Текст книги "Винтовая лестница. Стена"

Автор книги: Мэри Робертс Райнхарт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 41 страниц)

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Вслед за этим открытием процедура предварительного расследования была прервана. Беглым взглядом я окинула престарелую миссис Пойндекстер, черные глаза которой расширились от любопытства; Фреда Мартина и Дороти; Мэнсфилда Дина без супруги, а когда мы вышли на улицу– увидела Аллена Пелла, который стоял поодаль и раскуривал сигарету, при этом внимательно наблюдая за всеми выходящими. Потом мы снова очутились дома: Мэри-Лу отправилась в постель, захватив с собой флакон с нашатырным спиртом, а Артур расхаживал взад-вперед по библиотеке и глотал одну порцию виски с содовой за другой, что не оказывало на него никакого заметного воздействия.

– И что же нам теперь делать? – возмущался он. – Эта женщина исчезла! Ей было что-то известно, вот она и исчезла. Взяла и скрылась.

– Не захватив с собой чемодан?

Он остановился и уставился на меня.

– Что ты хочешь этим сказать? – произнес он. – Не думаешь же ты…

– Я ничего не думаю, Артур. Возможно, с ней все в порядке. С другой стороны, нам следует быть ко всему готовыми. Не исключено, что ее убили.

– Убили? – глухо повторил он. – Но кому могло понадобиться ее убивать?

– Было бы чрезвычайно интересно это узнать, – отпарировала я и отправилась посмотреть, готов ли поднос с едой для Мэри-Лу.

Когда мы покончили с ленчем – вернее, с тем, что были в состоянии проглотить после стольких треволнений, – я услышала шум подъехавшего автомобиля. Это оказался шериф, и я столкнулась с ним в холле; дверца машины была открыта, мотор он не выключил. Мне не понравилось выражение его лица.

– Кто из ваших служанок может знать, какая одежда была у Джордан с собой? – с ходу спросил он. – Мне нужно выяснить, чего недостает.

– Значит, она так и не объявилась?

– Так и не объявилась, – лаконично ответил он.

Я решила, что в этом вопросе, возможно, поможет Эллен, хотя Джордан держалась весьма скрытно. Я позвала Эллен, и шериф велел ей захватить шляпу и пальто. Она до ужаса перепугалась и бросила на меня быстрый взгляд.

– Все в порядке, Эллен, – успокоила я ее. – Никто не собирается тебя арестовывать. Делай, что тебе сказано.

Примерно через час шериф привез ее обратно. Как я поняла, от нее вышло не много проку. Все туалеты Джордан, которые она запомнила, оказались на месте, за исключением одежды, в которой Она уехала от нас; однако не исключено, что у нее имелись и другие наряды. Как бы то ни было, оставался ее чемодан и нетронутая постель. Рассел Шенд пребывал в дурном расположении духа, и его мало заботило, какое он производит впечатление. Он поднялся наверх и тщательно осмотрел ее комнату, а затем потребовал ключ от комнаты Джульетты. Когда я застала его там, он с некоторым презрением взирал на розовые шелковые простыни на кровати и в руке держал письмо, привезенное ею с собой.

– Послушайте, Марша, – заговорил он. – Вы знаете некую подругу миссис Рэнсом по имени Дженнифер?

– Нет. Я вообще не знаю никого из ее нынешних– да и прошлых– друзей.

– В таком случае, хотелось бы мне знать, почему эта Джордан посчитала подписанное этим именем письмо столь ценным, что захватила его с собой.

– Она взяла письмо с собой? – недоверчиво переспросила я.

– Вот именно. Мы нашли его в ее чемодане.

– Я его читала. В нем не было ничего особенного.

– Может, и не было. Черт меня побери, если я тут что-нибудь понимаю. – Он достал свою записную книжку и глянул на запись, сделанную в ней: – «Только что узнала насчет Л., – прочел он вслух. – Прошу тебя, Джули, будь очень осторожна. Ты понимаешь, что я имею в виду». Ну и что бы это значило?

Я не имела ни малейшего представления– о чем и сказала честно. Он продолжал стоять, задумчиво глядя на блокнот.

