355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Меган Маккаферти » Вторая попытка » Текст книги (страница 15)
Вторая попытка
  • Текст добавлен: 3 октября 2016, 19:39

Текст книги "Вторая попытка"


Автор книги: Меган Маккаферти



сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

Второе января

Я больше никогда не буду принимать наркотики.

Не поймите меня неправильно. Я не собираюсь делать публичные заявления о вреде наркотиков. Думаю, мои неприятности больше связаны со мной, нежели с «Е». Смерть Хиза – не единственная причина, по которой я больше не собираюсь экспериментировать. Даже до того как я узнала, что он принимает наркотики, у меня было такое чувство, что мое тело просто не принимает инородных субстанций. Я не умею пить, так куда мне выше-то? Думаю, некоторые люди просто более удачно экспериментируют, нежели другие (возьмем, к примеру, Маркуса. Он без проблем отринул все свои привычки).

Я никогда не боялась превратиться в персонажа того страшного видео, которое показывала нам Брэнди на уроках про психованную. Та вообразила, что умеет летать, и слетела с крыши прямо на асфальт. И еще там была одна озабоченная девочка, которая под действием «колес» прыгала из койки в койку в течение сорока восьми часов, а потом ее грохнул ее же приятель. Нет, все гораздо менее драматично. Я боялась любых наркотиков, абсолютно, потому что они могли явить всем то, что я пыталась скрыть.

И я была права.

Побочным эффектом стал огромный и страшный геморрой, который начался со Скотти и до сих пор еще не отпустил меня.

Лен добросовестно привез меня домой, доказав свою лояльность, а на следующий день ко мне пришел Скотти, хотя я уже замучилась объяснять всем, что слишком плохо себя чувствую и абсолютно асоциальна.

– Посмотри, кто пришел, Джесси! – Мать стояла позади его, и он не мог видеть ее яростное гримасничанье и то, как одними губами она произнесла: – Все еще на крючке!

– Джесс, мы должны поговорить о том, что случилось вчера ночью, – сказал он, когда за мамой закрылась дверь.

Многое случилось, да. Но ничего такого, что могло бы объяснить присутствие Скотти в моей спальне.

– Мы сблизились этой ночью. Танцевали, обнимались и прочее.

– Ты насчет Мэнды?

– Типа того.

Если бы мой череп не держался на скотче и молитве, я бы рассмеялась. Мэнда ужасно ревнива. А сама-то как терлась своими сиськами об Маркуса?

– Уж ей-то грех обвинять кого-то в том, что флирт зашел слишком далеко, – ответила я.

Скотти рассмеялся:

– Да мне наплевать, о чем она думает. Я с ней только спал, ничего больше.

Я не имела представления, зачем он все это мне говорит.

– Так в чем дело-то?

Он плюхнулся рядом со мной на кровать. От него пахло одеколоном и кожаной курткой.

– Я все еще неравнодушен к тебе.

– А… – Я собрала с пола мозги и кое-как запихнула их на место. – Что?

– Я охренительно серьезен, – поэтично выразился он, снимая куртку. Скотти – это просто гора мускулов. Тренеры и ученые не придумали еще определения для него.

– Скотт, – начала я.

– Скотти, – поправил он, закидывая свои могучие руки за голову, так что майка задралась, обнажая аккуратные кубики пресса. – Называй меня Скотти, как прошлой ночью.

– Ладно. Скотти…

Он блеснул улыбкой победителя, но для меня это было чересчур предсказуемо, слишком приторно. Одной рукой он обхватил меня за плечо, отчего я снова потеряла нить разговора.

– Прошлой ночью между нами была связь. Ты ведь тоже это чувствуешь.

Это верно, в какой-то миг я и Скотти были едины. Первый раз с начала учебы в школе я смогла взглянуть в его лицо и увидеть прежнего Скотти, искреннего, распираемого гормонами, с прыщами на носу. Этот неуклюжий застенчивый мальчик был куда более привлекателен, чем Его Королевское Мужество.

