Текст книги "Слишком хорошо (ЛП)"
Автор книги: Майклс Коринн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)
Глава четырнадцатая
Эйнсли
Когда мы приезжаем на поле, группы команд колледжа разбросаны повсюду со своими маленькими раскладывающимися палатками.
Я следую за Лекланом, фотографируя на ходу, чтобы запомнить все это, потому что мне нужно многое усвоить.
Слева Эверетт и Майлз подзывают нас.
– Привет, Эйнсли.
Я улыбаюсь Эверетту.
– Привет, мальчики. Вы готовы к своему знаменательному дню?
Майлз кивает.
– Мы вступаем в эпоху побед.
Леклан тяжело вздыхает.
– Я не надел футболку.
– Я думаю, он должен надеть футболку с надписью «Эра любви». Он точно в своем лучшем настроении.
Он смотрит на меня боковым зрением.
– Заткнись.
– Заставь меня.
– Так много способов сделать это, – со смехом говорит Леклан.
Я знаю, какой способ мне хотелось бы выбрать, но это не важно. Я поворачиваюсь к Майлзу.
– Я слышала, что ты ответственен за этот гениальный план, чтобы вывести из себя другую команду?
– Это психологическая война, или мне просто нужен был способ смутить Леклана?
– В любом случае, я в деле, – говорю я ему. – У тебя есть для меня футболка?
– Конечно. Выбирай.
Я просматриваю кучу и выбираю «Репутацию», потому что... Я люблю музыку в стиле «Злая девчонка».
Как раз в это время приходит Киллиан с группой других парней, которые учатся в колледже, чтобы играть в этой лиге.
– Что ж, если это не команда стариков...
Сзади к нам подходит молодой парень, скрещивает руки и ухмыляется. О, за этим будет так интересно наблюдать.
И тут же все четверо мужчин принимают позы. Грудь Леклана вздымается, а Киллиан, кажется, становится выше.
– Пришел посмотреть, кто победит вас, Грант? – спрашивает Майлз.
– Победить нас? Пожалуйста. Мы собираемся вытереть о вас ноги.
– Конечно, малыш.
– Как скажешь, папаша. Ты так стар, что даже не сможешь увидеть диск.
О, черт возьми, это грустно.
Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть, что ребята собираются предложить в ответ. Я очень надеюсь, что это будет что-то стоящее.
Леклан смотрит в лицо Эверетту.
– Разве он не говорил это в прошлом месяце? Клянусь, говорил. Он пришел сюда, нес всякую чушь, а потом мы их уничтожили. Ты помнишь это? Я знаю, что я стар, так что, возможно, у меня отшибло память.
Эверетт поджал губы и схватился за подбородок.
– Нет, я уверен, что ты прав. Майлз, ты помнишь это?
– Знаешь, мы победили стольких людей, что я не помню, был ли «Тотал Дискбэгс» ниже нас, но...
Киллиан вскакивает.
– Подожди, подожди, подожди, они должны были быть, потому что мы выиграли! Точно. Грант, ты был там?
Грант, кажется, немного расстроен, и мне почти жаль детей, потому что... ну, знаете, это взрослые мужчины и все такое.
– Но не в этот раз.
Мое лицо опускается, и мне почти хочется обнять его, потому что ему действительно нужно поработать над своей игрой, если он собирается участвовать в этом.
– Грант, да? – спрашиваю я. – Милый, эти парни уже не первый десяток лет играют. В следующий раз упомяни, что у одного из них коленный бандаж, или пригрози пинком.
– Эйнсли, – говорит Леклан с предупреждением в тоне.
Я игнорирую это, потому что... что он собирается сделать? Прижать меня к себе и поцеловать? Я только за. Я продолжаю разговаривать с Грантом.
– Может быть, тебе стоит посмотреть видео, чтобы получить советы или что-то в этом роде. А еще лучше – выйди на площадку и просто надери им задницы.
Грант выглядит слегка обиженным, но я просто пытаюсь ему помочь. Он уходит, не сказав больше ни слова, и я надеюсь, что он прислушается к моему совету. Спарринг с этими парнями – сам по себе спорт.
– Это поле, а не площадка. Мы не играем в футбол, – говорит Леклан через минуту.
– Есть ли разница?
Он закатывает глаза.
