Текст книги "Аромат апельсинов (ЛП)"
Автор книги: Меган Харт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)
– Ты счастливица, – усмехнулась Джен.
– Мне выписали дополнительные таблетки, но я их практически не пью. От них меня клонит в сон. Да и они почти не помогают.
– Я тебя не упрекаю. Тем не менее… – Джен опять отгрызла кусок крылышка и вытерла пальцы салфеткой. – Мне очень жаль, что тебе пришлось через это пройти. Если я могу тебе чем-нибудь помочь, дай мне знать. Пару раз в неделю я могу тебя забирать с работы или ещё что-нибудь.
Плакать я не собиралась, но от такого предложения на глазах выступили слёзы.
– Спасибо. Поверь, я ненавижу об этом просить.
– Эй, тут нет ничего такого, – подруга повернула голову и сделала успокаивающий жест. – Честно.
Я издала слабый смешок.
– Это только… из-за Джонни.
– Он беспокоится? – она бросила на меня участливый взгляд. – Из-за твоей болезни он ведь не ведет себя, как придурок?
– Нет, наоборот. Он просто потрясающий. Честно говоря, даже слишком. Поверь, меня корёжит, когда я прошу о чём-то тебя. А теперь представь, как я ненавижу просить его, хотя он сам предложил поработать моим шофёром. Я имею в виду, это было ещё до ужина. Он… даже настаивал, – я сделала глоток пива. – Он знает о приступах.
Я рассказала ей историю с печеньем, но кое-что опустила. Не стоило распространяться о том, я нагишом оказалась на пороге своего дома. И, что Джонни вернул мои вещи, она не узнала. Свой рассказ я закончила вечером в галерее, когда Джонни меня заверил, что ничего плохого не произошло.
– Ого, – произнесла она после минуты молчания. – Почему ты раньше мне ничего не рассказала?
– Потому что мне было стыдно, – глухо ответила я. – Некоторыми историями нелегко делиться. Прости.
Она отмахнулась.
– Сколько можно тебе говорить, нет тут ничего плохого. Я имею в виду, может, ты что-то и приукрасила, но понимаю, почему ты мне раньше ничего не рассказывала. То есть, Джонни с самого начала знает твою историю, но до сих пор с тобой.
– Да, – я сделала глубокий вдох. – Но есть ещё кое-что. То, чего не знает даже он.
У Джен глаза полезли на лоб, она наклонилась ко мне.
– Даже так?
Я кивнула.
– Когда я погружаюсь в темноту, у меня порой начинаются галлюцинации. Очень натуральные.
– Ого! – Джен уставилась на меня, как зачарованная. – Расскажи мне.
– Сразу после несчастного случая, когда я лежала в коме, мне грезились разные вещи. О многих из них я помню до сих пор, хотя уже обрывочно. Они напоминали передвижные декорации или случайные кадры. Я часто видела сны про доктора.
– Звучит логично, в конце концов, ты лежала в больнице.
Я засмеялась.
– Нет, не о врачах в больнице. О докторе.
– О каком докторе?
– О докторе Кто.
– О чём?
Я снова засмеялась.
– Не о чём, а о ком. Доктор Кто. Научно-фантастический сериал по телевизору. Он носит длинный полосатый шарф. Есть и новая версия. Тебе что-нибудь говорит слово «Далеки»? «Тардис»? (Прим. пер.: Далеки – внеземная раса мутантов из британского научно-фантастического телесериала «Доктор Кто».)
– А, поняла. Я о нём слышала, но не смотрела. Ты мечтала о Докторе Кто?
– И о его длинном полосатом шарфе, – рассказывала я, снова погружаясь в воспоминания. – Он носил длинное тёмное пальто и полосатый шарф.
– Эй, Джонни носит длинное тёмное пальто и полосатый шарф, – бросила Джен.
Я посмотрела на неё.
– Да, я знаю.
– Ты имеешь в виду, что влюбилась в него из-за своих детских грёз?
– Нет, – покачала я головой. – Просто случайное совпадение. Про шарф я помню со времён моего нахождения в больнице. Когда мне разрешили вернуться домой, я довольно часто падала в обморок, порой по нескольку раз в день, но обычно раз в неделю. Через год частота приступов сократилась до раза в месяц. Я часто пропускала школу, а летом нагоняла пропущенный материал, потому что мама решила не оставлять меня на второй год. За это время я прошла добрую сотню тестов, результатов они не принесли, ни один из них не подтвердил повреждение мозга. Итак, меня посадили на лекарства, которые сдерживали приступы. По крайней мере, считалось, что они сдерживали. Я очень хорошо научилась вести себя так, будто знаю, что происходило вокруг меня, даже если во время приступа пропускала пару минут разговора.
