Текст книги "Каролин и Каро"

Автор книги: Мэри Шелдон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

Каро не пришлось готовить домашние уроки в этот вечер. Она уютно устроилась на диване и слушала, как Зоэ вслух читает ей главу за главой. Нежный, горький и печальный роман нравился им обеим. Как только Зоэ начинала читать о маленькой Френси, они обе представляли личико Каро.

На следующий день Зоэ позвонила приятелю Джасперу с “МГМ”.

– Я хочу, – сказала она ему, – если ты сможешь, конечно, найти один чудесный старый фильм Дороти Макгъю. Он мой самый любимый, и я все время рассказываю про него дочери. Только я не помню, как он называется, что-то там про дерево в Бруклине.

Джаспер засмеялся. Он хорошо знал Зоэ. Так же хорошо он знал, что на телевидении скоро запустят новое шоу, а сейчас уже пошел кастинг. Но тактика Зоэ его поразила, и, конечно, он согласился помочь.

Уже на следующий вечер Зоэ и Каро сидели в темноте смотровой комнаты “МГМ”.

– Пегги Энн Гарнер, – Зоэ читала имена вслух, – играет твою роль.

Посмотрев фильм двадцать минут, Каро затрясла головой. Пегги Энн Гарнер была лучшим ребенком-актером, какого только можно увидеть на экране. Никто не мог стать Френси после нее. Каро не хотела даже пытаться.

Фильм закончился. Обе, и Зоэ и Каро, плакали. Зажегся свет, и Зоэ промокнула последнюю слезинку:

– Нет, Френси ты не потянешь, – сказала она Каро, – это надо признать. Но я подыщу для тебя что-нибудь другое.

Рик из “Коламбии” откликнулся на ее просьбу и прислал ей предварительный вариант режиссерского сценария сериала, причем не преминул отметить, что отчаянно рискует. Она всю ночь читала его, а на рассвете разбудила Каро.

– Они варвары. Они убили великолепный сюжет. Выкорчевали дерево и насадили вместо него сентиментальных цветочков. А Френси там ужасна – слащава, как сахарный леденец. Тебе это не годится – погубит тебе творческую карьеру. Однако, – она многообещающе улыбнулась, – для тебя я нашла отличный персонаж.

– Это кто?

– Соседская девчушка Флосси Гэддис.

– Флосси? Но ведь ей всего четыре года, и она там умирает.

– В этом сценарии она не умирает. Ей там одиннадцать, и она лучшая подружка Френси. Я подумаю, как организовать тебе встречу с режиссером по кастингу.

Опять же пришлось прибегнуть к помощи Рика, пообедать с ним и провести у него дома весь вечер допоздна. Но зато просмотр был назначен на ближайшую среду.

Зоэ обычно не прибегала к убийственным эффектам и держалась тактично средней линии, но в данном случае решила сделать исключение.

Навестила костюмерную и взяла там старомодное платьице, фартук и высокие ботинки на пуговицах.

Не отпустила Каро в школу. Вместо этого отвезла ее в салон Элизабет Арден в Беверли-Хиллз и показала Роберто, лучшему мастеру Голливуда, фотографию из этой книги.

– Сделай ее такой же.

Продюсер и режиссер по кастингу прервались на короткий отдых, когда в студии появилась Каро. Едва она встала на пороге в своем старомодном наряде и с соответствующей тому времени прической, все взгляды устремились на нее. Каро присела в легком реверансе.

Она получила роль, даже не открыв рот.

– Что ж, нам надо позвонить твоему отцу, – сказала Зоэ за неделю до начала съемок.

Каро посмотрела на мать, а та – на дочь.

– Позвони ты, – предложила Зоэ.

– Лучше ты, – сказала Каро. Позвонили обе. Бартон не обрадовался новостям.

– Почему ты не сообщила мне раньше? – спросил он раздраженно. – Тебе следовало бы поставить меня в известность заблаговременно.

– Честное слово, я до последнего момента не верила, что Каро дадут эту роль, – оправдывалась Зоэ, одновременно лукаво подмигивая дочери. – Было столько проб и претенденток!

Я не хотела забивать тебе голову этим вздором. Здесь у нас дела делаются так, что можно свихнуться в любой момент.

