Текст книги "Спецзадание для истинной леди"
Автор книги: Мери Каммингс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Джейсон только успел расплыться в улыбке и произнести:
– Я рад, что мы сумели прийти к принципиальному согласию… – как музыкальная заставка, обычно предшествующая выпуску новостей, заставила всех обернуться к телевизору.
Как всегда, для начала показали панораму площади – народу на ней становилось все больше. Джека нигде не было видно, но, слава богу, про него не забыли:
– …Сейчас предпринимаются шаги по освобождению под залог мистера Четтерсона. Ему предъявлено обвинение в препятствовании ведению следствия и сопротивлении аресту. Интересно, с каких это пор естественное желание человека поговорить с женой является препятствием следствию? Как бы то ни было, мы надеемся, что уже в следующем выпуске новостей сможем снова увидеть его честное и мужественное лицо. Кроме того, только что нам позвонил мистер Додсон – через полчаса он прибудет сюда в сопровождении первого заместителя мэра. И еще одно интересное сообщение – узнав, что миссис Четтерсон страдает от голода, мистер Пирелли, или, как его обычно называют, папа Пирелли – владелец пиццерии «Диззи Дэн» – лично приехал и привез для нее несколько коробок пиццы! Миссис Четтерсон, если вы нас сейчас слышите, позвоните нам!
Внизу экрана высветился номер. Камера переместилась на небольшой фургончик с надписью «Диззи Дэн» и цветным рисунком пиццы.
Рядом с машиной стоял толстый старик в белом переднике.
Глэдис показалось, что бог ответил на ее молитвы.
– Вам тоже заказать? – спросила она, лихорадочно набирая номер.
Есть хотелось всем, но природная подозрительность заставила Чета высказать то, что беспокоило и остальных:
– Погоди звонить! А может, это подставка стервы легавой?
– Не, это взаправду папа Пирелли, – раздался сбоку восторженный голос Пэдди.
– А ты откуда знаешь? – заинтересовался Джейсон.
– Я там год назад заказы развозил. Пицца у него – зашибись!
– Ну можно я уже позвоню?!! – возопила изнемогающая Глэдис.
– Миссис Четтерсон, вы считаете это целесообразным?
– Да!!!
Что за идиотский вопрос? Он что, не понимает, что заказать пиццу, когда так хочется есть – это более чем целесообразно?! Быстро, пока ей не помешали, Глэдис набрала номер. Ответили ей сразу:
– Первый канал!
– Это Глэдис Четтерсон – я насчет пиццы…
– Миссис Четтерсон, не вешайте трубку, переключаю! – и сразу же – одновременно в трубке и в телевизоре – раздалось: – Нэнси Трейер, первый канал!
– Это Глэдис Четтерсон, – снова повторила Глэдис и внезапно поняла, что слышит собственные слова со стороны телевизора! Но неужели у нее такой тоненький голос? Ей всегда казалось, что он звучит более музыкально… Наверное, это их микрофоны все портят!
– Миссис Четтерсон, мы очень рады вас слышать! Мысленно мы с вами, и ваши слова сейчас с замиранием сердца слушают десятки людей на площади и тысячи… миллионы телезрителей, прильнувших к экранам в ожидании дальнейших событий. Скажите пожалуйста, вы следите за нашими новостями?
– Да. А как насчет пиццы? – решила Глэдис сразу перейти к делу, тем более что экран снова разделился на две части и на второй ясно была видна очковая мымра, которая показывала своим приспешникам на телефон в руке ведущей.
– Конечно, миссис Четтерсон. Сейчас подойдет папа Пирелли и вы поговорите с ним, а пока что ответьте нам, пожалуйста – что вы чувствуете сейчас?
– Я хочу есть… и кофе, – честно ответила Глэдис, быстро покосившись на Джейсона – не последует ли с его стороны неадекватной и бурной реакции в ответ на упоминание этого напитка.
– Эта беда легко поправима. Итак, перед вами – папа Пирелли!
– Наша пицца – самая вкусная в Нью-Йорке! – заявил появившийся в кадре толстяк в переднике. – Миссис Четтерсон, какую пиццу вы хотели бы – с луком, с анчоусами, с дополнительным сыром…
По мере перечисления Глэдис показалось, что слюни сейчас закапают у нее изо рта прямо на пол, но она мужественно решила подумать и о ближних.