Лицо Джен перекосилось.
– О, Боже, это просто кошмар.
– Да, ладно. Могло быть и хуже. Пришлось бы терпеть постоянные головные боли или превратиться в инвалида. Совсем ущербного, – добавила я, не пытаясь подавить горечь в голосе. – Честно говоря, травма серьёзно попортила мне жизнь.
Джен взяла меня за руку, легонько сжала ладонь.
– Спасибо. Вернёмся к тому, что я хотела тебе рассказать. Чем старше я становлюсь, тем чаще погружаюсь во мрак галлюцинаций. Это не настоящие сны, но они очень тесно связаны друг с другом. Кроме того, я обычно знала, что происходит это не взаправду. Хотя мой мозг лживо уверял в обратном. Например, иногда во время урока я оказывалась на цветочной поляне, где ловила бабочек. Я знала, что погрузилась во тьму и старалась сразу же себя оттуда вытащить.
– Ты, правда, такое можешь? Вытащить себя из галлюцинации?
– Иногда. Но не всегда… – я пожала плечами и подумала о том, как очнулась в больнице, а Джонни держал меня за руку.
– Фу, – Джен вздохнула и посмотрела на меня сочувствующим взглядом. Но не жалостливым.
– До того, как я переехала сюда, у меня больше года отсутствовали приступы, а до этого они были не особо тяжёлыми. Последние галлюцинации отсутствовали ещё дольше. Года три-четыре.
– А теперь?
– А теперь в моих галлюцинациях появился Джонни.
Глаза Джен опять полезли на лоб.
– Правда? И что?
– Первый раз была сплошная сумятица. Я была в поезде из фильма «Поезд проклятых». Там я выступала в роли графини или кого-то там ещё. И мы… ну, сама знаешь.
– Не фига себе, ты трахалась с ним в поезде? Я бы не отказалась от такой галлюцинации.
– Да, – улыбнулась я. – Это было великолепно. За исключением того момента, что я осознавала, что это приступ, а всё остальное просто прекрасно. Но это ещё ничего. С тех пор были ещё приступы, которые существенно отличались от первого. Но они взаимосвязаны. Я снова оказалась в семидесятых годах, в доме Джонни. В большинстве случаев происходила вечеринка. Иногда я думаю, что это одна и та же вечеринка, в которую я попадала в разное время. В любом случае, речь шла о нескольких днях или даже часах, да и дата была одна и та же. Там присутствовали и другие люди. Пол Смит, Кэнди Апплгейт.
– Вот, дерьмо! Ты говоришь о тех людях, из анклава?
– Да. И Эд Д'Онофрио.
– Автор? Который умер?
– Да, именно он, – на ум пришли мои последние блуждания в потёмках, когда я стояла в кухне тогдашнего Джонни, и наблюдала, как Эд сам себя уничтожал. – И Сэнди.
– Его первая жена?
У меня искривилось лицо, будто я съела что-то кислое.
– Да.
– Она тоже играла в «Ночи ста лун»? Она ведь не мать Кимми?
– Да. Джен, дело, ведь в том, что это чистое сумасшествие: у меня были галлюцинации о фильме, и о людях, которые в нём играли. Думаю, это сборная солянка из интернет-сайтов.
– Может быть, ты когда-нибудь видела его по телевизору? Как «Поезд проклятых». Возможно, это было очень давно, и ты не могла вспомнить, пока сейчас не увидела.
– Да, полагаю, так оно и было, – но такое объяснение меня не успокоило. – Впрочем, похоже на то, что я собственными руками сотворила этот мир. Человека, который играл в фильмах и менялся. Суперсексуальную версию его. В этих галлюцинациях я путешествую во времени и… трахаюсь с ним до потери сознания.
Подруга рассмеялась.
– И что в этом плохого? Я имею в виду, за исключением того, что ты страдаешь от приступов?
– В моей голове у нас просто фантастические отношения. Секс, наркотики и рок-н-ролл. Это совершенно другой мир. Но он не настоящий, – объяснила я ей. – Поначалу всё было действительно здорово – раз уж у меня повреждён мозг, и я страдаю от отключек, довольно приятно пошляться с Джонни Делласандро.
