послушно прижал салфетку к ране.

А я начал делать непрямой массаж. Раз-два… В полном молчании тех, кто стоял вокруг или помогал мне. Кислов присоединился к нам. Раз-два-три… Даже если пуля повредила кости, то сейчас это единственный вариант запустить сердце Вольги. Никакого получаса езды до врача он не выдержит. А моих знаний в медицине не хватит на что-то серьёзное в условиях начала двадцатого века…

Спустя какое-то время на моё плечо легла рука Кислова. Я отклонился назад и поднял лицо вверх. Уставился на люстру, висящую на потолке. Закрыл глаза и шумно выдохнул. Сердце ухнуло в пропасть.

Затем я перевёл взгляд на Эрнеста Беркхарта, лежащего неподалёку на паркете. Он уже не двигался. Ничего, кроме горечи и разочарования в своих силах, я не испытывал. Опустошение нахлынуло, словно холодный душ, и сдавило сердце.

Кислов убрал руку. Вместо него до меня слегка дотронулись тонкие тёплые пальцы, возвращая в реальный мир. Я перевёл взгляд. Блум участливо смотрела на меня.

– Спасибо, мисс Брауни… Я перед вами в большом долгу… – поблагодарил я девушку за помощь и такие точные выстрелы.

– Не стоит… – сказала красавица.

А затем тихо добавила:

– Если бы я успела раньше…

– Вы сделали очень много. Решиться на подобное может не каждый.

И действительно. Скольким людям кажется, что в случае критической ситуации, они, словно герои боевика, обязательно нажмут на спуск. А потом становятся жертвой собственных заблуждений…

Я опёрся на колено окровавленной рукой и поднялся с пола. Рядом стоял Кислов и шевелил губами, тихо читая молитву. Ещё одна смерть в наших рядах. Вольга был воином, и погиб как воин, до последнего сражаясь. Я перевёл взгляд на его Кольт, к которому он недавно тянулся из последних сил, истекая кровью.

– Матвей, не забудьте про оружие…

Водитель молча кивнул.

Двери гостиницы распахнулись, и внутрь в сопровождении полиции ворвался Том – напарник агента Диксона. Он осмотрел холл и опустил Винчестер.

– Кто это? – он указал на труп Беркхарта.

– Эрнест… племянник Короля, – глухо ответил я.

– Нашёлся, значит… – он нахмурился, увидев Вольгу, – Он жив?

– Нет.

Том снял шляпу:

– Соболезную. Да упокой Господь его душу.

Вокруг началась суета. Раздав указания своим людям, чтобы дождались доктора, и нашли ледник для тела Вольги, я ответил на вопросы Тома и полиции. Администратор всё подтвердил. А затем я ушёл с Блум наверх к себе. Смыл кровь с рук. Налил ей виски, чтобы девушка «отошла» от произошедшего. А сам в спальне переоделся в чистое, избавившись от пропитанной кровью Вольги одежды. Вышел в зал люкса и налил себе тоже горячительного. Затем достал из «дежурной» пачки сигарету и поглядел на красавицу с немым вопросом.

– Курите… – махнула рукой она.

Я зажёг спичку и подкурил. Пагубная привычка. Как и в «прошлой» жизни, здесь я обращался к ней только в моменты волнения. Избавиться бы полностью…

– Часто такое у вас, Алекс? – послышался тихий голос девушки.

– Нечасто… – глухо ответил я.

– Но вам уже приходилось терять своих людей?

– Да. Это было связано с Аунего.

Я выпустил струю дыма и откинулся на кресле, ощущая, как всё тело наливает свинцовая усталость:

– Когда я принимал решение помочь мохокам в Аунего, то не скрою: я задумывался о том, чтобы в случае успеха договориться через них с осейджами. Законная сделка! Когда приехал сюда, то решил поддержать местных индейцев и вождя Бонникасла в том числе и для того, чтобы прекратить череду отравлений и убийств. Час назад я думал, что «всё». Что несколько ранений моих людей, когда мы прорывались к «Ковчегу» Пророка – единственная плата за всё это. А теперь Вольга мёртв.

– Вы давно знаете Вольгу?

– Нет. Но уже привык к нему, – признался я девушке, пока вокруг не было посторонних.

– У него осталась семья?

– Нет, – покачал я головой, – Он вдовец. Его жена и дети умерли ещё там, дома, в России. Их унесла холера.

– Как всё это страшно… – потупила глаза девушка, обеими руками сжав стакан с виски.

