Текст книги "Спецзадание для истинной леди"
Автор книги: Мери Каммингс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)
ГЛАВА ПЯТАЯ
Весь день Глэдис была счастлива – никогда в жизни она еще так хорошо не проводила время!
Ей купили новый костюм и сапоги! Точнее, купила она сама, выбрав в фешенебельном бутике самые дорогие и модные вещи, но платил Джек – кредиткой, полученной от Симпсона. Так было еще и лучше – пускай все видят, что он осыпает ее подарками и одевает с ног до головы!
Победа Глэдис оказалась даже более полной, чем она мечтала – ей удалось прошествовать мимо стойки Ланы целых два раза! И оба раза – под руку с Джеком! Туда – в новых туфлях и в платье с декольте – специально чтобы показать, что у нее-то, в отличие от некоторых, грудь есть. И обратно, в новых сапогах и в новом красном костюме. Джек даже расщедрился и купил ей – на свои деньги, он это специально подчеркнул! – маленькую золотую брошку на лацкан.
Всю дорогу по аэропорту он, держа Глэдис под руку, нежно шептал ей на ухо:
– Смотри по сторонам! Не отвлекайся!
А она что делала?! Именно смотрела по сторонам – все ли видели ее триумф?
Правда, триумф был слегка подпорчен – Ланы целый день не было на месте – но Глэдис не сомневалась, что ей все передадут. Девицы за стойкой так вылупили глаза и подались вперёд, что чуть наружу не вывалились!
Она уже и забыла, какое это удовольствие – гулять с Джеком и ловить завистливые взгляды других женщин. В каком-то журнале Глэдис однажды прочитала такую фразу: «Лучшее украшение женщины – это хорошо одетый привлекательный мужчина». Так вот, у нее такое украшение было – и пусть все завидуют. Никто же не знает, что на самом деле это подлый изменник с черной душой, и она разрешает ему к себе прикасаться только потому, что выполняет важное секретное задание ФБР. Так что пусть завидуют!
Кроме того, глядя по сторонам, Глэдис увидела нечто совершенно восхитительное – шикарный меховой жакет! Он висел в одной из витрин, весь из нежно-бежевого, шелковистого и слегка вьющегося меха – кажется, горного козла.
Никаких бандитов она, правда, не заметила, но все равно было очень здорово!
Ей оборудовали рабочее место – небольшой отдельный кабинет с удобным вращающимся креслом, пультом управления и пятью телевизорами. К сожалению, черно-белыми и без звука – зато на них было видно весь аэропорт. Джек научил ее, как можно, нажимая кнопки на пульте управления, переключаться с одной камеры наблюдения на другую, увеличивать и уменьшать изображение и крутить камерой туда-сюда. Масса удовольствия!
Обязанности Глэдис были очень простыми: если она увидит на экране кого-нибудь из бандитов, сразу же нужно сказать об этом Джеку – он сидел в соседней комнате, куда перенесли вещи из его кабинета, и занимался какими-то своими делами, а когда у нее уставали глаза, должен был гулять с ней по аэропорту. Если бы Глэдис увидела бандитов на прогулке, то тоже должна была сказать об этом Джеку – на ухо, а не вопить, это ей специально несколько раз повторили.
Кроме того, ей дали какую-то штучку с кнопкой и велели положить ее в карман. Кнопку нужно было нажать, если Глэдис увидит бандита, но почему-либо не сможет сообщить об этом Джеку.
В конце дня начальник службы безопасности аэропорта Саймон Финк зашел в новый временный кабинет своего заместителя, чтобы убедиться, что операция проходит согласно разработанному плану.
Его заместитель, Джек Четтерсон, спокойно сидел за столом и работал, не обращая внимания на возгласы, стоны и смех, несущиеся из приоткрытой двери в соседнюю комнату – резервную мониторную. Предполагалось, что там должна была сидеть важная свидетельница и наблюдать в мониторы за происходящим в аэропорту, чтобы опознать контрабандистов.
Увидев его, Четтерсон встал. Финк устало прошел, сел, махнув рукой – денек выдался весьма суматошный, они оба практически не спали прошлой ночью – и шепотом спросил:
– Ну, как она там?
