Текст книги "Том II: Отряд"

Автор книги: Мэри Джентл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 47 страниц)

Солдат проговорил:

– Герцогиня-мать Маргарита и ее дочь Мария.

О второй голове Аш ничего не могла сказать, видела только, что женщина была моложе. Подняв взгляд, она увидела залитое слезами лицо Оливера де Ла Марша. «Значит, Мария Бургундская…»

Гонец говорил:

– Я видел, как их убили в антверпенской гавани. Сначала изнасиловали. Я слышал, как молилась герцогиня-мать. Взывала к Христу и ко всем святым. Но святые не сжалились. Она еще успела увидеть, как умирала дочь.

В холодном зале тишина. В воздухе сладкий запах разложения. В закрытые ставни стучится дождь.

– Они убиты меньше недели назад, – сказала Аш, выпрямляясь и с удивлением слыша свой срывающийся голос. – Значит, сражение произошло в тот самый день, когда умер герцог Карл? Или днем раньше?

Флориан сидела, качая головой. Потом рывком поднялась на ноги.

– С этим человеком никому не говорить, – приказала она Оливеру де Ла Маршу. – Отправить его в мой госпиталь в отрядной башне. Ему необходим отдых и мытье, и бог знает, что еще.

Аш сухо заметила:

– Стоит ли беспокоиться по поводу слухов. Все равно в отряде узнают. Долго скрывать не удастся.

– Никак, – согласился де Ла Марш. – Ваша милость, не знаю, сознаете ли вы…

– Не глухая, – отозвалась Флора. – И не дура. На севере уже нет армии. Некому освободить Дижон от осады. Так?

Аш повернулась спиной к скорчившемуся усталому солдату, к герцогине, к Ла Маршу. В щель между ставнями уставилась сквозь ночную тьму на праздничные огни в визиготском лагере. Сказала:

Так. На севере больше нет армии. Мы остались одни.

Отдельные листки, вложенные между № 13 и 14 частями книги «Аш: Утраченной истории Бургундии» (Рэтклиф, 2001) в библиотеке Британского Музея.

Адресат: # 377 (Анне Лонгман)

Тема: Аш.

Дата: 16.12.00 06:11

От: Нгрант@

Формат-адрес отсутствует, прочие детали зашифрованы нечитаемым личным шифром.

Анна,

Сейчас развелось так много сейсмостанций, так много аппаратуры наблюдения со спутников, – технология, развивавшаяся со времен холодной войны, и особенно интенсивно применяемая в этой горячей части Востока – что, думается, ласточка на землю не упадет, чтоб об этом не доложили соответствующим службам!

Так что, если об открытиях на средиземноморском шельфе молчат, значит…

Извините, прерываюсь, Изобель нужна машинка.

Я по уши в переводе; ДОЛЖЕН закончить!

Пирс.

Адресат: # 378 (Анне Лонгман)

Тема: Аш.

Дата: 16.12.00 в 06:28

От: Нгрант@

Формат-адрес отсутствует, прочие детали зашифрованы нечитаемым личным шифром.

Анна,

Конечно, вы правы. Конечно, нужно отдыхать. Я отупел и перевожу бессвязно.

Меня преследует мысль, что вторая редакция может оказаться совершенно иным текстом, и в то же время не менее адекватным переводом с латыни.

Я, кажется, уже упоминал, что приходится выбиратьиз нескольких возможных трактовок, и я никогда не уверен, что выбрал правильно. Жаль, что так мало времени до публикации.

Я пошлю вам очередной отрывок перевода, как только сделаю подстрочник. Потом придется вернуться к предыдущему – там в конце целый кусок допускает самые разнообразные толкования, и придется соображать в зависимости от дальнейшего текста.

Поэтому, так же как по другим причинам, я никому, кроме Изобель, не показываю свой перевод. Но я поговорил в общих чертах с Джимом Хаулетом, Честно говоря, не знаю, как его понимать. Он блаженно толкует о «расщеплении реальности» и «квантовых пузырях», ухватился за мое упоминание о проблеме солнечного света над Бургундией, но если ему что-то и стало ясно, я его не понял. Никогда не думал, что в работе историка может понадобиться знание высшей математики и квантовой механики!

Подумайте, Анна, – я все больше убеждаюсь, что наша, первая, публикация – только начало работы многих специалистов над этим материалом.

Пирс.

