Текст книги "Винтовая лестница. Стена"
Автор книги: Мэри Робертс Райнхарт
Жанр:
Классические детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 41 страниц)
– Ты видела их? Вместе?
– Ну, разумеется, вместе. Они перекусывали в той французской забегаловке на Шестьдесят третьей стрит.
Я могла бы, конечно, как следует встряхнуть ее, но ведь Мэри-Лу была Мэри-Лу, и Артур любил ее.
– Почему же ты не сказала об этом раньше?
– Я не сплетница, – она поджала губы. – Еще не хватало мне распускать сплетни о первой жене Артура. К тому же, – добавила она уже более человеческим тоном, – мне нравится Люси. И Боб мне тоже нравится, если уж на то пошло, хоть он и волочится за женщинами.
До чего же странное сочетание детскости и хитрости являла собой– и продолжала являть—Мэри-Лу. Вот уж никогда не думала, что Боб Хатчинсон – бабник. Это был крупный, энергичный и не слишком умный мужчина. Несмотря на все их стычки и перебранки, он, казалось, всегда был влюблен только в Люси. И, однако же, со временем нам суждено было узнать, что Мэри-Лу, которая едва была с ним знакома, интуитивно уловила то, о чем мы и не догадывались.
– Они тебя видели?
– Нет. Они ушли вскоре после того, как я там появилась.
– Они держались по-дружески?
На мгновение она задумалась.
– Он казался очень серьезным. Она же улыбалась. В руках у нее была целая охапка орхидей. Постой, Марша! Неужели ты думаешь, что эту ужасную вещь сотворил Боб?
– Думаю, что его можно заподозрить с таким же успехом, как и твоего собственного мужа, – возмущенно парировала я и ушла.
Однако, поднявшись к себе, чтобы переодеться к ужину, я продолжала размышлять над ее словами. Джульетте и в жизни, и в связях была свойственна какая-то разрушительная энергия. Она могла войти в любую, самую мирную компанию и всех там перессорить. И ведь она не была злоумышленницей. Она никогда не сплетничала– полагаю, по той простой причине, что ее ничуть не интересовали дела других людей. Но стоило ей провести два дня где бы то ни
было, и ее сексапильность влекла к себе всех окружающих мужчин, в то время как женщины, ненавидевшие ее, образовывали нечто вроде молчаливого лагеря взаимной обороны против нее.
И даже теперь, отойдя в мир иной, она продолжала сеять везде вражду и подозрения.
Но Боб Хатчинсон! Это казалось невероятным. Да, он тоже был вспыльчив. Однажды в приступе ярости он на моих глазах переломил клюшку для гольфа и отбросил ее прочь. Бесспорно, одно время он был увлечен Джульеттой. Но вот, оказывается, он совсем недавно встречался с нею. И даже пригласил ее на ленч.
Когда в тот вечер мы уселись ужинать, Боб по-прежнему занимал мои мысли, и, к несчастью, я попыталась заговорить о нем с Артуром.
– Послушай, насчет того человека, которого ты согнал с крыши в ту ночь… – начала я. – Артур, ты же должен был составить хоть какое-то представление о его внешности. Во всяком случае, ты мог бы определить, какого он был роста, не так ли?
Он швырнул в сторону вилку и нож и резко отодвинул стул.
– Неужели нельзя дать человеку, – в ярости воскликнул он, – хотя бы один раз поесть спокойно?! Нет, Марша, я не имею ни малейшего представления о его внешности. Я тебе уже сто раз говорил! Если б я его узнал, уверяю тебя, что давно бы уже добрался до него. Но тебе такая мысль и в голову не приходила, сестрица!
Он вышел из столовой, хлопнув дверью. У Мэри-Лу, которая осталась у нас на ужин, был испуганный вид, а Уильям поспешно ретировался в буфетную.
– Говорила же я тебе, – заметила Мэри-Лу. – Он сам не свой. Меня это пугает, Марша.
