Текст книги "Аромат апельсинов (ЛП)"
Автор книги: Меган Харт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)
С нахмуренным лбом обхватываю себя руками, хоть на кухне и жарко. Так происходит всегда, когда меня сюда заносит.
– Спасибо, Эд. А где он сейчас? Наверху?
– Он в бассейне. Пол его фотографирует. Нагишом, – парень снова издаёт такой жуткий смех, что у меня волосы становятся дыбом. – Он опять демонстрирует всему миру свою задницу. Я тебе уже говорил, они все пьяные и под кайфом.
– И сейчас трахаются или нет. Я понимаю, – пустив в раковину холодную воду, брызгаю себе в лицо.
Вероятно, придётся вынести до конца происходящее здесь. Мне уже расхотелось искать Джонни.
Откуда-то раздаётся мамин голос, она рассказывает мне о чистящих средствах. Я не могу сейчас заниматься тем, чем всегда занималась в этом доме. Мама ждёт от меня ответа. Возможно, даже немного беспокоится обо мне и трясёт за плечо. Я не могу спать с Джонни на маминых глазах, даже если здесь нет ни её, ни меня.
– Хочешь знать, что Джонни сказал о тебе, Эммелин?
Я перевожу взгляд на Эда. Мне только сейчас бросается в глаза, что рядом с ним лежат карандаш и блокнот в кожаной обложке. Такого ещё не было. Все эти подробности, эти крошечные детали затуманивают мой мозг.
– Что он сказал?
– Он сказал, что ты не настоящая. Ты – не девушка, ты – фантазия. Я сказал, возможно, всем нам лишь кажется твоё присутствие, а он говорит, что это не так. Ты просто приходишь из другой реальности. Это так, Эммелин? Ты приходишь из другого измерения?
– Да, Эд, именно так я и делаю, – отвечаю я устало. – И мне очень хотелось бы туда вернуться.
Его смех заканчивается громким чихом. Он снова делает глубокую затяжку.
– Удачи! А нас не хочешь взять в другую реальность?
Я отшатываюсь от Эда, и упираюсь спиной в столешницу. Снаружи снова раздаётся смех. Наверное, вечеринка в самом разгаре. Очень весёлый смех. Лучше веселиться, чем вести странные и путаные разговоры с мужчиной, который впоследствии вскроет себе вены.
– Он говорит, что ты из будущего.
– Что? – в ошеломлении поднимаюсь я. – Это Джонни сказал?
– Он сказал, что ты ему рассказала.
Я хлопаю глазами и начинаю бегать туда-сюда по кухне.
– Это безумие.
– Да. Джонни так и говорит. Он считает, что сошёл с ума. Наверное, мы все сумасшедшие. Нас всех надо отправить в психушку, правда? Всех. Джонни сказал, ты ему рассказала, что всех нас придумала. Так что позволь мне задать вопрос, Эммелин. Раз ты меня всего лишь придумала, то почему сделала такой развалиной?
– Я не знаю. Я не знаю, что тебе и сказать.
Не будет ли ложью, признать его правоту? «Что произойдет, если твои собственные галлюцинации узнают своё будущее?»
– Только скажи мне, что это правда. Больше я не хочу ничего знать, – Эд делает большой глоток из бутылки, поигрывает секунду со шприцом, но, слава Богу, не пользуется им. – Я лишь хочу знать, существую я в реальности или нет.
– Ты… существуешь, – нерешительно говорю я. – Я имею в виду, что ты реальный человек, Эд. Но здесь не реальность. Это всё происходит лишь в моей голове. Этот разговор тоже ненастоящий.
– Сегодняшний день – это ночь, – внезапно произносит Эд и кивает в сторону календаря.
– Какая ночь?
– Думаю, та, в которой я нахожусь в настоящей жизни, – эта фраза и кивок не имеют для меня смысла. Эд снова тянется к бутылке и залпом опустошает её. – Итак, кого я могу обвинить в этом дерьме?
– Я не знаю. Меня? – пугаюсь я. – Ты можешь обвинить меня.
Он смотрит на меня стеклянными глазами, рот кривится в ухмылке.
– Думаю, что мог бы. Но считаю, что этого делать не стоит. Ты знаешь, что я написал про тебя стихотворение?
Я содрогаюсь.
– Нет. Этого я не знаю.
– Но я написал.
Парень придвигает к себе блокнот, откашливается и громко читает вслух:
– Она идёт сквозь ночь,
Красавица.