– Это была не я, – сказала я, выскальзывая из-под его руки. – Это все «Е».

– Я много раз принимал «Е», и прежде со мной ничего такого не было.

Я поняла, что происходит. Его связи обычно были свободны от всяких субстанций, и он ошибочно принял наши объятия, спровоцированные наркотиками, за нечто большее. Так трогательно.

Об этом-то я и пыталась мямлить, когда он своими мясистыми ладонями обхватил мое лицо и попытался поцеловать. Я скакнула через всю комнату.

– Скотти! Какого черта?!

– Правильно, – покорно согласился он. – Ты не хочешь обманывать Лена.

Если честно, о Лене я думала меньше всего. Я просто рефлекторно отвергла идею повторить тот слюнявый поцелуй, который случился на одиннадцатый день нашей дружбы в восьмом классе. Но его объяснение я приняла со злорадной радостью.

– Верно! Я не могу обманывать Лена! Моего парня.

– Вот почему я здесь, – он разглядывал себя в зеркале за моей спиной и явно любовался отражением. – Теперь, когда ты знаешь о моих чувствах, ты можешь разобраться с Леном.

– Что ты имеешь в виду под «разобраться с Леном»?

– Порвать с этим недоумком.

Порвать. Весь день я провела в нравственных мучениях по этому поводу, но услышать это предложение из уст Скотти было просто отвратительно.

– Ты думаешь, я порву с ним только потому, что ты предложил себя в качестве замены?

Самообожающий взгляд Скотти в зеркало не изменился.

Король Скотти считал, что я без зазрения совести брошу Лена ради него. Боже, как же меня бесит, когда кто-то вроде Скотти считает себя выше кого-то вроде Лена, и все это обсасывается и подкрепляется речами школьных недоумков и сплетников. Если бы Хэвиленд опубликовала мое эссе «Подлизы, Подхалимы и Неудачники», такого бы не случилось. Но нет, до сих пор весь Пайнвилль простирается ниц перед Большим Стервецом с Галерки, и у него нет причин считать, что в его королевстве, выражаясь словами классика, все прогнило. Когда он шел через холл, входил в класс или выходил на школьный двор, все взгляды были устремлены на него, включая и его собственный. У Скотти тяжелый случай стероидного самолюбия, и помоги мне Бог, если я не подкреплю его еще больше.

– Я не собираюсь расставаться с Леном, – ответила я, вспомнив с внезапной признательностью его интеллигентную манеру держаться на фоне всего этого мускулистого «кобелизма». Я не разговаривала с Леном с тех пор, как он привез меня домой, и теперь я действительно хотела это сделать. Я хотела прояснить все, но сначала мне надо было выкинуть отсюда этого тупого мачо. Я встала, распахнула дверь и указала Скотти на выход.

Он встал с моей кровати и пожал плечами:

– Ладно, Джесс, как хочешь. Но ты не можешь отрицать, что нам было хорошо.

О господи. Все, что у нас есть, – это его иллюзия крутости и мое глупое желание прикрыться своим любящим и чувствительным другом. Пока я набирала номер телефона Лена, я проклинала себя за то, что не поговорила с ним раньше.

– Здравствуйте, миссис Леви, – сказала я, стараясь говорить как можно непринужденней.

– О, это ты? – сухой, холодный тон.

– Пожалуйста, могу я поговорить с Леном?

– Если бы я решала за него, я бы сказала: нет! – ответила она, причмокивая губами. – Но Лен взрослый и может сам принимать решения. Я узнаю, хочет ли он говорить с тобой или нет. Хе-хе-хе.

Ее смех был сухой и бесстрастный. Должно быть, она пошутила, я не могла себе представить, что родители могут сказать такое всерьез. Так что я тоже слабо хихикнула.

Прошло минуты две, прежде чем Лен взял трубку. Я никогда не была так рада слышать его голос.