– Как я понял, ты продержала меня в неведении именно до последнего момента, когда мое вмешательство уже бесполезно, – съязвил Бартон и потребовал передать трубку Каро.

Потом эстафету перехватила Зоэ:

– Если ты волнуешься о ее заработке, то деньги будут откладываться на специальный счет в фонд ее будущего образования.

Зоэ парировала все его юридически-финансовые уколы.

– Передай еще раз трубку Каро, – снова попросил Бартон.

Он услышал дыхание дочери за несколько тысяч миль.

– Ты правда хочешь сняться в этом фильме? – спросил он.

– Да, папочка, очень!

– А ты не соскучишься по школе и по своим друзьям?

– Нет.

– Тебе будет трудно заучить роль, если в ней много текста.

– Я смогу.

– Ну что ж… – Казалось, Бартон лишился всех аргументов против. – Надеюсь, ты и твоя мать знаете, что делаете. – Он вздохнул. – Наверное, я должен радоваться и даже гордиться… Раз моя дочь попала в телевизор.

– Спасибо тебе, папа. Я люблю тебя.

Если б Бартон увидел, какая очаровательная улыбка расцвела на ее личике. Повесив трубку, она посмотрела на мать.

– Есть старая пословица, моя дорогая, – сказала Зоэ. – Легче извиниться за содеянное, чем добиваться разрешения. Запомни это.

Выход в эфир сериала “Дерево, выросшее в Бруклине” был намечен на начало сентября.

– Это убийственное время, – заявила Зоэ. Водрузив на нос очки для чтения, она внимательно изучила программы всех телеканалов. – От конкуренции не продохнуть. Мы можем рассчитывать только на женскую аудиторию. Дамы устали от этой белиберды, от которой уже тошнит, и если они влипнут в нашу милую семейную драму, то засядут в ней накрепко.

Телесериал раскручивался неспешно, но благодаря слухам уже с третьей недели начал набирать свой рейтинг. Жиденький дождик хвалебных отзывов скоро обратился в ливень восторгов, уже на шестой неделе сериал побил все рекорды.

Его популярность не была взрывной, она распространялась мягко, как наплывающий с океана туман. Люди посмеивались и все-таки смотрели. Потом уже они втягивались и не могли оторваться. В “Телеобозрении” появилась рецензия, где прямо черным по белому было сказано, что “Дерево, выросшее в Бруклине” открыло новую эру в телевидении.

Флосси Гэддис стала самым популярным персонажем сериала. Вскоре портрет Каро появился на обложках “Лучшей домохозяйки” и “Семейного круга”. Поклонники с раскрытыми для автографов блокнотами в руках ожидали ее каждое утро, когда Каро входила в студию, и каждый вечер, когда она оттуда выходила. И она начала получать письма от девочек со всех концов страны.

– Ты только послушай! – Зоэ зачитала ей очередное послание: – “Дорогая Флосси. Я поняла, что должна делать жизнь с тебя. Я мечтаю, чтобы у меня была такая же, как у тебя, мать. Мы только что узнали, что мой старший брат пропал без вести во Вьетнаме, и я не знаю, как мне поступить…” Я тоже не знаю… – Глаза Зоэ заволокло слезами. – Бедняжка…

Она отложила вскрытое письмо, взялась за другое.

“Дорогая Флосси. Мне нравится твое кино, и как замечательно ты там играешь. Меня зовут Элен. Мне десять лет, и у меня обнаружили лейкемию…”

– О боже! – Зоэ отбросила письмо и со страхом посмотрела на кучу других посланий, громоздящихся на столе. – С нас хватит! Все остальное я отправлю на студию, и так будет впредь. Пусть там люди за жалованье разбираются с поклонниками и отвечают им.

Каро испытывала двоякое чувство – и облегчение и жалость к девочкам, которые ей пишут. Конечно, она хотела бы им ответить – но что написать? Что я совсем не Флосси, что я лишь представляю ее на экране? И моя мама не такая, как у Флосси, и вовсе не идеал матери, если сказать по-честному. Я не одеваюсь в те платья, какие показывают по телевизору. Я хожу в таких же голубых вытертых джинсах, как и вы. Люблю фильмы с Джеймсом Бондом и пиццу с пепперони. И я не смогу отыскать для тебя твоего пропавшего во Вьетнаме старшего брата или вылечить лейкемию. Я всего лишь девочка-подросток и ничем не отличаюсь от вас всех.