Одиночные, крошечные шажки босыми пятками,
Оставленные туфли.
Кукловод, девушка, которая стала женщиной,
Она приходит и уходит.
Она создаёт и разрушает нас. Её волнуют галлюцинации,
Она та, кем она становится.
Она может быть всем, кем захочет. Эммелин.
В поэзии я разбираюсь не больше, чем в искусстве, но это стихотворение не слишком радует мой слух. Очень высокомерное и напыщенное, так дети-готы читают друг другу стихи, пока подводят глаза и дискутируют о бытии. Люди процитируют стихотворение Эда в своих блогах, не зная его истинного смысла.
– Это ничего не значит, – с кислой миной произношу я.
– Нет? – голос Эда удивлённый, он ещё раз проводить пальцем вдоль строк. – Ты права. Эти грёбаные строки не значат ничего.
Потому что он их не писал. Это сделал мой мозг во время приступа. А так как я не поэтесса, стихотворение выходит дурацким. И правдивым. Я кукловод, который дёргает за ниточки. Я всё создаю и разрушаю. И хочу остановить эти творения.
Хочу всё разрушить.
И разрушаю.
Яркий свет. Бормотание. На моей голове лежало что-то мягкое, что-то кольнуло в руку. Другую руку мёртвой хваткой держали чьи-то пальцы.
– Привет, – рядом с моей кроватью раздался тихий голос Джонни. – Ты проснулась.
– Что? – я попробовала встать на ноги, но мне в нос ударил запах больницы, от которого я чуть не задохнулась.
К иголке в моей руке присоединена капельница. Джонни пытался меня успокоить. Я тот час же замолкла и упала на подушки. На мне до сих пор одежда, в которой я была на вечеринке, значит, прошло не слишком много времени, иначе бы меня переодели в больничную одежду. В горле пересохло, но прежде чем я смогла задать вопрос, Джонни передал мне стакан воды с соломинкой.
Я осторожно отпила.
– Что случилось? Где мои родители и все остальные?
– Твои родители, наверное, сидят в комнате ожидания. Остальные разъехались по домам. Джен хотела остаться здесь, но я убедил её друга, забрать её домой. Я потом ей позвоню и скажу, что с тобой всё в порядке.
– Проклятье, – пробормотала я. – Я опять ушла в темноту, да?
– Да, детка. Так и было.
– И на какое время на сей раз?
– Часа на три. Твоя мама не стала долго ждать, как я в прошлый раз, – Джонни со смехом покачал головой. – Ты не пробыла в отключке и десяти минут, как она вызвала скорую помощь.
– О, Боже! – застонала я и прикрыла глаза рукой, к которой была подключена капельница. Это оказалось ошибкой, движение потянуло за собой иголку, руку пронзила боль. – Вот дерьмо!
– Ты просто ушла, – сказал Джонни.
Я разглядывала его сквозь пальцы.
– Просто? Звучит не слишком успокаивающе. Если только ты считаешь лучшим, рухнуть с пеной у рта и непроизвольно описаться. По сравнению с этим, моё состояние просто великолепное.
Мой голос сорвался от слёз. Джонни поднялся и нежно поцеловал меня, хоть я и пыталась отвернуть голову. Но он всё равно поцеловал меня и убрал мне со лба волосы. Мужчина целовал мои губы, щёки, потом крепко сжал руку.
– Они проведут небольшое обследование. И тебе, возможно, придётся остаться здесь на ночь.
– Нет, – сказала я. – Ни в коем случае.
– Эмм, – увещевал он меня.
– Я не останусь. Ты же знаешь, что они в любом случае ничего не смогут сделать, Джонни, – он ничего не знал, да мы почти и не вдавались в подробности моей проблемы. Тем не менее, он нехотя кивнул. – Тогда я потеряю права, тогда я потеряю… я всё потеряю.
– Не всё, – тихо произнёс Джонни. – Меня не потеряешь.
Я заплакала. Он сидел рядом, держал меня за руку, протягивал носовой платок. Но рыдала я не долго. Для таких ситуаций, как эта, у меня просто не осталось слёз. Когда всё закончилось, Джонни снова меня поцеловал. Кое-что бросилось мне в глаза.
– Они разрешили тебе побыть со мной? Ни маме, ни папе?
– Они сказали, то есть, сказала твоя мама, что я должен остаться с тобой.
Я заморгала, распухшими от слёз, веками.
