Текст книги "Выкуп за любовь (ЛП)"
Автор книги: Мэг Кэбот
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)
Мэг Кэбот
«Выкуп за любовь»
Жанр: UA / Современный любовный роман
Первая публикация: Ноябрь 2015 года
Перевод и редактура: Екатерина Чернецова
Перевод подготовлен специально для группы
•WORLD OF DIFFERENT BOOKS•ПЕРЕВОДЫ КНИГ•
http://vk.com/world_of_different_books
При копировании перевода, пожалуйста, указывайте переводчиков, редакторов и ссылку на группу! Имейте совесть. Уважайте чужой труд!
Аннотация
Принцесса Миа Термополис, самая любимая героиня Мэг Кэбот, написала свою книгу (правда, не без скромной помощи Мэг) и предлагает вам ее прочитать. Все средства, вырученные от продажи книги, несомненно, идут в фонд Гринпис. Истинно королевский поступок!
Оглавление
От автора
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Глава 17
Глава 18
Глава 19
Глава 20
Глава 21
Глава 22
Глава 23
Глава 24
Глава 25
Глава 26
Глава 27
Глава 28
Глава 29
Глава 30
От автора
Как человек, долгое время рассказывавший вам о победах и поражениях обыкновенной дженовийской принцессы Миа Термополис, сегодня я счастлива представить вам «Выкуп за любовь». Эта история известна вам по последнему из дневников принцессы, также вы знаете, что Миа давно мечтала стать автором книги.
И вот, наконец, этот день настал. «Выкуп за любовь» – исторический роман, над которым принцесса Миа провела двадцать один месяц (время между «Принцессой Миа» и «Принцессой навсегда», 9 и 10 книгами из серии «Дневников»).
В этой книге читатель, возможно, встретит знакомые уже имена и события (так, например, сестра главной героини – Меллана – может напомнить о печальном опыте самой принцессы на вечеринке в книге «Принцесса на вечеринке»; а собаку главной героини зовут Толстым Луи – так же, как и кота принцессы Миа). Но я уверена, что Миа Термополис ни в коем случае не хочет, чтобы читатель принял эти случайные совпадения за скрытые послания… Во всяком случае, по ее словам, они таковыми не задумывались. К тому же, образ главного героя – рыцаря Хьюго, что долгое время был на службе, а затем возвращается домой – также не имеет никакого отношения к Майклу Московитцу, которого связывали с принцессой долгие романтические отношения.
Также следует отметить, что все средства, полученные от публикации этой книги, будут направлены в Гринпис, как того хочет принцесса. Пусть она не потратит год после окончания школы на спасение китов, как планировала, эти средства смогут оказать некоторую поддержку фонду защиты дикой природы.
Итак, в этой книге воплощается главная мечта дженовийской принцессы Миа Термополис, и разве это не замечательно? Автор облачает свою мечту в слова, а читатели живут в созданном им мире.
Для миллиона читательниц, мечтающих стать принцессами после прочтения «Дневников принцессы», в «Выкупе за любовь» открывается тайна – о чем мечтают сами принцессы. Надеюсь, вам понравится!
Глава 1
Англия, 1291 г.
Ястреб вернулся.
Финнула увидела это в тот же миг, как открыла деревянное окно своей спальни и высунулась наружу, чтобы удостовериться, что шериф и его люди отъехали. Неуклюжая птица с коричневым оперением и дьявольскими глазами сидела на соломенной крыше курятника, невозмутимо спокойная. Неделю назад ястреб прикончил двух любимых кур Мелланы, а теперь косился и на третью, ту, что Мел называла Гретой. Ничего не подозревающая пестрая курица тем временем направлялась к остаткам пшена в кормушке. Несмотря на то, что ястреб обычно не охотился во время дождя, а сейчас как раз моросило, Финнула знала наверняка – он готовится напасть.
Быстрее, чем граф на охоте, Финнула сняла лук и колчан, висевшие на столбике ее кровати, и прицелилась в наглую птицу. Удерживать равновесие было непросто из-за ветра, врывавшегося в окно, и самого окна, находившегося чересчур низко. Натянув до отказа изношенную тетиву, Финнула сосредоточилась на цели – взъерошенных перьях на груди охотника за курами. Она не слышала шагов поднимающейся по лестнице сестры, не слышала и скрипа открывающейся двери.
