Текст книги "Дважды разыскиваемые"

Автор книги: Михаил Гребенюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

8 .

Танцевали в другой комнате, смежной с гостиной. У радиолы священнодействовала Мила. Она почти не отходила от нее, смотрела задумчивыми глазами на танцующих. Ее лицо то хмурилось, то светлело. Что-то волновало ее? Или смущало? Тимур тоже не танцевал. Не потому, что не умел или не хотел. У него не было партнерши. Майя и Клара сразу оказались в кругу, Мила же не выражала желания оторваться от радиолы. Так, во всяком случае, считал Тимур – слишком внимательно следила она за вертящимся диском и если отводила от него взгляд,то только для того, чтобы убедиться, танцуют ли еще пары.

Пары не менялись. Клара была с Николаем, Майя – с Женькой. Вроде бы семейные пары. Особенно оберегала своего партнера Клара. Рука ее лежала на плече Николая. Никакая сила, кажется, не смогла бы убрать ее оттуда.

– Ник!

– Что?

– Тебе хорошо у нас?

– Хорошо.

– Ты меня любишь?

– Люблю.

– Это правда?

– Самая настоящая!

Клара прижалась к Николаю, забыв, что они были не одни в комнате. Николай сбился с ритма. На них тотчас налетели кружившиеся Майя и Женька и едва не опрокинули столик с пластинками.

– Вы, медведи, нельзя ли полегче? – прогудел Женька.

– Какой же ты грубиян, милый братец! – бросила Клара.

Внезапно радиола дико взвизгнула. Музыка оборвалась.

Женька и Майя подскочили к Миле.

– В чем дело, старушка?

– Не знаю.

– Не знаешь? Что ты вообще знаешь? – рассердился Женька,-Тимур! Взял бы ты это дело в свои руки. Клянусь, ты лучше Милки справишься с этими обязанностями.

– Справится! – поддержала Майя.

– Другие предложения будут?

– Будут,– сказала Клара.– Я предлагаю оставить старшей у радиолы Милу. Пусть командует. Она любит. Тимура давайте передадим в ее распоряжение.

– Ты слышал? – обратился Женька к Тимуру.– Приступай к своим обязанностям.

Тимур подошел к девушке, улыбнулся смущенно.

– Приказывайте!

– Ну что вы!-вспыхнула Мила.– Делайте сами что хотите. Я ничего не смыслю в приемниках.

– Я – тоже. Попробуем вместе.

Воспользовавшись паузой, Женька утянул Майю на балкон.

– Ну, как ты находишь этого героя? – Он закурил и игриво пустил вверх кольцо дыма.

– Какого героя? – изобразила удивление Майя.

– Лейтенанта милиции.

– Ничего мальчик… Кларе повезло.

– Завидуешь?

– Откровенно?

– Да.

– С ним, должно быть, интереснее, чем с тобой.

– Майка, учти, я ужасно ревнив. Если что, сразу к стенке – и готово! Без никаких разговоров!

– Ах, испугалась!– закатила Майя подведенные глаза.– Смерть от мстительного ревнивца! Чтобы испытать это удовольствие, готова отбить Николая у твоей сестры.

– Ты что? С ума сошла!

– Нет,– рассмеялась Майя.– Просто пошутила!

– Пошутила… Смотри! Отелло в сравнении со мной теленок.

Пока Женька и Майя выясняли на балконе отношения, виновник торжества расхаживал по комнатам, выискивая скучающих гостей. Он легко набрел на Клару и Николая. Они, правда, не скучали, однако так тихо переговаривались, что Евгению Константиновичу показалось, что они молчат.

– Не выпить ли нам чего-нибудь горячительного? – Он положил свою пухлую руку на плечо Николая.– Я чувствую в горле странные хрипы. Это верный признак алкогольной недостаточности.

– Правильно,– живо улыбнулась Клара,-Ник, пойдем… Пойдем, пойдем, не упирайся, не забывай, что ты находишься в гостях. Папа, бери его под руку.

