Текст книги "Нежданный поцелуй"
Автор книги: Мэри Блейни
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)
Глава 4
Решительно шагая по коридору, полный желания поскорее покинуть этот дом, Мерион старался сдерживать раздражение, вызванное тем, что его поневоле втянули в обсуждение столь личных проблем. Да еще и этот поцелуй!..
Мерион не хотел себе лгать, и он понимал, как и почему это случилось. Когда она посмотрела на него глазами, полными слез, он не смог воспротивиться искушению. В самом деле, пора ему обзавестись любовницей!..
Проходя через бальный зал, герцог был вынужден замедлить шаги. Как всегда, гости толпились поближе ко входу. Здесь каждый ненадолго задерживался, после того как объявляли о его прибытии, а кое-кто высматривал друзей и знакомых. Остановился и Мерион; он решил, что не может не поздороваться со знакомыми. Но через минуту-другую, выслушивая их приветствия, он вдруг понял, что на самом деле вовсе не стремится уйти немедленно. Да, ему очень хотелось узнать, с кем же он беседовал в темной комнате. Хотелось узнать хотя бы для того, чтобы понять, с кем он так разоткровенничался.
Исходивший от нее аромат роз, ее нежные губы и красивый голос – воспоминания об этом возбуждали его и щекотали нервы.
Слушая разговоры о прискорбном состоянии сельского хозяйства, о всеобщем беспокойстве в стране и о множестве других проблем, герцог внимательно наблюдал за входом. Он насчитал четырех леди, вошедших в бальный зал, но ни одна из них не была настолько элегантна, чтобы ее можно было принять за его недавнюю собеседницу.
Дважды его втягивали в совершенно бессмысленный спор, а один из собеседников ужасно раздражал его своими вопросами.
– Скажите, ваша светлость, как парламент согласился приостановить действие законодательного акта, а всего через год отказался от этого решения? – спросил Дебора.
Герцог едва заметно нахмурился.
– В прошлом году меня не было в Англии. Последние шесть месяцев я провел за границей, мистер Дебора, и потому не могу обсуждать действия парламента.
– Да, милорд, мы все прекрасно понимаем вашу скорбь, – ответил Дебора.
Глаза Мериона сверкнули, но он сдержал вспышку гнева. Дебора же с усмешкой продолжал:
– Да, вас не было в Англии, но половина мест в парламенте от графства Дербишир подконтрольна вам, милорд. И вас, разумеется, должны беспокоить возникающие среди них разногласия. Ведь они представляют реальную опасность, не так ли?
– Да, вы правы, – кивнул Мерион. Он уже не раз объяснял свою позицию по этому вопросу. – Но даже реальная опасность – это все-таки не причина лишать людей их прав…
Он мог бы продолжить свою речь, но опасался, что она прозвучала бы слишком уж по-якобински.
– Ваша светлость, вам легко так говорить… – Дебора снова усмехнулся. – Ведь вас в вашем замке охраняют и днем, и ночью.
Мерион прекрасно понимал, что Дебора пытался оскорбить его, заставить вспылить. Более того, он знал, кто за этим стоит. Ведь Дебора не случайно был секундантом Бендаса во время их дуэли.
– Единственная защита, на какую я могу рассчитывать, исходит от таких глупцов, как вы, – процедил Мерион сквозь зубы. – Может, вы хотите, чтобы мы вели себя как французы, воображающие, что не требуется особых причин для того, чтобы засадить человека в тюрьму? Поверьте мне, если мы будем вести себя подобным образом, нам придется платить слишком высокую цену за свою безопасность. – Пристально взглянув на собеседника, Мерион вполголоса продолжал: – Скажите своему хозяину, то есть герцогу Бендасу, что он трус, если он поручает вам то, что должен сделать сам. И имейте в виду, Дебора, что меня нелегко обвести вокруг пальца. Оставьте меня в покое, иначе я найду вас у Джексона и мы решим дело во время кулачного боя. Уверяю вас, кулаки – надежнее слов.