– Сейчас, минуточку, – она обернулась, – ну, что будете?
Столпившиеся вокруг ближние энергично закивали.
– Попроси его фирменную – с сушеными помидорами и сосисками, – посоветовал Пэдди. – И с грибами тоже вкусно!
– А как мы ее получим? – внес пессимистическую ноту Чет. – Ведь они только того и ждут, чтобы мы высунулись, сразу нас того – и все!
На второй половине экрана Глэдис заметила приближающихся людей в черном и заторопилась:
– Значит так: мы хотим две ваших фирменных – и две с грибами и дополнительным сыром! – тут она вспомнила и завопила: – Ой нет, три, три! Я про уборщиц забыла!
Внезапно из ее руки хамским образом выхватили телефон.
– Поднесите пиццу ко входу в универмаг и направьте на него камеры, чтобы мы видели, что это не ловушка! Да, и запакуйте все в пакеты с ручками! – заорал Джейсон, после чего, перехватив возмущенный взгляд Глэдис, тут же вернул ей аппарат со словами: – Покороче. Надо сначала обсудить, что говорить. Скажите, что перезвоните, когда муж приедет – это даст нам фору.
– Миссис Четтерсон, миссис Четтерсон! – надрывался телефон и телевизор.
– Але? – отозвалась Глэдис.
– Миссис Четтерсон, сейчас с нами говорил представитель… тех самых людей, которые захватили универмаг?
– Да, – ответила она, порадовавшись тактичному поведению ведущей, которая, слава богу, не назвала их преступниками.
– Каково положение заложников – они живы?
– Да. – Увидев энергичные жесты Джейсона, Глэдис заторопилась: – Извините, я не могу сейчас больше говорить… Я вам перезвоню, когда Джек приедет.
– Миссис Четтерсон – один короткий последний вопрос. Как вышло, что эти люди разрешили вам связаться с нами и быть… так сказать… их представителем?
Глэдис сама до сих пор не понимала, как это получилось, но решительно ответила:
– Потому что им очень понравилось, как я украсила елку! – и, чтобы избежать дальнейших вопросов, нажала кнопку отбоя,
На площади между тем разгорелся нешуточный скандал. Симпсон, оставшийся не у дел и болтавшийся в толпе, с интересом наблюдал, как подручные Железных Трусиков пытаются спорить с папой Пирелли и теле девицей, которая тут же разразилась гневной речью в микрофон:
– Только что агент Себастьяни запретила папе Пирелли передать пищу несчастным заложникам! Очевидно, она считает, что раз они все равно погибнут во время штурма, их нет смысла кормить! Сейчас мы попытаемся связаться с заместителем директора ФБР Мэйтлендом и узнать его мнение по этому поводу – неужели политикой ФБР является полное отсутствие гуманизма?!
Буквально через несколько секунд Симпсон заметил, как Делия оживленно разговаривает с кем-то по телефону – настолько оживленно, что лицо ее медленно багровеет, а голос срывается на визг, отчетливо слышный окружающим:
– Нет, сэр! Да как вы смеете! Это сексизм!
Надо сказать, что слово «сексизм» являлось основной движущей силой карьеры агента Себастьяни. Первым его мощь испытал на себе ее непосредственный начальник, который как-то имел неосторожность придержать перед ней входную дверь. После этого ему несколько месяцев пришлось объяснять, что он не имел в виду ни дискриминации по сексуальному признаку, ни сексуальных домогательств.
Перейдя в другой отдел – с повышением – Делия использовала это слово во всех случаях, когда хотела чего-то добиться.
Если строптивое начальство не сразу соглашалось, следовал бомбовый удар – визит адвоката с черновиком заявления в суд, обвиняющего вышеупомянутое начальство в сексуальной дискриминации. Как правило, она получала желаемое, а ее любимая фраза – «от подобной дискриминации всего один шаг до того, чтобы залезть ко мне в трусики» – стала общеизвестной и послужила поводом для прозвища.
