Текст книги "Дважды разыскиваемые"

Автор книги: Михаил Гребенюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

11.

Улица встретила молодых людей огнями электрических фонарей, легким ветерком и удивительной тишиной. Николай даже замер на мгновение, радуясь, как мальчишка, этому великолепному покою. Его состояние, должно быть, передалось Кларе. Она прильнула к его плечу, затихла, словно ожидала первого звука.

Тишину нарушил Женька.

– Такси! Такси!

Он поднял руку и шагнул на дорогу.

Николай поморщился от досады. Надо же было такому случиться: Селезнев дежурил у сквера, между тем «чужое» свободное такси в эго время перехватывало его пассажиров.

Майя бросилась на помощь Женьке.

– Такси!

К счастью, машина не остановилась. Метрах в пятнадцати от застывшего с поднятой рукой Боброва она свернула в переулок и скрылась за густым рядом ветвистых карагачей.

– Ч-черт! – выругался Женька.

– Не надо кипятиться! – бодро сказал Николай. – Вон у сквера стоит машина. Попытаем счастье. Кстати, частники более сговорчивы.

– Пошли, – согласился Женька.

Селезнев «исправлял» что-то в моторе. Он с головой влез под откинутый капот и старательно орудовал ключом.

– Машина свободна? – поинтересовался Николай.

– Смотри, смотри, это же такси! – закричала Майя.

– В самом деле, – подтвердил Женька.

Николай знал, как должен вести себя Селезнев, однако на его «артистические» способности особенно не надеялся.

Думал: сорвется – все дело завалит. К счастью, Селезнев играл роль отлично. Он отозвался спокойно, с неохотой:

– Машина свободна.

– Дамы, прошу!– тотчас открыл Женька заднюю дверцу.

– Кто же с нами? – взглянула на него Майя.

– Берите Николая. Он вооружен. В случае нападения защитит вас, – засмеялся Женька.

– Я согласна! – сказала Клара.

– Я тоже, – взглянула Майя на Николая.

– Далеко поедете? – поинтересовался Селезнев.

– Куда глаза глядят, – ответил Женька.

– Садитесь!

Водитель открыл дверцу. Женька вскинул голову и тотчас сделал шаг назад. На его лице застыл неподдельный ужас.

– Что же вы? Садитесь!

– Сейчас… Сейчас…

– Лезь, Женька, иначе уедем без тебя! – крикнула Майя.

Николай почувствовал внутреннюю дрожь. Значит, Женька принимал участие в грабежах. Только страх перед разоблачением мог так парализовать его.

– Садитесь, – повторил Селезнев.

– Да-да, простите, – вдруг заторопился Женька. – Что-то с сердцем… Нет-нет, теперь лучше, – заверил он Майю, которая с тревогой потянулась к нему. – Это, наверное, от коньяка. К черту, больше грамма в рот не возьму.

– На ветерке полегчает, – заверил Селезнев. Он закрыл за Женькой дверцу и, обойдя машину, сел за руль.

Ехали молча. Какая-то неловкость пала па всех после Женькиного «сердечного припадка». Смотрели рассеянно на вечернюю улицу, на мокрый асфальт, убегающий под колеса машины, на круги фонарей, то вспыхивающие в лужицах, то гаснущие.

Николай незаметно следил за Женькой. Женька, повернувшись к дверце, сидел не шевелясь, почти уткнувшись в стекло лицом. Боялся, видимо, что Селезнев разглядит его. «Если ты один из тех, кто грабил таксистов, то шофер узнает, – думал Николай. – Все равно узнает».

Молчание нарушил Селезнев.

– Впервые встречаю таких тихих пассажиров, – сказал он, остановив машину перед красным глазом светофора.

– Вам нравятся разговорчивые? – спросила Майя.

– Мы, таксисты, привыкли к шуму. Тишина нас настораживает.

– Почему? – удивилась Клара.

– Она скрывает чужие намерения, нам же надо знать, куда спешит пассажир, какое у него настроение.