Но иногда Каро думала и иначе. Лежа в кровати, она размышляла: “Я звезда. Я как Ширли Темпл. Я уже популярна. Я стала знаменитой!”

Быть звездой оказалось здорово. Сниматься в шоу тоже было здорово. Все вокруг дружелюбны, все спрашивают, не хочет ли она чего-нибудь. Это как попасть на Остров Желаний в “Пиноккио” – только она по-прежнему ходит в школу, так что в осла ее не превратят. Зато школа была великолепная. Репетитор занимался с ней в гримерке между съемками. Половину времени они только готовились, а едва начинали, сразу кто-нибудь из персонала стучал в двери и говорил: Простите за беспокойство, но мисс Эндрюс ждут на съемочной площадке. Кроме Каро, в сериале снимались и другие дети. Они не получали так много писем от поклонников, как она, но совсем этому не завидовали и были доброжелательны. Дайана – девочка, играющая Френси, – учила ее шить платья для кукол из разноцветных лоскутков. А Роберт, который исполнял роль Нила, знал множество забавных фокусов. Только Пэм, изображавшая дочь тетушки Сисси Кристину, была “занозой в заднице”. Она постоянно забывала свой текст в эпизодах, где они снимались вместе с Каро, хотя до этого она повторяла его уверенно на репетициях и требовала снять множество лишних дублей. Каро, Роберт и Дайана терпеть ее не могли. Они организовали Клуб Ненавистников Пэм и подыгрывали друг другу. Сыпали перец в ее еду и запускали пауков под юбку.

Очень было весело, пока режиссер не застукал их и не пригрозил, что обо всех их выходках узнают поклонники.

Между съемками Каро нравилось прогуливаться по другим площадками. Там другие дети сидели в гримерках, смотря телевизор или читая комиксы. Она слушала, о чем говорит звукорежиссер и что ему отвечает монтажер или помощник. Она смотрела, как оператор готовит камеру к очередной съемке. Она поняла, что однажды хотела бы стать режиссером. И это было бы самым прекрасным – никогда не покидать студию. Никогда не возвращаться в реальный мир.

Меньше всего Каро нравилось собственно играть. Пока ее одевали в костюмерной, а потом в гримерной делали прическу и накладывали грим, она еще была Каро. А вот после команды режиссера, при свете юпитеров, она становилась Флосси. Немного страшно было терять себя – будто умираешь.

Между реальной Каро и Флосси Гэддис происходила борьба. Они были не совсем похожи друг на друга. Флосси была лучше Каро Эндрюс во всем. Она всегда говорила правду. Флосси никогда никому не завидовала и не подставляла подножку. Совершенство Флосси заставляло Каро подражать ей, но это было так трудно. Точно видишь в зеркале свое, но гораздо более привлекательное отражение.

Прохладным декабрьским утром Зоэ, отвозя Каро на студию, выглядела вдруг особенно вдохновленной и привлекательной.

– Сегодня побереги себя, Каро, от лишних эмоций, чтобы грим не потек. Я буду здесь же, – предупредила она.

– Неужели? – удивилась Каро. После первых съемок ее мать из суеверия ни разу не заглянула в павильон. – Что случилось?

Зоэ радостно улыбнулась, и ее радость передалась дочери.

– Я никогда не упоминала при тебе имя Ханса Ласки? – произнесла она с какой-то особой нежностью.

У Каро перехватило дыхание.

Да, конечно, но только не из уст матери она слышала это имя. Для Каро он представлялся сказочным принцем, несмотря на то, что был совсем немолод.

Знаменитый фотограф Ханс Ласки, повидавший в своей жизни почти всех голливудских кинозвезд в зените их славы. Из его фоторабот можно было создать целый музей. Много лет назад, когда Зоэ только появилась в Голливуде, они познакомились. Он был очарован целеустремленностью молодой женщины, и когда уже появилось агентство “Детишки Зоэ”, Ласки с удовольствием снимал ее юных протеже, причем совершенно бесплатно.

– Он однажды подтолкнул меня, и я взлетела как шарик в своей карьере, – светясь радостью, рассказывала Зоэ, – он позвонил мне вчера вечером. У него всего пара дней для работы, и сегодня он займется тобой!

