Текст книги "Афера"

Автор книги: Мэтью Кляйн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

43

Пора мне продать свою дворняжку за куда бо́льшие деньги, чем она стоит.

Напье появляется в девять утра. На этот раз без охранников, как мы и договаривались.

Он идет по коридору, довольно потирая руки.

– Ну, давайте сделаем миллионов сто, – говорит он.

Он заходит в комнату для переговоров, оглядывается, замечает Тоби с Джесс и спрашивает:

– Кто умеет обращаться с этой штукой?

– Я все сделаю, – отвечаю я.

Я подхожу к стене и опускаю экран проектора. Под столом нащупываю нужную кнопку и врубаю компьютер. Тоби включает проектор.

– Сегодня все будет немного иначе, – предупреждает Напье. – Вы мне говорите, какие акции покупать, я звоню своему человеку, который и осуществит сделку. Только не подумайте, будто я вам не доверяю.

– Хорошо, – соглашаюсь я. – Но как же моя доля?

– Твоя доля? – улыбается Напье. – Ах да. Мы об этом позже поговорим.

Видимо, на моем лице нет абсолютной уверенности, поскольку он добавляет:

– Не беспокойся, Кип. Моя репутация всегда меня опережает. Я ее лишь догоняю.

Репутация действительно опережает его самого, как стоны опережают похоронную процессию. А согласно ей, деловая жизнь Эдварда Напье изобилует грандиозными обещаниями, сорванными сделками, внезапными отзывами обвинений за минуту до начала судебных процессов, а еще – если деловые партнеры упорствовали – внезапными исчезновениями людей. Иными словами, когда имеешь дело с Напье, деньги хочется получить вперед.

Но сегодня, видимо, шансов у нас нет. Напье наклоняется над столом и тянется к телефону. Нажав кнопку громкой связи, он набирает номер.

– Деррик слушает, – отвечают ему.

– Привет, – здоровается Напье. – Это я. Все готово?

– Да.

– Тогда начнем, – поворачивается он ко мне.

Напье закрывает дверь, ведущую в коридор.

Я подхожу к компьютеру и ввожу команду, которую всегда печатал Питер:

«>pythia – n=1».

На экране появляется зеленый график акций HPPR. Судя по нему, с акциями рыбной компании творится нечто странное: за сутки цена выросла с 3 центов до 6 долларов 20 центов. Над текущей ценой «Пифия» рисует кружок с предполагаемой ценой – 9,95.

– Хорошо, – кивает Напье, взглянув на график.

Затем он дает распоряжения своему человеку по телефону:

– Ты должен скупать все доступные акции HPPR. Максимальная цена – восемь долларов. Скупку продолжать до особого распоряжения.

Из динамика доносится голос Деррика, он уточняет:

– Мистер Напье, на ваш счет мы будем покупать акции HPPR. Максимальная цена – восемь долларов. Скупка по принципу айсберга, пока не будет достигнут ценовой потолок в восемь долларов, не останавливаемся до особого распоряжения.

– Все верно, – подтверждает Напье.

– Ваш запрос направлен на биржу…

Из динамика раздается щелчок. Лампочки мигают, словно решая, погаснуть или нет, но в итоге принимают решение отключиться. Экран «Пифии» выключается.

– Что за… – Напье растерян.

Он стоит спиной к окну, из которого льется солнечный свет. Из-за теней на лице сложно понять его выражение.

А затем: «Стоять! На месте! Стоять!» Мужские голоса. Громкие. Возможно, громкоговоритель.

Все происходит одновременно. Дверь слетает с петель, в комнату врываются двое в черных бронежилетах с желтой надписью «ФБР» спереди и сзади. Они разбегаются в противоположные концы помещения и опускаются на одно колено. Они машут пистолетами, целясь поочередно то в меня, то в Напье, то в Тоби, то в Джесс.

Теперь в комнату заходят еще двое: агенты Кросби и Фаррел. Эти идут спокойно. Пистолеты они вытащили, но их дула направлены вверх.

В итоге к ним присоединяется еще один агент – он постарше, седой человек в твидовом пиджаке с кожаными заплатками на рукавах, больше похожий на профессора университета. Идет он медленно, целеустремленно, словно все время вламывается в залы для переговоров начинающих компаний.