ЧАСТЬ ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. 15 декабря – 25 декабря 1476. «Tesmoign mon sang manuel eu mis»note 90Note90
  Франц.: «Свидетельствую кровью моей руки, здесь оставленной». Измененная: «Свидетельствую собственноручной подписью (scing manuel), здесь оставленной» – надпись на контрактах и документах? Манускрипт Сибл Хедингем, ч.4


[Закрыть]

1

Над речной долиной не смолкал вой.

– Обнаглели волки, уже и среди бела дня разгуливают, – заметил Герен аб Морган. Великан уэльсец шагал рядом с Аш по холодной сухой улице, дыхание белой струйкой пара вырывалось у него изо рта вместе со словами: – Нечисть косматая!

– У Рикарда уже три шкуры… – с улыбкой отозвалась Аш, и тут же помрачнела при мысли: «Если бы он только волков подбивал из своей пращи…»

И угораздило же попасть в командующие всего этого… капитан-генерал, Дева Бургундии, Меч герцогини…

Герцогини Флориан, помоги ей Боже!

– Не иначе я совсем охренела! – пробормотала Аш себе под нос. Герен покосился на нее. Она сказала громко: – Они так и подвозят припасы по реке?

Оба хлюпали носами на пронзительном ветру. Морозило так, что сопли в носу застывали.

– Ну да, босс. На рогожных салазках, по льду. Хотя наши пушкари потрепали их маленько своими баллистами.

Под нависающими верхними этажами темнеют брусья запертых дверей. Никто не орет «Поберегись!», выплескивая из окон содержимое ночного горшка; не видно копошащихся в грязи детишек… Вчера начали поступать сообщения, что колодцы замерзают.

В груди у Аш тоже застыл ледяной комок, с тех самых пор, как она взяла в руки отрубленную голову Маргариты Бургундской. «Они не придут, некого больше ждать, во всей Бургундии не осталось войска, кроме нашего!

И я должна о нем позаботиться!»

От этой мысли даже пребывание во дворце, где еще горел огонь в каминах, превратилось в невыносимую череду совещаний, сборов и перекличек. Час, выкроенный из этой служебной рутины для Лазоревого Льва, оказался приятным возвращением к привычной жизни, пусть даже к весьма неприятной ее стороне.

– Твой список наказанных становится слишком длинным, – сухо сказала Аш.

– Двери поснимали – на дрова. Болваны, – спокойно пояснил Герен. – Я говорил им разбирать пустующие дома, но им же лень задницы дотащить до северо-восточных ворот. Утащили отсюда.

Позади щелкнул ремень пращи. Рикард выругался:

– Промазал!

– Крыса? – поинтересовалась Аш.

– Кошка. – Парень багровыми от мороза пальцами сворачивал пращу. – Кошатина – неплохая еда.

Со стороны северо-западных ворот снова послышались удары осадной машины визиготов.

– Только даром силы теряют. – Каменный дождь больше пугал, чем причинял вред: конечно, жители не могли высунуться из домов, по им, лишенным света и пищи, и так не приходило в голову разгуливать по улицам.

Оставшееся в городе продовольствие все предназначалось солдатам. Меню было однообразным: вода и конина.

Аш и Герен одновременно пригнулись, заметив уголком глаза мелькнувший в воздухе черный предмет. Отдаленный удар осадной машины заставляет насторожиться; яркая дуга греческого огня ревет, разрывая воздух; а вот ядро катапульты видишь только тогда, когда оно взрывается у тебя под ногами.

Рикард выбежал вперед, обогнав стражу провоста, и нагнулся, разглядывая что-то на камнях мостовой. Выпрямился, держа упавший комок в ладонях, и крикнул, оглянувшись:

– Воробей!

Все лучше, чем еще один лазутчик или герольд, возвращающийся в город по частям!

Рикард вернулся к ним. Аш потрогала комочек перьев – холодный, как камни дижонских дворцов, – и подняла взгляд. Целехонек, видно, просто замерз на лету.

– Маловато для обеда, даже тебе не хватит, – вздохнула она. Парень ответил улыбкой. По знаку Аш эскорт двинулся вперед. Сапоги скользили на обледенелых камнях – нечего и думать проехать верхом, – а ветер, стоило повернуться к нему лицом, выбивал слезы из глаз.

Визиготы продолжали беспорядочный обстрел северо-западной части города. В сухом морозном воздухе слышно далеко: здесь, у южного моста казалось, что грохот раздается над самой головой.