– Все в порядке, сэр. Если она увидит кого-то, то узнает – глаз у нее наметанный.
– А кем она вообще работает?
– Называет себя дизайнером. На самом деле – украшает витрины к праздникам и распродажам.
Очередной вопль, еще более громкий, заставил Финка вздрогнуть, но Четтерсон не обратил на звуки никакого внимания.
– А чего она кричит? – нерешительно спросил Финк.
– Смотрит. Видит что-то интересное – и разговаривает сама с собой. Не беспокойтесь, если она заметит кого-то нужного нам, то крик будет на порядок громче.
После очередного – уже не вопля, а визга – Четтерсон чуть повысил голос:
– Глэдис, не отвлекайся! – и добавил, обращаясь к Финку: – Это она котенка увидела – он в одном из служебных коридоров сидит. Она, когда его видит, сразу визжит.
– Вы всерьез думаете, что она справится?
– Да, сэр. Я первый час с ней сидел – учил мониторами пользоваться и проверял, чего она вопит – так она столько всего заметила, сколько вся наша служба безопасности за неделю не видит.
– То есть?
– Двух карманников – про одного я успел позвонить, задержали. Парочка занималась любовью на лестничной площадке – она это, естественно, тут же углядела. Четыре семейные ссоры. Еще парочка – целовались в зале ожидания, да так, что… словом, их тоже пришлось к порядку призвать. Ну, и по мелочи: собака-поводырь, кошка в клетке, оборвавшаяся ручка у сумки… И это все за час – потом я убедился, что она старается, и пошел работать. Если кто-то из них ей хоть на секунду на глаза попадется – она его не пропустит.
– Котенок действительно сидел в коридоре – маленький, грязный и тощий. При виде людей он тут же прятался в какую-то трубу, торчащую из стены, а потом снова вылезал и безуспешно пытался забраться в урну – наверное, хотел есть. Беленький, с темной шапочкой и темным хвостиком морковкой.
Глэдис так прониклась к нему сочувствием, что вечером, во время прогулки, уговорила Джека отвести ее в этот коридор, пообещав ему за это целых полтора часа молча сидеть и смотреть в их телевизоры. Прибыв на место, она положила рядом с трубой мелко раскрошенный кусочек шницеля, припасенный с обеда.
Обещание Глэдис выполнила – правда, большую часть этих полутора часов она смотрела на то, как котенок ел шницель и играл с остатками. Доев, он спрятался в трубу – очевидно, пошел спать – и Глэдис почувствовала, что тоже устала.
Выйдя в соседнюю комнату, она в недоумении уставилась на Джека – он спал, положив голову на стол. Он, видите ли, нагло дрыхнет, а она работает! Усталая! Голодная!!! Правда, они обедали, но когда это было…
Глэдис немедленно решила восстановить справедливость и хлопнула дверью. Джек подскочил и оторопело уставился на нее.
– Ты чего шумишь?
– Уже десять. Я устала, я целый день работала – а ты спишь. Это нечестно, я тоже спать хочу! И есть!
– Нам особо отдыхать эти дни не придется. Пока ты будешь спать, в аэропорту будут дежурить агенты ФБР с твоими рисунками, но рисунок – это не то же самое, что живой свидетель. Так что еще часок понаблюдай – а потом уже пойдем поспим, часов до шести.
– Так мало?! – она просто ужаснулась – сил спорить уже не было.
– Ладно, до полседьмого.
Глэдис тяжело вздохнула и поплелась к телевизорам. Что делать, новый костюм и сапоги надо отрабатывать…
Ужин она получила с доставкой на место – прямо к телевизору. Правда, салат оказался невкусный, но Глэдис решила проявить великодушие и не обращать внимания на подобные досадные мелочи. Джек, как всегда, молча пялился на нее, подпирая притолоку. Внезапно, не выпуская изо рта свою вечную зубочистку, он лениво спросил:
– Какого черта ты нарисовала меня с рогами?
– Машинально, – ответила она, чуть не подавившись куском ветчины.
– Не заметила и оплевала агента ФБР, машинально приделала мне рога – кто следующий?
