Текст книги "Каролин и Каро"
Автор книги: Мэри Шелдон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)
Часть третья ЛИЛОВЫЙ БАРХАТ
Каролин
Хуже всего ей было среди ночи. Около двух после полуночи Каролин просыпалась и, поднявшись с кровати, вглядывалась в темноту своей спальни. Белые занавески на окне, стол, шкаф с книгами. Все было в порядке. Все было даже хорошо. Только девочка обливалась холодным потом.
Снова и снова она вспоминала, как летели разноцветные кольца, задевая за горлышки пустых бутылок. И зацепившийся красный шарик. И истошный женский крик.
Было невыносимо, оставалось только мечтать, чтобы однажды страшные воспоминания перестали будить ее среди ночи.
Днем было немного легче, хотя воспоминания по-прежнему не отпускали девочку. Она планировала каждый час. Ванна, школа, домашнее задание, сон. Каролин пыталась что-то читать, но маленькие мальчики в книгах напоминали Адама. В когда-то любимой книжке “Маленькие женщины” одну из сестер звали Мэг. Слушать музыку стало просто невыносимо. Вышивание оказалось самым безопасным занятием. Подсчет стежков заполнял голову.
И все-таки дни были гораздо безопаснее. Каролин нравился строгий распорядок в школе. Всегда знаешь, что за чем следует – уроки, обед, прогулка. Ни о чем не надо задумываться.
И сама школа ей тоже нравилась – строгое кирпичное здание с белыми ставнями и развевающимся флагом над парадным входом.
У Каролин была отдельная комната, но дверь в нее она всегда держала приоткрытой. Было приятно слышать щебет девочек в коридоре. Иногда ей грезилось, что, закончив школу, она станет монахиней и тогда ее будут окружать только женские голоса.
С нынешними одноклассницами было легко общаться. У большинства из них отцы служили в армии, и девочки, постоянно переезжая с места на место, не воспринимали ничего слишком серьезно.
Правда, настоящих подруг Каролин себе здесь не завела. Это требовало слишком больших усилий, на которые сейчас она была не способна. Но кое-что она все же делала. Это был только ее секрет. Частенько на своих подушках девочки обнаруживали то осенние листья, то маленькие шоколадки.
Им казалось, что в школе завелось доброе привидение, но они не могли себе даже представить, кто на самом деле был этим привидением.
О своей трагедии Каролин никому не рассказывала.
Однажды вечером Каролин спустилась вниз, в подвал, где размещались душевые. По пути она заглянула в распахнутую дверь комнаты Фионы Маршалл и увидела, что около десятка девочек расселись на полу.
– Эй, Каролин, иди к нам! – прокричала ей Фиона.
Каролин вошла внутрь и спросила:
– А чем вы занимаетесь?
– Играем. В игру под названием “Скажи правду, или проиграешь”.
– Как это?
– Садись, сейчас увидишь. Каролин присела на пол.
Шарлин Пери была первой. Она проиграла, не угадав, что бывает в первую брачную ночь, поэтому ей пришлось задрать юбку выше талии.
За ней последовали другие девчонки, которые вполне успешно справились с каверзными вопросами. Так всем было интереснее – узнать кое-какую правду.
Наконец дошла очередь до Каролин.
– Правда или проигрыш, – напомнила ведущая игры. – Расскажи о самом плохом поступке в своей жизни или выпрыгни из окна.
У Каролин запылало лицо. Казалось, что кожа вот-вот порвется и кровь из раскаленных сосудов выплеснется наружу. Взгляды девочек были устремлены на нее. Неужели они все знают?
С невинными лицами подруги ждали ее ответа. И Каролин решила рассказать. Ей казалось, что девочки обязательно поймут, что случилось в тот день.
Только слова почему-то застряли в горле. Каролин поднялась и, нервно улыбаясь, шагнула к окну.
Телефон отвечал Каролин длинными гудками. Пока она ждала, что кто-нибудь возьмет трубку, у нее вспотели ладони.
– Алло?
– Папа?
– Каролин? – Он был удивлен. – С тобой все в порядке?
– Да.
– Как твоя лодыжка?
– Доктор говорит, что гипс можно будет снять через неделю.
– Отлично. И больше не вздумай прыгать в окна.