– На штурм не рвутся, – заметил Герен.

– Им это ни к чему. – «Хватит того, что нам все время виден их лагерь – теплый и сытый. Причем это не обман. Они там в самом деле процветают».

С карнизов прозрачными клыками торчали вниз мутноватые сосульки. Уже пятнадцать дней ни одной оттепели. Веревки катапульт и баллист тоже обмерзли.

«Они не идут на штурм. Но в лагере осаждающих ни малейшего признака мятежа или разложения. Вероятно… – Аш ускорила шаги, стараясь сохранить внешнюю невозмутимость. – Вероятно, Фарис оправилась от потрясения. Так…

Так что она будет делать? И что будут делать другие? И что делать мне?»

От каменных стен веяло холодом. Аш автоматически шарила глазами по сторонам, готовая послать людей Моргана осматривать тела: каждая ночь теперь оставляла после себя на улицах два-три тела замерзших насмерть. Замерзали часовые на стенах. Одного нашли примерзшим к седлу. Земля тверже мрамора, не похоронить даже…

– Босс, – позвал Герен.

– Это здесь? – Аш уже шагнула в проем, откуда дверь была вырвана вместе с косяком и одной из дубовых подпорок. Фасад дома перекосился и словно провис.

Внутри, на грязной соломе, устилавшей пол, сидели, прижавшись друг к другу, шесть женщин и пятеро детей. Четверо взрослых мужчин дрожа поднялись навстречу Аш. Самый высокий уставился на ее значок: злобный оскал на его лице постепенно уступал место тупому недоумению.

– Люди, сделавшие это, наказаны, – проговорила Аш и смолкла. В свете, падавшем сквозь дверной проем, она разглядела холодный пепел очага. В комнате было нисколько не теплее, чем на зимней улице. – Я пришлю вам дров.

– Еды, – одна из женщин, прижимавшая к груди ребенка, подняла голову. В луче света блеснули ее глубоко запавшие глаза, и острые скулы, обтянутые побелевшей от холода кожей. – Пришли нам еды, ты, корова разодетая!

Другая женщина испуганно схватила ее за локоть, но первая оттолкнула ее, с ненавистью глядя на Аш через голову своего ребенка.

– Вся еда для ваших заедучих солдат, а у меня здесь кузен Ранальф из Оксона, и девочки, и малыш – чем я их буду кормить? – Она вдруг обмякла, отшатнулась при виде входящих стражников, обхватила руками ребенка. – Я ничего!.. Что я могу сделать? Они здесь умирают с голоду, а ведь я обещала им кров! Как мне смотреть им в лицо? Муж мертв, погиб, сражаясь за вас!

«За вас, – подумала Аш, но сейчас не время было говорить это вслух. – Будь я по-прежнему капитаном наемного отряда, я бы только и думала, как выбраться отсюда. Проклятье: всего недели три…»

– Я пришлю еды. – Аш развернулась так резко, что налетела на Герена аб Моргана, протолкнулась мимо него на улицу и зашагала обратно, стуча каблуками по замерзшей грязи. Герен догнал ее, пристроился рядом.

— Откуда, босс? Людям это не понравится. – Он почесался под топорщившимся поверх его сбруи плащом. – Мы и так на половинном пайке, конину жрем. Если еще кормить всех беженцев… – Аш не отвечала, и он наконец взорвался: – Почему, вы думаете, эта тряпичная сучка не выпускает гражданских из города, босс? Она-то знает, каково нам на них глядеть!

– Генри Брант говорил, что конины почти не осталось, – заговорила Аш, не глядя ни на Герена, ни на Рикарда. – Так что мы больше не можем позволить себе кормить сторожевых собак. Когда прикончат моих мастиффов, одного пусть пошлют туда.

– Да как же, Брифо, Бонио!.. – вскинулся Рикард.

Аш оборвала его:

– Собачатина – неплохая еда.

Последние несколько недель с ней творилось что-то странное: она плакала над солдатами, ранеными и убитыми на стенах Дижона, над жертвами обстрела. К ее удивлению, де Ла Марш, Ансельм и даже аб Морган смотрели понимающе и, кажется, не видели в том ущерба ее авторитету. Сейчас, на обледеневшей улице, она почувствовала на щеке холодную дорожку слезы и тряхнула головой, с горькой насмешкой над собой: не хватало только оплакивать скотину!

Как всегда, чуть слышным шепотом, Аш пробормотала:

– Годфри, ты ее слышишь?