– Это так важно? – выразила недоумение Майя.

– Как же! Не зная этого, не будешь знать, что тебя ждет в пути, и особенно в конце пути..,

– Вознаграждение, – подсказала шутливо Майя. – Или бывает, что не расплачиваются?

– Бывает, – раздумчиво произнес Селезнев. – Даже наоборот.

– Наоборот?! – расхохоталась Майя. – Вы платите, что

ли?

– Да. И довольно приличную сумму.

– Ну это просто забавно… Надо перенять опыт – продолжала Майя. – Поделитесь!

– Что ж,-без особой охоты и, вроде, смущаясь, согласился Селезнев. – Если интересно.

– Интересно, интересно, – оживилась Клара.

Селезнев принялся рассказывать, как несколько дней назад его ограбили в этой машине. Причем, рассказывая, то и дело посматривал на Женьку. Николай стал нервничать: как бы Селезнев не переиграл. Женька мог догадаться, что его разоблачают.

– Неужели у нас есть такие люди? – воскликнула Майя, когда Селезнев кончил рассказ.

– Шофера – фантазеры, – с усмешкой проговорил Женька. – Чего не придумают!

– Напрасно вы так, – обиделся Селезнев.

– Ладно, продолжай. Нам все равно делать нечего… Что же было дальше? Грабителей нашли?

– Нашли! Разве вы не знаете, как работает милиция?– с пренебрежением отозвался Селезнев. – Шоферов штрафовать они мастера, ничего не скажешь. А вот с преступниками бороться не умеют. Меня до сих пор даже не вызывали на допрос. Словно я не существую вовсе. В общем, нет у них настоящего оперативного духа, вот что я вам скажу!

– Неужели? – рассмеялась Майя. Она повернулась к Николаю и многозначительно подмигнула.

Женька сидел все так же, откинувшись на сиденье. Николаи хорошо видел его левую щеку с тугим желваком. Пожалуй, рассказ Селезнева попал в точку.

– Ник, ты о чем думаешь?

– О тебе, – ответил Николай.

– Слышал, что он сказал о вас? – кивнула она на Селезнева.

– Слышал.

– На себя, Ник, не принимай, ты – исключение.

– Неужели?

– Исключение! Смелый, умный, сильный.

– Выдумываешь.

Клара прижалась к Николаю, прошептала горячо:

– Такое нельзя выдумать.

– Ты же выдумала.

– Мне подсказало сердце.

– Сердце может ошибиться.

– Сердце, которое любит, не ошибается…

– Тебя не смущает, что другие слышат это?

– Ну и пусть!

– Завтра наш разговор станет известен всему городу. Представляешь: человек сидит в такси, шофер и говорит: ".Вчера на этом сиденье при мне двое в любви объяснились. Причем больше говорила она».

– Что же в этом страшного? – улыбнулась Клара.

Ответил Женька:

– Водитель подробно опишет твои приметы, и все будут указывать на тебя пальцем. Поняла?

– Вполне.

– Ты у нас отчаянная, я знаю, – сказал Женька.– Только вот перенесет ли это Николай?

– Перенесет, не беспокойся… Перенесешь, Ник?

– Перенесу. Хотя, вообще-то, лучше не попадать на язык таксистам. Разнесут по городу в преувеличенном виде. Думаете, история, которую мы услышали сейчас, произошла в этой машине? Ничего подобного. Иван рассказал Сидору, Сидор – Петру, Петр – Василию…

– Значит, вы не верите мне?– обернулся Селезнев.

– Конечно, нет, – ответил Николай.

– Знаете что? – через плечо бросил Женька. – Давайте пройдемся пешком. Поболтаем без свидетелей.

– Я не против, – сказала Майя.

– Я против, – категорически заявила Клара. – Не выйду из машины.

– Ну а я выйду… Остановите!– бросил требовательно шоферу Женька.

Селезнев охотно затормозил. «Волга» прижалась к обочине дороги.

Женька распахнул дверцу и ступил ногой на тротуар.

– Майя, вылезай!

