Текст книги "Винтовая лестница. Стена"

Автор книги: Мэри Робертс Райнхарт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 41 страниц)

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

То, что я пригласила детектива в Солнечное, вызвало у Гертруды и Хэлси бурю возмущений. Это было для меня неожиданностью, и я не могла понять причину такой реакции. На мой взгляд, детектив Джеймисон был менее опасен для нас, если я могла наблюдать за ним, знать, чем он занимается. В городе же он мог использовать различные обстоятельства и улики против нас и узнавать любыми путями о том, что происходило в Солнечном. Я была довольна, что он был с нами, когда начались все последующие события.

Я ожидала, что некоторые обстоятельства должны будут повлиять или, во всяком случае, изменить ход событий. В понедельник или, в крайнем случае, во вторник в свой бело-зеленый дом в деревне должен был вернуться доктор Уолкер. От того, как сложатся дальнейшие отношения Уолкера и Луизы, зависело счастье Хэлси. Кроме того, возвращение ее матери должно было означать, что Луиза нас покинет, а я очень к ней привязалась.

Когда прибыл мистер Джеймисон, Гертруда резко изменилась по отношению ко мне. Она больше не была со мной откровенна, как прежде, отвечала односложно и вообще старалась не оставаться со мной наедине. В то время я полагала, что она переменилась ко мне из-за того, что я запретила ей встречаться с Джоном Бейли или связываться с ним любым иным путем, и отказалась признавать, что она обручена с ним. Гертруда много гуляла в саду или бродила по округе в одиночестве. Хэлси ежедневно играл в гольф в Гринвуд-клубе, и когда Луиза уходила из дому, мы с мистером Джеймисоном много времени проводили вместе. Он неплохо играл в карты, но, раскладывая пасьянс, немного жульничал.

В субботу вечером, когда он прибыл, мы с ним долго беседовали. Я рассказала ему о том, что случилось с Луизой Армстронг накануне ночью у винтовой лестницы, и о мужчине, который так напугал Рози. Он счел эту информацию важной, но когда я спросила, не вставить ли нам еще один замок в дверь восточного крыла, ответ его был отрицательным.

– Я думаю, что ваш посетитель придет еще раз. Поэтому все нужно оставить, как было, и не вызывать у него подозрений. Я могу следить за дверью ночью в течение какого-то времени. В этом мне может помочь и мистер Иннес. Постарайтесь ничего не говорить об этом Томасу. Этот старик явно что-то знает, но он предан хозяевам как собака и будет молчать…

Я предположила, что Алекс, наш садовник, возможно; тоже согласится помочь, и детектив сказал, что поговорит с ним. В первую ночь, однако, мистер Джеймисон решил караулить дверь один. Но ничего не случилось. Детектив сидел в полной темноте на нижней ступеньке лестницы и дремал. Никто не мог пройти мимо него ни туда, ни обратно. И дверь утром была так же крепко заперта, как накануне. Тем не менее, именно в эту ночь произошло самое странное событие из всех предыдущих.

Лидди пришла ко мне в комнату в воскресенье утром с таким лицом, какого я никогда у нее раньше не видела. Она, как обычно, разложила мои вещи, но не сказала ни слова, хотя любила в это время поболтать. Я заметила ей недовольным тоном, что наша новая кухарка плохо жарит яичницу, но Лидди никак не прореагировала и даже ни слова не сказала о мистере Джеймисоне, хотя всегда была настроена против появления его в нашем доме.

– В чем дело, Лидди? Ты плохо спала?

– Нет, мэм, – ответила она лаконично.

– Ты выпила слишком много кофе за обедом?

– Нет! – На этот раз ответ звучал возмущенно.

Я села в кровати и чуть не пролила горячую воду. Я всегда пью утром подсоленную горячую воду, полагая, что это очень полезно для желудка.

– Лидди Аллен, перестань играть с выключателем и скажи мне, что с тобой.

Лидди вздохнула.

– Я была с вами в юности и в старости, я работаю у вас уже двадцать пять лет, мисс Рэчел, несмотря на ваш характер. (Тоже мне! А сколько я от нее вынесла!) Но, думаю, больше терпеть не могу. Мои вещи упакованы.

