Текст книги "Том II: Отряд"

Автор книги: Мэри Джентл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 47 страниц)

Кто-то из бургундцев у нее за спиной грязно выругался. Когда шествие остановилась, Аш вопросительно оглянулась на него.

– Это же Шарль де Амбуаз, note 102Note102
  Доверенный слуга Людовика XI. Предполагается, что осенью 1476 года ему было поручено королем Франции ради политических выгод соблазнить Иоланду, герцогиню Савонскую.


[Закрыть] – пояснил бургундец, Лакомб, указывая на человека с французским гербом. – Правитель Шампани, а ублюдочный жополиз рядом – тот самый, что предал дружбу герцога Карла, – Филип де Комин.

Высокий светловолосый бургундский рыцарь только что не сплюнул на землю при этом имени. Аш кивнула ему, как своему, и негромко попросила:

– Глаз него не спускай. Если двинется, предупреди…

И шагнула вперед, обогнав Флору, между безупречных и бессловесных янычар.

– Мы явились сюда, чтобы вступить в переговоры с королем-калифом, – ее голос глухо звучал в замкнутом пространстве, – а не с половиной лордов Франции и Германии! На то мы не давали своего согласия! Мы уходим.

«Вряд ли можно надеяться на такую удачу: раскрутить новый этап переговоров насчет переговоров еще на пару дней…»

Французский рыцарь, стоявший рядом с маленьким смуглым человечком, в котором Аш, по прошлым визитам ко двору Карла, узнала де Комина, изящно поклонился и непринужденно проговорил:

– Меня зовут де Амбуаз. Мой повелитель Людовик послал меня служить королю-калифу. Я присутствую здесь, дабы подтвердить ее милости герцогине выгоды и блага Рах Karthagiensis. Как и милорд Габсбург, благородный Фридрих.

Шарль де Амбуаз открыто и дружелюбно улыбнулся Аш. Она ответила короткой усмешкой:

– Вы присутствуете здесь как шпион Луи. Как и милорд Фридрих Габсбург, вы желаете видеть, выстоит ли Бургундия против короля-калифа. В каковом случае я посоветовала бы королю-калифу остерегаться удара в спину.

Аш спокойно любовалась, как занервничал Амбуаз.

«Чем больше недоверия удастся посеять среди врагов, тем лучше для нас…»

Перед ней и Флорой располагалось только шестеро янычар – для большего не было место в тесном туннеле. Аш смотрела через их кольчужные плечи – плечи людей, согласившихся стать живыми щитами, – и видела бородатое лицо Гелимера, освещенное голубым сиянием греческого огня.

Совершенно бесстрастное. Ни гнева, ни колебаний. Он казался старше, чем тогда, в Карфагене, и более воинственным. От носа к губам пролегли глубокие морщины, а под мантией скрывалась длинная кольчуга и панцирь.

Резкий свет и холодная темнота кругом – темнота подкопа не слишком отличается от темноты карфагенского дворца, с нависшими над ней Устами Бога, готовыми разлететься и рухнуть от сотрясения земли. При виде Гелимера Аш почувствовала боль: не зрелище удирающего со своего трона калифа встало перед ней, а видение мертвого Годфри Максимилиана.

– Где герцогиня Бургундии? – легкий тенор Гелимера под нависающим сводом тоже звучал глухо.

Флора, из-за плеча Аш, сухо отозвалась:

– Перед вашими глазами.

Взгляд короля-калифа с усилием оторвался от лица Аш и обратился на высокую женщину в плаще и венце из оленьих рогов. Он заговорил:

– Фортуна войны требует от меня вашей смерти. Однако жестокость мне чужда. Сдайте мне Бургундию, и я пощажу ваших крестьян и горожан. Умрете только вы. За свой народ, герцогиня.

Флора рассмеялась. Аш видела, как поражен Гелимер. В смехе Флоры не было горечи: так смеялся когда-то отрядный лекарь после двух-трех фляжек вина: густым и приятным для уха хрипловатым контральто.

– Сдаться ? После того, как отстояли город? Идите вы! – весело воскликнула Флора. – Я – лекарь отряда наемников. Я не раз видела, что творится в городах, открывших ворота врагу. Для моих горожан, пока не подписан мирный договор, безопаснее оставаться под защитой стен.