Даже ради богини красоты и грации он не мог бы заставить себя разговаривать с Деборой. Не дожидаясь ответа, Мерион отвернулся и окинул взглядом зал; он решил спросить у Летти имя гостьи, недавно приехавшей из Италии. Но в этот момент к нему подошел его друг лорд Кайл, причем он казался очень встревоженным.
– Дебора – просто-напросто болван. И конечно же, ему нет никакого дела до соблюдения закона.
Лорд Кайл внимательно посмотрел на друга.
– Он говорил с тобой по поручению Бендаса, не так ли? О Господи, когда же все это закончится?
– Закончится только со смертью Бендаса, – проворчал в ответ Мерион. Герцог никогда прежде не произносил этого вслух, но Кайл должен был понять, что полумеры не помогут и что он решил идти до конца.
Кайл взглянул на друга с некоторым смущением.
– Ты говоришь о повторной дуэли? Я правильно тебя понял?
Мерион еще больше помрачнел.
– Бендас выстрелил слишком рано и признал, что хотел меня убить. Следовательно, наша дуэль не состоялась. – Прежде чем Кайл успел ответить, Мерион продолжал: – Поверь, мой друг, ты не сможешь поколебать моей решимости. Ни сегодня, ни завтра. Но я вовсе не настаиваю на повторной дуэли. Мне кажется, я смогу отомстить Бендасу другим способом.
– Дело в том, Лин… – Лорд Кайл ослабил узел шейного платка. – Дело в том, что искать отмщения недостойно твоего ранга и положения в обществе. Месть унижает в тебе джентльмена.
– Вероятно, я выразился неверно, назвав это местью. Нет, я жажду не мести, а справедливости. Справедливости для Кеплесса и его семьи.
Лорд Кайл утвердительно кивнул:
– Да, Лин, конечно. Я прекрасно тебя понимаю. Можешь не сомневаться, я всегда поддержу тебя. Всегда буду тебе опорой.
– Я никогда в этом и не сомневался, – ответил Мерион. Но подумал ли Кайл о том, как может на нем отразиться эта вендетта, если все выйдет хуже, чем задумано? Решив отложить этот разговор на следующий день, герцог спросил: – Ты будешь завтра у Джексона?
Кайл с улыбкой кивнул:
– Да, скорее всего буду и я. Я всегда буду рядом, когда ты потеряешь контроль над собой. – Кайл похлопал приятеля по плечу. – Но имей в виду, я останусь всего лишь зрителем.
Герцог осмотрелся и тихо сказал:
– Похоже, сплетникам очень хочется знать, о чем это мы с тобой беседуем. А если они так ничего и не узнают, то наверняка сочинят историю не хуже мелодрам Джорджа.
– Пьесы Джорджа не вызывают доверия, – со смехом ответил Кайл. – Что же касается сплетников, то в их историях почти всегда есть доля правды.
– Пожалуй, ты прав, – согласился Мерион. – Знаешь, я решил поговорить кое о чем с миссис Харбисон, а затем уйти побыстрее, уйти до того, как кто-нибудь захочет снова поговорить о политике.
– Что ж, до завтра. – Кайл похлопал приятеля по спине и отошел. Мерион же отправился на поиски хозяйки, но тут вдруг кто-то рядом с ним проговорил:
– Добрый вечер, ваша светлость.
Мерион повернулся и увидел виконта Уильяма Бендасбрука, странного маленького человечка, весьма неглупого и прекрасно образованного. Лорд Уильям всегда нравился Мериону, но все-таки не вызывал доверия – возможно, лишь потому, что он был внуком герцога Бендаса.
– Добрый вечер, лорд Уильям, – поздоровался Мерион. Он уже хотел пройти мимо, но виконт вдруг схватил его за руку. В этот момент заиграл оркестр, и Уильям сказал:
– Ваша светлость не уходите. Поверьте, вам стоит послушать эту женщину. Она удивительная певица!
Герцог нахмурился и проворчал:
– Меня не интересует пение. – Он попытался высвободить руку, но лорд Уильям еще крепче ее сжал.