– Хорошо, папа.
Он не спросил ее, почему она это сделала. Вероятно, догадался о причинах или подумал, что ей захотелось таким дурацким способом обратить на себя внимание. А может, испугался, что она свихнулась, как и Мэг.
– Папа, я все думаю о Дне благодарения. – Пауза в телефонной трубке была мучительно долгой.
– Я сожалею, лапочка. Время еще не наступило. У Мэг наметился прогресс, и желательно ее не травмировать. Я советовался с миссис Тэл-бот, и она сказала, что ты можешь остаться на праздники в школе, многие девочки тоже не разъедутся по домам.
Каролин закусила губу почти до крови.
– А Рождество? Может быть, на Рождество? – Она вцепилась в трубку, ожидая, когда кончится эта затянувшаяся пауза.
– Поживем – увидим, – последовал нейтральный ответ.
Каролин уже повесила трубку, но тут вспомнила, что не сказала привычного “Люблю тебя, папочка”.
Она тут же набрала номер, но услышала голос Мэг и, не вымолвив ни слова, снова отключилась.
Ночь была ледяной. Карелии распахнула окно и, закрыв глаза, подставила свое лицо горьковатой прохладе. Казалось, она слышит музыку звезд – протяжную и сладкую. Только потом она догадалась, что это звучит приемник в холле.
Девочка закрыла окно и села в кровати, в полной тьме прислушиваясь к доносившейся песне. Она не разбирала слов – только голос, словно лившийся из снежного леса.
Внезапное появление Карелии удивило Дженис.
– Прости, что побеспокоила тебя, – сказала Каролин. – Скажи, у тебя сейчас играла музыка?
Дженис кивнула.
– Что, слишком громко? – Она жестом пригласила Каролин присесть. – Хочешь пирожное, мне его прислала сестра?
– Нет, спасибо. – У Каролин почему-то перехватило дыхание. – Я хотела узнать: что это за музыка?
– “Песни из Камелота”.
Дженис протянула ей обложку диска, где акварельное озеро и замок были скрыты туманом.
– Это какой-то новый парень из Англии. Тристан. Сестра, кстати, написала, что скоро он станет покруче Донована. Симпатичный, правда?
Нет, он не был таким уж симпатичным, но Каролин поняла, что всю жизнь ей хотелось увидеть именно его лицо.
– Хочешь, включу его еще раз? – осведомилась Дженис.
– Нет, спасибо, – отказалась Каролин.
– Тогда приходи ко мне чуть позже. Будем есть пирожные и послушаем весь альбом.
Каролин была благодарна, но идти на вечеринку и слушать Тристана в комнате, полной девочек, ей не хотелось.
Каждый четверг ученицы школы могли выезжать в город. Каролин, никогда не интересовавшаяся этим, сегодня решила отправиться со всеми.
В два часа все девочки собрались внизу.
– Разберитесь по парам, – скомандовала директриса, когда они приблизились к городской окраине. – Не уходите дальше Кросс-авеню. Встретимся здесь же через полтора часа. И не опаздывайте.
Каролин досталась в спутницы толстушка по имени Мериголд.
– Куда мы идем?
– В книжный магазин, – без раздумий заявила Мериголд. – Я хочу купить новую книгу.
Они вошли в магазин. Мериголд сразу же отыскала нужную книжку и, прислонившись к стене, уткнулась в нее. Каролин, немного потоптавшись рядом, тихонько отворила дверь и выскользнула на улицу. Всего лишь на пять минут – Мериголд и не заметит ее отсутствия.
Лавка, где продавали диски, была всего в нескольких кварталах. Разыскав “Песни из Камелота”, Каролин рассматривала бледное лицо Тристана, пока ей пробивали чек, отсчитывали сдачу и опускали пластинку в пакет.
Каролин взглянула на часики. Сорок пять минут пролетели незаметно, и лучше бы ей вернуться в книжный магазин к Мериголд. Она заторопилась обратно, но на углу оживленного перекрестка заметила витрину, где были выставлены кукольные домики.
Каролин заколебалась. Пять минут. Ведь можно подарить себе эти пять минут, пока Мериголд упивается своей книжкой.
Она вошла в магазинчик.