– Лен!

– Джесс, – отозвался он голосом, похожим на замороженный лед на озере.

– Эээ… Я…

– Нам надо поговорить о прошлой ночи, – сказал он ровно.

– Эээ… Вот поэтому я и звоню…

– Давай встретимся в закусочной «У Хельги» в шесть часов.

– Хорошо. Я думала, мы можем…

– «У Хельги» в шесть, – оборвал он меня. – Увидимся.

Я знала, что Лен приедет точно вовремя, так что я приду на десять минут раньше, чтобы подготовиться. Надо было изобрести какие-то извинения: я не помню, что говорила тогда. Помню, что делала – что мы делали или что почти сделали – но не то, что говорила. Ложь во спасение наших отношений, которые я действительно хотела спасти. Правда. Лен – порядочный и честный, а таких трудно найти. Мне повезло, что он у меня есть, и я хотела сохранить его. А что касается Маркуса, я могу объяснить, что не помню ни слова, что действие наркотика непредсказуемо и не имеет ничего общего с реальностью, вот почему люди и принимают их, но я прошу прощения за то, что сделала, и он может быть твердо уверен, что этого больше никогда не повторится, и то, что я говорила по поводу Маркуса, ровным счетом не имеет никакого значения…

Я и помыслить не могла, что на нашей встрече будет присутствовать третий, однако он уже сидел за столиком, когда я вошла.

– Что ты натворила прошлой ночью? – спросил он совершенно искренне.

– О, черт. – Я тяжело осела на диванчик напротив него. – Что тебе рассказал Лен?

– Ничего. Он очень расстроен, но не говорит, почему. Он просто сказал мне, что мы должны поговорить все вместе. Что произошло?

Откуда начать? Что сказать?

– Я думаю, он переживает из-за того, что я прошлой ночью приняла таблетку экстази, – ответила я.

Глаза Маркуса расширились.

– Скорей всего. Лен такой правильный, что не принимает даже тайленол, когда у него болит голова.

– Ага, знаю, – я не могла смотреть на него. Я мяла в руках соломинку, складывала и разворачивала ее.

– И тебе понравилось?

– Ну, ты же пробовал «Е» и знаешь, каково это, – я избегала отвечать прямо.

– На всех он действует по-разному, – сказал он. – Тебе понравилось?

Я пожала плечами.

– Мне не понравилось то, что из-за меня расстроился Лен. – Это была правда.

– Ну хорошо, – отозвался Маркус, вытаскивая соломинку из стакана с содовой. – Но я-то здесь зачем?

– Эээ… Я… Эээ… – Я не могла рассказать Маркусу об этом. Я не могла рассказать ему, как далеко мы с Леном зашли, как мы начали заниматься сексом на заднем сиденье его «Сатурна». Я не могла рассказать ему, что единственной причиной, по которой секса не получилось, была та, что я не могла представить себе, что лишусь девственности с кем-то кроме Маркуса, который является лучшим другом Лена.

Пока все эти мысли проносились в моей голове, Маркус вылил несколько капель из соломинки на бумажку, которую я только что складывала и мяла. Змея выпустила яд. Я вспомнила строчки из «Падения»:

Я дразню и соблазняю

Тебя

Запретным плодом.

Делает ли это

Меня

Змеем?


Прежде чем я смогла ответить себе на этот вопрос, вошел Лен.

– Привет, – сказал Маркус.

– Привет, – сказал Лен.

– Одорогойкакярадавидетьтебя! – сказала я.

Я вскочила, чтобы обнять его. Поначалу он стоял, опустив руки, но потом все же обнял меня в ответ. Он сел рядом со мной, что, по-моему, было хорошим признаком.

Лен громко и долго откашливался.

– Прошлой ночью под воздействием экстази, упоминаемым в связи с его способностью ослаблять бдительность и высвобождать на свет самые ненормальные желания, Джессика сказала то, что привело меня в крайнее изумление…

Лен говорил очень долго. Я не могла отвести взгляд от соломинки-змеи.