Гелимер снова метнул взгляд на Аш, перевел его на лица бургундских рыцарей…

– И у вас не нашлось лучшего предводителя, чем эта… женщина.

Ответом ему было молчание. Но не из страха или неуверенности. Мгновенный взгляд через плечо убедил Аш, что на всех лицах выражалось единодушное презрение.

– Она отличается мудростью и доблестью, – с убийственной вежливостью отозвался наконец граф Оксфорд. – Синьоры, о чем вы желали беседовать с герцогиней?

Аш решила, что ей, рядом с любезным иноземным графом, подобает роль грубоватого вояки, и громко выкрикнула:

– Если им больше нечего предложить, так не о чем и беседовать! Это же несерьезно. Валим домой!

Де Вир исподволь понимающе подмигнул ей.

– Посадите на цепь свою Львицу, – презрительно бросил Оксфорду король-калиф. Аш видела, как мечется его взгляд: от англичанина к бургундской знати за его спиной, от полковника-турка к Флоре дель Гиз.

«Ищет главного», – сообразила она.

Как он рассуждает: англичанин? Только не в Бургундии. Бургундец? Но который? Оливер де Ла Марш, оставшийся в городе?

И тут она заметила, как взгляд прищуренных глазок Гелимера переметнулся на лица французов, и потом на Габсбурга. Всего на мгновенье он выдал себя.

Благослови тебя Бог, Джон де Вир! Во всем ты был прав. Ему нужна Бургундия, но не меньше нужно показать им, что он нас не боится!

Аш усмехнулась про себя и обернулась, чтобы послать ободряющую улыбку Флориан. Она шепнула на ухо подруге, касаясь губами мягких волос под обручем из оленьего рога:

– Лучше бы Гелимеру просто наваливать трупы горами, а не начинать торговаться – а он промахнулся, и теперь они следят за ним, как стервятники, выжидая его слабости.

– Удастся ли заставить его продолжать, Аш?

Она взглянула в лицо Гелимера, живо припомнив скачку по заснеженной пустыне: этот человек и рядом его сын… его сын… как же звали мальчишку? И идет ли еще снег в Карфагене?

Аш жестко рассудила:

– Он в порядке, когда речь идет об армиях. Может, три месяца назад он и взялся за дело не по своим силам – но если бы речь шла только о том, чтобы командовать генералами и легионами, он мог бы выиграть. Если бы не темнота и не холод. Я не знаю, много ли ему известно. Думаю, если дать ему хоть полшанса, он только обрадуется отсрочке.

– Тяните время, – шепнула Флора. – Надо болтать, сколько получится.

Калиф визиготов, обернувшись, слушал человека, шептавшего что-то из-за его плеча, и, по-видимому, не слышал Аш. Он коротко кивнул. Согревшийся от множества сгрудившихся в тесноте тел воздух вдруг застрял у Аш в горле. Коленопреклоненные рабы, державшие светящиеся шары в ажурных железных клетках, казались очень бледными в голубом сиянии, на обветренных лицах топорщились светлые ресницы и брови.

Толпа вооруженных мужчин раздалась, пропуская кого-то вперед из задних рядов отряда короля-калифа. Аш не сразу различила лицо в блеске кольчуг, шлемов и гербов.

Греческий огонь отразился в водопаде волос цвета свежей золы – в этом свете их серебряное сияние померкло. Аш смотрела в знакомое лицо.

– Фарис. – Она улыбнулась в знак приветствия. Женщина не ответила. Темные глаза на безупречном лице смотрели сквозь Аш. Пустота ее взгляда заставила Аш сдвинуть брови. Она уже готова была заговорить, когда заметила, что король-калиф Гелимер, хоть и кажется увлеченным беседой с советником, внимательнейшим образом следит за ней. Встревоженная, она удовольствовалась новым кивком, которого Фарис по-прежнему не заметила. За поясом у визиготки поверх лат и черной накидки, виднелась рукоять кинжала. Если и был меч, Аш не сумела высмотреть его за тесно сгрудившимися телами.

«Почему Гелимер наблюдает за мной ? Ему бы смотреть на герцогиню…

Какая-то хитрость, готовится покушение на Флориан?» Аш потянула носом воздух. Если за передовыми воинами скрываются аркебузиры, запах горящего фитиля должен почувствоваться. Взгляд уловил какое-то движение, и рука тут же легла на рукоять меча. Аш застыла.

