Текст книги "Аромат апельсинов (ЛП)"
Автор книги: Меган Харт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)
Затем вхожу в свою гостиную.
Глава 15
По крайней мере, на сей раз не голая.
Разумеется, я тяжело дышала. Меня донимал желудок. Голова болела так сильно, что я вскрикнула, спотыкаясь, побрела к дивану, легла и обхватила рукой подушку. К счастью, земной шар не вращался, но мне понадобилось пару минут, чтобы успокоиться.
Я медленно села.
– Какого чёрта…
Это прозвучало жалко. И чувствовала я себя так же. Физически не очень плохо. Повреждения в моём мозге никогда не причиняли боль телесную. Это был не мой желудок, не моя голова. Приступы становились всё тяжелее, это, вероятно, означало, что в моём мозгу что-то разрушилось окончательно.
Хотя я в любой момент могла впасть в забытье… мне не хотелось, чтобы приступы прекращались.
Я желала находиться в таком месте, где рядом со мной будет кто-то, типа Джонни Делласандро, где не надо беспокоиться о презервативах и беременности или о бритых ногах. Или оплачивать счета и заниматься спортом. Но больше всего я наслаждалась бы в том месте, где Джонни касался губами и руками каждого сантиметра моего тела, где в меня входил его великолепный член, где я его могла взять в руки и целовать, где знала, что мужчина желает меня также сильно, как я его.
Однако в данный момент я больше всего хотела попасть под горячий душ. Простояв длительное время под шуршащей водяной струёй, я почувствовала себя немного лучше. Расчесала волосы, намазала кремом лицо. Натянула полинявшую тонкую футболку, которая доходила мне до середины бёдер и облегала все изгибы моего тела, которое щедро демонстрировало мне зеркало. Я разглядывала своё отражение, повернулась боком, провела руками по груди, животу, бёдрам. К своему телу я относилась лояльно, в отличие от многих моих подруг. Эту ненависть им навязывали сериалы и журналы.
– Надо больше заниматься спортом, – посоветовала я сама себе и втянула живот и щеки, создавая иллюзию стройности. Но я знала, что спортом заниматься не буду. Несмотря на съеденные в кофейне лишние маффины и дополнительные ложки сахара в кофе… Сахару и кофеину удавалось то, с чем таблетки справлялись с трудом.
Вода с мокрых волос холодной струйкой потекла по спине. Меня начало знобить. Я натянула толстовку с логотипом Lebanon Valley College, ручной работы носки из толстой, разноцветной пряжи и отправилась на кухню, чтобы сварить себе пару чашек горячего шоколада. Хорошо бы полежать с книжкой в кровати или посмотреть кино на ноутбуке. Спокойный вечер дома.
В дверь позвонили. Сначала я не поверила своим ушам. Скорее всего, это у кого-то из соседей, хотя раньше я наши звонки никогда не путала. В дверь опять позвонили, потом ещё и постучали.
Я схватилась за мобильник, готовая в случае необходимости вызвать полицию.
Однозначно, я насмотрелась фильмов ужасов.
В моей двери отсутствовал глазок, но над ней находилось, действующее на нервы, бесполезное стрельчатое окно. От него нет никакой пользы, и я твёрдо решила, как можно быстрее его заменить. Пока же я стояла с мокрыми волосами и без брюк в прихожей, ночное небо давило на стекло, а в дверь настойчиво ломился неизвестный.
С мобильником в руках я сняла цепочку и фиксатор. И приоткрыла дверь. Затем распахнула её.
– Привет, – Джонни выглядел довольно смущённым и одновременно сногсшибательным в своём длинном чёрном пальто и шарфе, который вызывал у меня желание к нему прижаться.
Я обрела дар речи быстрее, чем ожидала.
– Привет.
Мы смотрели друг на друга, никто не шевелился.
– Можно войти? Здесь чертовски холодно.
– Я…эээ… Да, конечно, – я отошла в сторону, чтобы его пропустить. Он принёс с собой запах, заледеневших на воздухе, хлопьев снега.
Я закрыла за ним дверь.
Джонни повернулся ко мне.
– Я знаю, что уже поздно.
– О, ещё совсем не поздно. Просто рано темнеет. Правда, никаких проблем, – с великим трудом пришлось захлопнуть рот.
