Текст книги "Том II: Отряд"

Автор книги: Мэри Джентл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 47 страниц)

– Вы, ребята, послушайте-ка меня, – она повысила голос, обращаясь ко всем сразу. – Я хочу объяснить вам, почему вам без меня будет лучше.

Как она и рассчитывала, они прислушались. Разговоры прекратились. Мужчины и женщины посмотрели друг на друга, придвинулись, чтобы лучше слышать. Девчонка из обоза что-то сказала приятелю, тот хихикнул. Аш подождала, пока наступит тишина.

– Ваши командиры и офицеры растолкуют вам все это, – сказала она. – Вы тут соберитесь всем отрядом, пока я буду на этом совете осады. Главное, что вам надо знать: вчера я виделась с Фарис…

– И вышла оттуда живой? – вслух произнес стрелок Моулета, и сам поразился своим словам. Аш улыбнулась ему.

– Да, вышла оттуда живой. Черта с два, она даже дала мне эскорт, чтобы я не заблудилась по дороге…

– И чего ей надо? – потребовал Герен аб Морган; его вопрос заглушил поток других вопросов.

– Как тебя понимать – лучше без тебя? – грубо спросил Роберт Ансельм, перекрывая поднявшийся шум. – Отряду ты нужна как командир!

Поднялся ропот, ее немного удивило то, что на большинстве лиц было написано согласие с ним. «Три месяца обходились без меня. И прекрасно знаю, кому из них сейчас пришла в голову именно эта мысль. А что, не так?»

– Ладно, – Аш сделала шаг вперед, чтобы все ее видели. – Останемся в Дижоне, заключим контракт с Бургундией? А если нет, если тут остались какие-то припасы, мы могли бы устроить форсированный марш-бросок на восток. Но только при условии, что бургундцы не узнают, что мы собираемся ограбить город и уйти… а они должны хотя бы предположить такую возможность. Мы могли бы договориться с крысоголовыми, чтобы они пропустили нас через свой лагерь. Мы могли бы сдать им город, – и бросила оценивающий взгляд, взвешивая: «Нет ли в ком из них лояльности к тому, что они защищают?» – Ладно. Обдумайте это в ближайшие пару часов. Есть вариант, что визиготы могут выпустить вас; тогда защита города ослабнет. Но имейте в виду вот что: Фарис и Дом Леофрика хотят захватить меня. Лично меня. Не вас, не отряд Льва. Только меня.

Эвен Хью сказал что-то на ухо Тому Рочестеру, слов она не расслышала. Оба парнишки Тиддеры в задних рядах вроде бы что-то объясняли смущенно и возбужденно коллегам из гарнизона. Бланш и Бальдина, мать и дочь, теперь окрасившись в рыжий цвет и став почти близнецами, были одинаково озадачены.

– И на фига ты им нужна? – крикнула Бальдина.

– Хорошо, начнем с самого начала, – Аш стряхнула крошки со своего короткого плаща. «Если с тех пор, как я пришла в город, слухи успели разойтись, то уж тем более они успели вернуться в отряд. А то я не знаю!» Она заговорила громче, перекрывая шум:

– Факты таковы. Старый король-калиф умер. Они выбрали нового – он, конечно, полное дерьмо, но лучше, чем ничего. Это король-калиф Гелимер. Землетрясение сровняло город Карфаген с землей. Но, как ни печально, я узнала в лагере Фарис, что Гелимер выжил, и там еще функционирует правительство.

– Дерьмо! – Эвен Хью бросил это слово с такой глубокой уэльской меланхолией, что половина отряда расхохоталась, а он прищурился от удивления.

Один из молодых гарнизонных арбалетчиков стукнул кулаком по полу:

– Командир, заключай контракт с нападающими! Так безопаснее. Давай воевать на стороне визиготов.

Рядом с ним женщина в снаряжении стрелка пробормотала по-английски:

– Говорят, они заплатят нам вдвое больше, чем платят Кола де Монфору, если мы перейдем. Мне это говорил на прошлой неделе один из ребят ван Мандера.

Аш не успела ответить, как через плечо говорившей перегнулся один из сержантов, длиннолицый итальянец с выступающими скулами и резко очерченным носом, Джованни Петро.