Но сейчас, оказавшись меж двух огней, замдиректора Мэйтленд, очевидно, решил все-таки потрафить прессе. Симпсон злорадно наблюдал, как голос Делии становился все менее уверенным, а лицо – все более красным. Наконец, с последним:
– Да, сэр! То есть, нет, сэр! – она злобно сунула телефон в сумочку, рысцой подбежала к ведущей и, скорчив нечто, обозначающее любезную улыбку (больше это, правда, напоминало оскал голодного крокодила), громогласно заявила:
– Мы тут… посовещались и приняли решение разрешить накормить заложников!
Под ликующие вопли толпы папу Пирелли пропустили через полицейское ограждение. На большом экране телевизора, установленном над телефургоном, было хорошо видно, как он подходит к боковому входу… оставляет там две большие пластиковые сумки с фирменной надписью… возвращается обратно и останавливается рядом со своим фургончиком.
Камера снова переместилась на боковой вход, где по-прежнему стояли сумки. Через пару минут дверь слегка приоткрылась и оттуда медленно высунулась… обыкновенная швабра. Все с замиранием сердца следили за тем, как после нескольких неудачных попыток швабра подцепила одну из сумок и потащила внутрь. Вскоре за ней последовала вторая, и дверь снова закрылась.
После этого показали рекламу, и оголодавшая толпа устремилась к фургончику папы Пирелли. Быстро распродав оставшуюся пиццу, он уехал, пообещав привезти еще. Симпсон оказался в числе тех счастливцев, которым пиццы хватило – стараясь проглотить ее как можно быстрее, он отворачивался от натыканых со всех сторон телекамер, надеясь, что его жена не заметит столь вопиющего нарушения диеты.
Пицца и правда была великолепная – горячая, ароматная, с толстым слоем сыра. Глэдис почувствовала себя почти в раю – почти, потому что запивать ее пришлось холодной кока-колой. Она бы, конечно, предпочла кофе, но по-прежнему опасалась произносить это слово при Джейсоне. А может, ему в детстве уронили на голову кофейник? Ведь в остальном он выглядел вполне нормальным и весьма приятным джентльменом!
Некоторое время в отделе электроники были слышны только шуршание, чавканье и сопение. После этого наступила тишина, иногда прерываемая довольными вздохами.
Наконец толстяк Карсон нарушил молчание:
– Пицца – это вещь!
– Да-а, в тюряге такую не попробуешь, – отозвался Чет, как всегда, склонный к пессимизму.
– Да ну тебя, вечно ты о всякой пакости некстати вспоминаешь, – огрызнулся Карсон. – Сейчас бы еще кофейку…
Покосившись на Джейсона – вроде не сердится?… – Глэдис посоветовала:
– А вы у уборщиц спросите. Они наверняка знают… – и возликовала, когда он неожиданно сказал:
– Рыжий, и правда, пойди там подшустри насчет кофе. Возьми одну из уборщиц, пусть тебе покажет.
– Почему рыжий? Вечно чуть что – так сразу меня… – заныл рыжий.
– Потому что ты уж точно их щупать по дороге не полезешь. А нам сейчас только обвинения в изнасиловании для ровного счета не хватает, – припечатал Джейсон. – Так что – иди-ка, – после чего обратился к Глэдис: – Миссис Четтерсон, у нас осталось полчаса до следующего выпуска новостей. Я бы хотел, чтобы за это время мы с вами выработали совместную стратегию переговоров. Не сомневаюсь, что вы и сами прекрасно все знаете, но я – так сказать, для большей ясности – позволю себе еще раз подытожить…
Речь его текла плавно, как у лектора, и Глэдис постепенно отвлеклась, задумавшись о других, куда более интересных вещах. Она по-прежнему смотрела на Джейсона ясными глазами, иногда – в моменты, кажущиеся ей подходящими – кивала, но мысли ее были далеко. Лишь иногда она улавливала какие-то вырванные из контекста обрывки фраз – непонятные и неинтересные:
– …таким образом, нам угрожает обвинение по статье…
«Интересно, скоро приедет Джек? А как бы этот комплект с колокольчиками подошел к черной кружевной блузке! Но с рубинами лучше…»
– …кроме того, остается открытым вопрос, связанный с киднэппингом…
«Чего они там так долго с кофе возятся? Домой хочу-у! И чтобы Джек сделал кофе с бренди – как он умеет, и укрыл уютным одеялом, и чтобы Панч рядом мурлыкал…»
– …По совокупности мы можем получить по меньшей мере…
«А в театр мы так и не попали… И билеты пропали… Когда теперь еще будет шанс показаться в обществе под ручку с Джеком? А как он здорово дрался с полицейскими! Все-таки он самый лучший в мире муж…»
Она уже начала было предаваться самобичеванию по поводу не доставшегося вчера Джеку бифштекса, но тут Джейсон на несколько секунд замолчал, вздохнул и закончил свою речь:
– Итак, я обрисовал вам настоящее положение вещей. Теперь слово за вами, миссис Четтерсон!