Эпизод этот, хоть и незначительный, я упомянула лишь потому, что он наглядно демонстрирует сложившуюся у нас нервозную обстановку. Демонстрирует то, что позднее Рассел Шенд выразил иными словами: мы имели дело с людьми, а не с уликами, с людьми и их взаимоотношениями, их реакциями и чувствами. И действительно, до той поры у нас в сущности не было никаких улик– по крайней мере улик, достойных внимания. Я нашла в саду пуговицу, Джордан по той или иной причине забрала с собой письмо Дженнифер, не тронув всю прочую корреспонденцию Джульетты; на обочине дороги оказались следы от покрышек автомобиля Мэри-Лу; Люси Хатчинсон бросила окурок со следами губной помады и оставила отпечаток своего каблука на холме; некто неизвестный закопал в землю ее клюшку для гольфа, а еще кто-то, столь же неизвестный, взломал замок нашего сарая.
И кроме того, некто, чья личность также не была установлена, убил двух женщин и попытался избавиться от их трупов. А нападение на Мэгги? Это чьих рук дело?
Единственным дотоле неизвестным обстоятельством, как я поняла в тот вечер, было то, что до недавнего времени Боб Хатчинсон поддерживал отношения с Джульеттой.
Сразу же после ужина Мэри-Лу отправилась наверх. Поднималась она очень медленно, словно надеясь, что Артур позовет ее обратно. Но он не позвал. Он сидел в библиотеке, рядом с ним стояла чашка кофе, к которому он так и не притронулся, и когда позже я застала его там, он рассматривал стоявшие на столе фотографии в рамках, запечатлевшие его жену и Джуниора.
– По крайней мере, – с горечью произнес он, – поскольку с этими проклятыми алиментами покончено, у них будет достаточно средств к существованию.
Я вздрогнула.
– Прошу тебя, не говори так, Артур!
– А почему бы нет? Веревка на моей шее затягивается. Это понимает даже Шенд. Рано или поздно меня арестуют. А если не арестуют, то газеты займутся расследованием этого дела и попросту вынудят их к этому. В любом случае я человек конченый.
В тот вечер я почувствовала, что нахожусь на грани отчаяния. Пробило десять часов, Мэри-Лу все еще не спускалась, а Артур сидел с отрешенным видом, держа в руках книгу и даже не пытаясь ее читать. Я набросила на плечи пальто и вышла на улицу подышать воздухом; тут-то мне и пришла в голову мысль повидаться с Бобом Хатчинсоном и поговорить с ним, если получится.
Но вечеринка у них в доме все еще продолжалась, так что я принялась вышагивать взад-вперед по аллее, ожидая ее окончания. Ночь выдалась темная и прохладная; я в очередной раз подошла к воротам, как вдруг почувствовала, что совсем рядом со мной стоит какой-то человек. Словно тень, он стоял возле дерева и смотрел в сторону наших освещенных окон. Должно быть, я напугала его, поскольку, замешкавшись на секунду, он затем опрометью ринулся вниз по берегу в сторону пруда.
Не понаехало бы к нам в округу столько репортеров, я бы, возможно, и встревожилась. А тогда я лишь удивилась. Остановившись, я прислушалась к шагам незнакомца: вот он подошел к пруду, обогнул его вокруг и выбрался на противоположный берег. Звуки доносились совершенно отчетливо, и лишь много позже – по сути, через несколько недель—до меня вдруг дошло, что только человек, хорошо знающий местность, смог бы так уверенно ретироваться в темноте.
Не было еще и одиннадцати вечера, когда от дома Хатчинсонов стали разъезжаться автомобили, из чего я заключила, что ужин устраивался для представителей старшего поколения, и без бриджа. Это подтвердилось, когда я увидела старенький «ролле» миссис Пойндекстер, следом за которым появился просторный лимузин Динов и «купе» приходского священника.
Были там и другие машины. Судя по всему, Люси, находясь после дознания как бы_ в опале, занялась укреплением своих позиций. В тот вечер там, должно быть, собрались наиболее почтенные и влиятельные члены летней колонии. Они пришли, сплотились вокруг нее, дочери своей матери и жены Боба– а следовательно, одной из них. В известном смысле это был ее триумф.
Однако, наблюдая, как они разъезжаются, я вдруг испытала горечь. Вокруг Артура они ведь не сплотились. Они так до конца и не простили ему тот злосчастный брак с Джульеттой. Теперь же, если даже они втайне и аплодировали ему за то, что он от нее избавился—ценой развода или же, возможно, кое-чего похуже, вслух они лишь выражали негодование по поводу такого позора. И по установившейся традиции тщательно оберегали свою личную жизнь от посторонних глаз.
