Текст книги "Винтовая лестница. Стена"
Автор книги: Мэри Робертс Райнхарт
Жанр:
Классические детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 41 страниц)
ГЛАВА ПЯТАЯ
Вскоре после приезда Джульетты стали появляться и другие дачники. Жара гнала людей из города раньше обычного, и окрестные имения постепенно заселялись. Приехала Марджори Пойндекстер, а Говард Брукс, ее жених, пока что находился в пути, на своей яхте под названием «Морская ведьма». В имении Бертонов поселились Дины. Тони Радсфорд занял свои обычные апартаменты в Брокстон-хаусе, и мало-помалу дачный поселок стал оживать.
Исчезли последние из дельфинов, потревоженные скоплением судов. Вдоль пляжа уже начал курсировать экскурсионный катер; попивая чай на веранде, я слышала крикливый голос гида, усиленный мегафонами: «А вот этот белый дом– это Сансет, собственность мисс Марши Ллойд из Нью-Йорка. А вон и сама мисс Ллойд сидит на веранде и ужинает».
Однако среди всего этого возбуждения я чувствовала себя довольно одинокой. Ясное дело– всех вновь прибывших уже известили, что у меня проживает Джульетта, а посему, из соображений деликатности или же простой осторожности, отдыхающие предпочитали держаться подальше от моего дома. Мне это не слишком нравилось. Обычно в Сансете все лето царило радостное оживление, теперь же казалось, будто и в самом деле чума– в образе Джульетты– поселилась у нас.
Однажды я узнала, что приехали Боб и Люси Хатчинсон, владельцы Лоджа, соседнего с Сансетом имения; в тот же день Люси пришла навестить меня. Я была наверху—вместе с электриком, который проверял проводку, а спустившись, застала ее в библиотеке беспокойно расхаживающей взад-вперед. Поздоровалась она со мной весьма небрежно.
– Слушай, Марша, – отрывисто заговорила она. – Это правда, что Джульетта здесь?
– Приехала на несколько дней. По крайней мере, я надеюсь, что это так.
– Несчастная ты простушка, – ядовито заметила Люси. – Ты же знаешь, что она такое. Стоит только позволить ей обосноваться здесь, и что тогда с тобой будет? Если уж на то пошло– что будет со всеми нами?
Я посмотрела на нее. В колонии дачников Люси была признанной модницей. Женщины постарше разглядывали ее наряды и по возможности копировали их; однако то, что чудесно смотрелось на стройной фигурке Люси, с ее копной ярко-рыжих волос и обожаемыми ею длинными сережками, – на некоторых из этих дам выглядело порой просто нелепо. Только Джульетта добивалась в этом успеха, а в одно лето ее успех у местных кавалеров сделался даже чересчур вопиющим– она едва не заполучила самого Боба Хатчинсона.
Это-то и имела в виду Люси, когда сказала мне в тот день:
– Передай ей, чтоб держалась от меня подальше– вот и все.
– Можно подумать, я сама в восторге от всего этого! – огрызнулась я.
– Ну, так и выставь ее отсюда, – грубовато заметила она. – Я серьезно, Марша. Милостью Божьей я сохранила Боба, но ведь из-за нее ты потеряла Тони Радсфорда, и тебе это чертовски хорошо известно. Если ты находишь это забавным, то я отправляюсь домой.
Что Люси и сделала, громко хлопнув входной дверью; на подъездной аллее она столкнулась с Джульеттой и, как я потом узнала, прошла мимо, сделав вид, что не заметила ее.
После ее ухода я погрузилась в невеселые раздумья. Джульетта и в самом деле отняла у меня Тони. Думаю, у них никогда не было ничего серьезного– всего лишь легкий флирт, и мы с ним по-прежнему оставались помолвленными, когда она развелась с Артуром; но тут наступили тяжелые времена, и фирма Тони пошла с молотка.
– Когда смогу позволить себе содержать жену, я вернусь, – сказал он мне тогда. – Не раньше.
