Текст книги "Гонки со смертью"

Автор книги: Мэг Гардинер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)

– Завтра поедем на стрельбище. Тренировочная стрельба по мишеням – отличный способ расслабиться. Прицел, дыхание, огонь. Здорово помогает собраться.

– Блэкберн, иногда у меня живот начинает от тебя болеть, честное слово!

– Успокойся. Тебе нужен механизм для снятия тревоги. И у меня он есть. Самый лучший, какой только можно придумать. – Он посмотрел на пистолет: – Этот вот убийственный по своей силе механизм.

Глава 7

К полуночи взошла луна, окутав колдовским белым сиянием Монтерей-Пайнз, чьи очертания виднелись в круглые окошки-иллюминаторы. Мне было совершенно не до сна, но Джесси выключил настольную лампу и протянул мне в темноте руку.

– Давай-ка попробуем все-таки поспать.

Я встала. Он отправился на кухню и принял там две таблетки болеутоляющего. Выключая музыку, я заметила, что снотворное, помогавшее ему бороться с бессонницей, он отложил в сторонку.

– Джесс! Что это еще за дела?

– Только не сегодня.

– Но сегодня ничего не произойдет. Не надо нарушать порядок приема лекарств!

Несколько месяцев назад такой вот сбой в лечении чуть не привел его к диазепамовой зависимости.

– Завтра утром позвонишь своему доктору, а сегодня, пожалуйста, не отступай от предписаний.

Он насмешливо скривил рот:

– Слушаюсь, сестричка.

Я пыталась расслабиться и выдавить из себя улыбку, но он заметил, как я нервно сжимаю и разжимаю кулаки. Я постаралась принять непринужденный вид и, игриво вильнув бедром, сказала:

– Плохая из меня сестричка. Мне не хватает сексуальной попки, обтянутой белым халатиком.

– Ой, только не говори про секс! – Он нарочито передернулся. – Сексуальность и больницы – вещи, абсолютно для меня несовместимые.

– Скажи, а ты мог бы представить меня на фотографиях в красивом белье?

Джесси наливал над раковиной воду в стакан. Эти слова заставили его обернуться.

– Это что, проделки кузины?

– Фотосессия для глянцевого журнала. Я вся в кружевах и в латексе!..

Джесси от удивления открыл рот. Вода давным-давно перелилась через край и текла ему на руку.

– Стало быть, одобряешь, – заключила я. – И как бы я оделась?

– Как горничная-француженка.

– Нет, я серьезно! Я вот, например, думала…

– А я говорю более чем серьезно. Как горничная-француженка.

Я уперла руки в бок.

– То есть в передничке, в микроскопической мини-юбке и черных чулках?

– Да, это подчеркнет твои бедра. – Вода вовсю текла у него по руке и добралась уже почти до локтя. – И обязательно каблуки. Шпильки!

– Слушай, где ты всего этого понабрался?

– Шпильки сантиметров десять… И еще красные трусики. Вот тогда будет настоящая французская горничная.

Я подошла к нему.

– Погоди. С каких это пор у тебя развилось фетишистское отношение к уборщицам?

– С пеленок. Я обожаю всякие такие штучки. А ты, когда во время уборки наклоняешься, ну… когда все это подтягивается, то ты…

Заметив наконец воду, он выключил кран.

Я подошла ближе.

– А если я буду при этом сидеть на мотоцикле?

– Не отклоняйся от темы. Волосы у тебя подобраны кверху, но отдельные пряди игриво спадают на лицо. Щека в грязи, прямо возле губ…

Джесси пожирал меня глазами. Я завелась с пол-оборота. Джинсы расстегнулись сами собой, упали к лодыжкам и улетели по полу в сторону.

– Значит, в грязи?

Он кивнул. Я залюбовалась его загаром и волосами почти пшеничного цвета. Он был так красив, что я боялась упасть в обморок.

– Потому что я испачкалась, да?

Голос его сделался низким и грудным.

– Да. Испачкалась, занимаясь…

– Тобой!

Стакан в руках у Джесси дрогнул, и вода плеснула ему в лицо.

Я расхохоталась, а он тряс головой, стряхивая воду. Мы оба не заметили, как забыли обо всех тревогах.

