Текст книги "Каролин и Каро"

Автор книги: Мэри Шелдон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Каролин безуспешно пыталась убедить отца, что все ее мысли устремлены именно к этой цели, что она усердно учится, чтобы достичь ее.

– Дело не в знании, а в таланте и хватке. Впрочем, рано об этом думать. У тебя столько еще времени впереди.

Он улыбнулся ей. Но не слишком обнадеживающе.

– Вечером я возвращаюсь обратно в колледж, – сообщила она отцу и мачехе за обедом.

– Так скоро? Я думал, ты останешься хотя бы до завтра, – произнес отец без особых эмоций.

– Думаю, будет лучше, если я уеду сегодня.

Ни Бартон, ни Мэг больше не уговаривали ее остаться.

Вернувшись в Йель, Каролин обнаружила, что осталась совсем одна в опустевшем кампусе. Пусто было везде, пусто было внутри ее самой. Сказать по правде, она знала, что быть архитектором – пустая затея. Ей хотелось порадовать отца, но ему это оказалось неприятно. Планов больше не было никаких.

Она присела на скамейку.

– Каролин? – Это был Грэм.

Они зашли в кондитерскую, заказали кофе с пирожными. Грэм спросил, как она провела праздники, и в ответ Карелии расплакалась. Потом рассказала ему о натужных стараниях мачехи быть к ней дружелюбной, об ироническом отношении отца к ее планам стать архитектором.

– Они отвергают меня. Отвергают, – повторяла она. – Я не нужна им.

Грэму нечего было сказать на это. Он лишь держал ее за руку.

Выпив кофе, съев пирожные и расплатившись по счету, они посмотрели друг на друга.

– И что дальше? – спросил он.

– Пойдем к тебе.

Они поднялись в его комнатушку под крышей театра.

Каролин опять села на кровать, Грэм опустился рядом и спросил разрешения поцеловать ее. На этот раз Каролин согласно кивнула. Он не вспоминал о ее прошлом глупом отказе, и Каролин была ему за это благодарна. Они долго целовались в полном молчании, потом он спросил, не хочет ли она заняться с ним любовью. На этот раз она не отказала.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Грэм после того, как все произошло.

Она не чувствовала ничего. Ни удовольствия, ни отвращения. Ни вины, ни радости. Ни того, что они стали гораздо ближе. Словно это была просто необходимость, шаг в новом направлении, и, казалось, пока самый правильный.

Завести бойфренда не входило в планы Каролин. Это, в общем-то, было неплохо, но ничего не меняло в ее жизни. Она надеялась, что это прибавит ей энергии и оптимизма, но ничего не случилось. После всего, что случилось в ее жизни, она все равно не могла оставаться невинной.

– Чепуха, – твердила ей Долорес. – Все дело в том, что он не смог оттрахать тебя как следует.

– Ошибаешься, – возразила Каролин. – Грэм делает все, что может.

Грэм действительно делал все, что мог. Был мил, остроумен, ласков. В этом Каролин повезло.

Прошло несколько недель, и Каролин начала задумываться, не рассказать ли отцу о том, что у нее теперь есть мужчина. Грэм тоже не заикался, что Каролин пора съездить с ним в Филадельфию. Но в марте, к большому удивлению девушки, он собрался навестить мать и заявил:

– Кажется, уже пришло время вам познакомиться.

Это прозвучало неожиданно торжественно.

– Итак, ты та самая Каролин!

Нина Мосс была миниатюрная пятидесятилетняя красотка в обтягивающем кукольную фигурку платье и в туфлях на высоких каблуках.

– Та самая девушка Грэма, – добавила она, разглядывая гостью.

Она шлепнула ладонью по обивке явно дорогого дивана, приглашая сына присесть рядом с ней, будто прирученного щенка. Карелии решилась сесть на стул, не дожидаясь приглашения.

– Мы не виделись целую вечность, – сказала Нина своему сыну.