Ничто не могло поколебать его решения, и, разумеется, со временем случилось то, что должно было случиться. Тони плыл по течению, положившись на волю случая. Так и не женился. Устроился куда-то на работу и кое-как перебивался. Но письма его приходили все реже и реже. И были они скорее дружески-нежными, нежели страстными. Когда же время от времени Тони приезжал из своей Филадельфии в Нью-Йорк, встречи наши все больше напоминали отчаянные попытки возвести мост над пропастью, возникшей между нами. Однажды я сказала ему, что все кончено и нам пора взглянуть правде в глаза. Он скорее удивился, нежели расстроился.
– Как хочешь, дорогая. Я всегда буду считать тебя самой замечательной девушкой из всех, кого когда-либо встречал. О, если бы все сложилось по-другому…
В тот вечер Джульетта спустилась к обеду в злобном настроении.
– Если Люси Хатчинсон считает, что может безнаказанно оскорблять меня, – изрекла она, – пусть лучше призадумается. Если бы я захотела, я могла бы немало крови попортить всем этим выскочкам, дамочкам из высшего общества.
– Лучше держись подальше от Боба, – предупредила я ее. – Люси настроена весьма воинственно.
Однако Джульетту это, видимо, даже порадовало. После обеда я набросила на плечи шаль и вышла погулять. Я просто поняла, что если проведу в ее обществе лишних пять минут, то непременно забьюсь в истерике.
Вечер выдался чудесный, и, уж конечно, его не подобало проводить в одиночестве. Я вдруг поймала себя на том, что думаю о художнике с холма. Интересно, увижу ли я его когда-нибудь? В конце концов, вполне возможно, что он уже уехал отсюда со своим автоприцепом. Но я выбросила мысли о нем из головы. Я же не романтическое дитя– в двадцать девять-то лет!
Повинуясь неожиданному импульсу, я в тот вечер решила нанести визит Динам. Чу-Чу трусила у моих ног. Возвращаться в общество Джульетты мне не хотелось, а тут, прямо через дорогу от меня, возвышался массивный дом с освещенными окнами. Я поднялась по крутой дорожке и нажала кнопку звонка у парадной Двери.
Меня впустил лакей, заметно удивившийся; на заднем плане маячил дворецкий. Я уже начинала испытывать некоторую неловкость, но когда увидела миссис Дин, одиноко сидящую у камина в огромной, симметрично обставленной гостиной, то вдруг порадовалась, что пришла. Одиночество явно тяготило ее, поскольку меня она приветствовала чуть ли не восторженно.
– Как мило, что вы пришли, – сердечно улыбнулась она. – Мэнсфилд тоже будет рад. Видите ли, мы никого здесь пока не знаем.
– Я ваша ближайшая соседка, – пояснила я. – Марша Ллойд. И когда я увидела, что у вас горит свет…
– Соседка! – воскликнула она. – Какое приятное слово! Как же давно я его не слышала!!
И тут я подумала (и с тех пор задумывалась над этим не раз), не является ли одиночество расплатой за богатство. Впрочем, в Агнесс Дин не было и намека на высокомерие. Взяв на руки Чу-Чу, она посадила ее к себе на колени (собачка этого терпеть не может). Я незаметно разглядела хозяйку дома– худая, изможденная женщина средних лет, хотя лицо ее, освещенное сейчас неярким пламенем камина, хранило следы былой красоты. Миссис Дин была в трауре.
– Год назад мы потеряли дочь, – пояснила она. – Поэтому и приехали сюда. Муж считает, что мне нужно знакомиться с людьми, общаться. У нас есть летняя вилла на озере Мичиган, но там чересчур тихо.
Приятно было сидеть у огня и разговаривать ни о чем. Я не стала упоминать о своей нежеланной гостье; впрочем, до Динов, возможно, и так уже дошли кое-какие сплетни насчет Джульетты.
Я поняла, что предстоящее лето страшит миссис Дин. Она никогда не любила шумного общества, а нас тут считают очень жизнерадостными и веселыми. Она же всегда любила свой дом, и, конечно, когда была жива ее дочь… – тут она осеклась, и подбородок ее дрогнул.
Поэтому я была рада, когда появился мистер Дин. До сих пор ясно вижу Мэнсфилда Дина, каким он предстал передо мной в тот вечер– плотного сложения широкоплечий мужчина с обозначившимся брюшком и громоподобным голосом. Он прокричал, что желает виски с содовой и льдом, наградил миссис Дин дружеским шлепком, весьма смахивающим на удар, и прорычал, что очень рад меня видеть.
