Текст книги "Нежданный поцелуй"
Автор книги: Мэри Блейни
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)
Глава 16
Встретив Мериона и Гаррета, маркиза Стрэмор повела их в просторную гостиную на первом этаже. Поглядывая на герцога, она с улыбкой говорила:
– Мы видим вас уже второй раз за эту неделю, ваша светлость. Ах, как это приятно! Правда, сегодня у нас будет… более официальный прием, чем обычно. По крайней мере – на некоторое время. – Замедлив шаги, маркиза шепотом добавила: – И еще здесь присутствует герцог Бендас.
– Похоже, он становится светским человеком, – с усмешкой заметил Мерион.
– Сплетники говорят, что он не очень хорошо себя чувствует. – Маркиза посмотрела на Мериона, потом на Гаррета, чтобы проверить, дошел ли этот слух до них. – И очень может быть, что он пытается опровергнуть эти слухи о своем скверном здоровье. Потому и зачастил с визитами.
Тут они вошли в гостиную, и Мерион тотчас же увидел Бендаса, сидевшего в углу. А вокруг него хлопотали его собственный слуга и брат маркиза, старавшийся ему услужить.
– Вот еще одна тема для отличной карикатуры, – тихо сказал Мерион. И действительно, за герцогом ухаживали, как за престарелой больной дамой.
– Будьте вежливы, милорд, – прошептала маркиза, покосившись на Мериона. Повернувшись к Гаррету, она добавила: – А вы, сэр, всегда были образцом скромности, и я рассчитываю на это.
Гаррет с улыбкой поклонился, и хозяйка снова взглянула на Мериона.
– Я знаю, милорд, какими неприятными могут быть старики, но поверьте, Бендас так болен и стар, что скоро умрет. И тогда… жизнь снова покажется вам чрезвычайно приятной.
Мерион хмыкнул, услышав столь неожиданное высказывание. А хозяйка, с улыбкой кивнув ему и Гаррету, направилась к очередному гостю, чтобы поприветствовать его.
– Ты ведь знаешь, что маркиза – француженка? – спросил Гаррет, передавая Мериону бокал с вином.
– Полагаешь, этот факт может являться убедительным объяснением ее необычного отношения к жизни? – осведомился герцог.
– Мне нравится такое отношение, – сказал Гаррет со смехом.
Мерион тоже рассмеялся, потом вдруг заявил:
– Что ж, пойдем поприветствуем Бендаса.
Не дожидаясь зятя, герцог быстро пересек комнату и подошел к старику. Взглянув на него, он с ухмылкой воскликнул:
– Неужели Бендас?! Дважды за неделю?! Похоже, вы пытаетесь уверить свет, что у вас все в порядке со здоровьем. Но должен вам сообщить, что выглядите вы не очень…
Бендас в ярости взглянул на Мериона, а тот между тем продолжал:
– Да-да, не очень… Сидите, когда все остальные стоят, и почему-то все время опираетесь на палку.
– Чего вы хотите? – проворчал старик.
Мерион наклонился к нему и тихо сказал:
– Хочу, чтобы вы поплатились за свои преступления.
– Что? Говорите громче!
– Я сказал, что вы должны поплатиться за свои преступления. – Теперь он говорил громче, пожалуй, даже громче, чем требовалось. И гости, стоявшие поблизости, с нетерпением ждали, что ответит старик. – Это называется правосудием, – продолжал Мерион. – Но сомневаюсь, что вы знаете хотя бы значение этого слова.
Бендас молчал, и Мерион, окинув взглядом слугу, хлопотавшего вокруг старика, громко проговорил:
– Роджерс, помните, что ему не следует оставаться здесь допоздна. – Мерион обернулся к своей небольшой аудитории и добавил: – Я уверен, что Бендас завтра появится на первых страницах газет.
Кивнув собравшимся вокруг него гостям, Мерион направился обратно к Гаррету. Тот взглянул на него и пробурчал:
– Сейчас подойдет маркиза и надерет мне уши за то, что я не удержал тебя.
– О, это может стать началом чего-нибудь очень интересного.
Мерион, посмеиваясь, отхлебнул из бокала с вином.