– Привет! – Женщина готовила витрину к Дню благодарения. – Прости, у нас тут пока еще беспорядок.
Каролин улыбнулась.
– У вас все замечательно. Как бы мне хотелось помочь вам.
– Почему бы и нет? Мне как раз нужны маленькие, ловкие ручки, такие, как у тебя.
– Боюсь, что у меня нет времени.
Кукольный столик выскользнул из пальцев женщины, и тут же все фигурки посыпались на пол следом за ним.
Каролин бросилась осторожно подбирать их, восстанавливая прежний порядок.
Вдвоем они соорудили потрясающий кукольный банкет. Несколько кукол сидели за столом, другие стояли, держа в руках тарелки, среди них встречались фигурки индейцев и пилигримов, а под столом маленькая черная собачка замерла над своей миской.
Опустившись рядом с ними на колени, Каролин счастливо улыбалась. Это был настоящий День благодарения.
Тут ее взгляд упал за окно. Она увидела залитое слезами лицо Мериголд и всех своих одноклассниц.
– Я должна идти, – встрепенулась девочка. – Спасибо, что позволили мне помочь.
– Тебе спасибо, – улыбнулась женщина, – ты можешь заходить сюда, когда захочешь.
В тот же вечер Каролин вызвали в кабинет директора школы.
Миссис Тэлбот приняла ее стоя и не предложила Каролин присесть.
– Я так поняла, что ты нарушила самое главное наше правило.
Каролин молча кивнула. Голова ее была словно налита свинцом.
– Ты можешь представить себе, как все волновались?
– Простите меня. Я не подумала об этом. Я была очень увлечена и забыла о времени.
Глаза миссис Тэлбот вонзились в нее, как две рапиры.
– Что тебя так увлекло?
Каролин рассказала все до мельчайших подробностей, не забыв упомянуть даже черную собачку возле миски с праздничной индейкой.
– Я заметила девочек, только когда взглянула в окно, – закончила она.
– Теперь мне понятно, – задумчиво произнесла миссис Тэлбот и наконец-то опустилась в кресло за внушительным письменным столом.
– Здесь нет твоей вины, Каролин, ты действительно не хотела этих неприятностей. Но, к сожалению, школьные правила требуют от меня наказать тебя. Ты публично извинишься перед воспитательницей, и две недели не будешь покидать территорию школы.
Каролин закусила губы чуть не до крови.
– Вы сообщите об этом моему отцу?
– Нет. Это была неосторожность, а не злой поступок. Я не вижу причины беспокоить твоего отца. Искренне скажу, мне нравится то, что ты была готова на помощь. Я знаю, ты пережила нелегкие времена, – тут она сделала паузу. – Думаю, ты можешь снова пойти в этот магазин. Я скажу это твоему воспитателю.
– Спасибо, миссис Тэлбот, – у Каролин перехватило дыхание.
Директриса улыбнулась:
– Тем более что впереди Рождество.
Декабрь выдался прекрасным, но морозным. Каролин старалась не думать о приближающемся Рождестве и о том, где она его проведет. Все ее мысли были сосредоточены только на той витрине, которую она украшала к Рождеству. Время, которое Каролин проводила в магазине игрушек, было великолепным. Миссис Тэлбот сдержала свое слово и, кроме четверга, отпускала ее туда и по субботам.
Витрина становилась все совершеннее, Каролин добавила еще, как истинный художник, несколько штрихов, покинула пространство за стеклом и вышла на улицу, чтобы взглянуть на свою работу глазами прохожих. Карелии улыбалась, глядя на все это великолепие.
Рождественская елка сияла среди сугробов искусственного снега, а кукольный домик был полон сказочной жизни. К нему ступал по снегу румяный Санта-Клаус с полным мешком подарков, из которого высовывались крохотные пестрые чулочки со сладостями и игрушками.
Рождество приближалось с каждый днем. Все девочки разъезжались по домам.
– Каролин, я иду в кладовую, – она услышала голос воспитателя, – принести твой чемодан?
– Нет, – сказала Каролин и поспешно добавила, заметив, как удивленно на нее все посмотрели: – Не сейчас.
Она ждала вестей от отца, но он не звонил. Только восемнадцатого декабря она получила телеграмму, но с другого конца континента.