Ее новости звучали, словно подробный доклад о том, чем занимались соседи, какие устраивались приемы, барбекю на лужайках, кто из кузенов и кузин на них присутствовал. Постоянно в этом рассказе мелькало имя Арлен, и при его упоминании Грэм явно смущался. Каролин нетрудно было догадаться, что Арлен – это его прежняя подружка.

– У меня все, – наконец закончила Нина. – А теперь мне интересно, что происходит с моим мальчиком?

Грэм начал рассказывать. О профессоре экономики, о зачетах и буднях кампуса. Нина сияла, слушая отчет своего мальчика. Каролин же ждала, что хоть раз ее пригласят в разговор, спросят о чем-нибудь или хотя бы обратят внимание. Но они не произносили даже ее имени. Мать и сын смеялись, довольные друг другом.

Каролин и Долорес решили накачаться пивом. Каролин хватило трех бутылок. Она никогда не пила так много. Плохо ей не было, но голова уже ничего не соображала.

– Это ж полный отпад! – вновь и вновь повторяла она уже не единожды раз рассказанную грустную повесть. – Как только он уселся рядом с мамочкой, все в нем переменилось. Он напрочь забыл обо мне.

– Пошел он… – икнула Долорес. – Я тебя предупреждала.

– Нет-нет! – Каролин помотала головой. – Правда, Долорес, иногда он бывает просто чудесным.

Скептичная Долорес не унималась:

– Все равно тебе нужен парень получше.

Каролин долго молчала.

– Знаешь, – все-таки произнесла она, – думаю, я не смогу с другим.

– Ты просто свихнулась.

Каролин отставила только что начатую бутылку. Язык ее уже еле двигался, но желание исповедоваться придало ей сил.

– Хочешь, я тебе кое-что расскажу? – начала она. – Я в семь лет слетала в Калифорнию, чтобы увидеть свою родную мать. И еще у меня была мечта – я хотела куклу. Помнишь, были такие, с маленькой сумочкой…

– У меня была такая, – откликнулась Долорес.

– Да помолчи, послушай вначале. Мы тут же отправились в магазин игрушек, и там была такая куколка, только кто-то стянул все ее причиндалы. Мама предложила пойти в другой магазин, но я испугалась, что там вообще не будет этой куклы. Я заставила ее купить бракованную игрушку. А потом в другом магазине была чуть не сотня этих кукол с полным набором мебели в придачу. И я до сих пор помню, как мама мне сказала: “Это тебе урок на всю жизнь”.

Долорес тряхнула головой, отгоняя хмель.

– А ты, подружка, не усвоила его. Но уже пора бы учиться на своих ошибках.

Они помолчали.

– Один мальчик, – продолжила внезапно Каролин. – Мне было двенадцать, когда мы познакомились, а потом, уже в пятнадцать, он пригласил меня в кондитерскую. С тех пор я о нем ничего не слышала. Но до сих пор вспоминаю его. Только это ничего не значит.

Заканчивался первый учебный год Каролин. Она не порвала с Грэмом. Он уже работал в какой-то фирме в Нью-Йорке, но все выходные они проводили вместе.

Карелии понимала, что их отношения медленно, но верно приближаются к свадьбе. Даже его мамаша знала об этом. В последний свой визит в Филадельфию Каролин подверглась допросу с пристрастием: семья, учеба, планы на будущее. Впрочем, старушка осталась довольной и начала передавать ей свои приветы.

В мае Грэм наконец сделал ей предложение. Он пригласил Каролин поужинать в самом престижном ресторане Манхэттена и там сделал ей предложение.

Она не знала, что ответить. Самое простое – сказать “да”.

– Я выхожу замуж. За Грэма, – сообщила Каролин отцу на следующее утро.

– Поздравляю. Мы так рады за тебя! – Для Бартона это не стало неожиданностью. – Я уверен, за ним ты будешь как за каменной стеной.

