Текст книги "Аромат апельсинов (ЛП)"

Автор книги: Меган Харт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

– Ах, моя малышка, мне тебя не хватает.

– Мам, – запротестовала я по привычке, а не потому, что её слова для меня ничего не значили.

– Что ты здесь делаешь? – она отпустила меня.

– Привезла тебе платье.

– О, да! Здорово! – просияла мама. – Я быстренько в душ, а потом примерю. Ты уже ужинала? Для нас с папой я делаю простой салат, но в холодильнике что-нибудь найдётся.

– Нет, спасибо, не надо.

Я подошла к холодильнику и вытащила молоко. Но, когда открыла верхний шкафчик, то нигде не смогла обнаружить какао-порошок. Я огляделась, мой взгляд упад на стол. Он тоже оказался новым. Такого же размера и формы, как старый, но совершенно другой. Я поставила молоко обратно и тяжело опустилась на один из новых стульев.

– Ну, как ты думаешь? – мама немного нерешительно вошла в кухню. Платье сидело на ней идеально, лишь в груди чуть широко. Она медленно покрутилась.

– Классно выглядишь.

– Думаешь? – мама поправила декольте, которое было значительно глубже, чем на её повседневных платьях. – Не слишком глубокий вырез?

– Нет. Не думай. С высокой причёской и красивой цепочкой будет смотреться великолепно. Тебе нужны другие туфли, – я показала на её толстые носки, и мы обе рассмеялись.

– Хорошо. Значит с этим улажено, – она разгладила платье на животе и покрутилась перед зеркалом, которое крепилось на двери в подвал. – Тогда не надо покупать платье.

– Куда ты хочешь его надеть? – я думала, она скажет на свадьбу или ещё куда-нибудь.

– О… – мама чуть покусала нижнюю губу, потом подняла на меня блестящие глаза. – Папа пригласил меня на годовщину нашей свадьбы в круиз.

– Что? – у меня отвалилась челюсть.

– Да. И с ужином в каюте капитана. Для этого платье подойдёт просто великолепно.

Я просто не могла поверить.

– Круиз? Ты и папа?

– Да! – просияла она. – На Аляску.

Даже не по Карибам, которые намного ближе.

– Ничего себе! Классно, мама!

– Мы вдвоём… уфф, наверное, с нашего медового месяца никуда одни не ездили.

Она никогда не призналась бы, что знала многих родителей, которые не путешествовали без маленьких детей. Но мои родители даже спустя годы после того, как их друзья начали предпринимать вылазки по выходным, всё ещё оставались дома.

Я почувствовала, как к глазам подступили слёзы, которые мама не должна видеть, и поднялась.

– Вам будет очень весело. Когда вы уезжаете?

– О, первого марта. Поэтому мы теперь и ходим на фитнесс. К Марианне Джервис, помнишь её? Она сказала, что в круизах так много едят, что даже худые набирают по десять фунтов. И я подумала, что нам надо немного похудеть, – мама снова провела рукой по платью.

– Вы проведёте незабываемое время. И ты чудесно выглядишь.

Она оглядела меня.

– Эмм, с тобой всё в порядке?

Какао отсутствует. Новый стол. Моя мама в коктейльном платье моложе и прелестнее, чем я её когда-либо видела. Эти изменения произошли с момента моего отъезда. И я не хотела портить своими страхами её предвкушение радости.

– Ты всегда меня об этом спрашиваешь. И что я говорю в ответ?

– Ты всегда говоришь, что у тебя всё в порядке.

– Итак, у меня всё в порядке.

– Хорошо. Я сейчас только быстренько переоденусь. Посидишь немного? Я могу подогреть тебе ужин.

– Мне надо забрать из подвала кое-какие свои вещи. Если можно.

Мама разглядывала меня с удивлением.

– Конечно, можно, дорогая. Ты здесь у себя дома, и так будет всегда.

Я спустилась в подвал прежде, чем разразиться рыданиями, которые пыталась подавить. Ветхое кресло, которое я здесь оставила, стояло на месте. Рухнула в него и заткнула руками рот, чтобы не издавать ни звука. Я раскачивалась туда-сюда и плакала по причинам, которые до конца не понимала.

«Я хотела быть независимой. Так почему же чувствовала себя одинокой?»