– Могу с тобой согласиться, – голос у Джен опять сострадательный, но без жалости. – Итак, в чём проблема? Я знаю, что ты с удовольствием прожила бы и без приступов.
Я засмеялась.
– Да, что-то такое есть. Во снах всё гораздо проще. Не о чем беспокоиться, и у меня есть Джонни.
– В реальной жизни он тоже у тебя есть.
– Я ему ничего не рассказывала о галлюцинациях. Не хочу, чтобы он думал, что это только из-за фильмов, позирования или других вещей, чем он занимался в прошлом, ты понимаешь? Я люблю Джонни сегодняшнего, – я сделала маленькую паузу. – По крайней мере, я так думаю.
– Разве это неправильно, влюбиться в него из-за его прошлого? – спросила Джен. – Нет ничего плохого в том, что он добился того, чтобы им восхищались. Джонни не стыдится того, чем занимался, он просто дальше развивался, не так ли?
– Полагаю, что да, – я не могла объяснить, почему всё воспринималось в искажённом свете. – Тогда придётся ему сказать, что все мои обмороки всегда заканчиваются тем, что я попадаю в семидесятые и трахаюсь там с ним, длинноволосым и с бакенбардами. Что, к слову, чистая правда. Вот так, чёрт возьми.
Джен захихикала.
– Воспоминания более яркие, чем реальная жизнь.
– Нет, это не так. Просто там всё по-другому. Не реально, – сухо произнесла я. – Итак, ты полагаешь, что говорить ему об этом не стоит?
– Я не знаю, надо ли тебе держать свои галлюцинации в тайне, но не уверена, что ты ему о них скажешь. Ты стала бы ему рассказывать, если бы в твоих фантазиях фигурировал другой мужчина?
– Возможно. Хотя, если бы секс был бы таким же грязным, как с ним, то, наверное, нет.
– Ты имеешь в виду, что он может ревновать… к самому себе?
Я захихикала.
– Может быть. У меня очень странное восприятие. Но дело не только в сексе. В последний раз у меня был разговор с Эдом Д'Онофрио, и поверь мне, это было по-настоящему жутко и совсем не сексуально. Я знаю, поговаривали, что он – гений и всё такое, но его стихотворения наводят на меня ужас. И представь себе, я вообразила, что он написал про меня стихотворение.
– Фу, это и, правда, жутко.
– Да. Вот видишь, почему я не хочу рассказывать Джонни об этих вещах. Мне и так неловко, страшно и достаточно тяжело, что он должен справляться с моими приступами и работать моим шофёром. Я не хочу ему рассказывать, что мой мозг выдумал полную чепуху о нём и его старых друзьях, понимаешь? Это пугает. Очень пугает, – произнесла я несчастным голосом. – Я ощущаю себя сталкером.
– Ты никогда им не была, – Джен закатила глаза.
– Значит, было что-то другое, – возразила я. – К тому же, в этом виновата ты.
Подруга засмеялась, сделала последний глоток пива и поставила бутылку на стол.
– Я заразила тебя лихорадкой-Джонни. Ты хочешь получить противоядие? Думаю, что нет.
Мы засмеялись вместе. Рассказав ей всю историю, у меня будто груз свалился с плеч.
– Ты не думаешь, что это болезнь? Я имею в виду, эти фантазии, когда я брожу в темноте. Это не значит, что я несчастлива с ним. С настоящим Джонни, то есть. Это намного лучше, чем я себе представляла.
– Если бы ты активно пыталась проводить время в своих фантазиях, я бы волновалась. Но ты этого не делаешь. Причина приступов не в тебе самой, они ведь возникают просто так?
– Я бы сдерживала их, если бы могла. Даже если бы мне пришлось потерять горячую порнушку семидесятых.
– Ты говорила, что всегда знаешь, что это приступ, а не твои фантазии?
Я слизнула соус с куриного крылышка и проглотила.
– Да.
– А ты никогда не пробовала управлять галлюцинациями? Как сном. Некоторые люди это умеют.
Я задумалась.
– Нет. Обычно я понимаю, что нахожусь в темноте, но не пробовала что-то менять. Какой в этом смысл?
Джен наклонилась и посмотрела на меня серьёзным взглядом.