В то утро Каро было тяжело изображать не себя, а Флосси, зная, что Ханс Ласки где-то рядом. В полдень объявили обычный перерыв на обед. Каро поспешила в свою костюмерную переодеться и вдруг услышала, как ее зовет мать. Она не узнала поначалу ее голос. Он был такой звонкий, молодой, без привычной хрипотцы.

Она обернулась и подбежала к ожидающей ее парочке – матери и великому фотографу. Знакомясь, она слегка тряхнула головой:

– Я всегда мечтала встретиться с вами, – сказала она фотографу.

Только Ханс Ласки не так уж сильно занимал Каролин. Единственный, на кого она обратила свое внимание, – мальчик, стоящий рядом с великим фотографом.

– Познакомься с моим внуком, Каро, – произнес Ханс Ласки. – Его зовут Стивен.

Это был двенадцати летний мальчик. Белокожий, с клубничным ярким румянцем во всю щеку, с длинными ресницами и большими влажными глазами, он был похож на настоящего принца.

Каро уставилась на него. Она легко придумывала, как бы сказать что-нибудь умное и веселое продюсеру или режиссеру, но никак не могла сообразить, о чем бы поговорить со Стивеном Ласки.

За обедом Каро сидела рядом со Стивеном.

– Ты живешь в Лос-Анджелесе? – после долгих колебаний решилась спросить она.

– Нет. В Бостоне. Сюда я изредка приезжаю с визитами.

– О! – сказала Каро, не зная, как дальше вести разговор.

Потом к ним подсели другие члены съемочной группы: Ужасная Пэм была тут как тут, а с нею ее четырехлетний братец Джекки, который все время торчал на съемках неизвестно для чего. Каро с уверенностью могла сказать, что Пэм сразу положила глаз на Стивена. Она подсела к нему с другой стороны и начала глупыми вопросами отвлекать его внимание от Каро. Возникла опасность, что Стивен попадет в ее сети, но он не был таким дураком. Во всяком случае, так казалось Каро. Стивен занял нейтральную позицию и предпочел завязать беседу с четырехлетним мальчишкой.

– Что у тебя на майке?

– Франкенштейн.

– Знаешь, я читал про него книгу. Хочешь, расскажу?

Каро получила несказанное удовольствие от пересказа Стивеном знаменитого романа. Стивен был блестящим рассказчиком, модулировал голосом и с энтузиазмом помогал себе жестами.

– Ив это время, – голос Стивена снова изменился, – когда они решили уничтожить его, прекрасная девушка с золотыми волосами, такой же монстр, как и он сам, с риском для себя защитила его…

Мальчик еще долго рассказывал, как чудовища защищали друг друга, а потом поедали шоколадные торты. Как нашли друзей и свое счастье среди них. И как – уже в самом конце – создали свою собственную страну и выбрали короля.

Джекки был безмерно счастлив, как и Каро, которая только и думала о том, что лучше и интереснее мальчика она еще никогда не встречала. И в полном восторге она обнаружила, что Стивен, закончив свой длинный рассказ, обернулся именно к ней и широко улыбнулся.

После ланча они все вместе отправились готовиться к съемкам. Каро шла рядышком со Стивеном.

– А как тебе показался Лос-Анджелес? Понравился? – спросила Каро.

– А как же! Здесь неплохо. Возможно, когда-нибудь я сюда перееду. И стану фотографом, как дедушка. Я даже захватил сюда с собой свою камеру. – Стивен почему-то отвернулся от Каро. – Ничего, если я сфотографирую тебя?

Ответ прозвучал как-то неуверенно, но все-таки она нашла в себе силы принять подходящую для съемки позу на фоне клумбы с искусственными цветами. Она надеялась, что Стивену не нужно, чтобы она выглядела дерзкой и взбалмошной, как ее экранный персонаж Флосси, и постаралась раскрыть свою истинную сущность вдумчивой и серьезной девочки.

Стивен отснял целый ролик пленки. Его дед и Зоэ, сдерживая улыбки, наблюдали за ним и за тем, как позирует ему Каро, изображая придуманный ею образ – то хмуря брови, то устремляя взгляд куда-то к потолку.