– Что ж, черт возьми, можете не сомневаться – Хелен Джордан считала, что это кое-что означает, – заметил он. – С какой стати миссис Рэнсом должна была остерегаться этого самого «Л.»? Что, этот «Л.» представлял какую-то опасность? Похоже на то. – Он убрал записную книжку. – Самое неприятное, – добавил он, – что мы, скорей всего, никогда не узнаем, зачем она взяла письмо с собой. С ней что-то стряслось, Марша. Лучше вам освоиться с этой мыслью.

– Думаете, ее убили? – еле слышно спросила я.

– Ну посудите сами. До дома Эдвардсов она добралась живой и невредимой. Поднялась к себе в комнату, положила чемодан в стенной шкаф, взяла с собой дамскую сумочку и спустилась вниз к ужину. После ужина заперла дверь и вышла из дому– часов около восьми. Отдала ключ Элизе Эдвардс и сказала, что вернется примерно через час. Но не вернулась. С тех пор ее никто не видел. В городке ее никто не знал, так что мы не можем проследить, куда она направилась; однако она оставила в своем чемодане это письмо, чековую книжку и сотню долларов наличными. Не очень-то похоже на бегство, а? И тем не менее с той минуты, как она переступила порог дома Эдвардсов вчера вечером, никто ее не видел.

Он провел рукой по своим взъерошенным волосам.

– Время от времени, – признался он, – я почитываю эти самые журнальчики, в которых разбираются преступления. Реальные преступления. Ну и с чего же они начинают? У них всегда имеется что-нибудь осязаемое. Они берут микроскоп и помещают под него какой-нибудь волосок или же вытряхивают пыль из чьих-либо карманов и устанавливают, где этот человек был и что делал. А что у нас? В одном из случаев имеется труп и никаких зацепок, а в другом, черт подери, у нас нет даже трупа!

Тут-то, сочтя момент подходящим, я и отдала ему пуговицу, которую нашла в саду, у решетки. Он покрутил ее в руке, лицо его несколько смягчилось и озарилось ухмылкой.

– А теперь, будь я настоящим полисменом, – сказал он, – я, наверное, начал бы с этого и добился бы невероятных успехов. Но для меня это всего лишь пуговица, и больше ничего!

На следующий день мы хоронили Джульетту. Церемония состоялась в старой, увитой плющом епископальной церкви. Не было никого из ее друзей или знакомых– ни из Нью-Йорка и ниоткуда больше, и Тони поспешно собрал группу мужчин, чтобы нести гроб, и сам к ним присоединился. Ни Люси, ни Мэри-Лу так и не появились, однако мы с Артуром отправились туда вместе. Именно Артур заказал на гроб бархатный покров, украшенный небольшими орхидеями; кроме принесенных мною и сложенных крест-накрест лилий, больше цветов не было.

Народу в церкви было много, и сама я была исполнена печали и сожаления, чуть ли не раскаяния. Пусть у Джульетты были свои недостатки, думала я, но такого она не заслужила, и вот лежит теперь, навсегда изгнанная из жизни, которую так любила, и никогда больше не наденет она своих чудесных нарядов и не уляжется на мягкие, шелковые простыни. Пусть она была легкомысленна и эгоистична, но что же такого она могла натворить, чтобы кто-то лишил ее жизни?

«Ведь я лишь странник здесь, и временна здесь моя обитель… О, отпусти мне еще немного времени, дабы собраться с силами, прежде чем я умру и сгину навсегда».

Слова эти вновь и вновь эхом отдавались в моем мозгу, пока продолжалась служба. Я еще подумала, слышит ли их Артур, и стала вспоминать, как он впервые привез ее к нам и предстал, взволнованный, но исполненный решимости, перед суровым взором отца и беспомощным– матери.

«Это моя жена, – сказал он тогда. – Надеюсь, все вы будете к ней добры».

Какой хорошенькой она была тогда, какой очаровательной! Подошла к маме и поцеловала ее, тронув до глубины души своими словами. «Постарайтесь понять и простить нас, – взмолилась она. – Я безумно люблю вашего сына».

