Текст книги "Вторая попытка"

Автор книги: Меган Маккаферти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

Первое декабря

Дорогая Хоуп!

Сегодня начало второго семестра. Для старшеклассников это означает, что появится дисциплина, которую мы ждали, начиная с пятого класса: Здоровье и Сексуальность. Целый семестр, посвященный пенисам и вагинам, о которых расскажет нам не кто иной, как сама Брэнди, профессиональный советник и сертифицированный эксперт. Почему они тянули до выпускного класса и только сейчас решили «обучать нас сексу» – это выше моего понимания. Я имею в виду, в классе остались только двое, кому действительно нужно об этом знать из вторых рук: я и Лен.

Мне нужно расслабиться, да? Его несексуальный настрой значительно все упрощает. Я уверена, если бы он хотел только переспать со мной, он не был бы таким вежливым. Кроме того, если бы Лен гонялся за каждой «киской», сомневаюсь, что я поспешила бы запрыгнуть к нему в постель. Слушать рассуждения Брэнди о восхитительных выпуклостях лобков и изумительных семенных протоках – это то, что мне надо, чтобы оттянуть момент расставания с девственностью еще лет на двадцать. По меньшей мере.

Так странно иметь парня. Или это для меня странно – быть чьей-то девушкой. У меня не очень-то получается. Типа, я напоминаю себе не вылетать пулей из класса, когда прозвенит звонок, а сначала взять Лена за руку и потом уже вылететь. Или напоминаю себе позвонить ему перед сном, или снять трубку, когда он звонит мне. Я должна помнить, что я, как считается, думаю о нем.

Ты можешь удивиться, отчего мне не по себе. Иногда я тоже этому удивляюсь. А потом напоминаю себе, что Лен умный, симпатичный, целеустремленный и обязательно чего-нибудь достигнет в этой жизни. У него есть цели, выходящие за пределы Пайнвилля, так что приятно осознавать, что между нами есть нечто общее. Его заминки-запинки больше не отвлекают меня так сильно от его сексуальности. Он неплохо целуется.

Важнее то, что Лен любит меня бескорыстно и без тени сомнений. Я устала играть с Маркусом и быть его пешкой. Игра окончена.

Твоя бесправная,

                          Дж.

Декабрь 

Пятое декабря

Наконец-то я поняла, почему все это произошло с Маркусом в прошлом году. Маркус указал на мою истинную любовь – Лена Леви. Моя первая влюбленность была лишь первой главой наших сложных отношений. И теперь я просто должна Любить его. Сейчас я болтаюсь где-то между любить Его В Меру и Любить Его Безумно. И не углубляюсь в размышления, почему я девушка Лена, и все идет как идет. Правда.

На следующий день после антитанцев Лен привел мне список причин, почему он счастлив, что я его девушка.

Я умна.

Я целеустремленна.

Я многого достигну в этой жизни.

Я вижу, в отличие от многих девочек, что есть жизнь и за пределами Пайнвилля.

У меня хорошая фигура.

(Да, напоминает список, который я выслала Хоуп. Так что я сдула с него. Судите меня теперь.)

Никогда в жизни я не встречала человека противоположного пола, который бы так трепетно и уважительно отнесся к моей добродетели. Я была так тронута, что попросила его приехать. Он сказал, что будет через десять минут. У Лена слова с делом не расходятся – он пунктуален до мозга костей. Ровно через десять минут тридцать секунд после того, как я положила трубку, мы обнялись.

Я прекрасно понимаю, что вся эта восторженная болтовня о фейерверке, как на День независимости – это пропаганда людей, которые ответственны за фильмы с Мег Райан и книжки типа «Мужчины с Марса, женщины с Венеры». Я не видела ровным счетом ничего, никаких вспышек.

Хотя мне нравится целовать Лена. Могу сказать, что из всех парней, с кем я целовалась, он стоит на порядок выше Скотти, однако уступает Кэлу (хотя Кэл потерял баллы, решив, что наш единственный поцелуй позволяет ему сразу оттрахать меня на поле для гольфа во время свадьбы моей сестры).