– Пора отпустить свою модель, – посоветовал дед внуку, а затем обратился к Каро: – Я подозреваю, что ради этой съемки он так стремился в Калифорнию. Раньше его сюда нелегко было заманить.

Стивен мгновенно покраснел до ушей.

– Если хочешь, я пришлю тебе снимки, – сказал он Каро.

– А ты мне их подпишешь? – осведомилась девочка.

Взрослых рассмешила детская наивность.

– Ты все перепутала, дорогая! – воскликнула Зоэ. – Это актрисы или актеры ставят свои подписи на фото. Тебе бы пора это знать.

– Но он снимал их, – упорствовала Каро. – Пусть он и подписывает.

– Я подпишу, – пообещал Стивен.

В этот же момент Каро позвали к началу съемки. Играя сцену, она знала, что Стивен стоит где-то за спиной режиссера и наблюдает за ней. Ей самой было интересно, догадываются ли люди в павильоне, что сегодня перед ними не девочка Флосси и не играющая ее роль Каро, а взрослая женщина, только притворяющаяся маленькой девочкой. А ее возлюбленный сказочный принц совсем рядом, и она играет для него.

Спустя пару недель из Бостона пришел конверт. Там была фотография – Каро с серьезным личиком возле огромной вазы, полной роскошных искусственных цветов. На обороте снимка стояла надпись: Каро с любовью от Стивена Ласки.

Каролин

Каролин еще не успела проснуться, как возникла первая мысль: “Школа! Неужели я проспала?” И тут же наступило облегчение. Ведь сегодня суббота.

Она с улыбкой приподнялась на кровати. В окно светило голубое весеннее небо. В соседней комнате спал Адам – теперь ее сводный братишка. И никакой школы в ближайшие сорок восемь часов. Как все хорошо!

Дверь открылась. Вошла Мэг, еще взъерошенная после сна, и с размаху уселась на кровать Каролин.

– Представь себе, сегодня мы отправляемся на поиски приключений!

– И папа тоже?

– Угадала. Я заявила Бартону, что он не обращает на нас никакого внимания целыми месяцами. И что он пойдет с нами – хочет он того или нет.

– А куда мы пойдем?

– Узнаешь за завтраком.

Она поцеловала Каролин и пошла будить Адама.

Девочка еще немного полежала в постели, переживая мгновения счастья. Потом вскочила и понеслась к шкафу одеваться. Выбирая себе одежду, она слушала сонный голос Адама в соседней комнате, и то, как Мэг, уговаривая его встать, повторяла волшебное слово “приключение”.

– Итак, куда мы пойдем? – потребовала Каролин ответа у Мэг, когда семья собралась за завтраком.

Мэг одарила ее улыбкой:

– В Луна-парк.

На какой-то момент Каролин почувствовала разочарование. Если “Луна-парк” означал что-то радостное для Адама, то для нее это слово было пустым звуком. Но затем она вспомнила. Конечно! Тот самый Луна-парк. Внезапно она ощутила себя вновь четырехлетней, вспомнила свои посещения домика Лауры и ее внучку Иветту. Она накидывали картонные кольца на горлышки молочных бутылок, тренируясь, чтобы выиграть огромного розового мишку, точно такого же, какого выиграла Иветта.

Воспоминания сочетались с легкими угрызениями совести. Она не была у Иветты с тех пор, как выкрала телевизор из кукольного домика. Лаура не понимала, почему Каролин так упорно отказывается от традиционных визитов, но девочка не давала никаких объяснений.

– Луна-парк – это блеск! – поспешила она заверить Адама. – Я там никогда не была, но знала кое-кого, кто даже получил приз в одном из аттракционов. Нужно было накидывать специальные кольца на молочные бутылки. Если ты попал на три подряд в одном ряду, то получаешь большого плюшевого мишку.

Путь туда занял много времени, и Бартон был не в лучшем настроении. Когда они наконец въехали на стоянку, он окинул взглядом тесное, битком набитое детьми и родителями пространство парка, послушал хрип из динамиков, затем иронически посмотрел на Мэг:

– И вот ради этого мы сюда ехали? Мэг смутилась:

– Я думала, нам тут будет неплохо… Каролин тотчас поспешила ей на помощь:

– А мне нравится. Смотри, Адам! Вон горка для спуска на роликах. А вон чертово колесо.