– Я не отпущу вас, милорд, – заявил виконт. – И подумайте сами, как нелепо это будет выглядеть, если вы потащите меня за собой. Поверьте мне, вы получите удовольствие от пения этой дамы.
Громкий голос мистера Харбисона, делавшего объявление, прервал их спор и воспрепятствовал бегству герцога.
– Сегодня вечером я представлю вам леди, чей талант еще недостаточно оценен здесь, в Англии, – говорил хозяин дома. – А ведь знаменитый концертмейстер и преподаватель синьор Понто как-то раз заявил, что ее голос – один из лучших в Европе. – Сделав жест в сторону женщины, стоявшей рядом с ним, Харбисон представил ее: Знакомьтесь, леди и джентльмены, это синьора Елена Верано.
Мерион пристально взглянул на лорда Уильяма, все еще державшего его за руку, и виконт наконец-то отпустил его. Герцог тут же повернулся к подмосткам, где стояла синьора Верано, с улыбкой смотревшая на гостей. Он сразу узнал свою недавнюю собеседницу. Да, действительно, перед ним стояла женщина, которую он минут двадцать назад поцеловал в темной комнате. Но теперь, при ярком свете, он окончательно убедился в том, что синьора Верано – одна из самых красивых дам в этом зале, возможно – самая красивая. Он смотрел на нее, не в силах отвести глаз, и любовался ею, затаив дыхание.
Конечно же, ее мужем Эдвардом был Эдуардо Верано. Его мастерская игра на скрипке вызывала восхищение. Мерион слышал его много лет назад, еще до войны, но в то время по молодости лет он не мог в должной мере оценить талант Верано.
«Уйти! Надо немедленно уйти отсюда», – подумал Мерион. Он не хотел слушать пение этой женщины. Не хотел именно потому, что у нее, конечно же, был прекрасный голос. Такой же прекрасный, как она сама.
Но Мерион по-прежнему стоял, глядя на синьору Верано. Стоял, будто прикованный к полу.
Тут она подала знак оркестру и запела. Голос у нее оказался совсем не таким, какой Мерион ожидал услышать. У него не было силы, достаточной для оперной сцены, но здесь, в зале, он звучал изумительно.
Пела она с закрытыми глазами, и почему-то Мериону казалось, что это пение предназначалось для него – и только для него, словно в зале, кроме них двоих, больше никого не было.
Хотя синьора Верано пела по-итальянски, Мериону не требовался перевод. Ее голос лучше всяких слов выражал все, что она хотела выразить. И казалось, что сейчас от нее исходило обещание счастья; более того, своим пением она словно рассказывала об интимности столь полной, что Мерион никак не мог на это не откликнуться.
И едва лишь она запела, у него возникло ощущение, что их беседа в полутемной комнате продолжается, – только теперь они говорили о радостях жизни, говорили о любви и страсти.
Он поцеловал ее, пытаясь приободрить и утешить, но сейчас ему хотелось целовать ее совсем по-другому.
«Конечно же, эту музыку написал ее муж, – подумал Мерион. – Написал после того, как они предавались любви». Музыка наполняла зал ощущением столь глубокого удовлетворения, что ему было не под силу представить, какие восторги они разделяли.
Когда же она умолкла, зал взорвался аплодисментами. Мерион тотчас присоединился к аплодирующим. Лорд Уильям с улыбкой взглянул на Мериона, и герцог утвердительно кивнул, как бы давая понять, что синьора Верано действительно замечательная певица.
Синьора Верано присела в реверансе и, окинув взглядом публику, робко улыбнулась, как бы извиняясь за то, что исполнила столь интимное произведение. Следующая ее песня началась со вступления оркестра. Музыка излучала радость, и это весьма заинтриговало слушателей, потому что сама певица казалась в эти мгновения необычайно грустной. Когда же она наконец запела, Мерион сказал себе: «Немедленно уходи! Уходи, пока она не разбила тебе сердце».
Собравшись с духом, Мерион резко развернулся и вышел в давно уже опустевший холл.
