Текст книги "Спецзадание для истинной леди"
Автор книги: Мери Каммингс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)
– Ну, как я ему выдал? – и рухнул на стул.
Получив изрядную порцию комплиментов и премию в виде недопитой бутылки Карсона (со вздохом и словами: «Промочи горло – чего уж там, все равно отберут!»), Джейсон с довольным видом обернулся к Глэдис.
– Помяните мое слово, миссис Четтерсон, после того, что я наговорил… и еще повторю – на суде это очень выигрышно звучать будет, сами понимаете – этой суке ничего хорошего не светит. Загонят куда-нибудь на Аляску – пусть там медведей пугает!
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Стоя в толпе, Симпсон предавался грустным мыслям о своей несчастной судьбе. Всех показали по телевизору – а его нет! Эти мысли усугубляло неприятное ощущение в желудке – все-таки жена права в отношении диеты, при его гастрите вторая пицца была явным излишеством! Правда, вкусным…
Зазвонивший телефон Симпсон воспринял как очередную неприятность.
– Симпсон? – услышал он голос своего непосредственного начальника.
– Да, сэр!
– Берите снова все в свои руки. Из прокуратуры уже выехали, так что договаривайтесь, соглашайтесь – только, бога ради, заканчивайте эту х…ню наконец! Это чертово шоу у всех уже в печенках сидит! Из обычного ограбления телеспектакль, понимаешь, сделали!
– А мисс Себастьяни? – осторожно поинтересовался Симпсон.
– Ей замдиректора сейчас должен позвонить. Так что – действуйте!
– Есть, сэр! – забыв про свои несчастья, он понесся к фургону, чтобы не пропустить интересное зрелище – реакцию Железных Трусиков на звонок начальства, отстраняющего ее от операции.
Через полчаса, полюбовавшись посрамлением подлой феминистки, Симпсон стоял перед телекамерами в обществе ведущей, ожидая начала новостей и готовясь вкусить положенную ему порцию земной славы. Казалось, он стал даже выше ростом, когда, наконец, произнес:
– Теперь операцию возглавляю я!!! Мною получены самые широкие полномочия по ведению переговоров, – и для пущей драматичности добавил: – Я надеюсь, что мне удастся решить дело без кровопролития!
Публика, уже изрядно подуставшая и желающая как можно быстрее увидеть конец спектакля, зааплодировала. Симпсон раскланялся.
Стоявший позади него Джек Четтерсон яростно размахивал телефоном, пытаясь привлечь внимание Глэдис. Получив обратно отобранный аппарат, он обнаружил, что ему двадцать семь раз звонили с одного и того же номера. По наивности подумав, что это что-то важное, он решил перезвонить и наскочил на тещу, которая сообщила ему, что Глэдис – его жена, если он не помнит, о ком идет речь! – то ли свихнулась, то ли стала наркоманкой и алкоголичкой – что неудивительно при наличии подобного мужа – и бредит о каких-то бандитах, которые сидят на елке. А посему она – то есть теща – собирается ближайшим рейсом вылететь в Нью-Йорк, чтобы лично наблюдать за течением болезни и сопровождать несчастную дочь к психиатрам и наркологам.
А больше ей говорить с ним не о чем, и почему это по его телефону отвечала посторонняя женщина?! И почему у Глэдис сначала было все время занято, а теперь вообще никто не отвечает?
После этого теща повесила трубку, не желая слушать его ответов и оправданий. Теперь первоочередной задачей Джека стало добраться до жены – может, она сумеет как-то отменить визит «истинной леди»?!
На этот раз Глэдис сразу поняла выразительные жесты Джека – ясно, просит позвонить! Но тратить время на пустую болтовню ей было некогда – выключив телефон, чтобы никто не мешал, она руководила бригадой, разбиравшей верхушку елки.
Первое, что сделал Джейсон, отдышавшись после беседы с Кэрью, это заявил:
– Теперь нам нужно обоймы спрятать – да так, чтобы никто и никогда их не обнаружил, даже если будут очень искать. У кого какие мысли есть?
Идеи посыпались со всех сторон – и были беспощадно отвергнуты. Спустить в туалет – может засориться и водопроводчик найдет. Закопать в кадке с пальмой – собака, натренированная на взрывчатку и боеприпасы, легко обнаружит, они чуют футов на десять. Сунуть в вентиляцию – то же самое.