– Вас интересует список приглашенных на ужин? – заявляли они журналистам. – Ну, разумеется, вы его не получите. И с чего вы вообще взяли, Что мы устраиваем званый ужин?
А я была сестрой Артура. И понимала, что после убийства Джульетты этот бойкот в некотором роде распространяется и на меня. Мы оба нарушили закон и появились на первых страницах газет.
В результате, когда последний автомобиль вырулил на шоссе, я уже находилась в боевом настроении. Определенного плана у меня не было– я лишь хотела взглянуть в глаза Бобу и Люси, расслабленным и благодушным после своей вечеринки, и задать им несколько вопросов. Зачем Боб встречался с Джульеттой в Нью-Йорке? Что в действительности произошло возле барьеров, где Люси сидела и ждала, покуривая сигарету, с клюшкой для гольфа под мышкой? И не Боб ли пытался забраться в изолятор той ночью, когда там отдыхал Артур? Боб, которому, так же как и мне, был отлично известен этот путь– через решетку и по водосточной трубе.
Когда я подошла к дому, тусклый свет у входа уже погас, однако нижний этаж был по-прежнему ярко освещен, и, остановившись возле одного из окон, я заглянула внутрь.
Гостиная сейчас напоминала сцену, на которой в огнях рампы находились два действующих лица. Боб и Люси оба были там: Люси, в черном платье с ярко-красным кожаным поясом и в ярко-красных босоножках, курила у камина; Боб во фраке стоял возле стола. Дверь на веранду была открыта, и я уже собиралась войти, как вдруг меня остановили слова Боба.
Он поднял бокал с виски и, держа его в руке, пристально посмотрел сквозь него на Люси.
– Что ж, слава Богу, этот фарс закончен, – изрек он.
Люси вмиг напряглась.
– Ну и что? – надменно поинтересовалась она.
– Ты полностью доказала свою невиновность, не так ли? Бедняжка Люси, в какую же мерзкую историю ты влипла. Но ты не сдаешься и не унываешь. В этом и заключается твой девиз, не так ли? Что бы ни случилось– никогда не унывать.
Люси отбросила в сторону сигарету.
– По-моему, ты слишком много выпил, – резко бросила она.
Боб презрительно оглядел ее с головы до пят.
– Какая смелая девочка! – воскликнул он. – Ну да, «мы обязаны поехать к ней на ужин. В конце концов, мы были знакомы с ее родителями. Мы должны сплотиться под общим флагом». Вот они и сплотились, и к дьяволу их всех!
Он вдруг отставил свой стакан и выскочил на террасу. Это произошло так неожиданно, что он едва не задел меня. Он спустился на пляж и сел на стоявшую там скамейку. Я последовала за ним, и когда он меня заметил, он явно встревожился и насторожился.
– Ах, это ты, Марша. Жаль, что ты не пришла на три минуты раньше. Послушала бы небольшой обмен нашими любезностями, – сказал он.
– Я его слышала. Только не поняла, что все это значит.
– Но ведь все совершенно очевидно, разве нет? Она считает, что это я убил Джульетту Рэнсом, а я не уверен, что это не ее рук дело. Вот так-то. И если ты думаешь, – со злостью добавил он, – что только мы одни испытываем подобные чувства, то спешу сообщить тебе, что все до единой женщины на острове, чей муж когда-либо перекинулся словечком с Джульеттой, размышляют на ту же самую тему.
– Но, возможно, с меньшими на то основаниями, Боб, – обронила я.
Он бросил на меня быстрый взгляд и тут же отвел глаза. В доме дворецкий с прислугой гасили свет. Люси не подавала признаков жизни, и Боб глубоко вздохнул. Затем достал портсигар, предложил мне сигарету, закурил сам и лишь потом заговорил снова:
– Ладно. Давай разберемся. О чем ты говоришь, Марша? У тебя что-то на уме.