– Рюмочка-другая нам не повредит, Николай Аркадьевич, это верно.– Евгений Константинович по совету дочери взял Сорокина под руку.

– Я ничего не имею против,– согласился Николай. – Тем более, с такими сопровождающими.

В столовой никого не было. Клара сама принялась ухаживать за мужчинами. Она приготовила коктейль со льдом.

Евгений Константинович опустился на диван и усадил рядом с собой Николая.

– Садись, Клара, и ты… Садись,, садись! Люблю, когда все вместе. Что может быть лучшего в мире. Жизнь кажется сплошным праздником.

В столовую вошла Надежда Михайловна. Теперь она была одета в темно-синий костюм и выглядела гораздо моложе своих лет.

– Блаженствуете? Без меня?

– Верно, блаженствуем,– согласился Евгений Константинович.– Просим разделить с нами удовольствие. Садись!

– Сейчас я тебе тоже приготовлю коктейль,– поднялась Клара.

– Не нужно,– остановила Надежда Михайловна.– Мне уже не до коктейлей – сама знаешь, сердце шалит. Я чайком побалуюсь… Николай Аркадьевич, вам не скучно у пас? Мне кажется, что вы все время ждете, когда гости начнут расходиться. Будьте откровенны с нами. Мы сами – люди простые и любим простых людей. Камня за пазухой не держим.

– Я не скучаю-, что вы! – горячо возразил Николай.

– Работник милиции никогда правду не скажет,-шутливо заметил Евгений Константинович.

– Это почему же? – вскинула брови Клара.

– Профессиональная привычка… Ты вот спроси Николая Аркадьевича: в каком положении находится дело, которое он сейчас ведет? Думаешь, скажет правду? Ни за что! Это тайна. Поэтому наговорит семь верст до небес и все лесом…. Шучу, шучу, Николай Аркадьевич, не сердитесь,– засмеялся Евгений Константинович, видя, как глубокая складка прорезала лоб Николая.

– Он у нас весельчак, – улыбнулась Надежда Михайловна.– Без шутки дня не проживет. Клара вся в него.

– Я понимаю,– спокойно ответил Сорокин.– Сам пошутить не прочь.

– Вот и отлично! – воскликнул Евгений Константинович.– Клара, организуй нам еще по стаканчику. Только, пожалуйста, не клади так много льда. Хорошо?

– Хорошо,– встала Клара.

– Тяжелая у тебя работа, Николай. Я бы, наверно, и дня не вынес в милиции. Бросай-ка ты эго дело и переходи к нам в торговлю. Я тебе хорошее место подыщу,– Евгений Константинович доверительно взял Николая за локоть.– Переходи. Перестанешь мучиться.

– Что вы, Евгений Константинович,– усмехнулся Сорокин,– Я люблю свою работу и никуда не пойду. Если, конечно, не попросят уйти.

– Ладно, мы еще поговорим с тобой на эту тему,– подвел черту Евгений Константинович.-У нас впереди немало свободного времени.

Вошли Женька и Майя. Женька подвел Майю к столу и налил себе и ей шампанского. Затем наигранно крякнул к выпил. Выпила и Майя.

Евгению Константиновичу это не понравилось.

– Как это понять? Или именинник уже не участвует в тостах?

– Простите,– расшаркался шутовски Женька.– Мы не заметили вас. Совершенно оглупели от счастья.

– Какого счастья?-спросила Надежда Михайловна и с любопытством посмотрела на сына.

– Это тайна, мама.

– Сегодня нет тайн. Вернее, не должно быть,-категорически, хотя и шутливым тоном произнес Евгений Константинович.– Даже мой возраст стал всем известен.

– Хорошая пара,-шепнула Надежда Михайловна Николаю. – Я, наверно, не перенесу, если с ними что-нибудь случится.

– Ничего, мать, с ними не случится до самой смерти, не беспокойся,– заверил Евгений Константинович.– Мы с тобой живы еще. В беде не оставим… Верно, Николай Аркадьевич?

– Мне отец тоже всегда помогает и делом, и советом, и даже… молчанием,– ответил Сорокин.