– Вот это да! – Долорес присела на кровать соседки, но не спешила с поздравлениями. – Тебе это так надо?

– Думаю, все будет нормально.

– Ну ладно. Раз хочешь – выходи. Но когда-нибудь этот парень еще покажет, кто он такой на самом деле. Может, ты еще встретишь того, кто больше подходит тебе?

– Надеюсь, этого не случится. Они помолчали.

– Ты пригласишь меня на свадьбу? – подала голос Долорес.

– Подружкой невесты.

– И хот-догом угостишь?

Смеясь, Каролин обняла подругу:

– Все для тебя!

На уикенд в Нью-Йорк Каролин отправилась в скоростном экспрессе. Она опустилась в кресло и заметила, что кто-то оставил там “Нью-Йорк Тайме”. На одной из страниц она заметила портрет хорошенькой блондинки и текст: “Марджори Чэлмерс выходит замуж за Стивена Ласки”.

У Каролин задрожали руки. Итак. Стивен Ласки женится. Она тоже выходит замуж. И каждый, наверное, будет счастлив. Так?

Со своей соседкой по комнате Каролин в последнее время нечасто пересекалась, но, вернувшись в Йель, тут же поспешила к ней с новостью.

Каро Зоэ вошла в комнату дочери и присела на край кровати.

– Звонят из школы, – сообщила она. – Ты попалась, голубушка.

Каро безвольно кивнула. Всю ночь ее выворачивало наизнанку, сейчас же голова болела, как никогда в жизни.

Зоэ взглянула на дочь и тяжело вздохнула.

– Тебя исключают. Этот идиот мистер Стайн просто взбесился. Это он настаивает на исключении. – Зоэ подожгла сигарету. – Может, оно и к лучшему. Поступишь в театральную академию.

– Я не хочу поступать в театральную академию, – превозмогая боль в висках, отчеканила Каро. – Мне пятнадцать лет. Я хочу в школу.

В тот же день они отправились в школу повидаться с мистером Стайном. Тот рвал и метал, Каро рыдала, а Зоэ уверяла его, что до вчерашнего вечера ее дочь никогда не пробовала ни капли спиртного, выпила глоток для храбрости, не зная о последствиях своего поступка. Каро рыдала, не унимаясь.

В конце концов он смягчился и согласился оставить ее в школе.

– Но ты никогда не получишь ни одной роли в моих спектаклях, – заявил мистер Стайн.

Наконец наступили летние каникулы, и Каро собралась в Нью-Йорк, к отцу, к Мэг, к Адаму. Ей не терпелось скорее убраться из Лос-Анджелеса. Забыть о своем провале она не могла. Только огромный Нью-Йорк был способен стереть это досадное событие из ее памяти.

Но когда она встретила в аэропорту Бартона, то сразу же тревога поселилась в ее сердце. Они прошли до автостоянки молча, и так же молча он довез ее до дома. На ее вопросы он отвечал лишь короткими “да” или “нет” или притворялся, что не слышит в грохоте уличного движения.

Только поднявшись в ее комнату, где Каро распаковывала свои чемоданы, он несмело спросил:

– Каро, мы можем поговорить откровенно? – Она этого ждала и поэтому охотно кивнула. Он говорил не менее часа. И все на одну и ту же тему – как он разочарован в ней, как она подвела не только себя, но и всю школу, как пристрастие к алкоголю пагубно скажется на ее будущем.

Каро только вздыхала и, отвернувшись, глядела в окно.

Появление в дверях Мэг не улучшило ситуацию.

– Бартон, – прервала она затянувшийся монолог мужа, – Каро не нуждается в нотациях. Я уверена, что с ней такого больше не повторится. Нас всех ждет замечательное лето, и мы проведем его все вместе.