– Еще бы им не платить нам вдвое, – проскрипел он, – а кто, по-твоему, поднимется и заминирует стены? Или поднимет ворота в осадной башне? Или полезет через первую брешь в стене? При осаде хватает дерьмовой работы, и всю ее будем делать мы. И не доживем до получения оплаты.

– После Базеля не согласен я ни на какой контракт. После того, как они нарушили договор, – категорично заявил Питер Тиррел.

Многие закивали, соглашаясь с ним. И все заговорили, высказывая предложения, возражения и жалобы. Аш дала им выговориться пару минут, потом подняла руку, призывая к молчанию.

– Подпишете ли вы договор с ними и переживете его или нет – а вы крутые сукины сыны, – я все же думаю, что это ваш лучший шанс, – но визиготам нужна я, – повторила она. – Поэтому они под Оксоном выслали специальную группу захвата. И поэтому ученый маг Леофрик в Карфагене старался расчленить меня. Я говорю «расчленить» в буквальном смысле этого слова – может, он научился от нашего хирурга!

Она воспользовалась своей грубой шуткой, чтобы открыто взглянуть на Флору. Та подняла свой кувшин с вином, побулькав его содержимым. На лице ее не было ни следа преданности стране, в которой родилась. «Когда мы были тут в прошлый раз, ей пришлось ох как тяжело, – но не начинать же ей снова пить из-за этого».

– А почему ты не устраиваешь их в живом виде, командир? – закричал из задних рядов Жан Бертран, один из оружейников. Она подняла руку, подтверждая, что слышит его вопрос; он за время ее отсутствия не изменился, по-прежнему был весь в саже. Он добавил: – Две лучше, чем одна, верно? А ты тоже слышишь эту их старую машинку!

Поднялся еще один солдат из гарнизона, подтягивая сползающие рейтузы.

– Ну да, командир, если ты – еще одна Фарис, и ты тоже слышишь каменного голема, почему бы ей не нанять нас? Тогда крысоголовые кого угодно размажут по полу!

Слегка склонив голову набок, Аш разглядывала пехотинца:

– Знаешь, в следующий раз я наберу себе феодальный отряд, а не чертовых наемников, тем-то можно просто сказать, чего от них надо, и обойтись без этих хреновых вопросов. Слушайте, тупицы! Повторяю для дураков. Дому Леофрика и королю-калифу ни на хрен не нужен отряд Лев Лазоревый. Если вы, ребята, решите выбираться отсюда – может, пойдете к туркам, может, на север, – тогда у вас проблем будет не больше, чем всегда. Но если я буду с вами – тогда мы становимся их целью захвата. А без меня вы спокойно можете уйти из Дижона.

– Мы можем их захватить! На хер крысоголовых! – проорал поддержанный всеми Саймон Тиддер.

– А как насчет поменьше боевого духа и немного побольше сообразительности? – Аш опустила руки. – Теперь слушайте, болваны вы этакие. Это не простая война. Нет, заткнитесь! Это точно. Здесь воюют не люди.

Зал замер.

– Кроме людей, в мире есть и другие силы. Господь дает свои чудеса тем, кто верит в Него. А дьявол дает силы своим последователям.

Она продолжала в почти полной тишине:

– В этом убедились те, кто был со мной в Карфагене. Визиготы этого не признают, но их империя основана на демонических силах. Мы их видели. Каменные демоны, каменные машины, Дикие Машины в пустыне. Это они погасили солнце, а не амиры.

Теперь царила полная тишина. Добрая часть трехсот мужчин и женщин из обоза; сорок копьеносцев, которые передадут ее слова тем из отряда Льва Лазоревого, кто сейчас на посту или еще где-то; и дети, и мастиффы – все следили за ней, замерев.

– Это они распространили эту тьму, а не визиготы – это Дикие Машины говорят королю-калпфу и его Фарис, что делать дальше. Они говорят с ней при посредстве каменного голема. Я их слышала. И она их слышит. Она знает, что через каменного голема говорят демоны. И она испугалась!

Ричард Фавершэм встал:

– Эти Дикие Машины убили отца Максимилиана!

— Да нет, он погиб при землетрясении, – крикнула ему флора.

– Доктор! Священник!

Этот прилюдный спор грозит разрушить настрой аудитории; и ее охватывает неожиданная скрытая дрожь, она думает: «Годфри!» – и чувствует, как на теле выступает холодный пот.

