Текст книги "Слишком хорошо (ЛП)"

Автор книги: Майклс Коринн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

– Ты недостаточно жесткая.

– Неважно. Я могу быть жесткой.

– Можешь, но ты еще недостаточно ожесточилась. Город нанес тебе лишь несколько царапин. Ты еще не почувствовала глубоких порезов, – Кэролайн встает, помогая укладывать вещи в коробку. – Я горжусь тобой, Эйнсли.

– Что? Почему?

– Потому что ты добиваешься того, чего хочешь, независимо от того, какие препятствия стоят на твоем пути.

– Ну, это одно большое препятствие, которое я, возможно, не смогу обойти.

Особенно если он останется прежним упрямцем.

– Ты обойдешь его, или перелезешь через него, или взберешься на него – мы обе смеемся, и она подталкивает меня. – Серьезно, если он не видит, какая ты замечательная, значит, он тебя не заслуживает, и ты вернешься сюда.

– Я думаю, он знает. Я просто думаю, что он боится.

***

Небо прорвало, когда я была в трех кварталах от своей квартиры, намочив мою картонную коробку с содержимым стола, и я стала похожа на утонувшую крысу.

Серьезно, сегодняшний день из вроде бы удивительного превратился в безумный бардак.

Леклан не отвечает на мои звонки и сообщения, а я хочу хотя бы рассказать ему о встрече с боссом. Я планирую просто заявиться завтра с чемоданом и сказать: «Я не уйду, пока ты не перестанешь вести себя глупо». Это лучший план, который у меня есть. Мое невезение немного меняется, когда сосед держит дверь открытой.

– Спасибо.

Он улыбается.

– Без проблем. На улице настоящий ливень.

Я киваю.

– Да.

Я поднимаюсь по лестнице, мои волосы и одежда прилипают к телу, и я благодарю Бога, что сегодня на мне была черная, а не белая блузка. Когда я добираюсь до верха лестницы, я ставлю промокшую коробку на пол, зачесываю мокрые волосы назад и нащупываю ключи.

– Тебе помочь?

От этого голоса у меня перехватывает дыхание. Я поднимаю глаза и вижу Леклана, который приседает рядом со мной с улыбкой на лице и цветами в руках.

– Леклан? Что ты здесь делаешь?

– Позволь мне помочь тебе, и я все объясню.

Мое сердце колотится, и я как одна из тех глупых людей на телевидении, которые выглядят ошарашенными и не могут говорить.

– Вот, это для тебя.

Я беру самый роскошный букет роз, который когда-либо видела.

– Вау.

– Они называются розами «Джульетты».

– Ну, они потрясающие. Ты приехал сюда, чтобы подарить мне цветы? – спрашиваю я. Я надеюсь, что он приехал сюда, чтобы вернуть меня домой, но подавляю эту надежду.

– Пойдем, поговорим внутри, – он забирает мою коробку с вещами из офиса, и мы отправляемся в мою квартиру. Мои нервы сдают, и мне требуется три попытки, чтобы вставить ключ в замок.

Леклан заносит коробку внутрь после того, как я открываю дверь. Он оглядывается по сторонам, изучая мою квартиру. Ничего не гармонирует друг с другом, но почему-то кажется, что все здесь на своих местах. В одной из статей я писала о том, как весело ходить по антикварным магазинам, и мне пришлось потратить на это много времени.

В итоге я поняла, что это действительно весело.

Однако он здесь не по поводу антиквариата или моей квартиры.

Я собираюсь заговорить, открыв рот, но он делает шаг вперед и начинает говорить первым.

– Мне нужно кое-что сказать.

Я закрываю рот и киваю.

Леклан делает шаг ко мне.

– Я был глуп.

Хорошее начало.

– Да, ты был, но о чем именно ты говоришь?