Играла ли она тогда? Может, да, а может быть, и нет. Возможно, это мы изменили ее, показали сторону жизни, дотоле ей неведомую, – роскошную, дорогую. Но ведь мама так старалась подружиться с ней. Когда отец захотел навести справки о ее родителях через частное детективное агентство, мама немедленно воспрепятствовала этому.

«Зачем это? – спросила она. – Важно ее будущее, а не прошлое. Судя по всему, она из вполне приличной семьи, к тому же она жена Артура. Не забывай об этом. Она жена Артура».

Однако она так и не стала своей среди нас– в родственном смысле слова. Мама обставила для них апартаменты в доме на Парк-авеню, однако на Джульетту все это навевало скуку. А я была слишком юной, чтобы составить ей компанию. В итоге она просто-напросто дала Артуру отставку, а когда я наконец дебютировала в свете, на моем первом балу она напилась.

Прекрасно помню, какой это вызвало шок; помню отца, с надменным видом стоявшего рядом с Уильямом и приказывающего ему выставить «эту девицу» из дома.

– И пусть больше сюда не возвращается, – добавил он.

Но, разумеется, Джульетта вернулась. Она была не из тех, кого можно было так просто выставить. Однако постепенно ее заносило все дальше; она утонченнейшим образом ухаживала за своим телом, научилась одеваться, собрала вокруг себя богему, шляющуюся без дела по Нью-Йорку, и в конце концов сломала Артуру жизнь– в финансовом отношении, а также и во всех прочих.

Я пыталась сохранить с ней дружеские отношения, но она всегда меня недолюбливала. «Если ты так хочешь вернуть своего драгоценного братца, почему бы тебе не забрать его?»– как-то спросила она у меня. Итак, наши с ней пути разошлись. Я была молода и деятельна, у меня было свое общество, свои развлечения. Время от времени, разъезжая верхом по парку, я встречала ее на взятой напрокат лошадке, а однажды она проехала мимо, сделав вид, что незнакома со мной. Помню, как я тогда, вернувшись домой, выплакивала эту обиду на мамином плече.

– Ну же, ну, моя малышка, не стоит так переживать. Просто Джули вульгарная и неотесанная. И всегда была неотесанной. Не обращай внимания на ее выходки…

Но я никогда не испытывала к Джульетте ненависти. Она была такая красивая, жизнерадостная и отчаянно безрассудная. А теперь вот она, лежит в церкви в гробу, выставленном для прощания, под покровом из маленьких зеленых орхидей. И все. Все кончено. А служба продолжается.

«О милосерднейший Господь, соблаговоливший взять к себе душу твоей подданной…»

О чем думал Артур, стоявший подле меня в визитке и полосатых брюках, при черном галстуке, по поводу которого так негодовала в то утро Мэри-Лу? Почти шесть лет Джульетта была его женой и в течение по меньшей мере двух из них он был страстно в нее влюблен. Теперь же она была мертва, и очень многие полагали, что это он ее убил.

Мы стояли рядом на кладбище, пока служба не подошла к концу. Гроб, начали медленно опускать в могилу. Тогда Артур резко развернулся и пошел прочь, и я последовала за ним. Толпа расступилась, пропуская нас; но откуда-то сбоку раздался резкий свист. Артур, казалось, ничего не услышал.

По возвращении нас ожидал новый сюрприз. Мэри-Лу перебралась в мамину комнату и заперлась там! Помню, как я возмутилась, узнав об этом, и помню лицо Артура. У меня до сих пор вызывает негодование это ее ребячество, но теперь-то я понимаю, что ею в большей степени двигал страх. Ведь она многое теряла; ее маленький привычный мирок ускользал от нее, и она была не в силах этому помешать. Вот Артур, стоя на месте для дачи свидетельских показаний, рассказывает всем, что пошел на явный обман второй жены, чтобы встретиться с первой. Ее мужа подозревают в убийстве. А вот теперь Артур отправляется на похороны Джульетты, он сидит в церкви на глазах у всех, стоит рядом, когда гроб опускают в землю… Словно и не было тех лет, что он прожил вместе с ней, Мэри-Лу, и Джульетта по-прежнему оставалась его женой.