Пришлось взять себя в руки, чтобы окончательно не потерять душевное равновесие. Этот нервный срыв такой детский и чересчур сентиментальный, и эгоистичный. И глупый. Не стоило так себя вести. Но я точно знала, если рассказать маме про приступ, она привяжет меня к стулу, и разрешит уйти только тогда, когда я предъявлю талон на визит к врачу. А, может быть, и нет.

Я хотела её попросить, чтобы она окружила меня заботой и побаловала, но не стала. Я знала, как она поступит в данном случае. Это моё бремя, и я должна нести его, а не она. Мне почти тридцать два года, в это время стоят уже на собственных ногах.

Я оставила здесь не много вещей, но в углу нашлось несколько пластиковых коробок со всевозможным барахлом. Старые ежегодники и фотоальбомы, несколько любимых кукол. Вещи, о которых я думала, что больше никогда не захочу их видеть. Чем больше я распаковывала коробок в новом доме, тем чаще мысли об этих вещах приходили мне на ум. Перед отъездом мне казалось глупым забирать с собой свою старую куклу-подружку Мэнди, которая все годы просидела на полке в моей комнате. Я оставила все эти вещи здесь, потому что хотела иметь дом взрослой женщины. Но без этих частиц моего детства я чувствовала себя нищей.

Я повытаскивала из угла коробки и открыла одну за другой, чтобы удостовериться, они ли это. Не хотелось по ошибке забрать рождественские украшения моей мамы. Все вещи на месте, как я их и упаковала. В третьей и последней коробках нужное лежало сверху…

– Эй, мама? – закричала я из подвала. – Ты положила её в мою коробку?

Мама с прихватками для посуды в руках заглянула в подвал. Когда она успела переодеться в джинсы и футболку?

– Джоржетту? Да, я нашла её под креслом, когда убирала комнату. И спрятала, потому что ты хотела её оставить.

Я держала в ладонях тряпичного медвежонка. Мех местами протёрся, один глаз когда-то потерялся, потом его аккуратно приклеили на место. Дедушка подарил мне медвежонка, когда я после падения на игровой площадке, лежала в больнице. Я очень хорошо помнила, как это было. Я очнулась, а у меня в руках медвежонок. Новая, незнакомая игрушка, которая быстро стала значить для меня нечто большее, чем остальные.

– Не могу поверить, что забыла его здесь, – я прижала к себе медвежонка.

– Ты можешь его сейчас забрать, – ответила мама. – Я проконтролирую.

Обратную дорогу Джоржетта провела на переднем пассажирском сиденье. Когда я вышла из машины, то засунула её в карман пальто. Это старое пальто я забрала у родителей, а новое так и не нашлось. Затем вынула из багажника одну из коробок и с трудом поволокла её по асфальту к дому.

Кто-то оставил у дверей пакет. Ну, да, коричневый бумажный пакет из супермаркета. Я поставила коробку, поискала ключи и аккуратно потрогала ногой пакет. Я забыла поменять лампочку над входной дверью, поэтому содержимое пакета оставалось в тени. Я распахнула дверь, поставила коробку в прихожую, чтобы не накапать снегом на довольно-таки чистый пол, и внесла пакет.

В нём лежало моё пальто.

И не только оно. Все мои шмотки были аккуратно сложены. Бюстгальтер, трусы, носки, футболка. Мои любимые джинсы. Не хватало только туфель. Я поискала записку, но не нашла.

– Чёрт! – вырвалось у меня. – Чёрт, чёрт, чёрт!

Кто-то проявил ко мне сострадание, но кто? Куда я пошла в одиночку в темноте совершенно голой? И что я там делала? Моё тело будто догадывалось, в какие неприятности я влипла. В колледже у меня была подружка, которая, прежде чем куда-то выйти, вставляла тампон. Всегда. Даже не во время менструации. Она не знала, что делать, если тампон отсутствовал. В противоположном случае, даже не вспоминала о нём. Я никогда не проделывала такие фокусы, но, когда задумывалась об иллюзиях, которые мой мозг создавал во время транса, нижняя часть живота сжималась.