– Хочу, чтобы Агнесс обзавелась здесь друзьями, – гудел он, словно церковный колокол. – Что толку сидеть вот так и мучиться. – Голос его смягчился. – Слезами горю не поможешь, а общение с людьми помогает. Я очень надеюсь, что добрые люди придут и помогут, – патетически воскликнул он. – Конечно, мы здесь никого не знаем, но ведь в доме столько места! И позднее мы сможем устроить парочку званых обедов.
Он прямо-таки очаровал меня, столь уверенный в себе, в своих деньгах и их силе; и в то же время от него исходила какая-то мягкость, доброта. У него была приятная улыбка, обнажавшая крупные белоснежные зубы; думаю, в тот вечер он сознавал, что ведет себя несколько нелепо, однако это его ничуть не тревожило. Одно было очевидным: его жизнелюбие, энергия, воля заметно подавляли мягкий характер жены, как, вероятно, подавляли и всех вокруг него.
– Мы пережили немало бед, – сказал он, – но ведь надо как-то жить дальше. И мы будем жить, не так ли, мамаша?
Его откровенность смутила меня. Я вдруг почувствовала себя чужой, как будто грубо вторглась в чужое горе, Агнесс Дин сидела безмолвно, не отрывая взгляда от пламени камина; после его прихода она вообще говорила совсем мало. Какой бы ни была трагедия их семьи, это была ее трагедия, а не его. Он был в состоянии продолжать жить обычной жизнью, заниматься делами, играть в гольф, пить виски с содовой, ходить в свои клубы. Но у нее не было такой отдушины. Она сидела наедине со своим горем.
Так состоялось мое знакомство с четой Динов, и я навсегда сохранила в душе то первое впечатление об Агнесс Дин, она словно стоит у меня перед глазами– хрупкая, убитая горем женщина в черном платье, одинокая в своем просторном доме в окружении богатства, которое ничего для нее не значит.
Мистер Дин отправился проводить меня до Сансета. Наедине со мной он перестал громогласно вещать, и я подумала– интересно, какая доля сердечности, демонстрируемой им перед женой, является чистейшей игрой? Впрочем, этого я не знаю и до сих пор.
– Надеюсь, вы еще к нам зайдете, – сказал он. – Ей нужны друзья. Просто милые женщины, с которыми она могла бы поговорить. Она почти ни с кем не общается.
Мистер Дин проводил меня до ворот. Я вдруг увидела дрожащий огонек в окне изолятора. Но он тут же погас, если это вообще не было плодом моего воображения. Однако меня больше обескуражило и расстроило мрачное лицо Уильяма, встретившего меня по возвращении.
– Мне очень неприятно сообщить вам это, мисс, но звонки снова трезвонят.
– Святые небеса! – в сердцах воскликнула я. – Но ведь электрик сегодня сказал, что проводка в порядке.
– Вполне возможно, – угрюмо отозвался он. – Может, все это не имеет никакого отношения к проводке.
Тем не менее, прежде чем лечь спать, я поднялась наверх и осмотрелась– просто чтобы чувствовать себя спокойней. Дверь в «госпитальный отсек» была по-прежнему заперта, и вскоре я уже крепко спала.
Проснулась я на следующее утро поздно– солнце ярко светило в окно, а рядом, держа в руках поднос с моим завтраком, стояла Мэгги с таким выражением лица, от которого непременно должны были скиснуть сливки для моего кофе.
Когда встанете и оденетесь, – изрекла она, – я вам кое-что покажу.
– Что именно? И где?
– В изоляторе, – ответила она и принялась методично доставать мою одежду. Я с раздражением посмотрела на ее чопорную фигуру.
– К чему такая таинственность? – досадливо поинтересовалась я. – Что такое произошло в этом чертовом изоляторе?
– Когда вы встанете и оденетесь, я вам все покажу, – тихо повторила она и больше не произнесла ни слова.
– А где миссис Рэнсом? Она уже проснулась? – в конце концов нарушила я затянувшееся молчание.
– Она давно встала. Взяла машину и поехала в поселок, к парикмахеру. И эта Джордан– вместе с ней.