– Вам нужно поспать, Блум, – мягко сказал я, – Довольно неприятностей на сегодня…

Я понимал, что после пережитого стресса красавице нужно было «отойти», выговориться и отдохнуть. Поэтому мы побеседовали ещё немного, и я проводил девушку до её номера. Ложился спать я в самом скверном расположении духа.

* * *

На следующий день.

Уладив с утра некоторые дела в Павуске, я быстро доехал до Бербанка. Бонникасл всё-таки договорился с Советом племени, и теперь они разрывали договор с компанией нефтяника Эрнеста Марланда. Почти сто тысяч долларов неустойки ему выплачивал я, и это было закреплено в новых документах.

Чувствую, нефтяник взбесится. Хотя, зная «будущее», я его и подвинул и спас одновременно. Ведь он дико обогатился благодаря своей «Марланд Ойл Компани», а потом потерял всё в Великую Депрессию. Только вряд ли он теперь станет конгрессменом и губернатором Оклахомы. Ведь самое богатое месторождение этого штата – отныне принадлежит Алексею Соколову. Но мне нужно было, чтобы его «нашли». И лучше это делать с теми, кто совершил это в «моей» реальности.

– То есть, вы хотите, чтобы мы продолжили работы у Бербанка? – задумчиво глядел вдаль высокий геолог.

Мне этот человек понравился сразу. На обветренном лице, испещрённом множеством мелких морщинок, ярко выделялись глаза. Пронзительный живой взгляд смерил меня сразу, как только я приехал в свои будущие земли. Он «отсканировал» меня так, что показалось, будто геолог знает меня уже лет сто и может рассказать: что у меня в голове.

– Да, мистер Вайс. Насколько я понимаю, ваш контракт с мистером Марландом был заключён на разведку месторождений?

– Всё так, – произнёс геолог и выпрямился, прикрыв на мгновения глаза и вдыхая полной грудью.

– Предлагаю вам остаться и закончить работы здесь, заключив договор со мной.

В ожидании ответа я тоже посмотрел вокруг и втянул холодный воздух.

Сейчас мы стояли вдвоём на небольшой возвышенности. У наших ног лежала обширная долина, слегка припорошённая снегом. Гроздья тёмных туч медленно плыли по свинцовому небу. Горы за долиной скрыл туман. Казалось, что перед нами бескрайний простор. Редкие птицы низко реяли над головой перед надвигавшейся бурей. Они не издавали криков, и казалось, что здесь, в этой точке мира наступила абсолютная тишина. Безмятежность, холод и спокойствие. Вот что я ощущал, глядя на долину.

Её предстояло разбудить, расшевелив «чёрное золото», покоящееся в недрах земли. Нефтяной бизнес, трудноотслеживаемый по объёмам, и непрозрачный в это десятилетие – станет не только колоссальным источником богатства, но и одним из способов для «отбеливания» денег с продажи алкоголя. И это помимо растущей сети клубов. Я понимал, что нужно продержаться до конца марта, когда пойдёт выручка с радиозавода и откроются новые заведения в Нью-Йорке. А затем уже и нефтедоллары вынесут мою компанию «Соколов и Ко» на совершенно другой уровень.

– «Закончить работы»? – удивился такой формулировке Вайс.

– Да, – просто сказал я.

– Вы так уверены в успехе? – улыбнулся геолог.

– А вы, мистер Вайс? – вопросом на вопрос ответил я.

– Признаться, я тоже думаю, что здесь нас ждёт успех. Вопрос только – сколько нефти лежит под землёй? – Вайс указал сигаретой в сторону долины, – Вы готовы так рискнуть? Насколько я знаю, отступные, которые потребует мистер Марланд – весьма большие! Не думаю, что их будут выплачивать осейджи, – он с хитрецой в глазах посмотрел на меня.

Соображает. И видимо, в курсе содержания договора нефтяника с индейцами. Я же продолжил:

– Готов. Тем более, я не хочу, чтобы эта земля отправилась на аукцион «Вяза на миллион». Предпочитаю иметь свой кусок надолго, чем барахтаться на торгах каждые три года. Если не чаще.

– Понимаю, – протянул геолог, – После произошедшего вчера в Павуске весь округ стоит на ушах. Теперь непонятно – кто будет защищать тут закон, раз судья, шериф и его помощники арестованы?

– Охрану вышек обеспечит моё агентство, – пояснил я.