Почему в присутствии настоящего, сегодняшнего Джонни я не могу вести себя так, как с его мнимой копией в прошлом? Где женщина-вамп, где сирена, которые знали, как флиртовать и могли держать ситуацию под контролем? В реальном мире я просто стояла, таращила на него глаза, и мысленно проклинала себя.
– Ну, что поделать.
– Ты не против, если я сниму пальто?
– О, нет. Совсем не против. Я его быстренько повешу, – с момента инцидента в кабинете формальное «вы» между нами отпало.
Я взяла у Джонни пальто, но не знала, куда его деть. Мы встретились взглядами, и между нами воцарилось неприятное, хрупкое молчание. Наконец, я повесила пальто на резную стойку перил.
– Если хочешь, пойдём на кухню. Я там… – засвистел чайник, – делала горячий шоколад.
«Это напиток для девчонок», – подумала я. И попыталась распознать, что думал Джонни, но в его лице не отражалось ничего, кроме красоты, которая не померкла даже за годы. Может, предложить ему что-нибудь для взрослых? Ликёр или коктейль, который можно смешать как бы случайно. Для него, как ни странно, у меня имелись все ингредиенты и утварь.
– О, звучит здорово. Спасибо!
Джонни не шевелился и ждал, пропуская меня вперёд. По дороге на кухню я задалась вопросом, не слишком ли короткая моя футболка, и не выглядывают ли из-под неё ягодицы. И если это так, будет ли он на неё смотреть.
– Чувствуй себя, как дома, – я указала ему на барный стул, который стоял в центре кухни рядом со столом-островком, который мне так нравился. – Хочешь тоже горячего шоколада? Или чего-нибудь другого? У меня есть сок и… пиво.
– Нет. Горячий шоколад звучит великолепно. Это как раз то, что нужно для сегодняшнего вечера.
– Да. Температура ещё упала? – я взяла с полки молочный порошок и какао. Сахар. Ваниль. Зефир. Шоколадную посыпку.
Почему бы ему не улыбнуться, улыбка сгладила бы неловкость ситуации.
– Я называю этот напиток изысканным какао для лентяев. Хотя оно очень вкусное, увидишь…
Словесный понос. Я прикусила язык на полуслове и попыталась исправить ситуацию.
– Оно готовится быстрее, чем кипятится молоко, – сказала я. – Кроме того, я ненавижу пенку на молоке. С молочным порошком какао такое же сливочное на вкус, как с молоком, но нет этих гадких кусочков.
– А остальное для чего?
– Это, – ответила я с усмешкой, – исключительно для удовольствия.
На лице Джонни медленно расползалась улыбка, будто он забыл, как это делается.
– Звучит здорово.
Я достала ему большую чашку с изображением черепа, себе взяла любимую кружку. Она тоже большая, на ней красуется изображение Тардиса. Я размешала какао в стеклянном мерном стакане, используя для этого даже специальный венчик для сбивания.
Джонни молча смотрел. Я сделала вид, что не заметила.
Затем вылила дымящийся шоколад в чашки, подвинула к Джонни шоколадную посыпку и зефир.
– Вот. Для улучшения вкуса.
– Думаю, он хорош и такой.
– Правда? – я плюхнула три кусочка зефира себе в кружку. В горячей жидкости они быстро расплавились и превратились в сахарные белые облачка, которые я посыпала горсткой шоколадной крошки. – Так вкуснее.
Джонни взял штучку зефира и опустил в свою кружку, сверху добавил несколько шоколадных крошек.
– Очень вкусно, – я пила маленькими глоточками своё какао и наблюдала за Джонни сквозь пелену пара. – Тебе понравится, поверь.
Мужчина поднёс кружку к губам, отхлебнул, затем кивнул.
– Да, действительно вкусно.
Слава Богу, что между нами находился стол-островок. Я прислонилась бедром к ножке стола и маленькими глотками пила свой шоколад. Мы оба делали вид, что следует соблюдать осторожность, когда пьёшь горячую жидкость, и тут уж не до разговоров. Я иногда даже дула на шоколад, чтобы не обжечь язык, хотя обычно торопилась и не обращала внимания, что горячо.
– Итак, – произнёс Джонни после нескольких минут неприятного молчания, которое мы прерывали, чтобы подуть и отхлебнуть.