– Тогда почему же ты говоришь шепотом?
Она не ответила, и, наскоро одевшись, я снова поднялась наверх по крутой лестнице; Мэгги следовала за мной. Наружная дверь в карантинный отсек была заперта, как обычно, однако все остальное было далеко но как обычно. Я открыла дверь, и взору моему предстал полнейший беспорядок. Все сундуки в прихожей были раскрыты, их содержимое разбросано по полу. Даже матрасы сброшены с няниной раскладушки, и все до единого ящики и коробки распотрошены.
Мэгги вошла следом за мной и дожидалась, пока я смогу перевести дух.
– Вы еще спали, когда Майку понадобилась сетка для окна подвала, – сказала она, – так что я достала ключ и поднялась с ним наверх. И вот что мы тут обнаружили. А когда я зашла в соседнюю комнату, там лежало вот это.
Она подвела меня к двери в изолятор. Сначала мне показалось, что все там по-прежнему. Но Мэгги вытянула палец в сторону одной из кроватей. Там лежал топор. Выглядел он совершенно буднично, но меня вдруг передернуло. Ведь это было острое и довольно опасное оружие.
– Ты уверена, что это не Майк принес его сюда?
– Он и порога этой комнаты не переступал.
– Это наш, домашний топор?
– Нет, мисс. Я спрашивала внизу. Наш старый топор лежит в дровяном сарае, где ему и полагается.
За исключением того, что одна из кроватей была слегка передвинута, сама комната оставалась такой же, какой я ее видела в последний раз. Окно было закрыто, и если кто-то проник сюда давнишним методом Артура—через решетку и по крыше, то никаких следов этот «кто-то» не оставил.
На лице Мэгги я прочла отражение собственных подозрений.
– Если хотите знать мое мнение, – заявила она, – то здесь поработала эта самая Джордан. Она вечно сует нос не в свои дела. Только… что ей тут понадобилось, мисс?
Я беспомощно оглядела обе комнаты.
– Не имею понятия, Мэгги, – сказала я. – Но больше никому в доме не рассказывай. У меня и без того хватает неприятностей.
В тот день все были слишком заняты, чтобы наводить там порядок, но прежде чем спуститься вниз, я сделала две вещи. Послала Мэгги за гвоздями и с помощью тупого конца топора заколотила окно, чтоб его нельзя было открыть, а затем проследила, чтобы Уильям и Майк, садовник, укрепили висячий замок на внешней двери.
Затем я спустилась вниз, к себе в комнату, и, пряча ключ в ящик комода, вдруг вспомнила, что оставила топорик там, где он и лежал, – на кровати. Мэгги хотела тотчас же вернуться за ним, но я решила оставить его там. Тогда мне это показалось несущественным.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Джульетта исчезла на следующий день.
Я не любила ее, но мне и до сих пор приятно сознавать, что хотя бы часть последнего вечера ее жизни прошла весело. Она весьма тщательно и изысканно оделась к обеду, и, помню, выпила несколько коктейлей еще до того, как мы уселись за стол. Очевидно, посещение парикмахера подняло ей настроение, и если ей и было известно что-то о состоянии «госпитального отсека» наверху, виду она не показала.
Я, со своей стороны, тоже несколько успокоилась. В тот день я забила восемнадцать мячей в гольфе и теперь с удовольствием просто сидела и отдыхала, не забыв выразить ей свое восхищение, которого она всегда так жаждала.
– У тебя красивое платье, – заметила я ей. И до сих пор словно воочию вижу, как она принялась самодовольно крутиться перед огромным зеркалом в стиле «чиппендейл», висящим в гостиной.
– В самом деле чудесное, – согласилась она. – И к тому же я похудела в талии на целый дюйм.
Она стояла там, высокая, стройная, с улыбкой на устах и свежезавитыми волосами, и пристально всматривалась в собственное отражение. Внимательно изучив свое лицо в ярком свете заходящего солнца, она удовлетворенно кивнула. И все это время, по мере того как часы на каминной полке неустанно тикали, отпущенный ей отрезок жизни неуклонно сокращался. Конец был близок.
Я даже рада, что Лиззи в тот вечер необычайно вкусно накормила ее и что я не стала возражать, когда позже, отправив Джордан за своей длинной накидкой с меховым воротником-стойкой, Джульетта заявила, что собирается взять машину.
