Текст книги "Нежданный поцелуй"
Автор книги: Мэри Блейни
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)
Глава 29
Гейбриел и его жена отправились в театр, а Мерион с Гарретом засиделись вдвоем за поздним обедом.
После обеда Мерион отправился в кабинет, решив наконец написать записку Елене – сейчас это было для него самое важное и неотложное дело.
Внезапно в кабинет, двигаясь, как всегда, почти бесшумно, вошел камердинер герцога, поставивший бутылку вина и бокал возле правой руки хозяина.
– Скажи, Бликс, ты слышал что-нибудь о моих недавних приключениях? – неожиданно спросил Мерион.
Камердинер утвердительно кивнул:
– Да, ваша светлость. Мальчишка Уилсон привлек всеобщее внимание к этому событию. Он сказал, что вы в одиночку и безоружный спасли женщину, а позже, возле конюшен, с помощью Магды одолели напавших на вас негодяев.
Мерион усмехнулся и заметил:
– Ну, на самом деле этот рассказ – скорее фантазия, чем реальные события.
Бликс кивнул и заявил:
– Я не сомневаюсь в том, что вы правы, ваша светлость, однако ваша одежда была в плачевном состоянии, когда вы вернулись домой.
– Так уж получилось, Бликс, – ответил герцог, поморщившись.
– Да, конечно, ваша светлость, – снова кивнул дворецкий. – Он повернулся и направился к двери.
Тут герцог вдруг улыбнулся и окликнул его:
– Бликс, минутку! Скажи мне, ты думаешь когда-нибудь о состоянии английской экономики?
Бликс повернулся к хозяину и уставился на него в изумлении. Потом пробормотал:
– Да, ваша светлость.
– Так поделись своим мнением со мной.
Дворецкий выпучил глаза, и Мерион, глядя на него, с трудом удержался от смеха.
– Вы хотите знать мое мнение, ваша светлость?
– Да.
– Я читаю газеты, ваша светлость.
– И что же ты там вычитал, Бликс? Газеты помогают тебе составить какое-то мнение об экономике?
Дворецкий со вздохом покачал головой:
– Нет, ваша светлость. – Бликс уставился на свои башмаки, потом поднял голову и заявил: – По правде говоря, ваша светлость, я был сегодня на Рассел-сквер.
Теперь уже герцог изумился.
– Ты был?.. – пробормотал он.
– Да, просто из любопытства.
Мерион надолго задумался. «Интересно, что же все это означает?» – спрашивал он себя.
Снова взглянув на дворецкого, герцог спросил:
– И что же ты подумал обо всех этих речах?
– Толпа была более впечатляющей, чем речи. Людей было так много, что можно было подумать, будто все они лишились работы. Даже не думал, что такое множество людей находятся в отчаянном положении и так жаждут получить место.
Мерион вопросительно посмотрел на камердинера.
– Но если такое множество людей без работы, то скоро все они будут отчаянно нуждаться в еде и крыше над головой.
– Совершенно верно, ваша светлость. – Явно оживившись, Бликc сделал шаг к герцогу. – Скажите, ваша светлость, а у парламента есть планы на сей счет?
– Насколько мне известно, нет. Но я думаю об этом, готовлю законопроект, который, если закон будет принят, обеспечит пищей и жильем вдов и даст возможность сиротам получить профессию.
– Но ведь у нас есть работные дома для бедных.
– Совершенно непригодные для того, чтобы решить эту проблему окончательно, – заявил герцог. – Потому что людей надо обучать. Их следует готовить к работе на фабриках… да и во всех прочих местах.
Бликc кивнул, однако промолчал. А герцог между тем продолжал:
– Мне кажется, я во всем уже чувствую приближение перемен, Бликс. И мы будем редкостными глупцами, если станем считать, что жизнь стоит на месте. Конечно, без фермеров нам не обойтись, но фермам пора научиться сосуществовать с мануфактурами. Надо сделать так, чтобы одно не мешало другому. И мое предложение, касающееся заботы о неимущих и профессиональной подготовки молодых людей, преследует именно эту цель. Если мне удастся убедить тех, кто вкладывает средства в мануфактуры, поддержать мой законопроект, то он станет весьма прибыльным.