«Чего ему от меня надо? И почему кофе не несут? И чего они все на меня так уставились?»
От необходимости отвечать Глэдис спасло чудо в лице рыжего, который гордо вкатился в секцию электроники, нагруженный какими-то пакетами и коробками. За ним бесконвойно следовала одна из уборщиц – худосочная белобрысая особа лет тридцати с подносом, на котором теснились чашки, кофейник и сахарница.
– Ну, наконец-то! – обрадовался толстяк Карсон. – А это еще кто такая?
– Это Мейзи, – объяснил рыжий. – Она мне показала, где этот гад – менеджер ихний – конфеты прячет и печенье. Я его шкаф карточкой открыл и все выгреб – вот, тут даже тартинки с вареньем есть, – вывалил он на стол пакеты.
– Рыжий, убери ее к чертовой матери – не до нее сейчас! – рявкнул Джейсон.
Выделив Мейзи заслуженную премию – чашку кофе и пару тартинок, рыжий со вздохом повел ее обратно в узилище под лестницей.
К этому времени Глэдис уже забыла, что Джейсону от нее чего-то надо, и, отхлебнув глоток кофе, почувствовала себя в раю – но тут он снова принялся за свое:
– Итак – слово за вами, миссис Четтерсон. Я понимаю, что вы не вправе нарушать свой служебный долг – но вы можете выразиться иносказательно… или хотя бы намекнуть…
Сбоку неожиданно всунулся Чет, решивший внести свою лепту в беседу, и окончательно запутал Глэдис непонятными словами:
– А еще у нас стволы паленые… За это тоже дают!
– Резаный, ты бы уж помолчал! Незаконное хранение оружия по сравнению с киднэппингом – это семечки! – отозвался Джейсон и снова, уже с легким недоумением, уставился на Глэдис – пауза несколько затягивалась.
– А пистолеты у вас настоящие? – внезапно спросила она, сама не зная зачем.
Челюсть Джейсона слегка отвисла. Услышать такой вопрос из уст опытного агента ФБР казалось по меньшей мере странно – ведь она, по идее, давно должна была заметить, что они пользуются стандартным полицейским оружием 38 калибра. Значит, за этим идиотским вопросом что-то кроется…
Решив помочь Джейсону, который почему-то слишком долго не мог ответить на такой простой вопрос, Глэдис уточнила:
– Ну, я хочу сказать – они правда по-настоящему… то есть пульками умеют стрелять?
Настоящего пистолета она никогда в жизни не видела, поэтому ей ужасно хотелось посмотреть на него вблизи и, если можно, потрогать. Джейсон же мучительно пытался понять, что имеется в виду и стоит ли попросить, чтобы миссис Четтерсон сказала это прямо – или подождать еще парочки наводящих вопросов…
Достав из кармана оружие, он демонстративно вынул обойму и протянул его рукояткой вперед.
– Посмотрите сами!
Покрутив пистолет в руках – он оказался неожиданно тяжелым и пах машинным маслом – Глэдис встала, ухватила его, как полицейские в боевиках, двумя руками и прицелилась в елку, словно собираясь сбить сверху звездочку.
Окружающие, замерев, наблюдали за ее манипуляциями. Зверски оскалившись, она нажала на курок и зажмурилась.
Жмурилась Глэдис зря – никакого выстрела не последовало. Разочарованно протянув:
– Не стреля-яет, – она со вздохом положила оказавшийся таким неинтересным пистолет на стол.
