Текст книги "Дважды разыскиваемые"

Автор книги: Михаил Гребенюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

2.

Каримов, прикрыв глаза, медленно разглаживал пальцами морщинки на лбу.

– Вы серьезно считаете, что Бобров-младший преступник?

– Да.

– Не кажется ли вам, Николай Аркадьевич, что вы изменили своему правилу? У вас нет улик, даже косвенных.

– Улики будут, Азиз Мурадович, – ответил Сорокин. – В моем распоряжении пока чутье, интуиция, опыт. С ними тоже нельзя не считаться.

– Вы не имеете права ошибиться. Ни в коем случае.

– Не беспокойтесь, Азиз Мурадович, я не ошибусь.

Каримов задумался. Сорокин выждал паузу, потом спросил, почему не видно Бойко.

– Его нет в городе.

– Уехал?

– Да.

– Далеко?

– В Москву.

О том, что Бойко уехал в Москву, Каримову утром сообщил Воронов.

– Что-нибудь случилось? – тревожно спросил Сорокин.

– Нет.

«Случилось, Николай Аркадьевич, случилось, – мысленно поправил себя Каримов. – К сожалению, я пока не могу сказать тебе все, что меня тревожит. Ты считаешь, что Бобров-младший причастен к ограблению таксистов, я же боюсь предположить, что Бойко причастен к укрытию кого-то из грабителей…»

– Я рад, что ничего не случилось, – сказал Сорокин.

– Я тоже… Давайте вернемся к делу «таксистов»,– Каримов встал, прошелся по кабинету. – Что вы намерены делать дальше?

Сорокин тоже встал, оперся рукой о спинку стула.

– Я пригласил к трем часам потерпевших. Собираюсь устроить очную ставку с Цыбиным.

– Предположим, потерпевшие скажут, что Цыбина среди грабителей не было.

– Они не скажут этого.

– Даже так? Что же дальше?

– Поработаю с Цыбиным. Я думаю, что он не будет долго упорствовать. Мне поможет Валентина Дементьевна.

– Вы слишком жестоко обошлись с ней в первую встречу. Смотрите, чтобы этого больше никогда не повторилось,– предупредил Каримов. Он приблизился к Сорокину, заглянул ему в глаза.– Покажите фотокарточку Боброва-младшего водителям такси. Очную ставку с ним пока не делайте. Повторяю: вы должны иметь веские доказательства. Кларе ничего не говорите. Вообше, ведите себя так, словно ничего не произошло. Уяснили?

– Уяснил.

Коммутатор управления милиции почему-то не отвечал. Сорокин набрал номер телефона секретаря начальника отдела уголовного розыска полковника Розыкова.

– Здравствуй, Мария Демидовна,– улыбнулся Сорокин, услышав в трубке знакомый голос.

– Здравствуй, Николай Аркадьевич. Что это тебя давненько не видно у нас? Не зазнался ли, а?

– Ну что ты, Мария Демидовна! Как ты могла так подумать обо мне? Просто нет времени ходить по гостям.

– Смотри, я рассержусь, если ты не появишься у нас на этой неделе.

– Появлюсь, Мария Демидовна, обязательно появлюсь… Джаббаров у себя?

– Кажется, нет… Сейчас проверю.

Сорокин называл секретаря начальника отдела уголовного розыска управления по имени и отчеству, потому что она сама обращалась к сотрудникам милиции независимо от возраста и звания по имени и отчеству. Вообще-то, она была просто Машей или Машенькой, ей исполнилось всего девятнадцать лет. Хрупкая, тоненькая, с длинной толстой косой и большими голубыми глазами, Машенька по-смешному изображала серьезность, славно играла. Все принимали эту игру, доставляя и Машеньке, и себе маленькую радость.

– Николай Аркадьевич? Здравствуй! Джаббаров.

– Здравствуй, Касым Гулямович, – обрадовался Сорокин.-Как дела? Трудитесь?

– Трудимся, Николай Аркадьевич. Ты еще не нашел «таксистов»?

– Нет.

– Помочь?

– Подожди. Я приеду к тебе, если почувствую, что задыхаюсь. – Сорокин хорошо знал Джаббарова. Это был один из лучших оперативников уголовного розыска управления. Говорили, в ближайшее время он получит повышение – станет начальником отделения.– Слушай, давно у тебя появлялся Бойко?

