Текст книги "Спецзадание для истинной леди"
Автор книги: Мери Каммингс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Наконец-то она была свободна! Зажав для правдоподобия в руке бумажную салфетку с кусочками льда, Глэдис неторопливо прошествовала к лестнице, краем глаза заметив двух подозрительных мужчин, поспешно встающих из-за столика – ага, вот они, аэнбэшники! – и только спустившись на один пролет, понеслась что есть духу.
Еще при первом посещении универмага она узнала, что в том же тупичке, где туалет, есть неприметная дверь, выходящая прямо на боковую лестницу. Теперь важно успеть добраться до нее раньше, чем ее преследователи завернут за угол и заметят это. А потом пусть хоть весь вечер дежурят у входа в тупичок и дожидаются, пока их подопечная выйдет из дамской комнаты!
Услышав сзади громкие топающие по лестнице шаги, Глэдис наддала, завернула за угол и скользнула в заветную дверь – спустилась на этаж и только тут перевела дух.
Теперь предстояло решить, что делать дальше – до сих пор она об этом не задумывалась. Но думать почему-то получалось плохо – мысли все время путались и перед глазами то и дело вставал оставленный на растерзание Симпсону бифштекс.
Внезапно Глэдис зверски захотелось есть и возникло сильнейшее искушение вернуться в ресторан.
Чтобы преодолеть эту минутную слабость, она представила себе на миг Джека в обнимку с тощей макакой – зрелище было омерзительное! – и приняла кардинальное решение – не думать, а действовать! И главное – быстрее, а то ее вот-вот начнут искать!
Выскочив на улицу, она огляделась – преступной парочки поблизости не наблюдалось. Куда они могли пойти? Ну не поволок же Джек эту мымру в их номер – это было бы слишком даже для него!
Нет, они прячутся в каком-то тихом и безлюдном месте – там, где как можно меньше людей могут заметить их непристойное поведение. Например, на пляже… или в парке – вот туда и надо идти! '
На дорожке то и дело попадались какие-то камешки, так и норовившие подвернуться под каблуки. В конце концов Глэдис сняла босоножки и пошла дальше босиком, но лучше от этого не стало – теперь камешки кололи голые пятки.
Странно – еще пару дней назад, гуляя тут с Джеком, она ничего такого не замечала! Этот парк, одной стороной выходивший к пляжу, показался ей тогда маленьким и уютным. Везде были понатыканы удобные скамеечки, в воздухе разливался чудный аромат цветов, чирикали птицы и повсюду – куда ни глянь – виднелись орхидеи. Рай, да и только!
Но теперь Глэдис казалось, что она попала в глухой и дикий тропический лес, которому нет конца и края.
Деревья зловеще нависали над головой, из кустов высовывались колючие ветки, а вокруг не было ни души. Лишь скамейки, фонари да доносившаяся непонятно откуда еле слышная музыка доказывали, что где-то есть еще цивилизованный мир…
Войдя в парк, она свернула на первую попавшуюся аллею… потом еще куда-то – и с тех пор уже битых полчаса бродила по дорожкам, пытаясь найти выход из этого лабиринта. На заманившего ее сюда предателя-мужа Глэдис давно махнула рукой – единственное, о чем она сейчас мечтала, это как можно быстрее добраться до гостиницы. Жутко хотелось спать, и – наверное, от усталости и душевных переживаний – в глазах все расплывалось, а ноги подкашивались и не желали слушаться.
Правда, будь рядом Симпсон, он наверняка предположил бы, что причина столь плачевного состояния Глэдис кроется не в переживаниях, а в паре выпитых ею натощак весьма крепких коктейлей. Но что взять с бестактного мужчины, не понимающего всей хрупкости чувствительной женской натуры!
Глэдис шла и шла, и шла – а выхода все не было. Порой ей казалось, что здесь она уже проходила и уже не раз видела и этот фонарь, и это кривое дерево, и эту скамейку…
Ее подозрения подтвердились самым страшным образом. Заметив впереди на дорожке какой-то странный предмет, Глэдис подошла, нагнулась – перед ней лежала одинокая босоножка. Более того – о ужас! – ее собственная левая босоножка!!! На ремешке даже был заметен след от зубов Панча!