– Я не понимаю, почему тебя выбрали для спортивной статьи.
– Ну, мой дряхлый друг, я пишу не о спорте. Скорее, о спорте, с изюминкой в виде человеческих интересов и денежными вливаниями в колледжи.
– Деньги для колледжей? Я думал, мы уже говорили о том, почему спортсмены получают стипендии.
– Ты же не можешь сказать, что в этом деле нет никаких закулисных сделок. Мы с Эвереттом долго говорили о его предложениях. Думаю, там есть какая-то история, – говорю я ему. – Я узнаю больше после встречи с остальными, – раз уж он ничем не помог.
Леклан сжимает переносицу.
– Иногда я удивляюсь тебе.
– Мне кажется, что ты часто думаешь обо мне.
– Нет, – я пожимаю плечами. – Это то, что ты только что сказал.
– Я сказал, что удивляюсь тебе, то есть удивляюсь, как ты проходишь через жизнь, не натыкаясь на стены.
– Легко, я просто держу глаза открытыми, – объясняю я.
Он вздыхает.
– Давай-ка займемся подготовкой.
Когда он сказал «подготовка», я подумала, что все будет как у других. Палатка, одеяло, может быть, стул или два, но нет. Ничего подобного. Эти взрослые мужчины знают, как организовать турнир. Здесь четыре палатки, связанные между собой, каждая из которых имеет свой квадрат, где есть определенные назначения – одна со стульями и столом, одна, где будет храниться еда, одна для растяжки и множества вещей, о которых я понятия не имею, и еще одна для проведения переговоров. Особенно удивительна зона с едой: гриль, чипсы, газировка, вода, всевозможные фрукты и овощи.
– Мы что на пикнике? – спрашиваю я.
Майлз смеется.
– Это потом. Пиво должно остаться в грузовике, так как это мероприятие для колледжа.
– Да, и вы все такие голубоглазые детишки из колледжа.
Он широко раскрывает глаза.
– Разве нет?
Дураки. Они все такие глупые, но мне очень нравятся эти ребята, и я понимаю, почему они так хорошо ладят.
– Ладно, объясни, как это работает. Допустим, вы победите «Быстрых Пчелок», что тогда?
– Все очень просто. Мы играем с ними, выигрываем и проходим дальше. Всего у нас три игры, и если ты проиграешь две, то вылетишь полностью. Мы никогда с этим не сталкивались, так что...
– Я и забыла, что вы ребята, вроде как большие шишки в мире фрисби.
Майлз ухмыляется.
– Это точно, милая.
Я смеюсь и качаю головой.
– От тебя одни неприятности.
– Ты даже не представляешь.
Леклан примостился рядом со мной.
– Тебе не нужно размяться?
Майлз отдает честь своему другу.
– Конечно, тренер.
Он направляется в секцию растяжки, и они все начинают разминаться.
– Разве ты не должен присоединиться к своей команде? – спрашиваю я.
Леклан прочищает горло.
– Кто-то должен следить за тем, чтобы на тебя не напали.
– Неистовые игроки во фрисби?
– Те, что в моей команде, очевидно.
– Какое это имеет значение для тебя?
Он дергает головой.
– Что это значит?
Именно то, что я сказала. Почему он беспокоится, что кто-то заговорит со мной? Мы с ним не вместе – никогда не были. В худшем случае я сестра его лучшего друга, в лучшем – его подруга. Ни один из этих титулов не дает ему права ни на что. И все же я уверена, что знаю, почему, и хотя я бы с удовольствием надавила на него и заставила сказать, что я ему нужна, я знаю Леклана.
Он этого не сделает.
Его глубокие проблемы, связанные с тем, что люди уходят от него, никогда не исчезнут, а мне не суждено остаться.
– Это значит, что тебя не касается, если кто-то флиртует со мной. У тебя был шанс жениться на мне после того, как ты меня поцеловал, и ты его упустил.
– Удивительно, почему.
– Видишь! Даже ты это понимаешь. Я с удовольствием позвоню адмиралу и сообщу ему, что твои руки касались моей персоны.
Он закатывает глаза.
– Господи, помоги мне.
– Йо, Лек! Пошли. Пора показать этим пчелкам, что лето будет жестоким.