– Финн!
Испуганный голос Кристины застал Финнулу врасплох, и она выпустила стрелу слишком рано. С почти мелодичным звуком та пронзила воздух и безобидно вонзилась в крышу курятника в каком-то лишь дюйме от ноги ястреба. Испуганная птица улетела прочь.
– Ради бога, Кристина! – вскричала Финнула, оборачиваясь и обвиняюще указывая пальцем на улетевшую стрелу. – Это была замечательная стрела, посмотри, что ты наделала! Как я ее теперь достану? Она застряла в курятнике!
Кристина устало прислонилась к двери, ее круглое лицо раскраснелось от долгого подъема по узкой лестнице. Положив одну руку на грудь, девушка старалась успокоить сбившееся дыхание.
– Тьфу на тебя, Финнула, – пропыхтела она, вдохнув, наконец, полной грудью. – О чем ты только думаешь? Шериф уехал пять минут назад, а ты тут как тут, опять стреляешь по невинным птицам!
– Невинным! – Финнула сняла потертый кожаный ремешок колчана с худого плеча. – Это был тот самый ястреб, что убивает кур Мелланы, доложу я тебе.
– Ты что, совсем потеряла рассудок, данный тебе Господом? Если бы шериф увидел, как из окна твоей комнаты вылетает стрела, он бы немедленно вернулся и арестовал тебя на месте.
Финнула насмешливо фыркнула.
– Ха! Ни за что на свете. Ты только подумай, арестовать такую милую девушку, как я. Да его бы вмиг возненавидело бы все графство Шорпшир.
– Кузен лорда едва ли был бы против, – на восьмом месяце беременности Кристина не могла подниматься по лестнице с обычным проворством, и теперь она легла на кровать, что раньше принадлежала ей и Финнуле, и сдула со лба прилипшие рыжие кудри. – Неужели ты не понимаешь, Финн? Его светлость знает, что это ты браконьерствуешь в его лесах…
Финнула вновь фыркнула.
– Хьюго Фитцстивен понятия об этом не имеет. Откуда ему знать? Последние десять лет он провел на Святой Земле, а от него самого ничего не слышно с Михайлова дня (*католики празднуют Михайлов день 29 сентября. Название дня происходит от имени Архангела Михаила), когда пришел тот отвратительный домовладелец и объявил, что благородный рыцарь угодил в плен к сарацинам.
– Не нужно выражаться так грубо, Финн. Реджинальд Ларош, кузен лорда Хьюго, теперь приглядывает за его владениями в отсутствие хозяина. Как ты можешь называть его отвратительным домовладельцем? Мы должны относиться к нему с тем же уважением, с каким относились бы, будь он нашим лордом. Как ты…
– С уважением? – на лице Финнулы было написано презрение. – Вот когда его поступки будут достойны уважения, тогда я и стану его уважать. А пока что даже не проси меня называть его лордам. Ни один лорд не станет относиться к своим вассалам с таким…
Кристина протяжно вздохнула, перебивая сестру.
– Очень хорошо, Финнула. Я уже поняла, что совершенно бессмысленно спорить с тобой по этому поводу. Но подумай вот о чем: Реджинальд Ларош сказал шерифу, что у него нет оснований не верить в то, что это ты охотишься на землях лорда Хьюго. Одно крохотное подтверждение этому, и для тебя все будет закончено.
Финнула раздраженно пнула деревянный дорожный сундук, стоявший в футе от кровати. Внутри лежали накидки и блио (*длинные платья с рукавами узкими до локтя и расширяющимися к запястью), которым она предпочитала поношенную, но очень удобную шерстяную тунику и кожаные шоссы (*мужские чулки-сапоги).
– Этого бы не случилось, – проворчала она, – если бы Хьюго Фитцстивен знал, как бедно живут его слуги при его дьявольском кузене Лароше. А живи он среди нас, уж точно бы не отказался от мяса, что я продаю.
– Но это все лишь вымысел, Финн, – устало промолвила Кристина. Это была старая ссора, начавшаяся, когда старший и единственный брат девушек, Роберт, выбрал маленький лук и научил тогда еще четырехлетнюю Финн стрелять по мишеням. Первая же выпущенная ею стрела угодила в задницу любимой няни семейства, Эгги, и с тех пор никому не было позволено забирать лук из рук маленькой охотницы.