Вайс поглядел на моих людей, стоя́щих неподалёку около машин, и нахмурился:

– А не вы ли тот, из-за кого взяли Короля Хэйла? Пробы лекарств… Убийство врачей… Какой-то приезжий, что сторговался с вождём Бонникаслом.

– У вас верная информация. Как я погляжу, слухи разлетаются здесь очень быстро, – усмехнулся я.

Вайс посмотрел на меня по-новому. С интересом антрополога, что внезапно обнаружил необычный костяк древнего человека, доселе невиданного. Бросил окурок и затоптал его, тихо ответив:

– Если вы уладите все вопросы с мистером Марландом, то моя экспедиция останется работать здесь на вас. Разумеется, оплата должна остаться, как минимум, такой же, как и ранее.

– Не сомневайтесь, я не обижу вас по деньгам, – заверил я геолога.

– По рукам.

По возвращении обратно в Павуску я сразу отправился к Бонникаслу, не заезжая в гостиницу. Нужно было удостовериться, что юристы как следует подготовили все необходимые бумаги, и теперь Бербанк переходит на десять лет в моё распоряжение.

Теперь осталось переговорить с Барни Макбрайдом. Нефтяник остался очень доволен результатом наших общих усилий. Репортёры, приехавшие сегодня утром из «Вашингтон Геральд» после той острой статьи, думали что будут освещать только таинственную историю с отравлениями, а прибыли прямо в разгар скандала с убийствами и преступными заговорами. Связавшись со своим редактором, они заверили Макбрайда в том, что история Короля Хэйла и осейджей станет сенсацией. О чём он мне и поведал.

Фактически мы с Макбрайдом становились теперь первыми лицами, которым доверяли осейджи. Нефтяник уже метил на пост управленца в Павуске. Учитывая, как понаехавшие агенты Бюро и детективы день и ночь трясли всю вертикаль власти в округе, скоро полетят новые головы. И освободится очень много тёплых кресел. Вряд ли даже мэр усидит на своём месте.

Мне же Макбрайд нужен был как тот, кто поможет с организацией нефтяного промысла. Человек он опытный, и после случившегося у нас установились весьма неплохие отношения. Мне в скором времени потребуются рабочие бригады, инженеры и специалисты самого разного профиля. И тут помощь Барни будет очень кстати.

А ещё нужно отправить Матвея на одно необычное дело. О котором я не сказал никому, кроме него…

Глава 12

Есть только миг…

22 февраля 1920 года.

Часть моих людей уехала вместе с телом Вольги в Нью-Йорк. Я же с Кисловым отправился в Кентукки вслед за Блум.

Во-первых, хотелось провести хотя бы один день в тишине и спокойствии после бешеной недели в Павуске.

Во-вторых, учитывая наметившееся сотрудничество с Джонни «Лисом» Торрио по поставкам виски в Чикаго, нужно было обязательно встретиться с кузеном мисс Брауни – Томасом Брауни-Ноксом младшим. Тем более, девушка позвала меня посетить зимнее дерби в Луисвилле на местном ипподроме. Скачки лошадей-трёхлеток обещали быть интересными.

Савелий, поставленный мной в Кентукки работать с потоком алкоголя от родственника Блум, тоже должен прибыть на ипподром «Черчилль Даунс». Где мы все и обговорим. Если задумка пойдёт по плану, то виски «Дыхание гор» будет выпускаться в количестве трёх тысяч ящиков к середине-концу весны, обеспечив нужды Торрио и Капоне по более низкой цене. Что-то мне подсказывало, что в Нью-Йорке после ещё одного витка моего усиления мне спокойствия не дадут, и временно союзный Чикаго был бы очень кстати.

Нужно было больше людей… Желательно, с боевым опытом. Я уже начал подумывать выкупить землю за пределами Нью-Йорка и понемногу готовить место, где сотрудники моего охранного агентства будут тренироваться. Мне требуются не просто бывалые солдаты, а высококлассные бойцы, что постоянно находятся в тонусе.

После обеда мы с Блум поехали на ипподром. На вопросы девушки: куда подевался Матвей, её бессменный спутник и охранник в Павуске – я лишь отшутился.

«Черчилль Даунс» гудел вовсю. Множество машин, и даже конных экипажей лепились друг к другу на большом пространстве неподалёку от главного входа. Несмотря на мороз, в толпе сновали мальчишки. Кто-то из них продавал горячую выпечку с небольших переносных лотков, иные разносили газеты, а кто-то присматривался к карманам посетителей, оттянутым тугими кошельками.