– Да что ты, Женька! Поедем.

– Я тебе говорю, вылезай! Иначе уйду один.

Пришлось оставить машину и Майе.

«Волга» тотчас сорвалась с места и помчалась по ночной улице.

– Какая ты! – посмотрел Николай на Клару.

– Какая?

– Хорошая!

Он обнял ее. Она уткнулась лицом ему в плечо и замерла.

Селезнев, будто отвечая на какой-то собственный вопрос, прошептал едва слышно.

– Он!

12.

Клавдия Яковлевна тронула мужа за руку.

– Не спишь?

– Нет.

– Пошел бы поговорил. Мучается парень.

Аркадий Федорович прислушался к шагам Николая, вздохнул.

– Мучается… Однако с советами лезть не надо. Сам разберется.

– Разберется… А если не сумеет?..

– Как это не сумеет! Нашей, Сорокинской, закалки Николай. Разберется.

– Трудно ему.

– Трудно, не спорю. Да от моих слов или твоих вздохов легче не станет… Спи!

– Знаешь ведь, что не усну. И ты не уснешь. Пойди поговори!

Аркадий Федорович поднялся с постели, нашарил ногами тапки, обулся, вышел в коридор. Вышел решительно, однако у двери комнаты Николая остановился. Сыновняя тревога была непонятной, необъяснимой. Мог ли он вот так, без просьбы Николая, без его желания лезть со своими советами и утешениями. Это оскорбит его, унизит, уличит в слабости. Между тем, он не слаб: сам выбрал трудную тропу и сам по ней пройдет. Не оступится.

Аркадий Федорович постоял у двери, тяжело переступил с ноги на ногу и вернулся к себе.

– Ну? – прошептала Клавдия Яковлевна.

– Что – ну! Не нужна ему наша помощь… Понадобится, сам придет.

– Значит, не спать?

Аркадий Федорович повел плечами.

– Не спать…

Николай забылся тревожным сном только перед рассветом… К нему явилась Клара. Она была одета в тяжелое черное платье, на голове клином возвышался такой же черный тяжелый платок.

– Ты не ожидал меня, правда? Ник, ты только не обижайся. Не ожидал?

– Ожидал, Клара, – ответил Николай. – Я тебя всегда жду. Всегда, Клара! Даже тогда, когда знаю, что ты не придешь!

– Честное слово, Ник?

– Честное слово.

– Я люблю тебя, Ник!

– Я тоже люблю тебя, Клара!

– Ты никогда не разлюбишь меня?

– Никогда!

– Никогда-никогда?

– Никогда-никогда!

– Как я рада, Ник.– Клара села около него, положила руку на голову, заговорила печально.– Ты знаешь, Ник, папа сказал, что ты не человек, ты – робот… Нет-нет, не смейся, пожалуйста. Я не обманываю! Послушай, милый, может быть, ты в самом деле не человек?.. Железное чудовище…

– Что ты говоришь, Клара! – ужаснулся Николай.– Вот мои руки… Бери, бери, не бойся! Чувствуешь, какие они горячие! Чувствуешь? Я человек, Клара! Ты не верь отцу. Не верь ему. Он обманывает тебя.

– Руки… Руки у тебя горячие, Ник. Только это еще ни о чем не говорит, – печально улыбнулась Клара. – Ты покажи мне сердце. Лишь у человека может быть сердце… Ты смеешься, Ник? Ты не хочешь показать мне свое сердце? Или не можешь? Значит, ты робот! Какой ужас! Почему я сразу не увидела это! Ник?

– Клара, родная, да что с тобой?

Николай взял ее руку, привлек к себе.

– Слышишь, как бьется мое сердце? Разве у робота может биться сердце? Я человек, Клара. Я очень люблю тебя!

– Очень?

– Очень, Клара!

– Очень-очень?

– Очень-очень!

Она внимательно посмотрела на него, провела горячей ладонью по щеке, приложила голову к груди.

– Ты человек, Ник. Папа обманул меня. Ты не знаешь, зачем он сделал это? Не знаешь, Ник?