Я положила руки ему на плечи, и тогда он поставил стакан, усадил меня к себе на колени и крепко обнял. Блузка моя распахнулась, и его руки заскользили по моему телу, а губы щекотали ключицу. Я начала расстегивать ему рубашку на груди, но он пробормотал: «Сначала ты!» – и повез меня на своей инвалидной коляске в гостиную, где «стряхнул» с коленей на диван.

– Ложись на спинку, – сказал он.

Я завалилась на диван и задрала одну ногу. Он начал гладить ее. Рука ползла все выше, к трусикам. У меня захватило дух, и я задрожала.

– Это же не страшно. Почему у тебя зубы стучат?

– Да какой там страх! По-моему, я сейчас сгорю.

Пальцы его осторожно проникли под кружево трусиков. Я смотрела в потолок. Он наклонился и коснулся меня губами.

– Я прямо как священная корова!

– En français! А ну-ка по-французски, чумазая горничная!

Его нежные губы ласкали мое тело, а я только постанывала и издавала какие-то животные звуки.

В общем, в два часа ночи я по-прежнему не спала.

Через решетку жалюзи мне виделись облака, застлавшие Млечный Путь. Рядом со мной крепко дрых Джесси, одной рукой прикрыв глаза. Я знала, что проснется он теперь не скоро.

Я встала, перешла в гостиную, включила там свой ноутбук и начала шарить в Интернете, пытаясь отыскать какие-нибудь упоминания о «Южной звезде».

Я нашла много чего, только не то, что искала. Какие-то водопроводные системы, туристические агентства и даже национальный американский фольклор. Например, в древних легендах индейского племени пауни «Южной звездой» именовался таинственный и ужасный бог подземного мира.

Информация, конечно, любопытная, только бесполезная. Потом я наткнулась на какой-то сайт, где перечислялись всякие тайные организации, но ни словом не упоминалось о проекте, проводившемся в Чайна-Лейк. В общем, я поняла, что в Интернете искать бесполезно, устало опустилась на диван и потерла сонные глаза. Ночь за окном стояла черной стеной.

Проснулась я от птичьего гвалта. В лучах восходящего солнца над водой шныряли горластые чайки.

Я встала, отправилась на кухню, включила кофеварку и взяла трубку радиотелефона. Городского радиотелефона.

Когда я набрала номер, на другом конце послышался радостный возглас моей матери:

– Эван! – По телефону голос ее был еще более зычным, чем в жизни. С таким голосом она вполне могла бы руководить эвакуацией пассажиров горящего «боинга». Двадцать лет кряду она проработала авиадиспетчером, а сейчас трудилась в отделе кадров. – Ой, детка, ты что так рано? На тебя не похоже!

Да уж, шесть утра всегда было не мое время. «Глоковая» стрессотерапия на меня явно не действовала.

– Мама, я в такой тревоге, что мне не до сна.

– Ой, детка, и не говори. Ну надо же, какой ублюдок! Я просто не могу поверить! Сиси и Келли. Я хорошо помню этих девочек!

– Мама, думаю, убийца имел отношение к проекту «Южная звезда».

В трубке повисло глухое молчание. Прямо-таки дежа-вю.

После затянувшейся паузы она наконец прочистила горло.

– Прости, я не поняла.

– Человек, убивший Келли и Сиси, по всей видимости, участвовал в проекте «Южная звезда». Папе я об этом уже сказала.

– Вот как?

– Да. Так что давай-ка буди его!

– Кого? Фила?

– Ну да. А кого же? Я точно знаю, что он сейчас здесь, в районе залива.

– Так ты думаешь, что он у меня? – Она шумно задышала в трубку. – Ну уж нет! У нас с ним железный уговор.

Они и впрямь договорились никогда не ночевать вместе на «американской территории» – исключениями признавались только семейные торжества и футбольные матчи «Оклахома – Небраска». Я налила себе чашку кофе.

– И что же он сказал тебе про «Южную звезду»? – спросила мать.

– Очень мало. Думаю, тебе он говорил больше. Собственно, поэтому я и звоню.

– Даже если бы и говорил, неужели ты считаешь, я бы тебе это разболтала? Нет уж, дудки!

