Текст книги "Нежданный поцелуй"
Автор книги: Мэри Блейни
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)
Глава 34
В доме синьоры Верано наутро после концерта завтрак всегда подавали поздно, и к этому времени все бывали отчаянно голодны. К тому же все находились в отличном настроении и поздравляли друг друга с успехом. После завтрака речь, как правило, заходила о недостатках в исполнении, о дальнейших планах, а также репетициях, на которых следовало совершенствовать свое мастерство.
Но в этот раз Елена хмурилась и ела мало. И ей было безразлично, что лежит у нее на тарелке. Она почти не слушала веселую болтовню Мии, говорившей о том, с каким успехом прошел вечер.
Внезапно в столовую вошел дворецкий и молча протянул Елене письмо, прибывшее час назад. Она тотчас же извинилась и, встав из-за стола, отправилась в свою комнату. Плотно прикрыв за собой дверь, Елена подошла к письменному столу, взломала печать и расправила лист бумаги. Читая, она чувствовала, что на глаза наворачиваются слезы, и ей приходилось по нескольку раз перечитывать одни и те же строки.
«Моя дорогая синьора Верано! Моя дорогая Елена! Если бы можно было повернуть время вспять, я бы это сделал. Я вернулся бы к тем часам и минутам, когда вы поцеловали меня в Гайд-парке и я почувствовал в вас то же томление, что снедало меня. Мне следовало бы понять сразу же, когда мы только встретились, что наша встреча – это дар судьбы, которым не следует пренебрегать. Перед Богом я прошу прощения за то оскорбление, которое заставило вас покинуть меня.
Я один несу за это ответственность, и сознание этого давит на меня тяжким бременем, будто я атлант, удерживающий на плечах всю тяжесть мира.
Возможно, любые близкие отношения между нами неразумны.
Я опасаюсь утомить вас своими постоянными изъявлениями раскаяния и думаю, что вы еще найдете того, кто оценит дарованное вам сокровище без опасений и задней мысли.
Воспоминания о часах, которые мы провели вместе, я храню в своем сердце. Я храню их как сокровище, и я снова и снова терзаю себя мыслями о том, что могло бы быть.
С глубоким уважением, беспредельным восхищением и неиссякающим чувством.
Ваш вечный и преданный слуга Линфорд Пеннистен».
Она перечитала письмо несколько раз, придирчиво изучая стиль и обороты речи, изучая каждую фразу. Все свидетельствовало о том, что Линфорд Пеннистен – джентльмен и любовник. Но неужели поцелуй в парке был первым случаем, когда Мерион ощутил это томление? Неужели он не понял, что именно оно было причиной их тихой беседы в темноте? Неужели он не желал их близости хотя бы со второй встречи? Или он боялся раскрыть свои чувства, поэтому ничего не заметил?
Ни один человек не сознает, каким сокровищем он обладает, не сознает до тех пор, пока не потеряет его. Он столько говорил о своей Ровене… Считал ли он, что выучил свой урок после ее смерти?
Последнюю строчку письма она запомнила наизусть.
«Воспоминания о часах, которые мы провели вместе, я храню в своем сердце. Я храню их как сокровище, и я снова и снова терзаю себя мыслями о том, что могло бы быть».
«И продолжай терзаться вечно», – подумала Елена. Потом вдруг улыбнулась сквозь слезы. Ведь он подписался – « Линфорд Пеннистен». Не герцог. Впрочем, это было то же самое. Они были в одном человеке – Линфорд и герцог.
И в этом письме был весь Мерион, очаровательный и неисправимый. Он все-таки не мог ни выговорить, ни написать слово «любовь». Но она, Елена, никогда не смогла бы отдать себя человеку, отвергающему любовь. Потому чтодля нее любовь была величайшим даром и огромной ответственностью. Елена знала это уже с той минуты, когда решила не петь песню, выбранную отцом, а петь ту, которая нравилась ей больше. Она решила, что это будет испытанием его любви, и он его не выдержал.
Последствия ее своеволия удивили ее, но у нее не было выбора. Даже в четырнадцать лет она уже стала женщиной, неспособной идти на компромисс в тех вопросах, которые считала важными. И в свои четырнадцать лет она предпочитала петь то, что было для нее так же важно, как для отца – голоса в парламенте. Теперь же речь шла о бескомпромиссной любви.