– Ты шутишь.
– Нет, – усмехнулся Джонни.
– Ты действительно ей понравился, – прошептала я и снова разразилась слезами.
На сей раз плач длился несколько дольше, и Джонни снова протянул мне новый носовой платок, когда актуальный промок и скомкался. Он также подал стакан с водой, помог мне попить, хоть я и не инвалид. Потом мужчина отправился в ванную комнату, вернулся оттуда с влажной тряпкой, чтобы я могла протереть ей лицо.
Как и говорилось, мне провели обследование, которое продлилось до глубокой ночи. Несколько раз у меня брали кровь. Назначили компьютерную томографию, для которой сначала требовалось вызвать техника. Моего согласия на неё так и не получили, хотя главврач чуть не тащил меня силком. Я обладала многолетним опытом общения с врачами и больницами, и знала, как оказать сопротивление. Обследования, в любом случае, результатов не принесут. Мне назначат какие-нибудь таблетки, подержат некоторое время в больнице. Медицинская страховка на несколько тысяч долларов позволяла, тем более значительную часть этой суммы я смогу вернуть.
– Я хочу домой, – полная решимости, заявила я врачу. – Посмотрите мои документы. Такое происходило часто, и, возможно, произойдёт в будущем.
Это признание я ненавидела.
– У меня есть с кем остаться, – я бросила взгляд на Джонни, он кивнул. – Я не езжу на машине. Если вы хотите, я могу подписать отказ от медицинской помощи по собственному желанию.
Уставший врач выглядел чуть старше меня. Он потер глаза и щетину на подбородке и тяжело вздохнул.
– Хорошо. Сейчас подготовлю документы на отказ, – и показал на меня пальцем. – Но, если вы умрёте, я вас убью.
Никогда бы не подумала, что смогу сейчас рассмеяться. Но я рассмеялась.
– Замётано.
Мои родители ждали нас в приёмной. Папа устал, мамино лицо – белее мела. Я подготовилась к тому, что она настоит, остаться со мной или того хуже, заберёт меня с собой. Но мама лишь крепко обняла меня, потом убрала руки и посмотрела на Джонни.
– Позаботьтесь о ней, – сказала она.
– Да, мэм, – Джонни приобнял меня за плечи.
Но это было ещё не всё. Честно говоря, я просто не могла поверить. Я последовала за родителями к их машине, припаркованной рядом с автомобилем Джонни. Мама направилась к водительскому месту, Джонни сел в свою машину и включил печку, чтобы немного прогреть салон.
– Мама, – сказала я.
– Эммелин, – последовал ответ. – Этот мужчина… твой Джонни…
– Я не могу поверить, что ты разрешаешь мне уехать вместе с ним.
Она крепко обняла меня. Я не вырывалась.
– У меня нет выбора, – прошептала мама мне на ухо. Она обеими руками взялась за моё лицо и слегка придержала, чтобы посмотреть мне в глаза.
– Почему нет?
Мама покачала головой и перевела взгляд на сидевшего в машине Джонни. Лоб наморщен, на лице смешанные чувства. Она подавила рыдания и попыталась снова взять себя в руки. Нелегко наблюдать, как она сдерживала слёзы, но мне удалось получить свободу. Мама ущипнула меня за щёку и отпустила.
– Он хороший человек. И раз я не умерла от переживаний за тебя, то уверена, что ты захочешь рядом с собой видеть его, а не меня. Итак… я отдаю тебя ему. Но ты позвони мне завтра утром, хорошо? – она погрозила мне пальцем и ещё раз заключила в объятия. – О, моя дорогая девочка! Это убьёт меня, но…
– Спасибо, мамочка, – шепнула я ей на ухо, и мы снова обнялись. – Спасибо.
– Позвони мне, – мама оторвалась от меня. – Утром.
– Хорошо.
Она кивнула, и последний раз прижала меня к своей груди. Затем она села в машину, заблокировала дверцу. Я видела, что она разговаривала с папой, но не могла слышать о чём. Джонни вышел из своей машины, подошёл со стороны пассажира и открыл мне дверцу.
– Ты – джентльмен, – сказала я, когда он снова сел на водительское кресло.
Мужчина посмотрел на меня.
– Ты уверена, что не хочешь здесь остаться?
Я кивнула.
– Да. Они всё равно ничего не смогут сделать, а я хорошо себя чувствую. Я просто хочу домой, в свою постель. Завтра суббота, мы сможем выспаться.
