Текст книги "Аромат апельсинов (ЛП)"
Автор книги: Меган Харт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)
Переводчик: Anastasia K.
Редактор: Настя З.
Обложка: Александра В.
Глава 1
«Апельсины».
Аромат апельсинов защекотал мне нос. Я облокотилась рукой о спинку стула, который стоял рядом, и скользнула взглядом по столешнице в поисках корзины с фруктами. Или чего-то другого, что объяснило бы цитрусовый аромат в кофейне, здесь он такой же неуместный, как костюм Санта-Клауса на пляже. Но ничего не обнаружила и глубоко вздохнула. Уже давным-давно я усвоила, бессмысленно задерживать дыхание.
«Легче просто продолжать дышать… это выполнимо…»
Запах снова исчез. Пару секунд спустя я ощутила, что его вытеснил сильный аромат кофе и выпечки. Поискала спинку стула в качестве опоры, но она мне уже не требовалась. Прежде чем отодвинуть стул, я огляделась, сделала пару шагов к углу стойки, где взяла сахар и сливки для кофе.
Мой последний приступ был давно.
Приступами я называла временную потерю сознания, которая поразила меня в детстве внезапно и необъяснимо. Часто она сопровождалась галлюцинациями, повторяющимися сновидениями, которые мне в те моменты казались совершенно реальными. Последний приступ, очень лёгкий, произошёл два года назад, но сам факт, что сейчас он длился всего пару мгновений, меня не успокоил. В моей жизни бывали времена, когда приступы происходили почти ежедневно и делали меня совершенно недееспособной. Потребовалось слишком много времени, чтобы они почти полностью прекратились. И я совершенно не хотела пережить те времена вновь.
– Эй, дорогая! – из ниши у входной двери раздался крик Джен, и она мне помахала. – Я тут!
Я кивнула в ответ, взяла чайную ложечку и продефилировала между столов и стульев к столику Джен.
– Привет!
– О, что это у тебя? – Джен наклонилась и заглянула в мою чашку. Она хотела знать, что я заказала, поэтому принюхалась. – Горький шоколад?
– Почти. Молочный шоколад, – это одно из двух дневных предложений кофейни. – С каплей ванильного сиропа.
Джен одобрительно прищёлкнула языком.
– Хм, звучит вкусно. Посмотрим, что я сегодня закажу. Ах, да, что ты взяла поесть?
– Маффин с голубикой. Вообще-то я хотела взять шоколадный кекс, но затем подумала, что хорошего понемногу, – я показала ей свою тарелку с маффином.
– Ты имеешь в виду, слишком много шоколада? Вроде, нет. Сейчас приду.
Я размешала кофе с сиропом, сахаром и сливками. Отхлебнула глоток, наслаждаясь на редкость сладким кофе, который мало кто любил. Джен права, надо было взять кекс.
Моя подруга выбрала самый неподходящий момент, чтобы встать в очередь. Посетители стояли в четыре ряда от входной двери. Джен бросила на меня нервный взгляд и пожала плечами. Я лишь сочувственно улыбнулась в ответ.
Когда я пришла в кофейню, та пустовала, многие посетители сперва искали столик, а потом уже делали заказ. За угловым столиком сидел Карлос с наушниками на голове. Я помахала, но он уставился в ноутбук и не отреагировал. Карлос работал над романом. Ежедневно с десяти до одиннадцати он просиживал здесь, в «Мокко», а лишь потом брался за работу. По субботам его кофейные посиделки длились дольше, чему он, несомненно, радовался.
Через несколько столиков от моего уселась Лайза и пристроила битком набитый книгами рюкзак. Заметив меня, она коротко махнула в приветствии. Но Джен суетливыми движениями дала мне понять, что Лайзу надо игнорировать. Лайза зарабатывала на учёбу в юридическом институте продажей диетических продуктов. Меня нисколько не волновало, что она порой пыталась нам что-нибудь продать, но Джен её терпеть не могла. Сегодня Лайза выглядела занятой. С сосредоточенным лицом она вытащила свои книги и блокнот, и, даже не сняв пальто, ухватилась за шариковую ручку.
Мы являлись постоянными клиентами «Мокко», которое было, своего рода, нашим клубом. Мы встречались здесь по утрам перед работой, вечером по дороге домой и по выходным. Эта кофейня прослыла достопримечательностью района, и хотя я поселилась тут всего несколько месяцев назад, успела полюбить её.