– Об этом поговорим позже. Теперь слушайте: я знаю, что вам, ребята, глубоко насрать на демонов. Вы сами любых демонов запугаете! – раздался смех. – Но демоны… – Аш уперлась кулаками в бока, – демонам нужна только я. Может, им нужна еще одна Фарис. Но если так… – она пожала плечами. – Я нужна не для того, чтобы вести их армию! Насколько им известно, я – отработанный снаряд. Я – та же Фарис, но мной они не могут управлять. Поэтому Дому Леофрика я нужна мертвой, королю-калифу я нужна мертвой, и демоны Диких Машин желают, чтобы я была мертвой, – она криво усмехнулась, отчасти из-за переполнявших ее скрытых чувств. – Я не стану убивать так просто. Вы это знаете.

– Верно, командир!

– Но они не подпишут со мной договор. Я даю вам, ребята, скажем так, совет. Пусть вами командует Роберт Ансельм. Продайте Дижон готам. Выбирайтесь отсюда и идите в Далмацию. Возьмите у визиготов деньги, ограбьте склады в этом городе, если вам надо, и – вперед, к туркам.

Это был холодный бездушный совет, который она дала, стоя перед ними в этом осажденном городе, совет, выношенный за три долгих горьких месяца. Такой совет ей могли бы дать военные машины, если бы она у них спросила.

– Султан не собирается наблюдать, как визиготская империя поглощает христианский мир, и молчать. Вы можете заключить договор с ним…

Заглушая гул голосов, крики, шум вскочивших на ноги людей и вопли сержантов, старавшихся восстановить порядок, послышался крик Роберта Ансельма:

– Отказываюсь брать на себя командование! Ты наш командир!

– Что за идиотское геройство! – грубо заорала Аш. – Плюнь ты на отрядный флаг и лояльность. Думайте вот о чем. На хрена вам нужен капитан, которого намерены убить визиготы и их демоны? Если нужен, тогда все мы застряли тут!

– Да в гробу мы видели дерьмовых крысоголовых! – Эвен Хью тоже вскочил на ноги, размахивал кулаками в воздухе. И Людмила Ростовная подала голос:

– Не-е, командир, мы с тобой!

Волна шума оглушила Аш, и только через секунду она осознала, что это решение – общее.

– Аш битвы выигрывает! – прокричал Питер Тиррел.

– Аш нас из любого дерьма вытащит! – пронзительным криком поддержал его Герен аб Морган. – Ты ведь нас из ихнего хренова Карфагена вытащила, верно, командир?

– Да война-то это не ваша! – меряя шагами комнату, Аш подошла к амбразуре окна. В слабом свете пробивающегося сквозь облака солнца перед ними стояла женщина в кольчуге и рейтузах в пятнах грязи, у пояса кинжал, лицо бледное от измождения. Внешне ничего особенного, если не считать огня в глазах.

Иногда ее очень озадачивала необходимость попытаться угадать настроение собравшихся, необходимость соотнести четыре-пять сотен личностей, непростых душ, с именами в списке личного состава и возможным типом характера. Она обвела глазами окружающие лица. Те, кого она автоматически отметила и раньше как предполагаемых зачинщиков беспорядков, – Герен аб Морган, Уот Родвэй – не отвели глаз. Оба они и остальные бузотеры следили за ней с чистой преданностью в глазах, и ее это испугало.

Отчасти их понять не сложно: никому неохота стать сейчас командиром и принимать какие-то решения. Боятся проиграть, если не я буду командовать, – но вряд ли это причина: война не очень зависит от рациональных соображений.

Дело не только в этом.

– Ради Бога, – грубо бросила им Аш, – вы не представляете себе, во что вляпываетесь.

– Удачливый командир – дорогого стоит, – Антонио Анжелотти произнес эту сентенцию как поговорку. Людмила Ростовная встала, не сводя глаз с Аш:

– Смотри, командир, – рассудительно заговорила русская женщина чисто славянской внешности. – Нам по барабану, кто эту войну ведет. Я никогда не воевала ни за какого лорда или страну. Я иду вслед за моими копьеносцами, а они смотрят на меня. Ты иногда жуть до чего хреновый командир, но ты нас вытаскиваешь. Ты нас из Базеля вытащила. И из Карфагена. И отсюда вытащишь. Так что мы будем держаться тебя, – и с ослепительной беззубой улыбкой повернулась к бритоголовому солдату, стоявшему рядом с Аш: – Не обижайся, капитан Ансельм!