– Блестящая мысль, ваша светлость. Думаю, у вас получится. Но прежде вам придется убедить всех прочих в парламенте в необходимости такого закона.
– Вот именно. И я непременно это сделаю. – Мерион откинулся на спинку стула и, скрестив на груди руки, пристально посмотрел на камердинера. – Но скажи, Бликc, неужели тебя так заинтересовала толпа на Рассел-сквер? Я не знал, что ты настолько любопытен…
Бликc на мгновение потупился, потом вдруг заявил:
– Если честно, ваша светлость, то дело вовсе не в любопытстве. Видите ли, я подумал… Я отправился в Блумсбери, чтобы ознакомиться с местом жительства синьоры Верано. И, если повезет, увидеть ее.
– Ну-ну, продолжай… – Мерион был заинтригован.
– У меня создалось впечатление, ваша светлость, что вы собираетесь встречаться с этой леди довольно часто, поэтому мне хотелось узнать о ней побольше… Например, какие цвета предпочитает. Я хотел выяснить, следует ли изменить ваш стиль одежды, чтобы угодить ей.
– Ты меня удивляешь, Бликс! Я и не знал, что подобные заботы входят в обязанности камердинера.
Бликс немного смутился, уловив упрек в словах хозяина.
– Ваша светлость, мистер Бруммел всегда говорил, что лучшая рекомендация для хозяина – его камердинер. Но вы совершенно не интересуетесь своей одеждой… Я имею в виду моду и стиль, ваша светлость. Горничная леди Оливии говорила мне, что это ваша семейная черта. И если вы позволите мне высказаться начистоту, ваша светлость, то в наших общих интересах, чтобы вы всегда выглядели наилучшим образом.
Чем Мерион дольше беседовал со своим камердинером, тем больше удивлялся. Никогда еще за пять лет службы у него Бликс не высказывался столь пространно.
С усмешкой кивнув, герцог проговорил:
– Хорошо, Бликc, я готов исправиться. Но хочу поправить тебя. Синьора Верано ясно дала мне понять, что ее не интересуют близкие отношения. Она готова терпеть только знакомство и случайные встречи в обществе. И потому я полагаю, что твое путешествие на Бедфорд-плейс не увенчалось успехом.
– Понимаю, ваша светлость, – произнес камердинер.
– Но ответь мне, Бликс, кто сказал тебе, что я интересуюсь синьорой Верано?
Камердинер кивнул в сторону дивана:
– Вы, ваша светлость, обсуждали этот вопрос с Магдой. Мерион громко расхохотался. Потом, все еще посмеиваясь, сказал:
– Благодарю тебя, Бликс. От всей души благодарю. Бликс радостно заулыбался, потом, поклонившись, произнес:
– Всегда готов служить вашей светлости.
Когда дверь за камердинером закрылась, Мерион с некоторым удивлением пробормотал:
– А ведь я, кажется, впервые за пять лет поблагодарил Бликса.
Налив себе бокал вина, герцог отхлебнул немного. Потом сделал еще глоток и с усмешкой подумал: «Пожалуй, я мог бы сейчас осушить всю бутылку». Однако следовало приниматься за дело – его ждали перо и бумага, он должен был во что бы то ни стало написать Елене.
Ох, как же он хотел, чтобы эта записка была началом их отношений, а не их концом. И как же ему хотелось, чтобы Елена согласилась жить в доме на Сент-Джермен-стрит. Но увы, случилось то, что случилось.
Обмакнув в чернильницу перо и поставив дату, Мерион вспомнил слова Елены о том, что последние несколько дней – это все, что у него оставалось на память о ней.
Но несколько дней – это все же лучше, чем ничего.
Глава 30
– Тина, окажи любезность, пойди и скажи Мие, что если она хочет, чтобы ее туалет был готов к первому балу, то ей сейчас не следует упрямиться.