– Если ты сможешь контролировать происходящее, ты сможешь и зафиксировать, когда проснулась. Умышленно, я имею в виду. Если ты сможешь влиять на происходящее, то сможешь и прекратить приступ, когда захочешь, вместо того, чтобы ждать, когда само собой прекратится.
– Ты так думаешь? – я тоже склонилась. – С чего ты взяла? У меня эти приступы почти всю жизнь, и я никогда об этом не думала.
Джен пошевелила пальцами и издала таинственный вой.
– Я на редкость одарённая.
Я швырнула в неё подушкой.
– Это может сработать. Думаешь, получится?
– Есть лишь одна возможность выяснить, – ответила она. – Ты должна попробовать.
Глава 24
– Странные ощущения, – я уютно устроилась на кровати, под спиной пара подушек, ноги укрыты одеялом.
Мы зажгли свечи, в качестве фона играла тихая музыка. Как порой бывало, я находилась пред искушением, но на сей раз не тела, а духа.
– Хм, как ты можешь быть уверена, если не пробовала?
– Я раньше никогда не пыталась вызвать приступ. Наоборот, делала всё, чтобы от него защититься.
Джен, сидевшая в кресле рядом с моей кроватью, покачала головой.
– Может быть, это, как гипноз. Сила воображения или что-то такое. Ты говорила, что знаешь толк в трансе и медитации. Тогда попробуй. Только сейчас, если у тебя будет галлюцинация, попытайся найти дорогу, попробуй с неё свернуть, чтобы в следующий раз в случае необходимости, быстрее проснуться. Ух ты, что я знаю.
Мы рассмеялись. Я зевнула.
– Бред какой-то.
– Ну, тогда, давай, двигай своей сумасшедшей задницей, – сказала Джен. – Я могла бы сейчас писать своему другу какую-нибудь сексуальную смс-ку, но нет, сижу здесь и пытаюсь тебя отправить помастурбировать в нирвану.
– Хорошо, хорошо.
Текли минуты. Я подумала, что, может быть, засну. Но хоть пару раз и зевнула, носом не клевала. Постель мягкая и удобная. Под спиной подушка. Я молча входила в медитационный транс.
Затем приподнялась в постели.
Кровать Джонни. Тех годов. Скомканные простыни. Запах секса. Из ванной доносится звук льющейся воды.
Я встаю и громко шепчу:
– Джен!
Ответа нет. Озираюсь, думаю, может, мой мозг и её перенёс в эту комнату, но Джен отсутствует. Делаю вторую попытку и снова получаю в ответ тишину.
Джонни тяжёлыми шагами выходит из ванной. Из одежды на нём лишь полотенце на бёдрах, на обнажённой коже блестят капли воды, волосы откинуты с лица и мокрыми прядями висят на спине.
– Эмм? Ты что-то сказала?
– Нет. Только… как долго я спала?
– Пару часов? – ухмыляется он. – Я уж было подумал, что ты проспишь праздник.
– Это вряд ли, здесь всегда что-то празднуют.
Джонни подходит к окну и раздвигает шторы, чтобы выглянуть в сад.
– Не совсем так. Сегодня здесь будет много людей. Громкие имена. Даже парочка знаменитостей.
– Хочешь произвести на меня впечатление?
Парень бросает на меня странный взгляд и стаскивает полотенце, чтобы промокнуть волосы. Как и всегда я не могу оторвать взгляд от его великолепного тела. Это единственный вид искусства, который я действительно ценю.
– Не знаю, – пожимает он плечами. – Вероятно, нет. В любом случае, для меня это не важно. Они сюда приходят, чтобы пить мой алкоголь, жрать мою еду, курить мои наркотики и трахаться в бассейне.
– Зачем ты тогда устраиваешь эту вечеринку, если не желаешь видеть этих людей?
Джонни скидывает полотенце, подходит ко мне. Ставит меня на ноги и разглядывает мои шмотки. Футболку с надписью «Танец с дьяволом», пижамные штаны. Проводит большим пальцем по моей груди, вокруг соска.
– Кто говорит, что я не желаю их видеть?
Я приоткрываю рот, и Джонни меня целует. Наши языки соприкасаются. Уверенная, что Джен за мной наблюдает, я прижимаю палец к его губам, пока мы не занялись кое-чем другим.
– Джонни?
– Да, детка?
– Ты знаешь, что можешь больше, чем фильмы и фотографии?
Парень опять бросает на меня странный взгляд.
– Ты снова хочешь сказать, что я должен стать художником?