Губы Лена мягкие и приятные. Он уделяет особое внимание тому, как ведут себя мои губы и язык, и отвечает мне практически с математической точностью, весьма старательно. Здесь у него, готова поклясться, тот же подход, что и к учебе. Он много занимается, прикладывает много усилий к постоянному улучшению результатов. Во всяком случае, целоваться с ним приятнее, чем не целоваться вообще ни с кем.

Это также хороший способ отвлечься от «колумбийской» дилеммы.

С тех пор как я увиделась с Полом на антитанцах, я не могу выкинуть из головы Колумбийский университет. Там мое будущее. Как бы я ни старалась вообразить себя в Эмхерсте, Пьедмонте, Суартморе или Уильямсе, у меня ничего не получалось. И еще: когда я пытаюсь представить себя девушкой Лена – которой я и являюсь – мне тоже трудно это сделать. Мое воображение, очевидно, имеет слишком мало общего с реальностью.

Одиннадцатое декабря

Вот как Бриджит поприветствовала меня утром:

– АЙЙЙЙЙЙЙЙЙЯЯЯЯЯЯ!!!!

Мне даже не надо было заглядывать в журнал, чтобы понять, что вызвало такой вопль камикадзе, но я все равно это сделала. Мисс Хайацинт Анастасия Вэллис была запечатлена на страницах «Харпер Базар» на вечеринке в честь тридцатилетия какого-то дизайнера, с красной кожаной ленточкой на груди.

Неуправляемый ребенок, ставший писательницей/актрисой, Анастасия Вэллис, вкладывает свои средства в Гуччи. После выхода нового романа«Тупоголовые девицы» начнется съемка фильма по этой книге. И книга и фильм появятся на свет благодаря шестимесячному пребыванию Принцессы Парк Авеню среди тайн средней школы Нью-Джерси.

– ААААЙЙЙЙЯЯЯЯ!!! – снова завопила Бриджит. – Меня, типа, тошнит от одного вида этой толстой мерзкой рожи.

Поскольку книга должна выйти через несколько дней, Хай задействовала все газеты и журналы в целях промоушна. Честолюбие Бриджит с каждым снимком было уязвлено все больше. Она заказала книгу, вот смех-то. Я наотрез отказалась читать ее, и предупредила Бриджит не говорить ни слова, когда она ее прочтет.

Выхватив журнал из ее рук, я скрутила его в трубочку и шмякнула ей по голове.

– Ой! Зачем ты это сделала?

– Я пытаюсь вколотить в тебя хоть немного здравого смысла.

– Ее люди – это мои люди! – заверещала она то, что я слышала уже миллион раз. – Она, типа, меня хочет! А не наоборот!

– Я говорила тебе не ходить на прослушивание, – сказала я. – Я тебя предупреждала.

Но Бриджит советы были не нужны. Наоборот, она продолжала изливать то, что накопилось в ее крошечной синтетической блондинистой головке.

Вся эта история началась в июне, когда агент Бриджит сообщил ей, что ей звонили из агентства, представляющего интересы Анастасии Вэллис. Посмотрев клип, Хай решила устроить прослушивание для Бриджит Милхо-кович на одну очень специфическую роль: Гиджет Попович.

– Разве это, типа, не прикольно?

– Бриджит Милхокович. Гиджет Попович. – Я сделала паузу, надеясь, что до нее быстрее дойдет. Не дошло. – Разве это не странно звучит?

– Что?

– Она хочет прослушать тебя на роль тебя!

– Она – это не я.

Вот что пугало меня в неспособности Бриджит врать: она с легкостью верила каждому собственному идиотскому слову.

– Опиши ее.

Бриджит инстинктивно откинула с плеча свой хвост и начала виновато перечислять:

– Гиджет настоящая красотка, но в душе жутко неуверенная в себе.

– И?

– И ее родители развелись.

– И?

– И… – Она продолжала мямлить. – Типа, бойфренд ее обманывает.

– О нет, Бриджит. Гиджет совсем на тебя не похожа.

Она снова откинула волосы.