– А может, в елку? – нерешительно спросила Глэдис. Шесть пар глаз вытаращились на нее, требуя объяснения.
– Ну, елка – она же железная, из секций собрана, а секции внутри пустые и снизу открытые… а сверху такая чашечка с дырочками для винтиков. Так вот, если отвинтить верхнюю секцию…
– Миссис Четтерсон, я всегда знал, что вы гений, – тихо сказал Джейсон. – Ни одна чертова шавка наверх не полезет – да никому и в голову не придет!
– А забрямкает? – это, естественно, усомнился пессимист Чет. – Когда после Рождества разбирать-то начнут…
На этот вопрос у Глэдис тоже был готов ответ – тут она действительно была профессионалом.
– Можно в тряпку завернуть и палкой от швабры поглубже затолкать!
Уже через десять минут на вершине елки закипела работа. Сидя на ветках, Пэдди и Дики поддерживали вершину, пока Чет осторожно отвинчивал дюймовые болты, крепящие ее к нижней секции – «винтиками» Глэдис называла именно их. Сама же Глэдис руководила – то есть прыгала по веткам и истошно орала:
– Осторожно! Шарик не заденьте! Ой, провода не порвите! – она так хорошо успела украсить верхушку, что ей не хотелось начинать все с начала – тем более что времени до Рождества и так было в обрез.
Джейсон между тем инструктировал по телефону своего адвоката – тот уже прибыл и болтался в толпе, ожидая начала переговоров, чтобы в нужный момент появиться, как черт из табакерки. Рыжий был откомандирован за новой порцией кофе. Единственный, кто остался не у дел, оказался толстяк Карсон – он грустно сидел и таращился в телевизор.
Операция прошла блестяще: верхушка, к счастью, была не железной, а из алюминиевого сплава (Глэдис называла «железным» почти любой металлический предмет), так что отвинтить ее и удержать на весу оказалось несложно. После этого тщательно завернутые в половую тряпку обоймы были засунуты в трубу – эту тонкую работу проделала сама Глэдис, она же пропихнула сверток вглубь на всю длину швабры.
Насадить верхушку обратно и привинтить ее заняло всего пять минут – бригада уже сработалась.
Только спустившись вниз и с чувством удовлетворения от хорошо проделанной работы пригубив чашку кофе, Глэдис вспомнила и про мужа. На этот раз дозвонилась она легко, но услышанное поставило ее в тупик. Она и сама прекрасно понимала, что визит мамы – тем более под Рождество – будет весьма некстати, но понятия не имела, как можно отменить его.
Тяжело вздохнув, она набрала номер.
– Мама?
– Моя несчастная крошка! Этот изверг наконец разрешил тебе позвонить? Ничего, скоро мама приедет и обо всем позаботится! Мне уже рекомендовали хорошего адвоката! И психиатра тоже!
– Мама!
– Почему ты кричишь? Он тебя бьет? Что случилось?
– У меня все хорошо!
– Это тебе только кажется!.. Ничего, я завтра уже приеду!
– Не надо приезжать! У меня все хорошо!
– Почему это не надо приезжать? Ты что, не будешь рада меня видеть? – мама явно обиделась. – А-а, я понимаю. Тебе стыдно. Я слышала, как по твоему телефону отвечала какая-то мерзавка. Он что, уже и при тебе… этим занимается?
– Нет, мама, она была из ФБР.
– От этого типа всего можно ожидать!
– Мама!
Но ее мать уже села на своего любимого конька.
– Разводись немедленно! Ты уже бредишь про бандитов и елки – а все от страданий! Выходи замуж за приличного джентльмена и забудь этого техасского кобеля!
Глэдис попыталась возмутиться:
– Ты не понимаешь! Джек хороший! Он даже приехал меня освобождать от бандитов! – и быстро покосилась на окружающих – не дай бог, обидятся!..
– Вот видишь – ты опять бредишь!
В этот момент Джейсон, уже некоторое время прислушивавшийся к разговору, сказал:
– Дай-ка, – и выхватил у нее трубку. – Здравствуйте, мэм. Я, некоторым образом, являюсь представителем тех самых бандитов, о которых упоминала ваша дочь…
Разговор длился минут пять – очень быстро он перешел в монолог. Джейсон многословно и витиевато восхищался матерью, которая смогла воспитать столь гениальную дочь, заверял ее в полном душевном здравии Глэдис и в том, что, несомненно, та будет искренне рада ее визиту – но сейчас, зимой, резкая смена климата может губительно сказаться на состоянии бронхов – даже у такой молодой и привлекательной женщины, как его собеседница. Кроме того, понизив голос, он рассказал, что от общественности тщательно скрывают опасность оледенения двигателя самолета и статистику аварий – но именно в середине зимы это случается чаще всего…
Потом, несколько раз повторив:
– Да, мэм… совершенно верно, мэм… – он передал Глэдис трубку. – Теперь она хочет с тобой поговорить…
– Мама?