– Это пригласительный билет, синьора? Надо ли приготовить для вас другой туалет, другой ансамбль?
Елена не обернулась на голос – из страха, что Тина заметит слезы у нее на щеках.
– Нет, это личное письмо, Тина, и ответа на него не требуется, – ответила Елена, сунув письмо в ящик письменного стола. Когда же она повернулась к горничной, на ее лице уже была улыбка, а от слез не осталось и следа. – А теперь скажи мне, пожалуйста, понимает ли Миа, что на этот урок я должна пойти одна? Синьор Понто примет ее попозже, когда у него появится время.
– Но позже приедет лорд Уильям, синьора, поэтому, я думаю, Миа будет вполне довольна тем, что сможет попрактиковаться в английском с его помощью.
Не впервые Елена гадала, что означает «попрактиковаться в английском». Возможно, это был какой-то тайный пароль, но теперь было уже поздно в этом разбираться.
Лорд Уильям стремительно вошел в кабинет герцога, и глаза его сверкали.
– Вы это сделали! Вы это сделали, и я сию же минуту вызываю вас! – Он бросил на письменный стол перчатку, и Мерион понял, что виконт всерьез принял нанесенное ему оскорбление.
– Доброе утро, лорд Уильям. – Один из них должен был оставаться спокойным, а иначе все могло бы закончиться несчастьем.
– Никакое это утро не доброе! – Казалось, виконт выплевывал слова.
Мерион выжидал в надежде на то, что лорд Уильям побушует немного, но потом все же возьмет себя в руки. А в противном случае… У него в ящике письменного стола всегда имелся пистолет.
– Я помогал вам, Уильям. Я считал вас другом. Да поможет мне Бог!
– Перестаньте издеваться, милорд! Прекратите этот спектакль!
Уильям прошел к двери, снял плащ и, бросив его на стул, вернулся к столу. Герцог взглянул на него пристально и с невозмутимым видом проговорил:
– Если не ошибаюсь, это ведь я послал за вами.
– Значит, вы прислали мне вызов? – Уильям смутился. – Видите ли, я вчера прибыл домой довольно поздно и еще не просматривал свою почту. Утром меня ожидала Миа, и я думал, что с этим можно подождать. Но скажите мне, ваша светлость, ваше послание имеет какое-нибудь отношение к тому обстоятельству, что вы перестали встречаться с Еленой Верано?
– Никакого не имеет, – ответил Мерион. – Это было ее решение, лорд Уильям. И вообще, это наше личное дело, понимаете? То есть это касается только нас двоих.
Уильям пожал плечами:
– Возможно, это вы так думаете, сэр. Но для меня дружба с Еленой очень много значит. И до того, как я уехал в Кент, Елена, как мне казалось, была счастлива. Теперь же о ней этого не скажешь. О, она притворяется, что радуется жизни, но я вижу, что у нее тяжесть на душе. Она была такой только в первые месяцы после смерти синьора Верано.
Мерион невольно вздохнул.
– Мне больно это слышать, лорд Уильям. Когда увидите синьору Верано, пожалуйста, передайте ей мои наилучшие пожелания. Они с мисс Кастеллано прелестно выступили вчера вместе.
– Миа выступила хорошо? – Казалось, лорд Уильям забыл о своем гневе. – Я надеялся вернуться к этому времени, но погода меня задержала. Эта новая песня, которую исполнила Елена, – та самая баллада, на слова которой она сочинила новую мелодию?
Мерион кивнул. Он знал, что никогда не забудет эту балладу.
– Эта пьеса была очень важна для Елены, – продолжал Уильям. – Она мне говорила, что музыка посвящена двум мужчинам, разбившим ее сердце. Одного из них я знаю, но насчет второго не был уверен. А теперь мне кажется, что я догадываюсь, кто он.
– Решили вонзить нож и повернуть его в ране, лорд Уильям? Что ж, ваше желание причинить мне боль облегчает мою задачу. Ведь я могу сделать то же самое…
Виконт насторожился.
– Имеете в виду флирт Мии с сыном лорда Хэлстона?