Глава 5
Елена сразу же заметила, что Мерион выходит из зала. «Он узнал меня, узнал!» – воскликнула она мысленно. На мгновение ее голос дрогнул, но она тотчас же взяла себя в руки и, отбросив посторонние мысли, всецело сосредоточилась на словах и на музыке, необыкновенно тревоживших и будораживших чувства. Когда она закончила петь, по щекам ее катились слезы, и она очень долго удерживала последнюю ноту. Слушатели же стояли молча, совершенно ошеломленные; они прекрасно все поняли, хотя лишь очень немногие из них знали итальянский.
Певица снова улыбнулась, но теперь улыбка ее была немного горделивой – ведь она сумела справиться со своими чувствами и спела именно так, как должна была спеть.
Тут слушатели наконец зааплодировали, но на сей раз это была не буря аплодисментов, как случилось после исполнения первой пьесы. Теперь слушатели аплодировали с почтением и даже с некоторым благоговением.
Хотя ее вызывали на бис, Елена решительно покачала головой и сошла с возвышения. И ее тотчас же окружила восторженная публика, главным образом – мужчины.
– Расскажите нам об этой последней песне, синьора Верано, – попросил какой-то джентльмен.
Певица грустно улыбнулась и ответила.
– Я написала ее через десять дней после смерти мужа.
Собравшиеся вокруг нее слушатели в смущении переглянулись, и Елена, стараясь сгладить неловкость, поспешно добавила:
– Критики назвали эту песню «театральным мотивом, полным слезливой жалости к себе». Но подлинные любители музыки, которые, как всем известно, вовсе не критики, высоко ее оценили.
Слушатели рассмеялись, а потом один из них заявил, что «настоящие джентльмены придерживаются того же мнения».
Минуту спустя мистер Харбисон объявил, что настало время ужина, и вскоре все гости направились в столовую. Некоторые из джентльменов предлагали певице руку, но Елена вежливо отклонила эти предложения и пошла к хозяевам, чтобы поблагодарить их за приглашение, а затем откланяться.
Несколько минут спустя лорд Уильям проводил ее к выходу, и это было отмечено некоторыми из сплетников. Они с Уильямом намеренно говорили по-итальянски, так как очень немногие англичане владели этим языком.
– Как мило с вашей стороны проводить меня, мой дорогой.
– Может быть, у меня появится шанс увидеть Мию? – спросил виконт.
Елена взглянула на него с лукавой улыбкой.
– Так вот почему вы пожелали меня сопровождать! Вы когда-нибудь делаете хоть что-то без задней мысли?
– Да, кое-что делаю. Предаюсь любви, например. – Виконт тоже улыбнулся.
– Это никоим образом не убеждает меня в том, что вы подходящая компания для восемнадцатилетней девушки. К тому же, Уильям, вы не можете нанести визит в столь поздний час.
– Вы слишком строги, синьора. Вы сейчас говорите, как итальянская мамаша, – сказал виконт с упреком в голосе.
– Не мамаша, а опекунша, – возразила Елена. – Ведь теперь, после смерти ее отца и смерти Эдварда, именно я опекунша Мии. – Временами она чувствовала себя настолько старой, что, казалось, могла бы быть бабушкой этой молоденькой девушки.
– Миа была очень оживленной в предвкушении весны, которую проведет в городе, где дождей больше, чем солнечных лучей, – с улыбкой заметил виконт.
Елена со смехом закивала:
– Да-да, она необычайно жизнерадостная. Даже слишком жизнерадостная. Мы с Эдвардом полагали, что английский муж… успокоит ее, если можно так выразиться. – «Пожалуй, в данном случае слово «уравновесит» подошло бы больше», – мысленно добавила Елена. И действительно, Миа вносила оживление в любую компанию, особенно в мужскую. – А что касается погоды, – продолжала она, – то в такую чудесную и тихую ночь, как эта, Лондон кажется замечательным городом. И воздух здесь сейчас совсем весенний.