Целые компании уже раскраснелись отнюдь не от мороза, а их шатающаяся походка была живым свидетельством тщетности Сухого закона. Вдоль ограды расположились палатки со всяческой снедью и сувенирами. Оттуда лилась весёлая музыка из большого граммофона.

Здесь же были павильоны для ставок. У них толпилось много мужчин. Кто-то принёс свои последние кровные, зажав купюры в кулаке. Ожесточённая решимость в глазах выдавала таких пропащих «игроков». С высокой вероятностью они вернутся к семьям без цента в кармане, понурые и злые. Что-то будут мямлить в ответ на гневные выкрики жён. Или, наоборот, в бешенстве крушить всё в доме. Полиция штатов в двадцатых годах вообще не обращает внимания на подобное. Мол, дело семейное.

Другие, одетые побогаче, весело переговаривались, предвкушая, как пощекочут себе нервы. Каждый рассказывал знакомым историю про то, что уж в этот раз он всё рассчитал точно. После поражения они весело посмеются над этим. Ведь перед ними не стояло вопроса о том: чем кормить родных завтра.

Все эти люди смешивались в единый гудящий улей, постепенно исчезающий в нутре сквозных домиков букмекеров. Всё было сделано просто: вошёл, поставил деньги, и вышел уже на территории ипподрома. Никакого разделения, как в Нью-Йоркском «Акведуке». Пока что «Черчилль Даунс» лишь набирал свою популярность. Через пятьдесят лет он превратится в суперэлитное место, где каждые скачки – это не просто состязание лошадей. Это будет «выгул» машин и модных нарядов. Способ показать, что ты принадлежишь к элите, даже если на лошадей тебе начхать. Толпы бедных американцев больше не придут сюда, для них банально не будет входных билетов. Их будут раскупать заранее, а часть станет распространяться лишь по приглашениям.

Пока Блум беседовала с кем-то из знакомых ей коннозаводчиков, я остановил пробегающего мальчишку-газетчика и вручил ему пару центов. Моё внимание привлекла большая фотография Уоррена Гардинга на первой странице. Развернув свежий номер одного из популярных американских изданий, я быстро пробежал глазами по статье.

В заголовке большими буквами значилось:

«Кандидат в президенты Уоррен Гардинг: Гарантии прав для народа Америки!»

Очень интересно. Чувствую, что знаю – о чём будет идти речь…

'…Мои дорогие соотечественники!

В эти дни, когда наша нация, истерзанная войной, жаждет покоя и исцеления, мы провозглашаем курс на «возвращение к нормальности». Но какой смысл мы вкладываем в эти слова? Нормальность – это не просто возврат к старым порядкам. Это стремление к порядку справедливому, к порядку, который защищает каждого американца, независимо от происхождения…'

Я даже сморщился от прочитанного. Любят американцы преувеличивать свои заслуги. Истерзаны войной? Это Первой Мировой что ли? Ну-ну…

«…С глубокой болью в сердце мы с Вами узнали недавно о чудовищных событиях в штате Нью-Йорк. В Аунего были зверски убиты индейцы мохоки, местная секта скрывала сирот, а затем пыталась устроить массовое самосожжение. Как Вы помните, я незамедлительно отреагировал на это и потребовал от Конгресса расследования ещё до создания так называемого „Ковчега“ Аунего. Несмотря на все заверения Демократической партии, мои опасения оказались верными!…»

Я удовлетворительно кивнул сам себе. Шумиха вокруг Аунего не спадала. И мне сейчас это очень на руку. Учитывая, что Виктор звонил мне почти каждый день из Нью-Йорка, пока я был в Павуске. И сообщал, что газетные издания демократов вынюхивают все про «Соколов и Ко» после статьи про беглянку Анастасию. Пусть лучше они занимаются «очищением» своего лица, чем роются в моих делах. Ну-ка! Что там дальше?

'…Теперь нас потрясла новость о том, что в о́круге Осейдж штата Оклахома совершались гнусные убийства и отравления представителей народа осейджей. Которые по праву владеют богатейшими нефтяными месторождениями. На них открыли настоящую охоту – их травят и убивают. И кто? Местные власти! Полиция, судьи: пользуются услугами бандитов и сами не гнушаются замарать руки кровью!