Я тотчас же поднялась наверх и нашла Мэри-Лу на маленьком балкончике маминой комнаты; перила его были украшены ящиками с цветами. В руке она держала насквозь промокший носовой платок, глаза покраснели и распухли от слез.

– Что это еще за глупости? – резко спросила я. – Неужели ты не можешь позабыть о себе и подумать об Артуре? Он нуждается в тебе, а ты ведешь себя как ребенок!

– Я ему не нужна, – проговорила она, рыдая. – Я возвращаюсь в Мидлбанк.

В тот момент я чувствовала себя достаточно взрослой, чтобы годиться ей в матери. Чего мне хотелось – так это задать Мэри-Лу хорошую трепку. Но у нее был такой жалкий вид, что я просто позвонила и попросила принести ей чаю. Когда я вернулась, она утирала глаза.

– А теперь послушай меня, – заговорила я уже более мягким тоном. – Невозможно избавиться от проблем, попросту убежав и спрятавшись от них. Если уж на то пошло, я бы сама с превеликим удовольствие ем от них сбежала бы. Но ты нужна Артуру. Все, что у него есть хорошего в жизни, связано только с тобой. Если ты отвернешься от него, то чего же он может тогда ждать от других?

И тут она потрясла меня.

– Прости меня, – выдавила она. – Наверное, я просто очень напугана, Марша… Ты же ничего не знаешь… Ведь я была там… ну, в то утро…

– Там? Да что ты такое говоришь? – Я была поражена, поскольку лишь много позже шериф рассказал мне обо всем.

– Я хотела поговорить с ней! – истерично воскликнула она. – Так дальше продолжаться не могло. Я подумала, что если расскажу ей, как обстоят дела, то она, возможно, откажется обдирать нас… Она же разорила нас. Разорила тебя. Я… я должна была встретиться с ней…

Я схватила ее за плечо.

– Ты виделась с ней? – требовательно спросила я. – В этом все дело? Ты нашла клюшку Люси, а затем повздорила с ней? Ты…

– Да ты рехнулась! – ахнула она, отшатнувшись. – Я не убивала ее! Я даже не виделась с ней…

– И в то же время подозреваешь Артура! – вскричала я. – Ты, ты… Артура, который и близко туда не подходил! А что, если я сообщу это полиции?

Она была взволнована, однако версия ее вроде бы не вызывала сомнений. В тот день она рано утром позвонила в Сансет и узнала, что Джульетта собирается кататься верхом. Искушение было слишком велико. Она взяла машину, поехала сюда и остановилась в том месте, где шоссе близко подходит к верховой тропе. Но, по ее словам, из машины она не выходила.

– Просто не смогла, – пояснила Мэри-Лу. – На склоне холма стоял какой-то мужчина и вроде бы собирался писать акварелью. Я не хотела, чтобы меня видели, поэтому просто посидела некоторое время, успокоилась и вернулась домой.

– По-моему, ты совсем потеряла голову, – сказала я ей и отправилась вниз объяснить все Артуру. Это ее признание, вообще-то весьма рискованное, в целом ослабило возникшую между ними напряженность.

– Ты просто идиотка, – заявил он своей жене. – Сотворить такую глупость! А теперь поцелуй меня и поди приведи себя в порядок. Тебе это не помешает.

Однако, оставшись наедине со мной, он высказал кое-какие опасения.

– Рано или поздно они об этом узнают и сделают вывод, что в то утро она подъехала туда, чтобы забрать меня. В таком случае заварится чертова каша. И кто ее только дернул?

Следующие несколько дней прошли спокойно. Мэри-Лу снова стала самой собой, раскаивающейся и любящей. Я, как всегда, переживала по поводу счетов. Ну почему, почему у людей нет снисхождения к тем, кто владеет поместьями и располагает прислугой, не будучи в состоянии избавиться ни от тех, ни от других?

Джордан все еще числилась пропавшей. Поиски велись по тем же направлениям, что и в предыдущем случае, но вызывали уже меньше волнений и пересудов. Возможно, мы уже просто начинали привыкать к внезапным исчезновениям и убийствам. Однако не было найдено ни улик, ни трупа. Собаки, которым дали понюхать одну из ее перчаток, в городке на след не напали. Когда их провели по маршруту вокруг городка, то примерно с милю они без особого энтузиазма двигались по тропе вдоль залива, а затем сдались.