Я ждала. Продолжения не последовало. Мужчина отставил в сторону свою кружку и облокотился руками о столешницу. Он смотрел на меня иначе, чем в моих фантазиях. Во время приступов Джонни смотрел на меня, как на нечто особенное, которое непонятно как попало ему в руки. Здесь же Джонни смотрел на меня так, будто не знал, что ему от меня нужно.
– Да? – я вела себя тихо и сдержанно, но во мне бушевал ураган.
– Я хотел с тобой поговорить.
Мне не оставалось ничего другого, как рассмеяться. Сперва тихо, лишь хихикая, потом всё громче, потом пришлось уже прикрыть рот рукой, чтобы не хохотать в голос. Я сумела лишь выдавить из себя:
– Конечно!
Я видела его улыбку на многих фотографиях, в фильмах и в те волшебные моменты, когда блуждала в потёмках. Сейчас я тоже видела её, но несколько иную. Джонни воздерживался от проявления чувств.
– Да. Действительно.
Мой смех постепенно затих, мышцы живота немного болели, но в хорошем смысле. В уголках глаз я вытерла слезы, которые набежали от смеха.
– Тогда говори.
– Думаю, нам надо поговорить о том, что произошло в галерее.
Его предложение меня несколько разочаровало, но не сильно.
– Хм, хм…
– И чтобы ты знала… почему бы это не сработало.
Эту фразу я много раз слышала раньше и произносила сама, но от него её не ожидала. Я отставила чашку и облизала губы. Не стоит находиться в присутствии Джонни, вымазанной в шоколаде.
– Что конкретно бы не сработало?
Его руки всё ещё лежали на столешнице, но пальцы подрагивали.
– Ну… с нами.
– Ага, – флирт не мой конёк, но изображать полное отсутствие интереса получалось ещё хуже. – Почему нет?
Джонни заморгал, его улыбка стала чуть шире.
– Эмм.
У меня перехватило дыхание, когда он произнёс моё имя. Хотелось закрыть глаза и парить под эти звуки. Но я этого не сделала, а продолжала смотреть на Джонни и не уклонялась от его взгляда.
– Джонни, – мне не удалось скрыть тоску в голосе, и, честно говоря, этого и не хотелось.
Мужчина застонал, тихо, но отчётливо.
Неожиданно по моему телу поползли мурашки. Спустя мгновение соски затвердели. Клитор зудел. На моё счастье, чашка стояла в стороне, сейчас я могла бы её опрокинуть. Чтобы удержаться на ногах, пришлось обеими руками вцепиться в столешницу. Необыкновенно яркое чувство. И очень сильное.
– Мне надо идти, – произнёс Джонни.
Спустя мгновение, я поняла значение этих слов.
Он поднялся. Я обошла вокруг стола и встала перед ним.
– Подожди.
Он рухнул на стул, будто его опрокинули, хотя я к нему даже не прикоснулась. «Ещё нет…»
– Эмм.
– Проклятье, я обожаю, как ты произносишь моё имя, – выпалила я, не задумываясь.
Снова раздался стон, хриплый, полный желания. Когда Джонни сглотнул, его кадык дёрнулся.
Нас разделяли четыре, максимум пять шагов. Я сделала три из них. Мои ноги скользили по вощёному полу, подол футболки задрался выше, чем допускали приличия. Мне очень хотелось почувствовать его запах. Наплевать, какое впечатление произведёт это внезапное посягательство.
– Эмм, – снова произнёс он. На сей раз моё имя не звучало, как предупреждение или протест.
«Оно звучало, как приглашение».
Я подошла ближе. Он передвинулся. Джонни сидел на довольно высоком табурете, и его колени, когда я протискивалась между ними, прижимались к моим бёдрам. С полузакрытыми глазами я склонилась вперёд и глубоко вздохнула. Джонни не шевелился, не приближался, сидел, будто аршин проглотил.
Я открыла глаза. Его лицо так близко, что можно увидеть пятнышки на его радужке. Сосчитать его ресницы.
Но я его не поцеловала.
Он сам поцеловал меня.
Жаждущие, открытые рты, скользящие языки, зубы, которые упирались друг в друга. Какое наслаждение! Рука Джонни обвила мою шею, пальцы зарылись в моих волосах. Я задыхалась от его поцелуя и от своего желания. Какой же у него вкусный рот! Так и хотелось его съесть.