Я встряхнула одежду. Она пахла кедровым деревом. Из футболки вывалился маленький клочок бумаги. Он запорхал в холодном воздухе, который врывался через открытую входную дверь, и упал на пол. Я закрыла дверь и нагнулась, чтобы поднять бумажку. Это оказалась квитанция из химчистки. Она выглядела довольно старой и пожелтевшей. На квитанции стояла фамилия.

– Чёрт, чёрт, чёрт! – я закрыла глаза в надежде, что открою их и увижу, это лишь игра моего воображения. Я открыла глаза. – Чёрт!

Фамилия на квитанции… Делласандро. Я застонала и смяла пальцами бумажку, затем решила поступить по-другому. Разгладила её на ладони и спрятала в карман брюк.

Зазвонил мобильник. Джен.

– Привет, дорогая.

– Привет, – сказала она. – Слушай, а ты не против, если я откажусь от нашего ночного кинопросмотра? Я чувствую себя неловко… но у меня настоящее свидание. Ну, не то, чтобы мы не увидимся, – поспешно добавила она.

Я засмеялась.

– Конечно, ничего страшного. С кем ты встречаешься?

– Его зовут Джаред, – ответила подруга. – Представляешь, он служащий похоронного бюро.

– С ума сойти! Ну, по крайней мере, у него есть работа, чего не могу сказать о моём бывшем бойфренде.

Джен захихикала.

– Да. Мы хотим в пятницу куда-нибудь выбраться, но у него странный график работы. Он спросил, ничего, если мы вместо пятницы встретимся в четверг.

– А где ты с ним вообще познакомилась? – я запихала вещи обратно в пакет, но смысл данного факта пока не осознавала. – Ты о нём никогда не рассказывала.

– Я чувствовала себя немного неловко.

– Девочка, когда это ты себя неловко чувствовала? – засмеялась я.

– Я познакомилась с ним на похоронах. Хоронили Хетти, сестру моей бабушки. Она умерла несколько месяцев назад. Джаред помогал организовать похороны.

– И на похоронах твоей двоюродной бабушки он предложил тебе встретиться? Вопиюще, – одновременно разговаривать и тащить коробку очень неудобно. Я поставила её на ящик, а сама отправилась на кухню ставить воду для чая. Джоржетта устроилась на кухонном столе.

– Нет. Не там. Я написала ему по интернету. У похоронного бюро есть свой сайт.

– Что? – я замерла. – Что за глупости?

– Совсем не глупости. Просто звучит странно. Это, скорее, информационный сайт. Хотя действительно комедия, сайт похоронного бюро. Мы начали переписываться, а потом он пригласил меня пообедать.

– Наверное, мне тоже надо проводить больше времени в интернете, – я считала это несерьёзным. Социальные сети пожирают вагон времени даже у тех, у кого его масса. Как у меня, например.

– Ты очень хорошая, Эмм. И весёлая.

– То же самое могу сказать и про тебя. Удачи тебе в четверг, и не переживай. Правда. Я ведь тебе сказала, что фильм так себе.

– Нет, каждый фильм с Джонни хороший, – её голос звучал уже не так убеждённо, как раньше.

«Джерад должно быть очень милый», – подумала я. – «Да и Джен не злюка».

– Ты, правда, не сердишься? Ну, дружба и всё такое?

– О, Боже, конечно, нет! – ответила я. – По крайней мере, хоть одна из нас должна иметь какое-то оживление в жизни.

– Это только ужин, – успокоила Джен, но в её голосе слышалось возбуждение.

– Жду в пятницу подробный отчёт.

– Ты его получишь.

Мы завершили разговор, в этот момент чайник засвистел. Я налила горячую воду через чайное ситечко и вышла, чтобы забрать остальные вещи из машины. На улице мимо меня проехал автомобиль и остановился возле дома Джонни. Я сделала вид, что копаюсь в багажнике, а сама наблюдала, кто приехал.

Джонни. Конечно. И женщина, которую я уже видела с ним в кофейне. Он крепко держал её за локоть, помогая преодолеть скользкий тротуар. Меня замучила ревность, непонятная и бессмысленная ревность. Я захлопнула багажник с таким грохотом, что было слышно на всю улицу. Джонни со спутницей обернулись в мою сторону. Я притворилась, будто полностью занята своей коробкой.

Он не являлся моей собственностью. Моя буйная фантазия не давала мне никаких прав, ревновать Джонни в реальной жизни. Мы ведь не любовники. Боже, мы даже не друзья.