Дались ему эти рога… А все остальное его не интересует? И хвост, и козлиные ноги, и… Она покраснела, вспомнив прочие подробности рисунка. Джек – как всегда, бесчувственный и невнимательный – не заметил ее смущения и осведомился:
– Доела? Ну, тогда пошли спать.
По дороге к их комнате Глэдис еще раз тщательно продумала, как вести себя, если Джек, несмотря на все его обещания, все-таки начнет к ней приставать. Во-первых, быть холодной, как лед, и обдать его праведным негодованием. Насиловать ее он не полезет, а если посмеет – она тут же нажмет кнопку на их штучке, пусть потом оправдывается. И, кроме того, если он скажет хоть слово, можно будет завтра накляузничать Финку и Симпсону, пригрозить уходом и потребовать в компенсацию морального ущерба тот самый присмотренный меховой жакет.
Добравшись до комнаты отдыха, она сняла пиджак – еще помнет! – и села на кровать, готовая дать отпор насильнику. Но Джек, как ни странно, не проявлял ни малейшего намерения вести себя по отношению к ней непорядочно. Уселся за стол и занялся какими-то неинтересными делами. Даже обидно!
Нарочито медленно расчесывая свои длинные вьющиеся иссиня-черные волосы – ему они всегда так нравились! – Глэдис искоса поглядывала на него.
Ноль внимания! Пялится себе в ежедневник и жует зубочистку! Это следовало немедленно исправить, и Глэдис капризным голосом потребовала принести второе одеяло – неприлично спать под одним, они ведь теперь совершенно посторонние люди. Джек хмыкнул и принес требуемое из соседней комнаты.
Неподобающих мыслей ее выступление у него не вызвало…
В ванной, похвалив себя за предусмотрительность, Глэдис приняла противозачаточную таблетку – а вдруг Джек все-таки начнет домогаться ее?! В последнее время она бросила их принимать – было незачем. Те два коротких романа, которые случились у нее с тех пор, как она рассталась с Джеком, закончились, не успев начаться – неделя, не больше. Почему-то в постели с этими козлами она все время представляла себе его – очевидно, по ассоциации – и сравнивала. Убедившись, что Джек – увы! – был лучше, она месяца три назад расплевалась с последним из ухажеров и с тех пор влачила унылое, одинокое и безгрешное существование.
Выйдя из ванной, чистая, свежая и благоухающая, прикрытая только небольшим полотенцем, Глэдис проследовала к чемодану и отыскала там свою лучшую ночнушку – новую, светло-лиловую, с глубоким вырезом и кружавчиками. При этом полотенце случайно упало. Джек тут же встал и начал неторопливо раздеваться.
– Ты что?! – возмущенно выпрямилась Глэдис, не спеша подобрать полотенце. – Чего это ты раздеваешься?! Ты же обещал!
– Я не обещал лезть в душ в костюме, – невозмутимо объяснил он.
Она наконец вспомнила про ночнушку, зажатую в руке, напялила ее и залезла под одеяло – в комнате было прохладно. Джек, не оборачиваясь, погасил свет и ушел в ванную.
А волосы на груди у него все так же завиваются в смешные колечки… И цветом точь-в-точь как тот меховой жакет… Впрочем, оно и понятно – козел есть козел, неважно, горный или нет.
Дожидаясь его, Глэдис почти заснула, но, услышав скрип двери, напряглась и приготовилась к обороне… Обороняться не потребовалось – Джек просто сбросил полотенце, намотанное на талию, и плюхнулся в постель – так быстро, что Глэдис даже не успела ничего рассмотреть. Повернулся к ней спиной, буркнул: – «Спокойной ночи!» – и больше не шевелился.
И это все? Он что, и не попытается?! Как же так – она ведь уже приготовилась дать ему отпор! И даже сочинила речь, полную праведного гнева! А этот мерзкий похотливый бабник вовсе не страдает от вожделения… Почему это, интересно? Может, заболел? А на вид такой же здоровый, как раньше…
Ну чего он лежит, как колода?! Глэдис осторожно вытянула ногу и, как бы невзначай, коснулась пальцами ноги Джека. Опять никакой реакции! Она придвинулась чуть ближе… еще ближе…
– Ты опять за свое? Мы же договорились – никаких сексуальных домогательств. Спокойной ночи!