– Это было просто ужасно, Майлз! – я отвечаю.
– Правда? Я поработал над этой фразой, чтобы во время игры мы могли пошутить. Я думал, это хорошая идея.
Я хихикаю.
– Может быть, для начала стоит спросить, готовы ли они к этому!
– О! Отличный вариант, – он выпячивает грудь, демонстрируя свою черную рубашку со змеей на ней.
Майлз убегает, а Леклан испускает глубокий вздох.
– Я жалею об этом как никогда.
– Это потому, что теперь есть свидетели?
– Да.
Я стукнула его по плечу.
– Не волнуйся, все равно никто не читает мои статьи. Будем надеяться, что это не станет вирусным.
– Зная мою удачу, так и будет.
Зная свою удачу – не будет.
– В любом случае, тебе лучше выйти и показать этим девочкам, из чего ты сделан, здоровяк.
Леклан ворчит и бросается на поле, а я сажусь в кресло, чтобы посмотреть на это дерьмовое шоу.
Дело в том, что это не дерьмовое шоу. Может, и так, но я смотрю не на игру. Я наблюдаю за ним. Примерно через десять минут игры он сорвал с себя футболку и швырнул ее мне, когда пробегал мимо. Теперь он без нее, и каждый мускул выставлен на всеобщее обозрение. У него огромные руки, и он двигается с такой грацией, что меня это заводит больше, чем я хотела бы признать.
Примерно через час они бегают туда-сюда, кричат друг на друга и вопят, когда получают очко... Тачдаун?
Как, черт возьми, они это называют? Мне действительно нужно выучить эти чертовы термины перед статьей, они собрались в кружок. Он стоит ко мне спиной, его идеальная задница выпячена, и мне хочется укусить ее.
Откуда, черт возьми, это взялось?
Я отгоняю эту мысль и начинаю контролировать ситуацию, когда он выходит на боковую линию.
– Эй, мне нужна моя футболка.
Та, которую я прижимаю к груди, как двухлетний ребенок свое одеяло. Да, именно эта футболка.
– Вот, – я протягиваю ее, и он подмигивает мне.
Я таю. Потому что я дурочка.
Или потому, что на улице тысяча градусов, но я уверена, что дело в моей тупости.
– Если мы забьем в ближайшие пять минут, все будет кончено. Это будет «Правило милосердия», – объясняет Леклан, но я слишком занята, глядя на его грудь, пока он снова не прикрыл ее футболкой.
– Круто, – удается вымолвить мне.
Круто? Серьезно? Это все на что я способна? Не то чтобы я думала об игре, потому что после нашего поцелуя я не могу думать больше ни о чем.
Он подмигивает.
– Не моргай, а то пропустишь самое интересное.
– Так ты сдерживался все это время?
– Просто смотри.
Конечно, примерно через две минуты они прибежали с огромными улыбками. Самое печальное, что я действительно пропустила гол.
– Это было здорово. Вы, ребята, потрясающе справились, – говорю я, надеясь, что это звучит искренне, потому что, честно говоря, я бы не узнала, кто победил, если бы не их пение «Мы – чемпионы» в конце.
Никто из них не выглядит так, будто вот-вот упадет в обморок, так что это обнадеживает. Когда они подходят ближе, Леклан обнимает меня и прижимает к своей потной груди.
– Лек! Фу! Ты такой отвратительный!
Они все смеются, а он продолжает идти, заставляя меня пятиться назад, пока я пытаюсь вырваться из его объятий.
– Эй, если ты собираешься стать частью команды, ты тоже должна страдать.
После еще одной секунды борьбы он отпускает меня, и я бросаю на него взгляд.
– Вот черт. Мне нужно в душ.
– Мне тоже.
Может быть, мы сможем принять его вместе...
Нет, нет, мы не думаем о таких вещах. Но... знаете, я думаю.
Я прочищаю горло.
– Ну, и что теперь?
– Теперь мы ждем. У нас есть час, чтобы поесть, пообщаться и отдохнуть перед следующей игрой.
– И насколько сильно вы обыграли тех девочек?
Он ухмыляется.
– Мы их уничтожили.
– Хорошо себя чувствуешь, да? – спрашиваю я, скрещивая руки на груди.
Не то чтобы моя конкурентоспособность не любила хорошую порку, но все же. Это кучка парней среднего возраста, которые избивают студентов. Не уверена, что это то место, где я бы хотела, чтобы эта часть моей личности проявилась.
– Ты знаешь, на самом деле, да. Ты делаешь из меня древнего старика, но посмотри, что мы сделали.
Я медленно киваю. Я понимаю его точку зрения.
– Вполне справедливо. Вы, ребята, были очень хороши, я думаю. Это было намного лучше, чем на тренировках.
– Мы сделали это для твоего блага, – лжет он.
Я знаю, что он врет, потому что Эверетт рассказал мне, как все было плохо, и они очень злились, что не смогли собраться.
– О, – я произношу это слово со вздохом, прикрывая голову рукой. – Слава Богу, что так. Я очень волновалась за сегодняшний день, но... из-за твоего отстойного поведения в другие дни, я просто... впечатлена.
Он обнимает меня за плечи, притягивая к своему потному боку.
– Хорошо. Я впечатлен.
– Конечно, именно так.
Мы доходим до палатки. Все сидят, едят и обсуждают игру. Я беру тарелку, накладываю овощи, соус и чипсы. Да, я ем как двенадцатилетний ребенок. Вокруг полно народу, сесть негде, поэтому я встаю сбоку.
– Вот, – говорит Леклан, поднимаясь на ноги. – Садись сюда.
– Нет, я не играла. Тебе нужно посидеть.
– Или пусть она просто посидит у тебя на коленях, – предлагает Киллиан.
– Точно, пусть она просто посидит с тобой, – подхватывает Майлз.
Не желая показывать, что мне хоть немного не по себе, я говорю.
– Я просто постою. Все в порядке.
Леклан качает головой.
– Перестань, сядь. Ничего страшного.
Да. Нет. Совсем не страшно. На самом деле, это настолько незначительная деталь, что это даже не проблема. Не на что смотреть. Не о чем думать.
Я подхожу, потому что, если я буду протестовать, они все подумают, что это имеет значение. Поэтому я улыбаюсь и вздыхаю, садясь на его ногу.
Его очень сильную ногу.
Я поворачиваюсь и смотрю на него со строгим лицом.
– Клянусь, если ты сделаешь какую-нибудь глупость, например, дернешь коленом и заставишь меня уронить еду, я отрежу тебе яйца во сне.
Ребята разражаются хохотом, а затем разговор переходит на игру. Мы сидим, а они объясняют правила. Действительно, правила сумасшедшие. Диск должен всегда двигаться вперед. Передавать его назад нельзя, а судья на поле – просто для показухи, потому что он назначает штрафы. Другая команда может оспорить его или согласиться с ним, но чаще всего они просто соглашаются, если только не пытаются надуть друг друга.
Рефери там вроде как посредник, я думаю. В любом случае, чувак получает отличную кардиотренировку.
Пока мы сидим здесь, ощущение неловкости от того, что я сижу на его колене, перестает быть неловкостью. Я двигаюсь, чтобы лучше видеть парней, а это значит, что мои ноги перекинуты через край стула, и я опираюсь на его руку.
Леклан немного отодвигается, и его рука ложится на верхнюю часть моего бедра.
Я изо всех сил стараюсь не думать об этом, пока он не перемещается чуть выше.
Мои глаза на мгновение встречаются с его, и в них возникает миллион вопросов. Я зажимаю нижнюю губу между зубами, и он снова поднимает руку выше.
Не говоря ни слова, я задаюсь вопросом, что он делает? Не то чтобы он мог читать мои мысли, но он слегка ухмыляется после того, как я произношу это в голове. Как будто он осмеливается попросить меня остановиться. Леклан Уэст знает, что я никогда не отступлю ни от одной его затеи. Я слегка киваю головой, приказывая ему продолжать. Его большой палец проводит по чувствительной коже, слегка поглаживая ее. Мое дыхание становится чуть более учащенным, и тут Леклан вскидывает подбородок в сторону парней.
– Ты собираешься ему ответить?
Кому отвечать?
Здесь есть люди?
Черт. Да, они все встают, убирают свои вещи и начинают готовиться к следующей игре.
Я поворачиваюсь лицом к Майлзу, молясь Богу, чтобы я услышала именно его голос.
– Прости, я пропустила то, что ты сказал.
Его брови нахмуриваются, и Эверетт смеется.
– Я спросил, не нужно ли выбросить твою тарелку, но вижу, что твои мысли заняты другим.
Я заставляю себя улыбнуться и отталкиваюсь от его коленей. Он ворчит, когда я пытаюсь встать, и хватает меня за бедра, притягивая обратно вниз, и тогда я чувствую его эрекцию.
– Я все выброшу. Мне нужно поговорить с ней.
Эверетт смеется.
– Уверен, тебе нужно что-то с ней сделать.
– Иди в жопу.
– Ну, это было первое слово, которое я собирался тебе сказать…
– Иди, – голос Леклана низкий и властный.
Мне очень не нравится, что он меня заводит.
Они все выходят из палатки, а я сижу здесь и жду, пока не уйдет последний человек.
– Мы должны поговорить?
Леклан вытирает что-то с моих губ.
– Да, после игры мы придумаем, как с этим справиться.
– Мы?
– Да.
– Лек, пошли! – кричит Киллиан, и Леклан подталкивает меня вперед, чтобы я встала.
Я поворачиваюсь к нему лицом и смотрю в его карие глаза.
– И как именно мы с этим справимся?
Он поправляет себя.
– Я не уверен, но дам тебе знать, когда разберусь.
Что ж, теперь мне не терпится услышать это, потому что я знаю, чего бы мне хотелось.
Глава пятнадцатая
Леклан
– Вы, ребята, были просто великолепны! – говорит Эйнсли, подбегая к нам. – Я действительно смогла следить за последним матчем.
– Потрясающе, конечно, но мы определенно были лучше, чем обычно, – говорит Эверетт, когда мы подбегаем к ней.
– Ну, я была впечатлена. Думаю, я тоже немного больше начала понимать в игре.
– Правда? – спрашиваю я.
Она кивает.
– Да, вы много бегаете, бросаете фрисби и кричите друг на друга.
– У тебя есть основы, – отвечаю я с усмешкой.
– Эй, у тебя несколько раз звонил телефон, – Эйнсли протягивает мне трубку.
Это мама Бекки. Я набираю ее номер, и она отвечает на втором гудке.
– Привет, Леклан, извини за беспокойство.
– С Роуз все в порядке?
– Да, все отлично. Я хотела узнать, не против ли ты, если она останется у нас на ночь. Мне нужно помочь маме на ферме, и я, скорее всего, приеду поздно. Бекки было бы веселее, если бы Роуз была с ней, чтобы она не доводила меня до бешенства.
Я бросаю взгляд на Эйнсли, которая смеется с ребятами. Всю ночь наедине в доме. Никаких отвлекающих факторов. Никто не войдет и не остановит нас.
Я должен поступить разумно и сказать ей, что Роуз нужна мне дома, чтобы я не вел себя как идиот. Хотя для этого уже поздновато.
Я прочищаю горло.
– Да, все в порядке. Сообщи мне, когда за ней приехать завтра.
– Спасибо. Я очень ценю это.
– Конечно, я уверен, что Роуз будет в восторге.
Она обожает ферму твоей мамы.
Она любит животных, а возможность провести ночь с Бекки будет дополнительным бонусом.
– Надеюсь, турнир прошел хорошо. Хочешь, я позову Роуз, чтобы ты смог с ней поговорить?
– Нет, все в порядке. Я уверен, что она играет с Бекки. Скажи ей, что я люблю ее и что она может позвонить мне позже, если захочет.
– Обязательно.
– Спасибо, Мэри. Поговорим завтра.
Я вешаю трубку и иду туда, где парни разговаривают с Эйнсли, а у нее на лице самая большая улыбка. Она выглядит такой счастливой и свободной, такой чертовски красивой, что у меня в груди все болит.
Сегодня вечером мы все выясним.
Сегодня вечером, прежде чем я совершу какую-нибудь чертову глупость.
Она смотрит на меня. Ее глаза мягкие, и она сладко улыбается мне. Да, сегодня я точно сделаю что-то глупое.
***
– А когда следующий турнир? – спрашивает Эйнсли, когда мы уже в пятнадцати минутах езды от дома.
– Через две недели.