И я ему рассказала, поначалу довольно-таки осторожно. Шесть месяцев назад его видели с Джульеттой, он с ней завтракал. Само по себе это не имело особого значения– пригласить ее мог любой. Но ведь несколько лет назад он сходил по ней с ума, и я имела право знать, встречался ли он с ней все эти годы. Нам ничего не было известно ни о ее жизни, ни о ее друзьях. Если он принадлежал к их числу…
– Послушай! – грубо оборвал он меня. – Покончим с увертюрами. Ты что, думаешь, это я ее убил?
– Я уже ни о чем не думаю, я устала, – откровенно призналась я. – Знаю только, что Артур ее не убивал.
Он хмыкнул.
– Разумеется, Артур влип в передрягу и мне его чертовски жаль. Однако до того самого дня, шесть месяцев назад, я не видел Джульетту Рэнсом со времени ее развода. Это трудно доказать, но это правда.
– Но тогда-то ты с ней все же увиделся.
– Увиделся. Повстречал ее на улице и пригласил на ленч. А что тут такого? Конечно, я ничего не сказал об этом Люси. Вот и все, и говорить тут больше не о чем.
Судя по всему, говорить действительно было больше не о чем, в буквальном смысле слова. Никого из друзей Джульетты он не знал, с Хелен Джордан ни разу не встречался и – поверю я ему или нет– никогда не бывал в квартире Джульетты.
Он резко поднялся, с остервенением отшвырнув в сторону сигарету.
– Лучше бы мне никогда с ней не встречаться, – буркнул он.
Он проводил меня домой– кратчайшим путем, через живую изгородь. Шел он молча и настроен был не слишком дружелюбно, однако у двери моего дома заговорил снова.
– Собираешься рассказать Люси?
– Нет, конечно. Если только не буду вынуждена это сделать, Боб.
– Дела у нас и так идут вкривь и вкось. Не к чему усугублять положение. А как насчет полиции?
– Я еще не решила. Если то, что ты говоришь, правда…
– Слушай, – угрюмо перебил меня он. – Я ее не убивал. Я не знаю, кто это сделал. Это правда. Ты должна мне верить.
И тотчас ушел. Я же снова оказалась у себя в доме; в холле первого этажа тускло горела лампочка ночного света, а в кресле крепко спал Артур.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
На следующее утро, спустившись вниз, я обнаружила, что на веранде, расположенной на фасаде дома, стоит шериф и. смотрит на залив. Увидев меня, он улыбнулся.
– Всегда говорил, что лучше вида во всей округе не найти, Марша, – заговорил он. – Вышел сюда, чтоб выкурить свою трубочку. – Глаза его озорно блеснули. – Никогда не забуду ту историю с кражей у вас серебра– потому и поставили тогда сейф, – а я взял и закурил в библиотеке. Ваша матушка едва не оторвала мне голову.
Затем он перешел на серьезный тон. Ему очень не нравится, как складываются обстоятельства. Разумеется, он всего лишь провинциальный страж порядка, и, наверное, человек с приличными мозгами уже давно засадил бы кого-нибудь за решетку. У него же нет пока никаких прямых доказательств. В любом случае не к чему торопить события.
Я слушала его, весьма озадаченная.
– Вы хотите сказать, что, по вашему мнению, Артур невиновен? – с надеждой спросила я.
Шериф покачал головой.
– Не спешите, – предостерег он. – Я лишь говорю, что дело это гораздо глубже, чем кажется на поверхностный взгляд. Вот и все. У нас имеются два преступления, Причем совершенно разные. Одно из них совершено в состоянии аффекта. Возможно, никто специально не взбирался на тот холм, чтобы убить Джульетту Рэнсом. Может, ее вообще никто не собирался убивать. Я и сам порой прихожу в такое бешенство, что способен перерезать какому-нибудь парню глотку, окажись у меня под рукой бритва. Но с Джордан все обстоит иначе. Это, похоже, хладнокровное и преднамеренное убийство. Кто-то договорился с ней о встрече и убрал ее с дороги. Она слишком много знала. Ох, дорого бы я отдал, чтобы узнать, что именно ей было известно.
После чего он, казалось, принялся размышлять вслух, обращаясь скорее к самому себе, нежели ко мне. Итак, предположим, что Артур невиновен; в таком случае кто же из жителей острова так сильно ненавидел Джульетту, чтобы нанести ей этот смертельный удар клюшкой? Отвергнутый любовник? Ревнивая жена? При этих словах он взглянул на меня.