Когда я села Джонни на колени, табурет опасно закачался. Но мужчина обнял меня за талию, ухватил за ягодицы и упёрся ногой в пол, чтобы мы не опрокинулись назад. Моя футболка задралась. Пряжка его ремня холодным металлом упиралась мне в живот, джинсы казались на редкость жёсткими. Когда его рука коснулась моего голого тела, Джонни громко застонал и быстро прервал поцелуй, чтобы прошептать моё имя.
Я взяла его лицо в руки и прекратила поцелуй, чтобы посмотреть ему в глаза. Наши губы располагались так близко друг от друга, что касались при каждом слове, которое я произносила.
– Что не получится?
Его другая рука блуждала по моей попе и сжимала её. Я обхватила бёдра Джонни своими бёдрами и провела большим пальцем по его нижней губе.
Он взял его в рот, осторожно пососал, потом слегка прикусил.
– Ничего. Всё. Я не могу думать, когда ты сидишь у меня на коленях.
– Могу сесть тебе на лицо. С превеликим удовольствием, – невинно предложила я.
В ответ Джонни что-то промямлил, но что конкретно, ругательство или молитву, я не поняла.
И снова целовал меня. Долго и страстно. Я начала сползать с его колен, но мужчина удержал и меня, и табурет от падения.
Всё это происходило сумбурно и весело, но мне пришлось с него слезть. Я совсем не хотела оказаться лежащей под ним на полу. Поцелуй продолжился даже тогда, когда мои ступни уже касались пола. Я вытянула руку и нежно провела ладонью по выпуклости на его джинсах. До сего момента я всегда была человеком высоких моральных устоев. Но с ним… Здесь… и сейчас.
Джонни накрыл своей ладонью мою руку. Поцелуй прервался
– О, Боже!
Мне понадобилось время для восстановления дыхания. Рука так и лежала у него между ног. Я смотрела Джонни в глаза. Его зрачки расширились от возбуждения. Этого он не мог симулировать. Я слизнула его вкус с моих губ и вспомнила, как он входил в мой рот. По моему телу побежала дрожь, земной шар накренился, но не так, как во время приступа. У меня просто закружилась голова.
– Я очень тебя хочу, – мой голос такой беспомощный, но всё, что происходило до сих пор, для меня ничего не значило. Меня не волновало ни приличие, ни достоинство, ни гордость.
Я убрала ладонь с его лона, ухватилась за руку и положила её себе между ног на горячий, влажный лобок. Провела его пальцем по твёрдому и набухшему клитору, потом дальше. Направила его палец глубже во влагалище и содрогнулась. Всё это время я смотрела ему в глаза.
– Вот видишь? – спросила я.
Рука Джонни зашевелилась, его пальцы проделали во мне извилистый путь. Он продвинул их ещё глубже и наткнулся на потайное место, о котором я уже читала, но никогда не чувствовала. Каждый нерв моего тела пробудился к жизни. Другой рукой я ухватилась за его плечо, погрузила пальцы в его кожу, чтобы не упасть. Большим пальцем Джонни водил вокруг клитора. Какое наслаждение, я и не ожидала такого. Именно так происходило в моих фантазиях.
Джонни зашевелился на табурете, но я твёрдо стояло на ногах. Мужчина ласкал пальцами моё влагалище, целовал меня, другая его рука лежала на моём бедре, чтобы я не дёргалась. Я наклонилась вперёд. Чтобы усилить нажим на его губы и руку, мне пришлось наклонить голову. К моему огорчению, при такой позе член Джонни исчез из поля зрения. Мне оставалось лишь двигаться на волне желания, которая поднимала меня к вершине.
Я стала такой влажной, что пальцы Джонни без труда могли скользить во мне туда-сюда. Они двигались очень медленно, большой палец нажимал на волшебную точку. Мои бёдра синхронно двигались. Мы целовались до тех пор, пока у Джонни не перехватило дыхание, и он не застонал. Держать глаза открытыми я уже не могла. От наслаждения веки налились свинцовой тяжестью. Говорить я тоже не могла. Могла лишь отдаваться ему.
И он доставлял мне удовольствие. Его рот, его пальцы. Его голос, который снова и снова шептал моё имя, когда он на мгновение отлипал от моих губ, чтобы оставить горячую цепочку поцелуев на моей шее, дразнил меня лёгким покусыванием.