Женька и Майя поставили фужеры и, переглянувшись,подошли к Евгению Константиновичу.

Отец, ты извини нас. Так уж все получилось,-сделал виноватое лицо Женька.-Мы с Майей решили расписаться. В ЗАГС пойдем завтра. Прямо отсюда.

– Батюшки, да как же так сразу?– всплеснула руками Надежда Михайловна,-Надо присмотреться друг к другу. Подумать. С родителями посоветоваться. Мы не чужие вам. Обычай опять же нельзя нарушать….

– К чему эти пережитки,– скривил рот Женька.– Мы живем в век космоса. Человек к звездам летает. Скоро земля звездными обычаями будет жить.

– Так-то оно гак…– вздохнула Надежда Михайловна.

Евгений Константинович молчал. Видно, он знал, что

Женька сегодня объявит о своем решении расписаться с Майей. Знала тайну, наверное, и Надежда Михайловна, иначе не изобразила бы чрезмерное удивление, за которым угадывалась игра.

– Ладно, дети, поговорим завтра,– поднялся Евгений Константинович.– Такие вопросы с ходу не решишь…. Выше голову, сын,– улыбнулся Евгений Константинович.-Я не отказываю, мать тоже. Просто утро вечера мудренее. Пойдемте танцевать. Слышите, вальс!

Клара схватила за руку Николая и потянула в соседнюю комнату, где снова гремела радиола.

Женька и Майя задержались в столовой – всего лишь на несколько секунд. Женька заговорщически подмигнул отцу:

– Неплохо, старик, получилось?

– Пронеси, господи,– прошептала Надежда Михайловна.

– Смотри, не дури больше,-пригрозил Евгений Константинович,– У меня нервы не железные. Хватит. Намучился с тобой…

9 .

– Милочка, пожалуйста, не задерживайся долго.

– Хорошо, мама.

Мария Константиновна скрылась за калиткой. Почти тут же в окне невысокого домика вспыхнул свет. Мила взглянула на Тимура. Он стоял рядом.

– До свидания.

– Ты уходишь?

– Поздно уже.

– Подожди немного.

Тимур отвернул рукав плаща, посмотрел на часы:

– Еще нет двенадцати. Постоим минут десять. Мария Константиновна не будет сердиться. Она у тебя добрая.

– Верно, добрая. Только нарушение слова не прощает. Мы друг друга никогда не обманываем.

– Дисциплина!-определил Тимур.

– Нет. Искренность. Я верю своей маме, и она мне… Ты тоже веришь друзьям?

Тимур задумался. Он никогда не задавал себе подобного вопроса. Можно ли не верить друзьям?

– Ты, наверное,не понял меня,-тихо сказала Мила.

– Понял.

– Почему же молчишь?

– Не знаю, что сказать… Наверное, не всякому другу можно верить. Только настоящему.

– Бывают не настоящие?

– Бывают.

– Значит, это не друзья… Хочешь по-честному? Мне показалось, ты мало задумываешься над поступками людей. Принимаешь все, как кажется. Можешь не заметить и хорошее.

– Ну нет… Хорошее в человеке я угадываю. Сразу угадываю. Не ошибаюсь. Плохое иногда трудно увидеть. Потому что его скрывают.

– Глубоко скрывают,– грустно вздохнула Мила.

Тимур тоже вздохнул, хотя надобности в этом не было.

Ничто не омрачало его чувства сегодня. Просто поддержал Милу. Вздохнул и стал смотреть на небо.

– О чем ты думаешь?– полюбопытствовала Мила.

– Ни о чем…

– Чудак какой,– засмеялась она,-Как можно смотреть на небо и ни о чем не думать! Я иногда часами любуюсь звездами. Видишь вон ту маленькую точку? Это эпсилон Тукана. Говорят, что у этой звезды есть свои планеты-спутники.

Такие же, как наши. Может быть, на одной из них кто-нибудь сейчас глядит на наше Солнце и гадает, есть около него жизнь или нет, есть разум или нет.

– Ты увлекаешься астрономией?-удивился Тимур.