– Ох, Лин, все это не приведет ни к чему хорошему.
– Прекрати, Майкл! Перестань пророчествовать! Да еще так мрачно! – Герцог окинул взглядом гостиную и снова отхлебнул из своего бокала. – Пожалуй, я сейчас найду подходящую аудиторию, чтобы обсудить свои законопроекты. Я имею в виду заботу о вдовах и сиротах.
– Ох, Мерион, ведь люди собрались здесь, чтобы отдохнуть. А ты хочешь говорить о политике. – Гаррет кивнул кому-то и с улыбкой заметил: – Хотя твой интерес к вдовам и сиротам будет прекрасным началом разговора с какой-нибудь очаровательной леди.
– Майкл, ты ведь недавно женился. Причем на моей сестре.
– Да, женился. И я счастлив в браке, но от этого не ослеп. Здесь есть очень красивые женщины. А ты, смею заметить, не женат.
– Совершенно не женат. И я постараюсь оправдать твое доверие, приятель. – Герцог потянулся за вторым бокалом вина.
Тут к ним подошли хозяева, и маркиза, взяв Гаррета под руку, отвела его в сторону и о чем-то с ним заговорила. Маркиз же кивнул в сторону Бендаса и тихо сказал:
– Полагаю, мне следует поблагодарить вас за его скверное настроение, не так ли? Похоже, ему у нас совсем не нравится.
– Конечно, не нравится, – согласился герцог. – Он здесь совершенно неуместен, и вы должны были это предвидеть, когда приглашали его.
– Знаешь, Лин, я просил свою жену пригласить и Бендаса, и лорда Уильяма, но она не решалась пригласить обоих. Однако я все-таки ее уговорил.
Мерион похлопал по плечу своего школьного приятеля и с улыбкой заметил:
– Вероятно, твоя жена надеется еще и на небольшую драму. Похоже, одной беседы ей недостаточно.
Стрэмор взглянул на Мериона с удивлением.
– О чем ты, Лин? Напротив, она хочет сделать всех счастливыми. О, вот наконец-то и лорд Уильям и синьора Верано. – Маркиз извинился и пошел приветствовать только что появившихся гостей.
«Слава Богу», – подумал Мерион, чувствуя себя человеком, выигравшим в лотерею. Он очень надеялся, что Елена будет приглашена на этот вечер, и надежды его оправдались. Немного помедлив, герцог присоединился к группе гостей, с которыми беседовал Гаррет, и принялся украдкой наблюдать за Еленой Верано. А его зять тем временем рассказывал забавную историю, которую Мерион слышал уже по крайней мере раза три.
Лорд Уильям и синьора Верано поглядывали на Бендаса и о чем-то беседовали. Потом виконт утвердительно кивнул и направился в дальний конец гостиной, где уже были раздвинуты карточные столы.
Елена же осмотрелась и, заметив Мериона, чуть наклонила голову. Он улыбнулся ей, и она ответила ему улыбкой. Эта ее улыбка была очаровательна, но он желал большего. Он хотел держать ее в объятиях, хотел раздевать ее, хотел видеть ее обнаженной…
Тут Гаррет закончил рассказывать свою историю, и Мерион заставил себя рассмеяться. А через несколько минут синьора Верано присоединилась к их кружку и стала внимательно слушать – теперь говорили об установлении регентства и об отречении монарха от престола. «Неужели ей интересна эта тема?» – удивился Мерион. При этом он не сводил с нее глаз, ибо она была неотразима. В какой-то момент Елена вдруг спросила:
– Но разве не так бывает в каждой семье? Ведь всегда есть надежда на выздоровление отца и на то, что он снова сможет занять положение главы семьи. Или я слишком простодушна?
Этим вопросом Елена сразу же оживила беседу; все тотчас заговорили о сходстве монархии с семьей – а сходство и впрямь было неоспоримым. Правда, некоторые из участников дискуссии поглядывали на Елену с веселым изумлением, и она, не удержавшись, проговорила:
– Но я нисколько не сомневаюсь в том, что бывают времена, когда глава семьи должен быть отстранен от принятия важных решений, если это может повредить благополучию семьи.