– Я ее, типа, вдохновила на создание Гиджет.

– Вдохновила? Да она – это ты! Тебе не кажется, что тебя выставляют на посмешище?

– А почему мне так должно казаться? Типа, Хай тоже играет роль журналистки-дебютантки Розы Каренны Уильямс.

Я начала плохо соображать:

– Хайацинт Анастасия Вэллис представляет Розу Каренну Уильямс?

Бриджит продолжала, ни капельки не расстроенная.

– Мой агент сказал, что это, типа, мода такая в развлечениях: находить людей, которые вдохновили на создание характеров, чтобы те сыграли своих героев.

Я сделала паузу и рубанула сплеча:

– Если это правда, то почему никто не позвонил Саре, чтобы она сыграла роль Тары, богатенькой сплетницы с обостренным чувством того, как должны выглядеть приличные люди? Почему не позвонили Мэнде и не позвали на роль, гм, Пэнды, сисястой феминистки, которая считает, что спать со всеми подряд – лучший способ борьбы с патриархатом?

– Ну, этих героинь зовут Кара и Рэнда, – поправила Бриджит, как всегда упустив главное.

– Почему они не позвонили мне,чтобы я сыграла роль своего альтер-эго?

Бриджит отвернулась.

– Как ее зовут-то хоть?

– Кого?

– Мое альтер-эго. Я же вдохновила на создание какой-нибудь героини, да?

Бриджит сунула в рот кончик хвоста и едва не откусила его.

– Бриджит! – я собиралась немедленно все выяснить. – Ты должна сейчас же мне сказать.

Бриджит вздохнула.

– Героиню зовут… – Она сделала паузу. – Джейн Свит.

Джесс Дарлинг равняется Джейн Свит. Вот все, что мне нужно было знать. Выхода не было: Хай превратила мою жизнь в низкобюджетное индийское кино. Хотя я уверена, что ее ушлые адвокаты посоветовали ей не связываться со мной, чтобы я не подала на нее в суд за клевету. (Как тот, кто прячется за «Дном Пайнвилля».) Однако все, кто меня знает, меня узнают. Я-то знаю, а один человек – это уже много. Вот почему я не хотела читать ее книгу. Я не хочу вкладываться в ее известность никаким боком.

Может быть, Хай изначально хотела написать книгу о вымышленных персонажах, но потом передумала, поприсутствовав на невыразительном прослушивании Бриджит. Или, возможно, она планировала унизить Бриджит, сказав ей, что та недостаточно талантлива, чтобы играть саму себя. Все, что я знаю, – фильм будет еще хуже книги. Я предвижу тот день, когда Бриджит невинно зайдет в кино посмотреть новую романтическую комедию с Джулией Робертс и совершит публичное самоубийство при виде рекламного ролика «фильма Хай».

А истерию Бриджит поощрять не следует. Я попыталась перевести диалог в другое русло. Если безумие Бриджит все нарастало по мере того, как приближался день официального релиза книги, моя собственная психическая стабильность тоже шаталась при мыслях о Колумбийском университете. Январь уже так скоро. Мне надо собраться с мыслями.

– Тэрин вчера разговаривала со мной, – сказала я.

– Правда? Я думала, она, типа, немая или еще что.

– Обычно да, но она изменила себе и сообщила, что Пол был очень разочарован, когда узнал, что я решила не подавать документы в Колумбийский университет.

– Почему ты так сделала?

– Не знаю…

Бриджит серьезно посмотрела на меня.

– Похоже, что ты, типа, ждешь какого-то разрешения или еще чего-то.

Мой аргумент прилип к небу. Она была права. Я ждала, когда другие люди скажут мне, что я должна подать документы туда. Я хотела, чтобы как можно больше людей убедили меня в том, что если я соберусь поехать в Нью-Йорк, я не умру, потому что именно сейчас мнение всех гораздо важнее, чем мнение кого-то еще.

С девяти часов утра никто ничего не знает. Споры окончены. Ученые мужи могут до посинения доказывать простым американцам, что результат вполне предсказуем, однако когда доходит до дела, выясняется, что их авторитет практически равен нулю.