– Я люблю мечтать,-сказала Мила.

– Откуда ты знаешь, как называется эта звезда?

– Я училась в школе.

– Я тоже учился в школе, между тем не знаю ни одной звезды. Кроме солнца, конечно,– поправился Тимур.– Правда, теперь, кажется, еще одна звезда восходит… Эта звезда ярче солнца…

Мила нахмурилась.

– Оставим другие миры. Полюбуемся этим небом. Попробуй найти Марс! О нем так много говорят в последнее время.

Тимур смутился. Хитро придуманный им переход легко отбросила Мила. Она догадалась, что его волновало.

– Марс я не смогу найти,– с огорчением признался он.– Однако кое-что о нем мне известно.

– Например?

– Например, кто открыл каналы, что думают о его спутниках академик Шкловский и доцент Зигель.

– О!

Мила склонила голову, посмотрела на Тимура снизу вверх, словно неожиданно открыла его для самой себя.

– Мила!

Он хотел сказать о своем вспыхнувшем вдруг чувстве, однако встретил строгий, настороженный взгляд.

– Что?– спросила она.

– Так,– на ходу поправился Тимур.-Лне показалось, что ты смеешься над моими познаниями в астрономии.

– Смеюсь? С чего ты взял. Мне нравится говорить о необыкновенном. Ты ведь тоже мечтаешь.

– Да,-не совсем уверенно подтвердил Тимур.

– Вот если бы полететь в космос… Как Гагарин!

– Смешная,– улыбнулся Тимур.-Не всем же лететь в космос. У каждого своя трасса в жизни, свое назначение.

– У тебя преступники, борьба с нарушителями закона.

Тимур уловил в голосе Милы насмешливую нотку.

– Разве это плохо?

– Ассенизатор.

– Что?

Тимур обиженно поджал тонкие губы.

Мила расхохоталась.

– Ты – ассенизатор и водовоз! Боже мой, Тимур, неужели ты не читаешь Маяковского?

Он понял теперь, о чем она говорила, как-то неловко и растерянно улыбнулся.

– Вообще я не люблю поэтов. Один из них меня, наверное, в гроб загонит.

– Кто?

– Ты его не знаешь… Курсант Андрей Романов. Пишет о любви. Замучил всю школу… Мне больше нравятся прозаики.

– Детективщики?

– Я ничего позорного не нахожу в этом. Ты читала «Один год» Юрия Германа? Разве это плохая книга? Или «Испытательный срок» и «Жестокость» Павла Нилина? Разве не волнуют романы Жоржа Сименона о комиссаре Мегрэ?

Мила не ответила. Она внимательно рассматривала звездную россыпь.

– Ты работаешь?

– Я учусь.

– Где?

– В пединституте.

– Я тоже думаю сеять разумное, доброе, вечное. Займусь перевоспитанием преступников. Это, пожалуй, поважнее того, что собираешься делать ты.

– Значит, и мне надо идти в милицию?

– Тебе? Зачем? С этим справимся мы сами.

– Кто это -мы?

– Мужчины!

– Разве в милиции нет женщин?

– Встречаются,– протянул Тимур. Он не одобрял пополнения рядов милиции за счет женского пола. «Барышни на оперативной работе! Чепуха». Однако глянув на Милу сейчас, почему-то не принял этого обычного отрицания.– Послушай, ты подала мне замечательную идею. Только скажи сначала, ты можешь держать язык за зубами?

– Конечно.

– Ты смелая? Ну-у-у, драки или крови не боишься?

– Крови? Не собираешься ли ты кого-нибудь убить?

– Ну что ты! Разве я похож на убийцу!-Тимур наклонился к Миле, прошептал доверительно:– Меня самого могут… убить. Понимаешь? Такая уж у нас работа. Приходится возиться с разной нечистью.

– Понимаю,-не сразу ответила Мила.

– Ты не бойся, я могу постоять за себя,– усмехнулся Тимур.– Однако, знаешь… всякое может случиться. Всего предусмотреть невозможно… Скажи, ты согласна помочь мне?