Но в ее тоне сквозила неуверенность. Она тоже сомневалась в Каро. Даже Адам не был так весел и забавен, как раньше. Ему уже исполнилось семь. Все его желания сводились к каким-то чудовищным играм со сверстниками. Старшая сестра его почти не интересовала.

Первые несколько дней все семейство старалось поддерживать высокий настрой. Бартон возвращался с работы раньше, чем обычно. Потом следовали походы в кино и неизменный шопинг с богатыми трофеями для всех и веселым распаковыванием и рассматриванием покупок. Но радость от всего этого выглядела блеклой и какой-то натужной.

Постепенно все решили, что особо стараться не стоит. Бартон вернулся к прежнему режиму работы, Мэг – к своей благотворительности, Адам – к космическим монстрам и телевизору.

Каро большую часть времени проводила, гуляя в одиночестве по Нью-Йорку. Ее удивило, как город изменился всего лишь за год. В прошлое лето он еще казался ей великолепным, а сейчас превратился в мусорную свалку, по которой метались толпы очумелых прохожих и толкались – с лязгом и гудками – друг об друга автомобили с заключенными в них, как в металлическую скорлупу, людьми.

Вероятно, она сама тоже переменилась, и стало иным ее восприятие окружающего мира.

Оставаться одной в квартире ей было тяжело, но и выходить на улицу без какой-то определенной цели ее не тянуло. В конце концов Каро ограничилась хождением по одному кварталу – взад-вперед, не удаляясь от дома, а затем уже просто сидела на балконе.

Прогуливаясь по крыше, Каро вдруг обнаружила, что ее одиночество нарушено юношей примерно на год ее старше, длинноволосым блондином в линялых джинсах.

– Привет, – сказал он и протянул ей вытряхнутую из мятой пачки сигарету. – Покурим?

Она присела рядом с ним и закурила. Хотя он был грязен как черт, от него ничем не пахло.

– Ты здесь живешь? – поинтересовался парень.

– Я – нет. Но моя семья – да.

– Ты имеешь в виду – они, а не ты? – спросил парень. И тут же продолжил: – Я тоже хочу убраться поскорей отсюда. Наверно, в конце лета.

– Интересно, куда.

– В Монтану. Работать на ранчо.

Они оба замолчали на пару минут. В полном молчании они представили красную пыль, багровые закаты над прерией и мычащие стада коров – все как в фильмах.

– Тебя как зовут?

– Каро.

– Я тебя здесь раньше не видел.

– А я сюда приехала только на каникулы.

– Везет тебе. Путешествуешь туда-сюда. Небось первым классом.

– Этим летом мне не повезло. Лето выдалось скучное…

– Могу восполнить потерю.

– О чем ты? – не поняла Каро.

– Могу развлечь тебя под финал. – Он достал другую сигарету из пачки и дал ей прикурить. – Чувствуешь разницу?

Каро никогда не пробовала наркотиков. У нее и в мыслях не было, что, лишь только затянувшись дымком, можно улететь на небо.

– А ты не назвал себя… Твое имя что, тайна? – заигрывая с новым знакомым, спросила Каро.

– Джордан.

– Вот как! – Она рассмеялась. Совпадение показалось ей роковым. Так звали мистера Стайна, из-за которого на нее обрушились все несчастья. – Мне понравилась твоя сигарета, – сказала она.

Каро с Джорданом стали постоянно встречаться на крыше.

– Ну, какую травку хочешь? – спросил он уже на следующее утро.

– Такую, чтобы крышу не снесло. Вообще-то я актриса.

Он протянул ей набитую сигарету. Вкус ее был несколько сладковат, но Каро понравился. Она одна одолела весь косячок.

Обкурившись, Каро вновь представляла прежний Нью-Йорк, великолепный, сияющий огнями город. В очередной визит на крышу она прихватила с собой портативный плеер и прослушала там Тристана, его “Песни из Камелота”. Музыка и голос певца были настолько чарующими, что Каро, расплакавшись, уже не могла остановиться.