Раньше, впрочем, как и сейчас, я абсолютно не готова к этой трагедии. Не думаю, что кто-нибудь вообще был готов к ней, а те, кто утверждает обратное, лгут. Я не знаю, что сказать по поводу того печально знаменитого дня, потому что никак не могу осознать масштабы катастрофы. Я уверена, что жизнь после трагедии уже не будет прежней, но не знаю, что именно изменится. И я поступила так, как поступаю всегда в подобных ситуациях: я сделала вид, что это несущественно. Я вовсе не горжусь тем, что веду себя таким образом, но ничего не могу с этим поделать. Это – реальность. Жестокая, страшная, но все же реальность.

Как этот дневник, например.

Как бы то ни было, сейчас все более-менее становится снова «нормальным», я даже утратила представление о том, что будет с нами в будущем, поэтому понятия не имела, что делать с Колумбией.

– Ну, типа, мы с Перси хотим, чтобы ты подала документы, – продолжала Бриджит. – Что в этом такого страшного? Если даже поступишь, ты не обязана будешь там учиться.

Видите, в чем она ошибается? Если поступлю, я должна буду туда поехать. Так предначертано судьбой. Но если не подам документы, я не буду ни о чем волноваться. Она и Пепе не могут заставить меня это сделать, но я им все равно благодарна.

Позже, когда я рассказала обо всем этом Лену перед уроком здоровья и сексуальности, он сказал мне, что я должна обязательно подать документы в Колумбийский университет, потому что он стоит гораздо выше Эмхерста, Пьедмонта, Суартмора и Уильямса в последних рангах «Ньюз» и «Уорлд Рипорт», плюс к тому «Лига плюща» всюду высылает своих рекрутеров, а именно этим я и хотела заняться после того, как окончу школу.

Но всего этого было недостаточно, вот почему я, видимо, не очень хорошая девушка.

Пока Лен говорил, Маркус ерзал на стуле, словно хотел мне что-то сказать. Я действительно хотела это услышать: еще одна причина считать меня плохой девушкой.

– Маркус, – смело окликнула я, – тебе есть что добавить к нашему разговору?

Большой шаг вперед. Первый раз кто-то из нас просит другого уделить ему внимание, с тех пор как мы с Леном стали встречаться. Мы даже прекратили наши ежедневные пародии на диалоги.

Маркус сел вполоборота.

– Нечего, – ответил он.

– О, – я была разочарована.

– Но, – продолжил он, – Глэдди хочет кое-что тебе сказать. Ты должна поговорить с ней, она плохого не посоветует.

– Приму к сведению, – вяло отозвалась я.

– Ты должна чаще навещать ее, – сказал он, обернувшись ко мне полностью.

– С чего ты взял? Может быть, я каждый день прихожу, когда тебя нет, – ответила я. По моей просьбе Линда ознакомила меня с его расписанием, так что я знала, когда можно было приходить без опаски.

– Потому что ты не приходишь.

Я покраснела. В самом деле, я приходила к Глэдди только один раз после Дня благодарения.

– Глэдди сказала мне, она вообще многое мне рассказывает.

Прежде чем он смог сказать еще что-то, Брэнди показала нам нечто, похожее на жирный сандвич.

– Что это такое? – громко спросила она. Никто не ответил, но это ее не смутило. – Верно! Кусочек реальности! Реальный женский презерватив, вот что это такое!

Пока Брэнди сыпала обвинениями в адрес альтернативных форм контрацепции, я пыталась представить себе, о чем разговаривают Маркус и Глэдди. Очевидно, нечеловеческое обаяние Маркуса побуждает Глэдди снова и снова рассказывать ему то, о чем я тоже пытаюсь ему сказать, точнее, пыталась. До того как узнала его получше. Но Глэдди? Она беззащитна. Мне остается только надеяться, что Маркус не принимает настолько всерьез откровения девяностолетней маразматички. Или наоборот.