– Не знаю.

– Неправда! – В ее глазах засверкали острые льдинки.– Неправда, Ник! Ты все знаешь! Знаешь, потому что ты робот! Если бы ты был человек, то не стал бы преследовать моего брата. Он не виноват, понимаешь? Это все Бойко устроил… Как я ненавижу его!.. Нет-нет, не подходи ко мне! Не подходи! Ты не человек! Не человек! Не человек!..

– Клара! – позвал Николай. – Клара!

Она не отозвалась, даже не взглянула на него, пошла прямо к стенке и исчезла в ней. Николай бросился вслед, тоже прошел через стенку и очутился в поле.

Поле было залито ярким солнцем. Высоко в небе пели жаворонки. Дул теплый ласковый ветер. В цветах копошились неутомимые пчелы.

Николай огляделся. Вдали, у невысокого кургана, виднелась пасека. От пасеки навстречу Николаю шел отец. В руках у него желтели пустые восковые рамы.

– Хорошо, что ты приехал! – сказал Аркадий Федорович.

– Я ищу Клару,-объяснил Николай.– Ты не видел ее?

– Здесь она. Только ты не ходи к ней. Пусть отдыхает.

– Хорошо, – согласился Николай.

– Нет-нет, Пик, иди ко мне!-раздался голос Клары.– Иди ко мне! Я скучаю без тебя! Иди скорей!

Она стояла у палатки отца с протянутыми вперед руками. Николай побежал к ней, перепрыгивая через рвы, неизвестно откуда появившиеся. Когда до Клары оставалось всего несколько шагов, она вдруг громко рассмеялась и исчезла.

– Клара! – закричал Николай.

– Не надорвись! – возник у палатки Евгений Константинович.– Не для тебя она. Ты робот. Ей нужен человек. Мне тоже нужен.

– Да не робот я!

– Робот! – твердо повторил Евгений Константинович.– Ты прибыл на землю на «Непобедимом». Я понял это, как только увидел тебя. Сегодня поняла это и Клара. Ты действуешь по приказу тех, кто создал тебя. Своих мыслей у тебя нет и никогда не будет!

У Николая перехватило дыхание. Он приблизился к Евгению Константиновичу и посмотрел с презрением в его белое каменное лицо:

– Это вы – робот! Вы! Не я, нет! Вы убили в сыне все живое. Он стал преступником! Теперь вы стараетесь превратить в безликое существо свою дочь! Напрасно. Я спасу ее. Я!.. Я заберу ее с собой! Навсегда!

– Заберешь? – захохотал Евгений Константинович.

– Заберу!

– На! Забирай!

Евгений Константинович махнул рукой – перед Николаем появилась Клара. Он метнулся к ней и вдруг с ужасом отпрянул– на него смотрели холодные неоновые зрачки машины.

– Что же ты? Забирай! – еще громче захохотал Евгений Константинович.

– Забирай! – как эхо, повторила Клара.

Николай приблизился к ней.

– Клара, это ты?

– Не знаю…

– Забирай! – прогремел еще раз Евгений Константинович.– Это она!.. Это ты, Клара?

– Я.

– Вот видишь… Забирай! – толкнул Евгений Константинович Клару к Николаю.

Николай снова взглянул в ее глаза и снова увидел в них неоновые зрачки. Ему стало жутко. Он попытался отстраниться, однако не успел – она обхватила его ледяными руками, потянула за собой. В пропасть…

«Приснится же такое!» – с трудом открыл глаза Николай.

В комнате стоял полумрак. В окна лился слабый свет пробуждающейся зари. Голые ветки старой яблони льнули к стеклам, словно просились в комнату. Где-то отчаянно лаяла собака.