– Нет. По-прежнему ничего. Даже не спрашивала, говоришь ли ты со мной – с machina rei militaris.

«Все, что известно ему, – известно им. Нельзя даже спросить Годфри, как я, на его взгляд, справляюсь с новой работой…»

– К складам – двойную охрану, – приказала она, обернувшись к Герену. – И шкуру спускать с любого, пойманного на взятке.

Капитан-генерал Бургундии поневоле должен знать вещи, которых лучше бы не знать. «На сколько у нас осталось пищи – на три недели? Меньше? Так или иначе, надо переходить в наступление!

Знать бы еще, как!»

— Может быть, – сказала она так тихо, что ее не услышали ни Герен, ни Рикард, ни голоса, – может быть, не следовало мне браться за эту работу.

Под ногами захрустел иней – они вышли на открытую площадь. Замерзший фонтан в центре поражал причудливыми натеками льда.

– Идем к мельницам, – объявила Аш. – Хочу проверить охрану стоков. Через замерзшие лотки пробирались животные – нам ни к чему, чтобы следом проползли люди. Герен, вам с провостом заняться исполнением моих распоряжений. Рикард, вы с Петро – со мной.

Лучники Джованни Петро – рота, выделенная в эскорт, – недовольно загудели; Аш понимала, что теплая комната стражи влекла их куда больше открытой всем ветрам юго-западной стены Дижона. Застывшие губы чуть шевельнулись в усмешке.

Она шагнула в путаницу переулков, разбегавшихся от площади, услышала за спиной рык Джованни Петро:

– Сверните это проклятое знамя, неча размахивать им со стены!

И обернулась, чтобы посмотреть на герб «Лион Аффронт» с наспех вышитым на нем крестом святого Андрея.

Свернула в открывшийся слева проулок.

Летящая вспышка отбросила ее на другую сторону улицы.

Аш трясло. Люди, несшие ее, держа под колени и подмышки, шагали неровно, спотыкались. Перед глазами вращался смутный мир.

– Что..

– Жива!

– Давайте ее в укрытие. Живей, живей!

Нахлынула боль. Провисшее тело в железной скорлупе содрогнулось. Аш не могла определить, где болит, задыхаясь, хватала ртом воздух…

– Опустите ее!

– Я в порядке… – Она закашлялась. Голос едва слышен был ей самой. Она чувствовала, что ее поддерживают, ощутила вонь отбросов, видела тусклые огни, факелы на лестнице, потом дневной свет в окне комнаты.

– Жива я… просто… дух вышибло…

Аш снова закашлялась, хотела прижать руки к груди: наручи зазвенели о нагрудник, подняла взгляд – Джованни и Рикард поддерживали под руки – и увидела перед собой Ансельма и Оливера де Ла Марш.

– Тудыть меня… – Она с усилием выпрямилась. Боль прострелила тело. – Все отлично. Кто-нибудь видел, как я упала? Роберто?

– Слухи расходятся…

Аш не дала ему договорить:

– Марш отсюда – и ты, и Оливер. Увидят, что вы не торчите надо мной, сообразят, что не так уж я тяжело ранена.

– Да, Дева, – де Ла Марш кивнул и повернулся к выходу, следом двинулась группка бургундских рыцарей. В неярком холодном свете, лившемся в сводчатый проем окна, Аш разглядела их встревоженные лица. Так, второй этаж башни, занятой отрядом. Госпиталь Флориан.

– Что произошло? – резко спросил Ансельм.

– Убей, не знаю… Петро? Кого задело?

– Только вас, босс, – сержант лучников, обнаружив, что она способна держаться кое-как сама, перехватил ее поудобнее. Пронзительная боль. Аш опустила взгляд на свою левую руку. Ткань, прикрывающая ладонь под латной перчаткой, покраснела от крови. Боли почти не чувствуется, так это от холода онемело.

– Разве вы не услышали, босс? – удивился Джованни Петро и, встретив ее недоуменный взгляд, пояснил: – Катапульта. Снесла западное крыло дворца виконта-мэра, со стороны площади Цветов – и осколки разлетелись в переулки, а вы прямо навстречу.

– Катапульта…

– Здоровенная глыба известняка.

– Христа в душу, – выругалась Аш.

Кто-то, поддерживавший ее сзади, отодвинулся, и Аш оказалась на ногах. Покачнулась от острой боли, прижала перчатку к нагруднику. Пажи сняли с нее салад. Аш повернула голову и увидела Флориан.