– Вовсе нет. Едва ли я стал бы вас приглашать сюда для того, чтобы обсуждать этот невинный флирт. Думаю, вы проводите слишком много времени в обществе сплетников.
– А что же вы хотели мне сообщить, ваша светлость? Может, речь пойдет о моем дедушке?
Герцог с улыбкой кивнул:
– Совершенно верно. О вашем дедушке, лживом, бесчестном и подлом герцоге Бендасе.
Глаза лорда Уильяма снова сверкнули. Глядя прямо в лицо Мериону он процедил сквозь зубы:
– Говорите же, милорд.
«Успокойся», – сказал себе Мерион, откинувшись на спинку стула. Немного помолчав, он заговорил:
– Почти два года я потратил на то, чтобы привлечь вашего деда к судебной ответственности. Но я вовсе не собирался уничтожать само герцогство… вы это понимаете? Уверен, что понимаете.
Лорд Уильям стиснул зубы и нехотя кивнул:
– Да, понимаю.
– Так вот, я хотел доказать, что Бендас, человек крайне неуравновешенный и одержимый ненавистью, не способен управлять своими поместьями. Я хотел, чтобы ваш отец обратился к принцу-регенту и парламенту с петицией, то есть с просьбой о том, чтобы ему, как наследнику Бендаса, позволили взять на себя право распоряжаться всем имуществом старого герцога и занять его место в парламенте.
– Неверное, даже ошибочное суждение о некоторых проблемах еще не является доказательством психического расстройства, – заявил лорд Уильям и сделал шаг к столу. – Вы, Мерион, человек хладнокровный и загадочный.
– Возможно, и хладнокровный. Но все, что я делал и делаю, законно. А вот о вашем дедушке нельзя сказать того же. Этим утром я узнал, что ваш дед с помощью своего верного Роджерса трижды покушался на мою жизнь.
Лорд Уильям в изумлении уставился на герцога.
– Покушался?.. – пролепетал он.
– Да, именно так. И что еще хуже, синьоре Верано тоже суждено было умереть во время несчастного случая, подготовленного по приказанию вашего деда.
– Этого не может быть! – воскликнул виконт, смертельно побледнев. – Я вам не верю!
– Возможно, не хотите верить. Но придется поверить. Вспомните, что именно ваш дед устроил похищение моей сестры Оливии. – Сжав кулаки, Мерион продолжал: – Кроме того, герцог Бендас убил невинного человека, пытаясь застрелить меня. Что же касается покушения на нас с синьорой Верано, он, разумеется, поручил это дело своему подручному.
– Ох, но вы не понимаете… – Уильям еще больше смутился. – Да, возможно, Бендас безумен, но покушаться на Елену… – Виконт судорожно сглотнул. – Ваша светлость, ведь Елена Верано – его дочь.
Мерион уже давно об этом догадывался, но ему ужасно не понравилось, что виконт тоже это знал. Пожав плечами, он проговорил:
– Я предполагал, что она, возможно, его родственница. Однажды я услышал от нее замечание, заставившее меня заподозрить нечто в этом роде.
– Это я уговорил ее скрыть от вас правду, – сказал Уильям. – Ваши отношения еще только зарождались, и я опасался, что вы можете каким-то образом использовать это обстоятельство против Бендаса.
– Я не похож на вашего деда, – проговорил Мерион резко и язвительно. – Я никогда не пожелаю зла Елене. Но с другой стороны, будучи незаконнорожденной дочерью Бендаса, которую он никогда не признавал, можно предположить, что она для него – потенциальный источник неприятностей.
– Незаконнорожденная?.. – Уильям замер на мгновение. – О, вы заблуждаетесь, милорд. Елена – урожденная Елена Бендасбрук. Ее мать была герцогиней.
Мерион не мог скрыть своего смущения. Елена – законная дочь Бендаса! И тут он вспомнил историю, рассказанную ему Еленой, историю о том, как ее выгнали из дома в четырнадцать лет.
– Значит, разговор о том, что он действительно лишил свою дочь наследства… правда? – пробормотал герцог. – Выходит, он выставил ее из дома за то, что она спела песню, которая ему не пришлась по вкусу?