– Кто упаковал их? – По тону Лидди можно было ожидать в ответ примерно следующее: она проснулась утром и увидела, что вещи упаковало привидение.

– Их упаковала я, мисс Рэчел. Вы не хотите верить мне, что в доме живут привидения. Кто упал в шахту? Кто напугал мисс Луизу почти до смерти?

– Вот и я стараюсь узнать это. К чему это ты ведешь?

– В комнате, где лежат чемоданы, в стене дыра. Образовалась прошлой ночью. Такая большая, что в нее можно просунуть голову. Все засыпано штукатуркой.

– Глупости, – заметила я. – Штукатурка всегда осыпается.

Но Лидди стояла на своем.

– Спросите Алекса. Когда он относил туда вещи новой кухарки вчера вечером, стена была целая. Сегодня в ней дыра, и чемоданы кухарки засыпаны штукатуркой. Мисс Рэчел, вы можете нагнать сюда дюжину детективов и посадить их у каждой лестницы, но никогда никого не поймаете. Есть такие существа, на которых нельзя надеть наручники.

Быстро одевшись, я отправилась к кладовке, которая находилась как раз над моей спальней. Третий этаж по плану напоминал второй. Однако восточное крыло было не отделано. Там предполагалось устроить нечто вроде комнаты для танцев. Двери комнат горничных, кладовки и других подсобных помещений, включая большую комнату для проветривания одежды, как и на втором этаже, выходили в коридор. А в стене кладовой, как и говорила Лидди, оказалась большая дырка.

Дыра была не только в штукатурке, дранка тоже оказалась сорванной. Я засунула в дыру руку. В трех футах от меня была кирпичная стена. Архитектор неизвестно почему оставил расстояние между кирпичной стеной и перегородкой, отделявшей кладовую. Я сразу подумала, что если бы возник пожар, такое отверстие должно было лишь способствовать доступу воздуха и увеличить силу огня.

– Ты уверена, что этой дыры вчера не было? – спросила я Лидди, лицо которой выражало одновременно удовлетворение и беспокойство. Она показала на чемодан новой кухарки. Он был покрыт слоем пыли от штукатурки, как, впрочем, и пол вокруг него; но нигде не было видно крупных кусков и дранки. Когда я сказала об этом Лидди, она просто подняла брови. Будучи твердо уверенной, что это было сделано привидением, она не беспокоилась о таких пустяках, как куски штукатурки и дранки. Нет сомнения, считала она, что они лежат где-то на могильной плите на казановском кладбище.

Сразу же после завтрака я показала дыру в стене мистеру Джеймисону. Выражение его лица мне не понравилось, ибо детектив придал этому серьезное значение, в отличие от меня. В первую очередь он решил проверить, не спрятано ли в отверстии что-нибудь. Он взял свечу и, немного расширив дыру, смог заглянуть внутрь. Но ничего не нашел. В кладовой, хотя она и отапливалась паровым отоплением, как и все остальные помещения, почему-то был построен камин с облицовкой и всем прочим. Отверстие было сделано между наружной стеной и дымовой трубой. При внимательном рассмотрении ничего подозрительного обнаружить не удалось. По глубине отверстие доходило только до пола. Дырка в стене была сделана примерно в четырех футах от пола, и вся штукатурка оказалась внутри. Привидение работало очень аккуратно.

Я несколько разочаровалась, ожидая найти там тайник. Кажется, мистер Джеймисон тоже был разочарован. Он надеялся отыскать хоть какую-нибудь зацепку, которая помогла бы ему раскрыть преступление. Лидди сказала нам, что вечером слуги чувствовали себя прекрасно, никакого шума никто не слышал. Самое неприятное было то, что этот ночной посетитель мог теперь проникать в дом не только через восточное крыло. Поэтому мы решили усилить бдительность, проверить все окна и двери.

Хэлси же отнесся ко всему этому довольно легкомысленно. Он считал, что эта дырка могла существовать уже месяцы, и мы могли ее не заметить, а пылью чемодан мог покрыться накануне. На этом мы и прекратили наше расследование, но воскресенье провели беспокойно. Гертруда пошла в церковь. Хэлси отправился на довольно дальнюю прогулку. Луиза уже могла сидеть и попросила Хэлси и Лидди к вечеру помочь ей спуститься вниз. Восточная веранда была довольно затененной, увитой виноградным плющом. Кругом росли пальмы. На веранде стояла летняя мебель. Мы вынесли туда подушки, усадили Луизу в шезлонг, Веранда выглядела довольно весело, Луиза сидела тихо, сложив руки на коленях.