При этих ее словах Мерион сразу же подумал о Бендасе и заявил:
– Да-да, совершенно верно. Так часто случается в семьях. И то же самое произошло с королем. Он оказался слишком больным, чтобы править страной.
– Но, ваша светлость, ведь бывает и так, что человека следует освободить от принятия важных решений не только в том случае, когда его состояние грозит благополучию одной лишь его семьи, разве не так? – проговорил джентльмен, которого Мерион, как ему казалось, видел впервые.
«Вероятно, это ученый, человек науки», – подумал герцог. И действительно, у этого гостя был вид человека, много размышлявшего, но не очень уверенного в себе.
С улыбкой кивнув, Мерион сказал:
– Да, конечно. Но ведь именно такую ситуацию я и имел в виду…
Все надолго умолкли, обдумывая слова герцога. А потом Елена вдруг заявила:
– Но если так, то семье в некоторых случаях лучше оставаться вовсе без главы семьи – пусть даже его действия не всегда представляют угрозу для благополучия близких.
– Да-да, – тут же закивал ученый джентльмен. – Совершенно с вами согласен, миледи.
Мерион внимательно посмотрел на Елену; ему казалось, что она имела в виду какого-то конкретного человека.
– Но как же жена и дети! – воскликнула одна из дам. – Ведь они в таком случае останутся совсем без поддержки!
– Они смогут справиться с помощью родственников и друзей, – ответил ученый. – Спросите любую женщину, оставшуюся во время войны в одиночестве. Вся сложность заключается в том, что глава семьи, вернувшийся домой, окажется в совершенно новых для себя обстоятельствах. Потому что он очень изменится, можно сказать, станет совсем другим человеком.
– Да, пожалуй, вы правы, – кивнул Мерион. – Но люди меняются не только на войне. Я уверен, что принц-регент сейчас был бы совсем другим человеком, если бы его отец оставался здоровым. Любой, кто пережил потерю близких, прекрасно знает: смерть, например, жены или ребенка очень многое меняет… – Сказав это, Мерион тут же подумал о Ровене. А взглянув на Елену, герцог заметил, что она изменилась в лице, но, как ни странно, последние его слова вызвали у нее не грусть, а гнев – он был почти в этом уверен.
Тут какая-то дама подошла к Елене и отвела ее в сторону. Несколько минут они о чем-то беседовали, потом обе рассмеялись и направились к столу с напитками. Вскоре разошлись и остальные участники беседы, и рядом с Мерионом остался лишь ученый джентльмен. Взглянув на герцога, он в задумчивости проговорил:
– Знаете, ваша светлость, я очень люблю наблюдать за людьми, их поведением и поступками. Мне кажется, что поведение людей когда-нибудь станет предметом изучения.
Мерион пожал плечами:
– Что ж, не исключено, и мне бы хотелось поговорить с вами о ваших исследованиях в связи с законопроектом, который мы сейчас рассматриваем в парламенте.
Явно польщенный, собеседник поклонился.
– Я был бы счастлив побеседовать с вами об этом. Тогда свяжитесь с моим секретарем, и он назначит нашу встречу, когда вам будет удобно, сэр.
Ученый расплылся в улыбке.
– О, благодарю вас, ваша светлость…
Через минуту-другую, прохаживаясь по огромной гостиной Стрэморов, он с любопытством поглядывал на синьору Верано, стоявшую среди женщин, о чем-то оживленно беседовавших. И было очевидно, что она всех их очаровала; во всяком случае, дамы то и дело ей улыбались.
– Рад видеть вас, ваша светлость. – К Мериону подошел известный художник, когда-то писавший его портрет. – Позвольте спросить: чему вы так улыбаетесь? Должно быть, что-то вас развеселило. Или у вас просто хорошее настроение, потому что вам удалось добиться поддержки, необходимой для принятия парламентом вашего законопроекта?
– Добрый вечер, Лоренс, – кивнул Мерион. – Дело в том, что сегодня в первый раз дочь назвала меня «папой». И, вспомнив об этом, я улыбнулся, – солгал Мерион. Не мог же он сказать, что улыбался, наблюдая за синьорой Верано. – А вы в самом деле полагаете, что меня может обрадовать лишь успех в парламенте?