Она сделала глубокий вдох – вдохнула ночной воздух полной грудью и невольно улыбнулась. Аромат молодой листвы вселял надежду и, казалось, обещал что-то новое и радостное. Тут она вдруг вспомнила о вопросе, который хотела задать Уильяму.
– Скажите, а вы не знаете джентльмена, жена которого умерла в прошлом году? Ее звали Ровена.
– Да, конечно, знаю. Леди Ровена была женой Линфорда Пеннистена, герцога Мериона.
– Благодарю вас, Уильям. Благодарю… – кивнула Елена.
Значит, этот мужчина – герцог. И именно с такими людьми ей совершенно не хотелось иметь дело.
– А почему вы интересуетесь?.. – спросил Уильям. – Вы с ним знакомы?
– Не совсем так. – Елена сознавала, что должна изгнать из своих мыслей этого незнакомца. И не только потому, что он был герцогом. Но все же не смогла противостоять искушению и спросила: – Уильям, что вы о нем знаете?
– Примерно год назад умерла его жена. А потом случилось еще кое-что…
Виконт умолк, и Елена, подтолкнув его в бок, спросила:
– Что же именно случилось?
– Не могу этого сказать. Связан обещанием.
– О Боже, Уильям, вы меня заинтриговали!
– Дорогая, я действительно связан обещанием, но могу сказать следующее: Мерион – хороший человек, но очень замкнутый. И он готов на все ради своих близких. Ни одна угроза благополучию его семьи не остается безнаказанной. Вот, собственно, и все, что я могу вам сообщить, дорогая. Поверьте, я действительно не вправе обсуждать его дела, – добавил виконт с виноватой улыбкой.
Елена со вздохом кивнула. Она прекрасно знала, что Уильям умел хранить тайны. Немного помолчав, она спросила:
– А вы говорили с ним до того, как я начала петь? – В те минуты Елена видела, что Уильям стоял рядом с герцогом. И она не могла отвести от Мериона глаз.
Виконт утвердительно кивнул:
– Да, говорил. Я сказал ему, что он должен послушать ваше пение. К сожалению, герцог ушел до того, как вы закончили. А мне так хотелось вас познакомить, потому что он…
– Может, перестанете вмешиваться в мои дела, Уильям? – перебила Елена. – Я приехала в Англию, чтобы пожить здесь тихо и спокойно, а вовсе не для того, чтобы искать мужа.
Виконт весело рассмеялся:
– Пожить спокойно?.. Что ж, теперь понятно. А я-то гадал: почему вы вернулись?..
– Едва ли это можно назвать возвращением, – пробормотала Елена. – Ведь я никогда прежде не видела Лондона. Прямо из Йоркшира, если помните, я отправилась в Италию. А приехала сюда в поисках покоя. Видите ли, итальянцы ожидали, что я стану… как бы живым мемориалом великого Верано. А я хочу жить спокойно, хочу жить собственной жизнью. К тому же мне надо найти мужа для Мии. Что же касается герцога Мериона, то я сама устрою наше знакомство, если захочу с ним познакомиться.
– Да, понимаю, – кивнул виконт. Он машинально вертел цепочку своих карманных часов.
– Мне не нужна сваха, – продолжала Елена. – Совершенно не нужна. – Она внимательно посмотрела на собеседника и вдруг нахмурилась. – Скажите, Уильям, вы знали, что он был в той комнате, когда предложили мне ею воспользоваться?
Он пожал плечами, потом кивнул и в смущении потупился.
– Уильям, зачем вы это сделали?
Он тихо вздохнул.
– Я просто надеялся, что это знакомство отвлечет вас от вашей печали. И я оказался прав, разве не так?
Елена молча отвела глаза, и виконт с усмешкой добавил:
– Герцог Мерион стал бы хорошей добычей, верно?
Она решительно покачала головой:
– Нет, Уильям, ошибаетесь. Ведь вы не вышли бы замуж за герцога. Люди с таким положением в обществе полны высокомерия и сознания собственной значимости. И они слишком уж привыкли пользоваться своей властью.