– Кто этот чудный и милый джентльмен? И почему ты мне никогда не говорила, что у тебя есть такие очаровательные знакомые?
– Мама, он…
– А ты не хочешь выйти за него замуж?
– Мама…
Объяснять маме, что ближайшие несколько лет этому очаровательному джентльмену предстоит провести в тюрьме штата, было бесполезно. Да она и не нуждалась в объяснениях.
– Ну ладно, он прав, я не приеду. А почему ты не заботишься о моих бронхах? И не сказала про самолеты? Ты что, не любишь меня?
– Мамочка, ну что ты!!! Конечно, люблю!
– То-то же! Целую! – чмокнула в трубку мама и, слава богу, отключилась.
Глэдис еще слегка оторопело смотрела на телефон, когда Джейсон неожиданно сказал с глубоким вздохом:
– Моя мама тоже ничего не знает и до сих пор считает, что я проповедник…
Переговоры оказались самым простым и коротким эпизодом во всей этой истории. Стоило представителям прокуратуры подъехать и уединиться с Симпсоном в фургоне ФБР, как в дверь постучали. На пороге стоял одетый в черный костюм щуплый человечек, который отрекомендовался адвокатом людей, захвативших универмаг, и сообщил, что уполномочен вести от их имени переговоры.
Все остальное действие по сути ничем, кроме более корректных выражений и меньшей жестикуляции, не отличалось от торговли на восточном базаре. Обе стороны хотели получить больше и дать меньше – но в конце концов пришли к компромиссу: преступники признают себя виновными в попытке ограбления – ничего другого им инкриминироваться не будет.
Джейсон контролировал весь ход переговоров с помощью телефона, закрепленного на голове у адвоката (приспособление «Свободные руки» – специально для домохозяек и деловых людей!). В тот момент, когда была поставлена последняя подпись на всех экземплярах соглашения, с улицы раздался свист и хохот толпы.
– Что опять случилось? – вскинулся Симпсон, который очень гордился достигнутым успехом и страшно боялся, что в последний момент что-то пойдет не так.
– А-а, ничего страшного, – сообщил адвокат, аккуратно пристраивая в прозрачную папочку свой экземпляр соглашения, – просто мои подзащитные перед выходом решили сообщить прессе одну маленькую пикантную подробность.
– А именно? – робко спросил представитель прокуратуры.
Адвокат выдержал паузу и мило улыбнулся.
– Они были не вооружены.
– Что-о? – подскочил Симпсон. – А эти – большие, черные?…
– Пистолеты? – понял адвокат. – Да, но в них же не было патронов.
– Значит… – пробормотал Симпсон.
– Совершенно верно, это можно квалифицировать как невооруженное ограбление. У них даже перочинного ножа с собой не было!
– Да нет, я не про то хотел сказать, – отмахнулся Симпсон. – Значит, полицейские могли с самого начала просто войти и арестовать их?
Адвокат кивнул, развел руками и спрятал документ в портфель.
В универмаге готовились к торжественной капитуляции. Глэдис страшно нервничала – впервые в жизни ее должны были показывать по телевизору! – и решила выжать из этого мгновения все…
Прежде всего она настояла на том, чтобы выходить через центральный вход – так лучше смотрится! Кроме того, лично осмотрела каждого из грабителей – поправила воротнички, заставила застегнуть куртки и даже причесала Пэдди и Чета собственной расческой.
После этого Глэдис удалилась в туалет, чтобы там, перед большим зеркалом, наскоро привести в порядок и себя. К ее возвращению телевизор был уже выключен – почувствовав себя осиротевшей, она первой пошла к выходу.
Уже у самой двери ее остановил голос Джейсона:
– Ну что, мисс Дизайнер, давай прощаться!
Глэдис обернулась. И тут, не спросив разрешения, он обхватил ее обеими руками и поцеловал – как следует, по настоящему, а не полагающимся невинно-формальным поцелуем!