– С полмесяца назад.

– Давно.

– Что случилось?

– Ничего.

– Не крути. Вчера в отделе был Воронов. Он тоже интересовался этим человеком. Судя по всему, вы его потеряли.

– Как будто.

– Парадокс! Сотрудники уголовного розыска ищут сотрудника уголовного розыска. Разве вам неизвестно, что он в Москве?

– Известно. Нам хотелось бы знать не только это.

– Что именно? Я могу приехать к тебе.

– Не нужно. Загляну сам. Пожалуйста, соедини с Марией Демидовной.

– Ладно, бывай здоров. Машенька! – Джаббаров был единственным работником уголовного розыска, называвшим секретаря по имени.

– Слушаю, Николай Аркадьевич.

– Мария Демидовна! Очень прошу: позвони, когда у вас появится капитан Бойко.

– Хорошо, Николай Аркадьевич.

3.

Сорокин подошел к окну, широко распахнул ставни.

– Ты что? Очумел? Простынешь, – появился в дверях Тимохин.

– Не простыну, – обернулся Николай. – Что принес, лейтенант? Опять сверхинтересные новости?

– К сожалению, не сверхинтересные, – потянулся Тимохин к сигаретам Сорокина. – Разыскивает тебя битых два часа некая Клара Боброва.

Сорокин невольно подался вперед.

– Где она?

– На проводе, – невозмутимо ответил Тимохин.

– Ей же известен мой телефон!

– Прежде чем поговорить с тобой, она решила отвести душу со мной, – скромно потупился Тимохин. Он закурил и направился к выходу,– Пойду еще немножко полюбезничаю. Глядишь, понравлюсь.

– Скажи ей, что я у себя.

– Не знаю, захочет ли она тебе звонить. С таким бирюком скучно разговаривать. Бывай.

Звонок все-таки раздался.

– Ты где пропадал, Ник? Здравствуй!

– Здравствуй, Клара. Я нигде не пропадал. Работаю. Как ты себя чувствуешь? Мы сто лет не виделись!

– Как я себя чувствую? – насмешливо переспросила Клара. – Плохо, Ник. Разве ты не знаешь?

– У тебя несчастье?

– Ужасное!

– Не мучь меня, Клара!

– Это ты мучишь меня, Ник. Не приходишь, не звонишь… Разлюбил, Ник? Только признайся честно: разлюбил? Я, наверно, с ума сойду, если не увижу тебя сегодня.

– Увидишь.

– Ой, правда? Знаешь, где я только что была?

– Где?

– У твоих стариков!

– Умница!

– Я с детства такая, – прошептала Клара.

Сорокин зажмурился, словно увидел бесенят, прыгающих в глазах Клары.

– Умница!

– У тебя изумительные старики, Ник! Они угостили меня чаем с медом. Оказывается, твой отец – пчеловод. Он рассказывал, как тебя летом искусали пчелы. Вот бы посмотреть!

– Ничего, еще посмотришь, – пообещал Сорокин. – Весной поедем с тобой на пасеку.

– Поедем, Ник!

– Знаешь, как хорошо весной в степи! Я каждый год несколько раз выезжаю на пасеку. Ночь в степи особенная. Кругом тишина такая, что, кажется, на сотни верст нет ни души. Только иногда прокричит спросонья какая-нибудь птица или пророкочет в небе самолет…

– Ты обязательно возьми меня с собой, – попросила Клара,-Ты не пожалеешь, Ник. Я буду охранять тебя от пчел.

– Возьму, Клара.

– Я люблю тебя!

В трубке стало тихо. Даже шорохи исчезли. Будто там, где была теперь Клара, расстилалась степь. Забравшись на холм, расцвеченный тюльпанами, она любовалась простором, ни о чем не думая и ничего не слыша, красивая до сумасшествия. Над ней высоко-высоко ярко сверкало звездное небо. Звезды – словно светлячки, разные-разные – голубые, желтые, зеленые. Одна, самая маленькая, полетела вниз да, видимо, не рассчитала своих сил – сгорела у самого холма, оставив после себя едва видимый след.

– Ник, что же ты умолк? Говори же, говори, Ник!

– Я люблю тебя, Клара!

– Сильно?

– Сильно!

– Сильно-сильно?

– Сильно-сильно!

– Говори, Ник, говори!