– Я думал, что если я приму трудное решение за тебя, то нам обоим будет не так больно. Ты не будешь жалеть о том, что оставила работу, город и жизнь, которую любишь. Я думал, что если я лишу тебя выбора и возьму на себя все тяготы, то ты будешь счастлива и не будешь меня ненавидеть. В моей голове это имело смысл, но потом я провел последние несколько дней без тебя, жалея, что оказался таким глупым и оттолкнул тебя.

Я скрещиваю руки на мокрой груди и киваю.

– Полагаю, это не очень хорошо сработало?

Он смеется и подходит ближе.

– Нет. Видишь ли, я люблю тебя, Эйнсли Маккинли. Я люблю тебя больше, чем когда-либо считал возможным. Я не прошу тебя выбирать меня, потому что я выбираю тебя. Если для того, чтобы заполучить тебя, мне придется переехать в этот город, то так тому и быть. Если для этого мне придется каждые выходные лететь самолетом, ехать на поезде или на машине – несмотря ни на что, я сделаю это.

Мои глаза расширяются.

– Но Роуз.

Она была его самым большим беспокойством, и я понимаю, что ему нужно поставить ее на первое место.

– Роуз тоже любит тебя. Мы оба любим, и я думаю, что любовь – это главное, не так ли? – его правая рука касается моей щеки. – Я думаю, что ты важна, мы важны, и я выбираю тебя, какой бы ты ни была. Если это означает, что мы будем летать туда-сюда, пока не решим, что делать дальше, то так и будет, но мы примем это решение вместе. Я не делаю выбор за тебя, а ты не делаешь его за меня. Я не хочу ничего у тебя отнимать, милая. Я просто хочу подарить тебе мир, все, что в моих силах. Я хочу строить планы, строить совместную жизнь. Я хочу тебя. Ты нужна мне, Эйнсли.

По моей щеке катится слеза.

– Это хорошо, потому что я уволилась с работы.

– Что?

– Я уволилась сегодня. Вот откуда у меня эта коробка. Видишь ли, я не собиралась позволять тебе решать, как поступить со мной. Я не закончила. Мы не закончили. Я люблю тебя, и я не хочу оставаться в этом городе, если это означает, что я не могу иметь тебя.

Леклан притягивает меня к себе и целует в макушку.

– Позвони им и верни свою работу. Я перееду. Я найду способ, чтобы все получилось. Пожалуйста, детка. Мне нужно, чтобы ты исполнила все свои мечты.

Я качаю головой.

– В том-то и дело. Они не позволили мне уволиться.

– Нет?

– Нет. Владелец приехал, потому что прочитал мою статью, и сказал, что мне не придется уходить, когда в Эмбер-Фоллс есть интернет. Я смогу сохранить работу и переехать.

Он улыбается, обнимая меня за плечи.

– Ты серьезно?

– Да, я знаю, что мы только начали встречаться, но я бы хотела переехать в Эмбер-Фоллс. Я могу подыскать жилье поблизости...

Он прерывает меня, прижимаясь своими губами к моим.

– Эйнсли Маккинли, ты будешь жить со мной.

Я надеялась, что он так и скажет.

– Ты уверен? Это очень быстро и... Роуз.

– Это Роуз сказала мне, что мне лучше забрать тебя и привезти домой.

Я улыбаюсь.

– Она сказала?

– Мы разговаривали. Я сказал ей, что люблю тебя и хочу, чтобы ты вернулась. Она очень обрадовалась, когда я сказал ей, что приеду сюда, чтобы завоевать тебя.

Моя рука ложится на его грудь, и я смотрю в его прекрасные глаза.

– Мы недолго были вместе. Я не хочу, чтобы это было слишком неожиданно.

– Правда? Мне кажется, что мы очень долго танцевали вокруг отношений.

– Я знаю, что любила тебя почти всю жизнь, но это совсем другое.

Леклан закрывает глаза и прижимается лбом к моему.

– Живи со мной. Пожалуйста.