– Я не имею в виду жену Артура, – бесстрастно заметил он. – Не потому, что она не смогла бы этого сделать. Эти скромняги домоседки, стоит их вывести из себя, способны сражаться, как тигрицы. Просто в деле Джордан ее никак нельзя заподозрить. Я проверял. В тот вечер, когда исчезла Джордан, она находилась здесь, в доме. Вы с ней играли в «русский банк». Верно?
Я кивнула. Именно тогда я впервые осознала, какому безжалостному публичному препарированию подвергалась теперь вся наша жизнь. Каждое наше действие становилось известным, и даже мои собственные слуги, долгие годы служившие мне верой и правдой, по-видимому, рассказали все, что им было известно.
Шериф выбил свою трубку о перила и наблюдал, как падает в воду пепел.
– Женщин, конечно, не стоит сбрасывать со счетов, – продолжал он. – Но все же это дело мужских рук, причем довольно сильных.
– А почему вы считаете, что убийство совершил, кто-нибудь из местных? Ведь кто-то мог следить за ней, не так ли? Приехать сюда специально…
– Не думаю. Тот, кто это сделал, прекрасно ориентировался на острове. Это, конечно, мое личное мнение. Но убийца знал, когда Джульетта катается верхом и где именно. Был знаком с Гагарьим озером. Знал, где находится этот ваш сарай. Ему была известна планировка Сансет-Хауса, уж коли он забрался сюда и оглушил Мэгги. А тот, кто убил Джордан, знал еще больше. Ему было известно, где можно раздобыть лодку и как с ней управляться. Нет, постороннему все это вряд ли бы удалось – он не мог бы действовать так уверенно. Всякий раз, начиная размышлять, я возвращаюсь к колонии дачников.
Это была правда, и я это знала. Наша колония похожа на все прочие подобные сообщества. Члены ее стекаются сюда отовсюду– начиная от Чикаго и Сент-Луиса на западе и вплоть до Балтимора и Вашингтона на юге. Летом они собираются здесь, а затем расстаются вновь на оставшуюся часть года– разве что могут случайно встретиться в Палм-Бич или на Ривьере. Но остров является неотъемлемой частью жизни этого сообщества. Все мы имеем здесь собственнические интересы и знаем остров так же хорошо, как и местные жители.
– Единственное, что приходит мне на ум, – это выяснить, с кем Джульетта водила здесь знакомство, когда еще бывала здесь, – сказал он. – Кто ей симпатизировал, а кто—нет. И кто из здешних ее знакомых продолжал встречаться с ней потом. Вам это должно быть известно, Марша.
Я замялась.
– По-моему, время от времени она виделась с Марджори Пойндекстер, – сказала я. – Встречалась с ней и после развода. И с Говардом Бруксом тоже. Они же все охотники, разве вы не знаете?
– Брукс? Это тот парнишка с большой яхтой?
– Да.
– Ну, это уже кое-что, – шериф поднялся. И тут обронил замечание, вызвавшее у меня смутную тревогу – А что вы думаете насчет этого парня из кемпинга на Сосновой горке? – поинтересовался он. – По имени Пелл. Вы с ним вроде бы большие друзья, а?
– Я бы этого не сказала. Просто я купила у него одну картину.
– И, чтобы доставить ее вам, он плыл аж от самой Куперлейн, да?
Губы его были растянуты в улыбку, однако глаза смотрели на меня пристально и строго.
– Это было не лишено остроумия. – Тоже улыбнулась я. – В ту ночь он решил искупаться, поплавать. И остановился здесь передохнуть.
– И отдыхал целых полтора часа, сидя с вами на причале, – насмешливо изрек он. – Да еще в такую холодную ночку! Я-то его случайно увидал. Осматривал лодки, стоявшие у берега, и тут он появился. – Он вдруг посерьезнел. – Будьте осторожны, Марша. Нам ничего не известно об этом парне. Может быть, его зовут Пелл, а может, и нет. Лично я не знаю лучшего способа укрыться от правосудия, нежели обзавестись трейлером и все время переезжать с места на место.
Именно в тот день я рассказала ему о миссис Кертис и о разбитом в подвале окне. Перед уходом он спустился туда и все осмотрел. Однако явно не счел это достойным внимания, ибо вскоре я услышала, как он уезжает.