Оргазм налетел на меня, как товарный поезд. Сильно, быстро и беспощадно. Я боялась рухнуть под его напором, но Джонни удерживал меня в вертикальном положении. Когда я достигла пика, то открыла глаза и посмотрела на Джонни. Он не улыбался. Его взгляд был мрачным и распалённым, щёки горели, приоткрытые губы влажны от нашего поцелуя.
Когда эмоции померкли, я заметила, что вцепилась пальцами в его плечо. Я ослабила хватку. Отголоски оргазма сотрясали моё тело, когда мужчина вытаскивал пальцы из влагалища, и я поздно заметила, что стояла на цыпочках. С трясущимися коленями я встала на полную ступню.
– Ооо, – мне удалось произнести только это.
Я подняла голову, чтобы поцеловать его ещё раз, но Джонни слегка отвернулся. Будь я настойчивей в своём намерении, мои губы коснулись бы его щеки. Но я не настаивала. На сей раз у меня хватила ума вовремя остановиться.
– Прости, – сказал Джонни и осторожно отодвинулся от меня. – Я не могу.
Затем он встал и просто ушёл.
Глава 16
– Наверное, мне нужен новый чемодан, – продолжила мама наш разговор, на котором я уже двадцать минут не могла сконцентрироваться.
Но ничего страшного. Пока мы прогуливались по торговому центру, она с радостью рассказывала о предстоящем круизе. Когда мама прерывалась, будто ожидала моего ответа, я глубокомысленно хмыкала. Разумеется, я знала, что лапшу на уши ей не повесишь. Она лишь дожидалась подходящего момента для допроса, делая при этом вид, что пришла сюда за порцией замороженного йогурта.
– Итак, – произнесла она, втыкая ложку в горку из ванили и ягод. – Что случилось?
Я взяла себе чашку шоколада с карамелью, но до сего момента не сделала ни глотка.
– А?
– Эммелин, – одернула меня мама. – Я знаю, что что-то случилось. Расскажи мне.
Я открыла рот, чтобы рассказать. Про приступы, про ситуацию с Джонни, естественно, в весьма сглаженной версии. Хотелось рассказать ей обо всём, но потом мой взгляд остановился на пакетах у её ног, и я прикусила язык.
Мама с папой собирались в круиз. Впервые в их браке они организовывали отпуск без меня. Я слишком хорошо знала свою маму и опасалась, что одно лишнее слово, и она откажется от поездки. Поэтому ничего не рассказала.
За исключением:
– Да, немного с парнем поцапалась, мам.
Она просияла.
– Правда?
Я вынужденно рассмеялась, хотя на сердце скреблись кошки.
– Пожалуйста, может, ты будешь поменьше радоваться?
– Поцапалась с парнем, означает, что у тебя кто-то есть, – мама с удовольствием облизала свою ложку.
– Ты говоришь так, будто у меня никогда не было друга.
– По крайней мере, с тех пор, как ты переехала, ты ни о ком не упоминала.
Я размешивала в чашке замороженный йогурт, превращая его в суп. Есть не хотелось, но пришлось взяться за ложку. Не стоило тревожить маму отсутствием аппетита. Я пожала плечами.
– Итак, расскажи мне о нём.
– Ну, во-первых, он не мальчик.
Мама на мгновение лишилась дара речи, а когда заговорила, легкомыслие в её голосе звучало вымученным.
– Это… это девушка?
Я от души рассмеялась.
– Нет, что ты.
– Ох. Хорошо. Слушай, ты помнишь Джину Вентцель? Думаю, она постарше тебя на пару лет. Её мать работает в магазине Вайца.
Я знала, если ждать длительное время, история обрела бы смысл.
– Я её знаю. Это девушка из группы поддержки.
– И лесбиянка.
Я опять рассмеялась.
– Ох, мама.
– Это точно. Её мама сама мне сказала. Она сказала, Джина живёт с женщиной, с которой в своё время познакомилась в Арканзасе.
– Потому что в Арканзасе полно лесбиянок? – спросила я после короткой паузы, во время которой тщетно пыталась сложить куски головоломки.
– Без понятия, – ответила мама. – Я только повторила, что её мама мне рассказала. Они подумывают вместе усыновить ребёнка.
– О, я рада за них, – Джина меня раздражала. Моя память услужливо подсунула довольно распутную блондинку, которая как-то раз мерзко прокомментировала мою одежду. Кроме того, мы относились к разным компаниям.