Тем не менее, я изрыгала проклятия, пока волокла домой хлам, распаковывала и расставляла его. Парочку старых, но интересных детских книжек я поставила на полку, детский рисунок в рамке повесила на стену спальни. Потом прервалась и оглядела картинку. Очень даже неплохо, возможно, причина в том, что мама вставила её в рамку. У меня больше таланта, чем я думала.

Свои инициалы я поставила в правом нижнем углу – Э.М.М. Эммелин Мария Мозер. Моё имя, написанное таким образом, всегда вызывало у меня улыбку. Какие же умные мои родители. На картинке изображён дом, перед ним – женщина и мужчина. Женщина была принцессой или невестой, возможно, и тем, и другим. Сложно сказать, какому из этих образов соответствовали розовая юбка, вуаль и цветы в её руке. Она и мужчина держались за руки. Женская улыбка изображалась в виде изогнутой линии от уха до уха. Мужчина выглядел больше принцем, чем женихом. Наверное, потому что на нём чёрное длинное пальто и очень длинный полосатый шарф.

Я пригляделась повнимательнее. Длинное чёрное пальто. Длинный шарф в полоску. Внутри у меня всё перевернулось. Я потянулась к картинке. Стекло пыльное и в пятнах, деревянная рамка по углам облупилась.

Это мой дом. Тот, в котором я сейчас жила. Высокий и узкий, три окна по одну сторону от входной двери, одно – по другую. Спокойно, так мог бы выглядеть любой дом, но он выглядел, как мой.

И потом я увидела «Тардис», машину времени из британского телесериала «Доктор Кто». В первый раз она не бросилась мне в глаза, её скрывали не совсем правильно нарисованные деревья. «Вау!»

– Привет, доктор, – я коснулась фигурки ещё раз. Загадка отгадана. Ребёнком я была большой поклонницей «Доктора Кто». Мне тогда очень хотелось познакомиться с Томом Бейкером, который на все времена остался единственным настоящим «доктором».

– Чудачество, – произнесла я с любовью ко мне восьмилетней, и повесила картинку на место.

Но загадка с моей одеждой, напротив, до сих пор не отгадана, она мучила меня весь день. Мне в голову лезли всякие ужасы, один страшнее другого. Ясно одно, я хотя бы не совершила ничего противозаконного. Или меня на этом не застукали. Я не появилась ни в вечерних новостях, ни в «YouTube». Или того хуже, на эротическом портале «YouPorn».

Немного жаль, тогда бы я смогла узнать, чем занималась.

У меня не оставалось другого выбора, кроме как поговорить о случившемся с Джонни. Он вернул мне одежду и даже не попытался сделать вид, будто ничего не произошло. «Что же всё-таки могло произойти…»

Проклятье!

На сей раз никаких тарелок с печеньем. Не хотелось вторгаться в его частную жизнь и выставлять себя в глупом свете. Поэтому я отправилась в его галерею.

«Оловянный ангел» на Фронт-стрит занимал почти полностью великолепное здание, которое преобразовали в торговый дом. Я вошла и заметила, что в галерее много посетителей. Для вечера четверга это удивительно. Такое предположение возникло потому, что я не обладала никаким пониманием искусства, и совершенно им не интересовалась. Прогуливались парочки, в одной руке бокал вина, в другой – тарелка с кусочками сыра. Тихие комментарии о картинах, которые висели на стенах, и о, расставленных на помостах, скульптурах. На заднем плане играла нежная музыка.

Ну, супер. Я ввалилась с самый центр торжества. Как выяснилось, речь шла не о каком-то особом поводе, а о вернисаже, который проходил здесь каждый четверг. Я услышала разговор какой-то пары, как они были здесь на прошлой неделе и купили подруге подарок на новоселье. Сейчас они, кажется, присматривали подарок на день рождения.

Я никуда не торопилась и спокойно бродила по большим залам. Пол из отшлифованного и покрытого лаком дерева блестел. Не совсем ровные стены выкрашены в спокойный белый цвет, окна прикрывали тончайшие занавески. Световые гирлянды развешаны на горшках с растениями и крест-накрест натянуты под высоким потолком.