Джонни наклонился ко мне, поцеловал и погладил меня по волосам. Потом, не произнося ни слова, мы поехали домой. Я рассматривала в окно покрытые льдом улицы и сугробы. От моего дыхания запотело стекло. Когда я думала о приступе, о Джонни тогдашнем и сегодняшнем, руки непроизвольно сжались в кулаки. Меня мучал вопрос, чем всё это закончится. Мне совсем не нравилось от него зависеть, и я надеялась, что не разрушу то, что только началось.
Глава 22
Пока я принимала душ, Джонни не отходил от меня ни на шаг. Он ничего не говорил, но было видно, что мужчина боялся. Я могла упасть в обморок в ванной и утонуть. Хотя, на мой взгляд, это просто повод. Мы стояли вместе под душем, пользовались одной мочалкой, но соблазнить я его не пыталась. Промокнув кожу полотенцем, я натянула совершенно неэротичную фланелевую рубашку. Джонни затолкал меня в постель и лёг рядом.
Я повернулась на бок, прижалась к нему спиной и уставилась в темноту. Усталости не было. Дыхание Джонни становилось глубже, мышцы расслабились. Я почувствовала, как заколыхался матрас под его телом, когда он погрузился в глубокий сон. Моргнула раз, другой, световая картинка за окном изменилась. Как и температура. И простыни подо мной.
Когда он прижался к моей спине и положил руку на живот, мне захотелось повернуться к нему. Хотелось увидеть, это Джонни сегодняшний или тогдашний. Мои ли это тёмные фантазии или я просто настолько устала, что мне казалось, будто подо мной двигалась кровать. Но я не поворачивалась. Я молчала. А Джонни тесно прижимался ко мне. Реальность это или иллюзия, которую выдумал мой мозг, Джонни был реальным.
В понедельник я снова пошла на работу. Джонни отвёз меня и наклонился, чтобы поцеловать. Ещё неделю назад я страстно отвечала на его поцелуи при прощании, но сейчас сдержалась. Мне не хотелось пребывать в дурном настроении, не хотелось его отвергать, но такая зависимость от него нервировала меня несказанно.
Работа выполнялась сноровисто, но без особого энтузиазма. Когда в конце дня Джонни снова заехал за мной, я села в машину с надеждой, что никто из коллег меня не увидит. Конечно, о случившемся следовало сообщить в отдел кадров. Необходимо, чтобы кто-нибудь знал, что делать, если приступ произойдёт на работе. Я пристегнулась и всю обратную дорогу таращилась в окно, на Джонни я не смотрела.
Он довёз меня до дома, вошёл, но пальто не снял.
– Эмм.
Я подняла голову.
– Да?
– Ты хочешь остаться одна? Я могу уйти.
– Нет. Можешь спокойно оставаться.
Джонни пытливо разглядывал меня.
– Думаю, сегодня мы могли бы сходить поужинать. Хочешь? Можешь выбрать ресторан.
Обычно я с радостью принимала такое предложение. Но сегодня покачала головой.
– Мне сегодня не до выходов в свет. Я хочу просто поваляться на диване, может, посмотреть телевизор.
Джонни засунул руки в карманы.
– Если ты хочешь, чтобы я ушёл, так скажи.
– Ты можешь остаться, – повторила я.
– Но ты сама-то хочешь, чтобы я остался?
Больше всего я хотела поднять на смех тех, кто утверждал, что Джонни Делласандро не слишком умный. Он видел меня насквозь.
– Если хочешь, можешь оставаться, – сказать большего я не успела, так как не хотела ни врать, ни ранить его чувства.
– Знаешь, я лучше пойду домой. Нужно заняться кое-какими делами.
Прежде чем уйти, он меня поцеловал. Хотя бы, так. Джонни обнял меня, крепко прижимал к себе до тех пор, пока я не ответила на объятия. Ответные объятия стоили мне некоторых усилий. Мужчина поцеловал меня в висок, снова обнял и ушёл.
Я смотрела ему вслед.
Я злилась не на Джонни, а на себя. В конце концов, у меня было то, что я хотела, и я оттолкнула это от себя. Но по-другому я не могла. Помимо Джонни я хотела иметь ещё кое-что. Неповреждённый мозг, чёрт возьми! Который не позволит мне безвольно путешествовать во времени и превращаться в маленького ребёнка, о котором надо заботиться.