Некоторое время Джейсон тупо смотрел на пистолет, пытаясь понять, не сошла ли агент Дизайнер с ума, как вдруг его осенило – он понял, что эта гениальная женщина пыталась ему втолковать.
– Значить, вы хотите сказать…
– Не стреляет, – грустно повторила Глэдис. – А у вас в витрину – так здорово получилось!
– Великолепная отмазка! – неожиданно воскликнул Джейсон. – Миссис Четтерсон, это такой тонкий ход, что его мог придумать только гений вроде вас!
Получив из уст постороннего человека столь изысканный комплимент (правда, непонятно, за что), Глэдис гордо вскинула голову и посмотрела – все ли слышали?!
Все выглядели слегка ошарашенными, переводя глаза с нее на Джейсона и не совсем – как и она сама – понимая, о чем, собственно, идет речь.
– Значит, что же это у нас выходит… – лихорадочно бормотал Джейсон. – Вооруженное ограбление – долой. Терроризм – это просто смешно! Киднэппинг – тоже! Захват универмага – чепуха. Угроза жизни и здоровью заложников…
– А им пиццы дали? – вспомнила Глэдис.
– Вы абсолютно правы – им не на что жаловаться! Вы уже тогда все это прикинули, не так ли?
Глэдис – согласно «правилу номер один» – решительно кивнула.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Наконец, побормотав еще немного, Джейсон вскинул голову и обвел всех просветленным взором.
– Оружие – разрядить, все патроны сложить на стол! У кого хоть один патрон останется – пеняйте на себя! Пэдди, слазай, посмотри, куда в витрине пуля попала. Выковыряй и мне принеси – а дырку раздолбай как следует, чтобы непонятно было, откуда она вообще взялась. А все остальные – идите-ка да потопчитесь по осколкам, чтобы там следов от пули ни одна экспертиза не нашла. И вбейте себе в голову – у нас оружие без патронов было. Вообще не заряжено, понимаете?
До окружающих постепенно начало доходить.
– Это что – пятерик и точка? – спросил Дики.
– А то и меньше – попытка невооруженного ограбления, – подтвердил Джейсон. – Ведь пистолет без патронов – не оружие? Так что быстро за работу.
Глэдис ничего не понимала, но ей было страшно интересно. Она уже почти не жалела, что не попала в театр – это было ничуть не хуже. И Джека показали по телевизору! И пиццу дали! И кофе с печеньем! И по любому поводу хвалят! А в театр можно сходить и в другой раз…
– Теперь с вами, миссис Четтерсон, – эти слова отвлекли ее от размышлений. – Через семь минут начнутся новости. После этого – а еще лучше, если получится, прямо во время новостей – вам нужно будет…
Инструктаж длился всего минут пять. В конце Джейсон заявил:
– Более подробно объяснять, я думаю, нет смысла. Вы, с вашим умом и опытом, и без того прекрасно понимаете, что я имею в виду…
Новости, как обычно, начались с показа ярко освещенного фасада универмага. Потом камера переместилась на толпу, которая, несмотря на ночное время, не расходилась и даже увеличилась в размерах.
– …Недавно подъехал мистер Додсон в сопровождении первого заместителя мэра. – На экране появилась небольшая группа людей на фоне сверкающего черного лимузина, камера ненадолго остановилась на одном из них – низеньком кругленьком человечке в пальто и очках, всем своим видом пытавшемся показать, что он к развивавшемуся перед ним скандалу не имеет ни малейшего отношения. Он тут же вступил в оживленную дискуссию с представителями ФБР. Сейчас мы попытаемся, услышать, о чем они говорят…
Дискуссия и правда становилась чем дальше, тем оживленнее. Здоровенный – чуть ли не с Джека ростом, но потолще – старик с усами вопил и, потрясая кулаками, наступал на очковую мымру. Его с трудом сдерживали двое типов в черном, стоявшие у него на пути. Мымра, распихивая их в стороны и выкрикивая что-то в ответ, пыталась прорваться вперед.
Были слышны отдельные возгласы: «Это сексизм!», «Я не позволю!» (последнее кричали оба собеседника), «Безобразие!», «Тут я командую!». Наконец Додсон подбежал к заместителю мэра, схватил его за рукав и поволок к мымре, крича:
– Ты скажи ей! Ты скажи ей!