Вслед за Фарис сквозь толпу визиготов протолкались двое священников. Они поддерживали под локти высокого жидкобородого амира, мужчину со спутанными седыми волосами и взглядом испуганной совы. За ними, спотыкаясь, пробирался пухлотелый врач-итальянец – Аш узнала Аннибале Вальзачи. И амир – Леофрик!

– Зеленый Христос!.. – Аш только тогда заметила, что стискивает руку Флоры, когда герцогиня поморщилась.

– Это тот амир, что держал тебя в плену? Хозяин каменного голема?

– Да… Ты ведь в Карфагене с ним не сталкивалась? Да, он. – Аш не сводила глаз с лица старика, оказавшегося в пяти ярдах от нее. – Это он.

«Мало сестры, еще и этот…»

Глубоко под ложечкой возникла боль. Пролеты лестницы, камера, кровь, боль проникающих в тело пальцев – все вырвалось на свободу, раздвигая слои памяти. Аш загнала боль внутрь, не позволив ей отразиться на лице.

На Леофрике была накинута поверх кольчуги роскошная меховая мантия визиготского владыки. Он, казалось, не замечал вцепившихся в его локти священников, смотрел на Аш и недоуменно хмурил брови.

– Приветствую вас, милорд, – она сама услышала хрипотцу в своем голосе.

Джон де Вир поощрительно прошептал над ухом:

– Хорошо, говорите, мадам. Все это дает нам лишнее время.

За спиной лорда-амира пред визиготскими воинами стояло двое рабов: ребенок и толстая женщина. Ни ту, ни другую Аш не могла рассмотреть отчетливо. Девочка баюкала что-то в подоле грязной рубашонки, взрослая женщина пускала слюни.

В жестоком холодном белом сиянии взгляд Леофрика сфокусировался на Аш. Его лицо исказилось. Тишину прорезал вопль:

– Дьяволы! Великие дьяволы! Нас всех погубят великие дьяволы!

4

Строй янычар перед Аш не дрогнул, только в осанке проявилась напряженная бдительность. Флориан казалась ошеломленной, да и де Вир, хоть и не изменился в лице, но Аш видела, как он поражен. Она взглянула на короля-калифа: на лице визиготского правителя ни малейшего удивления – он явно ожидал чего-то в этом роде.

– Глава Дома Леофриков нездоров, – заметил Гелимер. – В противном случае он сам принес бы вам извинения за свою вспышку.

– Ее спросите! – Леофрик с мольбой рванулся к Гелимеру; священники крепче вцепились в его локти. – Мой повелитель, я не безумен! Спросите у нее. Аш тоже слышала их. Она тоже одна из моих дочерей, Аш слышит их, как и эта…

— Нет, – голос Фарис прорезал его речь, оборвав поток слов. – Я больше не слышу machina rei militaris. Я стала глуха к ее голосу.

Аш потрясение уставилась на нее. Визиготка отвела взгляд.

Аш больше не сомневалась: лжет!

– Ты говорила, что она больше не обращается к каменному голему, – шепнула Флора, словно с сожалением признавала печальный факт.

– Но не потому, что не может, – бросила в ответ Аш, не спуская глаз с Гелимера и замечая, как он морщится, поглядывая на французских эмиссаров. Фридрих Габсбург чуть улыбался: эту высокомерную расчетливую улыбку Аш хорошо помнила с лета под Нейсом; а вот он поймал ее взгляд и слегка приподнял бровь…

– Однако к делу, господа, – Гелимер уперся взглядом в лицо Флоры. – Бургундская ведьма…

Не слыша его, амир Леофрик рассуждал вслух:

– Где же я ошибся?

Флора, которая, по-видимому уже приготовила достойный герцогини ответ, замолчала, не начав. Совсем по-лекарски она уперла кулаки в бока и набросилась на визигота:

– И в чем же вы ошиблись?

Аш выглядывала из-за плеча янычара. Почему-то в пронзительном сиянии греческого огня очень трудно было сосредоточиться на лице Леофрика. Было в этом лице что-то, заставившее ее содрогнуться: взрослые люди в здравом уме так не смотрят. Опять вспомнился Карфаген, Аш захлестнула волна противоречивых чувств: отвращение, жалость и ненависть…

«Он не в себе. Что-то произошло с ним после моего побега. Совершенно не в себе…»

Она отделила чувства от разума, заставила себя думать только о темном тоннеле, разбираться в сумятице голосов и движений.