Как это может быть?! Откуда?!!!
Значит, она здесь действительно уже проходила, поняла Глэдис. И выхода впереди нет… И она теперь вечно обречена бродить по этим темным дорожкам, голодная и одинокая, пока не замерзнет… или не умрет от голода и жажды…
Каким образом можно замерзнуть на острове, где температура едва ли когда-нибудь опускалась ниже 65 градусов7, Глэдис не задумывалась. Следующий ее поступок был жестом отчаяния – вскочив на скамейку, она что есть силы заорала:
– Лю-уди! Помоги-ите! Спаси-ите! Я ту-ут! Ау-у! Лю-уди!!! Спаси-ите!!! Ну кто-нибу-удь!
Постояла, прислушиваясь – казалось, после ее воплей в парке стало еще тише, даже пищавшая где-то наверху ночная птица – и та умолкла. Уже ни во что не веря, Глэдис все-таки еще раз крикнула:
– Люди! – снова прислушалась – нет, все тихо… – и собралась было слезать со скамейки, как вдруг откуда-то справа донесся слабый звук. Она повернулась – да, в кустах у поворота дорожки явно ворочалось что-то тяжелое!
Воспрянув духом, Глэдис соскочила со скамейки, бросилась в ту сторону, но остановилась, не успев пробежать и нескольких шагов. Ее посетила ужасная мысль – а может, это медведь?! Ведь на Гавайях водятся медведи – она сама видела в каком-то японском фильме! И сейчас он набросится на нее!
Она даже попятилась было назад, но раздавшееся в этот момент из кустов сдавленное ругательство со всей очевидностью дало Глэдис понять, что там находится человек – настоящий живой человек, несомненно, посланный ей самим Богом!
Божий посланец, нагнувшись, задом наперед вылез на дорожку, выпрямился и повернулся к ней.
Это оказался мужчина в темно-синем спортивном костюме с капюшоном, натянутым чуть ли не до самых сердито сдвинутых бровей, сжимавший в руке синюю спортивную сумку с полосками.
Первое слово, которое он произнес при виде Глэдис, стоявшей перед ним с прижатыми к груди босоножками и восторгом, написанным на лице, ангелу никак уж не приличествовало:
– Чер-ртова кукла!
Физиономия его вдруг показалась Глэдис знакомой – очень знакомой! – и она лихорадочно попыталась вспомнить, где они встречались. Может, в отеле? Или это какой-то приятель Джека?
– Э-э… – начала она, не зная, как к нему обратиться, но мужчина, оглядевшись по сторонам, не дал ей продолжить:
– Это ты орала «Помогите!», что ли?
Глэдис радостно закивала.
– А чего орала-то – тут же никого нет?!
– Я заб… заблудилась! Выход!!! – попыталась объяснить Глэдис – язык почему-то тоже плохо слушался.
– Ты что – пьяная?! Вон же указатель, – ткнул он пальцем куда-то в сторону. – Или ты читать не умеешь?
Глэдис оторопело уставилась в указанном направлении – там действительно виднелась стрелка с надписью «Выход – 100».
Но ведь она здесь уже проходила! И никакого выхода впереди нет! И этого указателя тоже в прошлый раз не было!
Обернувшись к мужчине, чтобы высказать ему все это, Глэдис увидела только его удаляющуюся спину – воспользовавшись ее замешательством, он забросил сумку на плечо, развернулся и быстро пошел по дорожке в ту сторону, куда указывала стрелка.
– Подождите! – завопила она, устремляясь за ним. – Я так быстро не могу! У меня пятки! Я заблужусь!
Мужчина, не оборачиваясь, прибавил ходу и побежал рысцой, как заправский любитель джоггинга.
– Ну подождите же! – размахивая над головой босоножками, крикнула Глэдис, тоже переходя на бег. – Я домой хочу!
Их разделяло всего ярдов пятнадцать, когда вдруг раздался громкий топот, и через секунду из боковой аллейки выскочили двое здоровенных мужиков, которые, ни слова ни говоря, схватили ее с обеих сторон и куда-то потащили!
Глэдис дико завизжала от ужаса, отлягиваясь босыми пятками и пытаясь вывернуться из сжимавших ее рук:
– Пустите! Негодяи! Вы что?! Не хочу! Помоги-ите!!!