Но сказать было уже некому – мымра, увидев наступление превосходящих сил противника, предпочла укрыться в фургоне ФБР. Зато к Додсону тут же подскочила теледевица:
– Нэнси Трейер, первый канал! Мистер Додсон, как мы уже догадались, вы с агентом Себастьяни не смогли прийти к единому мнению. Не будете ли вы так любезны ответить на несколько вопросов?! Что вы почувствовали, узнав…
Но ей не суждено было закончить этот вопрос – внезапно раздавшиеся восторженные вопли заставили всех обернуться. Еще секунда – и толпа, окружавшая Додсона и заместителя мэра, переместилась в центр площади, куда медленно въезжала полицейская машина. Стекло было поднято, и публика могла видеть Джека, триумфально восседавшего на переднем сидении.
Машина остановилась, Джек вылез, ухмыльнулся и сделал короткий неприличный жест в сторону фургона ФБР – толпа разразилась свистом и аплодисментами. Выглядел он раскрасневшимся и очень довольным – по мнению Глэдис, даже слишком довольным. И чего это он там целых полтора часа делал? И почему так растрепан? И зачем опять расстегнул куртку?
Она не подозревала, что в немалой степени довольный вид Джека был обусловлен приятным времяпрепровождением в полицейском участке. Пока адвокаты хлопотали о его освобождении, он заглотил ужин из ближайшего ресторана, сопровождаемый порцией виски – все это за счет налогоплательщиков. Включенный в кабинете начальника участка телевизор свидетельствовал, что Глэдис жива, здорова и получила еду – следовательно, спешить было некуда, и Джек даже слегка огорчился, когда в дверях появился адвокат, возвестивший, что он уже выпущен под залог.
Те же самые полицейские, которые увозили Джека с площади, привезли его обратно. Про несколько синяков, полученных обеими сторонами в памятной схватке перед телекамерами, решено было не вспоминать – тем более после предложенного Джеком тоста: «За здоровье нью-йоркской полиции и за посрамление фэбээровской суки!!!», поддержанного всеми присутствовавшими полицейскими.
Поэтому сейчас он находился в состоянии полной гармонии духа и тела и, увидев подсунутый ему под нос микрофон, радостно заорал:
– Глэдис! Ау-у! Где ты там – я без тебя уже соскучился!
Отобрав у него микрофон, теледевица затараторила:
– Миссис Четтерсон, мы ждем вашего звонка! – внизу экрана снова высветился номер телефона. – А пока мы попросим нашего героя ответить на пару вопросов. Мистер Четтерсон, как с вами обращались полицейские? Не были ли нарушены ваши гражданские права? Будете ли вы подавать иск против нью-йоркской полиции в связи с арестом?
Краем уха слушая вопросы, Глэдис лихорадочно набирала номер – почему-то все время было занято.
– Полицейские – отличные ребята! Они не виноваты, что эта… – неизвестно, какими эпитетами Джек наградил бы агента Себастьяни – скорее всего, их хватило бы на обращение последней в суд за сексизм, публичное оскорбление личности и клевету – но внезапно вмешавшаяся теледевица не дала ему закончить фразу:
– Ваша жена уже на линии! Говорите!
Глэдис оторопело уставилась на экран – ей все еще не удалось дозвониться, а до сего момента она пребывала в полной уверенности, что является единственной законной супругой Джека. Но то, что последовало дальше, заставило ее затрястись от бешенства:
– Джек, мне двадцать лет, я натуральная блондинка, бюст тридцать шесть дюймов, рост пять и десять6, талия двадцать четыре, я увлекаюсь теннисом и классической музыкой… – все это было высказано на одном дыхании.
Опасаясь за судьбу телевизора и последнего телефона, Джейсон придержал порывающуюся вскочить Глэдис за плечи, одновременно ловко выхватив у нее аппарат.
– Ну и что? – перебил наглую выскочку Джек.
То-то же, знай наших! Глэдис победоносно взглянула на окружающих – все-таки у нее самый лучший в мире муж!
– Я согласна выйти за вас замуж! – объяснила нахалка. – Или встречаться! Или…
Неизвестно, что еще было бы предложено Джеку – внезапно он пихнул телефон ведущей, одновременно вырывая у нее из руки микрофон.