Как, черт возьми, я могу отказать?

– Я с удовольствием.

Он поднимает голову и нежно целует меня.

– Ты не будешь переживать, если уедешь отсюда? – спрашивает он с легкой дрожью в голосе.

– Я слишком хорошо знаю, каково это – жить без тебя, Леклан, и я не хочу больше никогда этого делать. Я буду жить в картонной коробке, лишь бы быть с тобой.

– Тогда поехали домой.

Но перед этим мы целуемся, и он занимается со мной любовью на полу квартиры.

Глава тридцать вторая

Леклан

– Эйнсли! – кричит Роуз, сбегая с крыльца и направляясь к нам.

– Роуз!

Они обнимаются, и Роуз поднимает на меня глаза.

– Она останется с нами, папочка?

– Да.

– Ура! – говорит моя дочь, и они обе смеются. – Я скучала по тебе!

– Я тоже по тебе скучал.

– Я скучала по вам обоим, – говорю я, присоединяясь к ним.

Однако никто из них не обращает на меня внимания. Типично.

– Ты собираешься жить с нами? Папа сказал, что привезет тебя обратно, и ты сможешь жить здесь все время, если захочешь.

Лицо Эйнсли становится серьезным.

– Ты уверена, что не против?

Роуз кивает.

– Надеюсь, ты останешься навсегда.

Эйнсли берет ее за обе руки и улыбается.

– Я надеюсь на то же самое.

Я тоже.

Сегодня рано утром мы покинули Нью-Йорк с частью ее вещей. Вещей очень много, и мы никак не могли уложиться в один день. Мы собираемся возвращаться несколько раз в течение следующего месяца – именно столько у нее осталось по договору аренды.

– Папочка, можно Эйнсли поедет со мной к Бекки? Я должна сказать ей, что она вернулась и будет жить с нами.

– Думаю, нам нужно дать время Эйнсли освоиться, но она будет здесь, когда ты вернешься домой. Мама Бекки будет здесь только через час.

Выходит Дилейни с сумкой на плече.

– Я пришлю тебе счет.

Я смеюсь один раз.

– Хорошо.

Она поворачивается к Роуз.

– Скоро увидимся, малышка.

– Ты придешь на карнавал?

Дилейни пожимает плечами и бросает знак мира, уходя. Не знаю, почему моя дочь так ее любит.

Мы втроем направляемся внутрь, неся все, что можно. Эйнсли останавливается у двери, где была ее комната, и начинает входить, но я останавливаю ее.

– Куда ты идешь?

Она оглядывается на меня.

– Умм...

– Ты не останешься в гостевой комнате.

– Лек...

– Ты будешь со мной.

Она переводит взгляд на Роуз, которая сияет, явно радуясь тому, что мы с Эйнсли встречаемся. Прежде чем я отправился за Эйнсли, мы с Роуз поговорили. Я объяснил, что люблю ее, как мужчина любит женщину и хочу быть с ней. Она спросила, собираемся ли мы пожениться, чтобы Эйнсли стала ее мамой, на что я ответил, что пока нет, сначала мы собираемся пожить вместе.

Моя дочь не могла не улыбнуться. Очевидно, что между ними установилась очень крепкая связь, и она очень рада, что Эйнсли здесь.

– Хорошо, тогда.

Мы все входим в комнату, Роуз прыгает на кровать, а Эйнсли плюхается рядом с ней. Они вдвоем хихикают, и я клянусь, что мое сердце растет от этой сцены.

– Что вы делаете, девочки? Нам еще нужно перенести коробки.

Эйнсли переворачивается на живот, и Роуз подражает ей.

– Коробки могут подождать. Ложись с нами.

– Да, папочка, ложись с нами.

У меня с этими двумя столько чертовых проблем.

Я поворачиваюсь и плюхаюсь между ними на кровать.

– И что теперь?

– Думаю, надо его пощекотать, – предлагает Эйнсли.