– Успокойтесь, миссис Четтерсон! – внезапно раздалось над ухом.
Она резко вскинула голову и поняла, что ее держат те самые два типа, от которых она удрала в ресторане!
– Миссис Четтерсон, пойдемте с нами! – сказал один из аэнбэшников. – Мы вас по всему острову ищем!
За спиной его она заметила своего спасителя в спортивном костюме, который остановился и, обернувшись, с интересом смотрел на них, откинув капюшон. И в этот момент Глэдис наконец вспомнила, откуда она знает его. Это был тот самый брюнет, которого она видела на балконе номера 1256!
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Встретившись с Глэдис глазами, он махнул ей рукой, развернулся и зашагал дальше по дорожке.
– Пойдемте, миссис Четтерсон, – повторил аэнбэшник уже настойчивее, видя, что она застыла на месте, приоткрыв рот и уставившись непонятно куда.
– Э! – ответствовала Глэдис, тыча пальцем вслед удаляющейся спине брюнета. От волнения, как это порой случалось, она забыла все нужные слова.
Еще мгновение – и, свернув в сторону, человек в спортивном костюме скрылся за поворотом!
– Вы что?! – возмущенным шепотом заорала Глэдис, к которой, наконец, вернулся дар речи. – Это же он! Тот! Тот самый!
– Кто? – не понял аэнбэшник и, оглянувшись, обозрел пустую дорожку.
– Он! Тот! Кучерявый!
Вырвавшись из рук своих церберов, Глэдис понеслась вслед брюнету, но, едва успев добежать до поворота, была настигнута и снова схвачена. Впрочем, она остановилась бы и сама…
Перед ней простиралась ярко освещенная набережная. Всюду, куда ни падал взгляд, виднелись люди: прогуливающиеся парочки, несколько подростков, прямо на парапете выплясывающие рэп, собачники со своими любимцами, которых они целый день берегли от жары, а сейчас вывели подышать свежим воздухом – даже какой-то ребенок со скейтбордом.
Чуть дальше, на пляже, мелькали любители ночного купания, доносились веселые возгласы, смех… Не было только одного – брюнета в спортивном костюме!..
– Миссис Четтерсон, не привлекайте к себе внимания, – раздалось над ухом. – Пойдемте, наконец!
– Но кучерявый! Он же где-то тут!
– Да-да, конечно, кучерявый, – подтвердил аэнбэшник, увлекая ее за собой. И, бросив взгляд на двух тщательно завитых и наманикюренных пудельков, сопровождаемых пожилой дамой, добавил: – Да, это очень красивые кучерявенькие собачки, но нам сейчас некогда – мистер Лэнгфорд срочно хочет вас видеть.
Больше Глэдис не сопротивлялась – все равно ее никто не желал слушать – и покорно дала отвести себя в штаб-квартиру Лэнгфорда.
Еще подходя к двери, она услышала оттуда крик:
– …если бы вы получше смотрели за своей женой, а не флиртовали тут со всякими мармозетками8…
И ответное рычание Джека:
– Вы обещали мне ее охранять!
Слово «мармозетка» Глэдис понравилось – непонятно, что это такое, но, несомненно, что-то очень противное.
В этот момент ее втолкнули в комнату, полную народу, и первым, кого она заметила, был Джек. Он стоял напротив Лэнгфорда, набычившись и сжав кулаки, словно готовый ринуться в драку – но в каком виде!
Шикарный блейзер из натурального льна, светлые новые джинсы и рубашка были залиты чем-то красным, что же касается галстука, то он вообще отсутствовал!
– Что с тобой?! – крикнула Глэдис, бросаясь к нему. – Ты ранен?!!!
– Вот она! – со вздохом сообщил один из приведших ее аэнбэшников. – В парке болталась! – и тут же накляузничал: – Сопротивлялась, брыкалась и не хотела идти!
Но Глэдис было не до этой подлой клеветы – ее муж, ее любимый муж истекал кровью! И никто – никто! – ему не помог!
– Тебе больно?! Обопрись на меня! – схватила она его за руку и гневно обернулась: – Где врач?!