«Герцогиня-лекарь», – смутно подумалось ей. Парчовое платье и подбитый мехом плащ на Флориан были кое-как перехвачены поношенным поясом, с которого свисали ножны кинжала и мешочки с травами. Роскошное одеяние волочилось по полу, подол почернел чуть ли не до колена. Аш без труда определила, что под парчовым платьем по-прежнему скрывались камзол и рейтузы.

Ни платка, ни чепца, но герцогиня не ходит простоволосой. Ее лоб охватывал сияющий резной овал белой короны.

Не золото, не серебро, и форма неправильная. Грубый венчик топорщился бело-коричневыми шипами. Искусные руки составили овал из оленьих рогов, стянув их золотыми скрепами. Корона плотно прижимала волосы цвета золотистой соломы.

– Ну-ка, снимем броню, – Флора дель Гиз не тратила лишних слов – надежно ухватила левый локоть раненой и кивнула Рикарду. С помощью двух пажей парень ловко перерезал ремешки, отстегнул пряжки и, приподняв, снял наплечники. Аш сконцентрировала уплывающий взгляд на его склоненной макушке, не глядя на руки, расстегнувшие правый бок кирасы, набрюшника, отстегивавшие поясную пряжку…

– Ну вот… – Рикард открыл кирасу и, звякнув железом, одним движением высвободил Аш. Она снова вздрогнула, почувствовав себя голой в промозглой комнате – в одном камзоле, рейтузах и стальной броне на руках и ногах, – застучала зубами.

– Черти траханые!

Все еще прижимая к себе кирасу, Рикард вскрикнул:

– Как вы, босс? Как вы? – его юношеский басок впервые за много недель сорвался на жалобный писк.

– Дерьмо! Я в порядке! Лучше не бывает! – Аш растопырила руки: пальцы дрожали. Маленький подстриженный под ежика паж распорол шнуровку стеганого подлатннка. – Куда меня?

Рикард с грохотом опустил груду железа на пол, ответил, уставившись на кирасу:

– Прямо в грудь, босс.

Флориан придвинулся вплотную, загородив ей все остальное, осторожно растянул вонючий пропотевший камзол-подлатник.

— Рикард, со мной все в порядке, Слышите, вы все, в порядке. А теперь, будьте любезны, валите отсюда. Флориан, что там у меня?

Роберт Ансельм все еще торчал в дверях.

– Босс…

– Я неясно выразилась? – ледяным тоном поинтересовалась Аш и, дождавшись, пока англичанин исчезнет, выдохнула: – Болит, дрянь!

Флора, подсунув кулаки под толстые полы камзола, широко растянула его и на удивление легкими пальцами прошлась по ребрам с левой стороны. Рубашку Аш под камзол не надевала и поежилась от прикосновения морозного воздуха и холодных пальцев к саднящей коже.

– Полегче! – она снова поморщилась и с трудом ухмыльнулась. – Ха! Похоже, они целили не в меня.

– Похоже, тебе от этого не легче, – ядовито передразнила Флора, разглядывая бок Аш. Ее нос почти скрылся под полой подлатника, пар дыхания коснулся кожи Аш, заставил ее напрячься.

– Герцогине делать нечего, как пачкать руки по госпиталям?

Аш только сейчас заметила, что Флориан сопровождали дамы, не принадлежавшие к отряду. Джин Шалон фыркнула: все фрейлины явно готовы были поддержать Аш.

– Именно. У меня здесь пациенты. И в Сен-Стефане, и в госпиталях двух других аббатств. – Флориан усмехнулась. – Я оставила командовать там Бланш; тебе еще повезло, что имеешь дело со мной.

– Еще бы… бля! Не надо!

– Я проверяю, целы ли ребра.

Аш сама видела воспаленное красное пятно величиной чуть не с обеденную тарелку под левой грудью. Она попробовала шевельнуться: теперь уже можно было различить отдельные источники боли – бедро, подмышка, мышцы груди и – только сейчас заметила – нижняя часть горла.

– К вечеру раскрасит во все цвета радуги, – предсказала она собственную судьбу.

Флора распрямилась, уселась на докторский сундучок, выполнявший обязанности скамейки (столы и стулья давно сгорели в каминах), и задумчиво постучала себя грязным пальцем по зубам.