Она шарахнулась и возмущенно отодвинулась на дальний край кровати, чуть не упав. Бесчувственный болван! А она уже почти согласилась! Глэдис даже всхлипнула от обиды и возмущения.
Джек зашевелился и пробурчал:
– Ну чего ты там куксишься? Ладно уж, иди сюда.
Глэдис обернулась – он лежал лицом к ней, слегка приподняв край своего одеяла. Она даже не успела сообразить, что делает – юркнула туда и прижалась к его горячему телу, уткнувшись носом ему в шею. Он приподнял ее лицо и негромко спросил:
– Ну, что теперь? Довольна? – вздохнул и поцеловал ее, как всегда – не торопясь, но со знанием дела.
Ее тело плавилось под его медленными, умелыми и горячими руками. Все тот же Джек – огромный, неторопливый и нежный. Никакой фантазии, никаких экспериментов, всегда одинаково – и с одинаковым результатом. Долгий, медленный и сладкий оргазм – бесконечный, какого не могло быть ни с кем, кроме него. Как полет во сне, все выше и выше, в лучах ласкового теплого солнца…
Вернувшись на землю, Глэдис почувствовала, что он все еще лежит на ней – и это было так тепло и приятно! Джек весил вдвое больше нее, но всегда умел делать как-то так, что ей под ним не было тяжело – уютно, как под толстым одеялом. При свете слабого ночника она видела его лицо – серьезное, без обычной иронической ухмылки.
Сейчас, по мнению Глэдис, ему было самое время осыпать ее лицо жгучими поцелуями и начать каяться в грехах, заверяя ее в том, что лучше нее никого на свете нет и не будет и что он еще никогда не был так счастлив.
Вместо этого Джек проявил свою обычную толстокожесть и нечуткость. Посмотрев на Глэдис несколько мгновений, он осторожно приподнялся, перевалился на спину рядом с ней и спросил непонятно-злым тоном:
– Ну какого черта, в самом деле, ты сбежала тогда? Нам же так хорошо вместе было!..
Глэдис уже собиралась возмутиться столь лицемерным вопросом – он же прекрасно знал, в чем провинился, она сама ему написала! – но неожиданно для себя залилась слезами, вспоминая тот день – самый черный день в ее жизни…
С утра ничто не предвещало катастрофы. Глэдис приехала домой в самом радужном настроении. Ей обещали новый заказ: праздничное украшение торгового зала и витрин большого супермаркета – приближалось Рождество.
Кроме того, по дороге домой она на радостях заскочила в универмаг и удачно купила на распродаже три пары колготок по цене двух.
Усевшись перед телевизором с чашечкой кофе, она стала мечтать, как похвастается Джеку своим успехом, когда вдруг зазвонил телефон. Не подозревая беды, она сняла трубку.
Женский голос – на редкость противный и ехидный – осведомился, не является ли Глэдис женой некоего Джека Четтерсона. Услышав утвердительный ответ, женщина сообщила:
– Значит, мы с вами подруги по несчастью. Я встречаюсь с ним уже целых три месяца и вот сегодня случайно узнала, что он опять связался с этой мерзавкой Ланой! Я решила сообщить об этом и вам – мы, женщины, должны поддерживать друг друга! Я согласна делить его с законной женой, но Лана – это уже слишком!
Глэдис попыталась что-то сказать, но женщина перебила ее:
– Вы мне не верите? Они сейчас едут к ней, в ее гнездышко – проверьте сами! – дала адрес и повесила трубку.
Естественно, Глэдис тут же поехала по указанному адресу. Едва она успела припарковаться неподалеку от дома Ланы, как мимо проехала машина ее мужа и остановилась у самого подъезда.
Замерев от ужаса, она своими глазами увидела, как Джек и Лана вышли из машины и прошли в подъезд, болтая и смеясь. Дальше ждать Глэдис не стала – и так все было ясно.
По дороге домой она ничего не видела от слез, и, естественно, была остановлена полицейским – проехала, видите ли, на красный свет. Да она вообще никакого светофора не видела – ей не до того было!