– О, да, это было бы прекрасно для обеих, – кивнула мама и облизала ложку. – Тебе тоже не помешало бы.
– Чтобы я стала лесбиянкой?
Мама ткнула ложкой в мою сторону.
– Я имею в виду, что мы с папой любили бы тебя, даже если бы ты была лесбиянкой. То есть, только представь себе, как должны чувствовать себя родители таких девушек из радио.
Невозможность следовать нелогичным умозаключениям моей мамы навеяла на меня грусть.
– Кто это, девушка из радио?
– Ну, это из песни «Я поцеловала девушку» (прим. пер.: «I Kissed a Girl» (рус. Я поцеловала девушку) – песня Кэти Перри). Представь себе, что думали их родители.
– Я уверена, они гордились ими, мама.
– Ну, папа и я в любом случае гордимся тобой, Эммелин. Без разницы лесбиянка ты или нет, – в глазах мамы блестели слёзы, но она улыбалась. – Ты хорошо развилась. Я имею в виду, я всегда надеялась, но никогда не думала… мы никогда не были уверены…
– Я не лесбиянка, – у меня начинался эмоциональный упадок сил. От предменструального синдрома я готова была разрыдаться. Не хотелось рухнуть здесь, в торговом центре. Не говоря уже о том, чтобы поощрять в этом маму.
– Итак, ты поцапалась с парнем. Но он не мальчик. Значит, с мужчиной, – голосом педанта объявила мама.
– Ах, да. Он взрослый мужчина. Не мальчик. Совсем не мальчик, – я наморщила лоб, когда вспомнила, как Джонни называл меня девочкой.
– Думаю, всё в порядке. Тебе уже за тридцать. Самое время встречаться с мужчинами, сказала бы я, – заулыбалась мама. – И, как он?
– У нас не складывается. Я имею в виду, он мне очень нравится… – я вздохнула и откашлялась, чтобы избавиться от чувств, которые меня переполняли. – Я ему не нравлюсь.
– Значит, он – идиот.
– Фу, мама. Спасибо. Но думаю, ты слишком пристрастна.
Она улыбалась, выскабливая содержимое своей кружки.
– Мне всё равно. Я твоя мать. Мне позволено говорить, что какой-то парень, прости, мужчина – идиот, если ты ему не нравишься. Как его зовут?
– Джонни.
Она фыркнула.
– Это имя не для мужчины.
– Оно… полагаю, с давних времён к нему прицепилось, и все знают его под этим именем. Не думаю, что его зовут Джоном. Он просто… Джонни. Ему идёт это имя.
– Ты уверена, что не нравишься ему?
Я думала о том, как он просто ушёл и оставил меня голой в пахнущей сексом кухне.
– Да, уверена.
– Он идиот. Забудь о нём.
– Не уверена, что смогу, мама. Он неповторимый.
– Ни один мужчина не является неповторимым, – ответила она с хмурым взглядом.
Я вздохнула.
– Он такой.
– Ох, Эмм, дорогая, я ненавижу, когда ты так говоришь. Почему ты принимаешь всё так близко к сердцу?
Моё горло болезненно сжалось.
– Боже, мама, где твоё сочувствие?
– Я тебе уже сказала, что он идиот.
– Сказала, этого достаточно.
– Но тебе он нравится. Это видно.
– Он… другой. Невероятно талантливый. Много поездил, много всего пережил и испытал. Рядом с ним, мама, я чувствую себя последней невежей. Ну… как девочка.
– Ты и есть девочка, – заметила она.
– Я – женщина, – возразила я.
Мама смотрела на меня с нежностью в глазах.
– Я это знаю, милая. Неповторимых парней или мужчин не бывает, ты это почувствуешь.
«Я люблю маму!»
– Я знаю, но не могу по-другому. Он просто… Как глупо! Он глупый! Глупый Джонни Делласандро!
Мама хихикнула, но быстро замолкла.
– Почему-то это имя кажется мне знакомым.
– Он художник, – я знала, что это ей ничего не скажет. – У него галерея в Гаррисберге. Она называется «Оловянный ангел».
– Нет, не поэтому, – мама вытащила пакет бумажных платочков и начала вытирать пальцы.
– Он был… актёром, – нерешительно продолжила я.
У неё глаза на лоб полезли.
– Кто-то знаменитый? Как Том Круз?