Джен, наконец-то, вернулась к нашему столику. В одной руке кружка с напитком, от которого больше пахло мятой, чем шоколадом, в другой – тарелка с куском сочного шоколадного пирога. Очередь в кассу рассосалась, и стало поспокойнее. Завсегдатаи кофейни заняли свои обычные места, а те, кто хотел взять еду на вынос, уже исчезли с картонными коробками. В помещении яблоку негде было упасть. В воздухе витал гул голосов и клацанье клавиатур ноутбуков. Люди пользовались бесплатным «Wi-Fi». Мне нравился шумовой фон. Он давал мне понимание, где я нахожусь. Сейчас. Сию секунду, в полном сознании.
– Она не пробовала продать тебе сегодня какой-нибудь плавленый сыр или что-то на подобии? – Джен протянула мне вилку. Сопротивляться бесполезно, и мне не осталось ничего другого, как попробовать кусочек её пирога.
Я произнесла:
– Мне, на самом деле, нравятся диетические продукты.
– Фу! – засмеялась Джен. – Прекрати!
– Не, на самом деле, – упорствовала я. – Они дорогие, но полезные. Если бы я готовила сама, то они являлись бы лучшим выбором.
– Кому ты это говоришь. Куча денег за парочку специй, которые я могу за два доллара купить в любой лавке и сама смешать. Делать больше нечего, – добавила Джен. – Хотя, можно попробовать.
– Возможно, в следующем месяце, – я пила маленькими глотками свой быстро остывающий кофе, наслаждаясь насыщенным и нежным вкусом сливок на своём языке. – После того, как заплачу по нескольким счетам.
– У тебя есть дела поважнее… О, прекрасно. Наконец-то, – голос Джен опустился до шепота.
Я повернула голову, чтобы увидеть, куда она смотрела. Взгляду предстали чёрное пальто и чёрно-красный шарф в полоску. Мужчина, кому принадлежало и то и другое, держал под мышкой толстую газету, что во времена смартфонов и интернета, представляло собой редкостное зрелище. Я бросила на него повторный взгляд. Незнакомец разговаривал с девчонкой на кассе, они, казалось, были знакомы. Затем он отнёс пустую чашку на длинный прилавок, на котором стояли кофейники для самообслуживания.
Восхитительный профиль. Блондин, волосы немного взъерошены, острый нос, не слишком выделяющийся на его лице. Крохотные морщинки в уголках глаз, их я не видела, но подозревала, что они голубые. Достаточно крупный, чтобы быть соблазнительным, рот с сосредоточенно сжатыми губами. Мужчина налили себе кофе, добавил сливки и сахар.
– Кто это? – поинтересовалась я.
– Дорогая! – Джен издала хриплый вздох. – Ты не знаешь, кто это?
– Если бы знала, то не спрашивала бы.
Мужчина в чёрном пальто прошёл рядом с нами, и я смогла ощутить его запах.
«Апельсины».
Я закрыла глаза прежде, чем меня накрыла вторая волна аромата. Сильный вкус кофе на языке мог бы заглушить всё остальное, но нет. Мне бы пахнуть кофе и шоколадом, а от меня исходил аромат апельсинов. Ещё одна попытка. Я нагнула голову и прижала кончики пальцев к магической точке между глазами, которая отлично помогала от головной боли, но от приступов, к сожалению, нет.
Когда я вновь открыла глаза, радужный водоворот исчез, но, чем дальше уходил от нас мужчина, тем сильнее становился аромат апельсинов. Я заметила, что он устроился в противоположном углу кофейни. Раскрыл газету, разложил её по всему столу, поставил кружку и снял пальто.
– С тобой всё в порядке? – Джен склонилась к моему лицу. – Я знаю, он чертовски страстный, но Эмм, ты выглядишь так, будто сейчас рухнешь без чувств.
– Предменструальный синдром, – произнесла я. – Иногда в такие дни у меня кружится голова.
Джен наморщила лоб.
– Это не хорошо.