– Да ладно уж, – довольно громыхнул самонадеянный Ансельм.

– Ты что этим хочешь сказать: «жуть до чего хреновый командир», а? – потребовала ответа потрясенная Аш.

– Ты половину времени тратишь на заигрывания с местными дворянами, – пожала плечами Людмила. – Помнишь, как с немецким императором Фридрихом? Все это дерьмо насчет социальной лестницы? Честно скажу, командир, я просто тогда обалдела. Ну, хоть в Нейсе отыгрались.

Вдруг послышался голос Томаса Рочестера:

– А я за всю войну с Йорками столько миль не намотал, сколько за тобой в качестве эскорта. Ты не можешь хоть немного постоять на месте во время боя, а, командир?

– Угу, чтобы гонцы хоть знали, где тебя искать! – воскликнул сержант стрелков.

– Постойте, но… – запротестовала было Аш.

– И поддаешь в два раза реже, чем положено! – прокричал У от Родвей.

– Во всяком случае, не с нами! – поддержала его Бальдина из обоза.

Аш, стараясь оценить степень серьезности высказываемых претензий, начала смеяться:

– Ну, уже все высказали?

– Да нет, мадонна, много чего осталось. Пушкари еще и не начали.

– Спасибо, мастер Анжелотти!

Зал дружелюбно загудел, привычно сквернословя. Аш в растерянности запустила руку в свои коротко стриженые волосы. Еще не зная, что скажет, она открыла рот, и тут ее прервали.

– Командир…

Голос был хриплый. Она обернулась, пытаясь разглядеть говорившего, и увидела, что Флора дель Гиз держит за руку мужчину на костылях.

Черные повязки на лице закрывали выжженные глазные впадины. Над повязками – белые шрамы и клочья седых волос. Он что-то ворчливо говорил хирургу, опираясь подмышками на костыли, закинув голову кверху, вслушивался, невидящими глазами уставясь в угол под крышей.

– Караччи… – заговорила Аш.

– Дай-ка мне сказать, – прервал ее бывший сержант алебардщиков, повернув голову на ее голос.

Аш кивнула, но тут же опомнилась и громко спросила:

– Что, Караччи?

– Да только одно, – он немного помотал головой, как будто пытался слепыми глазами обвести всех собравшихся, или хотел, чтобы все отчетливо увидели его. – Ты могла и не тащить меня сюда из Карфагена. Ведь от меня больше никогда не будет толку. И ведь ты притащила оттуда не только меня, командир. Вот и все.

Наступило совсем другое молчание. Аш протянула руку и осторожно сжала пальцами его предплечье, на котором мощные, переплетающиеся, как веревки, мышцы дрожали от усилия удержаться в вертикальном положении. Кто-то в зале кивал, кто-то неловко переминался с ноги на ногу, но большинство тихо бормотали согласие с услышанным. «Верно сказано, Караччи» – проговорил кто-то.

– Мы остаемся в нашем городе, – сказал Роберт Ансельм. – Палка о двух концах. И хватит чуть молоть, подруга.

Она резко обернулась в сторону, на секунду не проконтролировав выражения своего лица.

Нет, это неизбежно: если ты просишь людей взять мечи и топоры и идти за тобой в мокрые поля, где есть риск закончить свою жизнь лицом вниз в грязи; нельзя не вызвать в человеке появления этой гремучей смеси страха и обожания, при которой, в девяти случаях из десяти, призналась она себе, он не примет твоей отставки.

«Но необходимо, чтобы сейчас был тот десятый случай, – думала она, с черным юмором и одновременно в смятении. – Сейчас, когда я уже получила их признание, лучше суметь повернуть его как мне нужно».

Молчание нарушил топот ног и бряцание оружия на лестнице. Не выпуская руки Караччи, Аш завопила:

– Что там?

В зал вошел встревоженный стражник отряда, за ним – около дюжины человек в доспехах и в ливреях Бургундского двора. Машинально она отметила, что мечи у всех в ножнах, у командира в руках белый жезл.

– Капитан Аш, – через весь зал возгласил их командир, – милорд Оливье де Ла Марш послал нас. Он желает, чтобы вы были с соответствующим эскортом доставлены на совет осады при виконте-мэре. Почитаю за честь просить вас отправиться с нами сейчас.