Леофрик опустил взгляд на девочку-рабыню, стоявшую перед ним, вырвал руку из хватки одного из священников и выхватил у ребенка пятнистую бело-бурую крыску, поднял в ладони и уставился в рубиновые глазки:

– Я все спрашиваю себя – в чем же я ошибся?

Дитя – теперь Аш уверенно узнала Виоланту, чуть подросшую и похудевшую, – подняла руки, потянулась за зверьком. Когда крыса повисла в воздухе, подергивая хвостом и изгибаясь, чтобы лизнуть пальцы девочки, Аш узнала и ее.

Аш почувствовала на себе взгляд: Гелимер снова смотрел на нее с расчетливым настороженным вниманием.

– А, зараза! – выдохнула Аш.

По знаку Гелимера два священника снова обступили Леофрика. Вальзаччи потянулся к его руке, отстраняясь от прикосновений зверька.

Седой старик рассеянно возвратил крысу рабыне.

– Повелитель калиф, – начал он, – опасность…

– За безумием ты скрываешь измену, – перебил его король-калиф, перейдя на беглую карфагенскую латынь, которую, по мнению Аш, могла разобрать только она сама да де Вир, не считая, конечно, свиты визиготов. – Если, чтобы заставить тебя замолчать, придется тебя убить, я это сделаю!

– Я не безумен, – отвечал Леофрик на том же языке. Аш видела озадаченные лица Фридриха и де Амбуаза; второй француз, Комин, загадочно улыбался.

Она оглянулась на де Вира. Англичанин кивнул. Аш дождалась, пока взгляды французов и германцев обратятся к ней и начала отстегивать ремень салада. «Пора помешать кашу в горшке!» Она сняла шлем и тряхнула короткими локонами, показывая себя визиготскому отряду.

– Великий боже, они близнецы! – воскликнул Шарль де Амбуаз. – Бургундская наемница и генерал визиготов? Голоса, лица… что же это?!

– Сестры, как я слышал, – отрывисто вставил де Комин, устремив взгляд на короля-калифа. – Лорд Гелимер, его милость король Франции захочет также узнать, почему ваши генералы сражаются в этой войне на обеих сторонах! Если это война, а не интрига, направленная против Франции!

– Эта женщина, Аш, – отступница, – пренебрежительно бросил Гелимер.

– Вот как? – голос Шарля де Амбуаза прозвучал так оглушительно, что маленькая рабыня съежилась и прижала к груди пестрого зверька. Француз просто кричал на короля-калифа: – Неужто? И что я должен сказать моему повелителю Людовику? Что вы в заговоре с Бургундией и что эта притворная война ведется вами на две стороны! Что Бургундия, исконый враг Франции – ваша союзница! И, хуже того, – француз выбросил руку, указывая на Джона де Вира, – во всем этом участвуют англичане!

Аш прыснула. Никто не услышал ее в хохоте, насмешках и поздравлениях де Виру, в кошачьем концерте, который устроило копье Томаса Рочестера, пока его командир утирал слезы, рыдая от смеха.

Ладонь Гелимера огладила его завитую бороду.

Когда стихли аплодисменты, вопли и выкрики: «Чума на лягушатников!», он спокойно заметил:

– Стали бы мы держать свои легионы под стенами союзного города и стремиться стереть его с лица земли?

Словно очнувшись от звука голоса Гелимера, лорд-амир Леофрик снова пронзительно затянул:

– Ее спросите! Аш! Аш!

Между досками потолочных перекрытий просочилась струйка земли, пролилась на его лицо, и он с криком отшатнулся, задыхаясь, уставил взгляд на Аш.

– Скажи ему! Скажи повелителю, королю-калифу! Камни пустыни обладают душами. Великий голос вещает, говоря через моего каменного голема, и она слышит его… – голос Леофрика упал, лицо опечалилось. – Как могла ты из-за этой пустяковой войны умолчать о такой угрозе?

– Я… – Аш осеклась, почувствовав за своим плечом плечо Флоры и заметив, как многозначительно поглаживает свою палицу де Вир.