– В заключение хотелось бы знать, что было между вами и почему она так сказала. Ты мой лучший друг, – он взглянул на Маркуса. – Ты моя девушка, – повернулся ко мне. – Я надеюсь, что вы оба проявите чудеса благородства и будете честны со мной.

Мы с Маркусом молчали, потому что не знали, закончил Лен или нет. Не закончил.

– Так что вопрос остается открытым, – холодно подытожил он. – Что было между вами?

Теперь все. Мы с Маркусом молчали, потому что у нас просто не было ответа на такой простой вопрос. Мы смотрели друг на друга безнадежно и беспомощно.

Наконец заговорил Маркус:

– Между нами ничего не было.

Лен резко кашлянул. Гхм!

– Тогда о чем она говорила?

Маркус серьезно взглянул на меня:

– Я собираюсь рассказать ему.

– А… – ответила я, не зная, о чем он говорит.

– В прошлую новогоднюю ночь я пытался затащить Джессику в постель.

На миг змея снова превратилась в соломинку.

– Но она отказала мне, – продолжил он. – Это было унизительно.

Лен коснулся моей руки.

– Это правда?

– Эээ… – промямлила я.

– Так что ничего не было, Лен, – сказал Маркус, заметив мое волнение. – Не переживай по поводу того, что тебе наговорила Джесс под кайфом. Наркотики чертовски круто играют с подсознанием, и с реальностью это не имеет ничего общего. Вот почему люди начинают принимать наркоту.

Этот аргумент слился воедино с тем, что звучал у меня в голове, и мне даже показалось, будто это сказала я. Но я такого не говорила.

Лен пристально изучал мое лицо, я с трудом выдерживала его взгляд.

Гхм!

– И что теперь, Флю?

– А что теперь?

– Ты хочешь заняться сексом с моей девушкой?

Маркус вынул из кармана зажигалку и начал щелкать кремнем. Он бросил курить, но ему нужно было занять руки, когда он… что? Нервничал?

– Не пойми неправильно, – начал он, – но я никогда по-настоящему не хотел заниматься сексом с ней.Я просто хотел посмотреть, получится ли у меня.

Щелк. Щелк. Щелк. Словно стреляные гильзы. Щелк. Щелк. Щелк.

– Это было давно, – Маркус бросил короткий взгляд на меня. – Тогда я не знал тебя так, как знаю сейчас.

И я задумалась. Теперь ты знаешь меня, это значит, что спать со мной ты не будешь?

– Я не знал, что мы с тобой подружимся, Лен, и что вы двое так идеально подойдете друг другу. Так что, пожалуйста, поверь: все, что Джессика говорила обо мне, не имеет ничего общего с реальностью и ее чувствами к тебе. Она любит тебя. Правда, Джесс?

Его вопрос застал меня врасплох. Маркус был прав, не так ли? Он был прав насчет меня и Лена. Мы все были правы.

Правы?

Я взглянула на бледное гладкое лицо Лена, в его зеленые глаза, яркие, как осколки стекла бутылки «Хейнекен», тонкие пальцы с мозолями от гитары. Я чокнутая. Если бы Лен встречался с другой девушкой, я бы с ума сошла от ревности и от любви к нему. И писала бы только о нем.

– Правда, – кивнула я, надеясь, что это так.

Лен склонился и легко поцеловал меня. Что было для него так не свойственно – делать подобное на людях. Он всегда был против этого, ибо считал, что по неписаным правилам этикета нельзя позволять гормонам и эмоциям управлять собой на публике. Я же просто не выносила зрелища двух обнимающихся людей, которых я знаю. Так бывает, и я не могу с этим ничего поделать.