– Кому ты это говоришь, – я усмехнулась, чтобы показать ей, что всё в порядке, к счастью, это оказалось правдой. Ни малейшего признака нового приступа, как бывало раньше. Я чувствовала запах апельсинов, потому что ими пах мужчина, а не из-за неправильно переключённых нервных клеток моего мозга. – Как бы то ни было, кто он?
– Джонни Делласандро.
На моём лице отобразилось полное неведение, поэтому Джен рассмеялась.
– «Мусор»? «Монастырь ужасов»? «Стриптиз»? Разве тебе это ни о чём не говорит?
Я покачала головой.
– О, дорогая, где ты только была? У тебя в детстве не было кабельного телевидения?
– Конечно, было.
– Джонни Делласандро известен по всем этим фильмам. Они часто шли в ночных программах. Эти фильмы смотрели на всех крутых пижамных вечеринках.
Моя мама всегда слишком обо мне беспокоилась, чтобы позволить где-то остаться на ночь. Мне разрешалось присутствовать на вечеринках в детское время, потом она приходила и забирала меня. Однако я устроила несколько пижамных вечеринок у нас дома.
– Я помню эту передачу. Но это же было сто лет назад.
– «Пустые комнаты»?
Название более известное, но и оно вспомнилось с трудом. Я пожала плечами и снова оглядела незнакомца.
– Никогда не слышала.
Джен вздохнула и глянула через плечо на мужчину. Затем наклонилась, понизила голос и велела придвинуться.
– Джонни Делласандро, ещё и художник. Он создал серию портретов, которая в восьмидесятые стала всемирно известна. «Пустые комнаты». Что-то вроде Моны Лизы эпохи Уорхолла. (Прим.: Энди Уорхолл (6 августа 1928 года – 22 февраля 1987 года) – американский художник, продюсер, дизайнер, писатель, коллекционер, издатель журналов и кинорежиссёр, заметная персона в истории поп-арт-движения и современного искусства в целом. Основатель идеологии «homo universale», создатель произведений, которые являются синонимом понятия «коммерческий поп-арт»)
Моих познаний в искусстве, возможно, и хватило бы, чтобы распознать картину Уорхолла, если бы она висела рядом с Ван Гогом или Дали. Но, разумеется, я не уверена…
– Уорхолл? Это тип с банками супа? Мэрилин Монро?
– Да, это он. Работа Делласандро не была такой уж безвкусной, немного мейнстрим. «Пустые комнаты» стало его прорывом.
– Ты говоришь в прошедшем времени. Он больше не художник?
Подруга склонилась ещё ближе, я тоже придвинулась.
– Он – владелец галереи на Фронт-стрит. «Железный ангел». Знаешь?
– Я пару раз проходила мимо, но внутрь не заходила.
– Это его галерея. Он и сам по-прежнему работает, и выставляет многих местных художников, – она ткнула пальцем на картины, развешанные на стенах кафе. – Те, что он выставляет в своей галерее, несомненно, лучше здешних. Время от времени его имя гремит. Но, на самом деле, он очень тихий и непритязательный. По крайней мере, в здешних краях. Тут его вряд ли можно упрекнуть.
– Хм, – я поглядывала на Делласандро, который медленно перелистывал страницы газеты, будто читал каждое слово. – Мне интересно, какого это.
– Что?
– Быть знаменитым, а потом… нет.
– Он, по-прежнему, знаменит. Только в другой ипостаси. Не могу поверить, что ты о нём никогда не слышала. Кстати, он живёт в кирпичном здании вниз по улице.
Я оторвала взгляд от спины Джонни Делласандро и посмотрела на подругу.
– Что ты имеешь в виду?
– То самое, дорогуша, – Джен закатила глаза.
– Что? Правда? Ничего себе!
Я снова бросила взгляд на мужчину. Мне принадлежит один из кирпичных домов на Секонд-стрит. Предыдущие владельцы его частично ремонтировали, но мне придётся вложить в него ещё много труда. Дом, о котором говорила Джен, был прелестен. Прекрасно отреставрированная кирпичная кладка, новый водосточный желоб из латуни блестел на солнце, аккуратно постриженная живая изгородь окружала сад, похожий на парк.
– Вы практически соседи. Не могу поверить, что ты его не знаешь.
– Я не знаю, кто он, – ответила я, хотя название «Пустые комнаты» после долгих раздумий показалось мне знакомым. – Не уверена, что маклер упомянул его в качестве аргумента продажи.