– Не такой знаменитый, но достаточно, – я вспомнила о статьях, сайтах и фанатах. – Кроме того, это было давно.
– Как давно? – она недоверчиво смотрела на меня.
– Эээ… в семидесятых.
Мама откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди.
– Полагаю, он не был ребёнком-актёром?
– Нет.
– Ох, Эммелин, – наморщила она лоб. – А это случайно не тот мужчина из ночных фильмов по кабельному телевиденью? Тот, кто своё… ну, сама знаешь что, показывает?
– Ах…
– Эммелин Мэри Мозер, – растерянно воскликнула мама.
Не важно, сколько тебе лет, но, когда слышишь своё полное имя, значит, тебя ждут неприятности.
– Не верю.
Мама подвинулась на стуле поближе и понизила голос, будто говорила о чём-то непристойном.
– Он должен быть ровесником твоего отца. Это, по меньшей мере!
– Это не так! – возразила я. – Папе пятьдесят девять, а Джонни только пятьдесят семь.
– Боже мой! – мама прижала руки к груди. – К счастью, он не любит тебя. Он не должен тебя любить. Если бы он это сделал, то был бы больше, чем идиотом. Он был бы… педофилом.
– Мама!
– Он слишком старый для тебя, Эммелин.
– Мама, – произнесла я, как можно спокойнее. – Мне уже почти тридцать один. Мой возраст вряд ли сделает его педофилом.
– Тем не менее, он для тебя старый, – упрямо настаивала мама.
Я наморщила лоб.
– Если бы я встречалась с женщиной, ты бы не находила в этом ничего ужасного, но со старым мужчиной – это плохо?
На мгновение она растерялась. Её взгляд помрачнел. По крайней мере, она ругалась со мной, а не душила своей заботой.
– Я ему не нравлюсь, – повторила я уже, наверное, в тысячный раз.
А затем подумала, как же сильно он меня не любил, когда ласкал пальцами и доводил до оргазма.
Чтобы не покраснеть, я уставилась на свой растаявший йогурт. Некоторыми вещами мне не хотелось делиться с мамой. Никогда. Несмотря на сильную любовь и взаимопонимание. Я заставила себя съесть ложку невкусного, раскисшего йогурта.
– Тебе он действительно нравится? – мама знала меня слишком хорошо. Порой это сильно раздражало.
– Ну, да. Да. Я тебе уже говорила…
– Он какой-то особенный. Я знаю. Но не все ли она поначалу такие?
Я подняла на неё глаза.
– А разве они такими не остаются?
Мама заулыбалась, её лицо приняло мечтательное выражение.
– Некоторые остаются. Я, например, твоего отца до сих пор нахожу очень сексуальным.
Я наморщила нос.
– Эй, послушай, я не твоя лучшая подруга. Ты сейчас говоришь о моём отце.
Мама засмеялась.
– Ты спросила.
Я радовалась, что их брак оказался счастливым. Он делал меня счастливой дочерью, чьи родители любили друг друга. Как хорошо, что это так!
– Пошли. Раз шоколад не поднимает тебе настроения, значит, поможет небольшой шоппинг, – мама встала, чтобы выбросить мусор. Я тоже поднялась.
– Ладно. Ты хочешь, чтобы я разорилась.
– Эмм, этот простой способ заставить меня купить тебе туфли перестал работать ещё в восьмом классе.
Я заулыбалась и ласково посмотрела на маму. Потом мы собирали её пакеты и продолжали прогулку.
– Нет, не думаю.
– Не рассказывай об этом папе. Он балдеет от предстоящего путешествия.
Я действительно не хотела, чтобы мама покупала мне какую-нибудь обновку, но приятно знать, что её можно к этому склонить.
– Почему он балдеет?
Мама начала мне что-то рассказывать, но моё внимание привлёк маленький киоск. Я проходила мимо него уже тысячу раз, не удостаивая вниманием. Мне не нужны ни кожаный ремень ручной работы, ни плетёные из кожи браслеты. Но сегодня… сегодня всё было по-другому. В последнее время такое происходило часто.
– Подожди немного, – пробормотала я маме. Она всё ещё говорила и тащила меня в книжный магазин. – Мам, подожди.
– Привет, – поздоровался парень за прилавком. Красавчик, чёрная чёлка в стиле эмо зачёсана на одну сторону, на глазах намёк на подводку. Это уже долгое время не вызывало у меня «бабочек в животе».