– Да, синьора.
– Я буду ждать ее в Голубой гостиной.
– Да, синьора.
Переступив порог гостиной, Елена сразу же направилась к пейзажу Каналетто. Ей не хотелось подниматься наверх, но в Голубой гостиной было ненамного лучше. Елена могла бы поклясться, что все еще ощущала здесь присутствие Мериона. Или ей так казалось? Но она точно знала, что если бы сейчас поднялась наверх, чтобы поторопить Мию, то ее непременно потянуло бы в кабинет к письменному столу, где лежало запачканное сажей письмо.
И все же это письмо следовало прочитать. К счастью, здравый смысл пересилил вспышку гнева, и Елена успела вытащить письмо из огня – когда оно только прибыло, она, не удержавшись, бросила его в камин.
И теперь ей следовало собраться с духом и вскрыть его. Прочитав же извинения Мериона, она забудет о нем и вернется к прежней жизни, в первую очередь – к своей любимой музыке.
– Мне очень жаль, синьора, но вам придется подняться наверх, – сказала появившаяся в дверях Тина. – Миа в слезах… И она хочет поговорить с вами.
Миа в слезах? Плачет? Это было такой же редкостью, как дождь в пустыне.
Елена стремительно поднялась по лестнице. Вбежав в комнату Мии, она действительно застала девушку в слезах.
– Дорогая, что с тобой? – спросила Елена.
– Мне так жаль, Елена… – Миа всхлипнула. – Мне не следовало быть с тобой такой грубой. Я хочу сказать тебе, что ужасно об этом жалею.
Елена опустилась на постель рядом со своей воспитанницей и ласково погладила ее по волосам.
– Перестань плакать, милая, успокойся.
Миа кивнула и снова всхлипнула. Но через несколько минут все же успокоилась и пробормотала:
– Ах, так тяжело оставаться дома, когда все остальные весело проводят время. А мне придется здесь сидеть до самой Пасхи. – Последние ее слова звучали так, будто до праздника оставалось не десять дней, а десять лет.
– Знаю, Миа, – кивнула Елена. – Но поверь, со мной когда-то происходило то же самое. Мне казалось, что ожидание никогда не кончится. Пожалуйста, пойми: я поступаю так не из мелочности, а лишь потому, что хочу упрочить твое положение в светском обществе, хочу, чтобы ты получала побольше приглашений.
Миа внимательно на нее посмотрела.
– Так ты именно поэтому пытаешься подружиться с герцогом Мерионом? Ради меня? – Не дожидаясь ответа, девушка продолжала: – Потому я и вела себя так ужасно. Я ревновала тебя к нему. Думала, что ты в него влюбилась и забудешь обо мне. О, я такая эгоистичная! – воскликнула она в отчаянии.
Елена тихо вздохнула.
– Нет, дорогая, ты ошибаешься. Знаешь, тебе надо сейчас умыться холодной водой, а потом я пошлю записку Ла Берн и спрошу, можем ли мы приехать к ней через час. Мы сделали у нее уже много заказов, и я думаю, что она готова принять нас в любое время.
Миа радостно рассмеялась и закивала:
– Да-да, конечно! Собирайся быстрее. И пожалуйста, пошли Тину сказать мне, когда ты будешь готова.
Покинув комнату девушки, Елена тут же зашла в кабинет и, сев за письменный стол, стала читать письмо герцога. Собственно, это было не письмо, а скорее записка. Прочитав ее, Елена замерла, уставившись на лежавший перед ней лист бумаги. Это было именно то, чего она ожидала, но совсем не то, чего хотела.
Тяжело вздохнув, она перечитала послание.
«Моя дорогая синьора Верано!
Приношу свои смиренные извинения за те неудобства, которые, по-видимому, причинил вам своим неуместным предложением.
Надеюсь увидеть вас в обществе. Слышать ваше пение – великое счастье. Это яркий миг сезона, который закончился для меня, так и не начавшись.
Мерион».