Прерванное дознание снова было отложено. Я изо всех сил старалась взбодриться, снова войти в нормальную колею– поиграла в гольф, в бридж, даже пару раз выбралась на званые обеды. Мэри-Лу в конце концов вернулась в Мидлбанк к Джуниору, оставив Артура со мной. И возбуждение вокруг начало спадать. Создавалось впечатление, что поскольку Джульетта мертва и похоронена, надо поскорее забыть о ней. Что касается Джордан, то, по-моему, только полиция да мы сами считали, что с ней что-то стряслось. Ее ведь никто не знал. Не исключено, что у нее был свой резон потихоньку скрыться, но дачников это особенно не интересовало.

Миссис Пойндекстер избрала это время для одного из своих грандиозных званых вечеров, и, уступая ее настойчивым уговорам, я отправилась туда. Между прочим, вместе с Тони, нарядившись в новое белое шифоновое платье и с подаренными им орхидеями в руках.

– Конечно же, Марша, обязательно приходи, – сказала мне по телефону миссис Пойндекстер. – Кем, собственно, была для вас Джульетта? Просто бельмом на глазу… Никакого траура быть не должно, не лицемерь, пожалуйста…

Я отнекивалась поначалу.

– Мне неудобно из-за Артура. Как-то не до вечеринок.

– Чушь собачья, – отозвалась она. – Никто не думает, что это сделал он, а если и сделал, никто его не осудит. Что же до этой девицы Джордан, так я сразу, как ее увидела, поняла, что она плохо кончит.

Вечер был устроен в честь Марджори и Говарда Брукса. Яхта Говарда, которую он пригнал сюда, стояла на якоре у причала Пойндекстеров. Часть вечеринки мы протанцевали на ней, прямо на палубе, и Говард с гордостью продемонстрировал нам свое судно. Это была очень симпатичная штуковина, и он сказал, что собирается отправиться на ней на Ньюфаундленд, захватив с собой Марджори и еще кого-нибудь за компанию.

– Она была бы рада, если бы и ты поехала с нами, Марша, – сказал он. – Да и тебе не повредит сменить обстановку. – Он улыбнулся. – Джули, покуда была жива, не давала покоя крепким мужикам, но Джули убиенная– это гораздо хуже. Подумай-ка об этом на досуге.

– Я не знала, что ты был с ней знаком, – удивилась я.

– Господи, да кто ее не знал! Но мы не были близки, если ты подумала об этом. Просто я встречал ее время от времени. У меня есть домик на Лонг-Айленде, ты же знаешь; так вот там, неподалеку, я ее и встречал. Само собой, она не в моем вкусе.

Развивать эту тему он не стал, а я не стала любопытствовать. Мы прошлись по яхте, осмотрели каюты, при каждой из которых имелась ванная; впечатляющую кают-компанию, бар, помещения для обслуги. Но слова Говарда не давали мне покоя. Как близко он был знаком с Джульеттой? Как долго он пробыл на острове, когда она исчезла? День или два, самое большее. Нет, он не из тех, кто способен на убийство, размышляла я. Он слишком уравновешен, слишком хорошо владеет собой. Правда, он довольно силен, спортивен. Но в то же время в нем чувствовалась некая робость, сдержанность, так что сама мысль об этом казалась просто невероятной.

– Дорого содержать такую огромную яхту, – сказал Говард, когда мы закончили осмотр. – Но Мардж она нравится. И я надеюсь, ты составишь нам компанию, Марша.

– Может, и составлю, если только Артур выберется из этой передряги, – ответила я.

– Разумеется, выберется, – искренне заверил он.