“Не могу провести Рождество без моей милой девочки. Высылаю билет. Люблю тебя. Зоэ”.
Оказывается, из автомата, откуда сыплются при выигрыше одни лишь пятицентовики, может выскочить и серебряный доллар. Теперь Каролин могла отправиться за чемоданом, пойти в город и выбрать матери рождественский подарок и ощутить зависть других девочек – ведь только она одна из всех полетит на каникулы в солнечную Калифорнию.
Рождество в Лос-Анджелесе – это что-то невероятное! По-летнему тепло. Дома и деревья обвиты гирляндами сверкающих лампочек, а серферы покоряют океанские волны, нацепив яркие шапки Санта-Клаусов.
Каролин развлекалась от души. Она не вспоминала ни об Адаме, ни об отце и Мэг. Вместе с Зоэ они украсили елку золотыми шарами. На вагончике с конной упряжкой они совершили путешествие в Пасадену, а после рождественского обеда отправились в театр, где по традиции давали классического “Щелкунчика”. Зоэ была неотразима и флиртовала с каждым встречным Санта-Клаусом.
В канун Рождества Каролин и Зоэ припрятали под елкой подарки друг для друга, а наутро принялись их распаковывать.
Зоэ первой вскрыла в нетерпении коробку, полученную от Каролин. Там была музыкальная шкатулка.
– Такой красивой вещи я и представить себе не могла, – произнесла Зоэ шепотом, но это донеслось до Каролин, и она зарделась румянцем от гордости.
Зоэ протянула ей большой пакет.
– Это прибыло вчера от твоего отца.
Каролин достала из пакета элегантное красное пальто, но тут же отложила его в сторону. Ей не хотелось думать сегодня об отце.
Дальше пошли подарки от Зоэ – юбки и блузки, свитер и берет под цвет ему, альбом с новым мюзиклом “Волосы” и красивые сережки. В последней коробке лежало платье. Настоящий вечерний наряд из лилового бархата.
– Вот это мой настоящий подарок, – сказала Зоэ. – Я не могу поверить, что тебе уже двенадцать, а у меня до сих пор нет твоего профессионального портрета. В четверг мы идем фотографироваться.
В назначенный четверг Каролин и Зоэ появились в салоне Элизабет Арден.
– Тобой займется Роберто, – предупредила Зоэ. – Он гений.
Роберто поцеловал маленькую ручку Каролин.
– Ты выглядишь, как молодая Катрин Денёв, только гораздо милее, – произнес он галантно.
Из салона Зоэ забрала дочку в полдень. Лиловое вечернее платье висело на плечиках в салоне автомобиля. Они ехали в Голливуд.
– Ты запомнишь этот день на всю жизнь, – Зоэ была взволнована. – Не всякой девочке выпадает удача позировать самому Хансу Ласки. Ты слышала о нем?
– Боюсь, что нет, – смутилась девочка. Зоэ горестно вздохнула.
– Конечно, нет, ведь ты выросла с Бартоном. Ханс Ласки был величайшим фотографом, его работы выставлялись в лучших музеях мира, он снимал всех звезд экрана и сцены, когда те находились в зените их звонкой славы.
– Я повстречалась с ним на одной вечеринке, когда еще только приехала в Голливуд. И ты знаешь, как он помог мне, едва только появилось мое агентство? Он совершенно бесплатно фотографировал всех моих детишек! – Зоэ загадочно улыбнулась. – Это большая удача, что он сейчас здесь, вообще-то он живет в Бостоне. И ты знаешь, что он сказал, узнав, что ты тоже здесь? “Настало время сделать портрет твоей настоящей дочки!”
Они вошли в громадное кирпичное здание, где, оказывается, размещался съемочный павильон и где их встретил седенький, маленького роста и какой-то скрюченный старичок.
Зоэ расцеловалась с ним и представила Каролин. Ханс Ласки всмотрелся в девочку. Глаза его были в красных прожилках. Каролин от такого взгляда стало не по себе.
– Ты можешь переодеться здесь, за занавеской, – вот и все, что сказал старик.
Ханс Ласки усадил ее на высокий вращающийся стул, направил осветительные приборы, взъерошил волосы. Потом откуда-то вытащил камеру и начал снимать:
– Наклони голову. Нет, в другую сторону. Подними глаза. Не так высоко. Расслабь руки. Сиди свободно.