Мне нравится думать, будто Лен поцеловал меня перед Маркусом в знак признательности за нашу честность. Но на самом деле он просто пометил территорию – моя. И это сработало, потому что краем глаза я увидела, как Маркус смотрит на нас, и я клянусь, клянусь, что в уголке его правого глаза что-то сверкнуло.

Слезинка?

Слезинка, исчезнувшая через несколько секунд после того, как мы с Леном отстранились друг от друга. Я решила было, что это лишь моя галлюцинация, дурной флэшбек, иллюзия и ничего больше.

Я лгу сама себе. Трагизм ситуации в том, что я считаю, будто бы веду вполне реальную жизнь – особенно с тех пор, как написана в прошлом году опус: «Хайацинт Анастасия Вэллис: еще одна позерка». После этого я раздружилась с Бестолковой Парочкой, бросила кросс, перестала писать в школьную газету, подала документы в желанный университет, зная, что родители против… Но моя «Е»-скапада доказала, что в любви я – просто ничто.

Во время встречи я мысленно желала Лену простить меня. Если бы я открылась и позволила Лену заглянуть мне в душу – как я когда-то сделала с Маркусом, когда ничего не знала о нем, – не было бы нужды лгать о своих чувствах. Я бы действительно чувствовала.

Правда?

Пятнадцатое января

«Самоубийственный четверг» – это термин, которым описывают состояние, наступающее через несколько дней после приема экстази. Для меня он обернулся «самоубийственным январем».

Я смутно помню, что произошло, когда свежий выпуск «Дна Пайнвилля» свалился в наши электронные почтовые «ящики». Впервые Загадочный Аноним извалял Джессику Дарлинг в грязи.

Скотти заверил меня, что никому ничего не говорил.

– Я с Мэндой встречался только потому, что рядом не было тебя, – признался он в один из тех редких моментов, когда Мэнда не сидела на его коленях. – Ты не можешь отрицать того, что было между нами. – Скотти произнес это особым «сексуальным голосом». Тьфу.

Меня несказанно радовало то, что Маркус тоже молчал – хотя бы из уважения к своему лучшему другу. Хотя, когда дело касается Маркуса, я вообще ни в чем не уверена.

Когда я случайно обмолвилась Лену, что не думала, будто кто-нибудь знает так много о той идиотской ситуации, в которую я попала, он… Да что там говорить, вот наш диалог дословно:

– Гм. Моя мама знает.

– ЧТО?!

– Гм. Я рассказал ей об этом.

– ЧТО?! ЗАЧЕМ?!

– Я все рассказываю маме. Гм. Почти.

Затем он прокашлялся и выдвинул теорию о том, как важно уважать старших, особенно тех, кто дал нам возможность жить в этом мире, кто кормит нас, одевает и защищает, так что это вполне нормальная практика в крепкой и хорошей семье, где следует быть честными друг с другом.

– ТАК ТЫ РАССКАЗАЛ ЕЙ, ЧТО Я ЗАКИНУЛАСЬ КОЛЕСАМИ И ПОЧТИ ЧТО ТРАХАЛАСЬ С ТОБОЙ НА ЗАДНЕМ СИДЕНЬЕ МАШИНЫ?! – закричала я.

– Гм. Да.

Неудивительно, почему миссис Леви говорила со мной как с законченной наркоманкой, которая хочет дефлорировать ее ненаглядного правильного сыночка. ПОТОМУ ЧТО Я ТАКАЯ И ЕСТЬ. И ОНА ЭТО ЗНАЕТ. Я же завоевала ее расположение, а большинство родителей моих друзей любили меня. И я просто не могла вынести мысль о том, что мама Лена меня ненавидит, особенно потому, что я встречаюсь с ее сыном.

Как бы грустно это ни было, это не объясняет, как Загадочный Аноним докопался до того, что произошло на вечеринке у Сары. Этим утром все мои поступки были явлены публике в лучшем виде.