Она разорвала записку на десятки крошечных обрывков и бросила их в камин.
Бумажки исчезли в дыму, свернувшись в черные завитки, чего и заслуживали.
Схватив носовой платок, Елена утерла предательские слезы, которые ей все же не удалось сдержать. Но нет, она не позволит этому человеку сделать ее несчастной. Ни за что не позволит!
Когда Миа пришла к ней, ей уже удалось успокоиться и взять себя в руки.
– Что ж, мы отправляемся к портнихе, милая, – сказала Елена с улыбкой. – А после нее – к модистке, наверное. Ничто так не поднимает настроение, как новая шляпка.
– Да-да, а после этого – в кондитерскую Гантера! – воскликнула Миа. – Там нас встретит лорд Уильям и угостит мороженым. К тому времени, когда мы вернемся домой, мы будем сиять и сверкать от удовольствия.
– Почему ты хмуришься? – спросил Гейбриел.
Он отложил нож и вилку и взял кусочек тоста с маслом.
Мерион поморщился и проворчал:
– Плохо спал сегодня.
– Что ж, неудивительно. Мы уже слышали о наемнике Бендаса.
– Да, и это тоже… – Мерион усмехнулся. – Наверное, все говорят о моей отваге. Полагаю, это первый шаг к созданию семейной легенды. Надо только придумать для нее название. Например: «Триумф герцога».
Гейб весело рассмеялся.
– Нет, не подходит. Все будут спрашивать, какого именно герцога. К тому же тебе не позволено выбирать название. Это должен сделать кто-то из нас. Но если серьезно… Лин, ты же понимаешь, что надо что-то предпринять?
– Да, разумеется. И уже предприняты меры, чтобы покончить с этим раз и навсегда.
– Какие именно?
– Прежде всего я решил перевезти детей в Ричмонд, чтобы быть уверенным в их безопасности.
– Лин, Боже милостивый! Да ведь в этом доме они в большей безопасности, чем где бы то ни было.
Мерион пожал плечами:
– Да, возможно. Но если честно, то дом в Ричмонде нравится мне гораздо больше этого. И вообще… мне ужасно не нравится в Лондоне. Сезон еще не начинался, а я уже до смерти здесь соскучился.
– Соскучился?
– Совершенно верно.
Гейбриел с беспокойством посмотрел на брата, однако промолчал. После этого до самого конца завтрака ни один из них не произнес ни слова.
Когда же Мерион подал знак слуге, что трапеза окончена, Гейбриел проговорил:
– Раз уж ты поднялся сегодня так рано, Лин, то, может, съездим со мной к оружейнику? Мальчики хотят охотиться, и мне придется учить их пользоваться чем-нибудь, кроме рогаток. Мне бы пригодился твой совет.
Мерион позволил уговорить себя и даже предложил взять кабриолет, однако не позволил брату им править.
Они выехали довольно рано, и улицы были почти пустыми.
– Итак, Линфорд, твои усилия уничтожить Бендаса юридически оправданы, верно?
– Твой вопрос меня удивляет. Разумеется, я пытаюсь добиться законного наказания Бендаса за его беззакония. – Герцог придержал лошадь, чтобы позволить человеку с тростью спокойно перейти улицу. – А теперь, Гейб, поговорим о чем-нибудь другом. Не стоит снова затрагивать эту тему.
Гейбриел с минуту подумал, потом сказал:
– Что ж, братец, давай поговорим о настойчивых попытках найти работу для тех, кто вернулся с войны. Следует создать для этих людей более благоприятные условия, ты ведь понимаешь это? У нас не должно быть таких толп безработных, как недавно в Блумсбери.
– По-твоему, это большая толпа?
– Во всяком случае, гораздо больше, чем мы видели в Суссексе.
– Ох, Гейб, я прекрасно понимаю, что на это уже давно следует обратить внимание. Именно этим я сейчас и занимаюсь. И ты об этом прекрасно знаешь. Кроме того, я собираюсь… – Тут они подъехали к заведению оружейника, и герцог сказал: – Поговорим об этом в другой раз.