– Легкие целы. Может, трещина в ребре…

– И не удивительно, босс, – подскочил Рикард, все еще закутанный в жакет, ливрейную куртку и подбитый мехом полукафтан. Он даже капюшон не снял, а только сдвинул со лба, хотя в очаге здесь пока горел огонь. – Взгляните-ка!

Он за плечи поднял вверх кирасу Аш, вместе с набедренником и боковыми пластинами. Набрюшник, пристегнутый к нагрудной пластине, блеснул отраженным светом.

– Язви его! – восхитилась Аш, проведя пальцем по закаленной стали. По изгибу пластины разбегались трещины, словно по льду, разбитому камнем. Она жестом приказала парню развернуть панцирь. На внутренней стороне нагрудника его менее прочная сталь выпячивалась внутрь как раз на уровне ребер. Рука Аш сама собой потянулась потрогать синяк.

– Раскололо, черт его возьми! И набрюшник, и кирасу! Двухслойную сталь раскололо, ни хрена!

Сталь отражала бледную синеву зимнего неба за окном. Аш медленно стянула перчатки и попыталась запахнуть камзол. Флора перехватила ее левую руку, ощупала, не осталось ли каменных осколков. Аш со свистом втянула в себя воздух, любуясь миланским нагрудником в руках у Рикарда.

– Этого ни один оружейник не выправит! Милый Зеленый Христос на Древе, во везет мне в этой войне! Пресветлый святой Георгий!

– Оставь в покое своих солдатских святых, – негромко цыкнула Флора. – Тут больше подходит святой Иуда! Тильда, мне понадобится белый орех и настой солодки. А руку обмойте вином. Перевязывать не надо.

Фрейлина присела в реверансе, явно позабавив Флору. Джин Шалон перехватила взгляд Аш и снова фыркнула, на сей раз неодобрительно.

– Герцогиня-племянница, – с намеком проговорила она, – не забудьте, что в полдень вас ожидают на совете.

– Право, тетушка, мне кажется, это я ожидаю к себе совет!

Джин Шалон покраснела:

– Разумеется, мадам.

— Разумеется, мадам, – издевательски передразнил Рикард вполне разборчивым шепотом.

Флора расслышала и немедленно переключилась на него:

– Живо снимай с нее остальное железо. Тильда, где настой?

Человек, лежавший на тюфяке подле очага, приподнялся. Аш узнала Эвена Хью. Невероятно грязный, тощий как скелет уэльсец, над бритой макушкой которого торчали кончики кошачьих кишок, использованных Флорой вместо шелковой нити, все же умудрился ухмыльнуться своему командиру.

– Эй, босс, лучше не давайтесь ей в руки. Она не столько лечит, сколько калечит. Ей, небось, враг платит за наши муки!

– Немедленно ляг, Эвен Хью, пока я не наложила еще пару швов на твой толстый уэльский череп!

Откинувшись назад, уэльсец улыбнулся Флориан и пробормотал:

– Отряд у нас что надо. Вот что значит толковый босс! Завербовала в лекари герцогиню! А сама командует целой армией. Да крысоголовые мигом сдадутся, как прослышат!

«Если бы!» – подумала Аш и увидела отражение своей мысли на лице Флориан.

Она протянула обе руки пажам, снявшим с нее наручи, налокотники и манжеты, потом, морщась от боли, стянула подлатник на пояс и стояла, поеживаясь, пока Флориан обрабатывала спину.

Наконец женщина-лекарь выпрямилась:

– Не знаю, на что ты упала, но латы спасли тебе жизнь. Найдется рубашка на перевязку? Перетяну ребра. Будет неудобно, будет больно, жить будешь.

– Спасибо за сочувствие… – Аш скрипнула зубами, от едкого настоя саднило кожу. – Рикард, броню в оружейную. Скажешь им, мол, боссу нужен новый нагрудник и набрюшник. Пусть покопаются в запасах, предоставляю им полную свободу, но чтоб готово было еще вчера!

– Да, босс!

В этой части комнаты было светло, но остальные окна плотно закрывали ставни. Нагретые на окне кирпичи, подсунутые под одеяла, плохо помогали бороться с промозглой стужей. Раненые беспокойно метались на тюфяках, одни громко стонали, другие что-то бормотали в бреду. У некоторых воспаленные, грубо стянутые швами раны оставались на виду, но больше видно было окровавленных бинтов. Лишь несколько человек сидели, занятые игрой в кости, спорами или чисткой снаряжения, и те по уши закутались в одеяла.