Мы молчали. Хэлси на перилах покуривал трубку, не сводя глаз с Луизы, а она смотрела через долину на холмы. Мрачная тень вдруг окутала лицо девушки, и мальчишеское лицо Хэлси тоже погрустнело. Он стал очень похож на своего отца.

Мы засиделись до вечера, и Хэлси становился все печальнее. Около шести он поднялся, пошел в дом, а потом вернулся, чтобы позвать меня к телефону. Из города звонила моя приятельница Анна Уоткомб. Она проболтала минут двадцать, рассказывая мне, как ее дети болели корью и как ее портниха, мадам Суини, испортила ей платье.

Когда я закончила разговор, то увидела, что за моей спиной стоит Лидди со сжатым ртом.

– Лидди, развеселись. У тебя такое кислое лицо, что от него даже молоко может превратиться, в простоквашу.

Но Лидди теперь редко отвечала на мои шутки. Она еще плотнее сжала губы.

– Он позвонил миссис Уоткомб и попросил ее как можно дольше отвлекать вас по телефону, чтобы самому иметь возможность поговорить с мисс Луизой наедине. Неблагодарность детей хуже, чем укус змей.

– Ты говоришь глупости. Я и так могла бы их оставить, чтобы они поговорили. Прошло слишком много времени с тех пор, как мы влюблялись с тобой, Лидди. Мы все забыли.

Лидди хмыкнула.

– Нет такого мужчины, который мог бы обвести меня вокруг пальца, – сказала она уверенно. – Никому не сделать из меня дурочку.

– Кому-то это все же удалось, – ответила я.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

– Мистер Джеймисон, – сказала я, когда после обеда вечером мы остались с ним одни, – вчера на предварительном слушании не было сказано ничего нового, повторялось все, что мы уже знали. Только доктор Стюарт по собственной инициативе поведал кое-что об этой незнакомке под вуалью.

– Предварительное слушанье – простая формальность, мисс Иннес, – пояснил мне детектив. – Его, цель, если преступление не было совершено у всех на виду, получить свидетельские показания от людей, как-то связанных с этим, пока они ничего не забыли. Полиция включается в дело позже. Мы с вами знаем, о каких важных событиях не было сказано ничего. Например, у погибшего не было ключа, однако мисс Гертруда показала, что он возился с замком, а потом сам открыл дверь. А к истории, рассказанной доктором Стюартом, мы должны отнестись очень осторожно. К доктору пришла пациентка, одетая в черное, с лицом, закрытым вуалью. Настоящая таинственная леди! А потом доктор встречает Арнольда Армстронга, отрицательного типа, которого уже нет в живых, и видит, что Арнольд ссорится с этой таинственной леди в черном. Значит, они как-то связаны между собой…

– А почему мистер Бейли не присутствовал на слушанье? Детектив странно посмотрел на меня.

– Его доктор сказал, что он болен и не может встать с постели.

– Болен? Почему же ни Луиза, ни Хэлси не сказали мне об этом?

– В этом деле, мисс Иннес, есть еще много загадочного. Бейли говорит, что он ничего не знал о банкротстве банка и прочитал об этом лишь в понедельник вечером в газетах. А когда узнал, то вернулся и сдался властям. Я этому не верю. Джонс, сторож в банке, рассказывает совершенно другое. Он говорит, что еще в четверг вечером, в восемь тридцать, Бейли вернулся в банк. Джонс впустил его. Он говорит, что Бейли был в ужасном состоянии. Кассир работал до полуночи, затем запер дверь в подвал и ушел. Это было настолько необычно, что сторож думал об этом всю ночь. Что делал Бейли, когда вернулся в свою квартиру? Взял чемодан и решился уехать. Но он слишком долго копался, чего-то ждал. Думаю, хотел проститься с мисс Гертрудой, прежде чем покинуть страну. Поэтому-то и оказался в Гринвуд-клубе. Потом, когда ночью он застрелил молодого Армстронга, ему пришлось выбирать между двумя одинаково неприятными вещами. И он решил сдаться, что сразу привлекло бы на его сторону общественное мнение. Все решили, что он невиновен. Но тот факт, что он собирался бежать, говорил не в его пользу. И он решил: лучше остаться, дабы его не подозревали в убийстве Армстронга. Это очень хитрый ход.