– Успокойтесь, миссис Четтерсон, это не кровь, а шампанское, – сердито произнес раскрасневшийся Лэнгфорд. Уши его, и без того похожие на ручки кувшина, теперь и цветом напоминали обожженную глину.
Только тут Глэдис почувствовала, что от Джека и правда ощутимо попахивает спиртным.
– Как – шампанское?! Зачем?! Почему такое красное?!
– Я тебе потом объясню, – быстро сказал Джек. – С тобой все в порядке?
– Я пятки намяла! Там везде камни! И заблудилась! И есть хочу! Очень! И спать тоже! И… – начала перечислять Глэдис свои беды, но тут же была перебита хамским вопросом Лэнгфорда:
– Может быть, вы нам все-таки объясните, миссис Четтерсон, какого черта вы сбежали от охранявших вас людей и поперлись в одиночку в парк?!..
– Но-но! Полегче! – попытался вмешаться Джек, считавший, что разговаривать с женой в таком тоне имеет право только он.
– …и где ваш передатчик?! – не унимался аэнбэшник.
В стороне Глэдис заметила стоявшего с унылым видом Симпсона. Ей стало неудобно – наверное, ему из-за нее попало! Еще неудобнее ей было объяснять причину своего внезапного ухода из ресторана – ведь придется коснуться семейных проблем…
И тут ее осенило! Гордо выпрямившись, чтобы выглядеть повыше, она набрала воздуху и громко отчеканила:
– Я! Ловила! Преступника!!!
В комнате наступила тишина – все молча смотрели на нее, потом Лэнгфорд осторожно переспросил:
– Кого вы ловили, миссис Четтерсон?
– Преступника! Того самого! – (Он что, забыл уже, кого они ловят?!) – Ну, кучерявого, с балкона!
– Вы что, его видели?!
– Разумеется! – подтвердила Глэдис. – И если бы эти люди, – презрительно кивнула она в сторону оклеветавшего ее типа (вот, получай!), – мне не помешали, я бы его поймала!
Дальнейшее обсуждение – в связи с важностью происшедшего – требовало технической подготовки: все уселись за стол (Лэнгфорд, естественно, на председательское место), перед Глэдис поставили портативный магнитофон и, почувствовав себя в центре внимания, она вдохновенно принялась сочинять, мешая правду с выдумкой и с каждой минутой сама все больше и больше веря, что именно так оно и было:
– Я пошла ненадолго… в дамскую комнату. У меня глаз заболел, и мне Ларри… то есть мистер Симпсон разрешил. И тут, с лестницы, внизу я увидела его! – вспомнила, что надо выгородить бедного Симпсона, и добавила: – Мне некогда было никому говорить – еще минута, и он бы ушел! И я спустилась и побежала за ним!..
– Минуточку, миссис Четтерсон – а где передатчик, выданный вам специально для этой цели? – вкрадчиво поинтересовался Лэнгфорд.
Это был единственный скользкий момент в ее рассказе – сознаваться, что она понятия не имеет, где кулон, Глэдис не хотелось, а придумать какое-нибудь правдоподобное объяснение ей так и не удалось.
– Я не подумала… – промямлила она. – Мне показалось, что к этому платью бусики лучше идут!
Услышав это, Лэнгфорд побагровел и грохнул кулаком по столу, пробормотав нечто, включавшее в себя слово «бусики» и явно не предназначенное для ушей леди (и для магнитофонной записи). После этого он взял себя в руки и спросил преувеличенно-спокойным тоном:
– Так… И что же было дальше?
– А дальше он пошел в парк – ну, и я за ним. А потом он куда-то пропал. А я заблудилась и не знала, где выход, и закричала: «Ау!» – и он ко мне из кустов прямо под ноги вылез!
– Как – под ноги вылез?!
Вопрос был скорее риторический, но Глэдис поняла его буквально и, вскочив со стула, пригнувшись, попятилась задом наперед.
– Вот так! – потеряв равновесие, она удачно плюхнулась на ноги Лэнгфорду, но была тут же приподнята и водружена на место мощной рукой Джека.
– И он… он вас заметил?!
– Разумеется! – гордо подтвердила Глэдис. – Мы с ним даже разговаривали!
– О чем?!