Каролин чувствовала себя ужасно. Поза ее была неудобной, а улыбка вымученной. Но, посмотрев на Зоэ, стоящую где-то в сторонке, она вспомнила, что эта съемка – ее своеобразный подарок для матери.
Ближе к концу сеанса она услышала, как с шумом отворилась металлическая дверь павильона, и кто-то появился за спиной фотографа. Приборы так ярко светили ей в глаза, что Каролин не могла разобрать, кто этот молчаливый наблюдатель. Только когда он пошевелился и тронул старика за плечо, она поняла, что это очень высокий худощавый мальчик.
– Дедушка!
– Стивен! – повернулся старик. – Что, уже пора?
Ханс Ласки спрятал камеру и положил руку на плечо мальчика.
– Это мой внук Стивен, – сказал он и вернулся за камерой. – Я почти готов, дай мне еще одну минуточку.
Ласки упорно отщелкивал кадр за кадром. При первой же удобной возможности Карелии внимательно посмотрела на Стивена. Казалось, ему лет четырнадцать. Яркий румянец горел на его бледных щеках, а мягкие кудрявые волосы были хорошо уложены. Каролин почувствовала, как ее бросило в жар.
– Да, жарковато стало, – сказал он дружелюбно, отключив лампы.
Они все вместе покинули студию.
– Спасибо тебе, дорогой мой! – Зоэ расцеловала старого фотографа в обе щеки.
Каролин же была слишком смущена, чтобы вымолвить хоть слово. На самом деле она не могла придумать, что же такого можно сказать Стивену, и наконец прошептала: “Счастливого Рождества”. Правда, потом смутилась еще больше – ведь Рождество уже кончилось.
Вечером Зоэ отправилась на деловой ужин, а Каролин в тишине побродила по дому. Очутившись в прихожей с огромным зеркалом, девочка долго разглядывала свое, казавшееся ей заурядным, отражение.
Она открыла шкаф с пластинками и сразу увидела альбом. Неожиданно у Зоэ оказался альбом Тристана “Песни из Камелота”. Каролин положила пластинку на проигрыватель и под пение Тристана начала танцевать. Она притворилась, будто у Тристана лицо Стивена Ласки, а Стивен Ласки поет, как Тристан. Она танцевала с ним. Он пел только для нее.
Внезапно она остановилась и снова подошла к зеркалу. Вот теперь она была прекрасна, она сияла. Каролин закрыла глаза руками.
На протяжении весеннего семестра Бартон неоднократно звонил ей и повторял, что они с Мэг вот-вот переедут в новую квартиру. Доктора настаивали на перемене обстановки, и он готов был с ними согласиться. “Ради улучшения состояния Мэг, конечно” – так он объяснил причину их переезда в недавно построенное при его участии здание на 62-й улице. Каролин понравится их новое жилище, повторял Бартон, и все каникулы девочка сможет провести там вместе с ним и Мэг.
Каролин перешагнула порог новой квартиры и остолбенела. Все здесь ей было незнакомо. Обстановка, ковры, картины на стенах. Другими были даже книги на полках. Отец показал ее комнату.
– А где мои вещи? – спросила она с дрожью в голосе. – Кровать, шкаф, мои куклы?
– Все хранится на складе.
Каролин постаралась с этим примириться. Она – словно Спящая Красавица, ее мирок застыл, ожидая пробуждения, ожидая, когда все вернется на свои места.
Здесь же ничто не напоминало о прошлом.
Лауру заменила вежливая кореянка Ким, которая почти не говорила по-английски.
Мэг выглядела неплохо, немного поправилась и отрастила длинные волосы.
Увидев Каролин, она даже обняла ее:
– Рада, что ты проведешь с нами это лето.
Было несколько странно чувствовать себя гостьей в отцовском доме.
Однажды утром, спустившись в кухню на завтрак, Каролин, к своему удивлению, столкнулась лицом к лицу с Мэг. Та явно ждала встречи с ней.
– Мои часы остановились. – Ее глаза были испуганными.
Каролин не понимала причин такой паники. Мэг никуда не выходила, и часы были ей ни к чему.