Помощник оружейника, увидев, что Гейбриела сопровождает герцог Мерион, поспешил заверить обоих, что их обслужат настолько быстро, насколько это возможно. Для начала он пригласил их взглянуть на новейшие пистолеты из Италии.
– Что ты думаешь о виньетках Джорджа? – спросил Гейбриел, рассматривая механизм, предназначенный для стрельбы из маленького пистолета.
– Ну… кое-что думаю, – пробормотал Мерион. – Его короткие пьесы меня заинтриговали. Они всем нам дали пищу для размышлений. И говорят, Джордж создает весьма впечатляющее продолжение.
– Да и все его пьесы впечатляют, – заметил Гейбриел.
– Совершенно верно, – кивнул Мерион. – Он пишет правду, хотя представляет свои пьесы в виде басен. Мы поздравили его с успехом. Думаю, его пьесы продержатся на сцене лет десять.
Герцог умолк, словно задумался о чем-то, потом вновь заговорил:
– Все-таки в странном мире мы живем, если такой человек, как Джордж, может оказаться на лондонской сцене, сделать себе имя и состояние, а такие женщины, как синьора Верано, зависят от общества и его признания. Более того, сама мысль о том, что синьора Верано может зарабатывать деньги своим талантом, кажется людям неподобающей.
– Но ты же говорил, Лин, что она хочет быть принятой в свете. А у Джорджа нет такой цели. Может, в этом все дело?
– Но она могла бы сделать другой выбор…
– Какой именно? Петь на сцене? Стать чьей-нибудь любовницей? – Гейб в смущении умолк, потом спросил: – Вы с ней расстались? Знаешь, а прошлым вечером мне показалось, что вы очень близки. Лин, может, ты чем-нибудь ее обидел?
Герцог поморщился и проворчал:
– Я не желаю это обсуждать.
– Это все равно что сказать «да», – заметил Гейбриел.
– Видишь ли, братец…
Тут к ним подошел оружейник, и они заговорили о другом. Мерион надеялся, что этот разговор не возобновится, но едва лишь они снова оказались в кабриолете Гейбриел произнес:
– А что, если синьора Верано…
– Я не хочу это обсуждать, Гейб, – перебил герцог. – Я послал ей записку с извинениями. И я надеюсь, что при нашей следующей встрече она не будет от меня отворачиваться.
– Неужели все настолько скверно? Как это не похоже на тебя, братец Лин! Обычно ты на редкость дипломатичный! Я буду молиться за тебя. И конечно же, ни слова не скажу Линетт.
– Если ты хочешь представить это как шутку, то я не нахожу ее забавной, – проворчал Мерион. – Я все сказал, а теперь прошу тебя забыть, о чем мы говорили.
– Да, конечно, Лин, не волнуйся. Подвези меня к Гантеру и высади. Я там должен встретиться с женой и мальчиками. А потом мы все идем в цирк Эстли.
– Ты ведешь мальчиков к Эстли? Что ж, очень хорошо. Я прикажу кухарке приготовить славный ужин, чтобы порадовать детей.
– И измученных родителей, – добавил Гейб с улыбкой.
Мерион высадил брата у кондитерской и уже собирался развернуться, когда увидел, что Гейбриел оставил на сиденье небольшой конверт. Несомненно, там были его билеты в цирк.
Бросив несколько слов Уилсону, герцог выпрыгнул из экипажа и направился к двери кондитерской. Там, как всегда, было многолюдно, но Мерион сразу же заметил Гейба, стоявшего у стола, вокруг которого толпились знакомые. Все они смеялись, были полны жизни… и среди них была Елена Верано.
Конечно же, она оказалась в кругу друзей Гейбриела. Они с Линетт ценили талант превыше всего, а у Елены он, безусловно, имелся.
На ней было платье бледно-персикового цвета, а ее шляпка из соломки и лент, являвшаяся настоящим произведением искусства, выглядела привлекательнее, чем мороженое, из которого Гантер с успехом изготовлял свои собственные произведения искусства.