– Нет, Елена, не стоит считать, что титулованные персоны одинаковы. Это все равно что сказать: все женщины, выступающие на сцене, аморальны.
Елена молчала, и виконт продолжил:
– Скажите мне вот что, любезная тетушка… Вы хотите увидеть его снова?
Она не знача, что ответить. Зато точно знала другое: сидя рядом с этим человеком, она впервые за долгое время почувствовала себя живой – почти такой же, как когда-то, при жизни Эдварда. И очень может быть, что он действительно не походил на всех прочих аристократов.
Молчание затягивалось, и Елена, решив отшутиться, проговорила:
– Кажется, я разгадала ваш замысел. Вы полагаете, что я окажу вам точно такую же услугу, если вы познакомите меня с Мерионом. Что ж, вообще-то у Харбисонов есть незамужняя дочь…
– О, дорогая, имейте снисхождение – со смехом воскликнул виконт. – Она ведь почти шести футов ростом!
Елена тоже рассмеялась.
– В таком случае предоставьте мне право сделать собственный выбор, Уильям. И тогда я не стану вмешиваться в ваши дела.
– Ладно, договорились, – с ухмылкой закивал виконт.
«Что-то слишком уж он быстро уступил», – подумала Елена. И она поняла, что ей следует проявлять осторожность.
– И все-таки я считаю, что Мерион поступил невежливо, когда ушел, не дослушав ваше пение, дорогая.
– Ничего страшного, Уильям. Ведь если он все еще оплакивает жену, ему, наверное, было бы больно слушать мою песню – она стала бы очередным напоминанием об утрате…
Стоя у парадного входа, Мерион дожидался кареты, и он не мог не слышать пения синьоры Верано. Разве что заткнул бы уши…
А сейчас, уже сидя в карете, катившей по улицам Лондона, он не мог не вспоминать это чудесное пение – казалось, голос синьоры Верано все еще звучал у него в ушах. Песня была необыкновенно прекрасной, а страдание, звучавшее в голосе певицы, казалось, проникало в самое сердце, вызывая щемящую боль. И в какой-то момент – точно так же как и в зале – ему вдруг почудилось, что эта женщина пела специально для него, то есть для него одного. Но конечно же, он заблуждался – синьора Елена Верано пела для всех, кто ее слушал. Более того, во время их беседы в темной комнате она доказала, что может пробудить в человеке боль не только своим пением, но и самыми обычными словами. И если это талант, то такой талант являлся даром дьявола.
– Не можете уделить мне полпенни, милорд?! – послышался вдруг звонкий голос.
Мерион посмотрел в окно и увидел мальчика, двигающегося рядом с медленно катившей каретой.
– Моя матушка голодает, милорд, и я тоже, – говорил мальчик. – А отец уехал на север в поисках работы.
В этот момент карета герцога остановилась на запруженной экипажами улице, и мальчик тоже остановился.
– Пожалуйста, сэр, пожалуйста… – говорил он жалобным голосом.
Мерион несколько секунд рассматривал мальчика, потом спросил:
– Как же тебя зовут?
Мальчик заморгал и не ответил. Но тут же снова побежал рядом с каретой, когда она опять тронулась с места.
Герцог несколько раз постучал в стенку кареты, давая кучеру понять, чтобы тот вновь остановил экипаж. Потом поискал в карманах кошелек и вынул из него две монетки. Пристально посмотрев на мальчика, он спросил:
– Итак, твое имя?..
– Алан Уилсон, сэр.
Мерион бросил юному мистеру Уилсону монетку.
– Скажи, парень, что ты знаешь о лошадях?
– Вполне достаточно, чтобы сообщить вам, сэр, что одна из ваших скоро захромает.
– Я рассчитываю добраться до конюшни, прежде чем это произойдет! – прокричал кучер Джон. – Только бы успеть!..
– А если не успеете, то каждый человек с хорошим зрением сможет это увидеть, – заметил мальчик.