«К чему же это?– возвратился Николай к странному сну.– Может быть, Клара тоже преступница? Не она ли была той девушкой, которая принимала участие в ограблении таксиста Селезнева?… Ну что я! – рассердился Николай. Как можно подумать такое? Клара любит меня… Любит ли? Возможно, притворяется? Действует по заданию главаря? Кто же главарь? Женька? Борис? Чертовщина какая-то! Не могла Клара обманывать, никак не могла! Впрочем, если бы она была соучастницей грабежей, то Селезнев непременно узнал бы ее…»

В коридоре послышались осторожные шаги матери, потом тихонько скрипнула дверь.

– К тебе можно, сынок?

– Заходи, мама…

13 .

Предстоящая операция казалась Тимуру настолько ясной и простои, что ему захотелось немедленно приступить к ее осуществлению. Не дожидаясь начала рабочего дня, он явился в отдел, чтобы получить «добро» от Сорокина. Без разрешения старшего оперуполномоченного предпринимать что-либо Тимур не решался. Самодеятельность, увы, несколько раз серьезно подвела его.

– Ты что здесь делаешь? – вышел в коридор ответственный дежурный Тимохин.

– Жду Николая Аркадьевича, – смущенно ответил Тимур.

– Давно?

– Да нет, минут сорок.

Тимохин взглянул на часы: стрелка подходила к семи.

– Поздновато пришел, Тимур,– с сожалением произнес Тимохин.

– Что вы говорите? Николай Аркадьевич куда-то ушел?

– Конечно, – тем же тоном продолжал Тимохин. – Он является на работу в пять часов… утра.

– Так рано?

– Разве ты не знаешь, какой это человек? – свел строго брови Тимохин. – Он не спит и не ест, когда выходит на след. Пока держится его прошлогодний рекорд: ровно две недели ни-ни-ии-ни. Понимаешь? Не ел, не пил, не спал. Ума не приложу, откуда только брались у него силы? – Тимохин прикрыл смеющиеся глаза. – Я лично без сна больше пяти суток не выдерживаю. Не хватает пороху. О пище и воде и говорить нечего. На третий день готов выпить море и съесть быка.

– Неужели Николай Аркадьевич такой…

– Ты что? Не веришь? Потолкуй как-нибудь с подполковником. Он о лейтенанте таких вещей расскажет! Вот ты задержал девять нарушителей, наверное, думаешь, что совершил подвиг. Так?

– Что вы!-залился краской Тимур.

– Думаешь, чего там! Все мы тщеславны. Правда, п разной мере. Допустим, ты чуточку тщеславен, ну а Сорокину, значит, вовсе не знакомо это чувство. Вам в школе милиции, наверное, рассказывали о его героических поступках?

– Н-нет!

– Как так? Значит, ты часто пропускал занятия.

– Ни одного не пропустил!

– О своем начальнике надо знать все, – отечески пожурил практиканта Тимохин. – Это случилось лет восемь назад. Сорокин, как и ты теперь, был направлен к нам на практику. Начальник ОУР, оглядев его тщедушную фигуру, сказал: «Не лучше ли вам, товарищ курсант, пойти работать в детский сад?»

– Так и сказал? – возмутился Тимур.

– Так и сказал. Ты бы посмотрел в то время на своего шефа! Он был великолепен, честное слово! Знаешь, что услышал в ответ начальник уголовного розыска?

– Ну?

– Не поверишь. Сорокин сказал: «Я бы с удовольствием пошел работать в детский дом, если бы ваша мама водила вас туда за руку». Представляешь? Не у каждого курсанта хватит смелости так ответить начальнику ОУРа.

– Я бы тоже так ответил, – хвастнул Тимур.

– Не о тебе речь… Так вот, – продолжал Тимохин.– Сорокин месяца через три задержал двадцать два человека. Причем сделал это один. Начальник отдела тут же позвонил в управление милиции, и Сорокина наградили ценным подарком. Видел у него золотые часы?

– Видел.

– Вот то-то же. Тебя тоже могут наградить, если ты и дальше будешь действовать решительно. Думаешь, почему Сорокин оказался у нас?

Тимур пожал плечами.

– Не знаешь? Потому что увидели – человек с мозгами… Тебя тоже возьмут, – заверил Тимохин, – если, конечно, увидят то же самое.