После этого она попрощалась и с остальными – никто из них, естественно, не осмелился повторить наглый поступок Джейсона. В его сторону Глэдис старалась не смотреть – она была возмущена до глубины души. Правда, к возмущению примешивалась и еще одна, совершенно неуместная мысль: – «Как здорово он умеет целоваться – почти как Джек! И как обидно узнать об этом только в последний момент!»
Все взоры были устремлены на главный вход – публика, простоявшая на площади уже несколько часов, боялась пропустить исторический момент. И вот, наконец, дверь отворилась, и по толпе прокатился изумленный гул – первой появилась странная коричневая фигурка с огромными растопыренными лапами и человеческой головой, зажавшая в одной из лап пластиковую сумку с надписью «Диззи Дэн». За ней один за другим вышли шестеро мужчин – самый низенький из них был выше ее по меньшей мере на полфута – и выстроились в шеренгу у нее за спиной.
Глэдис увидела Симпсона и еще кого-то в черном, медленно поднимавшихся по ступеням. За ними следовало несколько полицейских.
– Не забудь, оружие – адвокату! – прошептал Джейсон над самым ухом.
Она хотела ответить, что все помнит, хотела дождаться Симпсона с адвокатом, эффектным жестом вручить им сумку с пистолетами и еще немножко покрасоваться перед телекамерами – и тут заметила, что внизу, перед линией оцепления, стоит Джек – опять в расстегнутой куртке, такой свой, домашний и родной! Он улыбался и махал ей рукой!
И, забыв обо всем, Глэдис понеслась вниз по лестнице. На бегу сунула сумку адвокату и полетела дальше, чуть не поскользнувшись на заснеженных ступеньках – к своему собственному, самому лучшему в мире мужу! Добежала, бросилась на шею и повисла на нем, обхватив руками и ногами.
Во всех утренних газетах была опубликована – с незначительными вариациями – одна и та же фотография: на фоне входа в универмаг и клубящихся там полицейских красивый светловолосый парень обнимает и прижимает к себе повисшее на нем мохнатое существо с нелепым помпончиком вместо хвоста…
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
На следующий вечер Глэдис триумфально выступила в популярной программе «Человек недели» с эксклюзивным интервью. В этот день на работу она не пошла – важнее было сделать все, чтобы явить себя публике в полном блеске.
Спецзадание для истинной леди Парикмахерская, макияж и – самое главное! – наряд. После долгих раздумий она все-таки остановилась на красном костюме, но не с блузкой, а с белым топиком, прошитым золотистыми сверкающими нитями.
Все вопросы и ответы были заранее выучены и трижды отрепетированы – для большей непосредственности. Правда, в прямом эфире Глэдис все же сумела внести в сценарий нечто свое, публично обозвав Делию Себастьяни «мерзкой стриженой выдрой» – это выражение Глэдис часто слышала от матери, а посему сочла, что, употребив его, она не уронит своего достоинства. А в конце передачи ее ждала неожиданная радость – от имени правления универмага и лично мистера Додсона ей был торжественно вручен рождественский подарок – тот самый комплект украшений с колокольчиками и рубинами!
Подобная щедрость Додсона была вызвана тем, что после описанных событий объем продаж в универмаге увеличился чуть ли не вдвое.
Назавтра, придя с утра на работу, Глэдис была с почетом препровождена в кабинет мистера Додсона, который рассыпался в комплиментах по поводу ее внешности, вкуса и мужественного поведения и предложил – за соответствующее (и очень неплохое!) вознаграждение – принять участие в рекламной кампании. Она, естественно, согласилась, после чего нахальный старикашка позволил себе «по-отечески» поцеловать ее в щечку. Поцелуй ей не понравился – усы противно щекотались – последующее предложение поужинать вместе – тоже.
Зато новые обязанности: ближайшие две недели сидеть за столом в вестибюле – в костюме обезьяны, но без маски и шапочки – и подписывать рекламные буклеты универмага не вызвали у нее ни малейших возражений.
Тем более что на обложке буклета была изображена она сама – в новых украшениях!
Елку же – естественно, под ее руководством – украшала специально нанятая бригада из трех молодцов, переодетых медведями.
Глэдис была нарасхват! Ей приходилось подписывать буклеты, позировать перед фотоаппаратами и следить за подручными, которые то и дело норовили схалтурить и не имели ни малейшего понятия об основах современного дизайна, а главное – отвечать на вопросы посетителей. Основными вопросами были: «Неужели вы совсем не боялись?» и «А где же ваш очаровательный муж? Мне бы так хотелось с ним познакомиться!»