– Ну… не знаю, ваша светлость. Но я уверен, что никогда не видел вас таким довольным, как сейчас. Может, вы согласитесь еще когда-нибудь попозировать мне?
Мерион отрицательно покачал головой, но тут же спросил художника, не сделает ли он миниатюры его детей.
Лоренс с величайшим удовольствием принял заказ, а потом они какое-то время говорили о том, как экономические и политические трудности отражались на жизни людей искусства.
Когда же Мерион снова отыскал глазами Елену, она уже стояла одна. Герцог направился к ней, однако не успел приблизиться – к Елене стремительно подошел Роджерс, человек Бендаса. Поклонившись, он проговорил:
– Прошу простить меня, синьора, но герцог Бендас хотел бы сказать вам несколько слов. Он уже стар и немощен, поэтому просит вас подойти к нему.
Мериону показалось, что Елена очень удивилась. Более того, она ужасно смутилась и даже растерялась. Но все же кивнула утвердительно и приняла руку Роджерса.
– Да, сэр, конечно, – сказала она, заставив себя улыбнуться.
«Впервые за последние шестнадцать лет отец захотел со мной поговорить, – с удивлением думала Елена. – Интересно, чего же он хочет от меня?»
Роджерс подвел ее к герцогу Бендасу, и некоторые из гостей с любопытством посмотрели на Елену. Сам же Роджерс поклонился своему хозяину и тут же отошел, чтобы не мешать разговору. Отошел, однако, недалеко, так как герцогу в любой момент могла понадобиться помощь.
Елена сделала реверанс, низко присев перед Бендасом, – так и полагалось приветствовать пожилого аристократа. А он поднялся с места и пристально посмотрел на нее. И в тот же миг Елена почувствовала запах духов. Ее всегда ужасно смущал тот факт, что ее отец пользовался духами, и она еще девочкой постоянно удивлялась, почувствовав этот запах. «Разве мужчины пользуются духами?!» – спрашивала она себя в те годы. Но сейчас Елена прекрасно понимала: духи – это всего лишь признак бессмысленного мужского тщеславия.
– Вижу, что вы умеете быть вежливой, если хотите, – пробурчал старик.
«О чем это он? – подумала Елены. – О моем реверансе?»
– Crazie, ваша светлость. – Она попыталась улыбнуться, но тщетно.
– Говори по-английски, женщина, – продолжал старик. – Иначе я тебя не пойму.
«Значит, это не просто беседа, – испытание», – со вздохом подумала Елена. Она чуть наклонила голову и все же заставила себя улыбнуться.
– Да, милорд, конечно…
– Я слышал ваше пение у принца-регента, синьора, и хочу нанять вас петь в моем доме на следующей неделе, – продолжал старик. – Что скажете?
Елена ожидала чего угодно, но только не этого. Более того, она даже не понимала, что означала эта его просьба. Такая просьба могла быть шагом к примирению, но с другой стороны – и своеобразным оскорблением.
Немного подумав, Елена ответила так, как ответила бы любому незнакомцу:
– Благодарю за честь, ваша светлость. Но дело в том, что я не пою за деньги. Если же вы хотите просто пригласить меня спеть для вас, то в моем распоряжении есть джентльмен, ведающий такими делами и знающий мои планы. И он может это устроить.
– Значит, вы отклоняете приглашение и усложняете дело? – проворчал герцог. – Что ж, пусть ваш джентльмен обратится к моему, – сказал он с насмешливой улыбкой. – Роджерс все устроит.
Елена сдержанно кивнула:
– Хорошо, ваша светлость.
А герцог вдруг уставился на нее с удивлением и спросил:
– Но если вам не платят за пение, то почему же вы этим занимаетесь?
– Потому что петь – мое призвание, милорд. А мое единственное желание – доставлять людям удовольствие.
– Какие благородные чувства! – Герцог усмехнулся. – Но я ни на мгновение вам не поверю. Если бы вы действительно пытались доставлять людям удовольствием, вы не стали бы тем вечером петь вашу балладу.