Аш прищурилась, силясь рассмотреть что-то в полумраке:

– У тебя здесь вдвое против вчерашнего. На стенах все было спокойно. Обстрел?

Флора окинула свои владения коротким взглядом:

– Дай сообразить. У меня здесь раненых двадцать пять человек. Трое умрут, шок и потеря крови, я ничем не могу помочь, еще у одного вонючая рана, и у одного в ране яд. Сломанные ключицы, ребра и руки заживут. Насчет парня с проломленной грудью не уверена. Бальдина извлекла стрелу у одного из людей Лоэкта; его пока нельзя переносить. Еще десять с ожогами: греческий огонь. Эти выживут.

Она ни разу не заглянула в заметки на пергаменте, торчавшем из-под крышки сундучка.

– Здесь больше двадцати пяти.

– Двадцать человек с солдатской лихорадкой, – заявила Флора, подчеркнуто невозмутимо встретив взгляд Аш и не обращая внимания на то, что собеседница шипит от боли. – Дизентерия, – пояснила она, уверенной рукой накладывая бинты. – Аш, я предупреждала их, чтобы не хоронили трупы у колодцев. Земля тверже камня. Я говорила им устроить выгребные ямы на пустыре за кузницей. note 91Note91
  В послеримской западной Европе практика захоронения мертвых вдали от жилья и устройства войсковых туалетов появляется с начала пятнадцатого столетия.


[Закрыть] Они же срут, где придется! В аббатстве у меня есть случаи дизентерии среди горожан. Больше, чем вчера. А вчера было больше, чем позавчера. Стоит только начаться…

– А как с припасами?

– Не хватает свежих трав. Даже в мирных аббатствах не хватает лечебной мяты, золотарника, горького салата, «соломоновой печати»… Бальдина и ее помощницы дают настой ромашки при болях да майоран при растяжениях – вот и все. – Флора вскинула глаза на Аш: – У меня ничего не осталось. Мы делаем перевязки, накладываем швы… – она сухо улыбнулась. – Мои девушки промывают раны лучшими сортами бургундских вин. Наконец-то им нашлось применение.

Аш с трудом натягивала на плечи камзол. Рикард подал бригандин, принесенный одним из пажей, помог ей просунуть руки в проймы рукавов.

– Мне надо идти, – сказала Аш, – пока меня не сочли убитой. Дух войска – превыше всего!

Флора уже склонилась над раненым, у которого челюсть была рассечена рубящим ударом.

– Мне еще надо закончить обход. Увидимся во дворце. После захода солнца.

– Да, сэр… – Аш улыбнулась и, чуть покачиваясь, но в общем довольно уверенно двинулась к выходу.

На первом этаже ее встретил запах крахмала из ароника и клубы горячего пара. Женщины с распаренными руками, подоткнув юбки, склонялись над тазами, громко перекликаясь и перекидываясь грубыми шутками. Аш остановилась за спиной у Бальдины, увидев в дверях Антонио Анжелотти. Итальянец держал в руках пожелтевшую полотняную рубаху и, кажется, готов был разразиться горячим потоком жалоб, но осекся, заметив ее ушибленную руку.

– Мадонна, Джасси ждет вас на мельнице.

– Да, я как раз собиралась туда. Пойдем со мной.

– Босс, – окликнул ее женский голос.

Аш задержалась, увидев, что Бланш обнимает за плечи дочь. Две головы с одинаковыми крашеными светлыми кудряшками прижимались щека к щеке. Шнуровка на юбке Бальдины спереди была свободно распущена. Живот сильно выдавался вперед. «Перед Оксоном было еще незаметно. Но затяжелела она, должно быть, еще весной. Скажем, под Нейсом».

– Тебе надо хорошо есть, – автоматически выговорила Аш. – Скажи Хильдегарде, что я велела.

Бальдина повторяющимся испокон веков движением положила ладони на живот. Зимний свет, дробящийся в клубах пара, покрывал ее фигуру сиянием позолоты. Рядом маячил иконописный лик Анжелотти с золотистыми кудрями – точь-в-точь фреска на церковной стене.

— Отец-то не потерялся? – спросила Аш.

Бальдина усмехнулась:

– Сами понимаете, босс.

– Ну, получишь из отрядной казны лишнюю треть. Теперь эта треть не так уж много и стоит.