Вечер тянулся и тянулся. Когда я уже собиралась ложиться в постель, ко мне явилась миссис Уотсон и спросила, нет ли у меня мази, показав распухшую руку, от которой к локтю поднимались красные полосы. Она сказала, что ушибла руку той ночью, когда было совершено убийство, и что боль не дает ей спать. Я сочла это очень серьезным и предложила обратиться к доктору Стюарту.

На следующее утро миссис Уотсон уехала в город одиннадцатичасовым поездом, и доктор поместил ее в больницу. У нее оказалось заражение крови. Я хотела навестить ее, но другие события задержали меня. Все же в этот день я позвонила в больницу и попросила, чтобы ее положили в отдельную палату и сделали все возможное, чтобы облегчить ее состояние.

В понедельник вечером в город приехала миссис Армстронг и привезла тело своего мужа. Панихида должна была состояться назавтра. Их дом, находящийся на Креснат-стрйт, был открыт, и во вторник утром Луиза уехала домой. Перед отъездом она попросила меня зайти. По ее опухшим глазам я увидела, что она плакала.

– Не знаю, как вас благодарить, мисс Иннес. Вы поверили мне, не задавали никаких вопросов. Когда-нибудь я расскажу вам все, и вы будете презирать меня. И Хэлси тоже.

Я возражала ей, что, напротив, мы были рады хоть как-то облегчить ее состояние. Но она словно не слушала, что-то ее мучило. Сдержанно попрощавшись с Хэлси, Луиза шепнула мне:

– Мисс Иннес, если они… если кто-то попытается заставить вас освободить этот дом, сделайте это, если сможете. Я боюсь за вас.

Вот и все. Гертруда вызвалась сопровождать Луизу в город. Вернувшись, она сообщила нам, что встреча Луизы с матерью была очень холодной, что в доме был доктор Уолкер, он занимается похоронами.

После отъезда Луизы Хэлси исчез и вернулся в девять часов вечера, грязный и усталый. Что касается Томаса, он ходил грустный и подавленный. Во время обеда детектив внимательно наблюдал за ним. Даже сейчас я не могу точно сказать, что было известно Томасу, кого он подозревал.

В десять часов домочадцы отправились спать. Лидди, которая теперь заняла место миссис Уотсон, осмотрела посудные полотенца и все углы на полках в холодной комнате, где хранились продукты, и пошла себе в спальню. Садовник Алекс тяжело протопал по винтовой лестнице к себе в комнату, а мистер Джеймисон осматривал замки на окнах. Хэлси плюхнулся в кресло в гостиной и расстроено смотрел перед собой, раздумывая о чем-то. Затем он спросил сестру:

– Как выглядит этот доктор Уолкер, Гертруда?

– Высокий, черноволосый, хорошо выбрит. Неплохо выглядит, – ответила ему Гертруда, положив книжку, которую собиралась читать, вернее, делала вид, что собирается. Хэлси ударил ногой по табурету.

– Представляю, какая тоска будет здесь зимой, – заметил он ни с того ни с сего. – Девушка будет похоронена здесь заживо.

Именно в это время кто-то постучал в тяжелую парадную дверь. Хэлси неохотно поднялся с кресла и впустил Уорнера. Он задыхался от быстрого бега.

– Извините, что беспокою вас, но просто не знаю, что мне делать. Это касается Томаса.

– Что такое с Томасом? – спросила я. Мистер Джеймисон тоже вышел в коридор, мы стояли и смотрели на Уорнера.

– Он странно ведет себя. Сидит на крыльце и говорит, что видел привидение. Старик плохо выглядит. Почти не может говорить…

– Он полон предрассудков, – сказала я. – Хэлси, принеси виски, пойдем посмотрим, что с ним.