– Я люблю тебя, Клара!

В трубке опять воцарилась тишина. В ней угадывалось дыхание Клары и, кажется, даже стук ее сердца…

– Пойдем сегодня в кино, Ник?

– Пойдем.

– Ты заедешь за мной?

– Заеду. До вечера.

– До вечера.

4 .

Борис вошел в кабинет несмело, остановился у порога, посмотрел вокруг, словно искал кого-то, прокашлял в кулак.

– Здравствуйте.

– Здравствуйте, Борис Яковлевич. Пожалуйста, проходите, садитесь… У пас будет долгий разговор.

Борис так же несмело подошел к указанному стулу, медленно сел, не отрывая от Сорокина настороженных глаз.

– Вы меня сегодня отпустите?

Сорокин выключил радиоприемник, стоявший рядом на тумбочке, внимательно посмотрел на Бориса.

– Сегодня, пожалуй, не отпущу.

– Почему?

– Вы сначала должны рассказать мне все, что знаете.

– К сожалению, мне пока неизвестно, в чем меня обвиняют! Надеюсь, вы скажете?

– Скажу. Мы обвиняем вас в ограблении шоферов такси. Кстати, это вам уже известно.

– В ограблении шоферов такси?– удивленно протянул Борис.– Вы, по-видимому, путаете меня с кем-то. Я думал, речь идет о том проклятом инструменте, который я загнал по пьянке. Клянусь!

– Ну это другое дело…– Сорокин положил на стол кепку, забытую грабителями в машине Селезнева.– Нравится?

Насмешливая улыбка скривила губы Бориса.

– Продаете, что ли?

– Примерьте. Если подойдет, то может быть, и сторгуемся?

– Пожалуйста.

Кепка была великовата. Она легла Борису на уши. Он, словно, шут, прошелся по кабинету, засунув руки в карманы брюк, потом, очевидно, поняв, что хватил лишнего, быстро сел на прежнее место. Сорокин сделал вид, что не обратил внимания на глуповатую выходку.

– Значит, у него голова побольше вашей.

– У кого?

– У вашего товарища, разумеется. Он дорого оценил свою кепку. Потребовал у шофера всю дневную выручку.

На этот раз что-то похожее на испуг промелькнуло в глазах Бориса.

Сорокин спрятал кепку в стол.

– Таким образом, мы установили личность второго участника ограбления. Теперь очередь за остальными. Итак?..

Борис неожиданно ощетинился.

– Никаких грабителей я не знаю! Не пришивайте мне чужое дело. Ничего у вас не выйдет. Я не из таких. Понятно?

– Ладно. Предположим, что вы, действительно, не из таких. Может быть, тогда Иван Сергеевич из таких?– воспользовался Сорокин сообщением фрезеровщицы Ткаченко.

Борис медленно поднял голову, посмотрел на Сорокина так, словно хотел убедиться, он ли это упомянул имя Ивана Сергеевича.

– Я не знаю, о ком вы говорите.

– Возможно, все-таки знаете? Ему около пятидесяти лет…

– Я не знаю, о ком вы говорите!– повторил Борис.– Не пришивайте мне чужое дело. Отпустите меня домой. Через час начинается смена. Доходит до вас это или не доходит? Увидите, обо всем расскажу где надо. Обо всем! Думаете, вам так пройдет издевательство надо мной и над моей матерью? Она сердечница, ей покой нужен. Покой.

– Значит, вы не знаете Ивана Сергеевича,– будто согласился Сорокин.-Ладно. Давайте пока отложим разговор. Поговорим о вашей матери. Зачем вы огорчаете ее?

– Я не огорчаю! Это вы огорчили! Ворвались в дом и наговорили черт знает что! Г де ваш начальник? Проводите меня к нему! Сейчас же! Я имею право на это!

Борис преображался на глазах. Это был уже другой человек– не тихий, опечаленный, переживающий свое падение, нет – грубый, истеричный. «К подполковнику, пожалуй, можно сводить его. Я это обязательно сделаю,– подумал Сорокин.– Только не сейчас, еще не настало время для этой встречи… Ты, Борис, виноват, иначе не устраивал бы истерик, Женька, пожалуй, будет держаться лучше…»

– Вы поговорите с начальником отдела, я предоставлю вам такую возможность!

Цыбин поднялся.

– Пойдемте!