Но мне так и не суждено было отправиться в этот круиз; настал момент, когда, отчаянно нуждаясь в Марджори, я металась по заливу в поисках яхты и вдруг обнаружила, что «Морская ведьма» исчезла вместе с моей подругой.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Следствие все еще продолжалось. Однажды, в очередной визит к нам шерифа, я увидела, как он вместе с Артуром внимательно разглядывал дверь сарая для инструментов, а затем, судя по всему, пытался восстановить, в каком направлении Артур, выбравшись в ту ночь через окно изолятора, преследовал неизвестного нарушителя. Насколько я уяснила, тот человек, кем бы он ни был, поначалу ринулся в сторону сада Хатчинсонов. Очутившись там, он, видимо, принялся петлять, запутывая следы, так как Артур с шерифом вновь появились за гаражом и двинулись по подъездной аллее в сторону ворот.

Похоже, шериф начинал склоняться к выводу, что в рассказе Артура что-то есть, и впервые за долгое время мне немного полегчало. Обнадеживало также и то, что в тот день из окружного центра прибыла группа экспертов-криминалистов и фотографов, и все вместе они поднялись в карантинный отсек. Пробыли они там довольно долго, однако тщательный осмотр не выявил ничего интересного и существенного, и я заметила, что шериф озадачен.

– Что же такое могла искать Джульетта Рэнсом на этой вашей мансарде?

– Я же сказала вам – не знаю.

– В общем, мы выяснили, что это она рыскала там, – сказал Шенд. – Ее отпечатки пальцев найдены повсюду. Они идентичны тем, которые оставлены в ее спальне. О, знать бы, что именно она искала, мы бы здорово продвинулись вперед. Сколько времени она не навещала Сансет-Хаус?

– Более шести лет. Пожалуй, даже семь.

– Странно, – задумчиво протянул шериф. – Если б я самолично не прочесал эти комнаты частым бреднем, я бы кое-что предположил. Либо она приехала сюда, чтобы что-нибудь припрятать– но это маловероятно. Либо же она приехала, чтобы забрать что-то, но кто-то добрался до нее самой и опередил ее намерения. По крайней мере, похоже на то. Да и этот тип не случайно хотел залезть именно в мансарду– ему тоже это что-то было нужно…

Мысль, что в изоляторе было что-то спрятано, заинтриговала шерифа, и чуть позже в тот же день он снова появился у нас– на сей раз вместе с детективом. Они простучали стены в обеих комнатах и даже приподняли несколько неплотно пригнанных половиц, но, увы, ничего не обнаружили.

В тот день перед уходом он сообщил мне нечто такое, что усугубило мое недоумение. Он сказал, что в день своего исчезновения Джордан приходила к нему в полицейский участок. Она подъехала на такси и, усевшись за письменный стол напротив него, сообщила, что желает покинуть Сансет.

– Я боюсь, – призналась она. – Сдается мне, я слишком много знаю. Вот я и подумала…

– Боитесь чего?

– Что меня убьют.

– Кому может понадобиться вас убивать? – поинтересовался он.

Она решительно поджала губы.

– Я никого не обвиняю. Просто хочу обезопасить себя, а в этом доме я не чувствую себя в безопасности.

И больше ничего не сказала. Джордан хотела уехать не только из нашего дома, но и вообще с острова. Однако ее присутствие было необходимо на дознании, и шериф не мог позволить ей уехать. Объяснять же что-либо она не пожелала. Он старался и так и сяк– только что не угрожал ей арестом, но она продолжала хранить упорное и таинственное молчание.

– Я буду молчать, – заявила Джордан. – Пока, во всяком случае.

И это было все, что он от нее услышал. В конце концов он сдался и снял для нее комнату у Элизы Эдвардс, и в тот же день она туда переехала. Куда она отправилась оттуда, шериф не знал– разве что, вероятно, навстречу собственной гибели.

Как я уже упоминала, во время этой передышки й попыталась вернуться к обычной жизни. Первого июля открылся Прибрежный клуб, и время от времени я заглядывала туда по дороге домой. Как-тo раз встретила там Мэнсфилда Дина– в одних плавках, ничуть не смущаясь, он прошествовал ко мне через лужайку и спросил, не зайду ли я еще раз навестить его жену.

– Ей что-то нездоровится, – сообщил он. – А вы ей понравились. Знаю, что у вас и без того забот хватает, но она так одинока. И привыкла, чтоб ее окружала молодежь.