– Какой замечательный дом, – обратилась я к пожилой паре, которая выглядела, будто сошла со страниц модного журнала. Я радовалась, что пришла сюда прямо с работы. Туда, по крайней мере, я надевала юбку и лодочки, вместо джинсов и сапог.

– Да, Джонни, действительно, превратил его в сказку, – ответила женщина. – Вы увидите лишь небольшую его часть. Трудно поверить, что нечто подобное можно найти в Гаррисберге. Никто и не подозревал, что здесь столько талантов.

– Акцент сделан на его работах? – я смутно помнила, что Джен мне рассказывала об этом направлении.

– Да. Конечно же, на его собственных работах, с которыми вы, наверняка, знакомы.

Мужчина куда-то ушёл, возможно, чтобы наполнить свою тарелку сыром. Женщина махнула бокалом в мою сторону.

– Конечно.

Честно говоря, изучая жизнь Джонни в интернете, я мало уделяла внимания его художественному творчеству. Я знала его прошлое, но не более того.

– Мы были так счастливы, что в нашем обществе появился художник такого уровня, который поддерживает местных художников, – она сделала глоток и склонилась ко мне. – К тому же он умопомрачительно выглядит, правда?

Я отпрянула с лёгким отвращением.

– Эээ… Да. Вы не знаете, он сегодня здесь?

– Джонни по четвергам всегда здесь. Это его галерея, – дама произнесла данную фразу таким тоном, будто я являлась полной тупицей.

Когда дело касалось Джонни, куда-то терялись остатки моего разума. Но сегодня мне потребуется храбрость. Я поблагодарила даму и продолжала свой путь через зал, пока не увидела его. Он стоял в самой дальней комнате и разговаривал с какой-то парочкой. Вероятно, художники, я пришла к такому выводу на основании их одежды.

Джонни усмехался, даже смеялся. И как великолепно при этом выглядел! Мой живот горел огнём возбуждения, но в то же время, это желанная боль, которую я заслужила. Некоторое время я слонялась по коридору без дела, наблюдая, как он общался с группой, которая собралась вокруг него, и ревновала всё больше и больше. Но в этот раз чувство ревности не имело сексуальной подоплёки. Если Джонни и флиртовал, то делал это так тонко, что в глаза мне не бросалось. Но выглядел он так, будто любил всех людей, которые вокруг него собрались. Мне тоже захотелось присоединиться.

Наконец, он поднял глаза. Увидел меня. Его улыбка не исчезла, и смех не прекратился. Джонни мне не помахал, но и не сделал вид, будто хотел, чтобы я ушла. Скорее, будто ждал меня.

Я коротала время, рассматривая картины в зале, поклонники выражали Джонни своё почтение и уходили один за другим. Наконец-то, мы остались одни. Прежде чем увидеть, я почувствовала его своей спиной. Некоторое время я молча рассматривала картину перед собой, пытаясь набраться мужества для разговора.

Джонни не ждал.

– Вам нравится?

Я скосила на него взгляд, но пока не осмелилась посмотреть в лицо.

– Красиво.

– Красиво? К чёрту, красиво. Искусство не может быть красивым. Искусство должно расшевелить зрителей.

– Простите. Я не разбираюсь в искусстве.

Джонни рассмеялся. Но смех не звучал недружелюбно.

– В чём тут разбираться? Вы считаете, нужен диплом и академическая шапочка выпускника, чтобы разбираться в искусстве? Нет. Ничего этого не нужно. Нужно просто чувствовать его.

– Да, – произнесла я через некоторое время. – Полагаю, я его не особо чувствую.

– Я тоже, – признался Джонни. – Я развесил здесь эти картины, потому что парню нужны деньги, чтобы заплатить за колледж, и некоторым людям нравится такой стиль.

Я рассмеялась и, наконец-то, обернулась к нему.

– Правда?

– Правда.

Мы ещё секунду разглядывали картину.

– Я должна вас поблагодарить, вы вернули мои вещи, – сказала я.

Джонни ничего не ответил. Музыка звучала здесь тише, чем в других помещениях. Я могла слышать гул разговоров в другой части дома, стук каблуков по деревянному полу. Но здесь никого, кроме нас, не было.

– Я же вам уже говорил. На улице холодно. Вам необходимо пальто.

– Джонни…

Его глаза вспыхнули, но у меня язык не повернулся назвать его мистером Делласандро.