Энджи и Фил Делани, поженившиеся двадцать два года назад и спустя девять лет оформившие развод, были неразрывно связаны друг с другом, как лампочки на светящемся рекламном щите. Они жили на расстоянии в три тысячи миль, имена друг друга произносили с суровым холодком в голосе, но каждый год, влекомые тягой к экзотике, устраивали себе совместный отпуск. Вот и недавно успели прокатиться в Южную Африку. Мать сама могла грубить отцу сколько угодно, но плохи были дела того, кто осмеливался дурно о нем отозваться.

– Фил никогда не нарушит секретности и не станет обсуждать закрытый проект. Даже со священником на исповеди, не то что со мной.

– Тогда как ты узнала о существовании «Южной звезды»? – поинтересовалась я.

– Такой же вопрос могу задать и тебе.

– Мама, ну почему ты не хочешь об этом говорить?

Впрочем, догадка у меня уже была – страх. Я и сама его испытывала. Трубку распирало от затянувшейся тишины.

– Детка, я не могу обсуждать это сейчас. У меня за завтраком деловая встреча, а мне еще надо туда добраться.

– Тогда позвони мне вечером, когда вернешься.

– Хорошо. Но ты затаись и ни во что не суйся. Обещай мне.

Я пообещала.

Конечно, я поняла, что она разговаривала с отцом. А то откуда бы это словечко «затаись»? Ладно, мама, затаюсь. Ведь это же так просто, что проще некуда.

Койот сложил газету. Историю эту раструбили по полной программе – ни много ни мало, а весь первый разворот в «Лос-Анджелес таймс». Впрочем, этого следовало ожидать. Маленький сонный городишко потрясен убийствами – ну чем не лакомый кусочек для проституток-репортеров?

Он отхлебнул из кружки кофе. Приятно припекало солнышко. Бульвар Сансет кишел людьми и транспортом. Люди неслись кто в химчистку, кто в забегаловку – схватить себе на завтрак бургеров. В «Старбакс», где он сидел, понабились во множестве всякие агенты по недвижимости и неудачники-сценаристы – одни обсуждали сделки, другие плакались приятелю в жилетку в надежде пропихнуть свой новый сценарий. А через несколько минут сюда завалится целая толпа школьников, у которых еще не начался учебный день. Настоящий кофеиновый бум. Все пытаются взбодриться. Всем им подавай ясную голову.

Газетная статья состояла из голых фактов, перемешанных с измышлениями буйной фантазии. Сумасшедший на свободе. Жители городка хватают вилы в надежде поймать чудовище и предать его огню. Если разобраться, то ничем не отличается от сознательной дезинформации. Но эта история взбудоражила репортеров, и они теперь слетались туда, как мухи на мертвую тушу, так что из Чайна-Лейк ему пришлось убраться.

Куснув убогий пресный коржик, Койот включил ноутбук. Главное быть как все, слиться с толпой. Ведь камуфляж – это великое искусство, заставляющее людей видеть то, что они ожидают увидеть. А видят они сегодня обычного парня, сидящего за угловым столиком в расстегнутой рубахе, напяленной поверх футболки и штанов цвета хаки. Эдакий студент-переросток в бейсболке и с выражением неизбывной озабоченности на лице. В общем, очередной писака-неудачник – как всегда, в творческом процессе. Кто же на бульваре Сансет обратит внимание на такого?

Включив ноутбук, Койот зашел на банковский сайт. Его личный счет был в полном порядке. Настал черед подумать о жилье – снять номер в каком-нибудь отеле, пораскинуть мозгами и подготовиться к следующему эффектному выходу. Подыскать себе что-нибудь повыше, поближе к небу, чтобы из окна был виден весь город. Сон, конечно, не придет, зато высоты способствуют работе ума.

Сувениры из «Бассет-Хай» заперты в саквояже в кузове грузовика – школьный ежегодник, буклетик «В стенах родной школы», биологические образцы – целый ворох трофеев. Собирание образцов было деликатной работой – в отличие от подготовительной стороны дела. Воспоминания заставили его поморщиться. Содовый гидрохлорид, входивший в состав «Драно», выжег промежность Келли Колфэкс сильнее, чем он ожидал. И он еще даже не определился с результатами химического воздействия на ее внутренности. Очень многое предстояло сделать, работы просто-таки по горло. Масса времени уйдет на то, чтобы отсканировать рентгеновские снимки Лизэк и перевести их в цифровой вид. К тому же это занятие потребует уединения. Он выглянул на улицу – грузовик стоял на месте, и можно было даже разглядеть амулет на зеркальце заднего вида, поблескивавший на солнце и набиравшийся от него энергии и силы. Койот потянул себя за ворот рубашки, прикрывая видневшийся кончик шрама, этой ужасной отметины, оставшейся от стальных когтей.