Я разлеглась на диване и уставилась в телевизор. Просто переключала туда-сюда каналы в поисках чего-либо, что привлечёт моё внимание. Я послала смс-ку Джен, которая ответила, что удрала с Джерадом, и, если я хочу, могу присоединиться к их обществу.
Я не хотела.
Поэтому я отправилась в постель в одиночку и в плохом настроении. Винить в этом можно было только себя.
Джонни не удрал в ужасе от моих причуд, как на его месте сделала бы я. Он был невероятно терпеливым со мной. Возил меня на работу, забирал, сидел молча рядом со мной на диване, когда я смотрела плохие фильмы, спал рядом со мной на диване. Ему, по-видимому, не мешало, что каждый вечер я поворачивалась к нему спиной.
Я не хотела быть бесполым, раздражённым комком несчастья. Напротив, я себя ненавидела за то, что не могла выйти из этого состояния. Не помогало даже присутствие Джен. Она по уши влюбилась в Джареда, который тоже выглядел влюблённым. Конечно же, я радовалась за неё. Но когда из нашего субботнего утреннего дуэта в кофейни получился квартет, я не смогла ей рассказать, что происходило со мной.
Карлос, казалось, что-то заподозрил. Когда однажды утром Джонни остался в машине, а я юркнула в кофейню, чтобы принести нам два кофе, он подкараулил меня.
– Неприятности в раю, да?
– О чём ты говоришь?
– Ты выглядишь недовольной. Что случилось? Теперь, когда ты получила, что хотела, тебя к нему больше не тянет?
Я застыла с бумажными стаканчиками в руках. Кофе такой горячий, что жар проникал сквозь перчатки.
– Не понимаю, что ты имеешь в виду.
Карлос фыркнул.
– Ты просто выглядишь несчастной, вот и всё.
– К Джонни это не имеет никакого отношения, – тут же последовал ответ.
– Даже так? Я бы на твоём месте побеспокоился о том, что он тоже это видит. Он ведь не слепой, – Карлос бросил многозначительный взгляд на машину, которая с работающим двигателем ждала на тротуаре. – Я имею в виду, что не стоит водить за нос такого типа, понимаешь?
Я понимала.
Я села в машину, протянула Джонни его кофе и наклонилась к нему поцеловать. Он посмотрел на меня с удивлением.
– Что случилось?
– Извини, – сказала я, – я была такой дурой.
Он рассмеялся и тоже поцеловал меня.
– Даже так? Полагаю, у тебя на это есть право. Кроме того, я знаю, вечно так продолжаться не будет.
Кого-то, может, и покоробило бы от такой проницательности, но у меня сразу же поднялось настроение.
– Да? Так ты об этом знал?
– Да, – ответил мужчина, вливаясь в поток машин.
– Откуда? А что было бы, если бы я на веки вечные превратилась в дурочку?
Джонни с улыбкой покачал головой, бросил на меня короткий взгляд, и снова сконцентрировался на дороге.
– Нет. Я же говорил. Я знал, что тебе станет лучше.
Я устроилась так, чтобы и его видеть, и ремень не душил.
– Откуда?
Джонни вздохнул.
– Потому что ты мне рассказывала, Эммелин.
– Я тебе рассказывала? – наморщила я лоб. – Когда?
Джонни заколебался и потянулся к моей руке.
– Однажды, когда…
– Я разговариваю, когда нахожусь в темноте?
До сего момента это происходило крайне редко.
– Да, – он замялся, но кивнул.
– Что я тебе ещё сказала?
– Ничего. Но это хорошо, милая. Я просто рад, что тебе стало лучше.
Я не заслуживала, чтобы он облегчал мне жизнь, и так ему и сказала.
– Это не оправдание, Джонни.
Он сворачивал к парковке возле здания Кредитного товарищества и обернулся ко мне, когда заглушил двигатель.
– Нет, это не так. Всё нормально. Поверь мне, я слишком часто вёл себя, как кретин. Поэтому я последний, кто будет кидаться камнями.
– Я тебя люблю, – я поцеловала его прежде, чем он успел смутиться от моих слов. – Я имею в виду…
– Я тоже тебя люблю, Эмм, – ответил Джонни, целуя меня.
Совсем необычный, долгий поцелуй. Рот в рот, пока не запотели стёкла, руки гладили наши тела.