– Да, все так и было, – кивнул Уильям.
– И ее мать ничего не предприняла, чтобы помешать этому?
– Она умерла годом раньше. По словам моего отца, Елена и Бендас никогда не ладили. А после того, как ее лишили наследства, порвала все связи с семьей. Но я никогда не слушал ни отца, ни деда: И все последние десять лет я оставался ее другом.
– О Господи! Это же Бендас устроил в тот вечер нашу встречу! – воскликнул Мерион.
– Нет-нет, милорд, это я подсказал ей, что она может воспользоваться той комнатой. Я знал, что вы находились там, и знал, что вы оба потеряли близких людей и все еще оплакивали их. Вот я и подумал, что вы найдете утешение друг в друге.
– А не проще ли было бы представить нас друг другу обычным способом? – поинтересовался герцог.
Лорд Уильям в смущении пожал плечами. Потом вдруг улыбнулся и пробормотал:
– Милорд, вы можете мне не поверить, но такой вариант просто не пришел мне в голову. Хотя, конечно же, так было бы гораздо проще. Но скажите, что же вы сейчас намерены предпринять?
Мерион нахмурился и заявил:
– Последние события истощили мое терпение, виконт. Я отправлюсь в канцлерский суд и все там расскажу. Расскажу обо всех злодеяниях Бендаса. Я уверен, его непременно лишат титула. И Роджерс тоже понесет заслуженное наказание. Что же касается собственности вашего деда…
– Позвольте мне этим заняться, ваша светлость, – перебил виконт. Поверьте, я сегодня же напишу отцу и позабочусь о том, чтобы наши лондонские доверенные лица изыскали законное основание для того, чтобы… Они сделают все, что следует.
– Нет, слишком поздно. – Мерион покачал головой. – После смерти моей жены у вас было время, и вы могли бы действовать, если бы захотели. Но ваш отец слишком уж привык играть роль миротворца. Или он просто струсил. И в результате погиб ни в чем не повинный человек. Но если бы он вмешался, то не было бы той проклятой дуэли.
Лорд Уильям молча отвел глаза.
– И вообще, мне не следовало ждать так долго, – продолжал Мерион. – Вы полагаете, что Бендас сохранил бы свой титул, если бы в то утро я погиб?
Лицо лорда Уильяма словно окаменело. Он смотрел на герцога, не в силах вымолвить ни слова.
– Ваш дед промахнулся, милорд, но вместо меня умер другой человек. А Бендас сумел откупиться и выпутаться из неприятной ситуации. Он нисколько не пострадал из-за своего преступления. Так вот, лорд Уильям, я не сдамся до тех пор, пока не добьюсь правосудия.
– Но это будет такое правосудие, как вы его понимаете, – возразил Уильям.
– Пусть так. Но я отберу у него то, что он ценит превыше всего. Я смешаю его имя с грязью.
Лорд Уильям устремил на герцога пристальный взгляд.
– В таком случае вы, Мерион, не лучше его.
– Избавьте меня от вашего морализаторства, лорд Уильям.
– Что ж, хорошо, – кивнул виконт. – Но если вы поступите, как обещаете, то, возможно, никогда больше не увидите Елену Верано.
– Не угрожайте мне, – процедил Мерион с ледяной яростью. – Вы ухаживаете за ее воспитанницей, но жизнью Елены вы не распоряжаетесь.
– Я вовсе не это имел в виду! – выкрикнул в отчаянии лорд Уильям. – Бендас купил скрипку Верано. И я думаю, он намерен использовать ее, чтобы снова установить отношения с дочерью и добиться ее расположения. Герцог ненадолго задумался, потом сказал:
– Но вы же сами заявили, что этого никогда не случится. Ведь Елена навсегда порвала с ним отношения, не так ли?
Виконт пожал плечами:
– Да, возможно. Но почему же она вернулась в Англию? Мию охотно приняли бы при любом дворе Европы. Мне кажется, смерть Эдварда заставила ее понять, что необходимо хотя бы попытаться покончить с этой враждой с отцом.
– Но она здесь уже несколько месяцев… и что же? Разве их отношения наладились?