КАК ДАЛЕКО ЗАШЛИ НАШИ БОТАНИКИ В СВОИХ ИГРАХ В ДЕФЛОРАЦИЮ, ПРЕЖДЕ ЧЕМ ОН ПОНЯЛ, ЧТО ОНА ПОЛУЧИЛА КАЙФ ОТ БОЛЕЕ ПОПУЛЯРНОГО И КРУТОГО ПАРНЯ?

Я выбрала путь отрицания. В этом я не сомневалась ни на секунду.

– Боже мой! – завопила Сара, размахивая распечаткой послания и тыкая в меня обвиняющим пальцем: – Это все ты!

Я хотела проигнорировать ее вопль, но против воли поинтересовалась:

– Что – я?

– Вот доказательство, что за «Дном Пайнвилля» скрываешься ты!

– Что?

– Боже мой! Ты пишешь все это, точно! Я клянусь, мне надо работать детективом! Клянусь!

– И как же это письмо доказывает, что его написала я? – спросила я, обескураженная ее логикой.

– Потому что ты знаешь, что мы о тебе догадываемся, вот и пишешь про себя!

– Но зачем мне так портить свою репутацию?

– Да ладно тебе!

Мэнда вскочила с места.

– Да ладно тебе – что?

– Никто не верит, что единственная некоронованная королева Девственности сделает что-то нелегальное или аморальное. Мисс Совершенство! Мисс Я-Ничего-Такого-Не-Делаю!

Истеричные крики Мэнды пробудили Рико Суэйва.

– Мисс Пауэр, вы осознаете, где находитесь?

Мэнда и не думала молчать.

– Но если ты думаешь, что я позволю тебе тешить свое эго фальшивыми обвинениями в адрес моего парня, ты глубоко заблуждаешься. – После этого она круто повернулась и вышла, оставив Рико Суэйва и остальных недоумевать, что произошло.

Когда прозвенел звонок, Маркус обернулся и прошептал мне:

– Я тебе говорил.

Говорил. Только я не писала об этом, потому что боялась, что не сумею сосредоточиться на Лене. Но теперь мне надо рассказать об этом.

У меня было такое чувство, что мне надо поблагодарить Маркуса за его достойное поведение в закусочной «У Хельги». Его версия не была полностью правдивой, но и лживой она не была, это точно. Даже если бы меня приковали наручниками к печатной машинке, я все равно не знала бы, какими словами описать то, что между нами было.

Я не хочу вдаваться в философию, но реальность – более субъективная штука, чем люди склонны считать. Люди вроде Лена хотят верить, что на все вопросы есть определенные и четкие ответы, потому что это дает иллюзию упорядоченности в хаотичном и безумном мире. И разве реальность – это не проявление мнения одного человека, которое отличается от мнения другого?

Версия Маркуса той истории была направлена на то, чтобы спасти мои отношения с Леном.

Я впала в паранойю по поводу «Дна Пайнвилля» и больше в школе ни с кем не разговаривала. В этот уикенд я съездила в «Серебряные луга», узнав, что Маркус будет там.

– Так-так-так, – пропела Глэдди, – смотрите-ка, кто к нам пришел!

– Привет, Глэдди, – я оглядела набитую народом комнату отдыха. Пришло время играть в бинго.

– Кого ищешь-то. Джей Ди? – спросила она так невинно, что я готова была поклясться, что она знает ответ наперед.

– Никого, – солгала я. – Я пришла навестить тебя!

Глэдди расхохоталась.

– И что ты дальше будешь делать? Попытаешься продать мне Бруклинский мост?

– М?

– Темная ты личность, – проговорил Мо.

– Почему б тебе просто не признаться, что ты пришла увидеться с Тутти-Флюти?

– Эээ…

– Знаешь, он только что был тут. Но смылся, как только увидел, что ты подъезжаешь к стоянке.

– Правда?

– Он сказал, что уважает твою личную жизнь.

– Правда?

– Да, правда ведь, Мо?

Мо энергично закивал.

– Конечно, правда.

– Где он?