– Только прежде небольшая процедура.– Сорокин взял телефонную трубку.– Лоринька, соедини меня с Тимохиным… Тимохин, потерпевшие еще не пришли? Только что? Хорошо. Приведи ко мне хулиганов. Не знаешь, каких? Тех, что задержали в «Спутнике». Минут через пять присылай потерпевших. По одному. Договорились?.. Садитесь, пожалуйста,– положив трубку, посмотрел Сорокин на Цыбина.

– Не сяду, пока не поговорю с начальником. Вы обещали проводить меня к нему. Обещания нужно выполнять.

– Садитесь,– почти, шепотом произнес Сорокин. Его высокий лоб прорезала глубокая складка.

Борис нехотя сел, уставился на графин с водой. В его глазах появилось безразличное выражение, кончики губ опустились, подбородок округлился и будто сросся с шеей.

В кабинет вошел Тимохин. Следом появились сопровождаемые милиционером четыре парня, задержанные в кинотеатре «Спутник» за нарушение общественного порядка.

– Прошу любить и жаловать!– широко расставил руки Тимохин.– Блудливы, как кошки, трусливы, как зайцы. На улице кочерыжатся, портят людям настроение. Мнят себя героями. На самом деле – гнилье!

– Вижу.– Сорокин усадил хулиганов рядом с Цыбиным.– Слушайте меня внимательно. Сейчас сюда придут водители такси. Они посмотрят на вас: скажут вам, возможно, несколько любезных слов и уйдут. От вас требуется пока только одно: сидеть и молчать. Вы вчера хорошо наговорились в кинотеатре.

Борис снова пошел в атаку.

– Вы за все ответите, за все! Я этого так не оставлю, увидите! Вам дорого обойдется этот спектакль. Очень дорого!

– Напрасно беспокоитесь,– как можно мягче сказал Сорокин,– В течение дня вы убеждали меня, что не участвовали в грабежах и даже не садились в такси. У этих «деятелей» больше оснований для беспокойства,– кивнул Сорокин на четверку.-Между тем, они ведут себя прилично.

– Чего там, давай, начинай спектакль,– осмелел один из «деятелей» – длинный и топкий, как жердь.

Сорокин повернулся к Тимохину.

– Товарищ лейтенант, пришлите, пожалуйста, Петрова.

Петров был невысокого роста, щупленький, с большими выпуклыми глазами. Он тихонько подошел к Сорокину, послушно остановился около него, вытер платком лоб и щеки.

– Вы знаете этих людей?

– Эт-тих? Не-ет.

– Посмотрите лучше,– попросил Сорокин – Может быть, вы все-таки знаете кого-нибудь. Может быть, с кем-ни-будь встречались на улице или в общественном месте?

– Нет,– сказал Петров, снова внимательно оглядев всех.

– Хорошо. Идите.

Другой потерпевший, шофер Арипов, был полной противоположностью Петрова. Он заговорил таким раскатистым басом, что задрожал стакан, стоявший на подносе вместе с графином.

– Эту шайку-лейку я отлично знаю,– показал Арипов на хулиганов.– Приходилось встречаться. Кулаки до сих пор болят… Вы не позабыли?

Дружки заерзали на стульях.

– Не позабыли,– наконец, выдавил длинный.– Думаю, что этого больше не повторится.

– Я так же думаю… С этим молодым человеком мы тоже где-то встречались,– перевел взгляд Арипов на Цыбина,– Вот только не припомню, право, где. Да п случай, по-видимому, другой.

Борис поспешно бросил:

– Пили вместе в «пятаке».

– Мы с вами не пили,– подошел поближе Арипов.– Может быть, я видел вас на стадионе?– Арипов повернулся к Сорокину.– К сожалению, не могу вспомнить. Что-то все перемешалось в голове.

– Идите, погуляйте. Возможно, вспомните.

Губы Цыбина скривились в презрительной ухмылке. К нему начала возвращаться уверенность. Он развалился на стуле, закурил и даже не взглянул на вошедшего третьего таксиста – Шостака.

Шостак больше всех пострадал от грабителей. Преступники ударили его ножом в плечо, когда он оказал сопротивление. Поэтому Сорокин с особым вниманием следил за водителем.

– Такое, значит, дело,– сказал Шостак.

Он несколько раз оглядел каждого, не проявляя никаких признаков волнения, словно его совсем не касалось то, что происходило в кабинете.