– К тому же, – продолжала Финнула, точно не слыша слов сестры, – шериф не найдет никаких доказательств. Я никогда не оставляю своих стрел, он не найдет ни единого следа, способного привести ко мне. Единственная причина, по которой он действительно потрудился сюда приехать – это его любовь к Меллане.
– Финн, ты неправа. Месье Ларош сказал шериф де Бриссаку, что недавно еще один олень из лесов лорда пропал.
– И вовсе он не пропадал, – уголки губ Финнулы слегка поползли вверх, на ее лице вот-вот готова была появиться улыбка. – Олень там же, где был всегда, в усадьбе Стивенсгейт. Просто так вышло, что теперь он отдыхает в животах некоторых слуг лорда Хьюго.
Кристина лишь растерянно заморгала в ответ на бесстыдное заявление сестры. Она давно уже поняла, что если бы у Финнулы не было таких странных пристрастий в одежде, если бы она надела хоть раз одно из своих шелковых платьев, пылившихся в сундуке, если бы она расчесала густые рыжие волосы, а не заплетала их в тугую косу, то стала бы поистине прекрасной молодой женщиной. Вот только эта упрямая девчонка даже советов слушать не желала, хотя, по мнению Кристины, вовсе не Меллана привлекла шерифа, а сама Финнула. И дело тут было вовсе не в ее любви к запрещенной в графстве охоте.
Громко вздохнув в третий и последний раз, Кристина ухватилась за столбик кровати, неловко поднимаясь на ноги.
– Так и быть, я сделала все, что могла. Роберт не сможет обвинить меня в бездействии.
Финнула улыбнулась, на этот раз по-настоящему, и великодушно похлопала сестру по пухлому плечу.
– Бедная Кристина, – пропела она. – Мне так стыдно за то, что я то и дело создаю проблемы тебе и дорогому Брюсу. Я не могу обещать, что прекращу, но точно обещаю, что меня никто не поймает. И что я не смущу тебя перед твоей новой семьей.
Кристина, забыв о том, что она теперь замужняя женщина – и к тому же, жена важного в деревне человека, мясника – фыркнула точно так же, как несколькими минутами ранее сделала Финнула.
– Это будет то еще представление, – рассмеялась она, качая головой. – Что же, в таком случае, я советую тебе спуститься и повторить свое обещание перед Робертом.
– Перед Робертом? – Финнула отвела от лица прядь растрепанных рыжих волос. – Что Роберт делает дома? Разве он не должен быть сейчас на мельнице?
– Он там и был бы, если бы не визит твоего поклонника, шерифа Джона де Бриссака, – серые глаза Кристины насмешливо заблестели. – Но это не единственная причина. Розамунда тоже здесь, и, кажется, они с Робертом хотят тебе о чем-то сказать.
Финнула так и задохнулась. В отличие от сестер, она не любила свадьбы, наряды и прочие подобные вещи, но за брата была счастлива.
– Ты же не… Неужели отец Розамунды наконец дал согласие?
Кристина кивнула, и радость, которую она так старательно скрывала, пока честила младшую сестренку, вырвалась на свободу.
– Да! Иди скорее, поприветствуй ее. Она была обескуражена присутствием служивого в своем будущем доме. Мне пришлось убеждать ее, что это из ряда вон выходящее событие.
Но Финнула уже ее не слушала. Слетев вниз по лестнице, она поспешила к небольшой группе людей, собравшихся у камина.
– Боже милостивый, Робби! Почему же ты мне не сказал?
Присутствующие расступились, и Роберт, молодой мужчина ростом в добрые шесть футов с небольшим (~183 см), подхватил на руки свою младшую, но гораздо более шумную, нежели он сам, сестру. Оторвав Финнулу от земли, он покружил ее, как делал в детстве, а затем осторожно поставил на место и слегка шлепнул.
– Черт подери, Роберт! – возмутилась Финнула, отскакивая в сторону и потирая ноющую кожу. – Это еще за что?
– За оленя, – суровость Роберта никак не сочеталась с его обычным веселым и легким нравом. – Если мне придется еще раз соврать, чтобы выгородить тебя, ты неделю сидеть не сможешь, заруби себе на носу.