Молодая женщина кивнула. Ее мать, немного смущаясь, попросила:

– Положите на него руку, босс. На счастье.

– На…– серебристые брови Аш взлетели вверх. Она коснулась ладонью здоровой руки выпуклого живота и сквозь юбку, рубаху и ткань перчатки ощутила его живое тепло.

В памяти прозвучал голос карфагенской женщины-врача:

«Повреждена шейка матки. Она не способна доносить до срока». Горькое сожаление о чем-то – быть может, о несбывшемся – обожгло глаза.

– На счастье, так на счастье. Когда рожать-то?

– Где-нибудь на Господню Обедню. Если будет мальчик, назовем по святому Годфри. – Бальдина обернулась на послышавшийся из глубины комнаты зов, отозвалась:– Идем-идем. Спасибочки, босс!

Аш улыбнулась им вслед и, видя уже собравшийся перед дверями эскорт, направилась через зал к выходу. Анжелотти пристроился рядом.

– По крайней мере, – заговорила Аш, старательно держась шутливого тона, – я могу поручиться, что это не твоя работа!

– Слава богу, смазливые мальчишки пока не рожают, – кивнул Анжелотти, хладнокровно улыбаясь. Однако у двери, где в холодном воздухе вырастала башня застывшего пара, он задержался и уже без улыбки коснулся ее руки: – Не надо думать о нас как о друзьях, мадонна. Мы – мужчины и женщины, исполняющие ваши приказы. Как и бургундцы. Друзья – это что-то другое.

Аш ошеломленно уставилась на него. Конечно, если так посмотреть, легче делается. Она рассеянно кивнула. Анжелотти добавил:

– Может быть, это не совсем правда, но и не совсем ложь. Те, кто переложил на тебя ответственность за решения, – не друзья. От друга не требуют так много, как от тебя, Львица.

— Прикажешь понимать это как предостережение? – довольно мрачно поинтересовалась Аш. – Пушкари всюду нужны, не так ли? Визиготы найдут тебе дело у осадных орудий – твою команду на стены не пошлют. Вы так дорого обходитесь, что вас поневоле приходится беречь. Ты хоть предупредишь об увольнении, или я просто проснусь однажды утром и обнаружу, что ни тебя, ни ребят Джасси больше нет с нами?

Овальные веки на мгновение опустились, давая ей время увидеть беспорочное совершенство его лица. Потом он прямо взглянул ей в глаза:

– Я не о том, мадонна. Начинается мор, голод уже здесь. Очень скоро тебе придется послать нас в бой – и мы пойдем.

Четыре дня спустя, в отрядной оружейной, Аш оглядывала себя, любуясь новым нагрудником. Если бы не новенькая кожа ремешков креплений, не отличишь от старого панциря миланской работы.

– Быстро справились… – она свела руки, словно отражая удар. Нигде не тянет, не цепляет…

– Не моя работа, босс, – скромно возразил Бертран – высоченный кузнец, черный, как черт из пекла. – Я только выровнял вмятину, как учил мастер Джон. А остальное доделали оружейники герцога, они же и крепления сменили.

– Передай им, что работа офигенная…

– Босс! – заорал кто-то снаружи. – Босс! Скорей!

Она обернулась, морщась от боли в разбитом теле. В кузницу, поскользнувшись на обледенелой мостовой, ввалился Адриан Кампин из отряда Виллема Верхекта.

– Босс, вам бы надо туда!

– Штурм начался? – Аш уже шарила глазами вокруг. – Рикард, мой меч! Откуда на этот раз?

Рослый фламандец, раскрасневшийся под плоским шлемом-шляпой, покачал головой:

– У северо-восточных ворот, босс. Не знаю, что там. Может, и не атака. Кто-то подходит.

– С той стороны?

– Да.

– Черти траханые!

Рикард подбежал из глубины кузницы, с перевязью и мечом через плечо и с курткой Аш в руках. В следующие несколько секунд Аш чуть не взбесилась, пытаясь отвечать одновременно на вопросы командиров копий, толпой вбежавших следом за Кампииом, и на вопросы Ансельма и герцогини Флориан, влетевших следом за рыцарями. Наконец она не выдержала и проревела:

– Заткнитесь!

Воцарилась тишина, только потрескивали угольки в горне.

– Удвоить посты на стенах, – быстро распорядилась Аш. – Возможна вылазка. Роберто, возьмешь двадцать человек, и за мной, к северо-восточным воротам; Флориан…