Дома ее ждал очередной, заключительный удар. На автоответчике оказалось сообщение – Джек наглым тоном сообщал, что у него есть срочная работа и он вернется только утром.
И еще добавил: «Не скучай!». Подлец!
Глэдис написала коротко и ясно:
«Можешь оставаться со своей «срочной работой» – видеть тебя больше не хочу. На развод подавай сам!» – в тот же вечер собрала вещи, уехала к маме – и, в результате, потеряла еще и заказ!
Все это она рассказала Джеку, всхлипывая, шмыгая носом и вытирая слезы краем подушки. Он лежал на спине, заложив руки за голову, и, казалось, внимательно слушал.
– А потом, от мамы, я позвонила Дорис, и она мне сказала, что ты снова вернулся к Лане – и это все уже знают, она сама всем хвастается! И все подруги мне звонили, сочувствовали! А ты даже на развод не удосужился подать! А теперь еще спрашиваешь… – закончила Глэдис свое печальное повествование и разразилась новым потоком слез.
Джек вздохнул, встал, принес мокрое полотенце и обтер ей лицо. Перевернул подушку сухой стороной, позвенел чем-то на столе и поднес к ее губам стакан:
– На, выпей!
Там оказалось неразбавленное бренди! Глэдис думала, что это просто вода, чтобы успокоиться – и поперхнулась от неожиданности, когда ее горло внезапно обожгло едкой жидкостью. Джек отобрал стакан и допил сам, снова лег и притянул ее к себе.
– Хватит плакать, давай-ка спи! Завтра рано вставать и много работы!
Вечно он о работе! Как будто это самое важное в жизни…
Глоток бренди, все-таки попавший в желудок, грел изнутри, Джек – снаружи, поэтому заснула Глэдис почти сразу.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Она думала, что утром Джек разбудит ее нежным поцелуем – но не тут-то было! Он просто хамским образом потряс ее за плечо и объявил:
– Подъем!
Глэдис лениво открыла глаза – он был уже полностью одет и стоял, возвышаясь над ней, как башня. Какой еще подъем? Рано совсем!
– Вставай – вставай – вставай! Работы полно!
В голове у нее тут же возник коварный план – затащить его обратно в постель. Она кокетливо изогнулась всем телом и потянулась к нему обеими руками.
– Поцелуй меня!
Джек, естественно, нагнулся – и Глэдис крепко обняла его за шею, притягивая к себе и пытаясь повалить на кровать.
К сожалению, силы были несколько неравны – он просто выпрямился и выдернул ее из теплой постели, как морковку с грядки. Она повисла у него на шее, подхваченная для надежности еще и снизу – самым неприличным образом, под зад – чтобы не отцепилась и не рухнула обратно.
Донеся Глэдис до ванной, он отцепил ее, все-таки поцеловал – но совсем коротко и неинтересно – и подшлепнул по попке в сторону душа.
– Мойся! Я уже полчаса как на ногах, а тебе дал еще чуть-чуть поспать. Ничего нового пока нет, так что продолжаем работать. Тебе на завтрак как вчера – кофе, тосты и джем?
– Джем – сливовый. И кофе я люблю горячий, а не как вчера! И еще три ломтика ветчины.
– Ветчина с джемом? Это что, какая-то новая диета? – хмыкнул Джек.
Глэдис решила не обращать внимания на его грубость и иронические реплики – в конце концов, у любого человека могут быть свои недостатки. Зато любовью он занимается по-прежнему лучше всех.
Стоя под душем, она решила, что, пока они с Джеком вынуждены жить вместе, не стоит больше отказывать себе в подобном удовольствии. Но потом она гордо уйдет – прекрасная и недоступная, в новом костюме и сапогах – а может, если повезет, и в меховом жакете. А он пусть страдает и вспоминает, чего лишился…
Приняв столь ответственное решение, Глэдис сразу почувствовала себя увереннее. Она накрасилась, одела новый красный костюм – он ей ужасно нравился – но уже с другой блузкой, посмотрелась в зеркало и удовлетворенно кивнула Джеку:
– Я готова!
Придя на место, Глэдис первым делом включила телевизор и проверила – котенок был на месте, около трубы. Она вздохнула с облегчением и стала дожидаться завтрака.