Пятнадцатое декабря

Кто-то решил помериться силами с Хай…

ПРЕДПОЧТЕНИЯ КАКОЙ СИСЯСТОЙ ЧИРЛИДЕРШИ СМЕСТИЛИСЬ С ЕЕ ПРИДУРКА-ДРУЖКА НА НОВОЯВЛЕННОГО ГИТАРНОГО БОГА?

МЭНДА!!! И Маркус!!!

МАРКУС!!! И Мэнда!!!

– Ты собираешься бросить меня ради этого долбанного гитариста? – орал Скотти перед уроком здоровья и сексуальности.

– Скотти! Прекрати быть таким самодовольным самцом! Я не потерплю ни морального, ни физического давления на себя.

– Собираешься?

– Прошу тебя.

– СОБИРАЕШЬСЯ?! – заорал он, хватая ее за руку.

– Если я и брошу тебя, то ради человека, который лучше чувствует женщин! – Она укусила его за руку и побежала в класс.

Я думаю, что, слушая в течение сорока минут, как Брэнди распинается о фаллопиевых трубах и крайней плоти, Скотти и Мэнда достаточно разогрелись и приготовились помириться. Как только урок закончится, они непременно уединятся, чтобы довольно злобно потрахаться, а остаток дня будут ходить, держась за руки.

Однако я не была полностью уверена в том, что Мэнда не увлечена Маркусом. Но ничего не могла с собой поделать и спросила его об этом.

– Я не получал письма, – ответил Маркус. – Думаю, я не вхожу в круг респондентов.

– Гм. Какое письмо? – спросил меня Лен.

На сей раз послание со «Дна Пайнвилля» Лен не получил, а я ему тут мозги конопачу. Девушка называется.

– Со «Дна Пайнвилля».

– И что там было?

– Ну, среди прочего то, что Мэнда хочет Маркуса.

– Мэнда хочет тебя?!

Голос Лена дрогнул от ужаса. Что? Как только дела пошли в гору, Мэнда собирается внести в группу разлад? Может быть, она – вторая Йоко Оно?

Маркус пожал плечами.

– Почему она должна, гм, хотеть тебя?

– Ну так получилось, – лениво протянул он..

– Но она же тебя ненавидела.

– Так получилось, – снова протянул он, зевнув.

Разумеется, так получается все время. Девочки сначала ненавидят тебя, потом хотят. Ничего особенного. Зевок. Эти девочки, которые сначала ненавидят, потом хотят, потом снова ненавидят тебя, так утомляют. Так устаешь от них, от ненависти, от желания, потом снова от ненависти, что хочется просто завалиться спать. А если Мэнда или кто-нибудь из этих девочек ждут тебя под одеялом, то проще трахнуть их, чем объяснять, почему не хочется. Трахнуть и забыть. Зевок. И комнату прибрать для следующей девочки, которая тебя хочет.

Господи. Мой дневник нужно пустить на растопку.

Быстро сменим тему: я была удивлена, что мои отношения с Леном не угодили в рассылку. Но потом я поняла, что парочка ботаников – это не бог весть какая новость.

Кто бы ни писал это, он кое-что смыслил в технологии. Я спрашивала отца об этом, однако мое любопытство было лишь наполовину попыткой наладить с ним отношения. Мать с тревогой наблюдала за тем, как мы не разговариваем друг с другом, считая виной всему «тот глупый кросс», нанесший «непоправимый урон отношениям отца и дочери».

Это звучало так:

– Пап?

Молчание.

– У меня к тебе технический вопрос.

Невнятное бурчание.

– Насчет компьютеров.

– Ну что еще? – спросил он горько, его голубые глаза померкли. С того самого трагического дня дочь методично разрушает его мечты.

Я рассказала ему, что «Дно Пайнвилля» анонимно посылает письма с публичного компьютера, и администрация не может вычислить автора, и бла-бла-бла.

Отец слегка оживился и начал сыпать терминами типа «перенаправленный маршрут», «свободный прокси» и «удаленные логи», пока у меня в глазах не потемнело.