– Их нужно отремонтировать.
– Не беспокойся, я знаю, где можно это сделать, – сказала Каролин, – если хочешь, я туда сбегаю. Мне совсем не трудно.
– Нет! – после долгого молчания ответила Мэг. – Они сказали, что я должна больше гулять.
– Мы можем пойти вместе. – Каролин улыбнулась и добавила: – Мы хорошо прогуляемся, правда?
Они шли медленно, не торопясь, по Лексингтон-авеню. Правда, Мэг поминутно вздрагивала при малейшем резком звуке, поэтому уличное движение с его резкими торможениями и гудками доставляло ей мучение. Страдала и Каролин. Она помнила их совместные и такие радостные прогулки по Нью-Йорку.
Они почти миновали витрину лавки подержанных товаров, когда Мэг задержалась и указала на пару выставленных там ботинок, полинявших от времени.
– Когда-то я хотела купить их тебе.
– Для костюма Флосси?
– Да.
– Это был великолепный подарок, – осторожно сказала Каролин.
– Мне кажется, тот костюм тебе не понравился, ты никогда больше его не надевала.
– Нет, наоборот, я очень любила его, только кто-то написал на его подоле “Убирайся в ад”.
– Да уж. – Мэг наклонилась к Каролин и вдруг заявила: – После того, что ты сделала, конечно, ты попадешь туда.
И, закрывшись ладонями, женщина завопила.
– Мне очень жаль, дорогая, – сказал Бартон следующим вечером, усаживая дочь в поезд и отправляя обратно в школу.
– Я знаю, – ответила она.
– Я уверен, летняя сессия пойдет тебе только на пользу. Мы обязательно увидимся на Рождество. Доктор немного изменил курс лечения Мэг. Она быстро пойдет на поправку.
Каролин поцеловала отца на прощание.
Каролин сидела в библиотеке, когда ее срочно вызвали к директрисе. Собирая свои книги и записи, она с тревогой думала, что же плохого она могла натворить.
Однако миссис Тэлбот встретила ее весьма приветливо.
– Присаживайся, Каролин. – Она указала на стул по другую сторону начальственного стола. – Я только что получила очень приятное послание от твоего друга, молодого человека, которого зовут Стивен Ласки.
На какой-то момент Каролин растерялась, силясь вспомнить, кто такой Стивен Ласки, а когда это имя высветилось в памяти, ее охватило смущение.
– Он вообще-то не совсем друг, скорее знакомый. Вернее, его дедушка дружит с моей матерью. Сама я видела его только однажды.
Миссис Тэлбот как-то сразу поскучнела.
– А ты не отказалась бы встретиться с этим молодым человеком, Каролин? Он пишет, что повстречался с твоей матерью, и та попросила его повидать тебя. Он как раз собирается побывать в наших местах и хочет пригласить тебя выпить с ним чашку чаю. В среду, во второй половине дня.
– Я не смогу, – поспешно заявила Каролин. – У меня в среду как раз в это время занятия по французскому.
– Я разрешу тебе их пропустить, – сказала миссис Тэлбот.
– Ну, Каролин, расскажи, как он выглядит?
Все девочки школы были взбудоражены известием о том, что малышка Каролин Эндрюс идет на чай с мальчиком.
– Я даже не представляю как! – холодно отвечала она любопытным. – Я не видела его с двенадцати лет и практически забыла.
В среду в полдень такси остановилось у подъезда школьного здания. Все девочки следили из окон, как Каролин здоровается со Стивом, и отметили, что мальчик очень хорош собой. У Каролин тоже сложилось такое впечатление. Ресницы и волосы остались прежними. Он лишь немного повзрослел, и это еще прибавило ему обаяния.
– Тебе совсем необязательно было затруднять себя, – сказала Каролин.
– Все в порядке. В любом случае я был должен побывать в Нью-Хэмпшире – присмотреть себе колледж. Для меня это приятная встреча. – Он, улыбаясь, смотрел на нее. – Не хочешь прокатиться в город? Здесь рядом есть неплохая кондитерская.
Общаться со Стивом было легко, и это доставляло ей удовольствие. И невозможно было не смеяться взахлеб, когда он, поедая одно пирожное за другим, размазывал крем по лицу и обсыпал подбородок сахарной пудрой.