– Пока нет, однако… Видите ли, Бендас купил ее скрипку, и это первый признак того, что он, возможно, желает примирения. Желает уже хотя бы потому… – Уильям в смущении умолк, потом вновь заговорил: – Он должен видеть, как и все сплетники, а также большая часть светского общества, что вы и Елена уже больше не находитесь в близких отношениях. И очень может быть, что Бендас хочет помириться с Еленой, чтобы доказать вам, что в силах перетянуть ее на свою сторону, раз вы ее потеряли. Думаю, эти его старания никогда не прекратятся, если только…
– Если только один из нас не умрет, – пробурчал герцог. Мысль о том, что Елена может стать пешкой в игре его врага, приводила в ярость. И вызывала желание защитить ее любой ценой. – Но поверьте, лорд Уильям, я не стану использовать ее подобным образом. Она сама сделает выбор.
– Но вы ведь даже не пытаетесь снова добиться ее расположения, – заметил виконт. – И если вы так и не попытаетесь это сделать, ваша светлость, то это будет означать, что между вами и моим дедом есть нечто общее. А если точнее – вы оба трусы.
Лорд Уильям взял свои перчатки, затем – плотный плащ со стула у двери.
– Можете не сомневаться, Мерион, я позабочусь о безопасности Елены и Мии. А вы лучше позаботьтесь о себе.
Виконт вышел из кабинета, даже не попрощавшись. А Мерион, расхаживая по комнате, принялся обдумывать слова виконта, а также все то, что от него узнал. Выходит, Елена – тетка лорда Уильяма. Но даже если исключить их родственные и дружеские связи, то все равно было ясно: виконт в любой ситуации предпочел бы ее безопасность своей собственной, хотя бы из-за мисс Мии. И никто не мог бы обвинить Уильяма Бендасбрука в трусости.
Но и он, Мерион, трусом не был. Он готов был уважать желания Елены, а она хотела, чтобы он оставил ее в покое. Чтобы он не пытался увидеть ее и не навещал – был всего лишь почтительным, если встретит ее в обществе.
Они с ней беседовали у Манкфордов. Беседовали по-светски любезно. И он покинул дом Манкфордов сразу после концерта. Он сделал это из уважения к ее чувствам.
А потом, вдохновленный ее пением, он отправил ей прочувствованное, идущее от сердца письмо. Определенно это нельзя было назвать трусостью. Письмо было продиктовано искренним чувством.
Его томило желание снова танцевать с ней. Возможно, кому-то это могло показаться глупостью – но в этом не было намека на трусость. Нет-нет, он, Мерион, ни в коем случае не трус.
Усевшись за письменный стол, Мерион вздохнул и закрыл лицо ладонями. То, что Елена оказалась дочерью Бендасбрука, меняло очень многое.
Мерион желал ее так же, как прежде, но по-прежнему ненавидел ее отца.
Они с Еленой не были такими же юными, как Ромео и Джульетта, и любовь их не могла выдержать испытания вражды. И это означало, что у них не было надежды на общее будущее – просто не могло быть.
Глава 35
Согласно многолетней традиции бал у Меткафов являлся как бы неофициальным открытием сезона, и сейчас карета синьоры Верано катилась в сторону от Мейфэра к особняку Меткафов.
Ерзая от нетерпения на сиденье, Миа спросила:
– Как ты думаешь, герцог Мерион там будет?
Девушка подняла руку, чтобы поправить прическу, и тут же, спохватившись, опустила руку на колени. Тина утверждала, что «настоящая леди не должна беспокоиться из-за своей внешности, потому что внешность леди всегда безупречна, даже если на юбке у нее красуется дыра».
Взглянув на свою воспитанницу, Елена улыбнулась; она была довольна, что девушка прислушалась к словам Тины.
Миа же, разгладив свои новые белые перчатки, заявила:
– Герцог когда-то обещал потанцевать со мной. А я уверена, что для герцога его обязательства – не пустые слова. Но мы ведь не знаем, будет ли он у Меткафов… Скажи, Елена, ты не видела его в последнее время?
– Но, Миа, прошло ведь меньше недели после музыкального вечера у Манкфордов.
– Да, конечно. Но прежде ты виделась с герцогом каждый день.