Остаток того дня прошел относительно спокойно. Артур отвез Мэри-Лу домой и остался на пару дней в Мидлбанке, и, за исключением того, что раз или два тренькнули звонки, не произошло никаких событий. Я сыграла партию в гольф с Тони, однако ни он, ни я не упоминали о пуговице. Наблюдая на поле для гольфа за ним, таким жизнерадостным и веселым, я не могла ни в чем его заподозрить, только, кажется, он немного жульничал с мячом, когда я на него не смотрела.
Когда мы возвращались в клуб, Тони взял меня под руку и прямо-таки ошеломил, спросив, на совсем ли я охладела к нему.
– Дела теперь налаживаются, Марша, – сказал он. – А я никогда тебя не забывал. Ведь ты это знаешь, да?
Несколько месяцев назад меня бы это тронуло. Теперь же всего лишь удивило.
– Ничего такого я не знаю, Тони. Ты ведь чудесно без меня обходился, разве нет?
Похоже, я обидела его, и он выпустил мою руку.
– Если ты так к этому относишься, – угрюмо заметил он, – то, значит, все бесполезно.
– Да, – вздохнула я. – Теперь это уже бесполезно. Мне, право, очень жаль.
На следующее утро я получила записку от Аллена Пелла. Во всяком случае, я могла догадаться, что она от него. Записка была без подписи, вместо нее– карандашный набросок человека, сидящего за мольбертом с белкой на плече и пожевывающей коровой возле его шляпы.
Сама же записка была совсем короткой: «Вы когда-нибудь пили чай в трейлере? Если нет, это может оказаться занятным экспериментом. Как насчет пяти часов сегодня? Отвечать не надо. Просто приходите, если сможете».
Помню, я испытала приятное волнение и днем снова отправилась наверх по той самой тропе. Однако не прошла я и полумили, как вдруг увидела впереди себя какую-то женщину. Она сидела на камне и смотрела на залив. Подойдя поближе, я узнала в ней Агнесс Дин.
Увидев меня, она улыбнулась, и я заметила, что она еще больше похудела и стала совсем хрупкой.
– Не слишком ли крутой подъем вы преодолели? – участливо спросила я.
– Вообще-то я далеко не хожу, но я так плохо сплю, вот и подумала: может, небольшая нагрузка…
Голос ее звучал еле слышно; я уселась возле нее и сняла с головы шляпу.
– Наверное, я просто не привыкла к тишине, – сказала она. – «Зеленое спокойствие сельских просторов иль мрачная серость городов». Удивительно, сколь немногие нынче знают Лонгфелло, не правда ли? Мистеру Дину остров нравится, но он-то гуляет больше
меня. Он любит шум, оживление– как, наверное, и большинство мужчин.
В голосе ее сквозила неизбывная усталость, и я еще подумала, не утомляет ли ее сам Мэнсфилд Дин. Он был весел, общителен, любил людей, любил жизнь. Кроме того, он обременил ее богатством, и, возможно, это тоже тяготило ее.
– Как бы мне хотелось быть повеселее, хотя бы ради него, – добавила она и вздохнула. Но казалась она более спокойной, чем прежде. Она частично избавилась от своей застенчивости и после недолгого колебания сказала – Надеюсь, вы не против, если я затрону эту тему. Я очень сочувствую вам. У вас такие неприятности.
– Да, все это весьма досадно. Разумеется, мой брат не имеет к этим преступлениям никакого отношения. Как можно убить собственную жену! Пусть даже они развелись, но ведь он когда-то любил ее.
Она промолчала. Я предложила ей сигарету, но она покачала головой.
– Мне пора возвращаться, – сказала она. – Я вот все думала… я ведь так много слышу и так мало знаю, мисс Ллойд. Какой она была, эта миссис Рэнсом? Или вам не хочется о ней говорить?
Теперь настал мой черед замяться, однако в Агнесс Дин ощущался такой трагизм и одновременно такое простодушие и прямота, что я располагала к откровенности.
– Наверное, в ней было и хорошее, и плохое– как и в большинстве из нас, – ответила я. – Она была такой, какой была. Возможно, в том не было ее вины. Она причиняла людям неприятности и беды, массу бед, но, как правило, делала это не умышленно– просто она была крайне эгоистична. Если я не совсем понятно говорю…
Казалось, она меня поняла.