Значит, он узнал эту песню. Что ж, он прав. Она спела ее из самых низменных побуждений.
– К тому же, – продолжал Бендас, – то, что вы даете даром, никто никогда не оценит по достоинству.
– Цена значения не имеет. Я не собираюсь делать пение своим ремеслом.
Их беседа принимала опасный оборот.
– Ах вот как? Хотите, чтобы в свете вас принимали за леди?
– Я и есть леди, ваша светлость.
Елена уже хотела вспылить, но в последний момент сдержалась, сообразив, что герцог скорее всего именно на это и рассчитывал. Вероятно, он пытался вывести ее из себя, чтобы выставить перед обществом в другом свете. Но что же ей в таком случае делать? Просто развернуться и уйти? Нет, это было бы унизительно. Что ж, тогда она все-таки…
Глава 17
– Прошу прощения, Бендас. – К ним неожиданно подошел Мерион. – Видите ли, маркиз обещал показать синьоре Верано картину кисти Каналетто, доставленную ему из Италии.
Мерион не слышал, о чем говорили Елена и Бендас, однако заметил, что она теряла самообладание, чего добивался Бендас, судя по всему, и именно поэтому он поспешил ей на выручку. Взяв ее под руку, он сказал:
– Так что прошу нас извинить.
Бендас нахмурился, однако промолчал. Елена же вздохнула с облегчением и поспешила отойти подальше вместе со своим спасителем.
– Сплетники наблюдали за нами? – спросила она вполголоса.
Мерион взглянул на нее с улыбкой.
– Сплетники не включены в число приглашенных. И на вас никто не смотрел, кроме философа, с которым я беседовал. Разумеется, я тоже не сводил с вас глаз.
Она едва заметно улыбнулась, потом вдруг поинтересовалась:
– Но почему вы вмешались?
Он пожал плечами:
– Мне показалось, что разговор с ним вас расстроил. Разве не так?
Елена промолчала, и он с улыбкой добавил:
– Видите ли, я пришел вам на помощь, потому что нередко страдал от вашего переменчивого настроения в последние несколько дней. Вот я и испугался за Бендаса… Все-таки он пожилой человек и мог бы не выдержать вашего гнева.
Елена тихо рассмеялась, и они, молча переглянувшись, вышли в холл, где сразу же увидели маркиза Стрэмора. Тот пригласил их войти в одну из ближайших комнат и, поклонившись, произнес:
– Синьора, мне показалось, что мой пожилой гость чем-то обидел вас. Весьма сожалею, синьора. Но Бендас уже уезжает. Я провожу его и вернусь минут через десять, А картина вон там, на стене.
– Благодарю вас, милорд, – кивнула Елена.
Маркиз тут же вышел и закрыл за собой дверь. Но Елена не подошла к картине. Пристально взглянув на Мериона, она спросила:
– Откуда вам известно, что я люблю Каналетто?
– Я заметил, что вы не могли отвести глаз от его пейзажа в вашей Голубой гостиной. И мне показалось, что созерцание этой картины вас успокоило. – Немного помедлив, герцог добавил: – Думаю, вам и сейчас надо успокоиться.
– Да, благодарю вас, милорд. – Она опустила глаза и машинально разгладила юбки. – Должна признать, что вы совершенно правы. Каналетто – это как раз то, что мне сейчас нужно.
Отвернувшись от герцога, Елена какое-то время рассматривала другие картины, прежде чем подойти к той, что, несомненно, принадлежала кисти итальянского мастера. Картина была написана маслом и представляла вид гавани с лодками на причале возле набережной, а также несколькими виллами, обращенными фасадами к воде.
Наблюдая за Еленой, Мерион почти физически ощущал, как она успокаивалась. Заметив улыбку на ее лице, он тоже улыбнулся. «Но почему же Каналетто так действует на нее?» – спрашивал он себя. Ведь эта картина представляла скорее урбанистический пейзаж, в то время как та, что висела у нее в доме, изображала лесное озеро. Однако на обеих картинах была вода. «Что ж, если она так любит воду, то надо пригласить ее в мой дом в Ричмонде», – решил герцог. Да, наверное, следовало пригласить ее в Ричмонд – ведь и ему там всегда очень нравилось.