Он вышел из банковского сайта и зашел на «Expedia» – покопаться в отелях. Его интересовало что-нибудь высокое, с видом на голливудские холмы. К его столику подошел официант и спросил, можно ли унести лишнее. Но Койот не отрываясь смотрел в монитор ноутбука.

Люди действовали ему на нервы. Он раздражался всем своим нутром и даже кожей. Особенно его отвращают гражданские – это немытое, безмозглое быдло. Жалкие копошащиеся вши, трясущиеся над своими никчемными жизнями, состоящими из идиотского прозябания, слащавых велосипедных прогулок и липосакции, и не имеющие ни малейшего представления о жертвенности опытного воина, благодаря которому они могут позволить себе роскошь разлагаться дальше.

Разве эти ничтожные твари распознают в толпе себе подобных одинокого охотника?

Официант все терся возле стола, надоедая вопросами. Не отрываясь от компьютера, Койот отодвинул кружку. Эта дрянь нужна была ему только для вида – ведь койоты не нуждаются в кофеине. Официант забрал кружку и ушел.

На сайте «Expedia» ему выдали целый список близлежащих отелей. Все сплошь небоскребы. Отлично!

Койот почувствовал, как жизненные соки забродили в его организме. Все постепенно раскладывалось по полочкам. Он словно плел паутину – клеточка за клеточкой. Те две женщины в Чайна-Лейк были больше, чем удобно представившийся случай. Они послужили доказательством. Оправдали задачу. Стали убедительным подтверждением и указали дальнейший путь.

Ну что ж, теперь есть смысл следовать дальше.

Глава 8

Я вернулась домой в восемь. Джесси следовал за мной по пятам в своем пикапе – блестящей черной «тойоте», которую купил, когда я уговорила его продать мне «мустанг». Выставив в окошко локоть, он ждал, пока я закрою садовые ворота.

– А работать приезжай ко мне. Расчищу тебе местечко на письменном столе.

Я помахала ему на прощание.

Дома я первым делом просмотрела электронную почту и взглянула на телефон, проверяя, не звонил ли отец. Потом с дорожки до меня донеслись мужские голоса. Это была моя строительная бригада – «Мартинес и сыновья». Мистер Мартинес вошел, неся впереди свой арбузный живот. За его спиной корячились в дверном проеме Карлос и Мигель, пытаясь протащить через порог тележку с громадной коробкой, в которой покоилась моя новая раковина.

Протискиваясь мимо меня, Мигель просиял довольной улыбкой.

– Ну как, вы рады? Вам понравится, когда мы ее установим.

– Осторожнее, братан! – предостерег Карлос и кивнул мне: – Доброе утро!

Я проследовала за ними в ванную – удостовериться, что они благополучно доставили свою ношу.

Но волноваться не стоило. Эти бравые двадцатитрехлетние близнецы, в свое время блиставшие в бейсбольной команде «Санта-Барбара-Хай», были настоящие боги. Крепкие, рослые, загорелые, они как две капли воды походили друг на друга во всем, что касалось красивой наружности, но характером отличались, как ртуть и мрамор.

Братья поставили коробку на пол и начали открывать ее. Я увидела безукоризненно гладкую керамическую поверхность. И ослепительную улыбку воодушевленного Мигеля. Он крикнул отцу, чтобы тот включил магнитофон. Карлос с довольным видом поглаживал новую раковину, любуясь совершенством ее форм. Впрочем, и сам он неплохо смотрелся бы увековеченным в камне.

Стук в дверь прервал мои мечтательные видения. Я обернулась.

На крыльце стоял Томми Чанг. Брякая мелочью в карманах, он, как всегда сосредоточенно, ворочал во рту жевательную резинку. Его спутник, крепкий малый в угольно-черном костюме, вертел головой, с живым интересом разглядывая сад.