– Ух ты! – Адам задохнулся от восторга.

Бартон рассмеялся.

– Значит, я оказался в меньшинстве. Ваша взяла.

– Я голоден, – заявил через полчаса Адам. Все, кроме Бартона, с аппетитом уплетали сосиски с жареной картошкой. Они присели за дощатый столик в тени под деревьями. Становилось жарко, и Каролин заметила, что Мэг побледнела.

– С тобой все в порядке? – спросила она.

– Не обращай внимания, скоро пройдет, – поспешно заверила Мэг. – Это все жара. Из-за нее у меня кружится голова.

Адам быстро покончил с едой.

– А что дальше? – поинтересовался он, приплясывая в нетерпении на месте.

Мэг вздохнула, и это тоже не укрылось от Каролин.

– Посиди здесь. Почему бы тебе и папе не отдохнуть в тени, пока мы с Адамом будем развлекаться. Вон у нас еще сколько билетов, – произнесла она с покровительственной интонацией, чувствуя, что ей выпал редкий шанс доказать свою взрослость.

– Ты уверена? – Мэг сомневалась, но видно было, что она благодарна Каролин.

– Пойдем… – Адам крепко вцепился в руку Каролин.

– Даю вам на развлечения полчаса, – сказал Бартон. – Больше я здесь не выдержу.

Каролин увела Адама подальше от взрослых.

– С чего ты хочешь начать? У нас еще много билетов.

Адам не сразу ответил. Его взгляд был устремлен в небо, где разгуливали на свободе разноцветные шарики. Дети сначала забавлялись ими, а потом отпускали.

– Пожалуйста, пожалуйста, я хочу такой шарик…

Адам долго выбирал цвет шарика и наконец выбрал красный.

Адам покорно шел за ней мимо множества заманчивых аттракционов.

Внезапно Каролин задержала шаг и вытянула вперед руку:

– Смотри, Адам. Вот она! Игра, о которой я тебе рассказывала.

Колесо времени как будто повернуло вспять, обратно в “эпоху Иветты”, кукольного домика, украденного и сгоревшего потом игрушечного телевизора. Среди прочих призов на стенде за площадкой, заполненной молочными бутылками, красовался розовый плюшевый мишка.

У Каролин даже слезы выступили на глазах.

– Хочешь выиграть такого? – спросила она у братика.

Адам затряс головой.

– Зачем он мне? Давай лучше прокатимся на чертовом колесе.

Но Каролин не могла оторваться от аттракциона.

– Я попробую один разок, – произнесла она умоляюще.

Адам недовольно насупился, но кивнул.

Каролин вручила мужчине в будке соответствующий билетик из солидной пачки, выданной ей отцом, и получила взамен набор колец.

Адам стал ныть, скучая.

– Стань у меня за спиной и замолчи, – приказала она ему. – И не отвлекай меня. Просто смотри.

– Ладно, – пробурчал Адам.

Как это было знакомо – держать в руках картонные кольца и примериваться перед броском. Каролин кидала осторожно, но трижды промахнулась. Может быть, они стали тяжелее, чем те, с которыми они с Иветтой когда-то практиковались, и молочные бутылки были расставлены на большем расстоянии.

Чтобы получить новый комплект колец, надо было заплатить доллар. Каролин вытащила его из кошелька и сунула в окошечко будки.

Полученные взамен кольца были такими же, но Каролин посчитала, что уже приноровилась к их весу. Однако первое пролетело мимо, второе лишь задело бутылку, зато третье… – ура! – достигло цели.

Каролин полезла в кошелек за следующим долларом.

Первое же кольцо теперь легло точно. Ее охватила дрожь, но она тщательно прицелилась, отметая неуверенность усилием воли. И не зря! Вновь попадание! Она так близка к победе.

Какие-то люди столпились вокруг нее, чтобы посмотреть, чем кончится ее попытка.

Она напряглась, вытянувшись вперед, метнула кольцо и закрыла глаза. Вздох разочарования ее немногочисленных болельщиков возвестил, что она промахнулась.

– Попробуй еще, девочка, – предложил кто-то из болельщиков. – Я заплачу за тебя доллар.