– Скажи ему! – выкрикнул Леофрик. – Дочь моя предала меня, и я прошу тебя, молю тебя … – он вырвал обе руки у священников и выпрямился, глядя прямо в глаза Аш. – Империя предана, мы все скоро умрем, мужчины и женщины, визиготы и бургундцы… скажи моему повелителю, что ты слышишь!

Аш снова почувствовала на себе пристальный взгляд Гелимера. Она обвела взглядом лица визиготов, иностранцев; замерла на мгновенье в нерешительности.

Тихое шипение греческого огня. Виоланта, баюкая пеструю крысу, взглянула на Аш из-под неровной челки – что было в ее взгляде? Женщина-рабыня хваталась за рубашонку девочки, поскуливая, как собачонка.

– Ладно. – Аш положила руки на пояс, поближе к рукоятям меча и кинжала. Слова приносили неимоверное облегчение. – Может, он и не в себе, но не выжил из ума. Послушайте его. Он сказал правду.

Гелимер нахмурился.

– В пустыне… – Аш запнулась, тщательно подбирая слова, – в пустыне к югу от Карфагена есть големы-пирамиды. Вы, лорд-калиф, сами видели их, когда мы проезжали там.

Красные губы калифа в мохнатом гнезде бороды дернулись, и Гелимер прикрыл их пальцами.

– Это памятники нашим святым предкам. Ныне Господь благословил их Холодным Пламенем.

– Вы их видели. Они выстроены из речного ила и камня. Из камня. Как ваш каменный голем.

Он покачал головой:

– Бред.

– Нет, не бред. Ваш амир Леофрик прав: я слышала их. Это их голоса говорили с вами через каменный голем. Это их советы привели вас сюда. И поверьте, им нет дело до вашей империи! – со странным чувством освобождения она взглянула на седобородого визигота. – Амир Леофрик не безумен. Это – дьяволы; во всяком случае для нас они – дьяволы. Они не успокоятся, пока весь мир не покроют тьма и смерть, царящие сейчас за пределами Бургундии.

Она, в общем-то, не надеялась его убедить. И видела по его лицу, что ей это, скорее всего, не удалось. И все-таки ей стало легче, словно, высказавшись, она сбросил с себя тяжелый груз. Она смотрела на Гелимера из-за шеренги янычар и не могла отвести взгляд.

– Что более вероятно? – спросил он. – Что все эти разговоры о дьяволах – правда, хотя каждый может видеть, что сам Бог помогает нам? Или что в Доме Леофрика созрел изощренный заговор против трона, в котором участвует и его рабыня-генерал, подчинившаяся его воле? А вы, капитан Аш, должны были умереть в моем дворце, рассеченная на части ради знаний, которые могли бы мы извлечь из вашего тела. И такая смерть ожидает вас, когда я возьму Дижон.

– Если… – сухо поправила Аш.

Флориан вставила из-за ее плеча:

– Она говорит правду, лорд-калиф. В пустыне есть големы, и вы одурачены ими.

– Нет. Только не я. Я никем не одурачен.

Он снова подал знак, и один из державших Леофрика священников выпустил его руку и протолкался к женщине-рабыне, стоявшей рядом с Виолантой. Женщина отшатнулась от него, скуля и всхлипывая, но священник ухватил ее за железное кольцо на дряблой шее и вытащил вперед.

– Милорды из Франции и Святой Римской империи, – заговорил король-калиф. – Вы сами видите, что милорд Леофрик нездоров. Вы видели, что его дочь-рабыня, наш генерал, также не в своем уме. А теперь вы слышите безумные речи этой бургундской наемницы. Вот в чем причина тому, господа. Я привел сюда эту женщину, чтобы вы сами могли видеть и рассудить. Это Аделиза, мать обеих этих юных женщин.

Священник пнул рабыню, и она перестала всхлипывать. Наступила полная тишина: Аш слышала только тихое шипение в ушах. Томас Рочестер сжал ее плечо.

– Если такова матка, – усмехнулся Гелимер, – удивительно ли, что весь помет бешеный?

Аш уставилась на тупое лицо рабыни. Черты под складками жира чем-то напоминали очертания лица Фарис – сходство было настолько тошнотворным, что до сих пор Аш просто не позволяла себе замечать его. Старуха, лет пятидесяти-шестидесяти, тусклая седина скрыла прежний цвет волос.

Аш открыла рот, чтобы заговорить, но не сумела выдавить из себя ни звука.