Я распахнула перед ними дверь.

– Боже! Да вы, наверное, с ночи в пути?!

– Как хочешь, но кофейку мне обеспечь, – сказал Томми.

Я поманила их рукой, приглашая войти.

– Кофе черный?

– Нет. Молоко, сахар и все бодрящее, что у тебя найдется. – Он кивнул на своего спутника: – Специальный агент Дэн Хини из ФБР. Отдел по изучению нетипичного поведения.

У Хини было спокойное лицо, изрытое следами выболевшей прыщевой сыпи. Он поставил кейс прямо на обеденный стол, пока Томми прохаживался по гостиной, потягиваясь после долгого сидения за рулем.

– Хорошая штуковина, мне понравилась. Там какие-то чокнутые парни лезли через стену, – кивнул Томми на одну из моих книжек – «Трудная зима капитана».

– Да ну, дрянь, – отмахнулась я, протягивая ему кофе.

Томми принял его с благодарностью.

Хини тоже сказал «спасибо», взяв у меня кружку, и сразу же приступил к делу.

– Давайте-ка я для начала объясню, почему сопровождаю сегодня детектива Чанга, который вместе со своими коллегами ведет это расследование. Дело в том, что наше ведомство обеспечивает им оперативную поддержку. Мой отдел занимается обширным анализом преступлений нетрадиционного характера и должен предоставлять полиции любую возможную помощь.

Я искоса посмотрела на кейс:

– Вы составили примерный облик убийцы?

– Да.

Я вдруг почувствовала головокружение – как на корабле во время качки. В другой части дома ребята Мартинес врубили на полную катушку магнитофон, и теперь от «тяжелого металла» сотрясались стены. Находиться здесь было просто невозможно.

– Давайте выйдем и поговорим на улице, – предложила я.

Мы направились во дворик, где в сени дубов стоял деревянный стол. Томми вытащил из кармана рубашки пачку сигарет.

– Эван, проблема вот в чем. Информация, которой ты нас снабдила, слишком скудная. Да и источник какой-то туманный.

– Источник журналиста? А что же тут удивительного? – возразила я.

– Видишь ли, большинство людей, узнав об убийстве, сразу же обращаются в полицию.

Хини сцепил пальцы замочком.

– Если, конечно, человек, предоставивший информацию, не имел собственных далеко идущих планов.

– Например, пытался скрыть что-нибудь, – пояснил Томми.

Я не стала комментировать этот момент и рассуждать перед ними вслух о «собственных далеко идущих планах» Джакарты Риверы.

– Я сообщила вам все, что могла.

– Нет. Ты сообщила нам только то, что хотела.

– Давайте начнем с имени вашего информатора, – предположил Хини.

– Нет. Анонимность означает анонимность. Этот человек не желает афишировать своего имени, – сказала я.

Его галстук был заляпан яичницей. Я смотрела на это пятно и дивилась – неужели агенты ФБР до такой степени равнодушны к своему внешнему виду?

Томми щелчком выбил из пачки сигарету.

– Кто-то не хочет афишировать своего имени. Такие разговоры в данном случае неуместны. К тому же журналисты обязаны являться щитом правопорядка.

Отлично, Чанг! Уж выразился, так выразился! Вообще-то этот ваш «щит правопорядка» должен защищать самих журналистов. Не обязательно таких внештатников, как я. Но все-таки должен как-то защищать – хотя бы не заставлять открывать имя своего источника. И уж конечно, ни в коем случае не обвинять нас в неуважении к закону.

Хини заметил, что я разглядываю яичницу на его галстуке, и, смутившись, попытался соскрести пятно.

– Не сомневаюсь, что вы хотите нам помочь, – сказал он. – Только вам следует знать, что серийные убийцы часто втираются в доверие к тем, кто причастен к расследованию их убийств.

Томми крутил в руках незажженную сигарету.

– Они пристают к копам с разговорами в барах в надежде выудить у них хоть что-то. Дают интервью репортерам из местных новостей и пытаются нарыть любую информацию, касающуюся расследования их преступления.

Хини продолжил:

– Многие из них – несостоявшиеся полицейские. Сотрудники безопасности в частных конторах, ночные охранники, неудавшиеся ученые. Бестолковые, бесполезные люди, чьи головы набиты бредовыми идеями о могуществе и власти над другими.