– Спасибо. У меня найдется свой.

Мужчина в будке принял от нее деньги с сочувствующей улыбкой и выдал ей вместо трех четыре кольца.

– Удачи!

Все кольца пролетели мимо. Каролин сдалась и огорченно развела руками. Ничего странного! Наверное, Иветта уже переросла игрушечных мишек, и можно сделать ей другой, более подходящий подарок.

Каролин все-таки вручили утешительный приз – яркий пластмассовый музыкальный молоточек. “Адам будет в восторге”, – подумала Каролин.

И тут она услышала чей-то вопль. Кричала женщина, не ребенок, но Каролин все равно в тревоге огляделась. Адама поблизости не было.

Она побежала вдоль галереи аттракционов, выискивая его взглядом.

– Адам! – громко позвала она. Он не откликался.

Каролин проталкивалась сквозь собравшуюся толпу. Адам не мог уйти далеко. Вероятно, он возвратился к Мэг. Да, конечно, он уже там. Он устал, ему надоело смотреть, как она кидает кольца, и он вернулся к мамочке.

Каролин услышала новый вопль. Ей хотелось заткнуть этой женщине рот. Она ее страшно нервировала. И вообще неприлично так вопить среди праздничной публики.

Крики доносились со стороны колеса обозрения. И туда же со всех сторон спешили люди. Зачем?

Каролин посмотрела в ту сторону и увидела… красный шарик.

Все происходило как при замедленной съемке. Падения Адама с высоты Каролин не видела, не слышала звука удара тела мальчика о землю. Только крики ужаса и искаженные людские лица, когда она оглянулась в растерянности.

– Шарик застрял.

– Он старался достать шарик.

Ей хотелось объяснить всем, что это был ее подарок младшему братику, что никакого злого умысла тут не было, а лишь желание доставить ему удовольствие.

Ей, наконец, удалось пробраться сквозь толпу в самый первый ряд.

Адам лежал на асфальте, лицом вниз, скорчившийся, неподвижный и такой маленький. Никто не решался дотронуться до него. Каролин протиснулась к нему.

– Я его сестра. – Только после этих слов ее пропустили.

Постепенно крики затихли. В полной тишине она опустилась на колени рядом с Адамом. Какой-то мужчина, оказавшийся рядом, протянул ей красный шарик, из-за которого все и случилось.

Почему-то, очутившись дома, Каролин первым делом вошла в комнату Адама. В ней таилась глупая уверенность, что он ждет ее там. Она включила свет, увидела на полу его смятую пижамку, сброшенную, видимо, второпях, когда мать объявила, что они сегодня отправляются на поиски приключений. Там же на полу была разбросана его любимая коллекция динозавров. Птеродактиль валялся в отдалении, словно его полет внезапно оборвался.

Она стала открывать шкафчики, рассматривать сложенные аккуратно выглаженные рубашки и шорты. Под одной стопкой одежды она обнаружила куклу лунной королевы. Это была ее кукла. Адам все время выпрашивал ее у Каролин, так она ему нравилась. В конце концов он тайком позаимствовал ее у сестры.

– Пожалуйста, она теперь твоя, – произнесла Каролин шепотом. – Все в порядке. Я нисколько не сержусь.

Под кроватью она нашла маленький грязный носочек. Второй Адам куда-то закинул. Она сжала его в руке, и вдруг ей показалось, что она сжимает нежную ручку своего маленького братика.

Это был уже конец июля, суббота.

– Что ж, пора, – сказал Бартон. – Уже десять часов. Надо трогаться.

Они спустились в лифте в молчании, не глядя друг на друга. В гараже служитель, подогнав машину, заметил приветливо:

– Папа с дочкой отправляются на прогулку?

– Вроде того. – Бартон попытался улыбнуться в ответ, но улыбка получилась какой-то кривой.

Они отправлялись навестить Мэг в клинике. Так они называли между собой больницу, в которой она находилась.

– Ты уверен, что мне стоит туда ехать? – спросила Каролин, садясь в машину.

– Да, милая. Очень важно, чтобы она увидела тебя.