Мне он показался весьма трогательным. Ясно было, что он за нее переживал, а посему я в тот же день отправился к ним. Я нашла миссис Дин на террасе и была буквально потрясена происшедшей с ней переменой. Она и прежде была худа, теперь же просто светилась от истощения. Она встретила меня дружеской улыбкой, но руки ее были безжизненными. Прямо говорить о наших неприятностях она не стала, и я тоже; но, невзначай оторвавшись от созерцания простиравшейся перед нами панорамы залива и моря, я вдруг обнаружила, что она пристально наблюдает за мной с каким-то тревожным, напряженным вниманием. Встретив мой взгляд, миссис Дин покраснела и поспешно отвела глаза.

Люди были очень добры к ней, сказала она. Многие заходили навестить ее, но, разумеется, она была не в состоянии их принять. Попозже она сможет почаще выходить.

– Мэнсфилд будет рад, – кротко заметила она. – Он такой общительный. Ему нравится быть среди людей. А в течение последнего года мы, конечно…

На мгновение она умолкла.

– Наверное, моя жизнь кончилась вместе с жизнью моей девочки, – прошептала она и закрыла глаза.

Мне стало неловко. Сказать тут было нечего, хоть я и пыталась. Да она, в общем-то, и не слышала меня, мысли ее блуждали где-то далеко, в своем трагическом прошлом; в таком состоянии я ее и покинула—от всего отрешившуюся.

Дни, тянувшиеся до обнаружения трупа Джордан, показались мне необычайно, мучительно долгими. Артур, которого попросили держаться в пределах досягаемости, много времени проводил в Мидлбанке. Он как-то здорово сдал, постарел и выглядел неимоверно усталым. С Тони Радсфордом после танцев у Пойндекстеров я почти не виделась, а Аллен Пелл, по-видимому, покинул горы и теперь писал свои акварели на небольшой яхте. Как-то раз, в сотне ярдов от дома, я заметила его суденышко привязанным к фарватерной отметке: он помахал мне рукой, но подплывать не стал. Большую часть времени он проводил теперь на каком-нибудь из островов. Несколько раз я в полевой бинокль видела его одинокую фигуру. Как-то, выйдя на веранду, я увидела его бредущим по пляжу. Шел он, опустив голову, будто что-то искал, и я еще подумала, что бы это могло быть.

А затем, в один прекрасный день, была обнаружена первая ниточка к разгадке судьбы Джордан.

Дворецкий одного из семейств, проживавшего у тропы, проходившей вдоль залива, некто по фамилии Саттон, искупавшись, выбрался на скалы возле Длинного мыса. Тропа проходила футах в двадцати выше него, он добрался до нее и присел отдохнуть.

Просидел он там уже минут пять, как вдруг что-то увидел. Прямо под ним, чуть выше отметки уровня полной воды, виднелась дамская сумочка, вклинившаяся между камнями.

Это заинтересовало его, но пока что не вызвало никаких подозрений. Устроившись поудобней, он открыл сумочку. Внутри находилась традиционная помада, несколько долларов, парочка ключей, чистый носовой платок и початая пачка дешевых сигарет. Однако там же имелся и клочок бумаги; Саттон развернул его и прочел. В записке без всякого обращения было нацарапано: « Мне бы хотелось с вами поговорить, но только не здесь. Удобнее и спокойнее всего это будет сделать на тропе, идущей вдоль дамбы, сегодня вечером после ужина, часов в девять. Дайте мне знать, если вы согласны и если вам нужны деньги. А.С.Л.».

Саттон был отнюдь не дурак. Он узнал инициалы и, одевшись, прямиком направился в полицейский участок. Шериф случайно оказался на месте. Он взял сумочку и прочел записку, а позднее вместе с Саттоном отправился на скалы, чтобы тот показал ему, где была найдена сумочка. Когда ближе к вечеру он послал за Артуром и тот явился к нему, шериф восседал за обшарпанным столом. Сумочка лежала перед ним.

– Вам когда-либо приходилось видеть эту сумочку, Артур? – осведомился он.

Артур уставился на нее.

– Не думаю.