Несколько минут Мерион стоял, молча глядя на эту веселую компанию. Елена же, не замечая его, с улыбкой смотрела на мисс Кастеллано, рассказывавшую какую-то историю. Лорд Уильям тоже смотрел на девушку, но смотрел по-другому, и не было ни малейших сомнений в том, что он ухаживал за ней. Мысленно пожелав ему удачи, Мерион невольно усмехнулся, вспомнив о своей недолгой ревности к виконту. Эта абсурдная ревность являлась свидетельством полного отсутствия у него здравого смысла, когда речь заходила о синьоре Верано.
Тут Миа наконец закончила свою историю, и слушатели рассмеялись. Было очевидно, что все эти люди наслаждались обществом друг друга так же, как и мороженым.
Мерион знал: этому веселью наступит конец, как только он подойдет. Елена, конечно же, перестанет улыбаться, а лорд Уильям и мисс Кастеллано будут в недоумении переглядываться. Гейбриел же начнет шептаться с Линетт, а та, выслушав мужа, посмотрит на него, Мериона, с осуждением. Что же касается Гаррета, то он, как верный друг и собутыльник, деликатно отведет глаза.
И Мерион решил оставить их в покое. К тому же он должен был написать брату Дэвиду, а потом, как и обещал, провести некоторое время с Рекстоном и Алисией – дети всегда были рады его обществу.
Подозвав хозяина кондитерской, Мерион передал ему конверт брата и поспешно вышел на улицу к своему кабриолету. Новый взрыв смеха доносившийся из кондитерской, окончательно убедил его в том, что он оказал веселой компании большую услугу, не присоединившись к ней.
Глава 31
«Какой же я болван, – говорил себе Мерион. – Ведь глупо же избегать встречи с Еленой Верано. Да, глупо, и поэтому…» В конце концов он решил, что непременно найдет ее – где бы она ни находилась.
Вторую половину дня герцог провел с детьми, и, переодеваясь к вечеру, он поздравлял себя с тем, что детям хоть на время удалось отвлечь его от мыслей о Елене Верано. Пока Мерион находился с Рекстоном и Алисией, он о ней почти не вспоминал и даже убедил себя в том, что вовсе не ждал ответа на свою записку с извинениями.
В гостиной его ожидал Гаррет. Дворецкий же недавно сообщил, что экипаж будет подан немного позже, потому что потребовалось подготовить для лошади новую упряжь. Кивнув зятю, герцог проговорил:
– Сегодня я сказал Гейбу, что подумываю переселить детей и всю прислугу в Ричмонд. Я сообщил ему о своем беспокойстве за детей. А ты что об этом думаешь?
– Но если ты будешь жить в Ричмонде, то дорога в парламент будет отнимать у тебя гораздо больше времени, – заметил Гаррет.
– Да, верно. Но если я буду ездить туда верхом, то смогу наслаждаться свежим воздухом вместо того, чтобы задыхаться в карете. Да и у детей будет больше свободы.
– В этом ты прав, – согласился Гаррет. – Но все же дело вовсе не в том, что парламент будет дальше от тебя. Ты ведь лишишься всех лондонских развлечений. Тебя это не беспокоит?
Глядя прямо зятю в глаза, Мерион отчеканил:
– Я уже устал от них.
Гаррет надолго задумался, потом спросил:
– Это все из-за Ровены? Здесь ты больше тоскуешь по ней? Она ведь всегда предпочитала Лондон Пеннфорду. И терпеть не могла дом в Ричмонде.
– Нет-нет. – Мерион поспешно покачал головой. – Вовсе не из-за этого. И в тот же миг он пожалел о том, что не солгал.
– В таком случае ты бежишь из-за того, что твоя… дружба с синьорой Верано оказалась не очень успешной, не так ли?