– Я встречала подобных женщин. Возле таких вечно увиваются мужчины. Наверное, мужчины ее любили?
– Некоторые из-за нее теряли голову.
На одно мгновение у меня промелькнула дикая мысль, не был ли Мэнсфилд Дин знаком с Джульеттой. Она словно почувствовала это и едва заметно улыбнулась.
– Боюсь, мы не принадлежали к ее кругу общения, – сказала она. – Должно быть, у нее была веселая компания. К тому же, мы никогда не жили в Нью-Йорке.
Она встала и отряхнула с юбки сосновые иголки. Потом посмотрела мне прямо в глаза.
– Конечно, насильственная смерть—это ужасно, но, может быть, мир станет лучше без нее, мисс Ллойд. Бессердечные и жестокие женщины способны сломать немало жизней._
И она тотчас попрощалась со мной, довольно-таки торопливо, словно вдруг поняла, что разговор этот по меньшей мере несколько необычен.
Бедная Агнесс Дин! Явственно вижу ее, какой она была в тот день– с посиневшими губами и затрудненным дыханием. Я смотрела, как она спускается под гору, возвращается в свой просторный дом, к Мэнсфилду и своим слугам. Она упомянула, что записалась к парикмахеру, и я знала, что спустя несколько часов, вечером, она наденет одно из своих нарядных платьев, подкрасит губы и будет играть роль, поскольку ее муж желал, чтобы она ее играла.
Я же продолжила подниматься в гору по тропинке и наверху увидела ожидавшего меня Аллена Пелла, как будто он знал наверняка, что я приду.
– Я не знал, поедете вы на машине или пойдете пешком, но был уверен, что встречу вас именно здесь, – заявил он. – Бывали вы когда-нибудь в кемпинге?
– Нет, никогда, – призналась я.
– В таком случае вы много потеряли. Я склонен думать, что вы вообще многое в жизни упустили, – он лукаво поглядел на меня. – Как и ваши собратья по классу, знаете ли. Почему бы не присоединиться к пролетариату и не посмотреть мир?
– Мне все как-то не представлялось возможности, – улыбнулась я. – До сего момента.
Это его рассмешило. Мне показалось, что он рад меня видеть. Однако, разглядев его при ярком свете, я поняла, что в нем произошла какая-то перемена. Он осунулся, похудел, на лице его, от крыльев носа и до уголков рта, залегли глубокие морщины, которых я раньше не замечала. Но когда я спросила его, не болен ли он, Аллен лишь отшутился.
– Я? – воскликнул он. – Да я силен как вол. Не расходуйте на меня попусту свое сочувствие, дорогая. В эту минуту, когда вы рядом, я сумел бы справиться с целым вагоном тигров.
Когда мы подошли к кемпингу, он показался мне довольно милым. Но и странным тоже. Открытое пространство, сплошь усеянное небольшими палатками, кострами и автомобилями. Здесь жили по-семейному, открыто и без стеснения; там и сям было развешано постиранное белое, дети играли, мужчины читали газеты, женщины готовили ужин.
Однако при виде этого лагеря меня пронзила острая боль. В былые времена здесь устраивали пикники, поскольку неподалеку имелся ручеек. Нас с Артуром доставляли сюда в легком двухместном экипаже, и мы встречались здесь с другими детьми, прибывшими на таких же транспортных средствах, а в рощице стоял длинный стол со скамейками по обе стороны, за которым мы ужинали. Должно быть, я чем-то выдала свои чувства, потому что Аллен вдруг внимательно посмотрел на меня.
– Откуда сия внезапная меланхолия? – поинтересовался он. – Неужели мы осквернили некое священное место?
– Нет-нет, все в порядке. Просто мы когда-то приезжали сюда на пикники, я и Артур. Еще детьми. Вот и все. Не знаю почему, но в вашем присутствии мне всегда становится грустно. Вообще-то я не очень-то занудная и унылая, клянусь честью.
– Обычно я так действую на многих людей, – хмуро заметил он. – Если бы я мог поведать вам о слезах, пролитых на этой мужественной груди!..
Оба мы рассмеялись, и напряженность заметно ослабла.