Как-то Джордан признался ей, что денег на травку больше нет, поэтому, если ей хочется затянуться, пусть приносит с собой деньги. Для Каро это была не проблема. Она пошарила в отцовском кабинете и отыскала полсотни.

В первых числах июля Джордан уехал.

– Предки вздумали устроить выезд на природу и сыграть в диких индейцев. – Он скорчил презрительную гримасу.

– Желаю хорошо провести время, – погрустнела Карою.

Он вручил ей пару туго набитых косячков.

– Мой сувенир тебе перед расставанием. Он поддержит тебя, пока меня не будет.

Каро тщательно запрятала две драгоценные сигареты в своей комнате за коробкой с игрой “Монополия”, к которой уже давно никто не прикасался.

Она решила не курить, пока не возвратится Джордан. Каро безропотно и с охотой выполняла хозяйственные поручения Мэг, играла по вечерам в шахматы с отцом, смотрела по телевизору дурацкие сериалы с Адамом. И не поднималась на крышу.

Однажды за завтраком Бартон объявил Мэг:

– Завтра не жди меня к ужину. У меня важная встреча назначена на семь тридцать. И знаешь с кем?

– Хорошо, что предупредил меня. – Мэг улыбнулась своей обычной светлой улыбкой, но Каро поняла, что Мэг в домашних хлопотах просто забыла о годовщине своей свадьбы и не уловила намек мужа.

Она спохватилась несколькими минутами спустя.

– Каро, я стала такой рассеянной и забывчивой. Неужели это склероз? У меня многое ускользает из памяти. Я даже не успела заранее позаботиться о няне на вечер для Адама, хотя эта дата отмечена у меня в календаре. Ты должна нас выручить. Я обещаю, что мы вернемся не слишком поздно.

– О чем речь! Конечно.

Первый час пребывания Каро наедине с Адамом в пустой квартире доставил им обоим удовольствие и пролетел незаметно. Они отлично поужинали пиццей и посмотрели две серии. “Я люблю Люси” по телевизору.

Потом Адам заскучал.

– Давай сыграем в межпланетных чудовищ, – скорее потребовал, а не попросил он.

Каро со вздохом согласилась.

Она делала все, что могла. Она, используя свои актерские навыки, рычала и фыркала, скалила зубы, захватывала Адама в галактический плен, но после двух часов такого напряжения без сил упала на диван.

– Пожалуй, с меня хватит.

– Нет, – взмолился Адам. – Я никогда так здорово не играл.

Он тянул ее за рукав блузки, понуждая встать. Каро сердито отбросила его руку.

– Нет, дай мне отдохнуть. Адам совсем сник.

– Ну ладно, ладно, – сдалась Каро. – Только дай мне минутку передохнуть.

Она быстро поднялась в свою комнату, достала из-за коробки с “Монополией” припрятанные сигареты, зажгла одну, чиркнув хранящейся там же зажигалкой. После двух глубоких затяжек ей стало очень хорошо. Наступил вожделенный покой. Ей стало стыдно, что она недавно накричала на Адама. Теперь она была готова идти играть с ним в любых чудовищ, во что угодно, хоть до полуночи.

Адам появился неслышно и, стоя в дверях, наблюдал за ней.

– Каро?

Она быстро отдернула руку за спину.

– Ты что, затягиваешься? – спросил мальчик без всякого удивления.

В глазах ее стояли слезы. Какой смышленый!

– Ну и как? Приятно?

Он подошел совсем близко.

– На вопросы малышей я не отвечаю, – хихикнула она. – У тебя есть другие радости.

Адам оценил ее юмор и тоже рассмеялся.

– Дай мне разок затянуться, Каро. Всего лишь разочек.

Он притворился, будто держит в руке сигарету. Каро снова хихикнула. Он просто неотразим, этот малыш. Отказать ему просто невозможно!