У подъезда остановилась автомашина.

– Ну вот и твой Сорокин вернулся, – кивнул в сторону подъезда дежурный.– Встречай лейтенанта! Он, кажется, кого-то задержал.

Сорокин вышел из машины вместе с водителем Селезневым. Не задержанным, конечно. Селезнев подбросил лейтенанта к отделению, чтобы иметь возможность обстоятельно поговорить о вчерашней прогулке по городу. Разговор не закончился, и шофер, провожая Сорокина до двери, продолжал горячо доказывать:

– Нельзя медлить, товарищ следователь. Берите их сразу – и под суд!

– Хорошо, Иван Фомич, – согласился Сорокин.– Я сегодня приду к вам. Расскажу о мерах, которые мы принимаем для розыска грабителей. Подумаем вместе, посоветуемся. Вы только не паникуйте, пожалуйста. Объясните шоферам, как надо действовать.

– Объясню… Только вы сами приходите.

Селезнев пожал руку лейтенанту и вернулся к машине.

В дверях Сорокин столкнулся с Тимуром.

– Здравствуй. Ты уже на боевом посту?

– С семи часов утра,– дал справку Тимохин -Жаждет действий во славу ОУРа.

Тимур смущенно потупился.

– Хотел доложить… Вы можете уделить мне несколько минут?

– Могу, Тимур, могу. Даже не минут. Часов. Мы теперь с тобой свое время на одно и то же дело расходуем.

В кабинете было жарко. Сорокин открыл форточку, снял пальто и кепку, повернулся к Тимуру.

– Надеюсь, у тебя все в порядке?

– Все в порядке, Николай Аркадьевич, – широко заулыбался Тимур.

– Я рад за тебя. Садись.

– Спасибо.

Тимур сел в кресло и начал рассказывать.

– Значит, фотокарточка пригодилась? – выслушал Сорокин до конца рассказ Тимура.

– Пригодилась, Николай Аркадьевич. Алик-тот самый тип, друг Цыбина.

– Что решил делать дальше?

– Думаю еще встретиться с Аликом и его друзьями.

– Какая в этом необходимость?

– Хочу лучше узнать этих людей, – степенно проговорил Тимур.– Слишком подозрительный субъект этот Иван Сергеевич… Еще мне кажется, что Алик – один из грабителем. Он все время говорил о каком-то Борисе, попавшем в беду.

– Это и есть Цыбин!

– Значит, Цыбин из их компании. Компания большая п хорошо сколоченная.

– Ты считаешь, что Алик главарь?

– Вряд ли. Слишком глуп для этого. Собственно, дело не в этом, Николай Аркадьевич. Главное то, что он будет считать меня своим человеком. Значит, станет рассказывать о своих похождениях. Вы ие беспокойтесь, Николай Аркадьевич, – встал Тимур, – я не подведу вас. У меня уже есть кое-какой опыт.

– Хорошо. Действуй.

14 .

Дело о «таксистах» заметно распухло за последние дни. Сорокин дополнил его целым рядом важных показаний, протоколами очных ставок и донесениями. Таким, распухшим, произведшим впечатление, оно и предстало перед Каримовым. Лейтенанту осталось только проинформировать подполковника относительно последних еще ие оформленных письменно событий.

– Значит, вы решили арестовать Боброва-младшсго?– спросил Каримов, как только лейтенант изложил ход дела.

– Да.

– Вы уверены, что он преступник?

– Уверен, товарищ подполковник!

– Возможно, вы не все учли?

– Все. По-моему, он один из главарей этой шайки.

– По-вашему, – вздохнул Каримов. – Смотрите, Николай Аркадьевич, не наломайте дров.

– Не беспокойтесь, Азиз Мурадович.

Вообще-то, можно было обойтись без слов «по-моему». Вчера Клара подтвердила: кепка, доставленная дежурному по городу Селезневым, принадлежала Женьке. Это веская улика.