Джен рассмеялась.
– Возможно, и нет, потому что он живёт достаточно уединённо. И часто приходит сюда, хотя я давно его здесь не видела. Он ни с кем не разговаривает, предпочитает сидеть в одиночестве.
Я допила свой кофе и решила заказать бесплатную добавку. В этом случае мне пришлось бы пройти рядом с ним, и я смогла бы, наконец, рассмотреть его лицо. Джен, казалось, прочла мои мысли.
– Он себе цену знает, – заявила она. – Бог знает, сколько женщин здесь старалось придумать неубедительный предлог, чтобы раз за разом проходить мимо его столика. В точности, как Карлос. Я даже думаю, что Карлос единственный, с кем он разговаривал.
Я засмеялась.
– Правда? Почему? Он западает на мужчин?
– Кто, Карлос?
По моему твёрдому убеждению, Карлос – гетеросексуал, он таращил глаза на каждую женскую спину, если чувствовал себя незамеченным.
– Нет, Делласандро.
– Ах, дорогая, – вздохнула Джен.
Мне нравилось, когда она меня так называла. Будто мы дружили с незапамятных времён, а не познакомились пару месяцев назад. Переехать сюда из Гаррисберга оказалось мероприятием тяжёлым. Новая работа, новая квартира, новая жизнь – воображаемое прошлое осталось позади, но забыть его до конца я так и не смогла. Джен стала первым человеком, с которым я познакомилась на новом месте. Прямо здесь, в «Мокко». Между нами тот час же возникла глубокая привязанность.
– Да? – я вновь подняла на неё взгляд.
Прежде чем перелистнуть страницу, Делласандро лизнул кончик указательного пальца. В другое время этот жест не показался бы мне сексуальным. Похоже, Джен тоже передалось моё возбуждение, объяснить другими словами его чары я не могла. До сего момента я видела лишь его профиль и таращилась на его спину вот уже с четверть часа.
– Мы могли бы как-нибудь вместе посмотреть его фильмы. А там будет видно, я так думаю. Джонни Делласандро – это… легенда.
– Он не может быть такой уж большой легендой, иначе я бы его знала.
– Хорошо, – добавила Джен. – В определённых кругах он является легендой. Среди людей творческих.
– Думаю, я не слишком творческий человек, – я рассмеялась, не обращая внимания на её комментарий. Я пару раз была в Нью-Йорке в Метрополитен-музее, но, однозначно, не принадлежала к целевой аудитории.
– Это позор. На самом деле. И я уверена, что фильмы Джонни Делласандро испортили меня для нормальных мужчин.
– Это не просто комплимент, – сказала я. – И, кроме того, я сомневаюсь, что существуют нормальные мужчины.
Джен расхохоталась и отломила вилкой ещё один кусочек шоколадного кекса, одновременно бросая взгляды через плечо.
– Приходи вечером ко мне. У меня полный комплект DVD – коллекций, и вдобавок его ранние фильмы. А чего нет, скачаем в интернете.
– О, как современно!
Она ухмыльнулась и запихнула в рот кусок кекса.
– Дорогая, я введу тебя в чертовски крутой мир.
– Он живёт тут, за углом?
– О, да. Разве это не здорово? – Джен ещё раз обернулась.
Если Делласандро и почувствовал, что мы разглядывали его оценивающим взглядом, то виду не подал. Он, казалось, не замечал никого вокруг, преспокойно читал свою газету и пил кофе. Медленно перелистывал страницы, а иногда водил указательным пальцем вдоль строк.
– Я не была уверена, что это он, понимаешь? Но как-то утром пришла сюда, а он стоял за мной… Джонни Делласандро, – Джен издала счастливый, совершенно влюблённый вздох. – Дорогая, меня накрывает волна моих собственных соков.
Я только сделала глоток, когда её слова вызвали у меня смех. Спустя секунду я чуть не захлебнулась, кофе пошёл в дыхательное горло, а не в желудок. Задыхаясь, кашляя, с глазами полными слёз я поднесла руку ко рту и носу, но не смогла издать ни звука.
Джен тоже рассмеялась.
– Подними руки! И повыше, чтобы кашель прекратился.