– До смерти надоело сидеть тут в одиночестве, – призналась она. – Неужто сюда вообще никто не заглядывает? А я-то думала, что ты здесь гвоздь программы!
Тут она увидела мое лицо и насмешливо фыркнула.
– Значит, причина во мне, – хмыкнула она. – Это я, так сказать, большая неприятность маленькой Марши, да? Что ж, тебе известно, как разрешить эту проблему.
Она вышла, и вскоре я услышала шум отъезжающей машины. Впоследствии мы несколько недель ломали головы, размышляя над этой ее поездкой. Куда она тогда ездила? Кого повстречала? Связана ли была с этим катастрофа, разразившаяся на следующий день, а если да– то каким образом? Но когда мы наконец получили ответы на все вопросы, было слишком поздно, и это уже не имело никакого значения.
Едва она отъехала, как появился Тони Радсфорд.
– Прятался в кустах, пока не убралась эта дама, – признался он, широко улыбаясь. – До меня дошли слухи, что она здесь. Слушай, а в чем тут вообще дело? И как ты сама? Все так же стойко держишься?
– Чудесно, – ответила я. – Тони, если хочешь выпить, нажми кнопку звонка.
Он позвонил, а затем, вернувшись, пристально оглядел меня.
– Вижу, не так уж все чудесно, как ты говоришь, – был его вердикт. – Джульетта, да еще эти привидения. Уже одного из этих двух зол хватило бы, чтобы я, например, свихнулся.
– Но так же было не всегда, – напомнила я ему.
Он смущенно улыбнулся.
– Слушай, давай об этом забудем, а? Конечно, я вел себя как дурак. Может, просто потерял чувство юмора. А она была такой куколкой! – мечтательно добавил он. – Боже, до чего же она была милой куколкой!
Я с удивлением обнаружила, как мало меня все это теперь трогает. В былые времена, свались на меня столько треволнений, с какой радостью я склонила бы голову к нему на плечо, чтобы услышать обычные слова утешения!
– Мужчины находят успокоение в спиртном, а женщины – в словах, – бывало, говорил он. – Что бы мы без них делали?
Но в тот вечер я не испытывала к нему абсолютно никаких чувств. Он был так же хорош, как и всегда, и столь же безукоризнен в своем смокинге, однако я уже могла совершенно спокойно и равнодушно созерцать его. Получив свой хайбол, Тони удобно устроился в кресле у камина.
– А теперь расскажи, пожалуйста, обо всем, – попросил он. – Что ей надо? Только не говори мне, что она приехала из-за очередного любовного приключения– или из любви к Сансету…
– Просто ей понадобилась крупная сумма. Ну, вместо тех ежегодных алиментов, которые ей выплачивает Артур, – сболтнула я. – Разумеется, мы не в состоянии ей заплатить.
– Сколько же?
– Сто тысяч.
Тони присвистнул.
– Это же куча денег. Зачем они ей? Хочет снова выйти замуж?
– Если это так, то она весьма странно себя ведет. Мне кажется, Тони, она чем-то здорово напугана. Чем-то– или кем-то…
– Чтобы напугать ее, надо было основательно потрудиться, – заметил он с ухмылкой. – Лучше избавься от нее, Марша. Она ведь, дорогая моя, словно маленькая ядовитая пиявка. Всегда такой была и такою останется.
Вскоре после этого Джульетта вошла в гостиную. Мне она показалась встревоженной, но при виде Тони расцвела улыбкой.
– Ну и ну, вот так встреча, Тони, дорогуша! – воскликнула она. – Сколько лет, сколько зим!
– При взгляде на тебя кажется, что прошло всего-то месяцев шесть, – Тони поцеловал ей руку. – Как тебе это удается, Джульетта?
Она одарила его долгим взглядом.
– Надо вести добродетельную жизнь, Тони, – ответила она. – Рано ложиться, рано вставать. Слыхал ведь такое, а?
– Ну конечно, – буркнул он. – Ранней пташке достается червячок, или что-то в этом роде. И кто же в настоящее время появился у тебя на крючке?
Я слушала их, пока хватало сил. Джульетта усадила его на диван рядом с собой, Тони казался довольным и в то же время смущенным. Мне надоел их обмен «любезностями», я позвала Чу-Чу и отправилась прогуляться в сад. В садовом домике, приспособленном для отдыха слуг, все мои домочадцы вместе с Джордан, казалось, мирно трапезничали. Джордан восседала справа от Уильяма, держа в руках чашку с кофе и изящно отставив в сторону мизинчик– похоже было, что она тот самый скелет на пиру, что портит общее веселье.
Но вдруг Чу-Чу насторожилась, зарычала– и я увидела, что из тени кустов на аллею вышел какой-то человек.
Ночь была безлунной, и я не сразу узнала Артура.
Он тихонько окликнул меня:
– Марша, это ты?
– Артур! Что ты…
– Тише! Не надо, чтобы слуги знали, что я тут, – сказал он. – Я прилетел сегодня днем. Мэри-Лу думает, что я катаюсь на яхте. Где мы можем поговорить?
Я сказала, что в доме Тони и Джульетта, и предложила ему пройти вниз, к пруду. Мы уселись на скамейке, он закурил, и я увидела, какой у него осунувшийся и измученный вид. Итак, он скрыл от Мэри-Лу, что собирается поехать в Сансет. Его вторая жена ненавидела Джульетту, но Артур счел необходимым увидеться с нею, и со мною тоже.
– Я больше так не могу, Марша, – признался он. – А эта её последняя выходка лишь подтолкнула
меня к решительным действиям. Я по уши в долгах, а если еще учесть налоги и все прочее, то мне совсем крышка.
Он поведал мне, что собирается просить Джульетту удовлетвориться меньшим содержанием. Если она откажется, он обратится в суд и будет просить вообще освободить его от алиментов.
– Конечно, она поднимет шум, – сказал он. – Но я просто обязан что-то предпринять. Я задолжал всем, даже дантисту! А уж что касается служебных расходов… – Голос его вдруг прервался, и я взяла его руку в свою.
– Ведь я опять могла бы тебе помочь, – заговорила я. – Давать расчет слугам мне ужасно не хочется. Они здесь так давно служат, и что же они будут делать? Но ведь у меня есть мамин жемчуг. Знаешь, лучше нам от нее избавиться, если только сможем. И не только сейчас– а навсегда. Пока я могла, я терпела, но всему есть предел. Когда я думаю о том, что она с нами сотворила, то просто теряю рассудок.
Артур хмыкнул, голос его тем не менее повеселел.
– Вообще-то не стоит пока продавать мамин жемчуг, – он погладил мою руку. – Я и так обобрал тебя до нитки.
В этот момент откуда-то сверху до нас донесся голос Тони:
– Эй, Марша! Что ты там делаешь? Зарабатываешь себе пневмонию?
– Иду-иду, – поспешно отозвалась я и поднялась.
– Уговаривать ее, по-моему, бесполезно, – прошептала я брату, – но как только Тони уйдет, я за тобой вернусь.
– Не говори слугам, что я здесь, ладно? – попросил Артур снова.
– О'кей.
Тони с укоризненным видом дожидался меня у парадной двери.
– Мало того, что в течение часа из меня сосали кровь и завлекали в сети, так еще и ты покинула меня, – упрекнул он. – Пожалуйста, спаси мое доброе имя, Марша…
Когда я вернулась в гостиную, мне показалось, что атмосфера там как-то изменилась. Джульетта выглядела расслабленной и умиротворенной, Тони же почему-то стал чересчур молчалив. Шутливая беседа иссякла, и когда Джульетта пригласила его покататься вдвоем верхом на следующее утро, он отказался. Сказал, что уже договорился поиграть в гольф. Она недоверчиво вскинула брови и как-то странно на него посмотрела.
– Что ж, как хочешь, – изрекла она с невозмутимой полуулыбкой.
Они порядком наскучили друг другу. Тони еще пытался пересказывать какие-то местные сплетни, Джульетта уже откровенно зевала. За окнами совсем потемнело, пошел дождь. Я стала мучительно соображать, вспомнит ли Артур, где мы храним ключ от гаража, чтобы укрыться там…
Джульетта тем временем поднялась, и Тони понял намек.