– Ну, а мне приходилось, – заявил Рассел Шенд. – В последний раз, когда я ее видел, некая женщина сидела там, где вы сейчас, и держала ее в руках. И говорила: «Я боюсь. Кажется, я слишком много знаю. Я хочу выбраться из этого дома».

Артур побледнел, но по-прежнему держался спокойно.

Он сразу же признался, что записку написал он, но заявил, что написал ее за день или два до исчезновения Джордан. Он тогда отправился на дамбу, но она не пришла. Что же касается причины, по которой он написал эту записку, то он был убежден, что горничная может пролить какой-то свет на эту темную историю гибели Джульетты, но поговорить с ней в доме было непросто. Джордан, без сомнения, была в курсе многих событий в жизни своей хозяйки, может быть, даже была некой поверенной в ее делах. Ей было известно, с кем встречалась Джульетта, кого опасалась. Артур хотел все это выяснить. Но ему было ничего неизвестно.

– Зачем мне было ее убивать, подумайте сами, шериф! – возмутился он. – Если бы она располагала какими-либо порочащими меня сведениями, у нее было предостаточно времени, чтобы сообщить вам об этом.

– Требовала ли она у вас денег?

– Вы имеете в виду– не шантажировала ли она меня? Нет, ничего подобного.

В тот день шериф был настроен жестко и агрессивно. Прежде он считал Артура невиновным, а теперь уже не был столь в этом уверен.

– Вы говорите, что поехали покататься на машине в тот вечер, когда исчезла эта Джордан. Куда вы ездили?

– Поехал в горы. Просто бесцельно катался.

– Вы хоть раз выходили из машины?

– Нет.

– Проезжали ли вы поблизости от тропы, идущей вдоль залива?

– Совершенно определенно заявляю: нет.

– Были ли вы близко знакомы с этой женщиной, Артур? С этой Джордан?

– Я никогда не встречал ее до своего приезда сюда, после того как моя… после того как Джульетта исчезла. Я с ней ни разу и словом не перекинулся.

– Но вы признаете, что написали эту записку?

– Признаю. Я уже объяснил вам, почему.

И тут шериф взорвался.

– Могли бы придумать что-нибудь поудачнее! – рявкнул он. – Черт возьми, Артур, я был лоялен по отношению к вам, верил вам. Но теперь давайте-ка начистоту. Почему она не встретилась с вами? Она это как-нибудь объяснила? Да и зачем вообще было писать ей записку?! Вы что, не могли с ней поговорить? Она что, была глухонемая?

– Я не знаю, почему она не пришла тогда на встречу со мной, – с несчастным видом отозвался Артур. – Она все время сидела взаперти, никому не открывала, никуда не выходила. А что касается записки… – он покраснел, – я подсунул ее под дверь в комнату горничной. Боже милостивый, шериф, мне обязательно надо было каким-то образом с ней увидеться! Она знала, кто убил Джульетту. Я убежден в этом.

Однако факт убийства Джордан по-прежнему не был подтвержден, по крайней мере официально, и посему к ужину Артур приехал в Сансет – он ни словом не обмолвился о сумке, отказался от еды и до поздней ночи бродил по дому. Помню, один раз он зашел ко мне в комнату, где я в отчаянии улеглась спать, и спросил, что случилось с нашими домашними звонками. Они трезвонили в буфетной из комнат, в которых никто не жил.

– Почему ты не распорядишься, чтобы их проверили? – раздраженно спросил он.

– Их уже проверяли, но это бесполезно… Они звонят и звонят, – простонала я.

– Вообще-то ты не находишь, что это чертовски действует на нервы? – устало заметил мой брат и снова удалился.

Лишь на следующее утро убийство Джордан стало установленным фактом. К тому времени она числилась пропавшей уже две недели, и обнаружил ее один рыбак, всю ночь промышлявший со своими сетями, – обнаружил на рассвете, по пути домой.

Он оказался человеком практичным, привыкшим к трагедиям, порой случающимся на море. Заметив на поверхности воды тело, плывшее лицом вниз, он с помощью гарпуна ухитрился придержать его, а затем обвязал веревкой. Затем, будучи опять-таки человеком практичным, просто-напросто подбуксировал его к городской пристани и окликнул рыбачившего там мужчину.