На этот раз джем был сливовый, как она любила. И кофе, как положено, горячий – прямо огненный! Она с удовольствием позавтракала, вспомнив идиотский вопрос Джека. Новая диета! Много он понимает – нельзя же кормить котенка джемом! Ветчину Глэдис аккуратно завернула в салфетку и сунула в сумку.
Второй день был не хуже первого. Она поглазела в телевизор, сразу наткнувшись на интересное происшествие – маленький пудель сорвался с поводка и носился по всему аэропорту, не обращая внимания на отчаянные призывы бегавшей за ним хозяйки – толстухи лет пятидесяти. Пуделек лаял, все отскакивали, подпрыгивали и пытались поймать его – Глэдис только успевала переключать камеры, хохоча до слез. В конце концов собачку отловили и хозяйка нежно прижала ее к груди размером с пару хороших арбузов. Глэдис на месте пуделя тоже сбежала бы от подобных объятий!
Потом они с Джеком погуляли по аэропорту, держась за руки, как настоящие влюбленные. Правда, ничего нового он ей не купил, но все равно было весело. Он даже поцеловал ее в каком-то коридоре, про который сказал, что там нет камеры и никто не увидит. Кроме того, она уговорила Джека на минутку забежать к котенку и накрошила ему (котенку, а не Джеку) припасенной ветчины.
Вернувшись в кабинет, Глэдис снова села за телевизоры. Джек прикрыл дверь, заявив, что она шумит и мешает ему работать. Его посетители, видите ли, вздрагивают от издаваемых ею звуков. Скажите, какие нервные!
Ну почему Джек не может быть всегда хорошим!? То такой ласковый, целуется – а то говорит обидные гадости. Никогда не известно, чего от него ждать! Но целуется он все равно здорово!
Ветчина котенку явно понравилась – он слопал все в один присест и снова спрятался в трубе. Коридор, где он жил, выглядел на редкость пустынным и заброшенным, люди заходили туда редко, так что смотреть там было не на что.
Она стала рассеянно переключать телевизоры, пытаясь заметить еще что-нибудь интересное.
Иногда она вообще забывала, для чего сидит здесь, и ей казалось, что она смотрит какой-то сериал – хоть не цветной и без звука, но очень интересный.
Заглядевшись на какую-то женщину в модном норковом манто, которое сидело на ней как на корове – Глэдис в этом манто смотрелась бы, разумеется, как картинка – она не сразу обратила внимание на женский голос, доносившийся из соседней комнаты.
Однако, услышав какой-то особенно резкий возглас, вздрогнула и обернулась. И Джек еще смеет нагло утверждать, что она шумит! Да он сам там непрерывно болтает и не дает ей сосредоточиться! Она уже собиралась выйти и сделать замечание, попросив их вести себя потише и не мешать ей работать, но, подойдя к двери, застыла на месте.
Это был тот самый голос, который она слышала по телефону! Или, во всяком случае, очень похожий – такой же противный. Он что, осмелился сюда притащить эту выдру?! При ней?! Да как он посмел!!!
Преисполненная благородного негодования, Глэдис уже собралась вылететь в кабинет Джека и закатить скандал, но то, что ей удалось услышать, было настолько интересно, что она тихо присела на корточки около двери, прижавшись ухом к щели, и прислушалась. Мама, правда, всегда говорила ей, что истинные леди не подслушивают под дверью, но должны же быть исключения из правил, особенно в подобной ситуации!
Эта наглая баба еще смела упрекать в чем-то Джека! И таким хамски-собственническим тоном!
– Ты болтаешься с ней по всему аэропорту! И все вокруг это видят!
– Ну и что? Это моя жена, – Джек был, как всегда, абсолютно невозмутим.
– Она от тебя ушла! Почему ты вообще до сих пор не оформил развод?
Не ее собачье дело! Глэдис настолько возмутилась, что даже пропустила пару реплик, и очнулась, только услышав голос Джека:
– Никто, кроме тебя, не мог знать в тот день, что ты попросишь меня подвезти тебя до дома по дороге в Ла-Гардиа.