– Твоя мама шлет тебе привет. Говорит, что не может дождаться тебя.
– Я тоже скучаю по ней, – призналась Каролин.
– Я хотел бы оказаться на твоем месте. Проводить каникулы в Калифорнии.
“Нет уж, тебе лучше не быть на моем месте, – едва не вырвалось у Каролин. – Вряд ли ты был бы счастлив, если бы твой отец не пускал тебя в дом, потому что из-за тебя твоя мачеха впадает в безумие”.
Она сменила тему:
– После колледжа ты сможешь поселиться где угодно, хоть в Калифорнии.
Это увело их разговор в русло его планов на будущее. Стивен рассказал, какой колледж он себе выбирает, потом они поговорили о школах, в которых учились сейчас, о любимых и нелюбимых предметах, об учителях, кто из них нравился, а кого с трудом можно было терпеть. Наконец официантка принесла им счет.
– Расходы пополам, – заявила Каролин.
– Не смеши меня.
На обратном пути к ее школе они прошли мимо магазина, где витрина была трогательно украшена к Пасхе.
Стивен задержал шаг:
– Жаль, что со мной нет моей камеры. Я бы сфотографировал это чудо.
Карелии улыбнулась с достоинством:
– Спасибо за комплимент.
Стивен вопросительно посмотрел на нее.
– Это моих рук дело, – объяснила она, зардевшись. – Большую часть витрины оформила я.
– Великолепно! – искренне восхитился он. И счастливая волна накрыла Каролин с головой.
Стивен распрощался с ней у парадного входа.
– Я так рад, что мы снова повстречались. Если все кончится тем, что я поступлю в какой-нибудь местный колледж, то, надеюсь, мы будем видеться часто.
Из окон общей спальни девочки наблюдали, как высокий красивый юноша наклонился и поцеловал Каролин в щеку.
В последние два года бизнес шел довольно сносно, и Зоэ наконец купила небольшой домик на Беверли-Хиллз с престижным адресом. Правда, он располагался несколько южнее Сансет-бульвара, но для начала и этого было достаточно.
Каро перешла в выпускной класс школы на Беверли-Хиллз.
– Это твой новый старт. Перестань жалеть, что пока нигде не снимаешься. Тебя еще заметят.
Сперва они вместе возлагали надежды на новые сериалы, но предложений не было. Зоэ не позволила дочери вернуться к рекламе – это был бы большой шаг назад.
– У тебя сейчас не очень удачный возраст, – объясняла Зоэ. – Подожди парочку лет, снимешь скобки с зубов, вырастишь грудь и увидишь, как все будет прекрасно.
Скобки с зубов были сняты, груди появились, но предложений сняться в кино не последовало. Каро все чаще вспоминала язвительную реплику, брошенную в ее адрес на вечеринке: “В тебе таланта ни на грош. Помяни мое слово…”
А пока Каро сменила школу и понастроила кучу планов: ей нужно порядком потрудиться, чтобы поступить в Стэнфорд, она станет президентом школьного клуба, у нее появится подруга. И самое главное – она, наконец, заведет себе парня.
В первый день занятий Каро поднялась с постели ровно в шесть и надела тщательно придуманный наряд – яркую юбку и белый топ, купленные неделю назад.
– Убей их наповал, – напутственно пробормотала Зоэ сквозь сон.
Школа была поблизости от дома, но Каро отправилась туда гораздо раньше.
Она обошла все здание, заглянула в спортзал с огромным бассейном, поднялась на верхний этаж в кафетерий, сияющий всеми цветами радуги, отыскала свой шкафчик. Наконец прозвенел первый звонок, и Каро вошла в класс.
Ее быстро окружили другие подростки, с шумом усаживаясь за столы. Ни одну девочку она не видела своей подругой, ни один мальчик не тянул на приятеля. Но ведь это же только первый день.
Шум вокруг напоминал гудение насекомых. Сквозь него Каро слышала смешки. Гул нарастал, захватив весь класс. Что-то знакомое было в нем. Оказалось, что все напевают песенку из ее сериала. Все громче и громче, пока пение не превратилось в хохот.