Медленно приблизившись к ней, он тихо спросил:
– Синьора, скажите, что именно вам нравится в этой картине?
Она мельком взглянула на него и ответила:
– Он замечательно изображает небо. Мне кажется, я способна заблудиться в этих изумительных облаках.
Мерион принялся разглядывать белые облака, разбросанные по всему небу. Елена же тем временем продолжала:
– А теперь посмотрите, сколько людей на его картинах, сначала вы видите только реку и лодки… Но потом, присмотревшись, замечаете, что везде – люди. Они и на мачтах, и на берегу, а на заднем плане видно даже женщину на балконе. – Елена указала на крошечную фигурку, которая, судя по всему, кого-то приветствовала взмахом руки. – Когда мне плохо, я представляю, что вдруг оказалась в таком вот мирке, как этот, – и сразу же забываю обо всех своих неприятностях. Иногда же я думаю о том, что у всех этих людей есть свои горести и печали, о которых мне ничего не известно. И это исцеляет меня от эгоизма.
Мерион попытался представить то, о чем говорила Елена, и тут же почувствовал, что у него ничего не выходит.
– Но это еще не все… – Она отошла от него и принялась медленно расхаживать по комнате. – Видите ли, когда я успокаиваюсь, я могу тщательно обдумать ситуацию, расстроившую меня. И это помогает мне принять правильное решение.
– Прямо-таки волшебство… – пробормотал герцог с улыбкой.
– Я не считаю, что это волшебство. – Она бросила на него взгляд через плечо. – Просто у каждого свой способ расслабляться, чтобы думать яснее.
Герцог кивнул и снова улыбнулся:
– В ваших словах есть смысл, синьора. Мой брат Дэвид, например, очень любит бокс, и он утверждает, что встречи на ринге его успокаивают. А вот меня почти всегда успокаивает фехтование.
Тут Елена наконец остановилась и, пристально посмотрев на собеседника, тихо сказала:
– Я должна поблагодарить вас, милорд. Вы избавили меня от очень неприятного разговора. Но для чего вы это сделали? Хотите, чтобы я о вас хорошо думала?
– Да, возможно, – согласился Мерион. Усмехнувшись, он добавил: – Следовательно, я сделал это из эгоистических соображений. Ведь если вы действительно обо мне хорошего мнения, то в таком случае не станете возражать, если я сейчас подойду к вам поближе. Ведь не станете?
– Нет, не возражаю… – Она едва заметно улыбнулась. Заглянув в его глаза, Елена почувствовала, что краснеет, а такого с ней давно не случалось. Однако не было ни малейших сомнений – он собирался ее поцеловать.
Приблизившись к ней почти вплотную, Мерион тихо проговорил:
– Я захотел этого гораздо раньше, чем мне казалось, но со вчерашнего вечера это приняло характер наваждения. – Он склонился к ней очень медленно, давая ей возможность отступить и сказать «нет». Потом прошептал: – Может, это и неправильно, но я не в силах сдержаться.
Однако Елена не отступила – напротив, сделала шаг к нему и закрыла глаза. В следующее мгновение его губы коснулись ее губ, и даже это прикосновение показалось ей совершенно… британским – прохладным и уверенным, а страсть в его поцелуе лишь угадывалась, ибо он тщательно ее скрывал. Но все же она почувствовала его страсть и крепко прижалась к нему всем телом, объятая желанием. В эти мгновения она отчаянно желала этого мужчину, и желание ее все усиливалось…
Внезапно Мерион прервал поцелуй, однако не разомкнул объятий. Напротив, он еще крепче прижал ее к груди и прошептал ей в ухо:
– Елена, я должен спросить вас кое о чем. – Чуть отстранившись, он заглянул ей в глаза. – Я хочу спросить вас о Бендасе… Ведь он намеренно провоцировал вас?
Елена тут же вздрогнула, и Мерион увидел в ее глазах смущение и замешательство. Тихо вздохнув, она высвободилась из его объятий и отступила на шаг.