Сейчас продавец казался мне слишком юным.
– Привет, – ответила я. – Можно мне это посмотреть?
Я указала на заколку. Кожа в двух местах имела отверстия, сквозь них продет стержень. Совсем не похожа на мои обычные заколки. Я ими не пользовалась. Но в моём мозгу отложилось, что следовало бы ею обзавестись, потому что во время приступов у меня была именно такая.
– Конечно, – одним пальцем он снял заколку с полки и протянул её мне. – Можно сделать индивидуальный вариант.
Я взяла заколку и на мгновение застыла. Парень оглядел меня с головы до ног. Мне понравился этот взгляд. Очень понравился. Так меня не разглядывали с… ну, да, последний раз меня так разглядывали во время моих блужданий в темноте. Я наморщила лоб.
– Мне это не нужно, – я вставила деревянный стержень в отверстия, снова вытащила, пытаясь вспомнить, какая была у меня заколка во время приступа, такая или нет. Тогда я не обратила на неё особого внимания и не помнила, какого она дизайна.
– Вам очень подходит, – голос парня звучал на редкость честно. – У вас очень красивые, густые волосы.
– Спасибо, – сказала я спустя секунду и притронулась к хвосту, который свисал мне на плечи. У меня действительно густые волосы, возможно, даже слишком густые для обычных резинок. Они рвались в самые неподходящие моменты. – Я её беру.
Я заплатила чуть меньше десяти долларов, что для заколки не так уж и мало, но дешевле, чем в других местах. Я сняла резинку, и волосы рассыпались по плечам и лицу. Секунду я наслаждалась их тяжестью, потом собрала и закрепила их новой заколкой на затылке. Повертела головой направо, налево, чтобы почувствовать, как она держала. Нормально.
– Смотрится великолепно, – произнёс парень. – Вы уверены, что не хотите индивидуальный дизайн? Я мог бы изобразить на ней рисунок или ваши инициалы.
– Что ты себе купила? – поинтересовалась мама, вернувшись из книжного магазина. – О, Боже, Эмм! Что это?
– Заколка.
Она рассмеялась.
– Я носила точно такую же, когда познакомилась с твоим папой. Боже мой!
Я улыбнулась.
– На ней было изображено твоё имя?
Мама опять засмеялась.
– Думаю, нет. Если я правильно помню, на ней были цветы. Или листья марихуаны, я уже подзабыла.
Парнишка едва не подавился от смеха. Удивляться не стоило, но я была в шоке.
– Мам!
– Что? – она смотрела на меня невинными глазками. – Я же не говорю, что её курила. Знаешь, в те годы марихуаной украшали многие вещи. Только и всего. Послушай, Эмм, тогда были семидесятые.
– Не желаю украшать марихуаной свою заколку, – я посмотрела на парня. – Сколько стоит индивидуальное оформление?
– Бесплатно. Вот почему вам надо это сделать. Всё включено в полную стоимость.
– А если изобразить мои инициалы? – сказала я. – Э.М.М.
Пришлось подождать всего пару минут, но когда он мне вернул заколку, то смотрел на меня извиняющим взглядом.
– Что-то не так со станком. Я ввёл ваши инициалы, но, должно быть, нажал не на ту кнопку. И вот что из этого вышло.
Цветы и виноградная лоза. Прелесть. Рисунок показался мне знакомым. Я проглотила горькую слюну.
– О, и в самом деле, прекрасно.
– Правда? Я могу вам сделать новую…
– Нет, – я покачала головой. – Мне нравится эта.
Он отдал мне заколку и ещё кое-что. Свой номер телефона. Я подождала, пока мы удалимся из зоны видимости, и выбросила его в мусорку.
– Зачем ты это сделала? – спросила мама. – Очень милый юноша.
– Да, он действительно милый юноша, – согласилась я.
Но я не хотела юношу. Я хотела мужчину. Хотела Джонни.
Глава 17
– Ты уверена, что хочешь сюда приходить? – спросила Джен. – Есть куча других кафешек. Да и кофе здесь не очень.
Я задрала подбородок, пожала плечами и от свистящего ветра подняла воротник пальто. С нашего места на противоположной стороне улицы я поглядывала на своё любимое кафе. Я стояла здесь уже десять минут и ждала Джен. Пришёл ли Джонни, я не видела. И, как выходил, тоже.