– Сейчас он очень занят. И если он будет посещать хотя бы половину светских приемов, то я буду удивлена. Хотя вполне вероятно, что в следующие несколько месяцев мы увидим его несколько раз.
– Месяцев?! – воскликнула девушка. Она снова заерзала на сиденье. – Ах, у нас ведь будут недели и недели праздников, приемов, балов, маскарадов, походов в театр, в оперу… И еще музыкальные вечера и художественные выставки. Я ничего не забыла упомянуть?
Елена снова улыбнулась:
– Еще пикники время от времени и поездки в Воксхолл.
– В Воксхолл? А мы можем туда поехать?
– Да, конечно. Если нас туда пригласит достойный человек.
– Моя прежняя гувернантка говорила, что там полно опасных искушений.
– Дорогая, твоя прежняя гувернантка – невежда. Не следовало очень уж к ней прислушиваться.
– Но она говорила на четырех языках.
– Да, верно. Только слова, имеющие отношение к воспитанию, почему-то отсутствовали в ее лексиконе.
– Да-да, конечно, – закивала девушка. – Чаще всего она говорила: «О, дорогая, я не уверена, что…» – Миа весело рассмеялась, потом сказала: – Но прежнюю я очень любила. С ней было легко.
– Именно потому, что она была худшей из всех возможных воспитательниц.
– Но я больше в них не нуждаюсь, – заявила девушка. – Я молодая леди, готовая войти в светское общество.
Елена очень надеялась, что у ее воспитанницы все сложится на этом вечере удачно. Сама же она с удовольствием присоединится к группе дам, сопровождавших молодых леди, – это было бы прекрасным объяснением ее нежелания танцевать, если бы ее пригласили.
Хотя потанцевать рил она бы не отказалась. В одном только Елена была уверена: она никогда больше не станет танцевать вальс.
Их карета присоединилась к длинному ряду экипажей у парадного подъезда Меткафов, и Елена сказала Мие, что придется немного подождать, – мол, это испытание, которому подвергается каждый.
Мериона тепло приветствовал граф Меткаф, и тут же было объявлено о его прибытии. Немного поговорив с хозяином, герцог вошел в зал и тотчас ощутил всеобщее возбуждение – повсюду сновали юные девушки, и все они радостно улыбались и смеялись.
Двери на террасу были распахнуты, и многие гости вышли в сад. Смех и громкие голоса почти заглушали музыку, исполнявшуюся небольшой группой музыкантов, расположившихся в углу зала. Но двери, ведущие в бальный зал, были закрыты, и это означало, что танцы еще не начались.
Мерион вышел к лестнице, там слуга сообщил ему, что три комнаты отведены специально для любителей карточной игры. Герцог решил, что карты – неплохая возможность провести какое-то время.
Час спустя Мерион вышел из комнаты для игры в карты и направился прямо в бальный зал. Там было уже довольно многолюдно, и все пространство, отведенное для танцев, окружили наблюдающие. Осмотревшись, герцог почти сразу же заметил Елену. Она была ослепительно хороша в атласном платье бронзового цвета, волосы же ее украшали перья. Она стояла рядом с мамашами и бабушками, и на их фоне она казалась еще более прекрасной.
Елена и леди Манкфорд, о чем-то беседовали, не спуская глаз со своих подопечных, в то время как девушки самозабвенно кружились в танцах.
Мерион заметил также лорда Уильяма, стоявшего у края танцевальной площадки на другом конце зала в обществе нескольких джентльменов. Но он не разговаривал с ними, а внимательно наблюдал, как танцует Миа, – смотрел на нее так, словно пытался найти в ней какие-то недостатки. Девушка же, судя по всему, от души веселилась и наслаждалась каждой минутой своего первого бала. Однако Мерион не узнал ее партнера, очень серьезного молодого человека, по-видимому, ужасно смутившегося из-за того, что такая красавица, как мисс Кастеллано, согласилась с ним танцевать.
Когда танец рил закончился, Мерион вспомнил о своем обещании потанцевать с мисс Кастеллано. Это был бы весьма удобный случай поговорить с Еленой.