«Неужели все-таки я напрасно привел в отдел Бориса?– заколебался Сорокин.– Значит, придется начинать все сначала? Женька тоже не причастен к этим грабежам? Я могу снова спокойно приходить к Кларе? Могу снова спокойно говорить с ее родителями?»

– А, сволочь, так ты теперь с новой компанией связался!– неожиданно раздался гневный голос Шостака.

Шостак шагнул к Борису. Тот сжался и настороженно, исподлобья глянул на него, будто предупреждал: «Не дури, старик!»

– Третий справа… грабитель.

– Врешь!– сверкнули угрозой глаза Цыбина.

Шостак не обратил внимания на угрозу Бориса. Сказал спокойно Сорокину:

– Я за свои слова полностью отвечаю! Мне можно идти, Николай Аркадьевич?

– За какие слова?– подался вперед Цыбин.– Разуй свои бирюльки получше, слышишь? Не то… Это ваш человек, ваш!– повернулся Цыбин к Сорокину.– Вы занимаетесь дешевой провокацией! Я сообщу об этом прокурору!

– Ах ты, дрянь паршивая!– рванулся к Цыбину Шостак.– Выходит, я провокатор, да? Ты тут невинной овечкой прикидываешься? Позабыл, как вы издевались надо мной? Позабыл, как ты бил меня вместе со своими дружками?.. Преступник это, Николай Аркадьевич. Могу сказать это где хотите! Вешать таких гадов надо! Нечего с ними церемониться!.. «Сообщу прокурору!» Подумаешь, праведник нашелся!

– Ты еще пожалеешь об этом,– прохрипел Цыбин.

Вошел четвертый потерпевший – Михайлов. Он сначала

сказал, что впервые видит всех, затем отошел в сторону, постоял некоторое время, задумчиво разглаживая черные густые брови, указал на Цыбина, снова собиравшегося закурить:

– Этот, кажется, был.

… Селезнев, передавший дежурному по городу кепку одного из грабителей, сразу двинулся к Борису.

– Здравствуй, соколик. Наверное, не думал больше встретиться со мной? Тем более, в этом уютном кабинете? А? Не думал?..

5.

У Тимура был растерянный вид, когда он вошел в кабинет и остановился у двери. Сорокин посмотрел на своего помощника и легко догадался, что он не в духе.

– Что же ты двери подпираешь? Проходи!-сказал Сорокин.

– Спасибо.

Тимур сел на крайний стул и тяжело вздохнул.

– Устал, что ли?

– Что вы! Я не устал,– встрепенулся Тимур.

– Счастливчик. Я вот устал,– признался Сорокин.– День сегодня был горячий. Ни одной свободной минуты не выпало.

– Есть что-нибудь новое?-придвинулся поближе Тимур.

– Как тебе сказать. Сегодня я беседовал с Борисом Цыбиным.

– Сознался?

– Крутится – вертится… ужом. Сделал очную ставку. Жаль, что тебя не было.

– Ну?

– Мы с тобой напали на след. Цыбин один из тех, кого ищем. Потерпевшие опознали его.

– Отлично,– просиял Тимур. Однако тут же сник.– Мне не везет, Николай Аркадьевич. Наверно, из меня не выйдет оперативник. Вы сразу все видите. Я же мотаюсь напрасно…. Может быть, пока не поздно, переменить профессию?

– Что тебя не устраивает в нашей профессии?

– Как что?-удивился Тимур.– Я еще ничего не сделал!

– Ты предотвратил убийство.

– Это не то, Николай Аркадьевич.

– Это как раз то, Тимур. Мы с тобой призваны охранять покой и безопасность граждан. Я думаю, что мы неплохо это делаем. Особенно ты,– подчеркнул Сорокин.– Подожди, не перебивай. Ты бросился на выручку незнакомого человека, хотя и знал, что это может кончиться для тебя трагически.

– Николай Аркадьевич, зачем вы так!-взмолился Тимур.– Главного-то я не сделал! Черный по-прежнему разгуливает по городу.

– Ты давно ищешь его?-спросил Сорокин так, словно впервые разговаривал с Тимуром о деле «таксистов».