Едва ли на такое празднование помоловки надеялась Финнула. Сморгнув слезы обиды, выступившие на глазах, она сурово уставилась на брата, стараясь не замечать миниатюрное личико его будущей невесты, маячащее где-то возле его локтя.
– Тьфу на тебя, Роберт, – процедила она. – Ты ничем не докажешь, что это я подстрелила оленя, а уж шериф де Бриссак или этот идиот Реджинальд Ларош тем более не смогут. Я собиралась пожелать вам с Розамундой радости и счастья, но теперь, пожалуй, пойду прямиком к шерифу и попрошу вздернуть меня на виселице, раз уж мне не рады в родном доме.
С этими словами она круто развернулась к дверям, прекрасно зная, что, как бы Роберт ни старался держать ее в строгости все эти годы, он не вынесет ее несчастного вида. Он был единственным братом шестерых сестер, каждая из которых могла крутить им по-своему. Но младшая, Финнула, постигла это искусство в совершенстве. Ее старшим сестрам оставалось лишь наблюдать за тем, как испаряется гнев Роберта при одном лишь грустном взгляде Финнулы, брошенном в его сторону.
– Нам не стоило, – сдался Роберт, – омрачать ссорами этот прекрасный день.
– Нет-нет, – подхватила Розамунда, явно удивленная переменами настроения Роберта, – мы не должны были.
У самой двери Финнула тихонько улыбнулась, затем изобразила глубочайшее раскаяние и обернулась.
– Значит ли это, – промурлыкала она, – что ты меня простишь?
– Ага, – Роберт тяжело вздохнул и кивнул, словно откладывая казнь пойманного за руку преступника. – Но лишь на этот раз.
Ни секунды не медля, Финнула бросилась в объятия брата. Затем так же поприветствовала и Розамунду, похожую на ангела дочь мэра Стивенсгейта и первую и единственную девушку, не сразу попавшую под чары Роберта, но ставшую любовью всей его жизни. Нетрудно было понять, почему отец Розамунды неохотно дал согласие на этот брак, ведь у Роберта было шесть сестер. Уже само по себе это казалось недобрым знаком и даже проклятием, хоть его родители и были горды. Но куда худшим обстоятельством была его младшая сестра, разгуливающая в мужской одежде и хваставшая тем, что она – лучший стрелок во всем графстве Шорпшир, несмотря на то, что в семнадцать лет она уже должна была вырасти из таких игр. И, конечно, никто не забывал неудачного замужества Финнулы…
Остальные пять сестер обладали репутацией, достойной подражания. Старшая, Бринн, двадцати пяти лет от роду, на год младше Роберта, жила в счастливом браке с кузнецом. У них родилось четверо сыновей, каждый был крепко сбит, как отец, и мог похвастаться огненно-рыжими волосами матери. Затем Патриция, жена хозяина местного трактира, мать троих детей, Камилла, которая бунтовала и спорила, не переставая, пока не стала совсем нежеланной гостьей в собственной семье и не согласилась выйти замуж за винодела в два раза старше нее. Кристина, недавно обвенчавшаяся с мясником Брюсом и нежно любившая его, и, наконец, пятая дочь, Меллана, которую многие называли самой красивой из шестерых сестер, но ей, к ее двадцати годам, лишь предстояло найти себе жениха.
Конечно, семья мельника, в целом, была весьма достойной, а Роберт Крейс мог бы составить достойную партию Розамунде, а потому у мэра не было никаких причин косо поглядывать в его сторону, но Финнула, странно независимая и известная своим стремлением попрать законы, настораживала всех жителей деревни. Как закрыть глаза на слухи о том, что Финнула Крейс, быть может, и ложно, обвинялась в убийстве собственного мужа?
Но Розамунда, любимая и единственная дочь своего отца, быстро переубедила его. Если дело здесь лишь в Финнуле, то это не непреодолимая трудность. Сестра Роберта юна, однажды она еще перерастет глупые состязания и мальчишеские шоссы, начнет уважать закон, ее бунтарство не вечно. К тому же, влияние Розамунды могло бы помочь ей увидеть свои ошибки – так почему бы не закрыть глаза на ее странности?