Я была порядком удивлена, когда увидала его трейлер, стоявший несколько особняком от остальных, у самого края кемпинга. Он оказался большим и чрезвычайно комфортабельным, а прицепленный к нему двухместный закрытый автомобиль имел весьма солидный вид. До того момента я считала само собой разумеющимся, что Аллен Пелл беден, и, кажется, мое удивление позабавило его.
– Не так уж плохо, правда? – заметил он. – Ну-с, как насчет того, чтобы войти в гостиную и испить чайку?
Там и в самом деле оказалось нечто вроде гостиной. В передней части трейлера разместились два мягких кресла и столик, а также книжная полка и радиоприемник. С торжественным видом он провел меня внутрь.
– Гостиная, спальня, кухня и ванная, – сообщил он. – Холодная вода постоянно, горячая—по банным дням. А теперь посидите, а я приготовлю чай.
– Не лучше ли мне заняться этим? – предложила я.
– Моя милая девочка, перед вами – один из лучших гастролирующих кулинаров. Отведали бы вы мою глазунью! Что же касается чая, потерпите ^минутку, и увидит сами. Предпочитаете китайский или индийский?
– Китайский.
– О'кей! Тем более что другого у меня и не имеется, – засмеялся он и удалялся к плите, стоявшей где-то в глубине.
Да, в трейлере было очень уютно. Единственным диссонансом являлся сам Аллен Пелл, крупный и довольно неуклюжий; он колдовал над чайником, а после безуспешных попыток нарезать тонкими ломтиками хлеб и приготовить сэндвичи перепоручил это занятие мне.
– Когда-нибудь я стану кому-нибудь прекрасной женой, – заявил он, – Единственное, чего я не умею, – это резать хлеб. Поглядим, что получится у вас.
Я готовила сэндвичи, а он искоса наблюдал за мной.
– Откровенно говоря, – а хоть раз в жизни можно быть откровенным, – признался он, – мне порядком надоел сам процесс приготовления пищи. А в остальном все чудесно. Никаких уз, спокойно спишь ночью, и перед тобой открыты все пути. Просто кулинария – не моя стихия, и это факт.
Он как раз заливал чай кипятком и, поставив чайник на плиту, крякнул.
– Похоже, вы считаете, что и живопись тоже не ваша стихия, – напомнила я ему.
– Живопись? Боже упаси! – благочестиво воскликнул он. – Когда-нибудь, когда я получше вас узнаю, Марша, я расскажу вам об этом. Итак, вот ваш чай. С лимоном или со сливками?
Позже, размышляя об этом, я пришла к выводу, что трапеза та весьма напоминала безумное чаепитие из «Алисы в Стране чудес». Все время заходили какие-то люди, что-то одалживали. У него самого кончились сигареты– он выскочил и стрельнул их у кого-то. Мне пришлось рассматривать его кровать, которая днем превращалась в кушетку, и восхищаться его холодильником, который, по его признанию, он специально вымыл ради такого случая. Помню, я сказала, что хотела бы сама обзавестись таким трейлером, и эта мысль вызвала у него улыбку.
– Что? – воскликнул он. – И никакого дворецкого? И горничной, чтобы одевать вас? – Но тут же добавил более серьезным тоном – Это вам поначалу все кажется таким романтичным. Закат солнца на фоне деревьев, горящие костры, повсюду развешана одежда и никаких вечеринок. С виду весьма недурно. А вот когда идут проливные дожди? Или надо самой все здесь убирать? Вам бы это пришлось не по вкусу, милая леди, да вы и сами это знаете.
По некоему молчаливому соглашению мы избегали обсуждать происшедшие трагедии. Однако в голове у меня вертелись разные вопросы, которые мне хотелось ему задать. Что-то тут было не так. Аллен не был профессиональным художником. Да, он рисовал картины, но, вероятно, для отвода глаз. Так же как и одевался худо-бедно для отвода глаз. В деньгах нужды он не испытывал. Были еще и другие обстоятельства. Этот его платок, запачканный краской, который я нашла в воде прямо перед Сансет-Хаусом. И еще дюжина загадочных случайностей. И тут вдруг мне пришло в голову единственное возможное объяснение. Он в этот момент закуривал сигарету, и я собралась с духом.