За виски, однако, никто не пошел. Из этого я сделала вывод, что у каждого в кармане есть по фляжке на чрезвычайный случай. Гертруда набросила на плечи шаль, и мы стали спускаться с холма. Я так часто теперь гуляла здесь по ночам, что прекрасно знала дорогу. Но Томаса на веранде не было, не было его и в доме. Мужчины переглянулись, и Уорнер пошел за фонарем. А вернувшись, заметил:

– Он не мог уйти далеко. Он так дрожал, что не мог стоять, когда я оставил его.

Джеймисон и Хэлси обошли домик садовника, время от времени окликая Томаса. Но он не отзывался. Дворецкого, нигде не было видно. Я заволновалась.

Гертруда, которая никогда не боялась темноты, пошла по дороге к калитке и остановилась, глядя на желтеющую ленту дороги. А я осталась на маленькой веранде.

Уорнер был удивлен. Он подошел к веранде, уставясь на нее, как будто бы она знала ответ загадки.

– Может быть, он вошел в дом, – предположил Уорнер, – но он не был в состоянии подняться по лестнице. Его нет ни в доме, ни в саду, это точно.

К тому времени все вернулись обратно, нигде не отыскав никаких следов Томаса. Его трубка, ещё теплая, лежала на перилах. А в доме на столе лежала его старая серая шляпа. Это доказывало, что он не мог далеко уйти.

Он и не ушел далеко. Я посмотрела на стол, а потом на дверцу стенного шкафа. Не знаю, почему, но я подошла к нему и повернула ручку. Дверца распахнулась под тяжестью, давившей на нее, и что-то тяжелое выпало из шкафа. Это был Томас. Томас без единой царапины. Но он был мертв.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Уорнер опустился на колени, стараясь расстегнуть воротник рубашки Томаса, но Хэлси взял его за руку.

– Оставь старика в покое. Ему уже не поможешь, он мертв.

Мы стояли, стараясь не смотреть друг другу в глаза, переговариваясь тихими голосами в присутствии покойника и не упоминая о подозрении, о котором думал каждый. Мистер Джеймисон, закончив поверхностный осмотр тела, поднялся с колен и отряхнул брюки.

– Никаких ран нет. Судя по словам Уорнера и по тому, что он спрятался в стенном шкафу, можно предположить, что он до смерти испугался. Страх и слабое сердце – вот причина его смерти.

– Но что же могло его так напугать? – удивилась Гертруда. – Он выглядел вполне нормально сегодня во время обеда. Уорнер, что он сказал, когда вы нашли его на крыльце?

Уорнер был потрясен. Его честное мальчишеское лицо смертельно побледнело.

– То, что я говорил вам, мисс Иннес. Он сидел внизу и читал газету. Я поставил на место машину. Мне хотелось спать. Вернулся в домик и собрался лечь спать. Когда я поднимался по лестнице, Томас положил газету на стол, взял трубку и вышел покурить на крыльцо. Вдруг я услышал, как он закричал.

– Что же он крикнул? – спросил мистер Джеймисон.

– Я не мог разобрать, но голос его звучал странно, удивленно. Я подождал. Думал, он еще что-нибудь скажет, но старик молчал. Я спустился вниз. Он сидел на ступеньках крыльца, глядя прямо перед собой, как если бы увидел что-то среди деревьев по ту сторону дороги. Он бормотал, что видел привидение. Лицо у него было какое-то перекошенное, и я попытался помочь ему вернуться в дом, но он не двигался с места. Тогда я подумал, что мне следует позвать вас.

– А больше он ничего не говорил? – спросила я.

– Он сказал что-то вроде того, что могилы не принимают мертвецов.

Мистер Джеймисон проверил карманы старика, а Гертруда сложила его руки на груди, на белой, всегда такой чистой рубашке. Мистер Джеймйсон взглянул на меня.

– Вы говорили мне, мисс Иннес, что убийство молодого Армстронга – в этом доме только начало, а вовсе не конец. Слово джентльмена, вы были правы!