– Бедные крошки совсем измучились, – сказал он. – Уже одиннадцать. Сколько ты здесь еще пробудешь, Джули?
– До тех пор, пока не улажу кое-какие дела, – пропела она, не уставши строить глазки бывшему ухажеру.
Я вышла проводить Тони в холл. Мне показалось, будто он хотел мне что-то сказать. Но дверь в гостиную осталась открытой, и, мельком глянув на нее, он лишь невыразительно попрощался со мной и рванул от дома, ревя мотором, – как всегда, на бешеной скорости. Дождь к тому времени уже начал утихать, в Сансет с моря полз холодный клубящийся туман, однако я все равно не решилась сразу же привести Артура в дом, хотя крыло, занимаемое слугами, уже погрузилось во тьму. Я вынуждена была ждать, пока Джордан уложит Джульетту в постель, со всеми вытекающими из этого последствиями– начиная от наложения кремов на ее лицо и кончая обкладыванием ее подушками и электрогрелкой. Плюс ко всему у Джордан имелась отвратительная привычка в самый последний момент вдруг крадучись спускаться в библиотеку за книжкой для Джульетты. Я знала, что мне придется ждать до тех пор, пока обе они не утихомирятся и не улягутся.
Оставив внизу гореть лампу, я поднялась наверх: минул почти час, прежде чем звуки, доносившиеся из комнаты, расположенной дальше по коридору, наконец-то затихли. Затем я услышала приглушенный голос Джордан, пожелавшей своей хозяйке спокойной ночи, и дверь в ее комнату с негромким стуком захлопнулась. Часы показывали половину первого, когда, приведя в дом Артура и усадив его сушиться возле камина в библиотеке, я снова поднялась наверх. Мне показалось, что где-то в глубине дома задребезжал звонок, но времени доискиваться, в чем дело, у меня не было. Я распахнула дверь Джульетты и бесцеремонно вошла к ней в комнату.
Обложившись со всех сторон подушками, она читала: подбородок у нее был подвязан на ночь, дабы не отвисали складки. Она была явно раздражена и посмотрела на меня с возмущением.
– Могла хотя бы постучать, Марша.
– Я не хотела никого будить. Джули, внизу тебя ждет Артур.
– Артур! – ахнула она. – Что ему надо?
– Полагаю, он сам тебе об этом скажет.
Она вылезла из постели, сорвала с подбородка повязку, а с головы– тщательно пришпиленную сеточку, призванную сохранить укладку. Лицо ее в тот момент никак нельзя было назвать миловидным. Без грима оно казалось грубым и напряженным, тем не менее выражало оно облегчение и надежду. Бог свидетель, я не хочу судить ее слишком строго. Джульетта попортила нам немало крови, но теперь-то я знаю, в какой тревоге она находилась все время. Если бы только она уехала, исчезла– возможно, это ее бы спасло. Беда была в том, что она не мыслила жизни без денег, однако ей, по-видимому, никогда не приходило в голову зарабатывать их самой.
Собрав всю свою выдержку и терпение, я ждала, пока она снова не наложит на лицо косметику– пудру, румяна, накрасит губы. Затем она накинула шикарный пеньюар поверх ночной рубашки, сунула ноги в домашние туфли, украшенные перьями, и мне до сих пор слышится их характерный перестук по ступенькам…
Артур сидел в кресле у камина, он уже отыскал виски и смешал себе хайбол. На Джульетту лишь молча взглянул.
– Ну-с? – с места в карьер спросила она. – К чему такая секретность?
Он опустил свой стакан, по-прежнему не сводя с нее пристального взгляда.
– Вот гляжу на тебя, – наконец сказал он, – просто не верится, что ты способна искалечить жизнь мужчины, как ты искалечила мою.
Она злобно усмехнулась:
– Ну, ты недолго горевал, расставшись со мной. К чему эта мелодрама?
Усевшись на подлокотник кресла и нарочито распахнув полы пеньюара, она нервно покачивала обнаженной стройной ногой в экзотической туфле. По-моему, ей хотелось привлечь внимание прежнего супруга к своим прелестям. Джульетта все-таки не обладала ни умом, ни тонкостью, иначе осознала бы, что при сложившихся обстоятельствах мужчина должен был испытывать лишь чувства ненависти и брезгливости к такой хищнице.