– Я спросила, не знает ли он, где тут выход, и он мне его показал. – (Непарламентское выражение «чертова кукла» – равно как и прочие оскорбительные реплики преступника в свой адрес она решила опустить). – А потом он пошел к выходу, и я побежала за ним – и тут эти ваши налетели и потащили сюда! Слова мне не дали сказать! Я им пыталась объяснить, а они не слушали! Ну, он и ушел…
Лэнгфорд перевел тяжелый взгляд на своих проштрафившихся сотрудников.
– Она по дорожке бежала, махала туфлями и орала чего-то невнятное. Вы же сами приказали – не обращать внимания на ее глупости и прямо тащить сюда! – не дожидаясь неприятных вопросов, начали оправдываться они.
Глэдис возмущенно вскинулась.
– Я ничего такого не говорил! – замотал головой Лэнгфорд, помня, что его слышит не только она, но (что куда хуже) магнитофон и сотрудник другого ведомства – Симпсон. Поэтому козлов отпущения придется сделать – увы! – из собственных сотрудников. Ничего, переживут! – Вы видели, что миссис Четтерсон гонится за преступником?!
– Ну… шел там, кажется, впереди какой-то мужик… – последовало неохотное подтверждение.
– И она вам сказала, что это преступник?!!
– Она орала: «Это он, тот, кучерявый!» А откуда нам знать, кого она имеет в виду! Вы же сами сказали…
– Я ничего не говорил! – загрохотал Лэнгфорд. – Преступник был уже у нас в руках – и именно вы упустили его! – Он выключил магнитофон и, выпрямившись, обвел взглядом присутствующих. Так, свою задницу он прикрыл – теперь можно заняться и работой. – Вы все проявили безалаберность, некомпетентность и отсутствие профессионализма. И теперь, в связи с сегодняшним покушением на миссис Четтерсон…
– Каким покушением? – подскочила Глэдис. Неужели она пропустила все самое интересное?!
– Я тебе потом объясню! – снова сказал Джек.
– Вот-вот, объясните, пожалуйста, своей жене, чем вы занимались вместо того, чтобы охранять ее! – рявкнул Лэнгфорд, забыв, что Джек не является его подчиненным. – Что же касается вас, Симпсон…
Досталось всем:
Симпсону – за то, что он отпустил Глэдис одну в туалет. На его возмущенный вопрос: «Что же мне ее, до унитаза сопровождать?!» – проследовал уверенный ответ: «При необходимости – да!» Правда, слава богу, не были упомянуты «фирменные коктейли» – Лэнгфорд о них просто не знал.
Его собственным сотрудникам, охранявшим Глэдис – во-первых, за то, что они упустили ее около ресторана – «можно было шевелиться побыстрее!» А во-вторых, за то, что не выслушали ее в парке с должным вниманием – «и не говорите мне, что это я приказал – я никому не приказывал отпускать преступников!»
И Джеку – за то, что из-за его личных проблем не только нервничает жена, от которой так много сейчас зависит, но еще и страдают невинные люди!..
Не дав аэнбэшнику продолжить, Джек, лениво ухмыльнувшись, напомнил, что он здесь, в общем-то, сбоку припеку, никому не подчинен и никому ничем не обязан – а с собственной женой как-нибудь разберется и сам. Впрочем, замечание насчет невинных людей он принимает. И напоследок добавил:
– Кстати, если вы собираетесь «вставлять клизму» и моей жене – то не стоит!
– Это еще почему?! – обиделся Лэнгфорд. У него как раз имелось несколько ядовитых вопросов по поводу того, каким образом миссис Четтерсон собиралась в одиночку задержать вооруженного преступника – босоножкой оглушить, что ли? Не говоря уж о разгильдяйстве с передатчиком! «Бусики», понимаешь ли, ей больше идут!!!
– А она спит, – спокойно объяснил Джек, откинув полу залитого вином блейзера и продемонстрировав присутствующим приткнувшуюся у него подмышкой и уютно посапывающую Глэдис.
Возможно, именно это мирное зрелище настроило Лэнгфорда на другой лад, и совещание он закончил на мажорной ноте:
– А вообще, я доволен – сегодняшние события показали нам, что преступник все еще на острове…
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Проснулась Глэдис рано, в ужасном состоянии – собственно, потому она и проснулась. Горели и ныли пятки, намятые вчера о камни, жутко болела голова, сосало под ложечкой – и при этом еще и тошнило!