– Руки вверх! – кричит агент Кросби.

Я поднимаю руки. Моему примеру следуют все остальные.

– Кип Ларго, – говорит седой агент. – Вы арестованы.

– Арестован? – удивляюсь я. – За что?

– Мошенничество с использованием электронных средств коммуникации, мошенничество с ценными бумагами, вымогательство, перехват данных электронной связи. У вас время есть? Тогда присядьте, я вам весь список зачитаю.

– Погодите, – говорю я. – Это какое-то невероятное недоразумение.

– Мистер Ларго, – не обращает на меня внимания седой агент, – вы имеете право хранить молчание. Все, что вы скажете, может быть использовано, и обязательно будет использовано, против вас в суде. Вы имеете право отвечать в присутствии адвоката. Если у вас нет возможности нанять адвоката, вам его назначат.

– Вот вляпался, – кляну я себя.

Агенты в бронежилетах идут ко мне. Они заводят мне руки за спину и надевают наручники.

– Больно же, – жалуюсь я.

– Хорошо, – говорит седой агент. – Давайте отвезем всех в участок.

– Господа, подождите, – встревает Напье. – Я не имею никакого отношения к происходящему.

– Кто это? – поворачивается к нему седой агент.

– Эд Напье, – объясняет агент Кросби.

– Здравствуйте, агент Кросби, – улыбается Напье, словно приветствуя гостя в своем отеле. – Что здесь происходит?

– Ваш партнер уличен в противозаконных действиях.

– Правда? – удивляется Напье. – Надо же, а я и понятия не имел. Я занимаюсь инвестициями, а не расследованиями.

– Он ведь нам не нужен? – спрашивает агент Кросби у шефа.

– А он есть в списке?

– Нет.

– Тогда отпустите его. Вы знаете, где его найти?

– Да, – отвечает агент Кросби.

– Хорошо. Мы с вами еще свяжемся, – говорит Напье седой агент. – Вы ведь никуда не собираетесь уезжать?

– Если только в Лас-Вегас. У меня там отели.

– Понятно, – отвечает агент. Его впечатлить непросто. – Я остановился в гостинице «Резиденс Инн» на этой же улице. Похоже, у нас с вами много общего.

Седой агент поворачивается к Кросби:

– А остальные?

– Тоби Ларго, Джессика Смит… А где Питер Рум? – спрашивает Кросби у меня.

– Его нет, – качаю я головой.

– Ладно, поехали, – говорит Кросби, после чего поворачивается к Напье: – Вам тоже пора идти.

Напье глядит на меня, словно раздумывая, сказать ли мне что-нибудь. Пригрозить? Или договориться о разговоре потом? Но в итоге он решает, что благоразумнее всего будет промолчать. Видимо, угрозы могут подождать. Он кивает и быстро выходит из комнаты, пока агенты не передумали.

Пока Напье идет по коридору, представление продолжается. Седой агент громко приказывает:

– Зачитайте этим двоим их права.

Кросби принимается зачитывать права Тоби и Джесс. Мы слышим, как на другом конце коридора открывается дверь и Напье уходит из офиса – впервые за все время нашего знакомства тихий и робкий.

* * *

Вишневый «мерседес» Напье уезжает с парковки, но мы еще минут пять продолжаем разыгрывать маскарад на случай, если он вернется за забытыми ключами или если он приказал своим людям следить за нами издалека. Я слыхал истории про мошенников, слишком рано начавших праздновать победу: они радовались и кричали, хотя жертва была в нескольких метрах и все слышала. Сложно поверить, что, проделав такую огромную работу, кто-то может все испортить из-за собственной глупости, жадности и лени. Но разве история мошенничества не учит, что человеческая сущность как раз и сводится к этим трем качествам?

Так вот: Тоби с Джесс сажают в машину с тонированными стеклами. Они страшно бледные и вот-вот расплачутся. Меня везут на второй темной машине. Когда мы отъезжаем, я замечаю двух агентов, растягивающих поперек входа желтую ленту с надписью «Полиция. Проход запрещен» и расставляющих оранжевые дорожные колпаки на парковке.