– Он не боится щекотки, – сообщает ей Роуз.

Я улыбаюсь, а Эйнсли хмыкает.

– Ты уверена?

Роуз кивает.

– Я пробовала.

Я смеюсь.

– Неа, не боюсь щекотки.

Эйнсли наклоняется и шепчет Роуз. Отлично, это определенно не пойдет мне на пользу. Они вдвоем подходят ко мне с каждой стороны и целуют меня в щеку.

В этот миг вся моя жизнь меняется.

Назовите это глупым.

Назовите это банальностью.

Называйте как хотите, но это так.

По обе стороны от меня две женщины, которых я люблю больше всего на свете.

Они расходятся в стороны и обе смеются. Я поднимаюсь и с размаху бросаюсь за ними, и мы втроем смеемся, бежим, забыв о коробках в машине.

***

– Похоже, кто-то все-таки не так глуп, – говорит Майлз, когда мы идем по Главной улице в сторону карнавала.

Эйнсли улыбается мне.

– О, твои друзья считали тебя глупым?

– Может быть.

– Я согласна, Майлз, он точно поумнел.

– Я слышал, что в Эмбер-Фоллс нужно устроить официальное приветствие?

Я закатываю глаза.

– Ты уже знаешь, что она переехала и мы вместе.

– Да, но получила ли она приветственную корзину?

Эйнсли вздрагивает.

– Корзину? Я получу корзину?

Майлз вклинивается.

– Получишь, и узнаешь официальную городскую тайну.

– И сколько же у этого места городских секретов? – спрашивает она, поскольку уже знает о водопаде.

– Ты рассказал ей о водопадах? – спрашивает он.

– О, пожалуйста, не надо. Они на моей земле, – я поворачиваюсь к Эйнсли. – Ты меня подставила.

– Слушай, я не очень хорошо умею обращаться с властью, а он директор и бывший военный. Просто я такая. Вини адмирала.

– Кстати, о твоем отце, когда ты планируешь рассказать ему о своем переезде? Может, стоит позвонить ему прямо сейчас, – предлагаю я, доставая свой телефон.

Она хватает его и кладет в бюстгальтер.

– Не сегодня, Сатана.

Я смеюсь и притягиваю ее к себе.

– Тогда завтра, – я целую ее в висок, и она смотрит на меня с такой любовью в глазах, что это почти ошеломляет.

– Завтра.

Последние две недели прошли так легко, как будто мы были вместе уже много лет.

Мы вошли в привычный ритм жизни, а бывшая спальня Эйнсли стала ее кабинетом. В прошлые выходные мы перевезли все ее вещи, и, вероятно, понадобится еще одна поездка, прежде чем она полностью покинет квартиру.

Каждое утро я просыпаюсь от того, что она дышит мне в лицо, волосы хлещут меня по щеке, когда она переворачивается, и я никогда не был так счастлив в своей жизни.

– Как бы ни было приятно встретиться с тобой, Майлз, нам предстоит еще пройтись и посмотреть на карнавал, – говорю я, кладя руку ей на спину.

– Где Роуз?

– Она с Рикки, Мэдди и Вероникой, – с самодовольной улыбкой отвечает Эйнсли.

Оказывается, Рикки действительно нравится Роуз, но она не думала, что она ей нравится, и еще какая-то девчачья чепуха. Я перестал слушать после того, как она сказала, что они снова стали подругами.

– Что ж, позволю вам, голубки, совершить обход. Я уверен, что весь город захочет заполучить внимание новых девушек.

– Девушек? – спрашиваю я.

– Да, Хейзел наняла нового менеджера, она только что переехала в город.

– Правда? Я не слышал.

Что странно, поскольку, клянусь, пожарная часть в большинстве случаев может стать фабрикой сплетен.

– Да, ее зовут Пенелопа. Она мать-одиночка, переехала откуда-то из Иллинойса, – объясняет Майлз.