На секунду я прижалась лбом к его плечу. Никогда не хотелось быть девушкой, которая спрашивала: «Правда? Ты, правда, меня любишь? Честно-честно?». К счастью, у нас с Джонни такая необходимость отсутствовала. Но я всё же спросила:
– Ты, правда, меня любишь?
Он поцеловал меня в лоб.
– Да, чёрт возьми.
Я засмеялась и поцеловала его в губы.
– Я люблю тебя. Люблю, люблю, люблю.
– Тебе надо идти, – сказал он. – Пока на работу не опоздала.
– А я и не знала, что ты старый ворчун, – поддразнила я его. – Но мне это нравится.
– Тебе нравится, когда я ворчу?
– Немного. В тебе есть что-то от мистера Дарси. Мрачный, очаровательный и так далее, – я пощекотала его, Джонни со смехом отпрянул. Я ухватилась за конец его шарфа и потянула назад, чтобы поцеловать. – Скажи ещё раз.
(Прим. пер.: Мистер Фицуильям Дарси – литературный персонаж, один из главных героев романа Джейн Остин «Гордость и предубеждение». Дарси представлен как холодный и достаточно проницательный человек)
– Я тебя люблю, – сказал Джонни.
– Я тоже тебя люблю, – отпустив его, я вышла из машины.
Этой ночью я уже не отворачивалась к стенке.
– Тебе не затруднительно так часто здесь ночевать?
Джонни, который лежал рядом со мной и читал, снял очки. Он их не любил, но я втайне находила их невероятно пикантными.
– Нет. Ты хочешь, чтобы мы переехали ко мне?
– Нет. Я имею в виду не это, – я взъерошила ему волосы, вспомнив, как гладила их во время приступов. На ощупь они тогда напоминали шёлк. И в настоящей жизни они такие же. – Я просто хотела быть уверена, что тебя всё устраивает.
– Ну, да… – мужчина сложил очки, положил их на ночной столик. Потом повернулся и посмотрел на меня. – Мне нравится твой дом. Пока ты в банке, я целый день торчу у себя дома. Или в галерее. Так что всё в порядке.
Кончиком пальца я провела по его губам и даже не дёрнулась, когда он нежно укусил меня за палец.
– Я хочу, чтобы никто из нас не чувствовал себя ущемлённым.
– Эмм, – Джонни поцеловал мою ладошку. – Пока я сплю с тобой в одной постели, мне всё равно, чья это кровать.
Мы целовались. Потом обнимались, а потом… Я поверить не могла, что каждую ночь отказывалась от этого. Ну, ладно, всего неделю, но всё же очень долго. Я почувствовала между нами возбуждённый член Джонни. Ну, уж нет, отказываться от такого удовольствия я больше не собиралась.
– Как хорошо, – говорил он во время моих ласк. – Продолжай.
– А так? – я вызывающе смотрела на него, сдерживая ритм. Его веки не потяжелели. – Тебе нравится?
– Я люблю так, – сказал он.
– Я знаю, как тебе ещё нравится.
Я с ухмылкой юркнула под простыни и нашла ртом его член. До меня доносились его приглушённые стоны, но в них звучало удовлетворение. Я полностью взяла член в рот. Здесь внизу очень спёртый воздух, но для меня это не имело никакого значения. Меня окутал его чертовски сексуальный запах. Его твердая эрекция имела невероятный вкус. Я даже забыла посасывать, лизать, осторожно хватать губами и нежно покусывать.
Он немного вонзался в меня не долго, не до удушья. Я поглаживала яички Джонни, проводила по ним рукой и языком. Когда я услышала сдавленное проклятие, то не сдержала ухмылку. Его пальцы зарылись в мои волосы, в такт моему ритму давили на голову. Я отпустила его. Радовалась, что ему понравилось.
Ощущения усилились, когда я свободной рукой начала ласкать себя между ног. Мой запах смешивался с его запахом в этой пещере, созданной из простыней и одеял. Я медленно водила пальцем вокруг клитора, полностью отдавшись своим чувствам.
Я распалялась, воздух вокруг меня нагревался. Член Джонни на моих влажных губах. Когда головка входила в мой рот, я посасывала её. Одной рукой я направляю его в мой рот, двигаю туда-сюда. Джонни двигался ритмично, но я дразнила его, временами замедляя темп. Мои пальцы крепко сжимали его член, язык двигался вверх-вниз. Мне хотелось увидеть эту незабываемую картину крупным планом. Но меня уже доконала жара, и я прервалась, чтобы скинуть простынь.
Меня захлёстывает прохладный, но не холодный воздух. Я провожу языком по члену Джонни, чувствую, как он крепче хватается за мои волосы, чтобы поднять мне голову. Я с улыбкой подчиняюсь.
Тогдашний Джонни подтягивает меня к своему рту, его руки блуждают по моему телу, обхватывают груди, щиплют соски. Его язык заменяет мой палец, рука скользит у меня между ног.
Я слишком ошеломлена, чтобы шевелиться. Всё происходит без предупреждения. Моё тело не оказывает никакого сопротивления происходящему.
– Джонни…
– Тсс, – шепчет он, уткнувшись мне в грудь, его пальцы ласкают мой клитор. Он снова тянет меня вверх, чтобы поцеловать, я, тяжело дыша, отвечаю на поцелуй.
Я не хочу протестовать, но у меня такое чувство, что надо. Обеими руками Джонни принуждает меня сесть сверху. Рукой он направляет свой член в меня. Я разрешаю. Когда он меня целует, я целую его в ответ.
Джонни тогдашнего. Джонни сегодняшнего.
Есть ли различия? В настоящий момент, растворившись в порыве страсти, его вкус, запах и голос одинаковы.
Он входит медленно, но глубоко, его рука не прекращает ласки. Оргазм накатывает на меня волной, лишая последней воли. На всё остальное наплевать.
На прошлое.
На настоящее.
Запрокидываю голову, волосы рассыпаются по плечам, по спине ползут мурашки. Я сижу на нём в позе наездницы. Мы синхронно двигаемся. Джонни издаёт восторженные звуки, от которых меня охватывает озноб. Я что-то лепечу, сотрясаюсь, дрожу.
Я падаю на него, как подкошенная, утыкаюсь лицом в шею. Нюхаю его. Чувствую его. Ощущаю его вкус. С закрытыми глазами я не знаю, где нахожусь, в своих фантазиях или в реальном мире. Его руки гладят меня по волосам. Джонни натягивает на нас одеяло. Я не открываю глаза, моё лицо прижато к его коже.
– Это, чёрт возьми, фантастика, – говорит Джонни.
– Так всегда.
Он смеётся.
– Да, так всегда.
– Послушай, Джонни… – я слизываю соль с его кожи, прикосновение моего языка заставляет его вздрогнуть. – Спасибо.
– За что?
– За то, что ты меня любишь, даже если я и дурочка.
Он молчит. Мы дышим в унисон. Его пальцы путаются в моих волосах на спине.
– Ты не дурочка, Эмм.
– Я была злой… Не на тебя. Просто на всех. Может быть, приступ повторится. Невыносимо знать, что твоя голова каждый раз тебя обманывает.
Мужчина молчит пару секунд, потом произносит:
– У каждого может быть плохой день.
Я хрипло смеюсь.
– Это может служить оправданием, что я вела себя, как идиотка, по отношению к тебе?
Он целует меня в макушку.
– Что ты хочешь от меня услышать?
– Полагаю… Я хочу услышать, что ты меня простишь, если я ещё буду паршиво себя с тобой вести.
От смеха трясётся всё его тело.
– Что за чёрт… Ах, Эмм. Конечно, я тебя прощу.
После второго поцелуя в макушку он притягивает меня к себе. Глаза у меня до сих пор закрыты, я нахожусь в полудрёме. Я могу спать во время приступа? И видеть сны?
– Я прощаю тебя, – говорит Джонни.
Глава 23
С кем бы я прошлую ночь не резвилась в постели, проснулась я с Джонни сегодняшним. Мы ещё раз занялись любовью, потом пришлось отправиться в душ и завтракать. Сегодня никакой кофейни, а рогалики и кофе в моей кухне. Очень по-домашнему. Очень уютно. И обыденно.
Сегодня Джонни планировал допоздна задержаться в галерее, и я предложила Джен провести совместный вечер. Давненько мы не устраивали девичник. Перво-наперво мы отправились в спорт-бар, взяли дюжину куриных крылышек с разными приправами и пару блоков баночного пива. Дома облачились в удобную одежду и уютно устроились.
– Это одна из причин, почему мы дружим, – указала я на её пижамные штаны с изображением уток. – Ты приходишь всегда во всеоружии.
Джен засмеялась:
– Знаешь, дорогуша, я так долго не ходила в поношенных штанах. Ужасно долго, могу тебе сказать.
– А вы с Джерадом не одеваете по вечерам одинаковые пижамы?