Неудивительно, что, собравшись семьями по радостному поводу, чествуя за столом предстоящую свадьбу Роберта, большая часть присутствующих не замечала отсутствия одной из сестер. А вот Финнула незамедлительно опустила свою чашу эля и вслух поинтересовалась, что случилось с Мелланой.
Как ни странно, на Финнулу никто не обратил внимания, что было довольно необычно, ведь «Финн» слыла не только величайшим разочарованием семьи, но и главной рассказчицей. Ее невероятные истории всегда были интересны, но верили им теперь только самые младшие племянники и племянницы. Теперь же, будучи незамеченной, Финнула отставила чашу и отправилась на поиски своей любимой сестры. Она нашла ее возле огня в кухне, девушка плакала, утираясь фартуком.
– Меллана! – воскликнула Финнула, удивленная таким зрелищем. – Что с тобой приключилось? Снова беспокоит желудок? Или, может, налить тебе тоника?
Меллана подняла на сестру припухшие и покрасневшие глаза, видно, плакала она уже не в первый раз. На правах самой красивой дочери мельника Меллана пользовалась мужским вниманием, поклонников вокруг нее было больше, чем вокруг кого-либо еще, но замуж она так и не вышла. Финнула никогда не могла взять в толк, почему ей однажды сделали предложение, а Меллана так и оставалась одна, несмотря на свою красоту, во много раз превосходящую красоту младшей сестры.
Нежная чистая кожа и стройная фигура были не единственными достоинствами Мелланы, эта девушка был единственной, кто избежал семейной участи в виде огненно-рыжих волос. Светлые кудрявые волосы обрамляли миловидное личико, точно золотая рама прекрасную картину. Глаза не были дымчато-серыми, как у сестер и брата, но сияли глубоким сапфировым блеском. И, к дополнению ко всему прочему, Меллана замечательно готовила и была великолепной хозяйкой в доме, наслаждаясь обществом кур, точно компанией друзей. От этого по деревне пошли слухи, что блондинка в семье Крейсов слаба рассудком, но Роберт и Финнула быстро пресекли сплетни, один кулаками, а другая луком, и с тех пор никто не упоминал о Крейсах, сперва не оглядевшись по сторонам – а вдруг старший или младшая представители семьи окажутся поблизости?
– Меллана, милая, что произошло? – Финнула опустилась на колени возле любимой сестры и вытерла слезы с ее щек. – Почему ты не празднуешь с нами?
Меллана лишь всхлипнула, слова едва были слышны сквозь плач.
– Ох, Финн, если бы я только могла тебе рассказать!
– Что значит «Если бы ты только могла»? Ты можешь рассказать мне все, Мел, и ты знаешь это.
– Не все, – Меллана потрясла головой с такой горячностью, что кудри подскакивали от каждого движения. – Ох, Финнула. Я так опозорена!
– Ты? – Финнула коснулась плеча сестры, стараясь не смять мягкую ткань любимого зеленого блио Мелланы. – И что же ты, самое невинное создание в мире, называешь позором? Тебе нечего надеть на свадьбу? Ты переживаешь из-за этого, а, глупышка?
Меллана вытерла слезы рукавом кремовой накидки.
– Я мечтаю, чтобы это было так, Финн, – прошептала она. – Ох, Финн, если бы в этом было все дело! Я так боюсь, что ты станешь презирать меня, если узнаешь…
– Я? Презирать тебя, Мел? – теперь настал черед Финнулы покачать головой. – Ни за что! Ох, Меллана, ты ведь знаешь, что я ни за что…
– Все… задержалось, – выдохнула Меллана, снова ударяясь в слезы.
– Задержалось? – переспросила Финнула, сдвигая брови в недоумении. – Почему, ничего не задержалось. Праздник только начался… – но, приглядевшись к Меллане, Финнула замолчала. Все задержалось. Задержка. Она уставилась на девушку, и осознание пришло с огромной тяжестью. Эта тяжесть будто придавила Финнулу к земле и надломила ее голос. – Задержка, Мел? – переспросила она, заставив старшую сестру вздрогнуть. – Ты это имеешь в виду?
Меллана жалко кивнула. Но Финнуле необходимы были объяснения. Она не могла поверить в то, что только что услышала от своей прекрасной, добродетельной сестры.