Я почувствовала тяжесть в руках и ногах, начала трещать голова.

– Мой источник не убийца!

– А вы уверены?

– Абсолютно. То есть киллер, но не тот самый убийца.

Томми поднес сигарету к носу, понюхал ее и рассеянно затолкал за ухо. На его запястье с внутренней стороны я заметила свежую полоску никотинового пластыря и предложила:

– Может, соленых палочек?

По лицу его расплылась какая-то пьяная улыбка.

– Да, не отказался бы.

Я принесла ему пакетик с соломкой. Он взял себе целую пригоршню, а одну палочку сразу затолкал в рот и посмотрел на Хини:

– Может, ознакомим ее с ориентировкой?

Тот кивнул.

– Мы разыскиваем белого человека лет тридцати-сорока с небольшим. Он хорошо разбирается в людях, способен внушать доверие, умеет убеждать.

– Это бестолковый, бесполезный неудачник?

– Некоторые убийцы прекрасно разбираются в людях. Те, кто не наделен такими талантами и неспособен внушить жертве доверие хотя бы на секунду, нападают внезапно – атакуют из-за угла, безо всякого предупреждения. Но наш убийца – Койот, как вы его называете, – сумел «уболтать» Сиси Лизэк. Он ищет жертвы там, где можно орудовать словами, а не грубой силой.

Я кивнула.

– Койот обладает интеллектом выше среднего, любит организацию и порядок и дисциплинирован почти по-военному. Скорее всего в прошлом он военный. Он составляет списки, ведет дневники, все документирует. Убийства питают его такой энергией и так воодушевляют, что, возможно, он ведет не просто дневник, а целую летопись. – Хини нависал над столом, сцепив замочком руки, и напоминал сейчас смиренного пастора, увлекшегося устройством церковного утренника на свежем воздухе. – А еще этот Койот питает животную ненависть к женщинам. Он настоящий садист и убивает только с одной целью – причинить боль.

Ветерок обдувал лицо, трепал волосы. Устроенный Хини церковный утренник на свежем воздухе не внушал мне радости. Его безмятежность только нагоняла тревогу.

– Его цель не просто убить, но и причинить перед этим как можно больше боли и нагнать максимум ужаса. Сексуальная составляющая нападения на миссис Колфэкс как раз указывает на…

– Дэн! – Томми, оборвав его на полуслове, пристально смотрел на него.

У меня начало покалывать ладони.

– Сексуальная составляющая?..

Томми послал Хини еще один выразительный взгляд, в котором отчетливо читалось: «Заткнись!»

В глотке у меня словно застрял кол.

– Так он надругался над ней?

Томми положил руку мне на плечо. Хини приумолк. А я хотела слушать и не могла.

– Но почему он выбрал двух женщин именно из нашего класса?

– Серийные убийцы подпитывают себя охотничьим азартом. И если не могут найти жертву в каком-то другом месте, возвращаются туда, где им сопутствовал успех. Это подогревает их запал.

Томми провел ладонью по волосам.

– Он мог ошиваться где-то поблизости, когда Сиси нашла мертвую Келли. Возможно, тогда-то и положил на нее глаз.

Из-за сухости в горле я едва ворочала языком.

– А я думала, такие убийцы выбирают себе жертв наугад.

– Существует специальная наука – виктимология, – пояснил Хини. – Что-то всегда влечет убийцу к жертве. Он ищет нечто конкретное – брюнеток, подростков, автостопщиков, проституток.

– А еще похожие жертвы были?

Мне ответил Томми:

– Да, было нечто подобное близ Сиэтла в прошлом году. В Уидби-Айленд. Женщина по имени Карла Дайаринг. Там имелись схожие моменты.

– Индивидуальный почерк, – пояснил Хини. – Такое же кровавое месиво. Как будто когтями ее драли.

– Боже!..

Глаза мои затуманились. Я догадалась, что Хини основывал свои выводы на неизвестных мне фактах. Непосредственный осмотр места преступления, результаты вскрытия, зверства и истязания, которым подверглась Келли.

Боже мой! Это, видимо, и была сексуальная составляющая!