– Для женщин вроде тебя должен бы существовать какой-нибудь особенный, исключительный ад, – медленно произнес Артур, – но ты лишила меня гордости, чувства собственного достоинства– ты просто растоптала его. Ты убила во мне веру в искренность, порядочность. А теперь присосалась ко мне, точно пиявка, и я что? – должен тебя содержать всю жизнь? Или постоянно думать, как избавиться от тебя?
Джульетта отшатнулась, будто ее ударили, лицо ожесточилось и напряглось.
– И что же в таком случае ты намерен делать?
Артур откровенно заявил ей: ни о какой единовременной сумме в сто тысяч не может быть и речи. Кризис погубил всех нас. Цены на недвижимость падают, инфляция съедает все дивиденды. Его заработка адвоката не хватает, чтобы содержать семью и одновременно обеспечивать роскошную жизнь женщине, на которой он когда-то имел несчастье быть женат. Ей придется согласиться даже на меньшее, чем прежде, содержание, в противном же случае он вынужден будет обратиться в суд и просить вообще освободить его от выплаты ей алиментов.
– Роскошную жизнь! – негодующе воскликнула Джульетта. – Это на двенадцать-то тысяч в год?
Она закурила и зашагала по комнате взад и вперед, вид у нее был злой и обиженный, немного успокоившись, она стала выкладывать свои аргументы: она хочет уехать из Америки навсегда. Ей нравится Европа, а на юге Франции есть местечко, которое она могла бы купить по дешевке. Кроме того, она смогла бы выгодно приобрести зарубежные акции, тем более что стоимость жизни в Европе гораздо ниже. И если бы она располагала крупной суммой…
– Что это с тобой? – резко перебил ее Артур. – Я отлично тебя знаю, Джули. Не верю, что ты хочешь покинуть Америку, именно эта страна создана для таких авантюристок и шлюх! Или ты натворила нечто такое, что вынуждена убраться отсюда подальше? Ведь дело именно в этом, не так ли?
Она побледнела, но гол ос ее прозвучал достаточно невозмутимо:
– Каждый судит в меру своей испорченности. Ничего я не натворила. Просто сыта здесь всем по горло.
– А я, думаешь, нет? – парировал он. – Я-то сыт твоими притязаниями по уши.
Так и не придя ни к какому соглашению, они разошлись.
– Советую тебе еще раз хорошенько обдумать все, – бросила Джульетта ему напоследок– И никаких компромиссов я не приму! И в суд не советую обращаться– дороже обойдется.
С этими словами она удалилась, и до меня донесся стук ее домашних туфель.
Больше я никогда в жизни ее не видела.
Чтобы не привлекать внимание слуг, я уложила Артура спать в карантинном отсеке. По его словам, часть пути из аэропорта он проехал на грузовике, а оставшуюся– прошел пешком: он собирался уехать назавтра ранним утром. Когда я привела его наверх, он уже вовсю зевал, однако с любопытством огляделся вокруг.
– Странное какое-то чувство испытываешь, снова очутившись здесь, правда? – сказал он. – Я как будто снова ощутил себя ребенком. Помнишь, как я тогда притащил сюда морскую звезду, а ты вопила как резаная? Ты вообще так часто вопила, Марша…
– Сейчас я бы тоже с удовольствием немножко повизжала.
– Почему?
– Неужели непонятно? Мне приходится тайком проводить тебя в твой собственный дом, а затем тайком же выпроваживать. Артур, каким образом ты возвратишься к себе?
Он сказал, что уедет рано утром, прежде чем проснутся слуги, и автостопом доберется до материка. Тут он заметил топор и с любопытством взял его в руки.
– Премиленькое оружие, – хмыкнул он. – И что он здесь делает?
Однако мне совсем не хотелось усугублять его неприятности. Я принялась что-то путано объяснять насчет окна, которое упорно не закрывалось без задвижки, и вместе с ним мы выдернули гвозди из рамы. Когда наконец я пожелала ему спокойной ночи, он уже готовился ко сну. Сказал, что не станет раздеваться и поспит всего несколько часов, и я оставила его, осознавая, что он лицом к лицу встретился со своим собственным драконом и сразил его.