Герцог встал и налил себе бренди. Выпил и тут же налил еще. Гаррет внимательно посмотрел на него и вновь заговорил:
– Лин, я вчера видел, как ты зашел в кондитерскую Гантера, а затем поспешил оттуда уйти. Когда хозяин принес Гейбу доставленный тобой конверт, все очень огорчились из-за того, что ты к нам не присоединился. А синьора Верано огорчилась больше всех остальных, уж поверь мне.
Мерион взглянул на зятя с искренним удивлением.
– Неужели действительно огорчилась?
Гаррет с уверенностью кивнул:
– Да, очень огорчилась. И я бы сказал… – Он ненадолго задумался. – Мне показалось, твое поведение ошеломило ее. Да-да, именно ошеломило. И конечно же, она была уязвлена – в этом у меня нет ни малейших сомнений.
Надолго воцарилось молчание; казалось, оба не знали, что сказать. Наконец Мерион подошел к двери и, приоткрыв ее, рявкнул:
– Эй, кто там?! Мне немедленно нужна эта проклятая карета!
Перед ним тотчас же появился испуганный привратник.
– Да-да, ваша светлость, сейчас ее подадут. Позвольте помочь вам надеть шляпу и плащ…
– Сам справлюсь, – пробурчал герцог. – Быстрее же, пусть поторапливаются!
Герцог быстро направился к выходу, и его зять с задумчивым видом последовал за ним. Когда они уже уселись на сиденья, Гаррет проговорил:
– Похоже, ты хочешь убедиться в том, что все остальные так же несчастны, как ты.
Герцог поморщился и проворчал:
– Знаешь, иногда ты слишком разговорчив.
Гаррет рассмеялся.
– Иногда Оливия утверждает, что я якобы точно знаю, что у нее на уме. Причем не только у нее, но и у других людей. Так вот, мне кажется, я знаю, о чем ты сейчас думаешь.
Герцог вытащил из-под сиденья бутылку бренди и основательно приложился к ней. Затем передал бутылку зятю.
– Знаешь, Майкл, я действительно отправил ей записку с извинениями и сегодня увижу ее в первый раз после того, как она эту записку получила.
Гаррет тоже сделал глоток.
– В таком случае тебе пора покончить со спиртным, Мерион. Оставь бренди для обратного пути.
Мерион отобрал у зятя бутылку и сделал последний глоток. Затем спрятал бренди под сиденье.
– Да, действительно хватит, – пробормотал он с улыбкой.
Гаррет внимательно на него посмотрел.
– Господи, да ты ведь уже пьян. Сколько ты выпил до нашего отъезда?
– Ну… кое-что. Немного.
– По-моему, гораздо больше, чем немного. – Гаррет постучал в стенку кареты и приказал кучеру повернуть обратно на Пенн-сквер.
– Нет, я хочу в дом на Сент-Джермен-стрит, – заявил герцог. – И я буду там пить, пока не упаду.
Гаррет снова рассмеялся.
– В таком случае долго пить тебе не придется.
– Ничего страшного… Выпью, сколько сумею, – пробормотал герцог, снова извлекая бутылку из-под сиденья.
Два дня спустя, собираясь на музыкальный вечер в доме барона Манкфорда, Мерион раздумывал, как ему следует вести себя. Конечно же, в первую очередь надо позаботиться о том, чтобы не привлекать внимания сплетников. А вот что касается Елены…
Само собой разумеется, что синьора Верано получила предложение петь на сегодняшнем вечере у Манкфордов. И он, герцог Мерион, мог бы присоединиться к толпе поклонников, если бы пожелал. Но следует ли это делать?.. Этого Мерион пока еще не знал.
Сегодня после обеда он выпил несколько чашек кофе, но не позволил себе ни капли вина. А потом тщательнейшим образом одевался, так что даже Бликс выразил удивление. И вот теперь он сидел в своем экипаже и думал о Елене, думал о том, как она поведет себя при встрече с ним. Разумеется, она не бросится в его объятия, но и резкого отпора с ее стороны можно было не опасаться. Да, она будет предельно вежлива – хотя бы из уважения к его титулу. Конечно, такая вежливость была слабым утешением, но только на это он и мог рассчитывать.