Издав легкий стон, означавший: «Джек, ну сделай же что-нибудь!» – она повернула голову и увидела крепко спавшего рядом мужа – застонала громче и пихнула его локтем.
– Ну чего, проснулась уже? – лениво спросил он. В ответ Глэдис снова застонала и закрыла глаза. – Чего это с тобой?!
Заметил, слава богу! Пока до этого тюленя дойдет, тут и умереть можно! Да еще, небось, ухмыляется – по голосу слышно! Впрочем, она даже не могла сердиться на него всерьез – ей было слишком плохо.
– Та-ак, ясно, – раздалось над головой. (Нет, чтобы вскочить и бежать что-то делать! И все ему всегда сразу ясно!) – Что больше всего болит?
– Ноги! И голова тоже! И тошнит! И есть хочется!.. – начала Глэдис свой скорбный список.
– Ясно! – перебил он. А ведь она еще не успела сказать, что хочет пить и во рту противно! – Ну ничего, через час ты у нас будешь как огурчик!
– А почему через час? – томным голосом поинтересовалась она.
– Потому что через час тебе выходить к первому катеру!
Что?! К катеру?! Да он свихнулся, если смеет предполагать, что больная, можно сказать, умирающая женщина вылезет из постели, чтобы проверять какие-то дурацкие билеты! Ни за что!!!
Как ни странно, уже через полчаса Глэдис почувствовала себя куда лучше. Все это время Джек, не обращая внимания на слабые стоны и сопротивление, делал с ней, что хотел.
Заставил выпить целую пригоршню таблеток, а потом стакан пива, про которое сказал: «Вот тебе самое лучшее лекарство!» Отнес в душ и помыл – сначала в горячей, а потом – о ужас! – в холодной воде. Намазал краской, а заодно помассировал ноги (это было даже приятно).
Так что к тому времени, как им принесли завтрак, лицезрение яичницы с беконом уже не вызвало у Глэдис нового приступа тошноты – наоборот, она ожила настолько, что вспомнила все вчерашние отговорки Джека – «Я тебе потом скажу» – и потребовала немедленного отчета:
– А на меня правда было покушение? И где ты ухитрился так изгваздать новый блейзер?!
Оказывается, чтобы помириться с Глэдис, Джек придумал хитроумный план: раз она отказывается смотреть на него и разговаривать с ним, нужно заставить ее ревновать – и таким образом обратить на себя ее внимание! Для этого он подговорил медсестру из соседнего отеля (ту самую макаку!) поужинать с ним, честно объяснив (по его утверждению…), что не ухаживает за ней, а только хочет разыграть жену.
Они с медсестрой немного посидели в ресторане и, когда Джек убедился, что Глэдис клюнула на этот розыгрыш, медленно пошли в сторону пляжа. Он надеялся, что жена последует за ними и устроит скандал – вот тут можно будет ей все объяснить и попытаться помириться.
Но вместо этого, стоило им расположиться на видном месте на пляже (кстати, недалеко от парка, где бродила Глэдис) и начать разливать по бокалам шампанское (к сожалению, красное…), как чья-то меткая пуля разбила бокал в руке макаки!
Выстрела они не услышали – наверное, стреляли с глушителем – а потому не сразу поняли, в чем дело, и преступник успел выстрелить снова, расколов второй пулей еще и бутылку (отсюда залитая вином одежда Джека).
Укрывшись под скамейкой, подождав немножко и убедившись, что выстрелов больше нет, Джек отвел пострадавшую медсестру (осколком стекла ей порезало руку) прямо к Лэнгфорду и рассказал ему о происшедшем. Тот страшно забеспокоился, сразу сообразив, что покушались на самом деле не на нее – действительно, кому она нужна?! – а на Глэдис.
– Понимаешь, вы здорово похожи, – объяснил Джек, но тут же быстро поправился: – Конечно… издалека и при плохом освещении!
Слава богу, а то она уже хотела было возмутиться – как их можно вообще сравнивать?
– Вот и все, – закончил Джек. – Так что теперь, дорогая, мы окончательно под домашним арестом – Лэнгфорд распорядился, чтобы ни ты, ни я не выходили из номера незамаскированные и без сопровождения. И больше никаких ресторанов! Кстати, вот тебе твой передатчик!
– А где ты его нашел? – поинтересовалась Глэдис, принимая красно-золотой кулон. Ладно, раз уж нашелся, придется надеть белое платье – к нему он вроде бы идет…
– У Панча отобрал. Он с ним играл – за шнурок по номеру таскал. Когда Лэнгфорд это увидел, ему чуть дурно не стало.
– У-у, изверг! – нежно сказала Глэдис, погладив Панча по розовенькому носику и тайком сунув ему кусочек бекона.
Как ни старался Лэнгфорд, скрыть вчерашние события, уже к обеду по отелю поползли слухи.
Оказывается, та самая престарелая кинозвезда, которая поселилась на двенадцатом этаже, застала своего молодого красавца-жениха с посторонней женщиной – прямо на пляже, представляете?!! – и выстрелила в него из подвернувшегося под руку «Магнума». И теперь он лежит в ее номере в критическом состоянии – пуля попала ему прямо в живот, просто море крови, ужас, ужас!!! – а раскаявшаяся кинозвезда не отходит от его постели и собирается наложить на себя руки!
Основой для всех этих сплетен послужила залитая красным вином одежда Джека, которую тот, не подумав о последствиях, сдал в химчистку гостиницы…
Глэдис же только днем вспомнила, что ее муж в своем объяснении упустил одну важную подробность, и незамедлительно поинтересовалась:
– А откуда ты вообще знаешь… эту самую медсестру?
На этот раз Джек тщательно подготовился к возможным вопросам и, не моргнув глазом, выдал благонравный ответ:
– Я в прошлом году тут плавал – и порезался ногой об кораллы. Она меня тогда перевязывала и укол делала, – в доказательство был предъявлен небольшой шрам на ноге.
Остальные подробности их знакомства Джек решил оставить при себе, вспомнив, какую бурю вызвало его прошлое признание.
К счастью, Глэдис вполне удовлетворило его объяснение.
В целом день прошел спокойно, хотя и несколько скучновато. Проверяя билеты на последний катер, Глэдис делала это почти машинально, задумавшись о другом: на балконе преступник был в светло-сером спортивном костюме с синим кантиком, а в парке – в синем.
Интересно – это один и тот же костюм, только вывернутый наизнанку – или два разных?
Отсюда ее мысли перескочили на самого брюнета. А почему, собственно, она помогает его ловить?! Ведь он не сделал ей ничего плохого!
Напугал на балконе? Да, но ведь он не нарочно! Она сама по ошибке ворвалась в чужой номер!
Застрелил противного старикашку Веллера? Во-первых, еще неизвестно, кто его убил, может, вообще не этот брюнет, а, скажем, Раймек?! А во-вторых, человек, который хочет продать русским государственные секреты, ничего другого и не заслуживает!
Застрелил Раймека? Ну, этому вообще поделом! Мало того, что мерзкий англичанишка хотел ее опоить и похитить – так он еще украл из ее сумки помаду! И угрожал ей пистолетом! Так что фактически этот брюнет ее тогда спас…
А потом, в парке, он снова ее спас – хоть и нахамил, но все-таки показал, где выход! А когда на нее набросились аэнбэшники – он же не знал, кто это! – чуть не пришел ей на помощь… По крайней мере, обернулся на ее крики…
И самое главное – он проучил Джека! Теперь этот бабник будет знать, как при живой жене тащиться с какой-то там медсестрой на пляж пить шампанское! Ну и что, что это был только розыгрыш (да и розыгрыш ли это на самом деле был)?! Брюнет же этого не знал! А то, что он якобы на самом деле покушался на нее – лично она, Глэдис, в это не верит! Тем более что он никого не убил – только разбил бутылку.
Оставался нерешенным один вопрос – с помадой, которую брюнет похитил из их номера… Ну что делать – он же маньяк!
Наверное, его в детстве обижали и не давали ломать помаду – вот он и вырос таким… со странностями. Может, если бы у него всегда была под рукой помада, он не бегал бы с пистолетом и не стрелял бы не в кого – сломает утром одну-две – и доволен на весь день?
Так может, не стоит ловить этого самого брюнета? А когда они снова встретятся – поговорить с ним по-хорошему и деликатно посоветовать обратиться к врачу?
Но, с другой стороны, Лэнгфорд сказал, что «речь идет о безопасности государства!» – а Глэдис всегда считала себя патриоткой!
– Ты чего – звезды считаешь? – раздался над головой голос Джека. Глэдис удивленно обернулась – оказывается, катер уже отошел от пристани, а она и не заметила! – Пошли домой – скоро Симпсон придет, я с ним договорился в блэкджек перекинуться – все равно делать больше нечего.
Да… еще и Симпсон – если брюнета не поймают, у него могут быть неприятности! И ведь никому ничего не объяснишь? Так что же делать?!
Весь следующий день тоже прошел тихо и спокойно. Глэдис до сих пор не решила, как поступить, если увидит искомого брюнета и страшно боялась, что он появится на пристани. Ведь получалось, что он сделал ей столько хорошего – а она отвечает ему черной неблагодарностью!
Может быть, у него просто нет жены, и о нем некому позаботиться?! Глэдис тут же подумала о Дорис – та всегда говорила, что обожает брюнетов. И готовит она хорошо! Вот если бы их познакомить…
Хотя нет, Дорис не подходит – ее родители никогда не согласятся. Да и она сама не раз заявляла, что замуж выйдет только за еврея… А может, этот брюнет – как раз еврей? Как бы узнать?
– Чего это ты такая тихая? – поинтересовался Джек, когда после очередного катера они возвращались «под домашний арест». – Не заболела, часом? – и пощупал ей лоб. – Может, голову напекло?
– Отстань, я думаю! – отмахнулась Глэдис. Она как раз подсчитывала, во сколько бы обошлось, если бы жена брюнета покупала ему в день одну помаду – нет, даже две, на всякий случай! В месяц выходило не так уж и дорого – особенно если брать самую дешевую. Но ему же, наверное, все равно, какую ломать?…
– Придем в номер – выпьешь аспирину, поможет! – понимающе кивнул Джек, про себя подумав, что это вынужденное безделье кого угодно сведет с ума.
Нет, от мужчин чуткости и понимания не дождешься! Это Глэдис поняла в тот момент, когда ее якобы любящий и заботливый муж после ужина заявил, что собирается к Симпсону «на пару часиков – перекинуться в блэкджек». Один – без нее! Да еще добавил наглым тоном:
– А то ты вчера нам житья не давала!
Подумаешь! Житья она им, видите ли, не давала! Она же просто хотела помочь – вот и советовала, как лучше! Причем обоим советовала, чтобы по справедливости было!
Ну и пусть идет! Глэдис тут же придумала, как она использует свалившиеся ей на голову «пару часиков» свободы – заплетет волосы вокруг лица в крохотные тугие косички, украшенные цветными бусинками. А кроме того, можно сделать себе, любименькой, педикюр и накрасить ногти алым лаком с золотистыми полосками!
Тем не менее для порядку она сделала обиженный вид и уставилась в телевизор, не повернувшись даже на умильное:
– Не скучай, шоколадочка моя, я скоро вернусь!
Но стоило двери хлопнуть, как Глэдис сорвалась с места. Времени для осуществления всего задуманного было не так уж и много, а представать перед Джеком в «недоделанном» виде ей не хотелось.
Для начала надо было помыть голову и намазать кожу на ней составом «с запахом сандала и мускуса». Косички положено заплетать мокрыми, так они лучше торчат – а потом под них с краской уже не подберешься!
Под душем, предвкушая грядущее развлечение, Глэдис напевала и приплясывала от нетерпения, одновременно еще раз обдумывая узор. Что лучше – ореол вокруг лица – ряд белых, ряд золотых, ряд красных – или разноцветные вертикальные полоски, подчеркивающие косички? Нет, все-таки, наверное, ореол…
Наконец, вооруженная до зубов парой полотенец, плошкой с краской (из бутылки неудобно мазать!), пакетом с ватными тампонами и специальным увеличивающим зеркалом на длинной гибкой подставке, она вылетела из ванны и застыла от изумления, в первый момент не поверив своим глазам…