– Тишина! – скомандовал, войдя в класс, учитель. – Что здесь происходит? – И тут увидел пылающее лицо Каро.
В школе она не пользовалась популярностью. И не понимала почему.
– Потому что ты лучше их всех, – небрежно бросала Зоэ. – Помнишь, что я тебе говорила? Если высоко держишь голову, кто-нибудь непременно в нее выстрелит.
Каро не высовывалась. Но не проходило ни дня, чтобы пуля не попала ей в голову.
Она пробовала быть дружелюбной, но девочек это совсем не волновало. Когда все разбивались на группы перед тестированием, Каро никто не звал присоединиться. Когда все неслись в кафетерий на ланч, Каро не доставалось там места. И на пятничные вечеринки ее никто никогда не звал.
Это выглядело так, словно все девочки реальные и лишь она одна среди них другая. Словно все получили специальную инструкцию, прочитали особую книгу, узнали секретный код и никто не говорит ей об этом. Каро уже давно отказалась от идеи найти себе лучшую подругу.
Как и приятеля. Никто не интересовал ее.
В середине октября на уроке испанского появился новый ученик. Бледный и светловолосый, он словно пришел из кельтских легенд. Брайан Шеффилд.
Он занял место впереди Каро и улыбнулся ей. Едва она увидела его, на душе стало легче. Сразу появился сценарий и главная роль для девочки. Она влюбилась.
Всю неделю мысли о Брайане не покидали Каро. Прогуливаясь, она представляла, что Брайан идет рядом. Купив новое платье, она танцевала в темноте.
Наконец наступил понедельник, и Каро вновь сидела рядом с Брайаном на уроке испанского. Ей нравилось, как он был одет, все вещи выдержаны в серо-голубой гамме, и его крупный аккуратный почерк. Она представила, как может выглядеть любовное письмо, написанное им. Его серый свитер из исландской шерсти, висевший на спинке стула, потому что в классе было тепло, манил ее, и она специально уронила ручку и незаметным движением туфельки откатила ее вперед подальше, чтобы потом, наклонившись за ней, ненароком приблизиться к свитеру и коснуться его.
Она узнала, что он играет в баскетбол, и специально задержалась после уроков, чтобы посмотреть, как Брайан тренируется в составе школьной команды. Каро сидела на скамеечке в спортзале, притворяясь, что решает заданные на дом задачки по алгебре. А сама смотрела только на Брайана, следила за его гибкими, вкрадчивыми, но опасными для противника перемещениями по площадке и мечтала о том, что когда-нибудь будет приветствовать его как победителя, а он, обняв ее сильной рукой за плечи, прижмет к себе и одарит небрежным поцелуем.
Через пару недель Зоэ начала кое-что замечать.
– Ну, что вдруг случилось с тобой? Скрытная, задумчивая. Появился мальчик? Если так, то я тебя поздравляю. – Она рассмеялась. – Если будет нужна помощь, говори. Я неплохо знаю мальчиков.
Каро едва удержалась от скептической улыбки, вспомнив Грега, ударившего ее в комнате мотеля. Нет, она не могла согласиться с матерью.
– Только будь осторожна, – напутствовала дочь мудрая Зоэ. – Я знаю, они наобещают тебе луну с неба, только чтобы добиться своего.
Брайан ничего не обещал Каро. Он вообще ни разу с ней не заговорил.
Но Каро могла и подождать. Она знала, что ее время придет. Пока она вела беседы с Брайаном в своем воображении. Она рассказывала ему о своем детстве или смешные истории о том, как шли съемки “Бруклинских деревьев”. А он в ответ обязательно говорил ей, что не надо вешать носа и что ее звезда вновь вспыхнет на небе. Временами они просто молча держались за руки. Они были самой счастливой парочкой в школе, если не во всем мире.
Все-таки Каро иногда чувствовала себя одинокой и мечтала, чтобы процесс ускорился. Однажды она выведала его телефон у преподавателя испанского. Набрать номер было нетрудно, но что дальше? Ей не хотелось начинать отношения таким образом, и бумажка полетела в мусорную корзину.
Наступил январь. Как обычно в пятницу, Каро следила за игрой Брайана в спортзале. Благодаря ему команда выиграла, и Брайана несли на плечах через всю площадку.