Ни Гейбриел, ни Гаррет не спрашивали его, как и чем именно он обидел синьору Верано, но оба знали, что он ее оскорбил. А как они об этом узнали? Может, просто догадались? Да, наверное, догадались – потому что он вел себя как человек, сознающий свою вину. Но если бы им были известны все подробности… О, они были бы шокированы его прямолинейностью и грубостью.
А ведь из-за того, что он не пожелал задуматься… Если бы он задумался хоть на пять минут, то все сложилось бы иначе.
Барон Манкфорд приветствовал его слишком уж радостно и слишком уж почтительно. Но его жена в отличие от мужа была просто очаровательна. Мерион с удивлением отметил, что охотно обсуждает с ней грядущий сезон и то, каким он будет для дочери Манкфордов.
– Я припоминаю, как сама когда-то нервничала, – говорила леди Манкфорд. – Но наша Розмари – она всегда спокойна и собранна, как ее отец.
Как только леди Манкфорд оставила его, чтобы приветствовать нового гостя, Мерион направился в бальный зал, где у стен были поставлены ряды стульев.
«Так как же отнесется ко мне Елена Верано?» – спрашивал он себя снова и снова.
– Герцог Мерион? Это человек, обладающий титулом, Миа. От него нельзя ожидать ничего, кроме учтивости.
– Но что у вас с ним случилось? Уильям говорит, что… Елена вскинула руку, призывая девушку помолчать, – она не хотела знать, что сказал Уильям, не желала этого слышать.
– Я подозреваю Миа, что герцог уехал из города.
– Нет, Уильям говорит, что он был в парламенте.
«В таком случае он трус! Значит, он избегает меня!» – мысленно воскликнула Елена, однако изо всех сил старалась не выдать своих чувств.
Тина причесывала Мию, и девушка сидела спиной к Елене, но в зеркале отражалось ее юное взволнованное личико.
– Очень жаль, если его не будет на вечере, – сказала Миа. – Ах, я так взволнована!.. С трудом могу усидеть на месте. Я упражнялась так долго, играя эти две пьесы, которые мне предстоит исполнить, что теперь могла бы сыграть их с закрытыми глазами.
– Вот и хорошо, – с улыбкой сказала Елена. Она внимательно наблюдала, как Тина делает девушке прическу. – Нет-нет, Тина, не стоит украшать ее волосы шпильками с камнями.
Итальянка кивнула, и Елена, немного помолчав, спросила:
– Миа, тебе нравится музыка, которую я сочинила для этой песни?
– О да, конечно, – закивала девушка. И с обезоруживающей откровенностью добавила: – Бетховена исполнять намного сложнее, а я ведь только буду аккомпанировать тебе. Так что едва ли мое участие в концерте имеет значение. Тина дернула Мию за ухо.
– Проявляй побольше уважения к синьоре, мисс.
Миа пискнула и прикусила язык. Елена же проговорила:
– Видишь ли, Миа, я прекрасно сознаю, что мне далеко до Бетховена. Но раз уж так получилось, что у нас есть слова, то почему бы не подобрать мелодию и не написать музыку? Вот я и попыталась это сделать.
– Твоя музыка прекрасна, Елена, – сказала Миа, и голос ее звучал вполне искренне. – Но мне бы все-таки хотелось, чтобы мелодия была повеселее.
Миа с Тиной одновременно подняли глаза и посмотрели в зеркало, чтобы видеть отражение Елены; должно быть, они знали, почему та написала именно такую музыку, то есть очень грустную.
Елена же поспешила сменить тему:
– Миа, тебя не смущает то, что придется играть перед большой аудиторией?
– О, нисколько, – с улыбкой ответила Миа. – И я искренне благодарю тебя, Елена. Мне очень важно хоть немного побыть в обществе до Пасхи, чтобы потом не смущаться на моем первом балу.
– Вот и хорошо, дорогая. – Елена заставила себя улыбнуться. – Думаю, нам всем будет очень весело, – добавила она, хотя предпочла бы в этот вечер остаться дома.