– Ещё нет. А вы с Джонни-то вообще надеваете дома брюки?
Смеясь, я распаковала картонную коробку с куриными крылышками, которая стояла на журнальном столике.
– Иногда. Если мы не слишком заняты, тогда нам не до брюк.
– Ну, ну, – ухмыльнулась Джен. – Давай, колись. Понимаю, что это ужасно, но я хочу знать все грязные детали. Я имею в виду все.
– Знаешь, баш на баш, – я открыла бутылку пива, восторженно разглядывая, как из бутылочного горлышка вытекала белая пена. – Только из чувства справедливости.
– Дорогая, я уверена, что мои подробности не столь захватывающие, как твои.
Я потянулась за куриным крылышком с соусом васаби, облизала капли с пальцев, и с вызовом подняла на неё взгляд.
– Ну, ладно. Джерад на редкость милый.
– Оу, ты же знаешь, что он не Джонни грёбаный Делласандро.
Джен взяла крылышко с приправой «Old-Bay» и вгрызлась в него.
Своё крылышко я отправила на тарелку.
– Ты, правда, не сердишься на меня? Я знаю, ты сказала, что не сердишься. Но… честно, Джен?
Она выглядела удивлённой.
– Бог мой, нет! Я имею в виду, у нас с ним никогда ничего не было, и, кроме того, честно, Эмм… он был лишь моей фантазией. И ничем другим. Я рада, что у вас всё получилось.
Я подумала о приступах.
– Для меня он тоже лишь фантазия.
– Ну,… да, – Джен выглядела сбитой с толку, что меня не удивляло. – Я уверена, что это часть его привлекательности.
Мне очень хотелось поделиться с ней, рассказать хоть кому-нибудь, но только не Джонни. У меня не хватало духа признаться ему, что сначала я влюбилась в его юную копию, а лишь потом познакомилась с ним нынешним. Он мог подумать, что причина только в фильмах и фотографиях, а, на самом деле, это не так. Он должен знать, что я хотела именно его. Хотя… он сам в это не верил.
– Что случилось? – Джен облизала кончики пальцев. – Это… что-то плохое? Я имею в виду… в реальности не всё так хорошо? Скажи, это так? Даже если твои слова разобьют мне сердце, ты можешь мне рассказать.
– Нет, нет, ничего такого. На самом деле, всё гораздо лучше, чем я могла думать, – я сделала глоток пива.
Джен засмеялась.
– О, это, однозначно, самый лучший выбор. Я имею в виду, с Джерадом тоже бывают моменты, когда я ни в чём не уверена, ты понимаешь, о чём я.
– Правда? А почему ты не уверена? А, полагаю, дело в том, что поначалу всегда немного не уверен… Но у вас-то почему так?
– Ладно, болтушка, – перебила меня Джен. – Что случилось? Только теперь честно.
– Мне надо поговорить с тобой о том, что на днях со мной случилось за ужином.
Она замолкла на мгновение, сделала глоток пива и, прежде чем взять новое крылышко, облизала пальцы.
– Твоя мама рассказала мне про несчастный случай. И о твоих припадках.
– Да, только это не настоящие приступы. Скорее, помутнение сознания. Или, как я их называю, приступы. Во время них я ощущаю, будто иду сквозь непроглядную темноту. Обычно он длится пару секунд. Возможно, минуту. Целую вечность уже не было таких длительных приступов.
Джен кивнула, отщипнула кусочек крылышка и отправила его себе в рот.
– Твоя мама говорит, что последние годы ты чувствовала себя хорошо, и рецидив сильно удивил её. Извини, Эмм, но это ужасно.
– Я знаю. Если в течение года будет хоть один приступ, я не смогу водить машину. Джонни отвозит меня на работу, потом привозит обратно, – у меня перекосилось лицо. – Ненавижу всё это. Я думала, наконец-то, я свободна, живу в собственном доме, работаю на хорошей работе… Это, правда, ужасно, Джен. Просто кошмар какой-то.
Она наморщила лоб.
– А сейчас? Как ты сейчас себя чувствуешь?
– Хорошо, – я не лгала. Приступ, который случился со мной ночью, когда мы развлекались с Джонни, остался без последствий. – Я взяла один дополнительный сеанс иглотерапии в неделю и стараюсь снова регулярно медитировать. Это помогает. Сахар и кофе тоже помогают, поэтому я ем много пирожных и пью много кофе.