– Этот убийца ведет себя нетипично, не так ли? – спросила я.

– Койот полностью вписывается в так называемый маниакальный профиль, – сказал Хини.

Ветер ерошил волосы у меня на затылке.

– Что это означает?

– Одинокий, эмоционально сдержанный тип. Активен по ночам, склонен к ведению записей, дневников. – Увлекшись объяснениями, он подался вперед. – Этот конкретный человек гораздо опаснее большинства серийных убийц.

– Гораздо опаснее?! – Меня буквально передернуло от этих слов. – То есть как это?

– Большинство серийных убийц выбирают себе только тех жертв, с которыми могут справиться, и таким образом долгое время ухитряются не попадаться. А вот маньяки представляют себе убийство как некую задачу, что-то вроде сверхмиссии. Они готовы пойти на что угодно, лишь бы осуществить эту миссию, – даже умереть.

Я успокоила дыхание, прежде чем поинтересоваться:

– А вы отследили кодовое имя Койота? Оно имеет отношение к проекту «Южная звезда»?

– Это я не готов комментировать.

– Мой источник просил меня передать информацию аккуратно, чтобы вы могли обойти все углы, касающиеся государственных спецслужб. Вы обошли эти углы?

Памятуя об извечном соперничестве ФБР со спецслужбами, я надеялась, что Хини почтет за удовольствие поймать их на таком промахе.

– Не совсем, – ответил он. – «Койот» – имя расхожее. Оно бьет в самую точку и полностью отражает суть независимо от того, является ли кодовым и выдано ли какому-то секретному оперативнику закрытой службой или нет. Койоты – одинокие ночные охотники. Каждую ночь они выбираются за добычей, и в этом ничем не отличаются от простых серийных убийц.

Его манера держаться ничуть не изменилась, но в глазах уже не было прежней безмятежности. Теперь в них читалось нарочитое спокойствие человека, заглянувшего в преисподнюю и услышавшего доносящийся оттуда вой.

В разговор снова вступил Томми:

– А ты не знаешь, почему этот твой источник обратился именно к тебе? Если, конечно, не учитывать, что ты журналист.

– Я из Чайна-Лейк. Жертвы были моими одноклассницами.

– Нет, это вряд ли. А вот «Южная звезда»… Твой отец, случайно, не работал над ним?

Я вдруг поняла, что и впрямь чувствую себя ужасно. Ныло и болело все – голова, руки, ноги и живот.

– Отец работал в морской авиации, занимался безопасностью полетов. Мой источник утверждает, что «Южная звезда» не имела отношения к военно-морскому флоту, а стало быть, и отец не мог в этом участвовать.

Мне никто не ответил.

– Вы считаете, что мой отец был цэрэушником, – сказала я. – Так вот, он им не был. А если бы и был, я бы об этом не узнала. И вы тоже.

Томми зажал в руке горстку соленых палочек.

– Эван, а не твой ли отец является этим источником?

Правильно. За этим они сюда и приехали. Встали до зари и отмахали ни много ни мало сотню миль.

– Нет, Томми. – Я смотрела на него в упор. – Не он.

Уж не знаю, прочел ли он это в моих глазах или уловил в интонации, но, кажется, поверил. По движению его плеч я поняла, что он испытал облегчение.

– В таком случае не мог бы твой отец оказать нам содействие в расследовании, предоставив полезную информацию? Как ты думаешь?

– Поверь мне, я уже спрашивала, и он уже ищет.

– Отлично. Нам нужна любая, пусть даже самая малая, помощь. Потому что Койот еще не успокоился и будет убивать снова.

Через полторы минуты после их ухода я уже звонила отцу. Он не снимал трубку. Тогда я оставила сообщение с просьбой перезвонить.

Я намерена была услышать от него, что́ за всем этим стоит, но ждать, когда он объявится, не могла. Я сверилась со своим календарем. В пятницу мне предстояло оспаривать в суде запрос против «Санчес и Маркс», фирмы Джесси. Остальные дни недели имели вполне гибкий график. Я позвонила Джесси и предупредила, что не буду ночевать у него сегодня.

– Дай мне сорок пять минут, и я отвезу тебя в аэропорт, – сказал он.