Осматривая карманы старика, детектив добрался до внутреннего кармашка в черном сюртуке и извлек оттуда маленький плоский ключ с привязанной к нему красной ленточкой и сложенный вчетверо клочок бумаги. Детектив развернул записку. Корявым почерком Томаса там было что-то написано. Мистер Джеймйсон прочел и передал бумагу мне. Чернила были совсем свежие. На записке значился адрес: «Люсьен Уоллес, Элм-стрит, 14, Ричфилд».

Бумажка пошла по рукам, а мы с детективом внимательно смотрели на лица читающих. Все они были в замешательстве.

– Ричфилд! – воскликнула Гертруда. – Элм-стрит – главная улица города, ведь так, Хэлси?

– А Люсьен Уоллес – это ребенок, о котором говорил доктор Стюарт, – заметил Хэлси.

Уорнер инстинктивно потянулся за ключом. То, что он сказал, нас уже не удивило.

– Ключ от английского замка. Вероятно, от двери в восточном крыле большого дома.

Не было никаких причин удивляться, почему у Томаса, старого слуги, был ключ именно от этой двери, хотя вход для прислуги был в западном крыле. Но я не знала раньше о наличии у Томаса этого ключа, и теперь это давало возможность для новых предположений. Однако именно в тот момент навалилось много других дел, и, оставив Уорнера с телом, мы все, удрученные пошли обратно в большой дом. Я и мистер Джеймисон шли вперед, а Гертруда с Хэлси – за нами.

– Думаю, мне следует поставить об этом в известность Армстронгов, – сказала я. – Они, вероятно, знают, где живут родственники Томаса. Все расходы по похоронам я беру на себя, но родственников нужно найти. Как вы думаете, мистер Джеймисон, что его так напугало?

– Трудно сказать. Но думаю, что он спрятался от кого-то в стенном шкафу, и его сердце разорвалось именно от страха. Мне очень жаль, что так получилось. Я всегда полагал, что Томас что-то знает или кого-то подозревает, но не хотел говорить нам об этом. Знаете, сколько денег было в его рваном кошельке? Около сотни долларов! Почти двухмесячная зарплата. А у негров редко бывают деньги, они их тут же тратят. Ну что ж, ему платили за молчание. И то, что он знал, к сожалению, ушло вместе с ним и будет похоронено.

Хэлси предложил осмотреть окрестности, но мистер Джеймисон запретил это делать.

– Вы ничего не найдете. Человек, который был настолько умен, чтобы пробраться в большой дом и проделать дыру в стене, когда я сидел внизу, не будет ходить по кустам с фонарем в руке.

Я считала, что со смертью Томаса события в Солнечном достигли своего апогея. Следующая ночь была довольно спокойной. Хэлси сторожил у подножия винтовой лестницы, все двери были крепко заперты на все засовы.

Один раз в эту ночь я все же проснулась. Мне показалось, что кто-то опять постукивает. Но все было тихо, бессонные ночи доконали меня, и я достигла к тому времени такого состояния, что незначительные события меня уже не беспокоили.

Мы сообщили Армстронгам о смерти Томаса, и в связи с этим у меня состоялась моя первая беседа с доктором Уолкером. Он приехал к нам на следующее утро очень рано. Мы только что позавтракали. Я нашла его прохаживающимся в гостиной и, несмотря на свою предубежденность, должна была признать: Уолкер был видный, довольно импозантный мужчина. Как уже отмечала Гертруда, он был хорошо выбрит, держался прямо, черты лица крупные, челюсть квадратная. Выглядел он даже слишком элегантно для домашнего врача:

– Должен дважды извиниться перед вами за свой ранний визит, мисс Иннес, – сказал он, садясь в кресло. Кресло оказалось низким. Он не ожидал этого, поэтому неудачно плюхнулся в него, что несколько принизило в его глазах собственное достоинство. Пришлось ему собраться с мыслями, прежде чем продолжить свою речь. – Свой профессиональный долг, который превыше всего, я не мог не выполнять, потому что был занят… и… – Тут он перешел на нормальный язык: – Что-то нужно делать с телом…

– Да, – заметила я. – Мне просто хотелось узнать адреса родных дворецкого. Вы могли бы просто позвонить мне, раз уж так заняты.