– Четвертый день…

– Четвертый день! Капитан Бойко искал его больше месяца и не нашел. Ты думаешь, Черный не знает, что мы его ищем? Знает и делает все, чтобы уйти от возмездия. Так Что выше голову, Тимур!.. Выкладывай, что ты сегодня делал. Где был. Что видел.

– Был в двух ресторанах.

– Один?

– С Милой.

– Не красней. Мила – хорошая девушка. Тем более, партнерша в твоем деле просто необходима… Продолжай.

– Попался нам один подозрительный человек. По приметам походил па Черного. Мы незаметно шли за ним до сквера Революции. Тут он будто сквозь землю провалился.

– Исчез?

– Исчез,– вздохнул Тимур.– Я, конечно, во всем виноват. Не надо бы мне угощать Милу яблочным соком. Пройти мимо газбудки и все было бы в порядке.

– Что же ты не прошел?

– Да жалко Милу стало. Умираю от жажды, говорит. Ну я и взял стакан. Отвлекся буквально на одну минуту. Куда он делся за это время? Ума не приложу. Не мог человек в самом деле провалиться сквозь землю! Я теперь, Николай Аркадьевич, буду ходить один. Чтобы не отвлекаться. Даже на танцы. Правильно?

– Пожалуй, на танцы тебе лучше ходить с Милой. Это не будет бросаться в глаза. Одинокий человек на танцах всегда привлекает к себе внимание. Между тем, внимание не нужно. Верно?

– Верно.

Лицо Тимура зарумянилось, в глазах затеплились радостные огоньки.

– Не подумайте что-нибудь, Николай Аркадьевич. У нас с Милой деловые встречи,– стараясь быть равнодушным, проговорил Тимур. Он не хотел, чтобы Сорокин догадался о его симпатиях к Миле.– Я могу идти?

– Подожди. Во сколько встреча?

– В девять часов.

– Она не рассердится, если ты опоздаешь?

– Ну что вы, Николай Аркадьевич,– неуверенно произнес Тимур.

– Хорошо. У меня есть к тебе одно небольшое поручение.

– Слушаю!

– Надо переговорить с фрезеровщицей завода, на котором работает Цыбин,-с Анной Сергеевной Ткаченко. Она видела Цыбина с подозрительными людьми. Постарайся узнать приметы этих людей. Я позавчера спешил и не стал заводить разговор на эту тему.

– Может быть, она знает, где они живут?– поинтересовался Тимур.

– Она знает, где они бывают,– уточнил Сорокин.– Попроси ее разыскать хотя бы одного из них. Это облегчит наше дело.

– Я сделаю все, что в моих силах!

Сорокин открыл средний ящик стола, вытащил из него фотокарточку, задержал в руке. Он вчера был у Валентины Дементьевны и взял этот снимок, на нем был запечатлен парень лет двадцати с крупным мясистым носом. Валентина Дементьевна видела его несколько раз с Борисом в пивной, находящейся недалеко от завода. «Возможно, он сбил с пути Бориса»,– сказала Валентина Дементьевна. «Возможно»,– подтвердил Сорокин. Во всяком случае, это предположение могло подтвердиться.

– Вас что-то смущает?-спросил осторожно Тимур.

– Ты стал наблюдательным, поздравляю,– улыбнулся Сорокин. Он положил перед Тимуром фотоснимок.– Запомни этого человека. Может быть, где-нибудь встретишься с ним. Не исключено даже, что встреча произойдет сегодня.

– Кто это?

– Знакомый Цыбина.

– Преступник?

– Не знаю.

– Не знаете?-недоверчиво протянул Тимур.-Я узнаю! Обязательно! Не верите?

– Верю,– ответил Сорокин.– Кстати, когда ты думаешь переменить свою профессию?

– Простите, Николай Аркадьевич, я погорячился. Клянусь вам, больше этого никогда не будет!

– Хорошо, Тимур. Выйдешь на задание – без необходимости не рискуй. Сначала взвесь все как следует, лишь потом действуй. В общем, будь осторожен, Тимур. Не лезь на рожон. До завтра.

– До завтра, Николай Аркадьевич!

«Странно все-таки получается,– усмехнулся Сорокин, когда Тимур вышел.– Утром меня учил отец, теперь я взялся наставлять человека уму-разуму. Не рано ли?..»

Он сел за стол, развернул «Дело» и внимательно перечитал показания Бориса Цыбнна. Кажется, лед в самом деле тронулся.