Джеку предложили главную роль в новом телесериале, где он должен был играть мужественного и неустрашимого полицейского. Он отказался, заявив, что ему хватило одного вечера, чтобы понять, что роль телезвезды – не для него.
Глэдис дулась и не разговаривала с ним целый день, пока он не сообщил ей, что по сценарию женат на другой женщине и ему придется с ней целоваться – в том числе и не совсем одетым. Более того, по сценарию он изменяет своей жене – а значит, ему придется проделывать это и еще с одной… или двумя актрисами. Но, если уж Глэдис так настаивает, он готов согласиться – чего не сделаешь ради любимой жены!
Больше этот разговор в семье не поднимался.
Делия Себастьяни выступила на страницах феминистского журнала и сообщила, что в ближайшее время собирается подавать на Глэдис в суд за сексизм и публичное оскорбление личности, выраженное в словах «мымра» и «выдра».
В коротком интервью, данном Глэдис по этому поводу первому каналу (на сей раз на ней был сиреневый блейзер, блузка нежного оттенка чайной розы и новый комплект с колокольчиками), она сообщила, что искренне раскаивается в том, что обозвала агента Себастьяни «выдрой». И тут же добавила, что в воскресенье Джек специально сводил ее в зоопарк посмотреть на выдру. Так вот – это очаровательное животное с умненькими глазками и пушистой шерсткой не имеет ни малейшего сходства с мисс Себастьяни.
Когда Глэдис напомнили, что ее обвиняют еще и в сексизме, она, ничтоже сумняшеся, спросила у ведущей:
– А что это такое?
Впрочем, до суда дело так и не дошло – у специального агента Себастьяни было слишком много дел. Ее – естественно, с повышением – перевели в отделение ФБР на Гавайских островах. Очевидно, начальство решило, что ее темные очки очень хорошо вписываются в тамошнюю обстановку. Так что прогноз Джейсона не оправдался – ей предстояло пугать не медведей, а акул.
Джейсон получил три года тюрьмы общего режима (с правом досрочного освобождения через полтора), остальные – еще меньше. Пэдди, как несовершеннолетний, получил условный срок и был отпущен домой.
К сожалению, публичного процесса, где Джейсон мог бы блеснуть красноречием, не состоялось – все было решено кулуарно, путем сделки между адвокатом и прокуратурой.
Он был несколько огорчен, рассчитывая в зале суда еще раз увидеться с Глэдис. Больше они никогда не встречались.
Симпсон получил благодарность начальства и приступ гастрита, сваливший его в постель на несколько дней. Жена не выразила сочувствия страдающему мужу, заявив:
– А нечего было пиццу лопать! Я все видела!
История третья
ОТЕЛЬ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
«На экваторе – очень жарко!» – это глубокомысленное заключение Глэдис сделала вслух после десяти минут пребывания на Гавайях. Правда, Гонолулу, куда они прилетели, находился, по утверждению Джека, не совсем на экваторе, но все равно поблизости – и нечего придираться к словам!
С каждым шагом Глэдис все больше склонялась к выводу, что совершила страшную, фатальную ошибку, согласившись отдыхать на этом чертовом атолле – Вапаитеки… или Вамаинаки, неважно, все равно жарко и противно. А все Джек виноват! Решил, понимаете ли, сделать ей сюрприз и пришел уже с готовыми билетами! А может, она предпочла бы провести отпуск на Аляске?! Говорят, в июле там неплохо, даже травка кое-где пробивается…
И вот теперь она вынуждена была тащиться за ним, чувствуя себя так, будто ее с головой купают в горячем компоте (мысль о компоте возникла потому, что везде пахло чем-то противно-сладким – то ли цветами, то ли фруктами). Ее новый белый костюмчик с розовым кантиком (чистый лен!) сразу же промок насквозь от льющегося градом пота, а на платочке, которым Глэдис незаметно промокала лицо, начали выступать подозрительные цветные пятна. О ужас – макияж!!!
Джек же как ни в чем не бывало шествовал впереди, держа в руке клетку с Панчем, подталкивая тележку с багажом и делая вид, что не замечает, как любимая и единственная жена еле поспевает за ним, увязая каблуками в размякшем асфальте.
Интересно, почему это он не потеет? Ему что, не жарко?!