– О! Хейзел упоминала о ней, когда я была там на днях. Сказала, что она очень милая, а ее сын примерно ровесник Роуз. Ты не знаешь, где она остановилась? – спрашивает Эйнсли.

– Пожалуйста, скажи мне, что это не та хижина, в которой я застряла.

Майлз смеется.

– Нет, я спрашивал. Хейзел сказала, что она арендует один из старых ранчо на земле Митчеллов.

– Не намного лучше, чем хижина, – замечаю я.

Дома на ранчо крошечные, но в них хотя бы есть водопровод и электричество.

Эйнсли смотрит на меня.

– Может, было бы неплохо встретиться с ней и познакомить Роуз с ее сыном? Уверена, ему тяжело.

– Я познакомился с ней, когда она пришла записать его в школу. Он милый ребенок, – говорит Майлз.

– Ладно, тогда я... сделаю так, чтобы она пошла выпить кофе, и мы найдем не очень страшный способ познакомить ее с Роуз, – на этой ноте я беру руку Эйнсли в свою и мы отправляемся на поиски моей дочери.

– Повеселитесь, – говорит Майлз, уходя.

– Это очень мило, – замечает Эйнсли.

– Ты очень милая.

– Мы смешные, ты знаешь об этом? – спрашивает она, опираясь головой на мою руку.

– Почему? Потому что я люблю тебя?

Эйнсли смотрит на меня сквозь длинные ресницы.

– Нет, это определенно не смешно. Это даже прекрасно.

– Тогда что же делает нас нелепыми?

– Знаешь что? Ничего.

Я останавливаюсь, притягиваю ее к себе и смотрю в ее прекрасное лицо.

– Если, то, что мужчина говорит любимой женщине, что она милая, идеальная или что-то еще – это нелепо, то готовься к тому, что я буду самым нелепым мужчиной в мире. Я не хочу, чтобы ты сомневалась, люблю ли я тебя, что я думаю или чего хочу. Ты для меня все, Эйнсли. Все, что имеет значение.

Она подносит руку к моему лицу, проводя ладонью по щетине.

– Ты не смешной. Ты милый и заботливый, и я люблю тебя всем сердцем. Ты можешь в любое время сказать мне, как сильно ты меня любишь.

– Хорошо.

Я наклоняюсь и целую ее.

– Ты тоже можешь это сделать.

– О, я планирую.

Она хохочет.

– Пойдем, Спарки, мне нужно покататься.

– У меня есть аттракцион, на который ты можешь сесть в любое время.

– А он становится твердым? – спросила она с озорной улыбкой.

– Только для тебя.

– Ну, тогда, когда мы вернемся домой, я должна буду попробовать и посмотреть, захочу ли я сделать несколько оборотов.

Вот и все.

Я хватаю ее за руку и начинаю вести к машине, а она смеется и дергает меня в другую сторону.

– Леклан!

Я поворачиваюсь и перекидываю ее через плечо, что, конечно, заставляет нескольких человек пялиться. Эйнсли извивается, пока я не опускаю ее обратно, ее тело прижимается к моему, и я прилагаю чертовски много усилий, чтобы не испытывать бурной эрекции посреди города.

– Ты пытаешься меня убить.

– Ничуть, просто даю тебе повод для радости.

Каждый день она дает мне это. Когда я на работе, я не могу дождаться, когда войду в эту дверь и ко мне выбегут девочки. Когда она в кафе, я отсчитываю минуты, когда она вернется и я смогу посмотреть, как она работает. Что бы это ни было, я тоскую по ней.

– Ты – то, чего я жду с нетерпением, Эйнсли.

– Я тебя люблю.

Я целую ее в нос, а потом возвращаюсь на карнавал с самой удивительной девушкой на руках.

***

– Почему у меня такое чувство, будто я иду на расстрел? – спрашиваю я Эйнсли, когда мы оказываемся перед дверью ее отца.

– Потому что это так.

Верно.

– Может быть, нам не стоит говорить твоему отцу раньше времени.

Она насмехается.

– Ты с ума сошел? Чем дольше мы ждем, тем хуже.

Ее логика здравая, но у меня в животе все еще бурлит ужас. Отец явно был рад за нас, ведь именно он послужил катализатором, заставившим меня вынуть голову из задницы. Теперь пришло время сообщить адмиралу, что мы не только встречаемся, но и живем вместе.

Эйнсли считает, что именно последняя часть разговора выведет его из равновесия.

– Я передумал оставлять Роуз в доме отца. Это гарантировало бы, что он не убьет меня.

Эйнсли поджала губы.

– Мы не рассматривали этот вариант, – она пожимает плечами. – Ну что ж. Теперь уже слишком поздно. Пошли.

Прежде чем я успеваю что-то сказать, она звонит в дверь, а затем входит.

– Папа, – зовет она.

– Эйнсли? Это ты?

– Да. Мы с Лекланом здесь.

Ее отец выходит из задней комнаты, где находится его кабинет. Он улыбается, когда видит нас.

– Я не знал, что вы приедете, – он целует ее в щеку, а затем протягивает руку мне. – Леклан.

– Адмирал.

– Входите, я как раз занимался своими монетами.

Эйнсли улыбается.

– Ты всегда возишься с этими монетами, папа. Ты же знаешь, что они не меняются, если их перекладывать.

Монеты для военных действительно особенные. У моего отца их около сотни, которые он обменивал на протяжении многих лет. Памятные монеты – уникальны для каждого человека или команды. У меня есть одна за то, что я стал начальником пожарной части, которую я передам другим начальникам или правоохранительным органам. Если у меня их может быть десять, то у адмирала, наверное, тысяча. Все хотят обменяться с адмиралом монетами.

– Мне нравится помнить, откуда взялась каждая из них, – говорит он с оттенком защиты.

Эйнсли поглаживает его по спине, когда мы заходим в его кабинет.

На стене, где раньше висели фотографии матери Эйнсли, теперь стоят ряды шкатулок с монетами, гордо выставленными напоказ.

– Это невероятно, – говорю я, глядя на первую коробку.

– Это те, что я получил от Конгресса и Сената.

Это впечатляет.

– А эти?

– Это разменные монеты. Я прошел через многое и всегда оставлял одну монету моряку, который выполнил свой долг с лихвой, – объясняет он. – Так что привело вас обоих сюда, и где Роуз?

– Роуз в соседнем доме. Она проводит время с моим отцом.

Глаза адмирала расширяются, а затем он улыбается.

– Ты говорил с ним?

– Да. Несколько недель назад я приехал сюда, и мы поговорили о многом, что необходимо было сказать.

– Я горжусь тобой, Леклан. Я знаю, что ты не мой сын, но нужно быть сильным человеком, чтобы встретиться со своими демонами и преодолеть их.

Я киваю.

– Спасибо, сэр. Я надеюсь, что мы с ним сможем найти новый путь вперед.

– Вы найдете.

Он говорит это так, словно не сомневается в этом. Хотя нам с отцом еще многое предстоит преодолеть, мы оба прилагаем усилия, чтобы справиться с прошлым и сосредоточиться на будущем. Он хочет быть частью нашей жизни, и он – единственная семья, которая у меня осталась.

Эйнсли с улыбкой смотрит на меня.

– Я тоже им горжусь.

Адмирал смотрит на нее, потом на меня. Что ж, начнем.

– Сэр, я пришел с Эйнсли, потому что мы хотели поговорить с вами.

Он качает головой.

– Я не уверен, что хочу это слышать.

Все идет примерно так, как я и ожидал.

– Мы не хотим вас обманывать, но я люблю Эйнсли, и мы с ней вместе.