Мама тоже всегда об этом говорила. Мне удалось немного поднять руки, и кашель ослабел. Некоторые посетители бросали на меня любопытные взгляды, но, слава Богу, не Делласандро.
– В следующий раз предупреждай, пожалуйста, когда захочешь сказать что-нибудь в этом роде.
Девушка невинно заморгала.
– Прежде чем я что скажу? Волна моих собственных соков?
Я вновь расхохоталась, но на сей раз без последствий.
– Да, именно это.
– Положись на меня. После просмотра его фильмов ты поймёшь, что я имею в виду.
– Хорошо, хорошо, ты меня убедила. Мне неловко, но на сегодняшний вечер у меня нет никаких планов.
– Эй, если ты лузер только потому, что в субботу вечером никуда не идёшь, то я как раз из них. Можем побыть лузерами вместе, съесть по мороженому и словить экстаз от старых порнофильмов.
– Порнофильмов? – я посмотрела через её плечо на Делласандро, который дочитал свою газету.
– Посмотришь! – сказала Джен. – Свободная точка зрения на всё, детка.
– Ничего себе. Неудивительно, что он не хочет ни с кем разговаривать. Если бы я была знаменита тем, что размахивала своим волшебным жезлом на широком экране, то тоже бы не хотела, чтобы меня кто-нибудь заметил.
Теперь пришла очередь Джен громко смеяться. На неё обернулось больше голов, чем на меня, но только не Делласандро. Она размазала пальцем шоколад по тарелке и облизала его.
– Я не верю, что в этом дело. Думаю, он этим не хвастается, но и не стыдится. Зачем ему это надо. Он создавал искусство, – подруга говорила на полном серьёзе. – Честно. Он и его друзья известны, как узкий круг. Говорят, они изменили манеру того, как общественность воспринимает искусство. Они снимали художественные фильмы, которые шли в нормальных кинотеатрах. Кино для взрослых, но всё же.
– Ничего себе! – в искусстве я не разбиралась, но то, что рассказала Джен, звучало впечатляюще.
Я должна была признать, что в Делласандро что-то было. Возможно, длинное пальто и шарф. Я держусь мужчин, которые знают, как одеваться так, будто они не придают одежде большого значения и при этом выглядят великолепно. А может, и шлейф апельсинового аромата, когда он проходил мимо меня. Этот запах я обычно не люблю, а честно говоря, даже ненавижу, потому что он предвещал приступ и последствие самой галлюцинации, какой бы короткой она ни была. После неё действительность казалась мне намного ярче и детальнее, чем обычно. Странно, но если приступы сопровождались галлюцинацией, то впечатления усиливались. Тяжёлого приступа не было уже давно, но моё сегодняшнее чувство оказалось аналогичным.
– Эмм?
Я испугалась, когда заметила, что Джен со мной разговаривала. Даже приступ не оправдывал моей невнимательности.
– Извини.
– Итак, сегодня вечером приходи ко мне. Я сделаю коктейль «Маргариту», можем заказать ещё пиццу, – она прервалась и немного забеспокоилась. – Это звучит как-то по-нищенски, да?
– Знаешь, что такое по-нищенски? Нарядиться в пух и прах, и таскаться из бара в бар, чтобы пристать к какому-нибудь парню в полосатой рубашке, от которой несёт дешёвым лосьоном для бритья.
– Ты права. Полосатые рубашки были года до 2006-го.
Мы рассмеялись. Пару раз я уже выбиралась с Джен в бар. Рубашки в полоску всё ещё находились на пике популярности. Особенно среди молодых студентов, которые покупали мармеладный алкоголь – желе с водкой бедно одетым пропагандисткам в надежде, что девушки сочтут их за крутых парней…
Джен глянула на часы.
– Чёрт. Мне надо идти. Сегодня встреча с братом. Хотим купить нашей бабуле продуктов. Ей восемьдесят два, и она уже не в состоянии ездить за ними сама. Если мы не будем о ней заботиться, она сведёт с ума нашу маму.
Я усмехнулась.
– Удачи!
– Я её люблю, хотя она сильно утомляет. Поэтому приходится брать с собой брата. Увидимся сегодня вечером. Около семи? Фильмов целая куча, поэтому не надо опаздывать.
Вряд ли я смогла бы выдержать больше пары фильмов, но согласно кивнула.