– Ничего. Всё в порядке.

– Где вы его взяли? – я приблизилась к нему на два шага и заметила, что он отступил лишь на шаг. Я не хотела, чтобы кто-нибудь нас услышал… и хотелось быть к нему поближе.

– Вы оставили его в моём доме, – сказал Джонни.

Мой желудок болезненно сжался. Я проглотила горькую желчь.

– Вот дерьмо! Что случилось? Что я делала? Я считаю… о, Боже, так неловко. Так…

Я не успела опомниться, как он вцепился мне в локоть и потащил через узкую дверь в крошечный кабинет, где усадил меня на стул, нагнул мне голову к коленям и налил мне стакан воды.

– Дышать, – приказал Джонни. – И, если вас сейчас вырвет, ради Бога, в это ведро.

Этого не должно было со мной произойти, но мир тревожным образом перевернулся. Когда я впадала в транс, казалось, что меня заносит в стороны, а сейчас – будто я сделала много кругов на карусели. Я пила маленькими глотками воду и глубоко дышала.

– Вы белая, как стена. Пейте.

Я пила.

– Прошу меня простить. Но я действительно должна знать.

– Вы не помните? – вместе с возросшим беспокойством усилился и его акцент.

Я покачала головой.

– Нет.

Джонни потёр рукой лицо, затем надавил двумя пальцами на переносицу. Он сидел на углу письменного стола. Я находилась от него так близко, что могла коснуться его колена, но не коснулась.

– Это было… ужасно? – в последнее время я пережила столько взлётов и падений, что заметила слёзы лишь тогда, когда они потекли по моим щекам. – Пожалуйста, Джонни. Пожалуйста, Джонни, скажите, что это не было ужасом.

– Эй, эй, – ответил мужчина. – Не надо плакать.

Его объятия такие горячие и интимные, хотя я знала, что виной тому мой мозг, который создавал иллюзию этой интимности. Но мне всё равно. Я бессовестно пользовалась состраданием Джонни и прижималась щекой к его груди. Биение его сердца успокаивала меня.

Джонни гладил меня рукой по спине и волосам.

– Тсс, ничего страшного не случилось.

Меня переполнила волна облегчения. Я закрыла глаза.

– Мне очень жаль, что так случилось.

Джонни ничего не сказал, лишь крепко держал меня. Его сердцебиение участилось. Пальцем он рисовал узоры на моей спине, и моё сердце заколотилось.

Я сделала глубокий вдох. Моя история не являлась тайной, но я не рассказывала её всем подряд. Даже Джен не знала, что со мной произошло, а она, между тем, являлась моей лучшей подругой. Но Джонни я обязана обо всём рассказать, хоть и не вынесу его сострадания.

– Когда мне было шесть лет, я упала со шведской стенки и так сильно ударилась головой, что неделю провела в коме.

Его рука замерла. Он не отпускал меня, но я почувствовала, как каждая мышца его тела напряглась. Его сердце забилось ещё сильнее, но он ничего не сказал.

– Я страдаю от неясного повреждения мозга, которое, к счастью, не привело ни к каким моторным ограничениям. Но с тех пор у меня постоянно происходят… провалы в памяти. Что-то вроде приступа. Обычно они длятся не более пары секунд, но бывает, что и несколько минут.

– Галлюцинации, – сказал Джонни.

С удивлением я отстранилась, чтобы посмотреть в его лицо.

– Что?

– Во время приступов происходят галлюцинации, – ответил он.

– Да. Я знаю. А откуда знаете вы?

– Я знаю об этом слишком хорошо.

Я ещё немного отстранилась, но он держал меня крепко, и мне не хотелось, чтобы он отпускал меня. Мой живот прижимался к пряжке его ремня, ноги стали ватными.

– Я называю это состояние приступом, хотя с точки зрения медицинской диагностики их можно отнести к слабым или сильным эпилептическим припадкам. Их не было очень долгое время. До позапрошлой недели. Потом они вернулись. Как и в тот вечер в вашем доме.

– Вы потеряли сознание, – сказал Джонни. – Ваше лицо стало совсем безжизненным.