– Пойдешь ты, – сразу сказала Аш Роберту Ансельму. – Допустим, я права, и герцог тут, но у меня есть дела поважнее: если вы все настроены оставаться тут, мне надо переговорить с герцогом.

– С Карлом? – шепотом заговорил Ансельм. – Девочка, тебя не допустят.

– Почему это?

– Еще не в курсе? Дело плохо. Надо было тебе сказать раньше, – Ансельм подтянул пояс, на котором висели кошелек и кинжал, пристроив его под своим пивным пузом. Глядя на бургундцев, он продолжал: – Ты ведь знаешь, что герцог Карл был ранен при Оксоне? Да? Это было три месяца назад. Говорят, он еще не поправился настолько, чтобы встать с постели.

4

Один из адъютантов, стоявших возле человека с белым жезлом, нетерпеливо вскричал: – Женщина, ты никак оглохла? Совет ждет! Она недовольно повернула голову; ее солдаты зашевелились – стали браниться, расправлять плечи. Она быстро взяла себя в руки, поняла, что назревает скандал, особенно сейчас, после выступления Караччи, – и кивнула Герену, наблюдая, как он со своими полицейскими начал призывать солдат к порядку.

– Сукин сын! – проворчал Роберт Ансельм, судя по голосу, он растерялся не меньше, чем Аш.

Командир бургундцев, как его там – Джасси? Джонвиль? – по-французски одернул коллегу и, как бы извиняясь за него перед Аш, развел руками. Он сам был несколько ошеломлен, насколько Аш заметила по его лицу при тусклом освещении. И оглядел ее с головы до ног.

– Его можно понять, – угрюмо заметила Аш. Еще с позапрошлой ночи синий бархат ее формы и кожаные ремни были черными от влаги. Она взглянула на свои высокие сапоги, с торчащими кверху носками, покрытые засохшей грязью. На какую-то секунду она почувствовала себя голой – без набедренников и наголенников – без доспехов, – а потом заметила, что медные головки заклепок ее кольчуги потускнели, а ее шлем с забралом (интересно, где Рикард подобрал его) отливает оранжево-коричневым из-за ржавчины.

– Меч дайте, – отрывисто сказала Аш.

– И все остальное… – выразительно взглянул на нее Роберт Ансельм и уже подал знак одному из своих оруженосцев. Парнишка вернулся, таща через весь зал полную охапку ремней, ножны и меч.

– Снаряди меня, – Ансельм сбросил свой короткий плащ и раскинул руки в стороны, а пажи стали пряжками пристегивать к его боевому камзолу ножные доспехи и латы. Он, не замечая их, переводил взгляд с одного лица на другое и, наконец, остановил его на мастере пушкарей.

– Тони! – Роберт обнажил зубы в улыбке. Анжелотти, опустившийся на колени возле ведра, поднял голову и отбросил назад копну влажных золотых волос, при этом обрызгав грязной водой своих оруженосцев. Его лицо стало почище, но не смылись следы грязи, и дождя, и холодной слякоти, в которых он жил последнее время. Он взглянул на Ансельма, потом на бургундцев, нахмурился и вполголоса мелодично произнес какое-то ругательство.

– Ладно, знаю я тебя. У тебя в багаже есть какая-то чистая одежонка, завернутая, чтобы не промокала. Верно? – Роберт Ансельм пнул башмаком походный ранец итальянца, пажи тем временем пришнуровывали наручные доспехи к его явно недавно побывавшему в ремонте боевому камзолу. – У вас с ней примерно один размер. Тот короткий плащ, который ты всегда надеваешь на выход… Ты же ухитрился притащить все назад из Северной Африки?

Аш закрыла рот перчаткой, пряча неожиданную ухмылку. Анжелотти снова опустился на колени, развязал кожаный узел из вощеных шкур, поднялся и повернулся к ней, через руку его было перекинуто какое-то одеяние.

Это была белая, без единого пятнышка, короткая мантия из камчатного полотна, отделанная несколькими рядами серого мягкого волчьего меха по высокому вороту, подолу и по прорезям рукавов.

– Ведь командир не может на парадном приеме выглядеть дерьмово, верно? – Ансельм с вызывающей усмешкой кинул взгляд на бургундцев. – Как считаешь, Тони? А то у отряда будет плохая репутация.