– Хорошо. Я принесу десерт и что-нибудь погрызть.
– Отлично. До встречи, – Джен поднялась, но снова наклонилась. – Может, ты осмелишься, наконец, налить себе ещё кофе. Быстрее, пока он не ушёл.
Делласандро сложил газету и поднялся. Надел пальто. Его лицо я так и не смогла увидеть.
– Я бы тебе посоветовала подождать минуточку и отправиться за ним, тогда он будет обязан открыть перед тобою дверь, – произнесла я.
– Хороший план, – заметила Джен. – Плохо, что я не могу ждать дольше. Мне надо идти. Сделай сама.
Мы обе рассмеялись, затем Джен ушла. Я посмотрела ей вслед. Затем перевела взгляд на Делласандро, который возвращал пустую чашку на стойку. С, зажатой под мышкой, газетой он направился прямиком в туалет, который располагался в задней части кофейни. Подходящий момент, чтобы принести кофе, тем более я за него заплатила, но для дополнительной порции кофеина у меня не было настроения. Планов нет, впереди целый день, ничто меня не торопило покинуть кофейню, но я забыла взять с собой книгу или ноутбук, чтобы полазить в интернете. Веских причин остаться не было. Напротив, дома меня ждали не распакованные после переезда коробки. Возможно, мама оставила сообщение на автоответчике…
Я отнесла чашку на стойку и с удовольствием пробежалась глазами по витрине с выпечкой. Пару шоколадных кексов я испекла бы и дома. Сделанное своими руками всегда вкуснее, но кексы в кофейне покрыты толстым слоем глазури, а я понятия не имела, как её готовить. Несмотря на маффин с голубикой мой желудок заурчал. Плохой признак.
– Что-нибудь ещё? – это Джой, самая прилипчивая женщина, которую я когда-либо встречала. Такое поведение определённо не шло на пользу её репутации.
– Нет, благодарю, – я повесила сумочку на плечо и подумала, что у меня упал сахар. Поэтому, надо возвращаться домой и готовить себе сендвичи. Я не переносила голод, кроме того он способствовал возникновению приступов. После того, что я пережила сегодня утром, лучше не благоприятствовать следующей атаке. Кофеин и сахар помогали их контролировать, но пустой желудок снижал эффект.
Делласандро вслед за мной появился у дверей кофейни. Я нажала на стеклянную створку, звякнул колокольчик, спиной почувствовала его приближение. Придерживая рукой дверь, чтобы та не захлопнулась, я обернулась. Там стоял он. Чёрное пальто. Шарф в полоску. Светлые волосы.
Его глаза оказались не голубыми.
Они мерцали глубоким зеленовато-коричневым светом. Прекрасное лицо, несмотря на мелкие морщинки вокруг глаз и седину на висках, которую я обнаружила. По моим прикидкам, ему около сорока, но если его время пришлось на семидесятые годы, то он значительно старше. Если бы я его знала, то не разглядывала бы. Красивое лицо.
Лицо Джонни Делласандро – это искусство…
Я отпустила дверь.
– Бог мой! – произнёс он и отступил назад.
По выговору он из Нью-Йорка.
Дверь между нами закрылась. Солнце отражалось в стекле, скрывая его внутри кофейни. Я не могла увидеть его лицо, но подозревала, что он на меня разозлился.
В этот момент я потянулась к дверной ручке, но он меня опередил. От внезапного рывка я отскочила на пару шагов назад и споткнулась.
– Ох, я… мне очень жаль.
Он даже не глянул в мою сторону, а прошёл со сдержанным проклятием мимо. Край его сложенной газеты ударил меня по руке. Но Делласандро даже не обратил внимания. От внезапного порыва ветра полы его пальто распахнулись. Я сделала вдох, глубокий выдох, потом ещё раз.
Аромат апельсинов.
– Мамочка, со мной действительно всё в порядке, – не надо ей об этом говорить, чтобы не беспокоить, но если я не скажу, она сильно расстроится. – Честное слово, всё в порядке.
– Мне совсем не хотелось, чтобы ты уезжала так далеко, – голос мамы на другом конце трубки звучал раздраженно. Значит, всё нормально. Если бы в нём звучал страх, поволноваться бы пришлось уже мне.