Одна маленькая затяжка не повредит ему или, может, сделает лучше, даже расслабит. Зато уж наиграются они всласть в этих дурацких монстров.

Потом все происходило слишком быстро, так, словно менялись статичные кадры из какого-то фильма. Мигающие огни, хлопки дверей, искаженное лицо Мэг, чьи-то бесконечные вопли.

Каро пришла в себя только на следующий день, когда самолет уже летел на высоте восьми тысяч миль над землей. Ее, как срочную посылку, отправили обратно в Лос-Анджелес.

Зоэ раз в неделю привозила ее к психологу-консультанту. Тот задавал множество вопросов. Что надеется Каро получить от наркотиков? Восторг, забвение или желание отомстить всему миру? Что ее не удовлетворяет в том образе жизни, который она ведет?

Иногда на вопросы психолога Каро отвечала правдиво, большей частью лгала – просто ради забавы, отчаянно скучая на подобных сеансах.

– Ваша дочь боится реальности, прячется от нее, и, боюсь, это надолго, – сообщил Зоэ психиатр после третьего сеанса.

– И что мне с тобой делать? – не выдержала Зоэ.

Каро пожала плечами:

– Ничего. Я разве прошу о чем-нибудь?

Она начала слоняться по кафе с мальчиками из школы. Они были ей интереснее, чем девчонки, хотя те и другие были одинаково тупыми. Но погружаться в толпу – беспечную и безмозглую – оказалось так приятно. Каро расслабилась. Никто не требовал от нее никого изображать. Она была самой собой.

– Ты нарвешься на то, что тебя вышвырнут и из этой школы! – свирепствовала Зоэ. – Твои хилые мозги способны понять это? А что дальше? Никакой колледж тебя не примет…

– А я и не хочу поступать в колледж. – Зоэ фыркнула в ярости.

– Твоему папочке это так не понравится, что он задушит тебя, а сам сядет за это на электрический стул.

– Я оставлю предсмертную записку, что оправдываю его поступок. Мне это сделать легче, чем приносить ему и Мэг извинения.

Следующим летом Каро в Нью-Йорк не пригласили.

Каро заканчивала школу.

Сидя в школьной столовой, она слушала разговоры своих сверстников. Кто в какой колледж поступает, кто уже поступил, кто пока еще думает.

Каро не собиралась пока никуда. Ее это даже не интересовало.

– Мне нужно немного отдохнуть, – успокаивала она Зоэ.

– В таком случае подумай, как подзаработать. Я не собираюсь содержать тебя вечно.

– Не беспокойся, – взвинчивалась Каро, – ты не будешь этого делать!

Конечно, она подумывала, где бы ей найти работу. Продавщицей в универмаге? Официанткой?

Самым отвратительным было то, что она помнила, как была популярна во времена сериала. Прошло уже шесть лет с тех пор, как “Дерево, выросшее в Бруклине” не покидало телеэкранов. Это было лучшее воспоминание за все прошедшие годы. Может быть, и за всю жизнь.

В кафетерий вошел юноша. Каро видела его здесь не в первый раз, он болтался здесь постоянно. Она сама не понимала, почему он привлек ее внимание, красивым, даже приятным на внешность он не был. Может быть, потому, что он выглядел всегда очень рассерженным. Как будто весь окружающий мир ему не нравился. Как и ей тоже. Они оба злились невесть на что.

Он заметил, что Каро на него смотрит, поколебался секунду, потом подошел, протянул руку.

– Привет. Меня зовут Дэниэлл. Два “л” в конце.

– Это ты сам придумал? – Он кивнул.

– А я Каро.

– Как сироп?

Каро скорчила гримасу.

– Ага, только не такая сладенькая. – Он присел за ее столик.

– Не знаю, что я делаю в этом занюханном месте.

Она засмеялась.

– Всего лишь месяц до выпускного.

– Да, и начнется новое дерьмо.

– Колледж?