Они проезжали мимо отдела милиции. Николаи по привычке подтянулся, увидев знакомое здание, взялся за ручку дверцы. Неизвестно почему, сразу же притормозил и Селезнев. У подъезда в это время стоял Тимохин. Он увидел Николая и подмял руку.

Машина остановилась.

– Катаешься?

– Катаюсь! Что же еще делать человеку, если у него навалом свободного времени!

– Если у тебя навалом свободного времени, то, очевидно, можно ожидать тебя вечно, как это делает, например, подполковник.

– Он у себя?

– Конечно.

– Извини, я сейчас, – повернулся Николай к Кларе.

– Угу, – кивнула она.

– Ты что?! – набросился Тимохин на Николая, как только тот вышел из машины. – Разве можно оставлять девушку на улице одну? Пригласи к себе… Пожалуйста, позвольте вашу руку, – открыв дверцы, сказал Тимохин.

Клара взглянула на Николая – как быть.

Тимохин опередил ответ:

– Вы не ждите от него предупредительности. Он у нас совсем одичал. Пойдемте, пойдемте. – Он взял Клару за руку. – Я вам покажу его апартаменты. Ничего криминального вы не увидите, не беспокойтесь. Он все держит под замком.

Клара рассмеялась.

– Я и не знала, что товарищ Николая – образец воспитанности! Просто музейная редкость.

– Вы оскорбляете Николая. У него все такие товарищи.

– В самом деле?

– Разумеется.

Клара сидела за столом Николая, когда он вернулся от подполковника.

– У тебя здесь хорошо, – поднялась она навстречу.

– Я рад, что тебе правится.

– Ты уже свободен?

– Свободен.

– Ничего страшного не случилось?

– Нет. Так, небольшое задание.

– В таком случае, поехали!

– Поехали.

Клара направилась к двери и вдруг остановилась у вешалки. Николай поднял голову и увидел знакомую кепку. Она висела рядом с его милицейской фуражкой.

– У тебя был Женька?

– Почему ты так решила?

– Вот его кепка!

– Откуда ты взяла, что это его кепка? Разве она не может быть моей или еще чьей-нибудь!

– Кепка – может быть… Однако вот эта метка! – Клара подошла к вешалке и показала на небольшое чернильное пятно у козырька. – Это я посадила ему кляксу… Случайно. Ты бы видел, как он сердился! Потом я узнала, что его так расстроило. Оказалось, что кепку подарил ему один школьный товарищ.

– Ты его знаешь?

– Товарища Женьки? Нет.

Можно было обойтись без слова «по-моему» еще потому, что сегодня все потерпевшие в один голос заявили, что среди грабителей был Женька.

Правда, пока только один Селезнев встречался с ним «с глазу на глаз». Другие узнавали его по фотокарточке, которую Николай взял в квартире Бобровых.

Селезнев негодовал:

– Это же он! Он! Вы заметили, какое у него было лицо, когда я заговорил о грабителях? Его надо немедленно арестовать.

Конечно, Женьку надо было немедленно арестовать. Это знал и Сорокин.

– Вы сами поедете за Бобровым-младшим? – нарушил молчание Каримов.

– Если разрешите.

– Я хочу, чтобы дело было закончено. Понимаете? Закончено! Мы не можем больше ждать!

Сорокин вытянулся.

– Разрешите сходить за ордером к прокурору?

– Вы все приготовили?

– Все. Пожалуйста, посмотрите.

Сорокин протянул Каримову папку с делом о «таксистах». Каримов взял ее, однако не раскрыл. Спросил лейтенанта:

– Как относится к тебе Клара?

Сорокин почувствовал, как к лицу подступила кровь.

– Мы любим друг друга!

– Не ошибаешься?

– Азиз Мурадович!

– Ну-ну, не кипятись. Я ее немного знаю. Она честная, решительная девушка. От всей души буду рад, если все окончится благополучно. Впрочем, пока не поздно, можешь отказаться от этого дела. Ты имеешь на это полное право.

– Разрешите мне закончить его?

Каримов пристально посмотрел на Сорокина.

– Хорошо.