– Нет, не то что ты должен им стать, а что ты им уже являешься, – я смотрю на лежащий на комоде альбом с его рисунками. – Ты действительно, действительно великолепный.
Джонни пожимает плечами. Его руки обхватывают меня ниже талии. Он прижимается ещё не совсем затвердевшим членом ко мне.
– Спасибо.
– Я действительно так считаю.
Мы соприкасаемся лбами, глаза смотрят в глаза.
– Эмм, Эмм, Эммелин.
Я улыбаюсь. Надо как-то управлять ситуацией, но особых усилий я не прикладываю. Вместо этого обхватываю руками его за шею.
– Да, да, да.
Ловлю на себе его серьёзный взгляд.
– Когда ты так говоришь, я почти тебе верю.
– Это правда. Ты очень талантливый.
Джонни чуть прищуривает глаза.
– Искусство сложнее, чем актёрская игра. Или работа моделью.
– Разве от этого оно становится менее достойным?
Парень тихонько смеётся. Мы двигаемся, раскачиваемся в такт музыке, которая доносится до нас из сада. Я слышу смех и плеск воды. Да, действительно, вечеринка потихоньку начинается.
– Я не знаю, – произносит Джонни. – Есть много вещей, которые я считаю достойными желаний.
– Да? И что, например?
– Ты, – говорит он.
Я беру его лицо в свои ладони.
– Джонни. Ты знаешь… это всё не настоящее. Ты ведь это знаешь? Мы. Всё, что здесь происходит.
Он качает слегка головой.
– Ты заблуждаешься. Серьёзно. Ты и я, Эмм. Здесь всё настоящее.
Я вздыхаю.
– Нет, это не так. Не перебивай. Я так больше не могу.
– Почему не можешь?
Мои губы отказываются отвечать на такой простой вопрос. На самом деле-то я пытаюсь, но Джонни прерывает мои старания глубоким, страстным поцелуем. Знаю, что пора его прекращать. Надо как-то руководить своей фантазией, а не пускать всё на самотёк, но я отвлекаюсь.
Какой ущерб могут нанести поцелуи и ласки? Мне нравится целоваться с Джонни. Ощущения великолепные. Мне не больно. И целуемся мы не в реальности. Я ведь в любой момент могу проснуться, если захочу.
– Пошли вниз, в сад, – бормочут губы Джонни возле моего рта, его руки гладят меня ниже талии. – Будет весело. Сэнди там нет.
– Я не против дать ей совет, – именно эту ситуацию я желала бы взять под контроль в своих фантазиях.
Он смеётся.
– Не сердись на неё. Она для меня ничего не значит. Ты же знаешь.
– Да, за исключением того, что она твоя бывшая жена и мать твоей дочери, – гримасничаю я.
– Все совершают ошибки.
– Надо учиться на своих ошибках, – мой указательный палец, как пистолет, утыкается в грудь Джонни, затем я кладу ладонь на его сердце.
Я чувствую, как оно бьётся. Чувствую его тепло, слышу его дыхание. Я вдыхаю его запах. Мои веки трепещут, глаза закрываются. Всё, что здесь происходит, это правда.
Но фальшивая.
– Мне надо идти, – даже в галлюцинации я ощущаю, как невежливо звучит эта фраза.
– Не уходи.
Я смеюсь и, не прикладывая особых усилий, отстраняюсь от Джонни.
– Мне надо.
– Тебе не надо. Ты можешь остаться здесь со мной. Навсегда.
Его рука крепкой хваткой держит мои ягодицы. Мне становится немного некомфортно. Его взгляд жёсткий, рот вытянут в тонкую линию. Он не улыбается и не шутит.
– Джонни, нет. Я серьёзно. Мне надо идти.
Он снова качает головой.
– Почему? Почему тебе всегда надо уходить?
Он целует меня. Поцелуй не мягкий и чувственный. Я злюсь.
– Прекрати, – отталкиваю я его.
На этот раз меня отпускают. Джонни вытирает рот тыльной стороной ладони, идет к стулу, хватает джинсы и натягивает их на голый зад. Надевает белую майку, проводит пальцами по волосам, стягивает их на затылке.
Я смотрю на него, скрестив руки на груди. Меня разбирает злость, я чувствую себя глупо, потому что умышленно создала такую ситуацию и, по-видимому, потеряла над ней контроль. Раз нельзя заставить его делать то, что надо мне, значит, можно попытаться проснуться.