– Сорок минут езды – это совсем недалеко. Я живу близко от работы, кроме того у меня прекрасный дом.
– В городе!
– Ну, мама! – мой смех звучал вымученно, я знала, что он не улучшит её настроение. – Гаррисберг – город только теоретически.
– К тому же ещё и в центре. Я слышала в новостях, что на какой-то улице неподалёку от тебя произошла перестрелка.
– Да? А в Лебаноне на прошлой неделе произошло убийство с последующим самоубийством. Это, кажется, поблизости от вас?
Мама вздохнула.
– Эмм, будь, пожалуйста, посерьёзнее.
– Я серьёзная, мама. Мне тридцать один год. Пришло время, чтобы сделать этот шаг.
Она опять вздохнула.
– Полагаю, ты права. Ты не можешь всё время быть моим ребенком.
– Я уже давно не твой ребёнок.
– Я бы чувствовала себя спокойнее, если бы ты не жила одна. Было лучше, когда ты и Тони…
– Мама, – недовольным голосом перебила я, – мы с Тони расстались по многим причинам, понятно? Прекрати, пожалуйста, постоянно переводить на него разговоры. Ты его терпеть не могла.
– Потому что я считала, что он не слишком хорошо о тебе заботился.
В этом вопросе она, конечно, права. Но я не нуждалась в постоянной заботе, хотя она с этим не соглашалась. И разговаривать о своём бывшем любовнике я не хотела. Ни сейчас, ни вообще когда-либо.
Чтобы перевести разговор на другую тему я поинтересовалась:
– Как папа? – пусть лучше она разговаривает о других людях в своей жизни, о них она тоже заботилась сверх меры.
– Ой, ну ты же знаешь своего отца. Я всё время говорю ему, чтобы он пошёл к врачу. Ему нужно тщательное обследование, а он не хочет. А ему ведь уже пятьдесят девять.
– Ты считаешь его древним стариком.
– Во всяком случае, он уже не молод, – ответила мама.
Я рассмеялась, зажала трубку между ухом и плечом, и раскрыла большую запечатанную коробку, которую после переезда оставила в одной из неиспользуемых комнат. Я собиралась распаковать книги. Эта комната предназначалась под библиотеку. Книжные полки были уже установлены, пыль вытерта. Осталось их только заполнить. Я знала, что меня обрадует результат, но за несколько месяцев работа не сдвинулась ни с места.
– Чем ты занимаешься? – поинтересовалась мама.
– Распаковываю книги.
– Ох, Эмм, будь осторожна. Ты же знаешь, что может подняться пыль.
– У меня нет астмы, мама, – я отложила в сторону газетную бумагу, которая лежала сверху на книгах. Они упаковывались по принципу, чтобы лучше уместились в коробках. В этой лежали, помимо всего прочего, издания подарочного формата, которые я купила по дешёвке или получила в подарок. Посмотреть их у меня никогда не доходили руки.
– Нет. Но ты же знаешь, что надо быть осторожной.
– Мама, перестань. Хватит, – я медленно начала выходить из себя.
Моя мама всегда была наседкой. В шесть лет я упала со шведской стенки на школьной игровой площадке. В те времена в школах не имелось защитного покрытия или другого мягкого материала для обивки твердого пола. Некоторые дети ломали себе руки-ноги. Я же ударилась головой. Без малого неделю я провела в коме – врачи не пришли к единому мнению, что было тому виной – отёк мозга или опухоль. Мои родители уже согласились на операцию на открытом мозге, но я открыла глаза, села и попросила мороженого. Нарушения координационной способности, которое предсказывали врачи, не произошло, как и потери чувствительности в одной или нескольких конечностях. Также я не страдала от провалов в памяти или видимых повреждений мозга. Я вообще никогда ничего не забывала. Не появилось долгосрочных последствий, по крайней мере, физических. А к приступам я привыкла очень быстро.
Мои родители уже думали, что потеряли меня, и рассказанное мною об этом времени в темноте, тоже не смогло убедить их в обратном. Я не осознавала опасности, что могла умереть. И все тогдашние попытки объяснить маме, чтобы она немного расслабилась, потерпели неудачу. Она отказалась меня слушать. Наверное, её нельзя в этом упрекать. Я понятия не имела о том, что такое любить ребёнка, не говоря уже о страхе, потерять его.
– Извини, – сказала мама, когда поняла, что зашла слишком далеко.
Она вела себя так из лучших побуждений, чтобы я не выросла напуганным ребёнком и поседела задолго до сорока лет. Она позволила мне сделать всё, чтобы стать самостоятельной, что ей было ненавистно.
– Знаешь, ты ведь можешь иногда приезжать в гости. Расстояние не слишком большое. Мы могли бы вместе пообедать или ещё чем-нибудь заняться. Только ты и я. Организовали бы девичник.
– Да, конечно. Почему бы и нет, – мамин голос заметно повеселел.
Впрочем, я не верила, что она примет моё приглашение. Моя мама не любила ездить на машине на дальние расстояния. Если бы она и приехала, то привезла бы с собой отца. Это совсем не означало, что я его не любила или не хотела видеть. По некоторым причинам я чувствовала себя с ним лучше, он держал свои страхи при себе. Но если бы приехал папа, то не получилось бы девичника. Кроме того, начались бы переживания, что визит слишком затянулся, и лучше бы он сидел дома перед телевизором в своём любимом кресле. У меня кабельного телевидения нет.
– Я видела его пару дней назад, Эмм.
Я застыла, как вкопанная, с огромной книгой о соборах. Остальное нормально разместится, если её запихнуть в дальний ряд. Но я положила книгу на стол, чтобы была на виду, и пролистала страницы, размышляя, а не продать ли её.
– Кого?
– Тони, – нетерпеливо ответила мама.
– Ради Бога, мама!
– Он хорошо выглядит. И спрашивал о тебе.
– Охотно верю, – произнесла я с иронией.
– Думаю, он хотел узнать, не встречаешься ли ты с кем-нибудь.
Я моментально забыла про книги, хотя в руках держала ещё один талмуд. С блошиного рынка. Просто не смогла устоять перед покупкой по бросовой цене. Книги я тоже покупала по смешным ценам. Даже если их содержание меня совсем не интересовало. Я всегда знала, что смогу самые красивые картинки вставить в рамки и развесить по квартире. Что являлось неоспоримым доказательством того, что в искусстве я полный профан.
– И каковы его намерения?
– Я не знаю, Эмм, – пауза. – У тебя кто-нибудь есть?
Я хотела просто ответить «Нет», но перед моими глазами всплыл образ мужчины в черном пальто и шарфе в полоску. Земля под моими ногами чуть-чуть пошатнулась. Я крепко вцепилась в телефонную трубку. Книга оказалась слишком тяжёлой для моей вспотевшей ладони и упала.
– Эмм?
– Всё в порядке, мама, просто книжка свалилась.
Никаких красочных вихрей и запаха цитрусовых, который горел в моём носу. Желудок немного сжался, но это произошло скорее от итальянской еды, которую я купила. Она слишком долго пролежала в холодильнике.
– Было бы неплохо с кем-нибудь познакомиться. Думаю, что уже самое время.
– Да, и каждому мужчине, которого я встречу, буду говорить, что моя мама считает, что я не должна оставаться старой девой. Самая подходящая тема для свидания.
– Сарказм – это не самая привлекательная черта характера, Эмм.
Я рассмеялась.
– Мама, давай на сегодня закончим? Я хочу ещё распаковать коробки и постирать, а вечером пойду в гости к своей подруге Джен.
– О! У тебя есть подруга?
Я любила свою маму. На самом деле. Но порой мне хотелось её придушить.
– Да, мама. У меня есть настоящая подруга.
Мама засмеялась, что выглядело намного лучше, чем начало нашего разговора. «По меньшей мере, что-то другое».
– Хорошо. Я рада, что ты проводишь время с подругой, а не сидишь одна дома. Я… я просто беспокоюсь о тебе, дорогая. Пока.
– Я знаю. И знаю, что ты никогда этого не прекратишь.
Мы попрощались, клянясь друг другу во взаимной любви. У меня были друзья, которые не говорили своим родителям, что любят их, и после окончания начальной школы никогда больше не произносили эти слова. Я радовалась, что никогда такой не вырасту, и что мама выдержала. Она никому не рассказывала, но я знала, что лежало в основе её страхов. Возможно, она упустила последний шанс сказать своему ребёнку, что любит его. Мне это нравилось.