Когда мы выезжаем на прибрежное шоссе, к воняющим соляным карьерам, седой агент на переднем сиденье поворачивается ко мне. Это Элиху Катц.

– Знаешь, а у тебя ведь до сих пор есть право хранить молчание.

– Элиху, какой приятный сюрприз, – отвечаю я.

– А мне концовки больше всего нравятся. Всегда так было. Ничто не сравнится с удовольствием взглянуть на их лица. Как все прошло?

– Пока не знаю, – признаюсь я. – Это еще не совсем конец.

– Не конец? – удивляется Элиху.

И глядит на меня в ожидании подробностей. Он хочет, чтобы я объяснил, но я не могу. Пока не могу.

Вместо этого я оглядываю машину. Замечаю встроенный мини-бар. В нем банки колы и полупустая бутылка водки.

– Крутая тачка, – восхищаюсь я.

Элиху кивает.

– Ага. Со скидкой взял. Сезон выпускных кончился, и такие машины отдают по дешевке.

– Отлично сработано, – хвалю его я. – Настоящие фэбээровцы.

– Ну, как сказать, – сомневается Элиху. – Я подумал, такие машины больше подойдут, чем белые лимузины. Хотя их можно было взять вообще за гроши.

– Правильно рассудил. Я не видел, чтобы ФБР разъезжало на белых лимузинах.

– Да уж, – соглашается Элиху.

Он поворачивается обратно и берет с пола черный кожаный дипломат. Протягивает его мне:

– Вот, пожалуйста. Только ты уж поосторожнее. Они не застрахованы.

Я киваю.

Дальше мы едем в тишине.

* * *

Оказавшись в Сан-Хосе, я беру номер в отеле «Фэйрмонт» на имя Кайла Рейли. Плачу наличными за три дня вперед. Тоби и Джесс я попросил поселиться в разных отелях на противоположных концах полуострова Сан-Франциско. Я объяснил, что свяжусь с ними через три дня, удостоверившись, что наша жертва ничего не подозревает.

* * *

Оказавшись в номере, я включаю телевизор и иду в ванную, где долго мочусь, а потом принимаю теплый душ. Во-первых, я рад остаться в одиночестве, без Тоби. Я могу ходить в туалет, когда мне вздумается, я могу не бояться, что, зайдя в ванную, обнаружу свое полотенце мокрым на полу.

Но потом, решив спуститься в ресторан, чтобы выпить пива и съесть гамбургер, я вдруг понимаю: было бы неплохо, если бы Тоби сейчас оказался рядом. Я бы порадовался его циничному юмору, поспорил бы с сыном, подивился бы его неугомонному либидо. Последние два месяца он – к счастью или к несчастью – был моим верным спутником, моим приятелем. Мы никогда еще не были столь близкими людьми. По-моему, забавно – а в каком-то метафизическом смысле даже глубоко и значимо – мне пришлось совершить преступление, чтобы сблизиться с сыном; и, несмотря на желание не повторять ошибок своего отца, я как обезьянка делаю это теперь, спустя двадцать лет после его смерти; даже сейчас я не могу вырваться из его тисков.

* * *

По телевизору передают биржевую статистику, а диктор Си-эн-би-си читает: «К новостям игровой индустрии. Сегодня консорциум „Евробет“ заявил, что не будет более бороться за право приобретения отеля „Трокадеро“ в Лас-Вегасе. Отказ „Евробет“ от участия в торгах позволит Эду Напье приобрести „Трокадеро“ и на его месте построить самый большой отель в Соединенных Штатах».

* * *

Знаете, о чем еще я думаю, сидя в одиночестве в пустом ресторане, потягивая пиво и заедая его бургером? Я думаю, что удачная афера сродни ужину. И в том, и в другом имеется смысл, если есть с кем его разделить. Что проку, если все равно сидишь в отеле один-одинешенек и тебе даже поговорить не с кем?

* * *

Вернувшись в номер, я кладу черный дипломат Элиху Катца на кровать. Красно-коричневое одеяло сшито из толстой ткани, жесткой, как засохший французский багет, на нем осталась высушенная сперма сотен гостей. Цветы на одеяле призваны скрыть следы ботинок и колесиков от дорожных сумок, которые побывали в самых грязных уголках земли.