– Глэдис, я люблю только тебя! – завопил он. – Позвони мне!
На этот раз дозвониться удалось, но когда Глэдис с чувством законной гордости заявила, что она миссис Четтерсон, ее ехидно спросили:
– А вы уверены? А то вы уже шестая миссис Четтерсон за последние пять минут! – Глэдис задохнулась от возмущения. – Ну-ка, а что вы вчера ели на ужин?
– Курицу… – с легким недоумением отозвалась она. Ну при чем тут вчерашний ужин?!
После этого, наконец, Джек соизволил взять трубку. Стоило Глэдис услышать его голос, как она тут же ринулась в наступление:
– Причем тут вчерашняя курица? И сколько у тебя жен?
– Глэдис, это ты? – отозвался Джек, распознав знакомые интонации.
– Нет, это не я. Это шестифутовая белобрысая дылда с теннисом! – в негодовании Глэдис забыла, что ее слышит не только собственный муж, но и вся радостно загоготавшая от этих слов толпа на площади.
– Слава богу! Я уже начал беспокоиться, – не обратил внимания на подколку Джек. – Как у тебя дела?
– Я пиццу ела! – поделилась Глэдис самым интересным. – Папа Пирелли привез! Вкусная! – тут она решила проявить заботу о муже и посоветовала: – Там сбоку фургончик стоит – купи себе тоже! Вкуснее всего – с грибами и двойным сыром!
На экране крупным планом показали папу Пирелли, который, слушая столь лестный отзыв, расплылся в улыбке. Около его фургончика тут же снова образовалась небольшая очередь проголодавшихся зевак. Потом камера переместилась обратно на Джека. Рядом с ним стоял Додсон, дергавший его за рукав и бубнивший что-то в свободное ухо.
– Глэдис, тут с тобой мистер Додсон поговорить хочет!
– Подожди, я забыла самое главное! Скажи там всем – они хотят переговариваться! Но не с мымрой, а только с Симпсоном!
Слово «мымра» громко разнеслось над площадью, вызвав свист и улюлюканье толпы. При виде агента Себастьяни, выскочившей из желтого фургона и решительно направившейся к Джеку, шум стал еще громче. Сунув Додсону телефон, Джек ухмыльнулся и отвесил ей глубокий поклон. Одновременно в трубке зазвучал незнакомый голос:
– Здравствуйте, миссис Четтерсон. Это Додсон говорит. Как поживаете?
– Спасибо, хорошо, – автоматически отозвалась Глэдис, наблюдая, как мымра, размахивая руками, орет на Джека, в ответ на что его ухмылка становится все шире и шире.
– Миссис Четтерсон, что происходит в универмаге?
– Ну…. они… эти люди хотят выйти. Но они боятся, что их обвинят в терроризме. Они не хотели ничего плохого!
– Чего же они тогда полезли в универмаг? – спросил удивленно Додсон.
– Из-за новой рождественской коллекции украшений! – объяснила Глэдис. – Там такие красивые вещи есть! Особенно комплект с колокольчиками… и рубинами, – не удержалась она.
– Они что, пытались ограбить ювелирную секцию?
– Да, – на вопрос, заданный в лоб, пришлось ответить честно, – но они же не ограбили! Они только немножко… попытались открыть сейф.
– Универмаг сильно пострадал?
– Нет, ну что вы! Только витрина на первом этаже разбита… и телевизор, который внутри там был… большой такой…
– Господи, ну телевизор-то им чем не понравился?…
– Это нечаянно, – Глэдис не стала уточнять, кто именно разнес телевизор, и поспешила увести разговор в сторону: – Еще ковер чуть-чуть прожгли в ювелирной секции – сварочным аппаратом… ну и сейф… – тут ее неожиданно подергали за руку. – Сейчас, минуточку! – и, выслушав то, что сообщил ей рыжий, она решительно закончила: – И еще съели коробку печенья из шкафа генерального менеджера… и все конфеты.
Последние слова вызвали у толпы приступ веселья. В этот момент Джейсон выхватил из ее руки аппарат и щелкнул крышкой.