– О, Боже, – произнесла я в отчаянии. – Как неловко. Что ещё произошло? Как случилось, что я без…

– Не думайте об этом, – перебил меня Джонни. Его зеленовато-карие глаза заблестели. – Я же говорил вам, что ничего плохого не произошло. Вы ведь ничего не могли с этим поделать, правда?

Меньше всего мне хотелось, чтобы он смотрел на меня, как на какого-то больного уродца. Ненормальную. Ущербную.

– Нет, но…

– Не беспокойтесь. Всё забыто.

Его хватка не ослабевала, а взгляд буквально обжигал меня. Я думала, что мне знаком этот пристальный взгляд, но видеть его вживую, совсем не то, что смотреть на экране. Мы оба задышали быстрее. Живот к животу, тесные объятия – мне надо встать на цыпочки, чтобы его поцеловать.

Я поцеловала его.

Лишь краткое соприкосновение наших губ. На большее я не осмелилась. Когда наши губы соприкоснулись, он прижал меня ещё крепче, и я от изумления вздохнула. Наши языки встретились, мир вокруг закачался, но я вцепилась в него и лишь по этому не упала.

По крайней мере, я так думала. В следующую секунду я уже стояла в полуметре от него, мои губы ещё влажные от его поцелуя, а сердце колотилось так сильно, что закладывало уши. Пространство не позволяло ему отойти, поэтому он прислонился к столу и удерживал меня на расстоянии вытянутой руки.

Я захныкала, чтобы меня отпустили.

Это был глупый, неприятный звук, который доставил ещё больше унижения. Я зажала рукой рот. И так широко распахнула глаза, будто собиралась сразу увидеть весь мир.

Джонни содрогнулся и отвернулся от меня.

– Уходите. Просто идите домой.

– Но…

– Эмм, – моё имя заставило меня замолчать. – Я сказал, сейчас же уходи. Прошу.

И я ушла. Пара нетвёрдых шагов, и я оказалась у двери, там молча остановилась, а он закрыл за мной дверь. На языке его вкус, ноги плохо слушались. Моё сердце так колотилось, что я боялась упасть в обморок. Несмотря на это, я улыбалась.

Он знал моё имя.

Глава 13

Эйфория продлилась около тридцати секунд. Этого времени хватило, чтобы осознать, я его поцеловала, а он меня оттолкнул. К счастью, никто не видел, как я выходила из его кабинета, и мне не пришлось беспокоиться о том, что у меня на лбу большими буквами было написано: «Отвергли». Я покинула «Оловянного ангела», не посмотрев ни на одно произведение искусства.

В понедельник Джонни не пришёл в кофейню.

Во вторник тоже.

И в среду.

К четвергу я убедилась, что отпугнула его навсегда, но не осмелилась даже заикнуться об этом Джен. Не понятно, почему я ничего не рассказала ей про поцелуй. Из-за боязни ранить её чувства? Я пыталась украсть то, что ей никогда не принадлежало. Или мне не хотелось признаваться, что Джонни меня не хотел? Но Джен чувствовала, что-то не в порядке. Ведь она моя подруга.

– Итак, – произнесла она, кусая сэндвич. К сожалению, обед в кофейне готовили не так вкусно, как пироги и маффины. – Выкладывай. Что случилось?

– Что должно было случиться? – я приподняла верхнюю половинку слегка намокшего круассана и взяла лист салата. – Посмотри. Стыд и срам. На этот сэндвич кладут итальянский цикорий.

– Хм-хм, – Джен уже срезала корочку со своего сэндвича. Она заказала себе бутерброд с арахисовым маслом для взрослых. Однако мы не поняли, почему он исключительно для взрослых.

Я вздохнула.

– Мне надо тебе кое-что рассказать, но я не хочу, чтобы это отразилось на нашей дружбе.

– Дорогая! – вздохнула Джен. – Что, чёрт возьми, произошло?

– Ну…

Она ждала. Я подбирала слова. Но признаться оказалось очень сложно. О некоторых вещах я не могла рассказать даже лучшей подруге.

Джен накрыла ладонью мою руку.

– Что-то действительно плохое? Ты можешь мне рассказать, Эмм. Правда. Ты больна?

Я выдернула руку. Мне хотелось рассказать ей всю правду про повреждённый мозг, приступы, о том, что я голой оказалась возле входной двери своего дома. Но не смогла. Я знала, она поняла бы, по крайней мере, часть эпизодов, но не хотелось взваливать на неё эти проблемы.