Я открываю дипломат и достаю из него три бумажных пакета. Пакеты мятые, туго завернутые, как в спешке собранные остатки обеда. Я осторожно разворачиваю один из пакетов и высыпаю его содержимое на одеяло. Гляжу на аккуратную горку небольших бриллиантов – в один-два карата каждый. Они похожи на маленький песчаный замок. Бриллианты сверкают даже в скудном свете гостиничной лампочки. В каждом пакете их на пять миллионов долларов.

Я складываю бриллианты обратно в пакет. Беру по одному, зажав между большим пальцем и указательным. Я сворачиваю пакет и кладу обратно в дипломат. Затем открываю второй пакет и высыпаю содержимое на одеяло. Еще один песочный замок стоимостью в пять миллионов долларов. Закончив со вторым пакетом, проверяю третий.

Бриллианты – это валюта для таких, как я. Они маленькие, ценные и не выдают обладателя. Ну и, конечно, они красивы. Главное, не привязываться к ним. Скоро у меня их не будет, я отдам их Андре Сустевичу.

* * *

Завтра я отдам эти бриллианты Профессору, чтобы рассчитаться с долгом.

Не каждый день крадешь деньги у человека, а потом выплачиваешь ему свой долг его же деньгами. Согласитесь, изящный ход. Этим я могу справедливо гордиться.

* * *

В понедельник, когда я закончу все дела с Сустевичем, настроение у него будет падать, несмотря на полученные от меня деньги. Настроение будет ухудшаться по мере того, как будет падать цена акций HPPR. В понедельник утром звездный час компании закончится, и ни один разумный инвестор не станет покупать их акции, все вернется на круги своя – цена акций «Галифакс протеин» резко упадет до первоначальной цены, где-нибудь центов до трех за акцию. Те восемь миллионов акций, которые Сустевич купил в надежде потом перепродать их Напье по десять долларов, окажутся ничем, как та породистая собака оказалась безродной дворняжкой.

44

В десять вечера я беру напрокат в аэропорту Сан-Хосе машину и еду на север, в Вудсайд, на встречу со своим сообщником.

Афера сродни браку. Все верят в романтические сказки про прекрасную половинку, которая будет тебя дополнять, которая сделает тебя цельной личностью и которую можно найти, надо только искать. Но реальность оказывается куда банальнее. Обычно сходишься на время с тем, кто рядом.

Так и в моей афере. Отчаяние и жадность заставляют выбирать странных компаньонов.

Подъехав к его особняку, я останавливаюсь у будки охранника. Там тот же человек, что и в прошлый раз. Именно он вел меня в подвал, после чего началась моя непростая история общения со стоматологом.

– Я приехал к господину Напье, – говорю я.

Охранник кивает.

– Езжайте по этой дороге к дому, там припаркуйтесь.

Он подходит к воротам и открывает их.

Луна почти полная, даже дорогу видно. Я медленно еду по гравию. Каждые десять метров по бокам встречаются фонарики. На вершине холма я вижу белый дом в испанском стиле с черепичной крышей. Снизу его освещают прожекторы. Я останавливаю машину в пятнадцати метрах от галереи. Меня встречает охранник в костюме. Лицо у него знакомое. Именно он выбил мне передние зубы.

– А новые зубы неплохо выглядят, – разглядывает он меня в свете луны.

– При нормальном освещении заметно, что они немного разного цвета, – объясняю я. Потом все же добавляю: – Стоматолог попался из Таиланда.

Охранник кивает и мерзко улыбается, словно я отпустил какую-то грязную шутку.

– Неважно, – сдаюсь я.

Он ведет меня по мощеной дорожке мимо плетеной мебели и горшков с бугенвиллией. Мы заходим в гостиную. Там я вижу Напье, склонившегося над бильярдным столом. На нем водолазка и брюки. Я впервые вижу его без костюма.

Охранник выходит из комнаты, не сказав ни слова. Напье не глядит на меня. Он отводит кий назад и бьет по шару. Биток, не вращаясь, попадает по «четверке», и та летит в угловую лузу. В одном этом движении кисти весь Эд Напье. Бьет он сильно, жестко, прямо. Никаких аккуратных ударов накатом. Никаких легких касаний.

Он примеривается к следующему удару: «пятерка» в центральную лузу. Не поднимая на меня глаз, Напье говорит:

– Неплохо сработано.

– Да, – соглашаюсь я.

Напье бьет по шару. «Пятерка» со свистом влетает в центральную лузу.

Наконец Напье отрывается от бильярда. Он прислоняет кий к столу.

– Какой-то ты невеселый для человека, только что ставшего обладателем двадцати миллионов долларов.

Я пожимаю плечами. Я хочу объяснить, что победа досталась мне дорогой ценой. Мои самые неприятные опасения подтвердились. Но зачем ему рассказывать? Напье – не тот человек, которого можно удивить предательством. С предателями он справляется. Одним движением. Сильным, жестким, прямым.

– Как твои зубы? – интересуется он.

– Ну, так.

Он вглядывается в мои зубы. Я улыбаюсь, как шестиклассник, которого фотографируют.

– Ты похож на мою бабушку, покойницу. Цвет разный.

– Это я исправлю.

– Ты прости, – извиняется Напье. – Джеки немного… увлекся.

– Прямо как в рестлинге.

– Что, прости?

– Нет, ничего, – отвечаю я.

Я вспоминаю, как мы с Тоби сидели на диване и смотрели поединок Душегуба Черного Шара и Фрэнки Кулака. Забавно было.

– Давай выпьем, – предлагает Напье. Он подходит к украшенному мозаикой бару и наливает два стакана виски. Один он протягивает мне: – Это виски. За победу, – поднимает он стакан.

– За победу, – повторяю я и выпиваю.

– Ах, хороший виски, – ставит он свой стакан. – Останешься на ужин?

– Конечно.

Он ведет меня в столовую. Стол накрыт на двоих. Мы подходим к стульям.

– Похоже, «Трокадеро» достанется мне.

– Да я и не сомневался. Вряд ли Сустевич сможет теперь тягаться с тобой. Ему сейчас и без того забот хватает. Его партнеры разозлились, они хотят знать, что случилось. Как он сорвал сделку. Куда дел их деньги.

– С этими русскими всегда непросто. Поверь мне. Уж я-то знаю.

Мы присаживаемся. Я замечаю, что третье место за столом пустует, там даже нет тарелок.

– Надо полагать, твоя жена к нам не присоединится?

Напье угрюмо мотает головой.

– Боюсь, что нет. С ней приключилась небольшая неприятность.

– Понятно.

– Насчет нее ты тоже оказался прав, – говорит Напье.

– В таких случаях я бы предпочел ошибаться.

Эд пожимает плечами.

– Я всегда ее подозревал. Но что поделать? Она была очень хороша. В постели была просто великолепна. – Он замолкает. – Да ты и сам знаешь.

Я вспоминаю ту ночь в «Облаках», черные полукруги на потолке казино. Вспоминаю номер Лорен Напье на тридцать третьем этаже, татами, ее ноги, обвивающие мою талию, ее накрашенные ногти на ногах.

– Да, ты уж прости, – говорю я. – Пожалуй, я немного… увлекся.

Напье улыбается.

* * *

Жена Напье и стала первой зацепкой. Странно, что она случайно встретила меня в баре однажды вечером, вы не находите? Что предложила сто тысяч, чтобы я обчистил ее мужа. Что у нее наготове была история про то, как муж ее бьет и как она боится за свою жизнь.

А затем, спустя несколько дней, я вдруг узнаю, что мой сын задолжал русскому бандиту. И вот он – счастливый случай: моему сыну отчаянно нужны деньги, а Лорен Напье совсем недавно их предлагала! Ясное дело – это судьба!

Подобные совпадения, возможно, и не вызовут подозрения у обычных людей.

Но такие, как я, шкурой чуют. Совпадение – это знак Божий, к которому надо относиться с должным уважением.

* * *

Когда я выяснил, что за спиной Лорен Напье стоит Сустевич? Что именно Профессор хотел обобрать Напье, чтобы заполучить «Трокадеро», а может, и еще что-нибудь из империи Напье? Я бы сказал, в тот самый момент, когда Профессор впустил меня в свой особняк в Пасифик-Хайтс. Он был слишком вежлив, слишком заинтересован в моих планах. Такие, как я, привыкли, что к нам относятся по-свински. Попробуйте обращаться с нами иначе, и мы сразу почуем неладное.