Бургундские офицеры покорно ждали все долгие минуты, пока два пажа чистили ее сапоги, Рикард застегивал на ней безупречную короткую мантию, наброшенную поверх замызганной кольчуги, и звал приятеля, чтобы одолжить у лучников полированный шлем с забралом. Он проворно обмотал шелковой лентой – синей с желтым – шлем с поднятым забралом и прикрепил к нему белый султан.

Она почувствовала, как к ее шрамам мягко прикоснулся волчий мех, окаймляющий ворот наряда Анжелотти.

– Меч! – Ансельм жестом подозвал своего оруженосца. Аш машинально подняла руки, оруженосец опустился на колено сбоку от нее.

Ансельм неторопливо шагнул вперед и взял оружие из рук мальчика; вспоминая Ансельма, Аш всегда прежде всего видела вот эти его размашистые уверенные движения физически совершенного тела.

Он сделал шаг вперед и опустился перед ней на колени на плитки пола, сам он теперь был почти в полном снаряжении, за исключением шлема и рукавиц. Он начал застегивать на ее талии, поверх сверкающей короткой мантии, пояс с мечом.

Опустив руку, она прикоснулась к эфесу размером в полторы ладони: синий бархат, перевитой золотой проволокой. Она нащупала желобки головки эфеса, сделанной из крученой меди, и крест; металл отполирован до невероятного блеска.

– Роберт, это же твой лучший меч!

– Я возьму другой, – он защелкнул пряжку, опытной рукой подвернул хвостик пояса, сделал узел и отпустил петлю из синей кожи, усыпанную медными головками; теперь меч висел вдоль плиссированной белой камчатной полы ее мантии. – Тут тебе не Нейс, девочка.

В ее памяти как живое всплыло воспоминание, как она опускалась на колени перед священным римским императором. Серебристые волосы свисают до колен; молодая, вся в шрамах, прекрасная женщина в полном миланском доспехе, сверкающем на солнце так сильно, что глазам больно и потом в них остаются блики, и все это так и кричит: «Вот чего я добилась как капитан наемников, я хороший профессионал».

«А сейчас на меня будут смотреть и думать: „Она даже не может позволить себе обзавестись броней“.

Ну да, я докатилась до того, что у меня своего – только шлем и рукавицы, вот дерьмо-то. А все остальное – сменные ножные доспехи, заимствованный панцирь – утрачено, испорчено так, что не отремонтировать, или осталось там, у этой хреновой Фарис…»

Не хватит ли?

Аш протянула руку, взяла позаимствованный шлем, помяла подкладку – чтобы лучше сидел. Подняла подбородок, и Рикард завязал застежки чистой сухой форменной куртки и пристегнул пряжкой лямку шлема.

– Похоже, я все-таки иду на совет. Анжелотти, Ансельм, вы со мной. Герен, мне понадобится полный список личного состава отряда к моему приходу. Ну, вперед!

Горстка людей быстро разобралась с порядком шествия: на удивление умытый, хоть сегодня и не блестяще экипированный Анжелотти, Томас Рочестер – он тоже успел быстро умыться и напялить чьи-то одежды; и его копьеносцы – двенадцать человек эскорта со знаменем Аш. Во главе этой группы Аш вышла из тени портика на воздух. По двору носились свиньи и несколько еще оставшихся куриц, за ними с криком бегали дети; раздавался звон доспехов из оружейных складов, построенных по всему внутреннему периметру городской стены.

Трах! — и она вздрогнула всем телом – невдалеке, невидимое для них, упало каменное ядро. Животные и дети одновременно на секунду замерли. Бледное солнце осветило ее лицо; у нее вдруг сжало грудь, она задышала неглубоко.

– Снова бьют по северо-западным воротам, – громыхнул Ансельм, машинально поглядев в небо, и поднял руку к застежке шлема.

Рикарда рядом с ним передернуло. Аш взяла его за плечо и дружески встряхнула. И неожиданно почувствовала, как по ее грязному лицу бегут ручейки пота. «Что это со мной сейчас? Да ведь такое дерьмо всегда при осаде». Она заставила себя двинуться вниз по каменным ступеням, к собравшимся во дворе людям и коням.

Недолгое замешательство, привычное ей за последние десять лет: вооруженные всадники в доспехах забирались в седла боевых коней: обученных, беспокойных жеребцов. Когда бургундцы все уже были в седлах, Рикард подвел к ней жеребца мышиного цвета, из-под чепрака видны были черные пятна и хвост.