Мерион медленно обошел толпу и приблизился к леди Манкфорд с дочерью и Елене с ее воспитанницей. Вероятно, он бы заслужил вечную благодарность леди Манкфорд, если б потанцевал с ее дочерью, девушкой, лицо которой раскраснелось от волнения.
– О, я не могу больше танцевать, а то буду выглядеть еще хуже! – со смехом воскликнула мисс Манкфорд. Она еще громче рассмеялась, когда Миа сказала, что предпочла бы танцевать на свежем воздухе, на террасе, где никто не смог бы подслушать разговоры танцующих – О, да-да, маме бы это тоже понравилось!
Девушки смеялись до тех пор, пока не заметили, что за их спинами стоит герцог.
– Рада видеть вас, ваша светлость! – радостно воскликнула мисс Кастеллано; она приветствовала герцога так, будто они с ним друзьями.
Мерион ответил на ее приветствие, поздоровался с леди Манкфорд, а также с ее дочерью мисс Розмари Манкфорд, затем повернулся к Елене.
Она сделала реверанс и Мерион ответил поклоном. Елена едва заметно улыбнулась ему. Улыбку эту нельзя было бы назвать многообещающей, но все-таки лучше такая, чем ничего. Он хотел пригласить ее танцевать, но решил повременить и дождаться вальса. Когда же начался следующий танец, герцог пригласил мисс Кастеллано.
– Можете называть меня Мией, ваша светлость. Мы уже довольно давно знакомы, не так ли?
«И я настолько старше вас, что мог бы быть вашим отцом», – подумал Мерион, улыбнувшись девушке. Но ее, судя по всему, его возраст ничуть не смущал.
Они закончили танец, и после этого Мерион пригласил мисс Манкфорд, а также других леди. Все они танцевали довольно сносно, но Миа Кастеллано была самой лучшей из них.
И вот наконец концертмейстер объявил вальс. Мерион повернулся к Елене и с поклоном спросил:
– Не потанцуете ли со мной, синьора?
– Нет, ваша светлость. – Елена покачала головой. – Сегодня героиня – Миа. Это ее праздник, а я только наблюдаю.
Баронесса, по-прежнему стоявшая рядом с Еленой, тихонько пробормотала:
– Елена, что вы?.. – Вероятно, она хотела сказать: «Не ведите себя так глупо!»
Мерион же внимательно посмотрел на Елену. Ему казалось, он точно знал, о чем она сейчас думала. Она не хотела иметь с ним ничего общего, но изо всех сил старалась соблюдать учтивость. Ради Мии.
А он был достаточно беспринципен и собирался воспользоваться этим. Ему надо было лишь поговорить с ней несколько минут.
– Синьора, я уверен, что вам пойдет на пользу свежий воздух. Или, может быть, хотите лимонада?
Мерион предложил ей руку, и она не смогла отказаться. Когда же он ей улыбнулся, она отвела взгляд. И тотчас раздался веселый смех баронессы.
– У вас замечательная улыбка, ваша светлость! Это ваше самое главное оружие!
Он повернулся к ней с такой же улыбкой, и баронесса вспыхнула.
Герцог же тихо сказал:
– Не часто случаются события, достойные того, чтобы улыбаться, миледи. Но сейчас особый случай.
Леди Манкфорд ответила ему реверансом и, притворившись, что ее зовет Розмари, оставила их наедине.
Елена несколько секунд колебалась, потом, сказав что-то матери одной из девушек, позволила Мериону увести ее в столовую. Комната была пуста, к ужину гостей еще не приглашали, но слуги были рады принести вина его светлости и его спутнице.
Герцог снова улыбнулся и сказал:
– Давайте остановимся возле двери, чтобы сплетники могли видеть: мы всего лишь вежливо разговариваем и в нашей беседе нет ничего секретного.
С минуту они стояли молча. Он наслаждался ее близостью и был бы счастлив стоять так и час, и два, и даже дольше. Но сплетники это непременно заметили бы, и у них по этому поводу нашлись бы комментарии.
– Елена, лорд Уильям сказал мне этим утром, что вы – дочь герцога Бендаса. Значит, он и есть тот человек, который выгнал вас из дома в возрасте четырнадцати лет? Значит, в этом была причина вашего отъезда в Италию?