* * *

Когда Сустевич узнал, как именно я собираюсь обокрасть Напье, его ослепила жадность, и он решил тоже поучаствовать. Ему было мало видеть, как тонет его противник. Профессор захотел на этом подзаработать. Как я и предполагал.

На деньги мафии он начал скупать акции. Поскольку я был единственным владельцем компании, деньги шли мне. Он платил в среднем шесть долларов за акции, которые, как он думал, поднимутся в цене до десяти долларов. Удачное вложение, но только если бы это было правдой.

Вскоре он с сожалением поймет, что платил шесть долларов за акции, которые ничего не стоят. Я разделю доход с Напье – каждому примерно по двадцать пять миллионов – и отдам деньги Элиху Катцу за бриллианты.

Бриллианты – это отвлекающий маневр. Сустевич одолжил мне шесть миллионов, я ему верну пятнадцать. Когда мы с Профессором разойдемся, он будет считать нашу сделку самой удачной за всю свою жизнь. Он даже не узнает, что я его обокрал.

Об этом мы и договорились с Напье много недель назад.

* * *

У вас, наверное, еще один вопрос остался.

Когда Сустевич задумал свою аферу? Напье познакомился с Лорен, впоследствии ставшей его женой, четыре года назад на показе мод. Работала ли она уже тогда на Сустевича? Знал ли уже тогда Профессор, что Эд Напье станет его мишенью?

Быть может, ничего хитроумного в этом и нет. Если вы из русской мафии, если вы хотите осесть в Лас-Вегасе, чтобы отмывать деньги и одновременно с этим зарабатывать миллионы, то вы заранее прикинете, кто будет вам мешать. Вы узнаете, что Эд Напье – король Лас-Вегаса. Чтобы стать обладателем короны, надо сначала снять ее с головы Напье. И продумывать план вы начинаете задолго, для начала вручая Напье новую королеву – красивую юную девушку, которая потом должна будет его предать…

* * *

Вернувшись в отель, я прослушиваю сообщения на домашнем автоответчике. Я еще какое-то время не буду показываться в квартире. А может, вообще никогда туда не вернусь.

Первое сообщение оставила Селия. «Я просто так звоню, – слышу я голос бывшей жены. – Давно от вас ничего не слышно. Позвоните, хоть кто-нибудь». «Позвоните, хоть кто-нибудь». Это официальное признание: она звонит в квартиру Кипа и Тоби. Отца и сына. А что, неплохой сюжет для юмористического телесериала. Молодость никогда особо не уживается с родителями, весь день пропадающими на работе. «Но вы только представьте, – у меня перед глазами стоит рьяный работник студии, предлагающий идею сериала своим боссам. – Главный герой – немолодой мужчина, аферист. Видите? Блестяще!»

Второе сообщение от внука мистера Грильо. Он еще не успел договорить «Привет, Кип», но я уже знаю – что-то не так. «Я бы тебе лично сказал, – тихо говорит он. – Но тут такое дело… Если ты вдруг не в курсе… Дедушка вчера вечером умер. Похороны в субботу, в час дня на кладбище Сент-Мэри. Думаю, он был бы рад, если бы ты пришел».

Я вешаю трубку, вспоминая тот вечер, когда несколько недель назад я пил коктейль в квартире мистера Грильо. Он был хорошим человеком. Прожил долгую жизнь. А под конец остался один. Он всех обскакал, прожил дольше всех, но в этом соревновании, как ты с опозданием понимаешь, победа – это поражение. Ты пережил своих друзей, свою жену и даже свою дочь. Тебя все покинули, ты окружен людьми, которые ищут только выгоду, для которых ты – досадная мелочь, отделяющая их от наследства. Я подозреваю, сейчас он шаркает по небесам в своем халате и майке, с бокалом коктейля в руке. Интересно, ждет ли меня участь мистера Грильо? Умру ли я в одиночестве, покинутый всеми, поскольку они не могли верить мне, а я не мог верить им? Надеюсь, где бы ни был мистер Грильо, он припас для меня второй бокал с коктейлем.