Все еще мучаясь головной болью, я приняла две таблетки тайленола, покидала в сумку кое-какое бельишко, зубную щетку, ключи и ноутбук, после чего побежала через лужайку к дому Никки Винсент и постучалась в кухонную дверь.

Она вышла ко мне с телефонной трубкой, зажатой между ухом и плечом. На боку у нее, прижатая маминой рукой, висела маленькая Тиа. Я проследовала за подругой в дом.

– Передай ему, что подсветка получилась отличная, – сказала Никки в трубку.

Кухонный стол был заляпан пластилином. Им же были перепачканы малышкины пальчики и даже волосы Никки. На плите булькало что-то соблазнительно-ароматное. Никки посадила дочку на табурет.

– Вино – да, а о водке пусть даже не мечтает!

Судя по всему, она разговаривала со своей помощницей. Никки заправляла картинной галереей, но пару дней в неделю по утрам оставалась дома. Взяв кухонное полотенце, она вытерла девочке руки и лицо, потом подняла вверх палец, давая мне понять, что скоро освободится.

В колледже мы с Никки жили в одной комнате в общаге, и наше нынешнее соседство было мне частенько на руку. Миниатюрная, знойная афроамериканочка, Никки и сегодня была одета в своем обычном духе – груды серебра поверх обычной волейбольной майки. Браслеты ее позвякивали, когда она вытирала малышке личико. Тиа заелозила на табурете, и Никки, не удержав подбородком телефон, уронила его на пол.

– Извини! – успела крикнуть она в последнюю секунду.

Я взяла полотенце и вытерла до конца пальчики малышке. Полуторагодовалая Тиа была очаровательна – веселая, забавная, крепенькая девочка. Всякий раз, попадая в этот домашний хаос, я испытывала умильное чувство душевной расслабленности и умиротворенности.

Никки наконец повесила трубку.

– Извини, у нас опять новая выставка. А художник попался на редкость темпераментный. Ладно, а у тебя что стряслось?

– Нужно срочно сгонять в одно место. Вернусь завтра утром. Запрешь дверь за моими строителями, ладно? Да, и еще сигнализацию надо будет включить.

– Нет проблем. Сделаю.

– А если заявится моя кузина Тейлор, гони ее садовыми граблями.

– С удовольствием. А куда ты, кстати, уезжаешь?

– В Пало-Альто. – Я взъерошила малышкины волосенки. – Хочу нагрянуть к мамуле неожиданно.

– Да ты вроде никогда так не делала.

Я и впрямь со времен учебы в колледже отучила себя заваливаться без предупреждения к матери – после того, как однажды прямо с порога услышала ее жуткие вопли в спальне: «Фил, ты собака!»

– Хочу, чтобы она поделилась со мной воспоминаниями о былых несладких денечках в Чайна-Лейк, – сказала я.

Она покачала головой и картинно закатила глаза.

– Спрашиваешь, зачем?

– Да чего тут непонятного? Когда-то же тебе надо развеять туман своего гарнизонного детства.

– Ух ты, моя умница!

– Стервозина!

Она обняла меня и поцеловала в щеку.

– Счастливого пути!

Джесси остановил пикап у самого терминала.

– Ты, конечно же, знаешь, что́ твой отец скажет на все это. Он ведь велел тебе затаиться.

Я сгребла свои шмотки с заднего сиденья.

– Навестить мамулю – это и есть затаиться. Ну сам посуди – сначала я проторчу в аэропорту, где полно охраны, потом буду находиться в полете, а потом в доме, о котором знаете только вы с Никки.

– Я не смогу прикрыть тебя огнем, пока ты в Пало-Альто.

Я нагнулась, притянула его к себе за галстук и поцеловала.

– Твои боеприпасы как-нибудь подождут двадцать четыре часа. Я вернусь завтра утром.

Мимо цветущих клумб я поперлась с вещами к столу билетного контроля. Терминал Санта-Барбары меньше всего напоминал аэровокзал – скорее какую-то киношную гасиенду, где вновь прибывшие туристы должны были с первого же мгновения почувствовать, что попали в край вечной фиесты. Я предъявила документы и заплатила за полет. Это, конечно, меня порядком повеселило – как дочь работника авиакомпании, я всю жизнь летала по миру бесплатно. Мне вручили билет, и я пошла к металлодетектору.