– Достаточно, теперь подождем их ответа, – и, обратившись к Глэдис, добавил: – Миссис Четтерсон, вы просто гений импровизации. Я не сомневаюсь, что вас учили манипулировать общественным мнением – но как тонко вы это делаете!
На экране показывали панораму площади. Потом камера начала блуждать по толпе, выхватывая наиболее интересные лица и на две-три секунды задерживаясь на них. Промелькнули Додсон и заместитель мэра (стояли около лимузина и о чем-то спорили), Джек (перебросил зубочистку в другой угол рта, ухмыльнулся и сделал камере ручкой), очковая мымра (уставилась на кого-то не сулящим ничего хорошего взором), ее подручные (мрачные рожи в черных очках) – и много других, незнакомых Глэдис людей. Наконец на экране появилась знакомая теледевица.
– Только что к нам обратился заместитель мэра мистер Кэрью. Он просит миссис Четтерсон срочно позвонить ему, – внизу экрана высветился номер телефона – не тот, что был раньше. – Поскольку он настаивает на полной конфиденциальности, мы не сможем следить за ходом этой – несомненно, интересной – беседы. Но я надеюсь, что уже в следующем выпуске новостей мистер Кэрью ответит на наши вопросы. А сейчас – реклама!
– Ну вот, – с облегчением вздохнул Джейсон, – рыбка клюнула! Теперь главное – подсечь с умом. Давайте, миссис Четтерсон!
Глэдис набрала номер. Она плохо представляла себе, что будет говорить – от инструкций Джейсона в голове остались какие-то обрывки – но уже не сомневалась: что бы она ни сказала, это незамедлительно будет признано гениальным!
– Мистер Кэрью? Здравствуйте, это Глэдис Четтерсон.
– Здравствуйте, как поживаете? Рад вас слышать! – отозвался в трубке хорошо поставленный бархатистый голос. Одновременно Джейсон обнял ее за плечи и прижался ухом к телефону с другой стороны. Глэдис не сразу поняла, что он делает, и собралась было возмутиться – чего это ему вдруг обниматься вздумалось?! – но потом догадалась и обрадовалась, что поблизости нет Джека. Он бы, несомненно, все понял неправильно!
– Итак, миссис Четтерсон – разрешите, я буду называть вас просто Глэдис? – как я понимаю, люди, захватившие универмаг, согласны на переговоры?
– Да, – шепнул Джейсон.
– Да, – послушно повторила Глэдис.
– Но договариваться они хотят не с мисс Себастьяни, а с мистером Симпсоном?
– И с представителями прокуратуры! – просуфлировал Джейсон. Глэдис повторила.
– В таком случае мне нужны определенные аргументы, которые бы позволили просить у руководства ФБР передать полномочия по ведению дела мистеру Симпсону, – заявил заместитель мэра.
После короткой недоуменной паузы – какие аргументы, и так все ясно?! – Глэдис взглянула на Джейсона. Словно дожидаясь этого, тот незамедлительно выхватил у нее телефон.
– Лучше я сам!
Беседа длилась минут пятнадцать – в основном она свелась к монологу, обличающему и обвиняющему специального агента Себастьяни. Профессиональный политик, Кэрью знал толк в демагогии, но сразу же понял, что собеседник с легкостью заткнет его за пояс. Упоминались нарушение прав человека, беззаконное осуждение без суда (этим термином Джейсон охарактеризовал упоминание об электрическом стуле), запугивание честных избирателей (то есть его с подельниками), угроза жизни, здоровью и имуществу людей (сиречь угроза начать штурм), нарушение прав несовершеннолетних и представителей сексуальных меньшинств (Пэдди и рыжего) и многое другое. Глаза Джейсона горели, голос его то поднимался ввысь и в нем звучали патетические нотки, то опускался до зловещего шепота, словно он вновь стоял на церковной кафедре. Был не забыт и несчастный Джек, разлученный с любимой женой и обездоленный насильственным лишением личного имущества (телефона), и сама Глэдис, претерпевшая душевные муки при виде издевательств, которым подвергся ее муж.
Когда Джейсон внезапно захлопнул крышку телефона, Глэдис стало даже жалко, что все так быстро закончилось. Выпрямившись, он обвел окружающих орлиным взором.