Но у меня не получается.
Закрываю глаза. Открываю. Он не исчезает. Пробую снова. То же самое.
– Вот дерьмо, – раздражённо говорю я.
– Естественно, и ещё какое, – произносит Джонни.
– Нет. Нет… я не о том, – качаю я головой. Хотя наш разговор происходит лишь в моей голове, я не хочу, чтобы он думал о произошедшем между нами, как о чем-то плохом.
Я – дура.
Джонни опять выглядывает в окно.
– Речь идёт о тех людях, которые снаружи?
Он спрашивает так тихо, что я еле разбираю слова. Делаю пару шагов в его сторону, чувствую под ногами голые доски пола. Слышу смех, плеск, музыку.
Джонни смотрит на меня.
– Это из-за того, что я не представляю собой ничего особенного?
– Нет! Как ты можешь так думать? У меня и в мыслях такого не было! – раз он так говорит, значит, я так думаю. Всё идёт от меня. Всё. Я качаю головой.
– Речь о том, что я боюсь?
– Не знаю, что и сказать, – мой рот шевелится, слова слетают с губ, но я не уверена, что они долетают до него. Моргаю снова и снова, но ничего не меняется. Моё сердцебиение ускоряется в три раза. Я покрываюсь потом.
– Я имею в виду, что боюсь быть чем-то большим, чем персонаж фильма. Который хочет спать со всеми подряд, но никого не любит. Симпатичная мордашка с пустой головой. Тебе это не кажется реальным?
– Я вообще не это имела в виду. И так не думаю. Мне лучше знать. Мы знакомы с тобой, Джонни. Я знаю, что из тебя получится. Кем ты станешь, – я сглатываю, от эмоций у меня перехватило горло. Чувства, которые вне моего понимания.
Мне надо сесть, но я довольствуюсь тем, что опираюсь рукой о спинку стула. Касаюсь его и ожидаю, что рука пройдёт сквозь него, как через дым. Или призрак. Как сквозь фантазию, которая, как я знаю, реальна.
Джонни поворачивается ко мне.
– Тогда не уходи. Оставайся со мной здесь, хорошо? Пойдём веселиться. Останешься на ночь. Проснёшься рано утром вместе со мной.
– Я не принадлежу твоему времени, – выдыхаю я. – Прости, но это так.
– Но ведь что-то держит тебя здесь, – возражает он. – Что-то всё время возвращает тебя сюда.
– Это всего лишь сон.
– А для меня реальность! – Джонни произносит эти слова так громко и решительно, что я от страха шарахаюсь в сторону. – Для меня это, чёрт подери, реальность, Эмм! Это реальность с того самого момента, когда ты впервые появилась на моей лестнице и во все последующие разы. Мне всё равно, сошла ты с ума или нет. Наплевать. Только… оставайся. Пожалуйста.
Он протягивает ко мне руку, чтобы взять мою. Я позволяю ему приблизиться. Позволяю себя поцеловать. Нежно. Легко. И я чувствую, как плыву. Уступаю. И вместо того чтобы просыпаться, всё глубже и глубже погружаюсь в пучину своих фантазий.
– Я сделаю всё, что ты хочешь. Перестану сниматься в фильмах. К чёрту, завяжу даже с попойками. Я найду себе настоящую работу, если ты захочешь. Я надену этот грёбаный костюм с галстуком, куплю машину, буду регулярно оплачивать счета. Я стану тем, кого хочешь ты, Эмм. Только перестань исчезать из моей жизни, и снова появляться, и сводить меня с ума.
– Я хочу, чтобы ты был художником, – говорю я. – Я хочу, чтобы ты был тем, кем ты можешь стать. Большего я не хочу. И я хочу быть с тобой, Джонни. Но здесь этого не получится.
– Почему не получится? – он смотрит на меня умоляющим взглядом.
– Потому что я из другого времени и другого места.
Он хватает меня за грудь, гладит большим пальцем соски.
– Ты ведь чувствуешь, что находишься здесь и сейчас.
Я накрываю своей ладонью его руку.
– Но… меня здесь нет. И всё, что происходит сейчас, не стоит продолжать делать дальше.
– Что бы там ни было, – с безрадостным смехом твердит Джонни, – какое для тебя это имеет значение?
– Я не знаю.
– Но ты это делаешь, – произносит он. – Я люблю тебя, Эмм. И я очень хочу быть с тобой.