Затем я поблагодарила его и вышла из комнаты, понимая в ситуации не больше, чем до этого. Если бы объяснение папы не было таким длинным, я бы, возможно, что-нибудь и поняла, но сейчас я вынесла только какие-то крупицы знания, что все же лучше, чем ничего. Кто бы это ни делал, он выполняет свою домашнюю работу. Возможно, это тот же человек, которого мы должны поблагодарить за перепуганное расписание в сентябре, что привело только к дополнительным двум неделям в июне.

Кто бы это мог быть? Я уже вычислила двоих из нашей школы, кто был достаточно умен, чтобы взяться за это. У Лена есть соображалка, однако он никогда не поставит под угрозу поступление в Корнуолл. И Маркус любит розыгрыши, но он тоже, как и я, не дружит с техникой. Да и по правде, «Дно Пайнвилля» – не в его стиле.

Все, что я знаю, это: если Маркус и Мэнда будут вместе, моя жизнь потеряет всякий смысл.

Я очень устала. Помимо возможных шур-мур Маркуса и Мэнды, сложностей с подачей документов, «Тупоголовых девиц», я еще стала чьей-то девушкой. Кранты.

Восемнадцатое декабря

Я не собиралась это читать. Я не собиралась сдаваться. Это продолжалось три дня.

В первый день Бриджит еще пыталась уважать мои чувства и не особенно много распространялась об этом.

– Джесс, это не так плохо.

– Прекрати! Я ничего не хочу об этом слышать.

– Ладно, – отозвалась она. – Но тебе и правда незачем расстраиваться. Тут все приукрашено.

– Ни единого слова!

– Хорошо.

Все это было бессмысленно, ведь Сару-то не заткнешь. Даже она умудрилась потрясти меня в очередной раз, заявив, насколько герои «Тупоголовых девиц» не похожи на свои прототипы.

– Боже мой! Цитата – Кара – конец цитаты окажется толстухой! Я же не толстая! И моя семья богата, так что мы не цитата – белый мусор – конец цитаты.

Ее аргументы не убедили меня в том, что «Кара» и Сара не похожи.

– Цитата – Рэнда – конец цитаты не может заставить мальчиков влюбиться в нее, а Мэнда может, и еще как.

– Ну да. – Это было близко к правде, но все еще не совсем. Мэнда не заставляет мальчиков влюбляться, она заставляет их хотеть ее.

– И цитата – Гиджет – конец цитаты действительно симпатичная, как Бриджит, но она полный лузер! Боже мой! Все знают, что Бриджит – самая пробивная и тертая девка в нашей школе!

Зная Бриджит, я могу сказать, что это описание в точности соответствует ей. Бриджит-то, может быть, и пробивная, и тертая девка, однако это не избавляет ее от чувства одиночества.

– Но цитата – Джейн Свит – конец цитаты – это вовсе не ты. Она тоже отличница, но на этом ваше сходство заканчивается. Так что… – сказала Сара, помахивая ядовито-розовой книжкой перед моим лицом. – Почитать не хочешь?

– Нет, – ответила я, отводя глаза.

– Ладно. Твое дело.

На второй день я не могла никак выкинуть из памяти это розовое мельтешение перед глазами.

– А какая эта Джейн Свит?

– Боже мой! Она умная, тусуется на вечеринках и считается самой клевой девчонкой в школе. Цитата – Роза/Хай – конец цитаты даже обожает Джейн.

– Правда?

– Да! Она СОВСЕМ НЕ ТАКАЯ, КАК ТЫ! – с удовольствием проговорила Сара. – Ничего личного.

– Да брось.

Как я могла оскорбиться? Она была права. Джейн Свит ничего общего не имела со мной.

На третий день неоновые разводы, мельтешащие перед глазами, стали раздражать. Так что я попросила у Сары книгу.

– Боже мой! Я знала, что ты сдашься и прочтешь!

Она протянула ее мне. Я бросила взгляд на обложку.