– Меллана, ты хочешь сказать, что… Что ждешь ребенка?
– Д-да, – прорыдала Меллана.
Финнула невидящим взглядом смотрела на ее золотые волосы, удерживаясь от желания встряхнуть сестру за плечи. Она обожала Меллану и расправилась бы с каждым, кто посмел бы причинить ей боль, но, если говорить откровенно, Меллана была самой доверчивой из сестер, а потому Финнуле оставалось лишь догадываться, что за подлец воспользовался этим.
– Как его зовут? – она беспомощно опустила руки на колени.
Меллана лишь заплакала еще сильнее.
– Его имя, Мел, – отчеканила Финнула. – Этот выродок умрет к заходу солнца.
– О, я знала, что не должна была тебе говорить, – простонала Меллана. – Финн, пожалуйста, пожалуйста, не убивай его. Ты просто не понимаешь. Я люблю его!
Финнулу точно по голове ударили.
– Ты его любишь? Это правда, Мел? – горькие рыдания девушки дали ей понять, что ответ на ее вопрос положительный. Финнула помолчала. – Ну, что же, полагаю, это все меняет. Не могу же я убить его, раз ты влюблена. Но тогда к чему слезы? Раз ты любишь его, выходи за него замуж.
– Ты не понимаешь, – снова проскулила Меллана, – ох, Финн, мы не можем пожениться.
– А, так он уже женат? – догадалась Финнула. – Хорошо. Мы с Робертом повесим его раньше, чем ты скажешь «Ноттингем». Вставай, Мел. Он будет неплохо смотреться на сосне.
– Он не женат, – шмыгнула носом девушка.
Финнула потерла лоб. Не было у нее того терпения, что требовалось для слез любимой сестры. Выследить и подстрелить дикого борова было в десять раз легче, нежели понять, о чем говорит Меллана.
– Но тогда в чем проблема, Мел? Если он не женат, а ты его любишь, почему вы не можете быть вместе?
– Это мое… Мое приданое, Финн.
– Приданое? – Финнула стукнула ладонями об колени, затем спрятала лицо в ладонях. – Мел, скажи мне, это неправда!
– Мне пришлось, Финн! Пять свадеб за пять лет. А мне было совершенно нечего надеть. Я надевала голубое к Бринн, лавандовое к Патриции, бархатное, что заказала из Лондона, к Камилле, розовое к Кристине и золотое к тебе, – в глазах Мелланы читалась мольба о прощении, ведь она знала, как Финнула терпеть не могла упоминания о своем прошлом замужестве. – Я… Мне так стыдно, Финн. Теперь я точно кажусь тебе дурочкой. Ты ведь переживаешь из-за лука и стрел, а не из-за лент и безделушек. Но надо мной бы все смеялись, если бы я пришла на свадьбу сестры в том платье, которое надевала в прошлый раз…
Даже крепко задумавшись, Финнула не смогла бы вспомнить, что надевала Меллана на все эти свадьбы. Стивенсгейт едва ли можно было назвать мировой столицей моды. Но вслух она говорить этого, разумеется, не стала.
– Значит, – Финнула по-прежнему не отвела рук от головы, – ты потратила все приданое на блио, Меллана?
– Не только на платья, – возразила Меллана, – еще накидки.
Если бы Меллана говорила с кем-то еще из своих сестер, то наверняка услышала бы, что поступила эгоистично и неразумно. А Финнула, хоть и считала, что Меллана поступила безрассудно – как и ее подруга Изабелла Ларош, это глупейшее создание, чей отец так бездарно управлял деревней в отсутствие кузена – все равно сочувствовала ей. В конце концов, ужасно быть беременной и незамужней.
Когда Финнула наконец подняла голову, ее лицо ничего не выражало.
– Ты хоть понимаешь, что сделает Роберт, – заговорила она, – когда узнает, что ты наделала?
– Понимаю, Финн! Я понимаю! Почему, ты думаешь, я рыдаю? А у Джека нет ни гроша за душой…
– У Джека?
– Джек Меллори, – Меллана покраснела, опустив глаза. – Он трубадур. Ну, помнишь, играл на свадьбе Кристины…
– Боже милостивый, – Финнула в ужасе закрыла глаза. – Трубадур? Ты забеременела от трубадура?
– Да, и мы не можем пожениться, ты понимаешь, почему. У меня нет приданого, а у Джека есть лишь ребек (*старинная трёхструнная скрипка) да несколько жонглерских шариков. О, и ослица, Кейт. Ты ведь понимаешь, что Роберт ни за что не позволит мне выйти за мужчину, у которого нет даже смены одежды, не говоря уж о доме…
Финнула вздохнула, мечтая о том, чтобы не она, а кто-нибудь другой обнаружил Меллану плачущей у огня. Бринн посочувствовала бы, Патриция отчитала, Камилла посмеялась, Кристина повздыхала, но каждая из них справилась бы с ситуацией лучше Финнулы. А она, Финнула, никогда не имела дело с такими эмоциями, понятия не имела, что значит быть влюбленной в мужчину так, как Меллана влюблена в Джека Меллори. Впрочем, в этом Финнула видела свое преимущество. Судя по тому, что ей довелось наблюдать, любовь часто приносила страдания.
– Ладно, вместо того, чтобы лить слезы снова и снова, почему ты не собрала все заработанное на продаже эля? – она замолчала, потому что Меллана лишь помотала головой. – Что такое?
Длинные ресницы сестры дрогнули.
– Р-разве ты не поняла? Я потратила деньги.
– Ты потратила все? – голос Финнулы снова дрогнул. – Но там было больше пятидесяти…
– Мне нужны были новые гребни, – прошептала Меллана, вновь разражаясь слезами. – И ленты для волос. И жестянщик, что приходил недавно, продавал прелестные пояса, на них была вышивка настоящим золотом…
Финнула с трудом удержалась от брани.
– Ты потратила все деньги, что заработала этой зимой, продавая эль? Ох, Меллана, как же ты могла? Мы ведь должны были купить солод и хмель для летней партии!
– Я знаю, – Меллана шмыгнула носом. – Знаю! Но девушка не может все время думать об эле!
Челюсть Финнулы так и отвисла. Ее сестра не могла похвастаться острым умом, но большей глупости никто еще в Шропшире не делал. У Мелланы дело шло в гору, она готовила лучший в деревне эль, за который дрались торговцы, увозившие его в другие графства, а чистая прибыль поступала в карман семьи Крейс. Но без солода и хмеля дни успеха Мелланы были бы сочтены.
– Девушка, – повторила Финнула. – Девушка! Но ты больше не девушка, не так ли, Меллана? У тебя родится ребенок! Как ты собираешься его растить? Нельзя же всю жизнь прожить здесь! Розамунда, милейшая из девушек, и то не будет благосклонна к безмужней золовке, живущей в родительском доме с ребенком-безотцовщиной!
Финнула немедленно пожалела о своих резких словах, едва они слетели с ее губ, а Меллана ударилась в плач с новой силой. Сквозь рыдания были едва различимы слова:
– О! Кому, как не тебе судить, Финнула Крейс! Разумеется, тебе, бывшей замужем всего лишь одну ночь, а затем вернувшейся на мельницу.
– Я вернулась вдовой, – заметила Финнула, не собираясь поддаваться слезам сестры. – Помнишь, Меллана? Я вдова. Мой муж умер в ночь после свадьбы.
– Ох, – покачала головой Меллана, – как будто это было совпадением, если учесть, как сильно ты его ненавидела.
Финнула покраснела от ярости, но, не успела она открыть рот, как Меллана взяла ее ладонь и взмолилась, глядя в глаза:
– Прости меня, Финн! Я не должна была это говорить, мне очень, очень стыдно. Это была не твоя вина, я знаю, конечно же, ты не виновата ни в чем. Пожалуйста, не уходи, прошу тебя. Мне очень нужна твоя помощь. Ты такая умная, а я невероятно глупа. Пожалуйста, останься еще на минутку, выслушай меня. Изабелла сказала мне, как можно вернуть часть денег, я уверена, это сработает… Но я не могу, мне очень страшно.
Финнула слушала сестру вполуха. В другой комнате муж Камиллы открыл дверь, и теперь веселая музыка доносилась и в кухню. Спустя миг-другой Роберт позвал девушек. Проклятье! Он в любую минуту может зайти на кухню, а Меллана – худшая обманщица на свете, правда откроется в ту же секунду, и празднику конец. Будет убийство… Финнула могла лишь надеяться, что Джек Меллори и его чертова ослица сейчас не в Стивенсгейте.