– Если такова матка, чего ожидать от щенков? – риторически повторил Гелимер. – Может быть, бредовых речей о дьяволах в пустыне?

– И ваша Фарис, ваша командующая, также подвержена безумию? – резко вопросил де Комин.

– Завоевания нашей империи никогда не зависели от одного генерала, – строго возразил король-калиф.

Де Вир встрепенулся, его светлые брови дрогнули, выражая сомнение:

— Мадам, он готов очернить женщину, которая покорила ему пол-Европы, лишь бы подорвать доверие к вам и Леофрику.

Аш не отозвалась. Она уставилась на Аделизу, которая плакала теперь беззвучно, заливая слезами морщинистые щеки. «Двести лет кровосмешения. Милый Христос и все святые, значит, вот что я…»

Фарис протянула руку и мягко погладила голову рабыни. Лицо ее оставалось бесстрастным.

– Теперь, когда с этим покончено, – коротко бросил Гелимер, – вернемся к Бургундии.

Аш не расслышала ответа Флоры. Ей пришлось отвернуться, выплюнуть в ладони подступившую к горлу блевотину и стряхнуть ее на пол. Глаза слезились – она сморгнула влагу, чтобы никто не подумал, будто она плачет.

– …эмиссара. – закончил король-калиф.

– Эмиссара? – переспросила Аш.

– Он сказал, что хочет послать своего представителя к нам, – шепнула Флора. Ее внимательное лицо обещало сочувствие и помощь, но позже: в эту секунду она вся была – собранность, вся – герцогиня. – Я намерена согласиться. Шпиона потерпим, лишь бы время протянуть. – Она заговорила громче: – Если мы найдем посланца приемлемым, то примем.

Гелимер снова огладил бороду, сверкнув золотыми блестками, и мягко ответил:

– Вы найдете его приемлемым, герцогиня Бургундская. Он – ваш брат.

Аш не поняла. Она смотрела, как кто-то пробирается сквозь плотную толпу, с трудом прокладывая себе проход в первый ряд. Ее взгляд скользнул по лицу выступившего вперед человека и вернулся, зацепившись за что-то знакомое. Кто-то из франкских наемников Гелимера? Встречались в Италии или, может, в Иберии? Свет на секунду осветил лицо, и она узнала Фернандо дель Гиза – с коротко остриженными волосами, в облачении священника, закрывающем горло высоким воротничком.

«Священник?

Как он может быть священником, если он – мой муж?!»

В последний раз она видела молодого человека с небрежно разбросанными по плечам волосами, в кольчуге и меховой накидке визиготского рыцаря. Теперь, безоружный – даже без кинжала! – он был укутан в темную рясу, застегнутую от подбородка до метущих землю пол, туго перетянутую поясом. Тем заметнее были широкие плечи и грудь. При виде его гладко выскобленной кожи и светящихся золотом волос ей захотелось подойти, уткнуться носом ему под подбородок, вдохнуть запах мужчины.

Колеблющееся пламя греческих огней отбрасывало мечущиеся тени, с успехом скрывавшие выражение лица. Аш с ужасом почувствовала, что у нее горят щеки.

– Фернандо, – громко окликнула она и, вдруг остро ощутив свои остриженные патлы и общую грубость облика после долгих недель осады, отвела взгляд, когда он поднял на нее глаза. На шее у него вместо нагрудного креста висел медальон с изображением лица мужчины, из открытого рта которого прорастал пучок листьев. «Значит, арианский священник. Christus Viridianus! Что за…»

Злясь на себя, Аш снова подняла взгляд. Кто-то искусно выбрил волосы у него над ушами в тонзуру послушника. Он смотрел на нее, словно забавляясь.

– Аббат Мутари, несомненно, убедителен, – заметила Aш, более жестко, чем ей того хотелось. – Но можно было предвидеть заранее, что вы воспользуетесь первой возможностью натянуть на себя юбки!

Солдаты одобрительно загудели. Аш расслышала, как Роберт Ансельм переводит ее слова туркам Баязета – спустя несколько секунд и они присоединились к общему веселью.

«Вот она я – шутница», – подумала Аш, все еще разглядывая Фернандо. Она-то знала, что насмешка просто дала ей больше времени поглядеть на него, размышляя: «Неужели он и вправду принял сан?» и «Соблюдают ли арианские священники целибат?»