– Так в чем же дело? – допытывался Мерион. – Видите ли, я прекрасно знаю, что с ним очень трудно общаться, однако мне ни разу не приходилось видеть, чтобы он так грубо обходился с дамой. Скажите, почему он решил вступить с вами в конфликт?
– Мне бы тоже хотелось это знать. – Елена отвела глаза, и Мерион понял, что она не желает отвечать на вопрос. – Однако мне очень хотелось бы узнать, почему вы спасли меня.
Герцог поднес к губам ее руку, потом сказал:
– Я отвечу на ваш вопрос, если вы ответите на мой. Ведь должны же вы хотя бы догадываться, почему Бендас решил обойтись с вами подобным образом.
Она высвободила руку и, отступив еще на шаг, проговорила:
– Нас с герцогом Бендасом кое-что связывает, но я не хотела бы об этом говорить.
– Но почему? – Мерион взглянул на нее с удивлением.
Она долго медлила с ответом. Наконец заявила:
– Этого я вам не могу сказать.
«Неужели Елена – его незаконнорожденная дочь, – промелькнуло у Мериона. – Или же она… Нет-нет, не может быть!» Жена Бендаса была итальянкой, и до войны они там бывали много раз. Но это происходило слишком давно, и, следовательно, синьора Верано никак не могла быть любовницей герцога Бендаса. Да-да, она его незаконнорожденная дочь. Но если так, то тогда… О Боже милосердный!
Стараясь не выдать своего волнения. Мерион с поклоном проговорил:
– Благодарю вас за откровенность, синьора.
– Я всегда стараюсь быть откровенной, милорд. А теперь скажите, почему вы меня спасли?
– Я ведь уже говорил об этом.
– Нет, ваша светлость, вы отделались шуткой. – Сейчас в ее голосе звучало раздражение и в то же время – любопытство.
– Поверьте, синьора, вы ошибаетесь, если действительно думаете, что я отделался шуткой, отвечая на ваш вопрос. Я спас вас только потому, что могу теперь требовать награды.
Стремительно шагнув к Елене, Мерион снова привлек ее к себе и крепко обнял. В следующую секунду их губы слились в поцелуе, и герцог почувствовал, что эта женщина желает его так же, как он ее. Да, их влекло друг к другу, и, следовательно…
Внезапно за дверью послышались шаги маркиза, а затем – его голос; шагая по коридору, он кого-то окликал, и было очевидно, что он шел именно сюда, в ту комнату, где их оставил.
Елена с Мерионом отступили друг от друга, и он шепотом напомнил ей:
– Значит, в среду. Увидимся в среду в пять.
Через несколько минут Елена вместе с маркизом вернулись в огромную гостиную, чтобы провести остаток вечера. Увидев Мериона, Гаррет заявил, что уходит вместе со знакомым, предложившим довезти его до дома.
– Я слишком привык к провинциальной жизни, поэтому не могу задерживаться тут допоздна, – пояснил преподобный.
Мерион кивнул и проводил зятя до двери. Когда же он вернулся, оказалось, что Елена уже присоединилась к группе гостей, стоявших у фортепьяно. И кто-то уговаривал ее спеть, однако она отказывалась петь без подготовки. Затем Елена присоединилась к лорду Уильяму, и Мерион, наблюдая за ними, говорил себе: «Что ж, теперь понятно, почему они так много времени проводят вместе. Ведь они – родственники…» И тут же возникал вопрос: меняет ли это что-нибудь? Увы, сейчас он не знал ответа.
Они собрались уходить в одно и то же время, поэтому все вместе стояли у парадного входа в ожидании своих экипажей.
– Я играл в карты – и все время выигрывал, – с улыбкой объявил лорд Уильям. – Так что, можно сказать, вечер удался.
Если виконт знал, что Елена Верано – его кровная родственница, то никак и ничем этого не показывал. И вполне возможно, что синьора вернулась в Англию, чтобы досадить своему отцу. «Но зачем ей это?» – думал Мерион. На этот вопрос он тоже пока не мог ответить.