И уж тем более никто не мог знать, что ты, уже в машине, уговоришь меня зайти к тебе на минутку – выпить кофе по старой памяти и помочь тебе достать коробки с антресолей. Так кто же позвонил моей жене? Ты сказала, что забыла сумку, и попросила минутку подождать – вот тогда, небось, и успела?
Так это что, Лана? Как же так? Она что, сама позвонила ей тогда и наговорила про себя гадостей?
– А чего ты хотел? Чтобы я не попыталась ничего предпринять? Я пять лет ждала и давала тебе нагуляться, чтобы ты, наконец, дозрел до женитьбы и смог стать приличным мужем! И стоило мне уехать на пару недель, как она просто пришла и подобрала то, что плохо лежит!
– Твои сельскохозяйственные сравнения меня восхищают!
– …Я приехала – и нате, он уже женат! Да почему ты вообще на ней женился – так, что ли, потрахаться не дала бы?
– Ты не поверишь, если я скажу, что просто влюбился…
– В нее? В этого недомерка?
Это она-то, Глэдис, недомерок? Сама каланча безгрудая! Выдра облезлая!
– Значит, ты меня подставила, – задумчиво протянул Джек, – ты знала, что она совсем молоденькая, очень влюбленная, очень доверчивая и импульсивная – и все точно рассчитала?
– Да мне все подруги про твою жену уши прожужжали, что у нее мозгов как у курицы! И тебе самому она была не нужна – стоило ей сбежать, как ты тут же вернулся ко мне и о ней больше не вспоминал. Я-то думала, что ты вот-вот разведешься и мы наконец поженимся – и тут слышу, что ты снова лижешься с этой идиоткой и болтаешься с ней под ручку у всех на глазах!
– Да, ты у нас, конечно, куда умнее и практичнее. Тебе бы и в голову не пришло отложить от обеда кусок шницеля, чтобы накормить бездомного котенка.
– Какого еще котенка?!
– Неважно. Ты все равно не поймешь.
Глэдис тоже не поняла – ну при чем тут котенок?
– Значит, она действительно решила вернуться? Или это просто очередной взбрык?
– Не знаю. Да это тебя, в общем-то, и не касается.
– Ну и оставайся со своей взбалмошной дурой!
Простучали по полу каблуки – она еще и каблуки напялила: за люстру, что ли, зацепиться хочет?! – и хлопнула дверь.
Глэдис, по-прежнему сидевшая на корточках, уже хотела встать, но тут дверь распахнулась, и она, потеряв от неожиданности равновесие, плюхнулась задом на пол.
– Подслушивала, – констатировал Джек, стоя на пороге.
– А! – вякнула она – больше слов не нашлось.
– Значит, подслушивала, – со вздохом подытожил он, протягивая руку и помогая ей встать. – Ну, раз так, то глаза уже отдохнули – иди работай! Прогулка с обедом – через час.
Весь этот час Глэдис честно таращилась в телевизор – нашла даже камеру, через которую было хорошо видно стойку Ланы и убедилась, что соперница выглядит достаточно расстроенной – и страшно злилась на Джека. Почему он заставил ее уехать и страдать?! Почему сразу не сказал, что просто доставал Лане коробку с антресолей? И какие вообще могут быть коробки в доме чужой мерзкой бабы?! И почему он потом не попытался оправдаться, объясниться и попросить прощения? Это все он виноват! И почему он сейчас не остался с ней – у нее столько вопросов! И почему не поцеловал – тут же не видно в телевизоре!
Поэтому через час, когда Джек пришел за ней, чтобы вести гулять, Глэдис выглядела обиженной и недовольной – на что он не преминул заметить:
– Чего ты надулась, как мышь на крупу?
Уж не мог повежливее спросить… И под руку не взял – она должна поспевать сзади, как отставшая собачонка! Глэдис возмущенно вскинула голову и засопела от негодования. Джек, как всегда, не отреагировал – ну что с него взять!..
Обед несколько примирил ее с суровой действительностью – Джек повел ее в ресторан. И заказал ей бифштекс с кровью! И пиво! Правда, мама всегда говорила, что истинной леди неприлично пить пиво – но оно такое вкусное и холодненькое!