Роза Каренна Уильямс была негласным лидером тусовки на Мэдисон-авеню, модных богемных девочек, которые вели ночную жизнь на Манхэттене так, как это доступно только вольным богатым пташкам. Розу обожали, когда ей было тринадцать. Она нелегально демонстрировала нижнее белье в качестве модели, когда ей исполнилось четырнадцать. Rehabbed в пятнадцать. Вышедшей на сцену в шестнадцать. Дочь миллионера-банкира и знаменитой актрисы, она жаждет нормальной жизни, которой у нее никогда не было. Она смело едет в затерянный городок в Нью-Джерси и встречает там простодушных тупоголовых девиц и сборище дураков, чтобы с головой погрузиться в их жизнь…

Так было написано на клапане суперобложки.

Сюрреалистично – вот единственное слово, которым я могу описать ощущение от погружения в «вымышленный» мир этой книги. Я много раз должна была бросить чтение – не из-за злости, а из-за некоего дискомфорта. Как можно объединить вымышленное и настоящее? Хай удалось идеально сделать это, ее воображение оказалось более жизненным, нежели реальность.

Несмотря на эти обескураживающие открытия, я одолела «книгу» за три часа. Я бы управилась и за половину означенного времени, если бы не спотыкалась на искаженном говоре Хай. Где мой словарь сленга, когда он нужен?

Читая книгу, я многое узнала об отрицаниях действительности. Описания Хай Бриджит/Гиджет, Мэнды/Рэнды и Сары/Кары были очень точными. Но никто из них этого не заметил. Почему? Потому что она являла миру такие факты, которые девушки стремились спрятать даже от самих себя.

Сара/Кара: «Толстая курица, которая болтает языком без умолку и постоянно щелкает клювом» (Тупоголовые девицы, с. 22).

Перевод: страдающая излишним весом сплетница, которая лезет в чужие дела и безостановочно болтает о незначительных событиях.

Мэнда/Рэнда: «Тупоголовая „сиамская“ лялька, которая запрыгнет на твоего мужика, не успеешь ты и слова сказать» (ТД с. 43).

Перевод: двуличная шлюха, которая попытается заняться сексом с вашим мужчиной.

Бриджит/Гиджет: «Психичка, все мысли которой о том, что ее видок – это ее проблемы» (с. 18).

Перевод: помешанная на почве собственной красоты и считающая, что ее внешность – источник всех неприятностей.

Вы думаете, Хай по мне не проехалась? Мои неврозы – благодатный материал не то что для одной книги – для трилогии! А может быть, и для восьмитомника, типа «Гарри Поттера».

Но самые сокровенные мои мысли Хай никому не явила. Нет. Она сделала нечто худшее, чем показала всем меня настоящую.

Вот, к примеру, такой пассаж:

ДЖЕЙН УМНАЯ И ПРИКОЛЬНАЯ ДЕВКА, НИЧЕ НЕ СКАЖЕШЬ. МОЗГОВ У НЕЕ ХВАТАЕТ, ШОБ НЕ ПАРИТЬСЯ НАСЧЕТ ВСЯКОЙ ФИГНИ. ОНА С ПОМОЩЬЮ СВОЕЙ СИСТЕМЫ СТАЛА САМОЙ КЛЁВОЙ БАБОЙ В ШКОЛЕ. НО К НЕЙ ХРЕН ПОДСТУПИШЬСЯ.

Перевод:

ДЖЕЙН ДЕЙСТВИТЕЛЬНО УМНАЯ И СТИЛЬНАЯ ДЕВУШКА. ОНА УМНА НАСТОЛЬКО, ЧТО ЕЕ НЕ ВОЛНУЮТ МЕЛКИЕ ШКОЛЬНЫЕ НЕПРИЯТНОСТИ. ЕЕ ИМЯ ИЗВЕСТНО ВСЕМ, ЕЙ ВСЕ ЗАВИДУЮТ. НО ОНА СЛИШКОМ ХОРОША, ЧТОБЫ С НЕЙ МОЖНО БЫЛО ИМЕТЬ ДЕЛО.

Не удивительно, что никто не ассоциирует Джейн Свит со мной. Джейн Свит – это та, которой хотела бы быть Джессика Дарлинг. Той, которой я могла бы стать. Может быть, сейчас, перед лицом дилеммы, мне стоит спросить себя: что будет делать Джейн?