– Нет. Не это.

– А что тогда?

– Я кое-что сделала, а теперь не знаю, как ты к этому отнесёшься.

– Ты загрузила моё фото нагишом в социальную сеть?

Я рассмеялась.

– Слава Богу, нет.

– Тогда я уверена, что никаких проблем не будет, что бы ни произошло, – Джен отодвинула мою руку и откусила сэндвич. – Ох. Хрустящее арахисовое масло и экзотический джем по цене порядка пятидесяти обычных сэндвичей с джемом и ореховой пастой. Может это и есть причина, что они называются «Для взрослых»? Лучше бы я взяла с индейкой.

– Я его поцеловала, – призналась я.

Прежде чем что-то сказать, подруга сглотнула и сделала глоток молока.

– Кого?

Полагаю, что моего выражения лица оказалось достаточно для ответа, потому что у неё глаза полезли на лоб.

– Да, – предупреждая вопрос, добавила я. – Я была такой глупой.

– Как? Где? Что случилось? О, Боже, как это было? – на её взволнованный визг в нашу сторону обернулись несколько голов.

Жестом я велела подруге успокоиться и тихим голосом поведала всю историю. Не коснулась лишь моих галлюцинаций, которые происходили в тёмные фазы приступов. Джен слушала меня, не перебивая. И время от времени недоверчиво качала головой. Закончив рассказ, я откусила её сэндвич.

– О, господи! – произнесла, наконец, Джен. – Ну, и дела.

– Знаю, – несчастным голосом подтвердила я. – И сэндвич этот не вкусный.

Она рассмеялась.

– Знаешь, есть тысячи других ресторанов, где мы могли бы встретиться в обед.

– Да. Думаю, я хочу приходить сюда, так как… Ну, сама знаешь.

– Я знаю, – девушка слизнула с пальца каплю джема. – Не могу тебя в этом упрекнуть. Имею в виду, я знала, что тебя это тяжело ранит, но не знала, что настолько серьёзно.

– Это не серьёзно, – ответила я.

– Ты уверена?

– Он меня оттолкнул, уже забыла? Мужчины не отталкивают женщин, на которых у них стоит.

– Иногда бывает. Может, есть причина, о которой ты не знаешь. Может, у него есть подруга.

Я фыркнула.

– Ещё хуже. Лучше уж он бы меня просто не переваривал.

– Ты так думаешь? – Джен, кажется, я не убедила.

– Да. Он мною не увлёкся, это факт. Но я могу продолжить. А, если он не может быть со мной из-за женщины, хотя и хочет…

– Понятно, что ты имеешь в виду. Это, действительно, глупо.

Я засмеялась. После откровения мне стало немного лучше.

– И нереально. Он оттолкнул меня, будто я его укушу. Очень неприятно.

– Действительно, – согласилась Джен.

Полминуты мы смотрели друг к другу в глаза, потом разразились громким смехом. Вот и хорошо. Смех помог мне гораздо больше, чем слова сочувствия или заверения, что всё наладится.

– Ты не сердишься? – я окончательно обрела дар речи.

– Нет, с какой стати? – Джен выглядела сбитой с толку.

– Потому что… потому что речь идёт о Джонни.

Девушка рассмеялась.

– Так или иначе, он бросил бы меня ради тебя.

– Ты ведь ему сначала нравилась.

– Мы же не в шестом классе, дорогая, – Джен посерьёзнела. – Фигурально, ты влепила мне пощёчину. Но я всё равно скажу, хоть ты мне и не веришь, я думаю, ты ему нравишься.

– Никоим образом.

Она кивнула.

– О, да. Я так думаю. На прошлой неделе я была здесь разок без тебя. Он пришёл и огляделся. Окинул меня взглядом, посмотрел мне прямо в лицо, и заметил рядом со мной пустой стул. Понимаешь, что я имею в виду?

– Да, ладно, прекрати! Почему ты мне об этом не рассказала? – мне сразу стало так неловко за мой обличительный тон, но я перестала чувствовать себя виноватой, хоть и хотела отбить её увлечение.

– Пока ты мне ничего не рассказывала, я ни о чём таком и не думала. В этом есть какой-то смысл.