– Одолжили Оргайла note 20Note20
  «Гордость». В этом имени звучит некоторый вызов, но средневековому мировоззрению гордость – великий грех, причем он предшествует падению.


[Закрыть], – сказал ей Ансельм. – Я думаю, ты вряд ли подобрала себе запасную лошадь на обратном пути из Карфагена.

Конь сверкал черными глазами прямо в лицо Аш, раздувая темные ноздри. Грубый сардонический тон Ансельма требовал отвечать с юмором, или хотя бы по-доброму.

– Командир?

– Чего?

– Для жеребца месяц неподходящий? Можем найти тебе кобылу.

– Нет. Порядок, Ансельм….

И тут же – она протянула твердую руку к мягкой морде животного; почувствовала теплое его дыхание на остывшей ладони – и замерла, мгновенно ослабев, вспомнив свои потери.

Шесть месяцев назад она владела боевым конем, верховой лошадью и скаковой лошадью. Счастливчик, серо-стальной масти, широкогрудый, самостоятельный и снисходительный. Леди – каштаново-льняного цвета, милая и жадная. И Сод – серого цвета грязной воды, с дурным характером. На секунду ее сердце ухнуло при воспоминании о золотом жеребенке, которого могла бы родить Леди, о вредности Сода (он грыз ее за ногу, когда меньше всего этого ожидала; так же неожиданно мог ткнуться мордой ей в грудь); все утеряны при бегстве из Базеля. А Счастливчик – поклясться могу, подумала она, глаза у нее защипало и рот скривился; спорю на что угодно, он считал меня лошадью; какой-то непослушной кобылой! – погиб под Оксоном, его проткнули насквозь.

«Легче скорбеть по животным, чем по людям?» – она вспомнила своих погибших, которых они похоронили на скалистой негостеприимной Мальте.

– Мы тебе раздобудем другого боевого коня, – сказал Ансельм, он как будто растерялся, когда она не ответила на его шутку. – И не придется потратиться больше, чем на пару фунтов. Тут полегло столько рыцарей, им кони больше не нужны.

– Да-а-а, Роберт, ты вездесущ, всегда ухитришься извлечь выгоду из чьих-то неприятностей…

Англичанин фыркнул. Она обвела глазами вооруженных всадников на боевых конях, в ярко блестевших стальных доспехах. Веером утреннем свете форма ее отряда – синяя с золотом – просто сверкала; ее стрелки в открытых стальных шлемах, в кольчугах забирались на скаковых лошадей, как она догадалась, еще оставшихся у гарнизона от прежних времен. Вверх поднимались древки копий и флагшток ее полосатого знамени. Только внимательный взгляд заметил бы их ржавые набедренники и топорики и дочерна промокшие кожаные сапоги, все в трещинах от сырости и холода.

– Ну, вперед.

Вслед за бургундскими офицерами они выехали на оживленную улицу, и ей в лицо ударил холодный ветер. Эскорт плотно окружал ее. В воздухе было полно пыли; старый пепел скрипел на плитах мостовой, пугая некоторых коней. Группы людей, разговаривавших на углах, расступились, пропуская вооруженных всадников. Она натянула поводья, чтобы объехать человека, оттаскивавшего ручную тележку с мусором от разбомбленного магазина. Всего на протяжении сотни ярдов она углядела в толпе не менее полудюжины жандармов.

Еще один гулкий звук – трах! И гул от чего-то упавшего и разлетевшегося на куски эхом пронесся в утреннем воздухе по всему городу. Оргайл фыркнул, выдохнул пар в морозный воздух и выразил свое неудовольствие, заколыхав бедрами. Из северной части города донеслось еще несколько резких взрывов подряд. Бургундцы ехали, бессознательно пригнувшись, – они уже пригибались просто в силу привычки, ожидая чего угодно, что могло свалиться на них с неба.

– Дерьмо, до чего же близко!

– Через две улицы. Иногда они такой дурью маются целый день, – пожал плечами Роберт Ансельм. – Представь себе, кидают глыбы известняка. Наверное, срыли все скалы по дороге от Оксона досюда. Нас, конечно, беспокоит, – подъехав к ней сбоку, он указал большим пальцем руки на церковь впереди. Аш увидела ее почерневший остов. – Когда они настроены серьезно, тогда запускают греческий огонь.