Герцог невольно рассмеялся и спросил:
– А ты, Алан, тоже ищешь работу, как и твой отец?
– Нет, не стану искать, если вы бросите мне еще одну монетку.
– Что ж, Алан, если передумаешь, приходи в Пенн-Хаус возле Берлингтонского пассажа. И приведи свою мать. Я могу дать работу вам обоим. – Мерион бросил мальчику вторую монетку.
Мальчишка ловко поймал монету. Затем, не сказав больше ни слова, резко развернулся и убежал. Герцог же со вздохом откинулся на спинку сиденья и, вытащив из кармана фляжку с бренди, сделал несколько глотков. Алан очень походил на Джошуа Кеплесса, только был помоложе и еще более тощий.
Минуту спустя герцог еще раз отхлебнул из фляжки и, открыв дверцу кареты, крикнул:
– Коучмен, я, пожалуй, пройдусь!
– Пешком, ваша светлость? – изумился кучер.
– Да, разумеется. Ведь всем известно, что Мейфэр – вполне безопасный район. Если, конечно, ты не станешь громко выкрикивать мой титул, – добавил герцог с усмешкой.
– Но ведь… – Коучмен осекся, затем пробормотал: – Слушаюсь, сэр.
Минут через десять Мерион уже сидел на диване в своем кабинете. А напротив него, в кресле, устроилась собака Магда.
– Этот мальчик напомнил мне Джошуа Кеплесса, – говорил герцог, – и я все еще не знаю, стоит ли мне выдвигать мой билль. Впрочем, я почти уверен, что он будет обречен с самого начала…
Магда же наблюдала за хозяином, и казалось, что она внимательно слушает его речь и размышляет над каждой его фразой. Теперь, после смерти Ровены, Мерион начинал понимать ее любовь к животным, особенно к спаниелям – верным, покладистым и никогда не вступавшим в пререкания. Что же касается Магды, то она была прекрасной собеседницей, поэтому герцог продолжил:
– Голодные всегда существовали, но теперь я стал их замечать из-за Джошуа Кеплесса. Ведь он был единственной опорой своей матери и своей сестры. Но поверь, Магда, бедные есть везде. И конечно же, я очень удивлюсь, если окажется, что я принял правильное решение во время голосования по Хлебным законам.
Тут Магда спрыгнула с кресла и, взобравшись на диван, устроилась рядом с хозяином. Тот погладил ее и вновь заговорил:
– И сейчас, когда я вижу голодающего мальчика, мне кажется, что я ошибся при голосовании. Наверное, было бы лучше ввести свободу беспошлинной торговли. По крайней мере сдерживала бы цены.
Потрепав Магду за уши, Мерион поднялся с дивана и подошел к письменному столу. Усевшись, принялся просматривать бумаги, прибывшие с курьером из Пеннфорда. Среди них было и письмо от брата Дэвида, настаивавшего на решении относительно предложенного им варианта капиталовложений, «Принципы политической экономии Рикардо», которые рекомендовал ему Дэвид, должны были подтвердить его точку зрения. Мерион решил, что возьмется за чтение этим же вечером. Книга, по его расчетам, должна была или усыпить, или же, напротив, вызвать прилив сил. И наверное, прилив сил гораздо предпочтительнее. Потому что в ближайшие дни ему очень многое предстояло сделать.
Во-первых, следовало продолжить войну с Бендасом – война эта была в самом разгаре. Кроме того, он должен был решить, оставить ли детей в Лондоне или отправить обратно в Пеннфорд. А также следовало найти новую любовницу, потому что…
Подумав о любовнице, герцог тотчас же вспомнил о синьоре Верано, столь его заинтриговавшей. Впрочем, «заинтриговала» – не то слово. Уж скорее очаровала, обворожила, заставила заговорить о самом сокровенном – о Ровене.
К тому же он ее поцеловал.
Но мог ли кто-нибудь использовать синьору Верано, чтобы как-то повлиять на герцога Мериона или же дискредитировать его? Если так, то он очень скоро об этом узнает. И уж тогда наступит время действий.