– Ты будешь со мной, – по моим щекам текут слёзы. На языке ощущается вкус соли. – Мы будем вместе. Но не здесь. И не сейчас.
– А когда тогда?
– В будущем, – это слова безумца, но он не отшатывается. – Я из будущего. Я сумасшедшая. Вы все здесь лишь то, что я выдумала.
– Всё равно оставайся, – говорит Джонни.
Я пробую проснуться ещё раз. Не получается. Пытаюсь что-нибудь изменить. Комната. Его нахмуренный лоб вызывает улыбку. Есть только один способ.
– Ну, ладно, – соглашаюсь я. – Загляну на минутку в сад.
Я хоть когда-нибудь кого-нибудь сделала счастливым? Джонни обнимает меня. Целует. Сияет и берёт меня за руку. Вместе мы спускаемся по лестнице к задней двери и выходим в сад. Он держит меня за руку и представляет людям, чьи имена мне знакомы, хотя я не узнаю их лиц. Он целует меня на виду у всех, приносит мне выпить, и я немного пьянею.
Время летит. Наступает вечер. Праздник идёт своим чередом. Вижу какую-то парочку, которая занимается любовью в бассейне, как Джонни и говорил. Вижу людей, которые курят гашиш. Кое-кто колется, но я быстро отворачиваюсь. Вид иголок в их венах – зрелище не для слабонервных.
Я многое вижу на этой вечеринке, но куда бы ни пошла, мой взгляд везде натыкается на Джонни.
Вроде бы раньше моё присутствие здесь занимало гораздо меньше времени. Наверное, что-то пошло не так, наверное, я сама позаботилась об этом. Другого выбора у меня нет, я очень хочу выбраться отсюда. Но меня медленно одолевает страх, что я никогда не найду обратную дорогу.
Люди разговаривают со мной, я отвечаю. Если они держат меня за пьяную, то лишь потому, что я слегка запинаюсь. У меня немного шатающаяся походка. Джонни стоит у противоположного края бассейна. Он смотрит на меня, в его взгляде лёгкое беспокойство. Молодая женщина в коротком топике, в котором её грудь выглядит, как арбузы, безуспешно пытается привлечь его внимание.
У меня немного плывёт в глазах, будто земля пытается повернуться. Я не могу проснуться. Беру какой-то бокал и отпиваю глоток, чего в реальной жизни никогда бы не сделала. Напиток огнём обжигает моё горло.
Я вламываюсь через заднюю дверь на кухню. Там Эд. Глаза вытаращены, рот открыт.
– Вот, дерьмо. Ты откуда взялась?
– Оттуда, – мой взгляд направлен на бутылку, стоящую перед ним. Сигарета. Наркотик. Блокнот.
Всё, как в последний раз, только бутылка почти пуста, пепельница переполнена, а наркотик закачан через последнюю чистую иглу. Я моргаю и поворачиваюсь к раковине, чтобы плеснуть в лицо холодной водой. В прошлый раз было так же.
– Чёрте что, – произносит Эд. – Ты была, потом ушла. Что это значит? Что, чёрт возьми, это значит?
– Может быть, ты под кайфом, – говорю я вязким, как мёд, голосом. – Может быть, сошёл с ума.
– Я сумасшедший, – соглашается Эд.
Мы смотрим друг на друга через кухню. Между нами вспыхивает искра. По крайней мере, я так думаю. Хотя нет. Это что-то другое. Что-то незримое наваливается меня, раздражает желудок, будто верёвками стягивает. Я вздрагиваю.
– Чертовски сумасшедший, – бормочет Эд. – Ты была, потом тебя не стало. Ты знаешь, что я написал про тебя стихотворение, Эмм?
– Да, ты мне об этом говорил.
– Тебе оно не понравилось. Не произвело впечатления.
У меня подкашиваются ноги. Я падаю на колени, прямо на кухонный пол. С силой ударяюсь ими о линолеум. Упираюсь ладонями в пол и задаюсь вопросом, в действительности ли я сейчас упала. Меня рвёт. Падаю в обморок? Как я могу упасть в обморок, если и так уже нахожусь без сознания?
– Вот дерьмо! – доносится до меня голос Эда.
Я закрываю глаза.
Земля под ногами ходит ходуном.
Затем внезапно оказываюсь в своей постели. Одна. Я открыла глаза, прищурилась, как сквозь туман, проявились контуры лица Джонни. Он держал меня за плечи и тряс.