Это не просто преступления. Это пятно на совести всей нации. Мы не можем закрывать на это глаза. Мы не можем позволить, чтобы алчность и ксенофобия торжествовали над законом и базовой человеческой моралью. Подобные зверства демонстрируют глубокий раскол в нашем обществе и требуют не точечных мер, а системного ответа на федеральном уровне…'

Судя по тональности заявления, Гардинг разошёлся не на шутку. Я даже испытал некоторую ревность. Подкидываю ему такие «призы» ещё до предвыборной кампании, а лично не получил никаких преференций конкретно от кандидата в президенты. Непорядок… Это нужно исправить! Я углубился в чтение.

«…Такая 'нормальность» нам не нужна. Молчание и бездействие федерального правительства в отношении коренных народов – позор, который должен быть прекращён. Наш долг – положить конец этой несправедливости, и мы начнём с признания проблемы и твёрдой политической воли её решить.

Поэтому я заявляю со всей ответственностью: в случае моей победы на выборах президента Соединённых Штатов Америки, одной из первоочередных задач моего правительства станет разработка и внедрение масштабного пакета законопроектов, направленных на исправление глубокой социальной несправедливости. Этот пакет, который я образно называю «Новый курс для забытых американцев», будет состоять из трёх ключевых столпов, призванных укрепить страну изнутри, обеспечив защиту и возможности для всех, кто называет Америку своим домом…'

У меня даже брови поднялись. Это вообще традиция американцев с начала двадцатого века, которая не поменяется и через сто лет. Каждый новый президент заходит на свой пост с новым больши́м пакетов законов, которые обычно обязуется реализовать за два года. С этими идеями он и носится до выборов по всем штатам, участвуя в праймериз и обещая народу реки молочные да берега кисельные. И Уоррен Гардинг, похоже, начинает это делать намного раньше.

«…Во-первых, мы коренным образом пересмотрим законодательство, касающееся прав индейцев. Мы обеспечим их полную защиту от произвола, гарантируем неприкосновенность их земель и жизни федеральным законом. Это означает создание специальной федеральной комиссии по расследованию преступлений против коренных народов, усиление полномочий Бюро по делам индейцев в вопросах надзора, а также пересмотр системы „опекунства“ на местах, которая зачастую используется для систематического грабежа и лишения прав. Наши первоначальные народы заслуживают не только безопасности, но и полного, гарантированного доступа к деньгам, которые приносят их собственные ресурсы. Также считаю, что следует окончательно закрыть само рассмотрение „закона об опекунстве“ на федеральном уровне…»

Я даже присвистнул, чем привлёк внимание Блум. Она оторвалась от разговора и удивлённо посмотрела на меня. Если Гардинг сделает обещанное, то индейцы меня на руках носить будут. Уж в их то рядах быстро распространится информация – кто стал инициатором расследований в Аунего и Павуске! У меня даже дух захватило от того, какие перспективы могли открыться передо мной.

«…Во-вторых, наша растущая экономика остро нуждается в трудовых ресурсах и капиталах. Мы создадим справедливые и чёткие законы для мигрантов, стремящихся честно трудиться на благо новой родины. Вместо хаотичных и зачастую дискриминационных квот мы предложим систему, которая поощряет законный приток трудолюбивых рук и предпринимательской энергии, столь необходимых для наших заводов, ферм и растущих отраслей промышленности…»

Я жадно перечитал абзац. Неужто ответная статья про меня и Анастасию сыграла роль «чёрного лебедя». Демократы постарались потопить меня с якобы незаконным опекунством над беглянкой. А мы ответили первой полосой «Нью-Йорк. Факты». Да, эту статью подхватили более крупные издания. И моя газета явно начинала выбираться из лиги «новичков». Но я не ожидал, что будет подобный эффект. Отмена ценза на получение паспорта для мигрантов? Или это я уже себе надумал чего-то?

'…И, наконец, в-третьих, краеугольным камнем новой Америки должна стать семья. Мы укрепим семейное право, но особое внимание уделим защите самых беззащитных – наших детей. Их благополучие – это фундамент будущего величия Соединённых Штатов. Мы будем продвигать законодательство, направленное на борьбу с незаконным детским трудом, улучшение доступа к образованию и здравоохранению, а также на развитие системы призрения сирот.

Вернёмся не просто к прошлому. Мы вернёмся к лучшим идеалам нашей страны – к идеалам справедливости, закона и милосердия. Америка должна быть домом для всех, кто верит в её ценности. Это и будет истинное «возвращение к нормальности» – к нормальности, основанной на порядке, процветании и сострадании…'