Лорд Уильям все еще рассказывал о своей чрезвычайно удачной игре, когда вдруг раздался ужасающий треск, и все тотчас умолкли. Оказалось, что неподалеку от них у подъезжавшей к дому кареты отвалилось колесо. Мерион сразу же узнал свою карету. А в следующее мгновение увидел Коучмена, упавшего с козел. Уилсон, ехавший рядом с ним, успел спрыгнуть и теперь, ухватившись за вожжи, пытался остановить лошадей, а те уже готовы были понести. Мерион бросился ему на помощь, громко прокричав:
– Помогите моему кучеру, помогите же! Алан, держись, я сейчас!
Все наблюдали за происходившим, затаив дыхание. Герцог же действовал с беспримерной решимостью – мгновенно оказавшись возле кареты, он схватил под уздцы коренника, и все лошади тотчас успокоились.
– Да это же карета Мериона! – закричал Уильям и бросился к герцогу, чтобы помочь.
– Зайдите в холл, синьора, – предложил Елене маркиз Стрэмор. – Скоро все закончится, и тогда ваша карета сможет проехать.
– Нет-нет, я хочу помочь, – заявила Елена, хотя понятия не имела, как и чем она могла помочь.
Взяв мальчика за руку, Мерион повернулся к кучеру, все еще лежавшему без движения. В этот момент из дома вышел мужчина и громко крикнул:
– Минутку, я доктор!
Он подбежал к кучеру и тут же склонился над ним.
Мерион и Уилсон стояли рядом, наблюдая за доктором, осматривавшим Джона Коучмена. Елена повернулась к Стрэмору и спросила:
– Милорд, не пошлете ли кого-нибудь, чтобы принесли им бренди? Думаю, сейчас это необходимо. Мне кажется, мальчик вот-вот потеряет сознание. – Она извлекла из ридикюля флакон с ароматической солью и поспешила к пострадавшим. – Вот! – Елена протянула флакон Алану. – Понюхай!
Мальчик подчинился и сделал глубокий вдох. И тотчас же глаза его увлажнились, и он закашлялся. Потом вдруг приложил ладонь к губам и бросился в палисадник, где его вырвало.
Через минуту-другую Джон Коучмен застонал и шевельнулся. Мерион же, по-прежнему стоявший рядом, вздохнул с облегчением.
Тут из дома вышел слуга с подносом, на котором стояли стаканы и бутылка бренди. Другой слуга принес одеяло, чтобы укрыть и согреть кучера – тот еще не оправился настолько, чтобы подняться на ноги.
Елена налила Мериону изрядную порцию бренди, и он осушил стакан одним глотком.
– Благодарю вас, – произнес он, шумно выдохнув. – Простите, но я сейчас должен поговорить с Уилсоном и узнать, как все произошло.
– Да-да, конечно, милорд. Не буду вам мешать. Мерион взглянул на нее с улыбкой и тихо сказал:
– А если вы сейчас же не уедете, Джон Коучмен, открыв глаза, подумает, что попал в рай и вокруг него хлопочет ангел.
Елена молча ему улыбнулась и отошла к парадному входу. А из дома уже высыпали гости Стрэмора; они собрались вокруг кареты, и Мериону приходилось отвечать на все вопросы, сейчас совершенно неуместные.
Минут через десять лорд Уильям, ухитрившись обогнуть квартал, подогнал к дому карету, так что теперь он и Елена могли сесть и уехать. Разумеется, ей хотелось бы остаться, но она прекрасно понимала, что своим присутствием будет только мешать.
Уже сев в карету, Елена выглянула в окно и увидела, что Мерион, беседовавший с кем-то, смотрит в ее сторону. На мгновение их взгляды встретились, и он, едва заметно улыбнувшись, вскинул руку, как бы прощаясь с ней до следующего дня. Потом он слегка отвернулся, положил руку на плечо мальчика, стоявшего с ним рядом, и что-то сказал кучеру, уже поднявшемуся на ноги, по-прежнему глядя на нее. Елена вздохнула с облегчением. Теперь она точно знала: герцог Мерион не был таким же бездушным, как и ее отец, – пусть даже он носил такой же титул.