– Ну… – протянула Глэдди, почесав голову или, точнее, берет на ней. Только сейчас я заметила, что он был оранжевого цвета, а штаны на ней были зеленые. Я взглянула на ее ходунки. Пурпурные ленточки. Ничего общего с ее традиционными цветовыми предпочтениями. Я удивилась про себя, как долго это будет продолжаться.

– Он внизу, – ответила она наконец, блеснув фарфоровой улыбкой. – В библиотеке.

– Спасибо.

– О нет, Джей Ди, – сказала она. – Это тебе спасибо. А теперь проваливай!

Я пошла вниз, и, разумеется, Маркус был в библиотеке, читал вслух каким-то старушкам. Он взглянул на меня, когда я вошла в темную, обитую деревянными панелями комнату. Читать он не прекратил, однако вспыхнувшее в камине пламя на какой-то миг ярко осветило его лицо, он был удивлен. Я села в кожаное кресло и стала слушать.

– «И как только смуглый стройный парень приблизился к герцогине, она почувствовала томление в чреслах. Она не могла дождаться, пока на нее обрушится напористая и страстная любовь Стефано…»

Черт! Дешевая порнушка!

– «Они упали в стог сена, сдирая друг с друга одежду и рыча от страсти, словно дикие звери…»

Маркус определенно подогревал стариковские воспоминания. А у меня есть бойфренд, который слишком хорош для таких дел. Господи, да сейчас меня заведет все что угодно, даже надписи на коробке с крекерами.

Когда закончилась глава, он закрыл книгу.

– Продолжение следует, – сказал он с усмешкой. Старушки застонали в знак протеста.

– Извините, леди, – проговорил он, указав на меня. – Мне нужно поговорить с подругой.

Седые, белоснежные и даже голубоватые головы повернулись в мою сторону. Мое явление никого не впечатлило. Когда они шаркали мимо меня к выходу, я услышала, как они обсуждают мои джинсы и неумение ухаживать за собой.

– Разве так уж сложно привести в порядок волосы перед выходом из дома?

– Или воспользоваться румянами?

– Точно. Современные девушки абсолютно не знают, как преподносить себя.

Они были очень похожи на мою мать. Очень.

– Привет, – сказала я. – Хорошо читаешь.

– Я стараюсь вкладываться в любой материал, с каким мне приходится иметь дело, – он сел напротив меня. – Я удивлен, что ты пришла.

– Ну… я просто хотела побла…

– Послушай, ты не должна благодарить меня, – перебил он. – Лен – мой друг, и я хочу видеть вас вместе, счастливыми. Я сказал то, что должен был сказать.

– Я ценю это.

– Не волнуйся, если кто-нибудь узнает о том, что в действительности произошло, наркотики эти и прочее… – туманно сказал он. – Никто в это не поверит. Как никто не поверит Тэрин, если она всем расскажет, что это ты тогда пописала в баночку, а не она.

У меня внезапно свело все тело, и даже трехмесячные занятия йогой не спасли меня от этой судороги.

– Что ты имеешь в виду? Она знает правду? Она просила тебя рассказать ей?

– Не совсем, – ответил он. – Просто…

– Что?

– Однажды она подошла ко мне в школе, и это было первый раз, когда мы с ней заговорили. Она показалась мне такой невинной и беззащитной, и я почувствовал к ней жалость.

– Правильно, – кивнула я.

– Я подумал, что ей нравится выглядеть такой грустной. Может быть, мне стоило извиниться перед ней. Может быть, нужно было все объяснить.

– Но ты этого не сделал?

– Конечно, нет. Я обещал, что никогда не предложу тебе наркотиков, и слово свое сдержал. Кроме того, как я уже говорил, никто не поверит в то, что ты поступила так плооооохо, – последнее слово он протянул с насмешкой.

Надеюсь, что он прав. Разве Маркус когда-либо заблуждался?

Только насчет меня.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю