Текст книги "Гонки со смертью"
Автор книги: Мэг Гардинер
Жанр:
Триллеры
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)
– Да, узнаю в дочке папу. По глазам узнаю. По взгляду. Фил всегда называл это упорством. А другие, правда, именовали ослиным упрямством, – усмехнулась она. – И твое пристрастие к «Джеку Дэнислсу» и Пэтси Клайн она тоже унаследовала?
Я готова была провалиться сквозь землю.
– А как же? Конечно.
– И к «Суит дримз»?
– Нет, я больше тяготею к «Крейзи».
Она издала короткий резкий смешок.
Волосы ее были странного цвета – эдакое сочетание олова с медью. А ведь, помнится, в молодости она имела роскошную огненно-рыжую гриву. Теперь же, с карандашом, воткнутым в неряшливый хвост на затылке, и в топорщащейся блузке, Морин Суэйзи выглядела усталой и какой-то неуверенной. А подслеповатый взгляд, как я поняла, выработался у нее за тридцать лет корпения над окуляром микроскопа.
– Ты по поводу Чайна-Лейк, не так ли? – осведомилась она.
– Да, – ответил отец. – Только теперь еще и по другому поводу.
– Да, слышала эти новости. Ну, пошли.
Она назвала секретарше в приемной наши имена. Когда девушка записала их, Суэйзи приложила магнитный пропуск к двери и повела нас по коридору мимо кабинетов и отделенных перегородками рабочих мест. Мягкие ковры под ногами, спокойные обои – все в компании «Примакон» располагало к деловой атмосфере. Серьезные дядьки в рубашках без пиджаков работали за компьютерами или сосредоточенно обсуждали какие-то диаграммы на специальных стендах.
– Солидная у вас контора, – заметил отец. – А в каком направлении ведете исследования?
– Распад крахмальных бляшек под воздействием энзимов как один из подходов к лечению болезней Паркинсона и Альцгеймера.
Она юркнула в один из кабинетов. Там не только на полках, но и на стульях лежали кипы бумаг. На стене, свесив мертвые плети, красовался засохший вьюнок. На книжной полке фотография в рамочке, и на ней целая связка армейских жетонов на цепочках. На фотографии молодая Суэйзи под ручку с каким-то спецназовцем. Суэйзи в джинсах и армейской майке, на голове берет, который она носила словно настоящий коммандос. Могу себе представить, как вечерами ради забавы они решетили пулями стены спальни.
Отец хлопнул себя бейсболкой по ляжке.
– Башку даю на отсечение, что эти убийства совершил человек, имевший отношение к базе в Чайна-Лейк во времена, когда ты там работала.
Она расчистила для нас стулья, попросту скинув все на пол.
– Так зачем же ты пришел сюда, а не обратился в полицию?
– Видишь ли, все убитые были одноклассниками Эван.
Она плюхнулась на свое рабочее кресло.
– Поэтому ты свалился мне как снег на голову, да еще в сопровождении своего потомства? Думаешь, я назову тебе имя?
– Мы на это надеемся.
Она сняла очки, потерла покрасневшую переносицу и внимательно посмотрела на отца.
– Ты напуган.
– Черт, да это не то слово!
– Какую информацию ты можешь мне предоставить, не считая того, что я слышала по телевизору?
Я села.
– У меня есть один источник. От него я узнала, что убийца имел отношение к проекту «Южная звезда».
Брови ее поползли вверх.
– Вот как? Откуда это, интересно, у вас имеются источники, готовые взломать печати на засекреченных проектах?
– Мне сказали, что убийца известен под кодовой кличкой Койот.
Она забарабанила пальцами по столу.
– Так-так… Дайте-ка попробую угадать. Ваш источник изволил предположить, что убийца этот был одним из взращенных «Южной звездой» робогрантов?
– Кем, простите?
Она перевела взгляд на отца.
– Что ей вообще известно?
– Только то, что имеется в доступной для всех литературе. Послушай, Суэй, ты…
– Понятно. Значит, ваш источник просто «гонит пургу». – Она смерила меня высокомерным взглядом. – Снижение у солдат потребности в пище и сне на время боевых действий? Понижение болевого порога? Дескать, я делала из них живых автоматов. Машин, способных убивать без раздумий и сожаления. Робогранты. Так ведь?
– Нет, не так, – возразила я. – Я отнюдь не возражаю против повышения физической стойкости нашей армии.
Отец посмотрел на нее и примирительно улыбнулся:
– Суэй, мы же сюда не спорить пришли.
– Нет, она пришла спорить, – с жаром заговорила Суэйзи. – Считает, что ее друзья убиты из-за моего проекта. И не надо отпираться!
А я и не отпиралась. Попросту не могла, потому что вообще не привыкла лгать. Ни по какому поводу.
– Уж не знаю, какой пропаганды вы наслушались, только предупредительные меры по избавлению солдат от боли и усталости отнюдь не являются негуманными. Напротив, призваны спасать человеческие жизни.
Она потянулась к жетонам, висевшим на фотографической рамке, и швырнула их на стол передо мной:
– Эти жетоны принадлежали моему мужу Сэму. Когда его отделение попало в засаду, он схлопотал разрывную пулю прямо в живот. Противник подступал все ближе, а он из-за страшной боли даже не мог прицелиться. Его солдаты отказались отступать без него. Поэтому, уберегая своих людей от заведомой гибели, он направил дуло автомата себе в голову.
Стальная твердь в ее глазах окончательно обезоружила меня. В замешательстве я посмотрела на фото, с которого мне улыбался незнакомый спецназовец. Лицо его светилось гордостью – возможно, оттого, что рядом с ним была такая женщина, как Морин Суэйзи.
– Хотела ли я после этого, чтобы подобное не случилось с другими? Вы угадали – хотела. Избавление людей от боли – благородная задача. Так что уж сделайте милость, перестаньте совать свой нос в мои дела. – Она вернула жетоны на место и продолжила: – И не надо истолковывать некоторые вещи превратно. Моя работа в Чайна-Лейк велась в рамках военного эксперимента. Основным предметом исследований был человеческий мозг.
– Доктор Суэйзи, боюсь, это-то меня и пугает. Некоторые мои одноклассники умерли от проблем со здоровьем именно неврологического характера.
– И вы усматриваете здесь связь со взрывом, произошедшим близ каньона Изменника? – Она посмотрела на меня в упор. – Да, я хорошо помню этот случай. Вы тогда дрожали на полу гимнастического зала. Только это никак не возможно.
– Откуда такая уверенность?
– Мы наблюдали за вашим здоровьем и не обнаружили никаких побочных явлений. Даже малейших признаков вредных веществ в легких.
– А что, если эта штука имеет длительный инкубационный период?
– Нет никакой «штуки», – отмахнулась она. – Это просто исключено. Вот и все, что могу сказать.
Окончательно расстроившись, я кивнула на отца:
– А ему вы бы сказали больше, если бы меня здесь не было?
У нее зазвонил телефон. Она ответила, произнесла две короткие фразы и повесила трубку.
– Мне нужно кое-что проверить в лаборатории. Пойдемте со мной. Устрою вам небольшую экскурсию.
Мы с отцом последовали за ней по длинному коридору. Я чувствовала себя распоследней лгуньей, которую вывели на чистую воду. Машинально заправляя блузку, она кивала проходившим мимо людям.
– После Чайна-Лейк мои исследования сосредоточились на нервных болезнях дегенеративного характера. – Она показала на офисы вокруг. – Лечение болезней Паркинсона и Альцгеймера путем укрепления защитных механизмов организма, создающих заслон скоплениям чужеродного протеина, разрушающего мозг. Потенциал здесь поистине огромный. Мы уже добились сногсшибательных результатов и стоим на пороге новых достижений.
Мы проходили мимо лаборатории. Там среди колб и компьютеров двое мужчин писали на доске какие-то уравнения.
Она внимательно посмотрела на меня из-под своих сверкающих очков.
– Я не буду обсуждать с вами свои засекреченные исследования. Но если окажется, что тот взрыв нанес серьезный ущерб здоровью ваших одноклассников, готова съесть эту лабораторию со всеми ее потрохами.
– Если до этого дойдет, куплю вам кетчуп, – пообещала я.
Она усмехнулась:
– Вот и прекрасно. Ну а теперь давайте вернемся к нашим баранам. Значит, вы утверждаете, что кто-то из Чайна-Лейк пустился во все тяжкие? Но все это давнишние дела, так что мне нужна подсказка. Хоть какая-то наводка.
– Молодой человек, лет двадцати с небольшим. Возможно, белый, – сказал отец.
– Аккуратен, способен к самопожертвованию ради выполнения задачи, – прибавила я.
Она покачала головой:
– Этого мало.
– Не склонный к эмоциям одиночка. Не исключено, что предпочитает ночь дню.
Замедлив шаг, она задумчиво приложила палец к губам.
– Кто-нибудь приходит на ум? – спросила я.
– Нет. Не знаю.
Мы подошли к тяжелой металлической двери. За нею оказалась другая лаборатория. Отец прошел внутрь, а я растерянно остановилась на пороге.
Отец обернулся и удивленно спросил:
– Ну, ты идешь?
Он не знал, что меня смутила табличка с предупреждением о радиационном риске. Большой желто-черный знак.
– Простите, но мне что-то нехорошо. – Тыльной стороной ладони я отерла лоб. – Где тут у вас туалетная комната?
На их лицах я прочла недоумение. Суэйзи указала за угол:
– В самом конце коридора. И магнитную карточку прикладывать не нужно. Может, пойти с вами? Вы в порядке?
– Да. Просто… – попятилась я.
Отец шагнул в мою сторону, но я мотнула головой:
– Постарайся узнать имя. – И бросилась прочь по коридору.
Мне чертовски не хватало воздуха. И надо было поточнее убедиться, что я и впрямь беременна. Хотелось поскорее выбраться из этого кошмара. И дело сейчас было даже не в риске, которому подвергались мои одноклассники или я сама. Речь шла о моем ребенке. О ребенке Джесси. О Боже!..
Я распахнула дверь в вестибюль. Казенные обои и эти дурацкие цветы в горшках ужасно раздражали. Два посетителя стояли перед столом секретарши, ожидая, когда та закончит телефонный разговор. Направляясь к туалетной комнате, я случайно услышала, что она говорит:
– Доктор Суэйзи, только что звонил Арчи из отдела безопасности. Там внизу какой-то человек просится к вам на прием. Это уже третий посетитель, поэтому Арчи счел необходимым перепроверить. Да, этот человек на инвалидной коляске.
Я вернулась обратно.
– Скажите доктору Суэйзи, что этот человек внизу…
Посетители, топтавшиеся перед ее столом, обернулись на мой голос. Костюмчики на них сидели как влитые – чувствовалось, что под ними кое-что имеется. Один из них был белым лет пятидесяти. В глаза бросалась его безукоризненная стрижка и шрам над бровью. И еще на удивление цепкий взгляд. Второй – бритоголовый афроамериканец лет тридцати пяти с козлиной бородкой. Их можно было бы принять за дистрибьюторов, все свободное время качающих мышцы в тренажерном зале. Только вот манера держаться и осанка заставляли призадуматься.
Особенно подозрительно выглядели руки. Они держали их наготове по бокам – как это делают профессиональные военные, возвращаясь поздно вечером по темному переулку, или копы, готовые в любую минуту вытащить оружие. В голове у меня лихорадочно затикали часики. Федеральная служба! Белый, взглянув на мой нагрудный пропуск, прочитал на нем имя.
У них самих не было никаких пропусков.
– Подождите, доктор Суэйзи, – сказала секретарша и, прикрыв ладонью трубку, подняла на меня глаза. – Я вас слушаю.
Чернокожий посетитель взглянул на часы:
– Мы зайдем позже.
И, больше не смотря в нашу сторону, они направились к лифту.
– Я вас слушаю, мисс, – повторила секретарша.
И все-таки эти парни были не из ФБР, иначе они поинтересовались бы у меня, что я здесь делаю.
Я подошла к ним.
– Простите…
Они не обращали на меня внимания. Подъехал лифт.
– Простите! Подождите минуточку!..
Двери лифта открылись, и незнакомцы вошли в него.
– Э-э… Сэр, подождите!
«Шрам» нажал на кнопку. Чернокожий невозмутимо посмотрел на меня, и двери захлопнулись.
Я вернулась к секретарше.
– Что хотели эти люди?
– Тоже просились на прием. Они заглянули в мой список, чтобы узнать, кто еще там будет.
У меня все похолодело. Ведь в списке значилось только три имени – Суэйзи, моего отца и мое.
– Позвоните в отдел безопасности и уточните у Арчи, кто они такие, – сказала я.
– Что-то не так?
– Да нет, просто странно… У них ведь не было нагрудных пропусков. Позвоните же скорее!
Она связалась по телефону с общим вестибюлем, и уже в следующее мгновение на лице ее появилось озабоченное выражение. Растерянно глядя на меня, она сообщила:
– Они не отметились на входе. Арчи это не нравится. – И уже в трубку произнесла: – Да, они поехали вниз.
Я тупо смотрела на лифт. Ладони вспотели.
– Где тут у вас лестница?
Продолжая разговаривать по телефону, она кивнула вправо.
– Пусть Арчи передаст моему другу, чтобы он побыл в вестибюле и понаблюдал за этими мужчинами. – И я бегом бросилась к лестнице.
Я мчалась, стуча каблуками по бетонным ступенькам, не слыша ничего, кроме собственного дыхания, эхом отлетавшего от стен. Лифты в здании барахлили, и я надеялась, что успею раньше этих двоих спуститься в вестибюль. Серьезность момента и взыгравший адреналин подхлестывали меня.
Нет, они все-таки явно были какими-то федералами. Иначе почему одновременно автоматически обернулись, когда я подошла?
Несясь мимо третьего этажа, я начала сомневаться. Наверное, все бесполезно! Не догнать мне их, даже с такими убогими лифтами!
На втором этаже я торопливо отодвинула засов пожарного входа и рванула по лестнице к верхней антресоли.
Там мне пришлось бежать вдоль всей галереи, с которой обозревался атриум. Лестница справа вела на нижнюю антресоль, а оттуда по другой лестнице можно было спуститься в вестибюль.
Я подбежала к перилам и посмотрела вниз. Художники по-прежнему торчали на лесах напротив входа. Арчи, подтягивая на ходу сползающие штаны, шел к ближайшим лифтам. Вид у него был озабоченный, но не сильно встревоженный – ничего удивительного, что два федеральных агента без особого труда прошмыгнули под самым его носом. Джесси ждал в другом конце вестибюля, у дальних лифтов.
– Блэкберн! – окликнула я.
Мой голос эхом пронесся над атриумом. Я помахала рукой, он заметил меня и недоуменно развел руками, как бы спрашивая: «Какого черта?!»
Не отходя от перил, я взглянула вверх и увидела спускающийся лифт, а в нем парочку в синих костюмах. Одно лицо белое, другое черное – ну прямо-таки соль с перцем.
Я растерялась, не зная толком, что собираюсь предпринять. Ну не драться же с ними в самом деле?
Нет. Просто я должна выяснить, зачем они заявились к Морин Суэйзи и зачем поинтересовались моим именем. Вот, пожалуй, и все. Я отошла от перил и вызвала лифт, рассудив, что в вестибюль мы можем спуститься вместе. Конечно, два этажа пролетят быстро, так что особенно не разгуляешься. Впрочем, как я заметила, они не очень-то склонны к беседам, поэтому, откинув в сторону любезности, можно смело приступить прямо к делу.
Я встала перед самой дверью, следя за приближающимся лифтом. Но он проехал мимо.
Вот черт! Я бросилась обратно к перилам. Лифт звякнул ниже этажом, открылся, и двое в синих костюмах вышли.
Я помчалась по ступенькам вниз. Перец с Солью степенно направлялись по нижней галерее к обшей лестнице в вестибюль. Джесси окликнул меня, и я указала ему на них.
Они остановились и обернулись, так что я едва успела притормозить.
– Агент Малдер. Пожалуйста, проходите. Не смеем вас задерживать.
Сверкая бритой башкой, Перец повернулся к своему спутнику, что-то сказал ему, и они пошли дальше.
– Вы бы поднялись к нам обратно, – предложила я. – Мы там пончиками балуемся. Пончики с кремом.
Внизу по вестибюлю, оживленно разговаривая, шли какие-то люди. Позади них Джесси недоуменно смотрел на меня. А Перец с Солью уже скакали вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Я уж было собралась последовать их примеру, но увидела оставленную уборщицей табличку: «Осторожно, мокрый пол!» – и моментально представила себе, как загремлю сейчас вниз – словно Скарлетт О'Хара, которая потеряла ребенка, упав с лестницы в своем доме. Держась за перила, я начала осторожно спускаться, стараясь не поскользнуться.
Внизу Арчи, без конца подтягивая штаны, торопливо шагал навстречу незнакомцам в костюмах.
– Эй, ребята! Погодите-ка, не исчезайте!
А между тем люди, пересекавшие вестибюль, уже выходили через вращающиеся двери на улицу. Перец с Солью пристроились за ними. Когда я наконец спустилась по лестнице, они уже шагали по улице, слившись с толпой.
Я бросилась следом, но мне преградили путь какие-то входящие с улицы люди. Я метнулась вбок, стараясь не упустить из виду агентов, смешавшихся с уличной толпой. И вдруг почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Какой-то мужчина смотрел на меня из-за стеклянной двери. Я поглядела в его сторону, но он отвернулся. Я только мельком заметила бейсболку на светловолосой голове.
Выскочив на улицу, я на мгновение зажмурилась от яркого солнца и бросилась в объятия знойного и шумного города. Где же мои федералы?
Меня охватило какое-то неприятное чувство. Что-то здесь было не так…
Я оглянулась на здание. Вращающаяся дверь пришла в движение. Блондин в бейсболке направлялся в вестибюль. Сейчас я видела его только со спины.
Мне сделалось не по себе.
Почему он так пристально смотрел на меня? Я до сих пор чувствовала на себе этот взгляд, подобный слабому удару тока. Очень странный взгляд и даже будто бы знакомый – такое впечатление, что когда-то очень давно он уже останавливался на мне.
Все звуки куда-то исчезли, остался только убийственно-яркий свет. А между тем дверь перестала вращаться. Художники на строительных лесах спускали на лебедке банки с краской. Незнакомец удалялся прямиком в сторону Джесси, который рулил к боковой двери.
Джесси хмурился, и по движению губ я поняла, что он бормочет мое имя.
Щурясь от яркого солнца, я приложила руку ко лбу. Незнакомец прошел мимо Джесси, и тот оглянулся ему вслед. Потом снова посмотрел на меня, будто спрашивая: «Ты ведь хочешь, чтобы я это сделал, так?» Он окликнул незнакомца, но тот как ни в чем не бывало продолжал идти.
Джесси поехал за ним и, догнав у строительных лесов, тронул за руку. Незнакомец застыл как вкопанный.
Да, конечно, я совершила большую ошибку. Я поняла это, когда услышала донесшийся из вестибюля грохот, и бросилась к вращающейся двери.
Незнакомец отдернул руку, шарахнулся к лебедке, схватил банку с краской и швырнул ее в голову Джесси.
Джесси пригнулся. Банка пролетела мимо, угодив в окно. Раздался чудовищный грохот, и стекло покрылось белесой паутиной трещин. Краска зияла в ней алым пятном, словно кровавая рана.
Один из художников выругался.
А незнакомец схватил Джесси за плечи и поволок его вместе с коляской. Он пятился задом и поэтому врезался в строительные леса. Те закачались, художники наверху орали и матерились.
Один из них, потеряв равновесие, полетел вниз. На лету он пытался за что-нибудь ухватиться, но только обрушил на пол еще целую кучу банок и всякого барахла. Ему все-таки удалось зацепиться за перекладину и повиснуть на ней. Он болтался в воздухе, отчаянно матерясь. А к месту происшествия уже бежали трое – Арчи, кто-то из охранников и я. По стеклу сползала вниз краска. Деревянные обломки и рабочее барахло художников валялись на мраморном полу под строительными лесами.
Посреди этого бедлама сидел в коляске Джесси. Сидел не шевелясь, схватившись руками за виски и зажмурив глаза. На одежде его виднелись красные пятна.
Я подбежала к нему.
– Милый!
Он тяжело дышал, хватая ртом воздух, как выброшенная на сушу рыба.
Примчавшийся охранник первым делом испуганно спросил:
– Это что, кровь?
Я схватила Джесси за плечи:
– Ты ранен? Что он тебе сделал?
– Черт, да у него кровь! – воскликнул охранник.
Я растерянно смотрела на алые пятна на рубашке и джинсах Джесси, потом пощупала пальцем.
– Это краска… – В моем голосе прозвучало не столько облегчение, сколько смятение и испуг. – Он что, ударил тебя или чем-то брызнул? Что он сделал?
Я оглянулась по сторонам. Незнакомец исчез. Я махнула охраннику в дальний конец вестибюля:
– Скорее найдите этого человека! Блондин в бейсболке. – И заорала: – Ну не стойте же просто так! Давайте! Он ведь уходит!
Секунду тот колебался, потом бросился бежать, на ходу вытаскивая из-за пояса рацию.
Джесси отчаянно хватал ртом воздух. Ноги у него дергались, а правая рука, скрючившись, начала трястись.
Художник смотрел на него с сочувствием.
– Ой, Боже, мужчина!..
Арчи в ужасе попятился:
– Ай-ай-ай! Да у него припадок!
Руку у Джесси свело, и она продолжала трястись. Ему не хватало воздуха, он задыхался.
– Дайте мне бумажный пакет! – закричала я.
– Надо просунуть ему что-нибудь между зубов, а то как бы он не прикусил язык, – посоветовал художник.
– Бумажный пакет! Дайте же скорее! – Я обхватила ладонями его лицо. – Успокойся!
У него произошла гипервентиляция легких. Я склонилась над ним:
– Успокойся и повторяй за мной!
Арчи взмахнул руками:
– Вставьте ему в зубы мой ремень. Нет, лучше положите его на пол.
Джесси зажмурился.
Арчи бросился к своему столу.
– Все, я вызываю «скорую»!
Глаза Джесси распахнулись.
– Нет! – крикнул он, но звук походил скорее на кашель.
Он смотрел на нас умоляюще и смущенно.
Арчи покачал головой:
– У него настоящий приступ. Это же видно! Нет, я вызываю девять-один-один!
– Не надо! – Джесси смотрел на свой трясущийся кулак. Он сделал выдох, потом глубокий вдох. Нога его по-прежнему дергалась. Он прижал ее рукой, пытаясь унять дрожь.
– Я не хочу неприятностей из-за того, что у него случился приступ в моем вестибюле, – заявил Арчи.
Джесси стиснул зубы.
– У вас не будет неприятностей. Вызывайте медиков.
Он с усилием растопырил пальцы. Нога все еще дергалась. Я вспомнила, как такое же произошло однажды со мной, когда у меня случилась гипервентиляция легких. Переизбыток кислорода, недостаток углекислого газа ведут в таких случаях к нарушению химического баланса, и в результате – мышечный спазм.
Умоляюще воздев руки, я попросила Арчи:
– Пожалуйста, не надо! Все будет в порядке.
– В таком случае, леди, ответственность ложится на вас.
Джесси раздвинул локти и посмотрел на себя, только сейчас заметив, что джинсы перепачканы краской.
Я положила руку ему на плечо.
– Что тебе сделал этот мужик?
Он покачал головой:
– Прости. Просто тот звук… – И глубоко вдохнул.
Я вопросительно посмотрела на Арчи:
– Человек в бейсболке… Что он сделал Джесси?
И Арчи, и художник только растерянно моргали.
– Вы что, его не видели?
Художник покачал головой:
– Я только почувствовал, как леса затряслись и все полетело вниз.
– А я наблюдал за теми парнями, что направились к выходу и не откликнулись, когда я к ним обратился, – указал Арчи на входную дверь.
Я огляделась по сторонам. Незнакомец исчез. И охранник, бросившийся за ним вдогонку, тоже.
– Свяжитесь с тем охранником. Узнайте, нашел ли он его, – попросила я Арчи.
Тот схватил со стола рацию и нажал кнопку.
– Рамос?
Джесси коснулся моей руки:
– Да ладно, забудь. Я в порядке.
– Ты не понимаешь! – Нервы мои были на пределе. – Это был он!
Из дальнего конца вестибюля донесся голос моего отца:
– Котенок, какого черта тут у вас происходит?!
Размашистой походкой он шагал к нам вместе с Морин Суэйзи. Она нахмурилась, увидев этот погром и разбитое окно.
Арчи жал на кнопку рации снова и снова.
– Рамос, ответь!
Волосы у меня на затылке зашевелились.
– Мне кажется, Койот здесь. – Я повернулась к Арчи. – Этот человек опасен. Предупредите охрану.
– Что вы такое несете? – возмутился недоумевающий Арчи.
Суэйзи скрестила на груди руки:
– Я тоже считаю, что это бред.
У моего отца вид был не менее недоверчивый. Я схватила его за руку:
– Вам придется мне поверить!
Отец внимательно посмотрел на меня, потом на Арчи.
– Вызывайте девять-один-один!
Усмехнувшись, Арчи кивнул в мою сторону:
– А она не велела мне вызывать.
Отец подступил к нему вплотную и вытащил из кармана мобильник.
– Хватит ковыряться в носу, лучше запри все выходы из здания! – рявкнул он, потом набрал номер и приложил телефон к уху: – Мне нужна полиция!
Он что-то быстро говорил в трубку диспетчеру, а у меня колотилось сердце и кожа на руках покрылась мурашками. Я нервно озиралась по сторонам. Обиженный и надутый Арчи пошел к своему столу. Сняв с пояса связку ключей, он отпер стенной щиток и принялся нажимать на контрольной панели разные кнопки.
– Я блокировал гараж, – сказал он.
«Ну, теперь счастливы?» – прочла я на его лице. Он поплелся в дальний конец вестибюля, позвякивая ключами и продолжая вызывать охранника по рации.
Отец, все еще разговаривавший с полицейскими, спросил у меня:
– Как он выглядел?
– Светловолосый, худой, бледный. – Я провела рукой по волосам. – Лица я не видела, но он почему-то насторожил меня. Было в нем что-то…
Отец коснулся моей руки:
– Сосредоточься и вспомни. Какого он был роста?
– Примерно моего. Но довольно хлипкий. – Руки мои были словно лед. – Спроси у Джесси. Этот мужик тряс его за плечи.
Джесси поднял на нас глаза:
– Вы говорите про того, который кинул в меня краской? Я видел его только со спины.
– Но как же так, Джесси?! Ведь он толкнул тебя прямо на строительные леса!
Отец шагнул к Джесси:
– Господи! Да, может, это и есть тот самый убийца!
Я преградила ему путь рукой:
– Подожди, Джесси, он же смотрел тебе в лицо секунды три или четыре!
Джесси сидел, словно в воду опушенный.
– Нет, не помню. Не видел.
За столом загудел зуммер, и мы тотчас же услышали отдаленный звук заработавшей сигнализации. Суэйзи подошла к столу, склонилась над контрольной панелью, нахмурилась:
– Это лифт в гараже.
Потом громко распахнулась дверь пожарного выхода. Оттуда, шатаясь, с отвисшей челюстью вышел Арчи. Зуммер и сирена продолжали работать.
– Что случилось? – спросила я.
Покачиваясь, он подошел к своему столу и схватил телефонную трубку. Руки его дрожали.
– Рамос. – Он тупо смотрел на телефон, казалось, не соображая, как им пользоваться. – Там внизу, в гараже, в лифте… Он…
Тяжело дыша, он трясущимися пальцами набирал телефон «911».
Мы с отцом переглянулись и побежали – за угол к лестнице и вниз по ступенькам на цокольный этаж, где располагался гараж. Там под бетонными сводами гуляло эхо. Выезд из гаража был перекрыт металлической решеткой. Мы побежали к лифту.
Он медленно открывался и закрывался – словно кто-то хлопал в гигантские ладоши. Рамос лежал в кабине, и двери то и дело хлопали по его голове. Отец встал в проем, чтобы прекратить это. Нажав кнопку, он заблокировал двери, наклонился и пощупал пальцами затылок охранника.
– Пульс есть. – Он выглянул наружу, потом посмотрел на меня. – Прости, Эван.
Теперь у него уже не было сомнений на мой счет.
В восьмидесяти милях к востоку кружил над диким полем вертолет шерифской службы округа Риверсайд. На обочине стояли две полицейские машины с включенными мигалками.
Там же, на обочине проселочной дороги, офицер допрашивал человека, обнаружившего находку. Тот сидел на земле – ведь он едва не схлопотал сердечный приступ, когда сломя голову несся обратно к дороге, чтобы тормознуть кого-нибудь из водителей с мобильным телефоном.
Еще двое полицейских шагали по полю с оружием наготове. Шагали вдоль длинного следа от автомобильных шин, примявших жухлую траву. След этот тянулся от самой дороги через поле на добрую сотню ярдов и заканчивался у небольшой рощицы. А уже оттуда можно было увидеть заднюю дверцу зеленого «вольво». Полицейские направлялись к машине.