– Эмм! – закричал он, когда я сконцентрировала на нём взгляд. – Что, чёрт возьми, ты делаешь?
– Она только попробовала… – начала было Джен, потирая глаза.
Джонни бросил на неё злой взгляд и притянул меня к себе.
– На редкость идиотская затея.
Джен казалась напуганной.
– С ней всё в порядке?
– Со мной всё хорошо, Джонни. Правда, – я слегка отодвинулась, чтобы получить доступ к воздуху. – Честно. Успокойся.
Он взял моё лицо в свои руки, посмотрел мне в глаза, и сдавленным голосом сказал Джен:
– Думаю, тебе лучше уйти.
Подруга слегка сжала моё плечо и ушла.
– Я тебе позвоню.
– Да, хорошо.
Я слишком устала, чтобы вставать, оказывать сопротивление Джонни, и провожать Джен. Поэтому просто свернулась калачиком рядом с ним. Я знала, что подруга меня поймёт.
Когда она ушла, Джонни поцеловал меня. Он всё ещё держал мой лицо в своих ладонях. И снова смотрел мне в глаза.
– Что, чёрт возьми, ты делала?
– Я пыталась понять, могу ли контролировать приступ, – прошептала я. Мне было стыдно, и я ненавидела себя за это.
Мужчина тяжело дышал и дрожал. На его лице были написаны чувства, такие глубокие, что даже я смогла их прочитать.
– И как? Можешь?
– По-видимому, нет, – уныло произнесла я.
Джонни покачал головой.
– Не делай так больше.
В раздражении я отвернулась от него.
– И чего же ты хочешь? Чтобы я делала только то, что скажешь ты?
– Нет, Эмм, – Джонни аккуратно повернул мою голову, чтобы я могла видеть его лицо. – Я не хочу снова потерять тебя.
Глава 25
Ощущения, будто во мне что-то сломалось, не обязательно являлись предвестником плохих событий. Мой мозг метался между сознанием и сном, казалось, что он восстанавливался, хотя это и не совсем верно. Я не настолько глупа, чтобы уверовать, что всё вернётся на круги своя. Сегодняшнее моё состояние хуже давнишнего, но лучше вчерашнего.
В течение недели, когда Джонни преданно за мной ухаживал, у меня не раз появлялось желание прибить его, но, благодаря ему, я не возвращалась в темноту. Неделя прошла с ясной головой. Потом ещё одна. В конце месяца в воздухе запахло весной, а в моих снах перестал появляться Джонни тогдашний.
Я договорилась о приёме с доктором Гордон, якобы для моей ежегодной профилактики, и позволила ей провести другие обследования, включая КТ (прим. пер.: КТ – компьютерная томография). Когда мне предложили томографию, я не протестовала. Мы поговорили о вечере в больнице и вариантах лечения. Она бы с удовольствием выписала мне ещё и таблетки от эпилептических припадков, но я от них отказалась.
– У меня уже и так голова распухла от мыслей, что надо не забыть принять таблетку. Вторая – это уже слишком.
Доктор Гордон покачала головой.
– Вы уверены, что не хотите поменять противозачаточные таблетки на средства, которые проще применять?
Я засмеялась. Наверное, сидя в тонкой рубашке в гинекологическом кресле, и хохоча во всё горло, я очень странно выглядела.
– Нет. Всё в порядке. У меня сейчас прочные отношения, а не меняющиеся партнёры, которых интересует только удовольствие. И мы пользуемся презервативами. Думаю, лучше поговорить о болезнях, передающихся половым путём, и закрыть эту тему. Кроме того, у него была вазэктомия (прим. пер.: вазэктомия – хирургическая операция, во время которой производится перевязка или удаление фрагмента семявыносящих протоков у мужчин).
Доктор Гордон улыбнулась.
– Похоже, у вас всё под контролем.
Я пожала плечами.
– Раз это необязательно, то лучше обойдусь без таблеток.
Она положила руку мне на плечо.
– Я знаю. Но, как ваш лечащий врач, я обязана хотя бы предложить вам лечение, которое считаю лучшим. Даже если вы не захотите следовать моим советам.
Я кивнула. Доктор знала меня уже много лет.
– Я знаю. Но считаю, что таблетки на приступы не влияют никак. Приступ начался. Приступ закончился.
– Приступ начался. Приступ закончился, – повторила она. – Мне бы хотелось, чтобы мы нашли ответ получше.