– Дерьмо.

– Права, хрен их побери!

– Я на стены ходил. У них там порядка трехсот камнеметалок note 21Note21
  Малые осадные машины, бросатели камней, принцип действия такой – с помощью лебедки деревянная балка опускается вниз и действует как пружина, запуская камень в полет.


[Закрыть], – крикнул издали Анжелотти тонким голосом. Осторожно переступая по плитам мостовой, он подогнал своего желтого мерина поближе к ней, поехал рядом. – Представляешь, мадонна, я насчитал порядка двадцати пяти требушетов. А свои баллисты они прикрывают, их никак было не сосчитать. Может, их даже сотня, но когда погода по-настоящему плохая, хотя бы катапульты выходят из строя. Но зато… У них есть големы.

С гримасой Аш сказала:

– Думаю, вполне могут быть.

Анжелотти спросил:

– Мадонна, но мы будем драться тут?

«Нам остается все меньше выбора…»

Бургундские офицеры, разогнавшись, по диагонали пересекли более узкую улицу; они передвигались под прикрытием то одного дома, то другого. Здесь было меньше разбитых крыш и сгоревших домов. Продвижению подкованных железными подковами коней мешал щебень, усыпавший камни мостовой.

Нарочно не отвечая на вопрос Анжелотти, Аш спросила:

– Если бы ты был их главным инженером note 22Note22
  Главный инженер – в данном случае военный инженер осады.


[Закрыть], Анжели, ты бы сейчас что делал?

– Я бы сделал подкоп под северной стеной, или разбил какие-то из тех двух ворот. – Итальянец сузил свои миндалевидные глаза, глядя мимо нее на Ансельма, ожидая его реакции. – Но сначала, чтобы ослабить боевой дух осажденных, я бы послал своих людей на обрыв, чтобы мне нарисовали план того, что оттуда можно разглядеть в городе; а потом я бы сконцентрировал свой огонь на местах скопления людей. Рынках, где собираются люди. Церквях. Залах гильдий. Дворце герцога.

– И одним ударом их бы все покрыл! – фыркнул Ансельм.

У нее все больше крутило живот и стесняло грудь. Какой-то человек изо всех сил стучал молотком, приколачивая доски поверх еще сохранившихся окон; когда она проезжала, он прекратил работу и стащил шляпу – и тут же нырнул в дверной проем, потому что послышался удар и треск еще одного прилетевшего и разлетевшегося на куски камня, грохот разрыва отозвался эхом от крыш.

– О, да это охренеть можно! – воскликнула Аш. – Как я всегда ненавидела эти чертовы осадные машины. Мне подавай что-нибудь в пределах размаха топора!

– Ты это серьезно? Надо будет рассказать Раймону Плотнику, – сардонически заметил Роберт Ансельм. В ответ на ее вопросительный взгляд разъяснил: – Мне пришлось тут завести военного инженера note 23Note23
  В тексте «Фраксинуса» оба эти слова равно используются в значении «инженер», в смысле «инженер саперных войск».


[Закрыть], когда этот наш Тони поперся в Африку и вполне мог оттуда не вернуться.

«Да хоть надвое раздели отряд, жить человеку от этого легче не станет…»

– Христос Зеленый! – Аш покачала головой. – Вот тебе и «безопасно в Дижоне». Мы оказались прямо в монетке! note 24Note24
  Вероятно, ссылка на золотой кружок в центре мишеней, на которых тренируются лучники.


[Закрыть] Ладно, просветите меня, пока мы еще не добрались до их дурацкого совета – что тут происходит, а, Роберт?

– Ладно. Просвещаю, – Роберт Ансельм утер нос рукой. Движение его было каким-то неуклюжим – она догадалась, это от раны, полученной при нападении на визиготов; знала, что сам он ни за что не признается. – Они нас заперли тут после Оксона. Небо было в огне каждую ночь – горели города там, в провинции. Сначала они установили свои машины и пушки, устроили нам большой артиллерийский огневой вал. Видела те большие требушеты? Они из них швыряли в нас трупы, дохлых коняг, наших, кто погиб в Оксоне. А потом они установили метатели огня напротив трех ворот, по пятнадцать штук на ворота, и охватывали стены и реку. Потом мы взорвали южный мост; и они начали подкоп с севера.