– Но я хотел встретиться с вами еще и по другому поводу, – ответил он. – Что же касается Томаса, то миссис Армстронг просила, чтобы вы разрешили ей участвовать в расходах по похоронам. Я уже сообщил о его смерти его брату. Он живет в деревне. Полагаю, у него был разрыв сердца. Ведь у Томаса больное сердце.

– Разрыв сердца от испуга, – уточнила я.

– Насколько мне известно, у вас в доме поселилось привидение? И вы нагнали сюда детективов, чтобы освободиться от него? – съехидничал Уолкер.

Не знаю, почему, но мне показалось, что, прикрываясь шутливой иронией, он старается что-то выведать у меня.

– Вас неправильно информировали, – ответила я.

– Как, в доме нет ни привидений, ни детективов? – спросил он, улыбаясь. – Какое разочарование для деревенских жителей.

Мне не понравилось его игривое настроение. Нам здесь было не до шуток.

– Доктор Уолкер! – сказала я резко. – Не вижу ничего смешного в создавшемся положении. С тех пор, как я сюда переехала, одного человека застрелили, другой умер от шока. Дом постоянно кто-то посещает. Слышны посторонние шумы. Если все это смешно, значит, я напрочь лишена чувства юмора.

– Вы меня не поняли, – ответил Уолкер все еще доброжелательно. – Мне кажется смешным, что вы, при сложившихся обстоятельствах, не хотите покинуть этот дом. Я полагал, что вы тут же уедете.

– Неправильно полагали. Наоборот. Все это только укрепляет мою решимость остаться в доме до тех пор, пока тайна не будет разгадана.

– Я должен вам кое-что передать, мисс Иннес, – сказал он, поднявшись с кресла. – Миссис Армстронг просила меня поблагодарить вас за ваше доброе отношение к Луизе, которая из-за своего каприза попала в довольно затруднительное положение. Кроме того, и это дело деликатное, она попросила меня воззвать к вашей доброте, учитывая положение, в котором она сейчас оказалась, и попросить вас пересмотреть свое решение относительно Солнечного. Это ее дом. Она очень любит его. И ей хотелось бы тотчас же вернуться сюда и пожить в тишине и покое.

– Должно быть, у нее изменилось отношение к Солнечному, – ответила я ему довольно резко. – Луиза говорила, что ее мать ненавидела эту усадьбу. Кроме того, это не тот дом, где она может обрести покой при сложившихся обстоятельствах. Во всяком случае, доктор, я решила остаться здесь. На некоторое время, по крайней мере.

– На какое время?

– Я сняла этот дом на шесть месяцев. И останусь здесь, пока не будут выяснены некоторые вещи. Теперь в этом замешана моя семья. И я сделаю все от меня зависящее, чтобы разъяснить тайну убийства Арнольда Армстронга.

Доктор стоял и смотрел в пол, постукивая перчаткой по ладони своей ухоженной руки.

– Вы сказали, что дом посещали незваные гости? – спросил он. – Вы уверены в этом?

– Уверена.

– И куда именно они проникали?

– В восточное крыло дома.

– Не можете ли вы сообщить, когда именно это происходило и зачем, по вашему мнению, они делали это? Вас пытались обокрасть?

– Нет, – ответила я твердо. – В первый раз это произошло в пятницу ночью неделю назад, а потом на следующую ночь, когда был убит Арнольд Армстронг. И еще раз это случилось в прошлую пятницу ночью. Доктор посерьезнел. Он что-то соображал и наконец решился.

– Мисс Иннес, я нахожусь в довольно затруднительном положении, но все же скажу вам, что думаю по этому поводу. Я, конечно, понимаю вашу позицию. Но не считаете ли вы, что поступаете неразумно? Как только вы появились в этом доме, против вас были предприняты враждебные выпады, против вас лично и против вашей семьи. Я не хочу накликать на вас беду, но я… просто предупреждаю вас. Покиньте этот дом, пока не случилось ничего страшного, ничего такого, о чем бы вы сожалели потом всю жизнь.

– Что ж, я готова рискнуть, взять на себя такую ответственность, – холодно ответила я.

Полагаю, он решил уступить и попросил показать, где был застрелен Арнольд Армстронг. Я показала. Он внимательно все осмотрел, а когда попрощался со мной, я была уверена: доктор Уолкер сделает все, чтобы выкурить меня из Солнечного.