Эйнсли смотрит на отца и без всякого изящества выбалтывает остальное. – Мы также живем вместе. Я пыталась уволиться с работы, но мне не позволили. Так что я по-прежнему работаю в «Metro NY», но живу в Эмбер-Фоллс, с Лекланом и Роуз.

Клянусь, мне кажется, она хочет, чтобы ее отец убил меня.

Его взгляд переходит на нее, потом на меня, потом снова на нее.

– Ты живешь с ним?

– Да. Я люблю его, и поскольку я все равно уже жила с ним, это был самый простой способ двигаться дальше.

Он вздыхает и откидывается в кресле.

– Ты не могла просто снять себе квартиру?

– Я уверена, что могла бы, но, опять же, это было проще, и, как взрослый человек, я сделала именно такой выбор, – объясняет Эйнсли.

Адмирал поворачивается ко мне.

– А что будет, если ничего не получится?

– У меня нет намерений, чтобы это было реальностью.

– Ты планируешь жениться на ней?

Это не совсем то, что я планировал, но я должен был этого ожидать.

– Да, в какой-то момент. Я бы хотел жениться на ней и создать семью.

Она протягивает руку и берет меня за плечо.

– Я не тороплюсь, Лек. Мы и без колец семья.

Ее отец кашляет.

– Как я уже сказал, мои намерения ясны.

Адмирал поднимается на ноги, и мы оба тоже.

– Папа, я не хочу с тобой ссориться или что-то в этом роде. Мы с Лекланом хотели быть честными с тобой, потому что уважаем.

Он испустил тяжелый вздох.

– Я ценю это. Я бы не хотел, чтобы все было так, но я понимаю, что мои желания здесь не главное.

Ладно, я не думал, что он скажет именно это.

Он обходит стол и протягивает руку.

– Спасибо за честность.

Я пожимаю его руку.

– Разумеется.

– С ней много хлопот.

– Я знаю.

– Она очень похожа на свою мать, а это значит, что тебе понадобится много терпения и выдержки.

– Выдержки? – вклинилась Эйнсли.

– Я в курсе. Она также очень категорична, – сообщаю я ему.

– Это у нее от меня, – он усмехается. – Хочу предупредить, что она еще и очень требовательна.

Она насмехается.

– О, пожалуйста. Я не такая.

Ее отец улыбается.

– Ты забываешь, что именно я оплачивал твои счета на протяжении многих лет.

– Сколько лет я платила за себя сама? – напомнила она ему.

– Она научилась этому, потому что ее лишили средств. Один совет – всегда говори, что ты на мели. Это поможет.

Я смеюсь.

– Спасибо, сэр, – я лезу в карман и достаю свою монету. Эйнсли предложила отдать ее ему, раз уж он так их ценит. Я протягиваю ладонь.

– Я бы хотел подарить вам это. Хотя вы дарите мне нечто гораздо более ценное, эта монета была сделана после того, как я спас ту девушку и Эйнсли вернулась в мою жизнь. Она важна для меня и несет в себе большой смысл.

Он берет ее и рассматривает. Монета двусторонняя и служит открывалкой для бутылок. С одной стороны, она похожа на фрисби с надписью «Качки Фрисби», поскольку именно это в конечном итоге привело ко мне Эйнсли. Другая сторона – изображение начальника пожарной станции. На ней написано «ПСЭФ» – «Пожарная служба Эмбер-Фоллс» и топоры.

Он протягивает руку через свой стол.

– Пока у тебя, возможно, одна из самых ценных вещей, которыми я владею, – Адмирал протягивает мне свою монету. – Береги их обеих, Леклан.

– Обязательно.

Адмирал возвращается за свой стол.

Эйнсли подходит ко мне и бережно берет за руку.

– Посмотри, он не убил тебя.

Затем он смеется.

– Убью, если он разобьет тебе сердце.

И я ни на секунду в этом не сомневаюсь.