– С-согласна. Что я должна делать?

– Ты умеешь танцевать?

– Умею.

– Почему же ты у дяди не танцевала?

– Не хотела.

– Дело вот в чем. Я должен найти одного человека. Мне известно, что он любит танцевать. Значит, встретить его можно на танцплощадке. Ясно?

– Не совсем.

– Нет, из тебя никогда не . получится оперативный работник. Не улавливаешь задачу. Для того, чтобы встретить преступника, надо быть на танцплощадке. Одному мне делать нечего. Нужна партнерша. Предлагаю тебе это амплуа. Танцевать каждый день. Доходит?

– Каждый день? Без выходных?– прищурилась Мила.

– Пока-да! Потом получишь отгул. Остальное я беру на себя. Разреши пожать твою мужественную руку.

Рука у Милы была маленькой и совсем не мужественной. Тимур задержал ее на секунду в своей и вдруг позабыл обо всем, что волновало его еще минуту назад. Он словно только теперь увидел Милу и понял, что она очень красива и что ее, наверно, сейчас вовсе не интересовали ни звезды, ни тем более разглагольствования о преступниках… Ему стало неловко, и он замолчал.

Мила тоже замолчала. Она глядела через дорогу на освещенные окна небольшого домика и смешно морщила слегка вздернутый нос.

– Хорошо было у дяди, правда?

– Правда,– сказал Тимур.

– Я пойду. Уже поздно.

– Подожди… Подожди еще минутку. Мария Константиновна не будет сердиться.

– Не могу. До свидания.

Она кивнула и, не оглядываясь, пошла к калитке. Он догнал ее у входа, взял несмело за плечи, повернул к себе.

– Ты пойдешь со мной завтра на танцы?

– Не знаю. Если будет настроение…

Звякнула калитка. В глухой тишине простучали быстрые шаги Милы, потом загремела цепь-наверно, собака побежала по двору, потом послышался скрип дверей.

Тимур медленно пересек дорогу, подошел к дереву и застыл около него, будто слился с ним.

Из-за высокого заводского здания показалась луна. Она зацепилась за длинную тонкую трубу, облила улицы холодным блеклым светом.

– Милка,-прошептал Тимур.-Милка… Какая ты…

10.

Директор автопарка, увидев входящего в кабинет Сорокина, поспешно встал из-за стола и шагнул навстречу.

– Здравствуйте, Николай Аркадьевич. Что-нибудь случилось?

Сорокин пожал протянутую руку.

– Нет, ничего не случилось. Просто хочу побеседовать с водителями.

– Явятся к вам в отдел. Я же обещал.

– Не ушли еще?

– Пока здесь, в гараже. Пригласить?

– Хорошо бы. Нужна свободная комната.

– Вот мой кабинет. Располагайтесь, Мне так и так ехать в трест.

Рутман стал убирать со стола бумаги. Сорокин присел на диван и тяжело вздохнул. Вчерашний вечер не прошел бесследно – адски трещала голова. Перед глазами мелькали лица Евгения Константиновича, Надежды Михайловны, Клары, Женьки, Майи… Калейдоскоп! В таком состоянии лучше бы отдыхать – не заниматься расследованием! К сожалению, времени для отдыха не было. Дело торопило.

– Сюда, Николай Аркадьевич!-прервал мысли Сорокина директор автопарка.– За мой стол.

Я сейчас пришлю потерпевших.

– Спасибо, Семен Абрамович,– поднялся Сорокин.

Рутман вышел.

Минут через десять в дверях показался Иван Фомич Селезнев. Это был высокий худощавый мужчина лет сорока. Он неторопливо прошел в кабинет, сел на стул против лейтенанта, огляделся, поправил редкие волосы, спадающие на лоб, вопросительно посмотрел на Сорокина. Сорокин представился, объяснил, что будет заниматься розыском грабителей.

– Вспомните, пожалуйста, товарищ Селезнев, о чем говорили грабители в машине?

Селезнев подумал, пожал плечами.

– Не прислушивался я. Думал о другом: как бы не попался на пути милиционер. Эго стоило бы мне прав.

– Было нарушение?

– Да. Посадил лишнего человека.

– Разве вы не слышали о грабителях?-удивился Сорокин.– Мы давно поставили в известность руководителей таксомоторных парков, что преступления в машинах совершала группа из пяти человек. Вы должны были учесть эго.

– К сожалению, я ничего не знал. Находился в отпуске. Это был мой первый рейс в этом месяце.

– Перед выездом вас не предупредили?

– Нет. Забыли, видно.

– Нарисуйте, пожалуйста, устный портрет того, кто сидел рядом с вами.

– Черного,что ли?– нахмурился Селезнев.– Я уже рисовал дежурному по городу. Сколько можно повторять одно и то же.

– Кое-что не сходится, нужно уточнить. Какой же Черный?

– Какой?-скривился Селезнев.– Худой. Смуглый. Картавит как будто… Разве по этим приметам найдешь человека?.. Вот еще что-лоб у него низкий. Скошенный словно…

– Кому принадлежит кепка, которую вы обнаружили в машине?

– Кому-то из них. Прежние клиенты ничего не оставляли. Я всегда машину осматриваю, когда выходят пассажиры.

– Других грабителей не запомнили?

– Сидели они сзади… Вообще – сопляки. Лет по восемнадцати. Тот, что был за мной, наверное, учится в институте. Черный спрашивал его об Эйнштейне.. Сестра у меня,– счел нужным объяснить Селезнев, – заканчивает политехнический. Так она прожужжала мне все уши какой-то теорией относительности. Потом еще что-то заковыристое.

– Что же ответил грабитель?-вернул Сорокин Селезнева к теме разговора.

– Ничего. Рассказал анекдот о том, как Эйнштейн ездил в Японию на съезд ученых… Бандюги, понимаете? Разговаривают о науке! Не поймешь, с кем дело имеешь… Вот однажды у нас во дворе было собрание. Так один воспользовался тем, что все заняты, зашел в калитку, взял детскую коляску и покатил мимо нас, приговаривая:«Не плачь, малыш, не плачь, дорогой. Баю-бай, баю-бай!» Конечно, никто не обратил на «папашу» внимания. Только у самого выхода встретилась с ним хозяйка коляски. Она как раз с базара шла. Видите, как бывает.

– Бывает… Что вы скажете о Чайханщике?

– О Чайханщике?– Селезнев опустил веки, покопался в памяти.– В веснушках весь. Чуб такой гитлеровский. В темном плаще… Черный был в светлом, с погонами.

– Вы не знаете человека, которого ссадили на площади перед тем, как взять этих «пассажиров»?– задал очередной вопрос Сорокин.

– Нет, не знаю.

– Еще один вопрос: не называл ли кто-нибудь из преступников женское имя?

– О женщинах они, по-моему, вообще не говорили… Хотя подождите,– сдвинул брови Селезнев.– Чайханщик как будто упоминал о какой-то Кнопке…

Больше Сорокин ничего не мог «выжать» из таксиста. Селезнев повторял одно и то же: «не помню», «не знаю», «не видел». Когда же вопросы иссякли, тяжело поднялся и, не простившись, вышел.

…Михайлову было лет пятьдесят пять. Он прямо с порога начал разговор с Сорокиным.

– Безобразие! Какое безобразие! Нет, вы только подумайте, какое безобразие!

– Действительно, безобразие,– согласился Сорокин.– Садитесь! Итак?..

– Да что там,– отмахнулся Михайлов. На стул, однако, сел и снял кепку. Положил ее на колени,– Меня ограбили, ладно. Нервы крепкие, перенес… Они, негодяи, с девушки сняли пальто. Совсем юная, лет семнадцати.

– При вас?

– Разумеется! Иначе бы и говорить не стал.

– Лет семнадцати, значит?

– Да. Студентка. Может, ученица еще.

– Вы бы узнали ее сейчас?

– Узнал!

«Интересно, почему она не заявила в милицию?-подумал Сорокин.– Побоялась мести преступников? Земмель предположил, что она связана с ними. Так ли это на самом деле?»

– Как выглядит девушка?

Михайлов, не задумываясь, перечислил приметы:

– Глаза большие. Кажется, серые. Волосы как будто обыкновенные, темные. В нашем городе, кстати сказать, больше брюнеток. Кроме того, у нее на правой щеке родинка. Чуть ли не с копейку… Таких я ни у кого не видел. По этой родинке я бы и узнал ее. Вообще, красивая. Прямо Василиса Прекрасная. Найдете – убедитесь! Жалко бедняжку. Был бы я помоложе, не дал бы девчонку в обиду.

– Вы и сейчас ничего,– оглядел Сорокин крепкую фигуру Михайлова.– Просто побоялись ввязаться в драку?

– Одному против четверых не устоять… Да и неожиданно все получилось…

…Другие водители ничего нового к тому, что уже было известно, не добавили. Проанализировав письменные и устные показания, Сорокин решил, что все преступления были совершены одними и теми же людьми. Изменение состава свидетельствовало о тактической уловке. В группе наверняка был опытный рецидивист, дирижировавший операциями. Девушка, однажды оказавшаяся в деле, по всей вероятности, получила «отставку». Жаль, что Арипов, ограбленный с ее участием, не мог подробно описать ее внешность.

– Ладно, найдем преступников, найдем и преступницу,– заключил Сорокин.– Никому не удастся уйти.

Он прошелся по кабинету, задумчиво глядя на ковровую дорожку, постоял немного у двери, затем вернулся к столу, взял телефонную трубку и набрал номер отдела милиции.

– Ответственный дежурный старший лейтенант Тимохин слушает вас!

– Здравствуй, старший лейтенант Тимохин. Говорит Сорокин. Все в порядке?

Тимохин мгновенно сел на своего конька и шутливо прошептал:

– ЧП!

– Какое?

– Тебя с утра разыскивают. Сколько раз я предупреждал: «Будь спокойней. Сдерживай себя». Нет, не послушал. Опять влип в историю. Думаю, что теперь тебе не выкрутиться. Вышвырнут обязательно. На подполковника страшно смотреть. Ходит, как туча, ни на кого не обращает внимания. Будто мы виноваты в том, что произошло… Какой ты все-таки, ей-богу!

– Подожди, подожди, затрещал, как заведенный. Скажи, что случилось?– поморщился Сорокин.– Может быть, с кем-нибудь спутал меня?

– Ни с кем я тебя не спутал! Не уводи меня в сторону!

– Рассказывай!

– Это ты должен мне рассказывать. Не я же был участником этой глупой истории,

– Какой истории?

Тимохин ничего не ответил, однако трубку не повесил. Очевидно, в дежурную комнату кто-то вошел.

Сорокин напряг память. Что же все-таки произошло? Неужели Тимур что-нибудь натворил?

– Алло, Тимохин. Ты почему молчишь?

– Ладно.

– Что – ладно?– закричал. Сорокин.

– Я говорю: ладно, не расстраивайся. Ничего страшного не произошло. Звонила тебе какая-то женщина. Спрашивала, когда придешь. Голос, как у Майи Кристалинской. Так бы и слушал все дежурство.

Кровь отхлынула от висков. Сорокин подождал секунду-другую, подул в микрофон.

– Я в автопарке. Только что беседовал с потерпевшими. В отделе буду вечером. Надеюсь, ты еще не уйдешь домой? Приготовься к встрече. У меня чертовски чешутся кулаки.

– Жду с нетерпением. Кстати, что сказать женщине, если она позвонит снова? Не назначить ли ей свидание? Как ты думаешь? Внешность у меня, пожалуй, привлекательней твоей будет. Одна борода чего стоит.

– Постараюсь сегодня сделать из твоей бороды мочалку.

– Смотри не перестарайся.

– Не перестараюсь. Ты только не удирай.

– Жду. Захвати с собой потерпевших. Пусть постоят за тебя. Я не прощаю оскорблений.