В последний их визит ничего хорошего не получилось. Сначала Мэг встретила Каролин с улыбкой, а потом вдруг ее лицо застыло в неподвижной маске. Зато прорвался ее голос и задвигались руки. Она указывала пальцем на Каролин и истошно кричала:

– Вот она! Убийца!.. Убийца!.. – Прибежали медсестры и увели Мэг. Этот крик запечатлелся в памяти Каролин навечно. Отец сжал дочь в объятиях.

– Не плачь, дорогая, – безуспешно утешал он ее. – Постарайся понять Мэг. Ей очень тяжело. Но со временем станет легче. Уже сейчас ей гораздо лучше. Она знает, – добавил отец, – ты совсем не виновата в том, что произошло. Это была только случайность.

Но Каролин уже сейчас с ужасом вспоминала лицо Мэг, как она кричала и как ее уводили медсестры. Она кричала так, словно Каролин убивает все, на что упадет ее взгляд.

Она взглянула на свои руки. На руки убийцы.

– Сегодня как раз подходящий день, – говорил отец, аккуратно вписываясь в сутолоку уличного движения. – Доктор Рейнолдс сказал, что наступил явный прогресс. Надеюсь, через пару месяцев мы сможем забрать Мэг домой.

Дорога к Вестчестеру изобиловала поворотами, и Каролин стало немного дурно. Она подумала, что если ее стошнит, то, может быть, папа избавит ее от визита к Мэг. Но ничего такого не произошло.

Они благополучно добрались до больницы. Оставив машину на стоянке, отец и дочь вошли в ярко освещенный солнечным светом приветливый холл.

Администратор поднялась со своего места за столом и встретила их улыбкой.

– Мы хотели бы повидать миссис Эндрюс, – сказал Бартон.

– У нее сейчас как раз уборка в комнате. Подождите буквально одну минуту, пожалуйста.

Она лучезарно улыбнулась Каролин, как будто та не была убийцей и виновницей того, что Мэг теперь стала пациенткой этой больницы.

– Почему бы тебе не погулять в саду? – обратился к ней отец. – Я тебя позову…

Каролин послушно вышла в сад. Какой-то старик в инвалидном кресле сидел возле цветочной клумбы. Девочка загадала: если она будет добра к этому несчастному и хоть чем-то порадует его, встреча с Мэг пройдет благополучно.

– Хотите, я сорву вам цветок? – спросила она.

Старик уставился на девочку и начал что-то бессвязно бормотать.

– Вот и ваши гости, – нарочито бодро произнесла медсестра.

Комната Мэг была небольшой, но светлой и уютной. На кровати лежало покрывало с подсолнухами, а яркие копии импрессионистов украшали стены. Такой, наверное, была комната Мэг в детстве и когда она ходила в школу, а потом в колледж, все то время, пока у нее не появился Адам.

Мэг хорошо выглядела. Она недавно помыла голову, и ее пушистые волосы блестели на солнце. Правда, она немного пополнела, но это ей даже шло, как и легкое розовое платье, и серьги.

– Бартон! – воскликнула она, и супруги тут же крепко обнялись.

– Как поживаешь? – спросил он.

– Я? Я отлично. – Она откинула голову и засмеялась.

Потом ее взгляд переместился ниже и за спину мужа.

– О боже! Каролин! – Мэг развела руки для объятия, и девочка устремилась к ней, к своей любимой Мэг.

Но вдруг красивое лицо Мэг сморщилось, руки безвольно опустились. Потом, крепко сжав кулаки и склонившись над Каролин, Мэг только повторяла:

– Убирайся! Уведите ее отсюда!

На обратном пути Бартону пришлось все время съезжать на обочину, потому что Каролин тошнило.

После ее возвращения в машину он все повторял, словно заводил одну и ту же пластинку:

– Ты же знаешь, что она не отвечает за свои слова. У нее это временное помрачение рассудка. Никто тебя не винит. Это был несчастный случай. И она это знает.

Каролин опять тошнило, а Бартон между тем продолжал:

– У меня появилась неплохая идея, как мне кажется. Хочу с тобой посоветоваться. Доктор сказал, что в следующем месяце Мэг можно будет отпустить домой на некоторое время – проверить ее реакцию на прежнюю обстановку и все такое. Я думаю, что наступил подходящий момент для тебя навестить Зоэ. Надеюсь, ты одобришь мое предложение. Ты всегда получала удовольствие от поездок в Калифорнию.