Меллана вдруг выпрямилась, широко распахнув голубые глаза.
– Но ты можешь, Финн! Ты не из робких. Ты ничего не боишься. И это почти то же самое, что поймать лисицу или оленя. Я уверена, это не сложно.
– Что не сложно? – Финнула в недоумении посмотрела на сестру, чье лицо так неожиданно изменилось. Даже следы слез исчезли, в глазах снова загорелся огонь жизни, а розовые губы почти улыбались.
– О, прошу, Финн, скажи, что поможешь мне! – Меллана схватила сестру за руку. – Скажи, что спасешь меня!
Финнула, опасаясь, что в кухню вот-вот зайдет брат, нетерпеливо произнесла:
– Разумеется, я помогу тебе, если сумею, Меллана. Но я не понимаю, как ты хочешь выпутаться из этого, я просто не вижу решений.
– Доверься мне, обещаешь?
– Обещаю. А теперь давай вернемся к остальным, Мел, нас уже зовут. Мы ведь не хотим, чтобы они начали беспокоиться.
– Ох, спасибо тебе, Финн! – повеселевшая, Меллана заключила сестру в объятия. – Я знала, знала, что ты мне поможешь. Ты всегда была так добра ко мне! Неважно, что говорят люди, я не считаю тебя странной. И с твоими навыками охотницы, ты точно захватишь самого богатого человека во всем Шропшире!
Финнула подозрительно взглянула на сестру.
– О чем это ты говоришь, Мел?
Удивленная непониманием Финнулы, Меллана пояснила. И затем снова, на этот раз уже от счастья, расплакалась, прежде чем Финнула поняла, чем может обернуться данное ею слово.
Глава 2
Хьюго Фитцстивен, может, и провел последние десять лет на Святой земле, сражаясь за Иерусалим, но святым никак не был. Совершенно. Так, например, он легко затащил в постель жену владельца постоялого двора, после чего отказался платить за постой, сказав, что «случилось так, как случилось».
В крестовый поход Хьюго направился не по своей воле, но единственной альтернативой был монастырь, что тоже никак ему не нравилось. Сердечным желанием его матушки было участие сына в войнах на Святой земле, а потому он подчинился родительской воле. Но, даже самоотверженно сражаясь, Хьюго никогда не забывал о других удовольствиях жизни, в том числе и о женщинах, которых он познал великое множество за прошедшее десятилетие. Так, женщины из Акко (*израильский город) имели занятную привычку брить самые интимные места тела, что уже было хорошим стимулом для Хьюго, чтобы остаться на войне как можно дольше.
Там же, в Акко, Хьюго попал в плен к мусульманам, и, к тому времени, как корона заплатила за него выкуп, Святая земля успела ему осточертеть, как и сами крестовые походы. Его старший брат между тем погиб, после чего последовала странная смерть отца, и Хьюго Фитцстивен остался единственным хозяином родового поместья. Став седьмым графом Стивенсгейта, Хьюго решил, что пришло время возвращаться в родные края и наслаждаться жизнью в новом титуле.
Но пока что подобного шанса ему не представилось. Не успел рыцарь въехать в Шропшир, как неприятности вновь посыпались на его голову. На этот раз не сарацины преследовали его, желая смерти Хьюго, нет, теперь это был муж одной очень одаренной блондинки, с которой Хьюго приятно провел время в Лондоне. Ее муж, впрочем, использовал несколько другие выражения и требовал компенсации за «унижение». Хьюго подозревал, что эта пара работала сообща: она соблазняла рыцарей, а он затем случайно «узнавал о произошедшем». Но Хьюго не собирался сдаваться так быстро.
Поэтому он и его слуга были вынуждены пробираться к дому окраинами да лесными тропками, избегая главной дороги, по которой мчался преследователь. Разумеется, Хьюго не боялся сражения, он всего лишь устал от битв за эти долгие десять лет, и теперь ему хотелось только вернуться в поместье и наслаждаться тем, что он имеет. К двадцати пяти годам он понял, как важно ценить моменты спокойствия.