– Да, все верно. – Она поставила на столик свой стакан с вином и скрестила на груди руки. – Конечно же, вы узнали об этом от лорда Уильяма, не так ли? Но зачем ему понадобилось нарушить свое слово и подорвать мое доверие к нему?
– Вероятно, он счел, что сказать об этом необходимо. И я с ним согласен.
– Почему же, ваша светлость?
– Ваш отец…
– Герцог Бендас. Но я не называю его отцом. – Елена сказала это с таким гневом, что Мериону оставалось только надеяться, что не он вызвал ее гнев.
– Это ваше право, синьора. – Он коротко поклонился. – Так вот, лорд Уильям считает, что герцог купил скрипку Верано, чтобы иметь повод примириться с вами.
Елена ненадолго задумалась, потом покачала головой:
– Не думаю, что это имеет значение. Потому что я совершенно ему не доверяю.
– Хотите вы мириться или нет, но я хочу, чтобы вы знали: у меня есть намерение лишить его титула. И хочу вас заверить: это не имеет никакого отношения к вам.
Она долго смотрела на него, смотрела прямо ему в глаза. Наконец тихо, почти шепотом сказала:
– Где же тот незнакомец, которого я когда-то встретила в полутемной комнате? Где тот человек, который поцеловал меня так, что я ощутила в его поцелуе обещание – все будет хорошо?
Елена потянулась за своим стаканом. Сделав глоток вина, продолжила:
– Но почти каждый раз, когда мы бывали вместе где-нибудь на людях, я видела рядом именно того человека, каким вы являетесь теперь, то есть чрезвычайно сдержанного, умеющего подавлять свои чувства.
Должно быть, она заметила в его глазах упрек, потому что поспешила добавить:
– Прошу прощения, милорд. Мне не хочется вас обижать, но нужно, чтобы вы все поняли.
Он едва заметно кивнул. Но было очевидно, что он ее понял. То есть понял, что готов был дать ей совсем не то, что она желала.
– Вы мне не безразличны, Мерион, – продолжала Елена. – Я даже беспокоюсь за вас, – сказала она так, будто это обстоятельство очень ее смущало. Но скажите, милорд, в тот вечер, когда у вашей кареты отломилось колесо… разве вам не пришло тогда в голову, что метили именно в вас, что на вас покушались?
– Да, пришло. И еще пришло в голову, что вы тоже могли бы стать жертвой.
– О, вы говорите прямо как Уильям… – Она снова поставила свой стакан на столик. – Итак, ваша с Бендасом вражда угрожает мне в любом случае. Да, ваша светлость, вы меня нисколько не утешили. Вы ведь хотели меня утешить, верно?
– Елена, мне кажется, вы должны относиться к этому серьезнее. Нет сомнений в том, что Бендас явно не в себе, если можно так выразиться. И необходимо обезвредить его, то есть сделать так, чтобы он больше не мог причинять людям зло, в том числе и вам. И если я задел ваши чувства, то простите меня.
Она невесело рассмеялась.
– Разбитое сердце починить легко, так что не беспокойтесь, ваша светлость.
Герцог невольно вздохнул.
– Я буду вечно сожалеть о случившемся. Но ведь я уже принес свои извинения. И даже не один раз.
Мерион хотел уже повернуться к двери, собираясь уйти, но Елена остановила его жестом.
– Милорд, если бы вы научились дарить любовь с такой же страстью, с какой добиваетесь справедливости, то, я думаю, оставалась бы надежда. Если бы вы не боялись и… – Она внезапно умолкла – словно сообразила, что говорить об этом бесполезно.
– Я провожу вас к вашим друзьям, синьора.
– Да, конечно, ваша светлость.
Она приняла его руку, и они медленно зашагали по коридору.
– Мне кажется, что скоро наши прежние отношения станут смутными воспоминаниями, – тихо проговорила Елена.
– Надеюсь, не так скоро.
– О, поверьте, ваша светлость, я все забуду, даже нашу первую встречу.
– Нет, синьора, не следует о ней забывать. Наша первая встреча была невинной… как дыхание младенца. Это было утешение, которого я не искал и даже не знал, что нуждаюсь в нем. Но я всегда буду благодарен вам за него.