С тех пор как мы сели в машину, она безостановочно болтает. Клянусь, такими темпами она потеряет голос. Она задавала вопросы о правилах, о том, почему мы постоянно бросаем пасы и в чем смысл работы рефери.
Мне удалось дать ей как минимум несколько ответов из двух и трех слов вместо обычных односложных предложений.
– О! Хорошо! К тому времени у меня должна быть куча информации о вас четверых, так что последний турнир будет хорошей завершающей частью, которую я смогу добавить.
– Ты имеешь в виду о троих.
Она хмыкает.
– Да, я забыла. Ты заноза в заднице и не хочешь выполнять требования.
– Выполнять что?
– Ты не хочешь помогать мне. Ты знаешь, как много все это для меня значит, Лек. Я хотела этого с детства.
– Писать о спортболе, как ты это называешь?
Она хочет большего. Она лучше, чем это. Она должна покорить мир, завоевать награды, показать людям, насколько она чертовски умна. Я прочитал и сохранил все статьи, которые она когда-либо писала, и даже когда речь идет о шляпах, она заставляет слова оживать и танцевать на страницах. Эйнсли Маккинли – одна из самых талантливых писательниц, которых я когда-либо читал.
– Ты знаешь, что я хочу большего.
– И все же ты пишешь о фрисби.
– Мир так не работает. Мы должны проявлять себя, и именно этим я и занимаюсь.
Без помощи кого-то из моих знакомых.
– Как ты только что сказала, ты должна работать. Почему ты думаешь, что каждый человек, у которого ты хочешь взять интервью или разоблачить, будет помогать тебе? Подумай над этим.
Эйнсли фыркнула.
– Ты помнишь, кто мой отец? Я готовилась к этому всю свою жизнь. Адмирал – самый уклончивый человек из всех, кого я когда-либо встречала. Он никогда не отвечает на вопрос, не заставив тебя задуматься, о чем ты спросил.
Это точно. К тому же он не тот человек, которого хочется вывести из себя. А вот Эйнсли могла сказать все, что угодно, и никогда не попасть впросак. Она каким-то образом разгадала код, благодаря которому он всегда был на ее стороне.
– А еще он всегда потакал тебе.
– Я могу быть убедительной, когда мне это нужно. У большинства людей есть слабость. Нужно только найти ее.
Я ухмыляюсь.
– А какая у меня?
Она качает головой и смотрит в окно.
– Я не знаю.
Я смеюсь над этим.
– Ты знаешь. Давай, расскажи мне.
– У тебя ее нет.
Она лжет. Я знаю, потому что это ее слабость. У нее это плохо получается. Ее чистое сердце не позволяет так легко обманывать.
– Эйнсли, – я осторожно произношу ее имя. – Не лги мне, пожалуйста.
Долгий вздох, сорвавшийся с ее губ, наполнен разочарованием.
– Тебе это не понравится.
– Если честно, я не думаю, что кому-то нравятся его слабости.
– Верно, но одна из твоих слабостей в том, что ты считаешь, что у тебя их нет.
Я хмыкаю.
– Я знаю, что они у меня есть.
– Назови хоть одну.
Ты.
Ты – моя самая большая слабость, и именно поэтому я так старался отгородиться от тебя в своем гребаном мире.
– Я упрямый, – говорю я вместо этой мысли.
– Это преуменьшение.
– Я всегда прав.
Ее глаза сужаются.
– Это не слабость, это чушь.
Я смеюсь.
– Ладно. У меня сложности с доверием.
Многие годы люди доказывали, что им нельзя доверять, и это стало моей реальностью. Я пытался смотреть на невыполненные обещания сквозь пальцы, но через некоторое время это стало невозможным. Когда люди показывают, какие они, я просто решаю верить им, а не обманывать себя, что они изменятся. Моя мать всю жизнь страдала от депрессии. Она боролась с ней изо всех сил, пока не решила, что больше не хочет. Сколько бы раз она ни обещала мне попробовать еще раз, она все равно возвращалась назад. В детстве у меня не было друзей, кроме Каспиана и Эйнсли, которые приходили к нам домой, в основном потому, что я никогда не знал, будет ли она одета, бодрствует или выполняет свои обязанности.
– У тебя на то есть свои причины.
Эйнсли и Каспиан знают. Они были там, и это не всегда было плохо. У нее были и хорошие времена. Когда она пекла торты и устраивала роскошные вечеринки в саду. Это были времена, когда у меня была мама, женщина, которая любила меня и делала все, чтобы я улыбался. Я скучал по ней, когда она падала в пропасть.
– Дело не в этом, я просто не хочу, – говорю я ей.
– Леклан, я не говорю, что это плохо. Я знаю, почему ты не доверяешь людям. Вся твоя жизнь была сплошным разочарованием. Я понимаю. Твоя мама, мама Роуз, твоя подружка по колледжу, которая пыталась выманить у тебя деньги... Я была там.
Я знаю обо всем. Однако ты доверяешь некоторым людям.
– Твоему брату, вот и все.
Она слегка вздрагивает.
– И тебе, ты знаешь это.
– Знаю? Я не пытаюсь строить из себя мученицу, но я не уверена, что ты знаешь. Четыре года назад ты не доверял мне. Ты оттолкнул меня и сказал, что я – ошибка.
Я останавливаю машину у дороги и поворачиваюсь к ней лицом.
– Я не доверял себе.
– Почему?
– Этого не должно было случиться той ночью.
Этого не должно было случиться, и точка.
Она поворачивается, закидывая ногу на сиденье.
– Но это случилось снова.
– Да.
– И сегодня, ты... ...мы... если бы мы не были на глазах у твоей команды, я думаю, это случилось бы снова.
Я медленно киваю.
– Да.
– Так ты сказал, что мы найдем способ справиться с этим?
Я наклоняюсь ближе.
– Нам нужно создать что-то вроде...
– Договоренности.
– Правила.
– Установить границы, – говорит Эйнсли, придвигаясь ближе. – Чтобы никто не пострадал.
– Ты уедешь отсюда, – напоминаю я ей.
– А ты останешься, – ее карие глаза смотрят на мои, крошечные искорки желтого почти светятся.
– Да.
– Каков твой план? – тихо спрашивает она.
– У меня их несколько.
Один из них заключается в том, чтобы раздеть ее догола и целовать каждый сантиметр этой женщины, пока она не попросит меня остановиться. Я собираюсь доставить ей столько удовольствия, что она никогда не захочет, чтобы другой мужчина даже взглянул на нее. Я планирую брать ее снова и снова, пока она не уйдет из моих мыслей, потому что она уже проникла туда. Я планирую сделать с ней много всего, но это не то, о чем она спрашивает.
– Ты важна для меня, Эйнсли. Ты не просто какая-то шлюха, которую я больше никогда не увижу. Ты сестра моего лучшего друга, и ты важна, понимаешь? – мне нужно, чтобы все было предельно ясно. – Если что-то из этого тебя не устраивает, мы придумаем что-нибудь еще.
Например, я подкуплю Хейзел, чтобы та позволила ей пожить у себя, потому что мы не можем продолжать этот танец. Так или иначе, я собираюсь положить конец этому безумию.
– И ты тоже.
Я почти смеюсь, но сдерживаюсь.
– Я хочу тебя. Давно хочу, но из-за того, что ты... это ты, я изо всех сил старался держаться подальше.
– Я уверена, что ты знаешь мое мнение насчет этого, – она снова придвигается на дюйм ближе. Еще немного, и она окажется прижатой ко мне.
Что было бы нежелательно.
Мне нужно, чтобы она произнесла слова, сказала, чего именно она хочет.
– Я не знаю, что происходит в твоей голове, Эйнсли, но я точно знаю, чего хочу... тебя. Я хочу тебя, пока ты здесь. После того как ты уедешь, мы разойдемся в разные стороны и останемся друзьями.
– Значит, это только на то время, пока я здесь? – она облизывает губы, и я чувствую, как твердеет мой член.
– Да.
– А после того, как мы притворимся, что ничего не было?
Я уверен, что когда она уедет, то перевернет весь мой мир, но это не ее проблема.
– Мы всегда будем в жизни друг друга, и я не хочу это усложнять.
Она тихонько смеется, ее губы находятся на расстоянии вдоха от моих.
– Я уверена, что мы собираемся все усложнить.
– Ты не против?
– Секс? С тобой? Пока я не уеду... Да, я не против.
– Хорошо.
А потом я наклоняюсь и целую ее.