Внезапно Глэдис заметила нечто интересное – еще вчера этого не было! На пальце у Джека снова появилось обручальное кольцо!
– А откуда ты его взял? – не выдержав, спросила она.
– Я его все время с собой таскал в бумажнике, – последовал невозмутимый ответ.
– Зачем?
Вот тут Джеку снова было самое время начать каяться и объяснять, что он всегда любил только ее и хранил ее кольцо, чтобы поливать его слезами в долгие одинокие ночи. Вместо этого он ухмыльнулся.
– Я про него забыл. Ладно, ты уже доела?
Бесчувственный болван!
– А десерт?! Я хочу взбитые сливки!
После ресторана они еще немного погуляли и Глэдис, наконец, удалось задать хоть часть накопившихся вопросов:
– А почему ты не объяснил мне сразу, что не виноват? Я все время думала, что у тебя есть целых две любовницы – Лана и еще одна, та, которая звонила!
– Ты мне не давала и слова сказать – сразу трубку вешала. Я вообще не мог понять, в чем дело – до вчерашнего дня.
– Я же тебе написала!
– Ты написала про срочную работу, а не про Лану.
– Но я ее закавычила!
– Ты ее – что?
– Закавычила! Ну, в кавычках поставила – чтобы ты сразу понял, что дело вовсе не в работе. Ты нарочно не заметил!
Добитый подобным аргументом, Джек, казалось, потерял дар речи, и поле боя осталось за Глэдис. Видя, что враг разбит и повержен, она продолжила допрос:
– А ты к ней сразу же вернулся, как только я уехала?
Он вздохнул и пожал плечами.
– Ну… не совсем. Так, начал встречаться иногда… через какое-то время.
– Зачем? – возмутилась она и тут же поняла всю глупость этого вопроса. Мама всегда учила ее, что у мужчин есть свои потребности, о которых не принято упоминать в приличном обществе! Но Джек ответил неожиданно серьезно:
– Сам не знаю… По привычке, наверное. Ладно, пошли работать. Ты что, весь разговор ухитрилась подслушать?
А вот это уже бестактно – спрашивать у женщины о подобных вещах. Она вообще ничего не подслушивала – просто услышала – совершенно случайно.
На обратном пути Глэдис подвела Джека к вожделенной витрине и решила посоветоваться с ним – он лучше знал обстановку:
– А как ты думаешь, если я их поймаю, можно будет попросить вот этот жакет – как премию?
– Поймай сначала! – ухмыльнулся наглый невежа. Он не верит в ее способности! Ну, она ему покажет!
Глэдис села за телевизоры и рьяно приступила к работе, чтобы немедленно утереть этому маловеру нос. К сожалению, ее порыв пропал втуне – бандитов не было и в помине. Но вскоре она увидела нечто настолько волнующее, что сочла возможным все-таки побеспокоить Джека – пусть тоже посмотрит, как интересно!
Она ухитрилась заметить извращенца! Мужчина лет сорока, одетый, как выяснилось, только в плащ на голое тело, прогуливался по аэропорту и периодически демонстрировал свою персону в, так сказать, натуральном виде женщинам помоложе. Он ловил момент, когда они оставались одни, неожиданно распахивал перед ними плащ – и тут же уходил, пока они не успевали прийти в себя.
К сожалению, Джек не стал долго наблюдать, а сразу же достал свою дурацкую рацию. Через пару минут к этому типу приблизились с двух сторон охранники и попытались тихо и незаметно увести его. Глэдис даже огорчилась, что такое интересное представление закончилось слишком быстро – но самое забавное случилось в конце. Извращенец вырвался у охранников и попытался бежать, а когда его догнали, напоследок сбросил плащ – и произвел фурор!
– У вас каждый день так весело? – спросила Глэдис, когда они вечером шли кормить котенка.
Джек фыркнул.
– Ты бы лучше контрабандистов ловила – за эксгибиционистов никакого мехового жакета и близко не увидишь! И смотри по сторонам, а не на меня!
Она замолчала, надувшись. Подумаешь! И никто на него вовсе не смотрит – на него и смотреть-то нечего! Тоже мне – самовлюбленный павлин!