По телу пробежала теплая волна, мышцы бедер расслабились; Аш знала, что зрачки глаз раскрылись на всю радужку.

– Вот мой посланец, – сказал король-калиф. Фернандо дель Гиз поклонился. Аш все глядела.

— Дерьмо, – проговорила она. – Ну, дерьмо! Веселенькое, на хрен, Рождество.

Гелимер словно не слышал Аш. Он обращался к Флоре, переводя взгляд с нее на других бургундцев:

– С ваших стен видно далеко, и вы не слепы. У меня под Дижоном три легиона. Очевидно, что вам не выстоять. Следуя правилам рыцарства, я предоставил вам этот шанс, но другого не будет. Пришлите ответ с моим эмиссаром – завтра, в день святого Стефана.

5

– Запечатайте к черту этот подкоп, – приказала Аш. – Сперва камней побольше, а сверху уж землей. Только не хватало, чтоб отсюда полезли. Пошевеливайтесь!

– Да, капитан! – один из бургундских офицеров повернул к своему отряду, ожидавшему – кто стоя, кто на корточках – под развалинами разбитого обстрелом дома, и еще издалека начал выкрикивать короткие приказы.

Флора распорядилась:

– Пусть кто-нибудь – хоть Томас Рочестер – скажет Ла Маршу, что я у Аш. Созывайте совет.

– Я схожу, – вызвался Джон де Вир. – Мадам, мне хотелось бы поскорее обсудить с мастером де Ла Маршем слова калифа. Вы позволите привести его к вам?

Флора кивнула, и граф, отдав приказания через переводчика, поспешно зашагал прочь во главе отряда своих янычар. Их топот затерялся в грохоте подкатываемых к устью подкопа бочек с камнями. На улицах пахло гарью. Ледяной ветер доносил не теплый дым кухонных костров, а маслянистую, с металлическим привкусом, копоть греческого огня. Аш бросила последний взгляд на цепочку солдат в куртках и плоских шлемах, которые передавали из рук в руки мешки с глинистой землей, и повернулась к Флоре. Герцогиня стянула с головы венец и пальцами расправляла примятые золотистые волосы. Подстриженные так же коротко, как и у брата…

– Пошли, – сказала Аш. – Обидно будет, если тебя после всех предосторожностей размажет по мостовой шальным ядром.

— Ты думаешь, они нарушат перемирие?

– При первой возможности, но не раньше того! – Аш оглянулась на стоящего среди наемников из Лазоревого Льва Фернандо дель Гиза. Каждый, кто видел его под Нейсом, или в Генуе, или в Базеле, мог признать изменника.

– Прикройте его чем-нибудь, – бросила Аш одному из сержантов Рочестера. – Отдай ему свой плащ с капюшоном, что ли.

Она проследила, пока сержант набросил плащ на плечи Фернандо, стянул завязки и, подняв капюшон, натянул его поглубже на лицо. Ей мучительно хотелось проделать все это самой. «Мой муж. Я делила с ним ложе. У меня мог быть от него ребенок.

Но я отказалась от него еще в Карфагене. Слабак. Ничего в нем нет, кроме смазливой наружности!»

– Возьмем его с собой, – сказала Аш. – Все равно Флориан надо в башню, в госпиталь.

Среди ландскнехтов, обступивших Фернандо дель Гиза, возникло неуловимое замешательство. «Будь он рыцарь, им бы все было ясно, – подумала Аш. – А так на всех лицах написано: „Какой-то священник!“».

– Для тех, кто не знает, – она немного повысила голос. – Этот человек был рыцарем Фридриха, императора Святой римской империи. Не стоит давать ему возможность заполучить в руки меч. Ладно, двигаемся!

Фернандо счел нужным запротестовать, хотя в голосе его сквозило самодовольство:

– Я ведь посол и христианский священник. Тебе не следует бояться меня, Аш.

– Бояться тебя ?

Она несколько секунд глядела на него, удивленно подняв брови, потом, фыркнув, отвернулась.

Флора пробормотала:

– Гелимер плохо меня знает, тебе не кажется? В данном случае кровь – не вода, она гораздо жиже.

Аш не без труда выдержала циничный тон, заметив:

– Пожалуй, Фернандо наговорил ему, будто ты – его любящая сестрица и ради него способна не только сдать город, но и проехаться нагишом через весь Дижон до самых Северных ворот.