– Мой папочка прошерстил, кажется, все университеты по всем штатам. И теперь я должен выбрать, куда бы вляпаться.

– Ну и как? Выбрал уже?

– Ага. Никакого колледжа. Не буду поступать.

– Ого, точно? – Каро стало интереснее.

– Хочу сделать что-нибудь этакое. Может, подамся в Корпус Мира. Улечу отсюда подальше, к чертовой матери. Или поселюсь в коммуне.

Каро сочувственно кивнула, хотя сразу поняла, что ничего такого он не сделает. Его будущее предопределено. После колледжа он поступит в университет. Вероятно, потом станет банкиром, а к тридцати годам будет зваться мистер такой-то-“младший”, продолжая династию.

Каро не захотела идти на выпускной вечер.

– Ты пойдешь! – процедила Зоэ сквозь зубы. Если б у нее в руках был пистолет, она бы непременно выстрелила. – Это очень важно.

– Может, для кого-то, только не для меня, – упрямилась Каро.

– Ну, пожалуйста. Доставь мне радость. Я ведь, как ты знаешь, так и не окончила школу, и мне не вручали аттестат.

Каро сдалась.

Ни Бартон, ни Мэг не прилетели в Лос-Анджелес на праздник.

Когда Каро стояла во взбудораженной очереди одноклассников, выстроившихся на глазах родителей за получением аттестата из рук напыщенного директора, она вспомнила обещание Зоэ о новом старте в жизни. Где она – эта стартовая линия, где эта беговая дорожка впереди?

Почему все вокруг нее рушится и будущее так мрачно?

Каро посматривала на своих одноклассниц. Некоторые прикладывали платочки к глазам, прослезившись, другие были холодны, твердо зная, на какую ступень лестницы, ведущей наверх, они вступят уже в сентябре этого года.

Взяв в руку врученный ей аттестат, она не ощутила ни его веса, ни его реальности. Он для нее ничего не значил – лишь предмет кинематографического реквизита, который тысячами хранится на складах студий.

Остаток лета Каро провела в полной прострации.

– О боже! – взрывалась Зоэ. – Ты и меня сведешь с ума. Как я тебя вижу – ты все время где-то витаешь. Встань, пошевелись и сделай что-нибудь. Хочешь, я ткну тебя в какой-нибудь театрик, и ты там немного попрыгаешь и попоешь?

– Нет! – отчаянно вскрикнула Каро, словно раненое животное.

“Ты бездарь… В тебе таланта ни на грош…” Как такое можно забыть? Ей стыдно появиться когда-нибудь перед публикой, если она так бездарна.

– А что насчет моего агентства? – вопрошала Зоэ. – Попробуй поработать со мной.

Заткнув уши, Каро пряталась под одеялом или выбегала прочь из дома.

Она бежала по парку Беверли-Хиллз.

– Эй! – кто-то позвал ее.

После того дня – будь он проклят, – вручения аттестатов, Каро больше не встречалась с Дэниэллом.

– Привет! И что ты здесь делаешь?

– Счастливый случай. Проезжал с приятелем мимо на машине и увидел тебя. Как проводишь лето?

– Гадко. А ты как?

– Великолепно. Мой друг из Сан-Франциско затеял устроить коммуну неподалеку от Окленда. С чистым воздухом и видом сверху на все это дерьмо.

– Блеск, – откликнулась Каро.

– Я еду туда.

– И тебя примут?

– А почему бы и нет? Я сжег свой аттестат зрелости и призывную карточку на военную службу.

– Не думала, что у тебя на это хватит пороха.

– Я и сам не думал.

Дэниэлл улыбнулся как-то неуверенно. Наступила пауза.

– Ну, и как выглядит эта ваша коммуна? – Для ответа ему потребовалось время.

– Как настоящий рай.

– А я достойна попасть в рай? – Спрашивать было излишне. Вербовка уже состоялась.