Добравшись до такси и устроившись на заднем сидении, Глэдис почувствовала себя куда лучше. Нет, все-таки кондиционер – великая вещь! Она наскоро привела в порядок лицо – слава богу, ничего особенно не размазалось – сквозь щелочку посмотрела на Панча – он сидел несчастный и понурый, тоже, наверное, жарко бедненькому! – потом на Джека – этот с довольной улыбочкой пялился в окно. На что, интересно знать?!
Заглянув ему через плечо, Глэдис поняла, что ее мужу нашлось, на что посмотреть…
Они ехали вдоль пляжа, где в разных позах сидели, лежали, стояли и бродили весьма легко (если не сказать скудно) одетые особи женского рода! Мужчины там, правда, тоже попадались, но Глэдис была абсолютно уверена, что на них Джек не обращал ни малейшего внимания.
– Немедленно пересядь! – потребовала она, предварительно убедившись, что по другую сторону дороги не видно ничего предосудительного – только какие-то кусты.
– Это еще зачем?! – попытался возмутиться Джек, поглощенный лицезрением проплывающих перед ним все новых и новых образцов загорелой женской плоти.
– Пересядь, пересядь! Мне… мне надо посмотреть, что тут носят!
– Ничего! – он явно не хотел оставлять своего наблюдательного поста. – Тут пляж.
– Давай, пересаживайся! Вон, смотри, там женщина пошла… у нее платье какое-то интересное, – Глэдис твердо решила настоять на своем, – а мне плохо видно! – после чего, взглянув получше, заинтересовалась уже всерьез: – Ой, а правда, что это на ней?!
– Это саронг.
– Ее что – так зовут? – Глэдис насторожилась – у него и тут уже нашлись какие-то «бывшие подружки»?!
– Нет, это ее платье так называется. Оно из одного куска ткани сделано и там, сверху, узлом завязано. Если узел развязать – сразу все спадает и под ним ничего нет, – охотно начал объяснять Джек. Ну конечно, как и что с женщины побыстрее снять – в этом он бо-ольшой специалист!
– Интересно, а откуда ты это знаешь?!
Попытка заставить мерзкого бабника смутиться была напрасна – не моргнув глазом, он заявил:
– В кино видел.
Глэдис не поверила.
До «их» атолла нужно было добираться на катере, и, отплыв от берега, Глэдис решила, что жизнь не так уж плоха – и люди, в общем-то, правы, расхваливая эти самые Гавайские острова.
Они плыли вдоль высокого гористого берега, заросшего лесом, лицо приятно освежал легкий ветерок, а над палубой был натянут тряпочный тент, образующий приятную полутень. Вокруг все выглядело, как в рекламной картинке: сине-зеленое море с белоснежными гребешками волн, голубое безоблачное небо и виднеющиеся тут и там на горизонте островки – на одном из таких им и предстояло провести отпуск.
В немалой степени благодушному настроению Глэдис способствовало и то, что на катере ей наконец-то удалось умыться и привести себя в порядок, а когда она вернулась, ее ждал приятный сюрприз: Джек раздобыл где-то холодный кокос с пробитой дыркой, куда была предусмотрительно вставлена трубочка.
И теперь, сидя на палубе и потягивая приятный прохладный сок, она предавалась не менее приятным размышлениям: интересно, а где можно купить этот самый… саронг? Ей, несомненно, пойдет! Интересно, а правда, что под него не полагается ничего одевать?! Да, но ведь тогда все будут знать, что у нее под платьем ничего нет!
Она понадеялась, что Джек не станет по этому поводу демонстрировать дурацкую и совершенно неуместную ревность – такое иногда случалось – и решила на всякий случай прозондировать почву:
– А ты не знаешь, где можно купить такой саронг?
– Да в любой сувенирной лавке!
– А там, на острове, такие есть?
– Да тут они на каждом углу понатыканы!
– А… а ты откуда знаешь? – и тут Глэдис внезапно догадалась – но на всякий случай решила уточнить: – Ты что, бывал здесь и раньше?!
– Да, пару раз, – что-то он слишком уж небрежно отвечает…
– А с кем?
– Смотри, дельфины! – вдруг сказал Джек, отвернувшись к поручню.
– Где?!
– Вон, вон… смотри!.. Нет… уплыли…
– Так с кем ты здесь был?!
– Слушай, по-моему, Панч тут чего-то мяукнул… С ним все в порядке? – озабоченно спросил Джек.
Глэдис заглянула в прорезь. Панч выглядел совершенно несчастным и обиженным – он сидел, съежившись, в углу клетки и смотрел на нее жалобными глазами.
Ей стало стыдно – она тут наслаждается красотами природы, а бедный ребенок изнывает в тесноте и духоте! Присев на корточки у клетки, она принялась утешать:
– Потерпи, миленький, мы скоро уже приедем! И я тебя выпущу и закажу прямо в номер коктейль из креветок, и ты сможешь поспать на новой подушке! Потерпи, осталось еще немножко, вот-вот уже будет этот чертов Вамямяки! Или Ваймяуки?…
– Ты что, на его языке пытаешься говорить? – ехидно вмешался в их беседу Джек.
– Не мешай!
Да что он понимает?! Этот варвар вообще не хотел брать Панча с собой и считал само собой разумеющимся, что на время их отпуска несчастный котенок поедет в кошачий пансион и будет там сидеть в клетке. В клетке!!! Панч!!!
Услышав это впервые, Глэдис возмутилась и сообщила мужу, что если он считает, что клетка – подходящее место для отпуска, то может сам туда и отправляться, а они с Панчем прекрасно проведут время и без него. Бестактные и мерзкие замечания о том, что отпуск, вообще-то, не у Панча, а у самого Джека, и он не собирается таскать за собой паршивого кусачего извращенца, были встречены холодным презрительным молчанием.
К сожалению, слова относительно «кусачего извращенца» имели под собой некоторое основание – Панчу был уже почти год, и природа начала требовать своего. До уроков сексуальной грамотности для кошек, в отличие от людей, пока что никто не додумался – а посему Панч вынужден был руководствоваться инстинктом. Тот подсказывал ему, каким должен быть первый этап кошачьих сексуальных взаимоотношений: наскочить на кошку, ухватить ее за шкирку и держать как следует!
Загвоздка была в одном: живую кошку Панч – увы! – видел только в раннем детстве и давно забыл, как она выглядит. Но инстинкт не терялся и тут, напоминая бедному котику, что кошка – это нечто живое, волосатое и размером примерно с него самого. В результате наиболее подходящей «кошкой» Панч счел Джека – точнее, его голову!
Порой, когда уставший Джек приходил с работы и с довольным видом плюхался в кресло, кот, до того мирно спавший где-нибудь неподалеку, пробуждался и медленно, с остановками, начинал красться к нему. Подбирался вплотную, некоторое время сидел с озадаченным выражением на потешной мордочке, словно задумывался: «А что это я делаю? И зачем?», после чего неожиданно издавал боевой клич и вцеплялся в шевелюру Джека зубами. Тот, с каменным лицом, не сдвигаясь с места, злобным голосом орал, чтобы Глэдис «убрала это к чертовой матери!» – любая попытка шевельнуться заставляла бедного котика, в попытке удержать позиции, запускать в «кошку» еще и когти!
Именно потому Джек и окрестил Панча «извращенцем» – больше всего он негодовал, что бедный котик выбрал в качестве кошки его голову, а не голову Глэдис!
– А вон то – наш отель! – вдруг сообщил Джек, показывая куда-то вдаль.
– Где, где, покажи! – всполошилась Глэдис.
– Да вон, справа, видишь, блестит?!
При ближайшем рассмотрении на горизонте действительно обнаружилось нечто, оказавшееся очередным островком. Даже издали на нем можно было различить три высоченных белых здания, похожих на огромные зубы.
– Правый – наш, – пояснил Джек.
Глэдис не отрывала глаз от берега. По мере приближения становились видны все новые и новые детали.
Пляж… ну, это понятно. Справа виднеется что-то похожее на небольшой рынок – вот там, наверное, удастся купить саронг… а может, и еще что-нибудь! У отеля двадцать два этажа – она специально пересчитала трижды. Правда, один раз вышло двадцать четыре, но это Джек мешал – крутился и отвлекал. Рядом с отелями – еще какое-то, кажущееся приземистым на их фоне, четырехэтажное сооружение из сине-зеленого, под цвет моря, стекла…
– А там что? – обернулась она к Джеку.
– Универмаг, а наверху – ресторан.
Все-то он знает! Глэдис вспомнила, что хотела спросить, с кем и когда он был на этом острове, но отвлеклась, увидев на берегу женщину в потрясающем саронге: на алом фоне – золотые драконы! Она решила непременно купить себе такой же.