— Или что он – твой возлюбленный супруг! Идем же, – поторопила лекарь-герцогиня.

Выходя на открытую разбитую ядрами площадку перед воротами, Аш не удержалась, подняла глаза. Из всего отряда один Фернандо ошеломленно посматривал на солдат, в небо, снова на Аш…

– О, я не сомневаюсь, что Гелимер выполнит условия перемирия, – ядовито заметила Аш и зашагала дальше, как всегда, окруженная стражей. Впереди знаменосец, позади – эскорт, под ногами – остатки стен: обращать внимание на экс-рыцаря было просто некогда. В сознании почти не осталось места мысли: «Это мой муж!», и хорошо, что не осталось. Холод глубоко вгрызался в кости. В промозглом подземелье было все же много теплей, чем на выстывших улицах Дижона под пустым зимним небом. Аш на ходу хлопала ладонью о ладонь – латные перчатки звонко гремели. Тени протянулись далеко к северу, и колокол аббатства отбил терцию. Короткий взгляд на стены убедил Аш, что бургундцы и отряд Льва на местах и не спускают глаз с осаждающих.

Когда они добрались до южных кварталов, Флора, кинув на Аш загадочный взгляд, ускорила шаг и жестом приказала страже следовать за ней. В результате Аш оказалась бок о бок с Фернандо – почти наедине, если учитывать почтение к главнокомандующему и герцогине, заставлявшее эскорт держаться чуть поодаль.

«Да и пусть слушают», – подумала Аш.

– Ну, – начала она, – по крайней мере, вы пока еще брат герцогини. – Не сомневаюсь, что со мной вы развелись.

Сардоническая интонация вполне удалась ей. Голос ни разу не дрогнул.

Фернандо дель Гиз с высоты своего роста устремил на нее взгляд каменно-зеленых глаз. На таком расстоянии Аш живо ощущала мощь его тела, оказавшегося совсем близко, и отлично понимала, что большая часть притяжения, невольно излучавшегося им – не смотря ни на что! – объяснялось его силой – силой сытого и чисто вымытого тела.

«Я-то думала, с этим покончено! В Карфагене! Вот дерьмо…»

— В сущности, это был не развод, – немного виновато заговорил он, понизив голос и оглянувшись на стражу. – Ученые доктора аббата Мутари заключили, что брак между свободнорожденным и рабыней не может считаться законным, и аннулировали его.

—О, как удачно. Так что это не помешало вам принять сан? – в ее голосе невольно прозвучало любопытство. Что касается аннуляции брака, она сама не знала, что чувствует по этому поводу. «Обдумаю позже, когда будет свободное время».

Фернандо дель Гиз промолчал, только снова взглянул на нее и сразу отвел глаза.

– Иисусе, Фернандо, что это?

– Это?

Аш протянула руку, коснулась его груди под дубовым медальоном с изображением Христа на Древе; подумала: «Зря, мне все еще хочется коснуться его, и я выдаю себя!» и проворчала:

– Вот это. Все эти священницкие штучки. Не станешь же ты утверждать, что в самом деле принял обеты!

– Именно принял, – возразил Фернандо, глядя на нее сверху вниз. – Первый обет я принял еще в Карфагене. Второй дал аббату Мутари после переосвящения марсельского собора. Господь принял меня, Аш.

– Арианский бог!

Фернандо пожал плечами:

– Разве это не все равно? Суть не меняется, каким бы именем ты его ни называла.

– Фю-ить! – Аш, впечатленная таким великолепным пренебрежением к одиннадцати столетиям раскола, не удержалась от улыбки. – Но зачем, Фернандо? Только не надо говорить, что тебя призвал Господь! Ни за что не поверю, что у него не нашлось рекрутов поприличнее!

Она встретила взгляд Фернандо, в котором смешались смущение и решимость.

– Я пришел к этой мысли после того нашего разговора в Карфагене. Ты была права тогда: если я принял оружие из рук калифа, с чего стал бы он слушать меня, когда я говорил, что нам не следует вести эту войну? Вот я обдумал все и нашел единственным способ отказаться от меча – и в то же время заставить люден слушать мои слова.

Она смотрела на него так долго, что успела зацепить ногой обломок булыжника. Восстановив равновесие с ловкостью опытного фехтовальщика, Аш сдавленно выговорила: